С самого утра шел снег, мелкий, сырой, словно скоро весна или ещё поздняя осень. Пасмурное небо несло и ветер, который приюонизывалдо костей, пробираясь даже под теплый меховой плащ генерала Мина. Падая на землю, снег покрывал старые сугробы хрусткой влажной коркой, под которой вязли ноги. Дышалось трудно из-за ледяной влажности, хотелось в укрытие и выпить горячего чаю. Но генерал выехал на позиции не для того, чтобы отсиживаться в палатке: местные воеводы показывали ему стратегические объекты, забравшись на взгорье, затем повели на ристалище, где молодые воины в любую погоду отрабатывали навыки боя, увеличивали умение ездить верхом и прочее.
- В ясный день покажем лучные тренировки, теперь не с руки, - натужно выдавливал слова инструктор новобранцев, его горло саднило, но альфа приехал на службу из казармы все равно, так как знал, что генерал будет смотреть его ребят.
Юнги кивнул, щуря глаза на молодых солдат, помалкивал, так как ещё не составил окончательно свое мнение. Задумавшись о тех заданиях, которые Ван дал ему перед отбытием, планировал в уме пока альфа, где расставит в будущем оборонительные объекты в этих окрестностях, как следует укрепить стены крепости, подумал, что этот город вполне можно было бы сделать не только защитным аванпостом, но и торгово-транзитной точкой.
Из мыслей его вырвал шум за спиной. Обернувшись, к изумлению своему увидел генерал Кенсу, который прискакал, минуя заграждения, не слыша крики солдат и стражи генеральской, затем свалился с коня, едва хозяина увидал, и закричал, борясь с теми, кто скрутил его по рукам и ногам:
- Господин!!!! Господина похитили!!!! Господин генерал, спасите!!!
Плакал омега, из рук Альф отчаянно бился, кусался, был весь в синяках и царапинах. Побелев, велел Юнги слугу отпустить, схватил за шиворот, на ноги проставил, да увидел, что на ногу омега припадает, и кровь штанину пропитала.
- Люди... принца Хосока!!! Ваша светлость, быстрее!!! На юг отправились!!!
Не мешкая более, Юнги кинул клич своим гвардейцам, вскочил на коня, которого оставил Кенсу, подсадил омегу себе за спину.
- Держись! - рявкнул и пришпорил лошадиные бока.
- Господин на дворе был, пришел торговец кумкватами, и господин у него торговал вам корзинку, - говорил Кенсу, заплетаясь языком от страха. - Тут вошли эти, человек двадцать, и на господина кинулись! Я услышал крики, бросился на двор, увидел и на них, а они меня бить, и господина скрутили и потащили, а стража гостиницы даже пальцем не пошевелила! - заплакал от несправедливости Кенсу. - А я за вами! Генерал, поспешим!!!
- Ссажу тебя в городе...
- Нет, с вами поеду, потом пересяду на другого коня, но не покину господина, я лёгкий, не оставляйте, господин мой...
Юнги велел ему замолчать. Крепко вцепился в его талию омежка, стараясь не дышать, только шипел от боли. Позабыв о нем на время, гнал коня генерал во весь опор, слыша, как следом поспевают его люди.
Ношу свою похитители везли на всех парах, скакали на пределе скорости коней. Всадник с пленником мчался первым, перекинув ношу через седло, придерживая одной рукой, второй коня поводьями погонял, крича.
- СТОЙТЕ! - крикнул им вслед Юнги.
- Задержите их! - рявкнул первый всадник, и остальные развернули коней, выхватывая мечи.
Люди Юнги подстегнули коней, вооружившись тоже, и приняли бой. Снег бил в лицо, ветер хлестал по щекам. Юнги гнал коня, прижавшись к его шее, глаз не сводя с всадника впереди. Кенсу большим теплым дрожащим грузом висел на его спине. Выхватив кинжал с седельных ножен, генерал подскакал поближе к противнику, рыяавшему на него, и швырнул нож со всех сил, дабы ветер перебить, ему в спину. Бросок вышел удачный - альфа вскрикнул и стал заваливаться вперёд. Кенсу вскричал, Юнги пришпорил коня, домчался до впереди бегущего скакуна, который, чувствуя неудобство от сидящего на нем трупа, встал на дыбы. В последний миг успел Юнги схватить поводья - Сокджин в отчаянии вцепился в стремена, чтобы не свалиться. Ссадив Кенсу на седло возле него, Юнги повернул коня и поскакал обратно, хватаясь за меч. Ворвавшись в гущу схватки, он рубил направо и налево принцевых солдат, словно обезумевши.
- Сейчас, господин, сейчас! - суетился Кенсу, поглаживая коня, что фырчал и глаза пучил, спрыгнул затем с седла, добежал до трупа с кинжалом в спине. Огромных сил понадобилось омеге, который не мог нормально на ноги опереться, чтобы вытащить брошенный генералом кинжал. Стремясь уменьшить противление ветра, в самом деле, очень сильно метнул его Юнги. Управившись, Кенсу обтер клинок от крови и перерезал веревки на руках и ногах господина, а затем помог сойти с седла.
Сокджин был бледен, но цел. Едва став на ноги, он схватил Кенсу в объятия, утешая, сам весь дрожа, но прижал голову парня к груди, укрыл рукавами чогори.
- Все хорошо, друг мой, все ладно. Что бы делал без Кенсу я, как бы дожил до дней моих?
- Господин, - ревел омежка, сжимая чогори на боках Сокджина, и ревел. - Господин, опять вас едва не похитили...
- Но все теперь хорошо, потому что ты у меня герой, ты мой хранитель, чем я заслужил такого друга рядом, знать, боги тебя послали, никогда тебе не отплачу, - шептал Сокджин, закрывая голову Кенсу рукавами от снега и ветра.
Глаза его, сухие, круглые, как луны, смотрели вдаль, на широкую дорогу, куда везли его похитители. Однажды на такой же дороге эти люди поймали его, и некому было спасти их с Кенсу. Он помнил, как долго скакали они, на ночь солдаты связывали их накрепко и запирали под надзором в комнатах гостиниц, и никто не пытался вступиться, потому что у мерзавцев был приказ принца. Затем их ночью ввезли в ворота дворцового комплекса и, неся долго на плечах, швырнули в те покои.
Сокджин смотрел на сыпавший мокрый снег, царапавший его щеки, и видел ту комнату. Все реже эти недели с момента спасения виделись ему воспоминания в виде кошмаров, но теперь он словно воочию увидал. Серые тусклые стены. Грубые доски на окнах. Старая постель, пожраная мышами. Сами мыши, и крысы. Ледяная вода в умывальной чаше.
И шаги. Шаги, что будили его, тело пот прошибал, омега жался к стене, немо крича, и смотрел, как двери раздвигаются, и входит он.
Он брал Кенсу за шкирку, невзирая на то, что омежка царапается и кусается, и пинал Сокджина, который лез защищать друга. Ни единого раза они не дались ему добровольно. Вышвырнув Кенсу в руки страже, он закрывал двери и бил.
Стража вязала Кенсу и бросала в соседней комнате. Плача злыми слезами, он слушал сквозь тонкие стены, как бьют его господина, как плачет он и молит о пощаде, и ничего сделать не мог.
Теперь он смог. Сокджин закрыл глаза, наклонился поцеловать мокрые волосы друга. Затем подсадил его на коня, отдал чогори и пошел к месту окончившейся битвы. Ничего не могли представить воины Хосока против лучших солдат генерала Мина. Сокджин шел, ведя коня, с сидевшим на нем другом, и смотрел на альфу, что распоряжался телами убитых и пленными. Окинув омег беглым взором, он приказал одному из своих людей проводить их домой.
- Благодарю вас, - поклонился Сокджин всем альфам. - Вновь вы спасли наши жизни.
Они ехали за солдатом, который провожал их в полном молчании, и молчали сами. Город встретил их любопытной толпой, однако, стражник омег велел всем разойтись именем генерала, и люди прислушались. Он доставил их на постоялый двор и распорядился, чтобы позвали лекаря. Сокджин поклонился ему и отпустил.
Он был с Кенсу, помогал бинтовать его ногу, уговорил принять лекарство, заварил и дал пить чай. Слуга сидел гордый собой, и, подождав, пока лекарь уйдет, сказал:
- Преисполнился я уверенности в себе после этой истории! Знаете, господин, что я винил себя за малодушие в прежние разы, когда трусил, а надо было драться за вас, но сейчас пока ехал, сообразил, что я слабый омега, который ничего не может сильным альфам сделать, кроме как помощь позвать. И вот горд теперь собой. Скажете, что глупый, а я горжусь! Потому что я человек маленький, а вроде как смело поступил! Уж очень за вас перепугался, - разревелся он снова, рукавами глаза утирая.
- Послушай, я, в самом деле, не знаю, чем тебя заслужил?! Кажется, только Тэмин ещё такой друг, что Чимину ничего с ним не страшно, откуда вы такие, может, бы боги горы, кумихо?! Чем платить тебе защиту, мой лисенок, прикажешь? - улыбнулся Сокджин.
- Кумихо защищают омег и губят Альф, - горделиво приосанился Кенсу, шмыгая носом, и рассмеялся. - А тем вы нам с Тэмином отплатите, что будете счастливы и всем довольны, потому как если господин счастлив, то и слуга. Вкусно я ем и сладко сплю, вашей дружбой согрет, другие слуги мне завидуют, если знать вам хочется! Вернёмся в столицу, вот по секрету скажу, возможно, предложение мне сделает один тип...
- Коего Чонином звать? - лукаво улыбнулся Сокджин.
- Он, поганец! Знаете вы, что этот альфа писать научился?! Я-то умею, а его стыдил, и вот что! А он мне письмо прислал...
Засуетившись, Кенсу полез в свою подушку, кое-как ворочаясь из-за ноги и бинтов, и показал Сокджину письмецо. Коряво, но старательно вывел Чонин, что ждёт омегу "несносного домой, так как уже отцу и папе сказал, что омежится, и попросится домашним стражником к генералу, чтобы не разлучаться, а Хичоль даст добро, потому что он добрый человек, и пусть Кенсу там не ведёт себя легкомысленно, а думает о Чонине".
- Вот он какой! - безмерно гордый, сказал Кенсу, когда письмо обратно взял. - Я так считаю, господин, коли такое сложное дело освоил ради меня, как письмо, я, как честный омега, должен взять его мужем и заботиться, как вам кажется?
- Кажется, что с меня подарки вам на торжество, - рассмеялся Сокджин.
Оба они усиленно старались друг друга от случившегося отвлечь. Говорил Кенсу весело, а в глазах его тревога плескалась - как там господин переносит?! Слышал ночами крики и плач господина слуга, рядом почивая, знал, что тесных комнат незнакомых избегает, и альф посторонних, что ему улыбаются, дичится: а вдруг слуга принца?! И при мысли, что теперь будет господин снова страдать, когда только-только счастье наклюнулось, так злобно становилось Кенсу, хоть в столицу скачи и своими руками изверга убивай!
И господин за слугу опасался, и совестью мучился, что вновь друг милый опасности подвергся. Собственная беспомощность Сокджина очень раздражала, ругал себя, что так слаб, что Кенсу много мудрее и храбрее него, вновь и вновь обещал с кошмарами сразиться и стать сильным, и, может, какие-то техники боя освоить...разве генерала попросить научить? Или за солдатами подсмотреть. Очень обидно было и злобно омеге, что такой он жалкий и слабый.