Когда он открыл глаза, было уже позднее утро. Впервые за долгое время он чувствовал себя абсолютно здоровым, выспавшимся и отдохнувшим, а ещё просто зверски хотел есть. Он даже не сразу понял, где он. Так хорошо ему было ещё до ритуала, а потом все пошло кувырком.
Только вот понимание наступило слишком быстро, как и воспоминания о вчерашней ночи. Да, они были смутными и обрывочными, но вполне достаточными, чтобы составить полную картину и ни иметь иллюзий, ни о себе, ни о Пауле. Кажется, теперь он понимал, что имела в виду Алания, по крайней мере, надеялся, что она тогда говорила только о постели. Пауль был грубым и даже жестоким, и если бы Иль был в себе, он бы такого обращения не допустил, а так… Так он позволял с собой абсолютно все, и даже когда пальцы сомкнулись на его шее, даже когда он подумал, что сейчас потеряет сознание от недостатка воздуха, даже тогда ему все нравилось. И от этого было мерзко. Не от Пауля, а от себя. Но даже это меркло по сравнению с главным страхом.
Иль спустил ноги с кровати и приложил ладони к своему животу. Он ничего не чувствовал. Было ли это хорошим знаком или всего лишь так и должно быть?
В такой позе его и застал Пауль. Вероятно, он собирался на работу, потому что застегивал хитрые замки на пиджаке, когда вошёл в спальню.
— Как ты себя чувствуешь? — Он снова был полон дружелюбия.
— Хорошо…
— Это просто отлично! Я вчера, кажется, был немного груб…
Немного — это было слишком мягко сказано. Но никаких претензий Иль предъявлять не собирался. Тем более, что сам вёл себя ничуть не лучше.
— Все в порядке, я все равно ничего не помню, — соврал он.
— О, тогда действительно, все в порядке, — Пауль мило улыбнулся. — Что ж, я тогда пойду на работу…
— Я понёс? — прервал его Иль, задав по настоящему волнующий его вопрос.
— Пока нельзя сказать. Думаю, через неделю можно будет взять твою кровь на анализы. Но я не думаю, что что-то получится, физическое и нервное истощение, сильный гормональный сбой… конечно, ты молодой и крепкий, так что совсем исключать вероятность нельзя. В любом случае, всегда сможем попробовать ещё раз, в следующем месяце.
Иль автоматически кивнул. Как будто он действительно хотел ребёнка. А ещё Пауль впервые подтвердил, что ему от него нужно. Пускай и не прямо.
Несмотря на голод следующий час Иль провел в душе, пытаясь вместе с грязью стереть с себя кожу. Боги, кто бы знал, как ему было стыдно и страшно, но больше — стыдно. И стыд становился только сильнее от того, как хорошо он себя сегодня чувствовал. Как его тело, столько раз подводившее его с момента ритуала, теперь просто пело, несмотря на то, как разрывало его душу.
Выйти все же пришлось. Желудок сводило, а кожа все равно осталась на месте, несмотря на все старания. Иль провел ладонью по запотевшему зеркалу и посмотрел на свое отражение. Нижняя губа была разбита, и на скуле красовался синяк, шея была разукрашена фиолетовыми отпечатками пальцев, на ребрах синела полоса, кажется, от ремня, но это было не точно. Кое-что он помнил, как получил, кое-что — нет. Так или иначе, повреждения не ощущались, если их не трогать. Возможно, Пауль бы даже дал этому какое-то научное объяснение, но вот слушать его совсем его не хотелось, как и видеть.
На кухне он вспомнил ещё об одной жительнице квартиры, которую не очень хотелось видеть. Алания сидела за столом и пила кофе. Иль не знал, как к ней относиться. С одной стороны, она не предупредила его, и он был зол на неё за это, но с другой — она и не была обязана. По-человечески, конечно, должна была, но пока что законы этого мира не слишком соответствовали тому, что вписывалось в картину Иля о «человеческом».
— Ну, как все прошло? — она виновато пододвинула Илю тарелку с гренками.
Иль закатил глаза, но сел рядом. В конце концов, она оставалась едва ли не единственным человеком, с которым он мог поговорить.
— Дуешься на меня? — Взгляд показался заискивающим, но возможно, это была лишь фантазия Иля.
— Это не очень точно описывает то, что я чувствую…
— Я не обязана была тебе говорить.
Она всего лишь повторила его мысли.
— Хорошо.
— Если бы я рассказала, это бы все равно ничего не изменило.
— Как скажешь.
— Не нужно было тебе завтрак готовить, — поднялась из-за стола Алания.
За этот месяц Иль немного её изучил, она всегда нападала, когда чувствовала себя уязвимой, даже когда была неправа. Особенно, когда была не права.
— А знаешь, что? Ты не имеешь права меня судить. Ты ни черта не знаешь о моей жизни, и через что мне приходится проходить каждый гребаный раз. Думаешь, тебе не повезло? Поверь, он был с тобой ещё нежным.
— Почему ты мне не сказала?
Он ждал, что она снова скажет что-то вроде «не должна была», но вместо этого Алания снова села обратно на стул и ответила весьма спокойно:
— Потому что ты бы тогда начал искать кого-то ещё. Я очень устала, понятно? А так, у Пауля все-таки возраст, и он с тобой был на таблетках, я знаю. Теперь у меня по меньшей мере месяц перерыва, разве не здорово?
— Да, здорово, — согласился Иль, у него тоже теперь было около месяца перерыва.
— Ну, вот такая я сука, можешь меня ненавидеть, если хочешь.
— Я тебя не ненавижу, — вздохнул Иль.
Он действительно не испытывал к ней ненависти. Был обижен? Возможно. Не доверял? Собственно, не доверял и до этого. В остальном, что ж, он действительно не имел понятия, через что ей приходилось проходить, да и, по правде говоря, ему не было это особо интересно. У неё были свои проблемы, у него — свои, с которыми ему предстояло жить и разбираться в одиночку. Как и ей.
— Правда? — кажется, она немного оживилась. — Тогда рассказывай, насколько ужасно все вчера прошло.
Он вполне мог промолчать или отговориться тем, что не помнит. Хотя, если б не помнил, то и разговаривал бы с Аланией по-другому.
— Переживаешь, что в следующий раз я буду искать кого по-лучше? Не переживай. Я уже говорил, что мне все равно.
— Ну, знаешь ли… Ты меня удивил. Настолько все равно, что готов терпеть боль?
— Настолько все равно, что мне даже это нравится.
Алания ненадолго замолчала, обдумывая его слова.
— Так тебе с ним было хорошо? Так чего ты мне голову морочишь?
— Все не так просто…
— Куда уж проще? Если тебе такое нравится, наслаждайся.
— Но я не хочу таким наслаждаться! — Иль не собирался повышать голос, получилось само собой. — Я не должен получать от этого удовольствие, понимаешь? Это не я! И я понятия не имею, кто я такой теперь или что я такое, что мне настолько безразлично, кто со мной, и что со мной делают!
Он замолчал, и Алания тоже молчала некоторое время.
— Ну, кто бы ты ни был, аппетит у тебя хороший…
Иль в растерянности посмотрел на свою пустую тарелку, он даже не заметил, как все съел, и был все ещё голоден. Попытка разрядить обстановку, если это была она, не сработала. Иль тяжело вздохнул и закрыл лицо ладонями.
— Ну, давай, пореви ещё! Ай-яй-яй, я такой несчастный, получаю кайф от секса. Мой тебе совет, если в твоей жизни сплошное дерьмо, то радуйся любому приятном моменту, а не страдай из-за этого. Если у тебя бонусом ко всей фигне идёт удовольствие, то знаешь, ты его заслуживаешь. Заслуживаешь, чтобы хоть что-то хорошее было в твоём положении.
Если минуту назад Иль, и правда, готов был разревется, то после слов Алании почему-то расхотелось.
— Эй, ты ведь вроде был готов, что будешь вести себя как-то так, — сказала она мягче.
— Не готов… я и сейчас не готов. У меня до сих пор был только один человек, и я знал, что от себя ждать, и сейчас я никого не хочу, кроме него, а вчера я потерял себя.
Алания подошла ближе и потрепала его по волосам.
— Не потерял, а нашёл в себе кое-что новое. Знаешь, люди редко меняются к лучшему, большинству не нравится, что происходит с ними в физическом или моральном смысле, но ты, в любом случае, остаёшься собой. Старое же никуда не уходит. Попробуй принять эту свою часть, жить станет намного легче… Хочешь, я тебя подстригу?
Она легко сменила тему, как делала очень часто, и Иль поддался.
— Я не против, волосы, и правда, сильно отросли.
Тёмные пряди падали на светлый пол под мирное жужжание машинки.
— А это что? — Она щекотно дотронулась до зажившего, но ещё свежего шрама.
Иль автоматически потянулся к шее, случайно накрыв её пальцы.
— Это метка, напоминание о том, что я — омега, и чтобы окружающие видели…
— Дикость какая! — Алания неспешно убрала руку и продолжила заниматься волосами, как ни в чем ни бывало.
А Иль думал, что прошло всего три луны. Три месяца с тех пор, как он, полный надежд, стоял на коленях в ожидании метки. А кажется, что прошла целая жизнь.
Алания подвела его к зеркалу, и он увидел там незнакомого юношу, одна половина головы была почти сбрита, на второй — волосы разной длины образовывали хитрый узор. Его голова стала примерно похожа на то, как ходил Пауль, одежда тоже была чужой, наверное, теперь он вполне походил на человека из этого мира. Но только не на себя. Иль, которого он знал, исчезал, и новая причёска только дополнила ощущение.
Но, наверное, это было и к лучшему, полностью измениться и попробовать вписаться в новый мир, перестать грустить о прошлом, забыть о старой жизни, как будто её и не было. Если, конечно, у него это получится.