Едва забрезжил рассвет Сиэль встал с кровати. Он не смог толком поспать из-за того, что по дому постоянно кто-то бегал. За утренним чаем он ворчал что-то о том, как его раздражают дети. Рэнальд Гласс сопроводил графа для ознакомления с ходом расследования в контору эдинбургской полиции. Можно было кожей почувствовать, насколько неприятен визит лондонского гостя полицейским Эдинбурга. Но возможности избавиться от Сиэля у них не было, и он прекрасно это знал.
***
Граф Фантомхайв дал понять семейству Гласс, что не собирается переселяться в гостиницу. И на весь период расследования, они будут вынуждены терпеть его присутствие. А Сиэль понемногу составлял свое впечатление о Глассах. Восемнадцатилетний Элиот, веселый и общительный парень, нравился всем, кто его видел. Юноша обладал природной легкостью в общении, против которой даже граф не устоял. Миранда и Моргана – девочки-близнецы абсолютно разные по характеру. Конечно, они привлекли внимание Сиэля, ведь у него самого был брат-близнец… Миранда с первой секунды проявила интерес к Сиэлю: больше всего на свете она мечтала влюбиться. А Сиэль был красивым мужчиной, и она не упустила возможности тренировать свои едва наметившиеся женские чары. Удивительно, на пару секунд граф даже залюбовался грациозной Мирандой, она от него не отходила, постоянно заигрывала и кокетливо играла своими рыжими кудрями. Моргана, напротив, была серьёзной, визит графа она встретила, насупившись. Девочка наблюдала за ним суровым взглядом. Сколь не похожи они были с сестрой. Также как Сиэль не был похож на своего ныне покойного старшего брата-близнеца. Сиэль был болезненным, слабым в то время, как брат лучился здоровьем и силой. Наблюдая за близняшками, он невольно вспоминал своё детство. Вот он сидит у окна детской, а там за стеклом светлое летнее небо, зеленый сад. Брат играет с Лиззи, нянечка подбрасывает им мяч… А Сиэль заперт, цветение спровоцировало у него приступ астмы, и ему запретили выходить на улицу. Маленький Габриэль практически не привлекал к себе внимания. Подобно Сиэлю в детстве он постоянно прятался за кем-то из старших, читал, спрятавшись в укромном местечке и совсем не разговаривал.
И вот старшая мисс Гласс. Её силуэт вырывает Сиэля из воспоминаний. Волнистые кроваво-красные волосы выбиваются из причёски, он выхватывает взгляд её влажных глаз. Как она напоминает мадам Рэд! Сиэль оправдывал своё дежавю цветом волос Эйлин. Конечно, девушка походила на покойную лишь отдалённо. А в её взгляде путались страх, любопытство и… что-то едва уловимое. Сиэль очень внимательно следил за Глассами, и вечеров у них дома ему хватило, чтобы понять, что взгляд Эйлин прикован к нему не только из страха.
Эйлин вела тихий, домашний образ жизни. Заботы её были сосредоточены на семье и вряд ли что-либо могло это изменить. В 11 лет её отдали в частную школу для девочек, однако, из-за проблем со здоровьем она не смогла её закончить. Когда же их мать сошла с ума, у девушки не осталось выбора, кроме как взять заботу о младших детях на себя. Никакие няни не могли утешить детей, потерявших любящую маму. И на её место пришла любящая сестра. С 12 лет Эйлин жила и дышала только для блага своей семьи. И душа её тяготилась этим, жаждала более активного образа жизни. Рэнальд Гласс отстранился от собственной семьи и сделал всё возможное, чтобы никто из людей не мог общаться с его детьми. Они жили затворниками, их уединение нарушал лишь домашний учитель, которого Элиот упросил оставить, и немногочисленные старые слуги. Разумеется, дети не могли покидать дом без разрешения отца, не могли играть с другими детьми, если только их семьи не одобрял отец. Ничего в их доме не происходило без позволения отца. Все дети мечтали вырваться из дома под любым предлогом и увидеть мир. Хоть отца они и любили, затворничество пагубно сказалось на их душевном здоровье. Эйлин делала всё возможное, чтобы поддерживать других. Миранда мечтала влюбиться и выйти замуж, и Эйлин читала с ней романтические поэмы. Моргана мечтала стать врачом, и Эйлин помогала ей постигать науки. Элиот готовился уехать в Лондон учиться в университете на юриста, из всех у него были лучшие шансы на исполнение его мечты. Маленький Габриэль мечтал о материнском тепле, и Эйлин грела его всей душой. А о чём же мечтала сама Эйлин?
А она не знала. Каждый её день был похож на предыдущий. Она не могла уйти дальше парка и церкви. Не могла убежать от строгого причастия, не могла открыться отцу, что её мучает её образ жизни. Ведь на любой её укор в сторону отца, Рэнальд Гласс неизменно отвечал: «А что ты хочешь, Эйлин? Может быть, у тебя есть предложение, как ты могла бы жить, учитывая твои особенности?»
И Эйлин ничего не могла ответить. Она не знала, как ей жить. «Как угодно, только не так!» - кричала она внутри, но не могла сказать это вслух.
Элиот видел мучения сестры, но ничем не мог ей помочь. Слабая и болезненная она едва бы осилила полноценное обучение в университете, как планировал для себя он.
- Эйлин, быть может, отец прав, - утешал он сестру, - Ты слаба. В пансионе ты чуть не умерла. И к тому же дома ты получила образование ничуть не хуже.
- Но это тупик, Элиот, - робко отвечала Эйлин, - в пансионе я видела жизнь, иных девушек, другие места. Здесь же я никогда никого не увижу. Меня ничего не ждёт. Как же Моргана? Её мечта выучиться на врача не осуществится, потому что она тоже недостаточно здорова?
- Не сравнивай! Отец одобряет увлечение Морганы, и она здоровее тебя. К тому же, у тебя ведь и нет никаких пристрастий, так зачем сравнивать? Ты ничего не хочешь, пребываешь в смятении. Со временем, ты выйдешь замуж, и это внесёт ясность в твою жизнь, - добавил Элиот.
- За того, кого выберет отец!
- Отец любит нас, и он никогда не выберет человека, который не будет тебе приятен, - ласково говорил Элиот. Но Эйлин не унималась:
- Неужели к этому сведётся вся моя жизнь?! От одной семьи я перейду другой, подобно сервизу. Мне не удастся понять, кто я! Если б ещё мне довелось полюбить, но я не так оптимистична, как Миранда, и не надеюсь на любовь.
- Эйлин, наша семья принесла много добра Шотландии, - продолжил Элиот, - наш отец – известный правозащитник, лейборист. Множество рабочих Шотландии благодарны ему за защиту и лучшую жизнь. Это в том числе и твоя заслуга, ведь ты помогала обездоленным, больным рабочим.
- Потому что этого хотел отец! Но не я! Это не я! – огрызнулась Эйлин.
- Разве ты не хочешь быть полезной людям? – удивился Элиот.
О, это был нечестный удар! Элиот знал, что Эйлин подчинится. Конечно… Легко ему рассуждать, ведь он уедет!
- Я… хочу быть полезной людям, - затихнув, процедила Эйлин.
— Это и есть ты, Эйлин – закончил Элиот.
И таким был каждый её разговор с братом или отцом. «Ты хочешь быть полезной людям, Эйлин?» - звучал вопрос в её голове. «Конечно, хочу… - смиренно отвечала она, - разве может быть иначе?»
Если бы могло.
Эйлин знала, что ей суждено быть вечной сиделкой: няней младших Глассов, сестрой милосердия для больных и юродивых и матерью своих детей. И всё.
«Неужели нельзя быть полезной обществу как-то по-другому? Неужели я не могу сделать что-то только для себя? Я чувствую, что способна на большее! Если б только мне предоставился шанс» - думала Эйлин.
«Я вела бы совсем другую жизнь»
Сиэлю хотелось застать Эйлин в одиночестве, но это было трудно. С утра до вечера она была погружена в домашние дела. Либо дети, либо слуги не позволяли ему поговорить с ней наедине. И вот, в воскресное утро Сиэль заставил себя встать: в это время Глассы ходили в церковь, а Рэнальд Гласс предусмотрительно был отправлен Сиэлем в архив.
- Вы позволите присоединиться к вам? – внезапно заявился Сиэль перед спешащим семейством.
- Если это вам интересно, - стушевался Элиот, - Должно быть, наши сборы вас разбудили?
- Нет-нет, вы тут не при чем. – объяснил Сиэль – Просто захотелось пройтись.
Элиот напрягся, он не понимал с чего граф, который едва просыпался к десяти утра, вскочил в шесть утра, чтобы пойти с ними в церковь. И именно тогда, когда с ними нет отца.
- Мы будем рады вашей компании, - прощебетала Миранда, тут же повисшая у него на руке. – Вы знаете, мы, между прочим, поём в церковном хоре. И у меня прекрасный голос! Все говорят, что я пою, как ангел!
- Все просто надеются, что, получив комплименты, ты наконец замолчишь - перебила сестру Моргана.
Сиэль выжал из себя улыбку. Ему хотелось сбросить назойливую Миранду, но он терпел. Эйлин мягко сняла сестру с его руки и сказала:
- Мы рады вашей компании.
И Сиэль заметил, как просветлел её взгляд.
Хоть Элиот и обладал природным обаянием, интуиции ему не доставало. А Моргана и Миранда всё поняли, и несмотря на то, что Миранда уже настроилась завоевать сердце графа, увидев, как Эйлин преобразилась от его присутствия, решила уступить.
Девочки схватили Элиота и потащили его вперед, подальше от Эйлин. Габриэль побежал за ними. И Сиэль остался с Эйлин наедине.
Эйлин поняла, что они задумали. Тщетно она пыталась незаметно ухватить за руку Габриэля: он только подмигнул ей и молчаливо скрылся за каштанами. «Они сговорились, - подумала Эйлин, - но зачем? Неужели… Мои чувства так очевидны?»
И преисполненная благодарностью родным, она поняла, что это её шанс.
- У вас дрожат руки, - вырвал её из раздумий Сиэль, - вы замёрзли? Давайте перейдем на солнечную сторону улицы.
Эйлин почувствовала, как Сиэль аккуратно взял её под руку. Её лицо залила краска: она ещё никогда не оставалась наедине с чужим мужчиной. Они неспешно шли по каштановой аллее, и она украдкой посматривала на строгий профиль графа.
- Как продвигается расследование? - начала Эйлин, старательно сохраняя непринуждённый вид.
- Скучно, - ответил Сиэль, - Следствие – это всегда рутина. Совсем не так интересно, как об этом пишут в газетах.
- Вероятно, всё становится рутиной, когда делаешь это всю жизнь. И всё же, мне кажется, это интересно.
- Да, не будь это мне интересно, я бы этим не занимался.
- А как же долг? – с недоумением спросила Эйлин, - разве долг перед обществом не обязывает нас выполнять наши обязанности, даже вопреки своим интересам?
- Возможно, для таких добропорядочных людей, как вы, да. – ответил Сиэль, глядя прямо на Эйлин. Её растерянное лицо казалось ему ещё милее, - Однако, в большинстве случаев, люди нашего круга имеют возможность жить в своё удовольствие, не задумываясь о пользе обществу.
- Это не богоугодно, - промямлила Эйлин.
- И что? – спокойно спросил Сиэль, ему нравилось, куда идёт их разговор, - Разве вы счастливы в своей богоугодной жизни? Живёте, как монахиня. А ведь вы могли бы блистать в светском обществе или ещё где-нибудь. Вы могли бы поехать учиться, если б только захотели.
- У меня нет способностей к чему-либо. Отец говорит, будь у меня к чему-то расположенность, она бы уже проявилась. К тому же я слишком слаба, чтоб покинуть дом.
- Но не слишком слабы, чтобы быть сестрой милосердия? – усмехнулся Сиэль, - Вы не имели возможности узнать, есть ли у вас способности к чему-либо, понять, что вам близко. Знаете, это по-своему забавно: ваш отец защищает права рабочих, но не собственной дочери.
- Вы не знаете, о чём говорите! – возмутилась Эйлин и попыталась вырвать руку. Но Сиэль не пустил.
- Так, расскажите, Эйлин, - сказал граф
- Вам не нужно меня бояться, - добавил он мягче, - Может, вы способны обмануть детей своей улыбкой, но не меня. Уверен, Элиот и сэр Гласс осознанно не замечают ваше страдание для своего удобства. Но я вижу по вашим глазам, что вы мучаетесь. Прошу, скажите, почему.
Эйлин боролась с самой собой. Волны стыда и гнева накрывали её одна за другой. Совесть говорила ей уйти, вырвать руку из его руки и пойти в церковь. Но она не могла и злилась на саму себя. Сейчас Эйлин отдала бы всё на свете за то, чтобы просто не отпускать его руку.
- Я не могу, - выдохнула Эйлин и расплакалась.
В церковь они не пошли. Сиэль увел Эйлин в сторону ярмарки, и они затерялись в шумной, яркой толпе.
Сиэль понял для себя две вещи: Эйлин – слабое место семьи Гласс. Если кто и раскроет его тайны, то она. И второе: он не готов отпускать эту девушку.