Для Освальда день казался таким, что стал слишком странным из обычного. Он отдал несколько распоряжений по поводу магазинов, нового казино, поставщика оружия, которого надо было наказать.

Надо было менять повязку на глаз. Но Освальд ещё больше нервничал.

Он в целом стал есть меньше, его легко стало поднять, что Нигма вчера и сделал, когда они поднимались сюда после взрыва. Это пугало. Хотя главный источник стресса, и пусть не хотелось это признавать, был Эдвард.

Подозрительно тихий со вчерашнего дня и с подозрительно щенячьими глазами. Такие были только у него. Загадочник всегда был в себе уверен. И никогда глаза его, как и Эда, не сияли таким тихим светом. Это тоже пугало.

Изабелла (да, он помнил её настоящее имя) или мисс Крингл удостаивались такого. Некоторое время этот свет разгорался и для Пингвина... Стало больно. Сердце кольнуло в месте того давнего выстрела. Стреляли-то оба: и Эд, и Загадочник...

Освальд редко скрывал эмоции, ему может и хотелось, но казалось, что это бессмысленно. Именно Нигма и научил, а после уже заставил его прятать любовь, топтать, не позволять расти. Сердцу с ним всё ещё больно.

И как, чёрт возьми, странно, что под эту песню, которая говорит, что шрамы затянет именно любовь, у Нигмы вдруг проснулось желание потанцевать. Почему Освальд вообще согласился? Он корил себя: всё снова начинало вращаться вокруг Загадочника, а сие нельзя допускать. Память не оставишь за порогом.

Эдвард же решил начать воплощать план в жизнь, потому ушёл на кухню, что была буквально за небольшим карнизом, установленным как дизайнерское решение о разделении пространства. Он наблюдал.

Да, у Кобблпотта снова это смешанное выражение лица и какой-то грусти, и боли, что едва разглядишь, и непонимания. Он просто устал, наверняка. Столько пережить вчера, лишиться глаза, а тут ещё и сам Эдвард подсовывает ему странностей в виде танца...

Что двигало человеком, который буквально являлся воплощением логики? Загадочник тут как тут сразу же усмехнулся и начал говорить:

— Давай логически рассуждать. Освальду больно, особенно после вчерашнего. Ты – испытываешь жуткую вину. Ты знаешь, что он тебя не убьёт. Ты желаешь как-то выразить поддержку в связи с тем, что ему сейчас будет нужно много всего. Ты искренне заботишься о нём. А как это выразить? Единственная мысль — танец. Движения позволяют ощутить партнёра, позволить вылить часть негатива.

На удивление, Эдвард даже согласен с ним. Они редко могут прийти к соглашению, но тут Загадочник прав. Нигма всего лишь беспокоится за друга. Но вторая усмешка, которая явно была на данную мысль, напрягала мужчину.

Он в мыслях произнёс:

— Перестань намекать. Я итак уже признал, что чувствую.

Кофе как раз был готов, но так как Освальд любит именно латте с карамельным сиропом, всё-таки чёртов эстет, Эдвард добавил туда сироп. Положил рядом ложку и три разные конфеты. Пошёл к Кобблпотту, улыбнулся:

— Держи, я тут принёс тебе кофе.

Освальд снова смотрел удивлённо, для него продолжался шоковый день.

— Это что, кофе именно мне? От тебя? Эдвард? Что происходит?

— Просто пытаюсь извиниться за...

— Успокойся уже, — Кобблпотт вздохнул, — никто кроме чёртовой сумасшедшей дочурки Рассальгула и Бейна не виноват, и ты знаешь это. Ладно, спасибо и за кофе. Ты точно не желаешь поговорить?

— А с чего ты так решил?

— Эд, ты ведёшь себя не очень логично...

— Ну почему же, я просто волнуюсь, хочу, чтобы тебе было лучше.

Освальд вздохнул.

— Нет, всё равно странно.

Эдвард с улыбкой покачал головой.

— Кажется, что для тебя волнение за кого-то не казалось странным. Почему вдруг сейчас тебе это кажется нелогичным?

— Я не привычен к... мягкому Эдварду. Это было так давно...

— Мне жаль, правда. Я не совсем тот прежний Эдвард, даже не совсем Загадочник, я скорее нечто среднее между ними... Но я бы хотел, чтобы мы использовали второй шанс. Шанс, дабы больше между нами не возникало конфликтов из-за недопонимания. Ты как-то сказал, что мы друг для друга созданы, помнишь?

Освальд слегка вздрогнул. Он говорил это больше просто потому что их команда вдвоём и правда прекрасно работала, но тогда разве не думал он в итоге о них как о паре? Эдвард это помнит? Что ещё хуже.

— Так вот, — через пару секунд молчания сказал Эд, — я согласен с этим. В любом плане: как напарники или друзья. Но...

— Но? — повторил Пингвин, немного отойдя от лёгкого ступора и страха.

— Но Освальд... Что, если я понял, как не хочу кого-то потерять в своей жизни? Что, если... я полюбил?

— Поздравляю того человека с кучей проблем, — сказал Кобблпотт, еле сдерживаясь, чтобы вдруг не зареветь от такого заявления, ибо он правда только отошёл от всего, и тут снова здравствуйте. — А если серьёзно, я рад за тебя. Будьте счастливы.

— Я про тебя, Кобблпотт.

— Что?

Освальд аж замер. Недоверчиво взглянул на Нигму.

— Я про то, что вчера я понял, как сильно тебя люблю. Я вчера так сильно испугался, впервые задумался над тем, как пуста моя жизнь. Без тебя, не без кого-то другого.

Пингвин вздохнул.

Всё это казалось так несвоевременно, так неправильно, учитывая всё прошлое...

— Это... Нам надо обсудить то, что ты сейчас сказал.