Когда я вернулся на постоялый двор, в таверне было не протолкнуться. Прогулка не пошла мне на пользу, и я, слегка раздосадованный, ломал голову, чем себя занять в ближайшие дни. Всмотревшись в толпу, я заметил, как мне машут рукой. Оказывается Фаелан уже проснулся и почти закончил ужин. Мест не хватало, и оборотень стоял в углу у лестницы, держа в одной руке тарелку. Подойдя ближе к нему, я обнаружил, что рядом с ним на ступени стоит кружка пива.

– Вкусно, – прокомментировал Фаелан, потрясая тарелкой.

– Да, я тоже оценил, – рассеяно проговорил я, прислонившись спиной к стене.

– Учитывая, насколько различаются вкусовые ощущения, приятно наконец поесть будучи человеком. Кстати, где ты пропадал?

Я пожал плечами и продолжил разглядывать посетителей таверны. Напарник не разделял моего интереса и продолжал довольно уплетать рагу. Отчего-то мне пришла мысль, что это была не первая тарелка.

– Послонялся по городу... Знаешь, мне кажется здесь нечего ловить, – произнёс я. – Мне в голову не пришло ни одной интересной аферы.

– Так всё плохо? Может тебе нужен отдых? – оборотень развернулся так, чтобы смотреть мне в лицо. – Нельзя же постоянно рождать идеи. Наше дело может немного подождать.

Чуткость. Да, этого было у Фаелана было не отнять. И дело даже не в созависимости хозяина и фамильяра, где если плохо одному, то плохо и другому. Такой уж он был человек. Но его слова отчего-то вызвали у меня раздражение.

– Подождать? – тон получился намного резче, чем хотелось. – Сколько подождать, Фаелан? Пока проклятье полностью поглотит меня? Или пока ты окончательно забудешь, кто ты?

Я ударил себя кулаком в грудь. Сжал ткань рубашки в области сердца, ненавидя его и себя. Чужая сила слабо пульсировала.

– В тебе сейчас говорит страх и гнев.

– Дело не в эмоциях. Если я буду плохо стараться, то не вытяну нас из той трясины, в какой мы оказались, – бросил я. – А ты продолжаешь притворяться, что наши "попытки" это турне, которое по желанию можно прервать.

– Умеешь же ты испортить аппетит, – сухо ответил Фаелан. – Убирайся. И возвращайся, когда снова станешь Бирном.

Я с трудом удержал себя от новой гневной фразы. В конце концов, оборотень был не виноват. И страдал похуже моего. Просто его муки были видны ярче, а я всё ещё пытался продолжать вести себя, как ни в чём не бывало.

– Я и есть он, – пробормотал я, поднимаясь по лестнице.

Настроение достигло отметки "отвратительно". Я вернулся в комнату. Сел на кровать и запустил пальцы в волосы. Сжал. Иногда я сам не понимал, что творится со мной. Всё идёт хорошо, но вдруг меня охватывает пакостное ощущение отчаянья. Я натужно сделал несколько вдохов и выдохов. Сбросил куртку, расстегнул рубашку. Осторожно коснулся кончиками пальцев центра груди. Сдавленный крик вырвался на волю, переходя в хрип.

Я сделал с десяток нервных шагов по комнате. Взгляд мой упал на защёлку двери, и я закрылся. Встал в центре комнаты и опустился на колени. Снял рубиновый перстень. И постарался успокоить вновь сбившееся дыхание.

Отодвинув пыльный коврик в сторону, я повернул рубин на кольце и, едва касаясь пола, вывел привычный символ. Движения были насколько отточены, что след получался бледным. Прекратив действие камня, я закрыл глаза и сосредоточился.

– Да услышит меня девятый из Отвергнутых, покинувший этот мир с клятвой на устах. Взываю к тебе о помощи. Исполни же свою клятву, И́деган-Хо, ибо по твоему завету вершу дела свои: испытываю судьбу свою и тренирую ловкость ума своего. Не откажи тем, кому, кроме тебя, никто помочь не в силах, – прошептал я, держа руку на символе.

В комнате было тихо. Я мог поклясться, что даже шум посетителей таверны больше не доносился. Я ждал. С опаской открыл глаза и медленно отодвинул руку. Линии, что я начертил стали насыщеннее. Я не удержался от улыбки. Но когда мне уже начало казаться, что в этот раз я был услышан, символ исказился. Линии сплелись узлом, превращаясь в точку и вдруг растаяли. Я с досадой стукнул кулаком по тому месту, где ещё минуту назад виднелся узор.

Если бы я сам не стал свидетелем помощи И́дегана-Хо, то давно бы уже перестал пытаться.

В дверь постучали. Я набросил рубашку, на ходу застегнув верхние пуговицы. В коридоре полубоком к двери стоял Фаелан. 

– Я сейчас разговариваю с Бирном? Или его эмоциональной версией? – спросил он, даже не повернув головы.

– С Бирном.

– Ты иногда ведёшь себя, как мальчишка, – выдохнул оборотень и кивнул в сторону лестницы. – Спускайся вниз. Я придумал, чем мы займёмся. Мне давно хотелось вспомнить свои навыки игры в три кубка[1], но мне нужен ты, чтобы создать нужное настроение в толпе.

***

– А вот при Ионе Третьем такого мракобесия не случалось, – бормотал Ламонт, бродя по ночной улице.

Старику не спалось, и он покинул свой дом, в надежде, что свежий воздух поможет ему. Шаркающими шагами Ламонт медленно продвигался по окраинам Юзлипфорда. Городские жители практически не обращали на него внимания. Пара воров переглянулись и единогласно решили, что не станут обкрадывать его. Один из них всё-таки подошёл к старику и наклонившись проговорил:

– Дед, шёл бы ты домой, спать.

Ламонт только махнул тростью и пробормотал, что лучше знает, что ему делать. Воришка пожал плечами, и они с напарником скрылись в темноте переулка.

Старик ковылял мимо баров и стаек девиц, что щебетали на ухо полупьяным мужчинам какие-то комплименты. Он ругался, бранил всё и вся, но продолжал идти и рассматривать ночной город. Понаблюдав за ним достаточно долго, вы могли наконец понять, какую цель преследовал Ламонт: ему доставляло искреннее и неописуемое удовольствие сравнить настоящее и прошлое и обругать увиденное. К счастью, сквернословить старик умел и трудностей в подборе ругательств не испытывал. Иногда он с любопытством заглядывал в питейные заведения и с досадой плевался – по его уразумению, люди не могли быть счастливы при таком положении дел. Но их весёлые лица говорили об обратном.

Был ли Ламонт действительно городским сумасшедшим или просто излишне любопытным, ворчливым и одиноким стариком? Было доподлинно неизвестно.

Заглянув в одну из таверн, старик ахнул. Вертевшиеся на языке ругательства застряли где-то в горле. За столом в окружении пьяниц сидел молодой человек. Всё лицо его было усыпано веснушками. Он со смехом делал какие-то пасы над тремя перевёрнутыми кубками. Приподняв одну из них, парень вызвал у топлы вздох разочарования.

– Человек-медведь, – дрожащими губами прошептал Ламонт.

Развернувшись, старик заспешил прочь. Ночная прогулка принесла совсем не тот результат, на который он рассчитывал: вряд ли сегодня его посетит добрый сон.

***

Ардал сдержано похвалил работу штатного художника и отдал приказ увеличить количество плакатов. Получив ПОВ от начальства, молодой законник спешил реабилитироваться в его глазах. Он наметил масштабный фронт работы и с внезапной решимостью принялся раздавать поручения своим подчинённым. Ведь, согласитесь, работа идёт приятнее, до той поры пока ты руководишь, а не исполняешь?

Законник взял один из листков в руки. Бумага была на редкость дрянная и вызывала лëгкое отторжение своим нездоровым цветом. Ардал вскользь пробежался по строчкам. Данные были указаны довольно точно – при поступлении в отделение законников большинство преступников проходило небольшую "комиссию". Но Ардала всегда смешила мысль, что какой-то добропорядочный горожанин, увидев плакат о розыске, примется бегать по улице с лентой портного, чтобы выследить преступника определённого роста.

Впрочем, дознаватель находил более полезным наличие портрета. А вот здесь его ждала неприятность. Для Бирна де Кревана после его задержания не был приглашён художник, и соответственно в архивах штаба не имелось ни одной зарисовки лица преступника. Только описание внешности. С плаката на законника с насмешкой смотрел смутно похожий на Кревана молодой человек. Ардал подавил в себе желание смять листок. 

– Разослать в ближайшее города, – отдал приказание дознаватель.

Он с удивлением отметил, что внутри него разливается приятное чувство предвкушения. Словно бы все его указания непременно должны привести Бирна де Кревана обратно за решëтку.

***

Я едва сдерживался от смеха. И старался не думать о том, как отреагируют люди, если Фаелан вдруг сменит обличье. Пусть эта забава никак и не приближала нас к цели, но увлечённый, даже можно сказать азартный вид напарника меня радовал. Чудом было то, что ещё никто из полупьяной толпы не задался вопросом, а почему за последние десять минут ни одному из желавших испытать удачу, она не улыбнулась.

А Фаелан и впрямь наслаждался процессом. Мельтешение его рук было похоже на гипноз. И я вместе с заворожённой толпой и сам гадал, где притаился шарик. Разумеется, я понимал, что время от времени все три кубка были абсолютно пусты, а оборотень с поражающей ловкостью зажимает бусину среди пальцев.

– Эт этот, – нетвёрдой рукой указал игрок.

Фаелан приподнялся другой кубок. Шарика не было.

– Ну что, не хочешь поменять выбор? – усмехнулся оборотень.

– Этот-этот, – заплетаясь, проговорил пьяница.

Я отпил пива и сделал вид, что захлебнулся. Фаелан бросил недолгий взгляд в мою сторону и пожал плечами. Он приподнял кубок. Серая бусина едва покачивалась на столе.

– Ха, угадал! Йа угадал, – радостно забормотал счастливчик и слетел со стула. 

Толпа взорвалась хохотом. И это было хорошо. Я продолжил потягивать пиво, следя за настроением окружающих и не забывая время от времени напоминать оборотню о важности выигрышей.

***

Голова слегка шумела, когда стук в дверь перешёл на ритм барабанной дроби. Я продрал глаза и с невероятным отвращением к человеку по ту сторону двери заставил себя принять сидячее положение. Вообще-то всё внутри меня сопротивлялось тому, чтобы впустить такого настойчивого визитёра. Я бросил взгляд на соседнюю кровать. Фаелан кажется тоже проснулся, потому что издал невнятное бормотание похожее то ли на проклятье то ли на брань.

Подавив затяжную зевоту, я побрёл к двери. Щелкнул затвор. Я потянул дверь на себя и посмотрел на нежданного гостя через щёлку.

– О, вот он! – просипел человек и замахал кому-то рукой.

– Что вам угодно? – с издёвкой проговорил я, уже устав от этой беседы.

– Дружок твой где? – рыкнул второй голос. – Надо вопрос один прояснить.

– Деньги. Деньги пусть подготовит, – заголосил третий.

– Один момент, – ответил я, захлопывая дверь и закрывая её.

Остатки сна слетели с меня довольно быстро. Пружинящим шагом я подскочил к кровати напарника.

– Вставай, – прошипел я. – Вставай немедленно.

– Кто там пришёл? – морщась, спросил оборотень.

– А ты не слышал? Какая-то троица требует с нас деньги. Как думаешь, нас ждёт приятная беседа?

Благо вещей было не много. Я довольно быстро оделся, пару раз запутавшись в пуговицах рубашки. В дверь заколотили активнее. Фаелан через несколько минут тоже уже был готов. 

– Что вам вообще нужно? – крикнул он, подойдя к двери. – Почему вы вообще меня разыскиваете?

Я в это мгновение уже распахнул окно и оценивал перспективы такого пути побега. 

– Ха, а ты и не догадываешься? Кто на нашей территории без нашего ведома наваривается либо платит, либо будет бит, – ответили из-за двери.

– Да! Не выйдешь сам, стребуем у хозяина второй ключ, – просипел один из них.

Фаелан не ответил. Я бегло осмотрел комнату на предмет забытых в спешке вещей и перелез через подоконник. Вцепившись в раму окна, я торопливо переставлял ноги на более устойчивые, как мне показалось, элементы фасада. Мой спуск был менее болезненным, чем я его себе представлял. Напарник не отставал от меня. Не задержавшись ни на минуту, мы ринулись быстрым шагом на оживлённую улицу, стараясь смешаться с толпой.

– Если ты сейчас обратишься в птицу и бросишь меня одного, ввек не забуду, – полушутливо-полураздражённо бросил я.

– Не тратить силы на слова, – откликнулся оборотень.

Мы устремились прочь из Юзлипфорда.