Феликс делает глубокий вдох. Происходящее кажется чем-то волнительным, хотя, по факту, никакое это не большое дело. Но всё же… В какой-то степени для себя он считает это началом нового этапа.

Улица перед глазами пустая и спокойная. Умиротворённая. Солнце почти в зените. Жара прошлых дней спала и больше не докучает застоявшейся духотой, душащей любое желание активности. Прогнозы обещают дожди в ближайшие дни, но только не сегодня.

Феликс решает, что это знак, что ему пора выпустить себя из плена стен дома. Небольшая прогулка по городу, чтобы узнать окрестности, которую он так долго откладывал. Звучит как план.

Феликс впервые в одиночку покидает территорию дома. Да и не в одиночку у него был один лишь раз. Просто теперь город и его тихие улочки не кажутся чем-то опасным. Может он просто свыкся с мыслью, что ему тут жить. Вместе со стаей.

Он выходит на дорогу и лишь пройдя несколько метров запоздало понимает, что никого не предупредил о своем отсутствии, которое, наверняка, может встревожить всю стаю. Или нет. Но в любом случае, вышло не очень красиво. Чтобы не возвращаться, он достает из кармана телефон и строчит короткое сообщение Чану. Мол, вышел прогуляться, не теряйте. Телефон он убирает назад до того, как сообщение становится прочитанным.

Узкие улочки, не разделенные на тротуар и проезжую часть, линии проводов, пересекающие небо, редкие прохожие, не обращающие на него совершенно никакого внимания. Разгар рабочего и учебного дня, неудивительно, что так пустынно. Хотя тут, кажется, всегда так. Невозможно представить на дороге километровую пробку или что-то в этом роде.

Город такой чужой и одновременно нет. Феликс даже для себя не может объяснить это чувство спокойствия и умиротворения. Он не чувствует острого желания уехать, хотя, казалось бы, такая жизнь ему совсем не привычна. Привычна только стая, ставшая такой за короткое время. И появление Джисона в ней дало странное чувство завершенности. Его Феликс тоже пока не может объяснить. Может та мистическая связь между членами стаи, о которой ему рассказывали, действительно существует.

Свежий воздух помогает проветрить голову, убирая из неё лишние, спутанные мысли и тревоги. Хотя кое-что всё равно остаётся. Вопросы слишком животрепещущие, чтобы их легко отбросить. Такие только заглушать. Например, музыкой, но наушники он непредусмотрительно оставил дома. Приходится слушать трель птиц и шум самого города. Его дыхание в проезжающих редких машинах, неразборчивых разговорах, хлопающих дверях, шорохе листьев.

Феликс не может избавиться от ощущения стены. Между ним и стаей. Все они сплочённые, даже Джисон, и он, где-то отдельно. Только вот эту стену он построил сам, а как начать её разбирать — не знает. И все попытки членов стаи сблизиться в самом начале отрубал на корню, что теперь его действительно не слишком трогают.

Из размышлений отвлекает прикосновение. Холодное, чуть мокрое, к ладони. Феликс испуганно одергивает руку и быстро поворачивается, чтобы увидеть, что такое до него дотронулось.

Волк.

Чертов волк стоит прямо рядом с ним, смотрит на него, немного задрав голову и переминаясь с лапы на лапу. Такого никаким образом с собакой не спутать.

У Феликса сердце пропускает удар не то от испуга, не то от замешательства. Откуда, чёрт возьми, в городе взяться волку? Или… Не волку. Оборотню. Это, на самом деле, многое проясняет. Почему казалось бы дикое животное находится в городе и так спокойно стоит рядом с ним, выжидая, куда они пойдут дальше.

— Чан? — с явной нерешительностью в голосе спрашивает Феликс.

Вариант кажется самым очевидным. Только Чану он написал об уходе. Волк как-то странно встряхивает головой. Феликс принимает этот ответ за «да».

— Ты здесь чтобы составить мне компанию? — продолжает спрашивать он. В этот раз волк более понятно кивает. Что ж, неплохое сопровождение. Молчаливое и грозное, на случай… Он не знает на какой случай.

Чан в его глазах остаётся безопасным вариантом. Кем-то, с кем можно поговорить обо всём, довериться. Единственный, с кем он мог бы поговорить о своей новой сущности, даже ближе, чем Хёнджин. Чан не осудит и поддержит. Но так же он тот, чьё время сложнее всего выкроить. Чан чаще находится в студии, занятый работой. А в другие моменты Феликс находит его уже в компании кого-либо ещё и старается не влезать в разговоры, не мешать.

И сейчас, возможно, это шанс наконец рассказать всё, что накопилось на душе. Чан хоть и не ответит ничего, но выслушает. Наверное, в ином случае он бы не приходил. Да и не выглядит он так, словно собирается увести Феликса домой.

— Значит, идём, — кивает Феликс, возвращаясь к спланированному маршруту.

Хотя маршрутом-то это назвать нельзя. И спланированным тоже. Он просто идёт туда, куда смотрит. Город совсем крошечный в сравнении с Сеулом, он тут и без всяких навигаторов справится и не заблудится сильно. А в сопровождении Чана вообще бояться не о чём. Феликс только до последнего не понимает, зачем тот именно в форме волка пришёл, может, хотел догнать его быстрее? Вопрос он не озвучивает. Чан внятного ответа не даст, а собственное объяснение вполне устраивает.

— Я хотел зайти в какой-нибудь магазин, но… Тебя туда пропустят? — спрашивает он вместо этого. Волк смотрит на него. А затем кивает и уходит немного вперёд. Феликс не сразу понимает, что теперь именно Чан его ведёт. По прямой, затем за угол, направо. Выводит к небольшому круглосуточному магазину, как раз какой-то такой Феликс и искал. Он оказался ближе, чем он предполагал. — Спасибо.

Чан заходит в магазинчик вслед за Феликсом, совершенно не мешкая. Значит ли это, что когда-то они уже проделывали такое? Феликс не уверен, стоит бы спросить, но только когда они оба будут в нормальной форме. Сейчас он просто хватает мороженое из холодильника и торопится к кассе. Сильная жара хоть и спала, но не ушла совсем.

— С такой собакой и без поводка, без намордника, — ворчит аджума на кассе, пробивая покупку. Феликс не вступает в дискуссию с ней, просто быстро расплачивается и выходит, теперь уже подталкиваемый Чаном сзади, словно тот резко заторопился куда-то. Или хочет уйти от чего-то. Феликс ничего подозрительного не заметил. В магазинчике вообще, кроме них, была только аджума за кассой и какой-то мужчина, тоже странно посмотревший на Чана. Но, всё же, сам Феликс на их месте смотрел бы на такую большую собаку с не меньшим непониманием и, может даже, испугом.

— Есть идеи, куда нам пойти? — зачем-то спрашивает он, разворачивая фантик.

Чан кивает и снова ведёт его в неизвестном направлении. Феликс всё так же молчит, осматриваясь по сторонам. Не знает, с чего начать разговор. Все мысли снова в одном спутанном клубке, попробуй разбери, где там конец или начало.

— Всё ещё чувствую себя чужим в этом доме, — заговаривает он наконец. Волк оборачивается к нему своей мохнатой головой, смотрит недолго, а затем продолжает идти. — Только теперь я сам виноват в этом. Столько отгораживался ото всех, что теперь со мной просто не хотят иметь дело, да? — невесело усмехается он. Судя по всему, так и есть. — В особенно плохие дни кажется, что тот же Хёнджин продолжает общаться со мной только потому что ему поручили обучить меня. А я всё никак не хочу обучаться. Не могу я, просто не могу. — Хочется взвыть, но на улице, хоть и с минимумом возможных свидетелей, эмоции стоит держать под контролем. — В ужас бросает от одной только мысли, что придётся снова перевоплотиться. Хотел бы я как ты, не испытывать проблем с тем, чтобы переходить в другую свою форму, но… Но моя другая форма делает меня совсем беспомощным. Попадёшься кому на глаза и даже сделать ничего не сможешь, чтобы защитить себя. Не много перспектив, когда ты в маленьком бассейне с кучей народу вокруг. Ни вылезти, ни спрятаться.

Уж Чан-то точно в курсе всей его истории. Эти детали он ещё никому не рассказывал. Хочется наконец нормально объяснить Хёнджину, почему он настолько против идеи с бассейном, но каждый раз что-то внутри останавливает. Диктует не показывать свои слабости и травмы.

Феликс продолжает говорить, а Чан просто внимательно слушает. Хорошо, что не перебивает.

— И все в доме, в стае… Знаешь, у меня такое чувство, что не только я не понимаю, что делаю среди вас. Оно иногда такое сильное. Кажется, что какой-нибудь Чанбин или Сынмин не понимают, почему я всё ещё в вашем доме занимаю комнату. А Чонин не понимает, почему я таскаюсь с ним по вечерам фильмы смотреть, просто не знает, как меня прогнать с насиженного места, чтобы посадить рядом с собой кого-то более знакомого. И, я знаю, что бы ты сейчас сказал, я знаю, что не прав, но в такие моменты… ничего не могу поделать со своей головой. Сейчас ещё все на Джисона отвлеклись…

Чан, оказывается, приводит его на небольшую площадку посреди парка. Феликс даже не замечает, как они заходят в него, всё под ноги себе смотрит. А сейчас вокруг ни единой души кроме них, только высокие деревья и пара пустующих скамеечек, одну из которых он и занимает. Чан в своей волчьей форме запрыгивает рядом, укладываясь и занимая больше половины. И снова смотрит на него. Внимательно и даже как-то грустно, если этот животный взгляд может выражать такие эмоции. По крайней мере скулёж, который он слышит, звучит уж очень печально.

— Нет-нет, я ни в коем случае никого не обвиняю, — продолжает Феликс и снова делает паузу, откусывая ещё кусочек от эскимо на палочке. На солнце оно уже начало подтаивать, стекая липкими каплями в остаток упаковки, держащийся на палочке. — Я понимаю, что Джисон вам уже знаком и намного ближе меня. Сначала я даже радовался отсутствию внимания, а теперь… Теперь не понимаю. Сам уже запутался, чего хочу. Как не погляжу, вы все делом заняты, один я без занятия шатаюсь по дому, совсем никакой пользы.

Волк бодает его под руку сразу после этих слов. Феликс смеётся, когда следом чувствует, как руку лизнули. Успокаивает что ли?

— Ладно-ладно, я помню, что ты мне говорил, что сначала стоит полностью влиться в этот коллектив… В стаю, извини. И принять свою сущность. Но ни то, ни другое не идёт. Хёнджин всё меньше пытается убедить меня в необходимости той авантюры, но я вижу, как моё неприятие его расстраивает. Я не хочу его расстраивать, но и преодолеть это не могу. С остальными… Чонина, кажется, устраивает моя помощь с домашним заданием, и Сынмина тоже. До меня, этим он занимался? — вопрос, конечно, риторический. Феликс не ждёт ответа. — Ладно, не суть. Сынмину, вроде, без разницы на меня, Чанбину тоже. Джисон… С ним пока сложно, он только-только в себя пришёл. Ходит, смотрит как-то странно. Ещё со спины подходить любит, так тихо-тихо, жуть. Я не понимаю, чего он хочет от меня. Он и не говорит. Ты… Всё работой занят, или кем-то из стаи, как не погляжу. А Минхо…

Феликс задумывается, стоит ли такое говорить вообще. Всё же он помнит, как Чанбин называл Чана и Минхо истинной парой. Наверное, Чану будет не очень приятно слышать такое суждение о своём партнёре. Чан же, наоборот, навострил уши и ждёт, что же Феликс скажет.

— Я вижу, как он заботится о членах стаи, иногда по своему, с сарказмом или с напускной грубостью, но… если честно… мне кажется, он меня недолюбливает. Свалился такой из ниоткуда, добавил всем проблем и забот, внимание на себя перетянул. Он иногда так смотрит, что хочется сжаться и спрятаться. И, может быть, извиниться за то, что попался ему на глаза. За всё время тут, Минхо единственный, с кем у меня не было ни единого разговора толкового. В общем, не нравлюсь я ему видимо.

О настоящих своих подозрениях Феликс не говорит. О том, что Минхо просто пытается присматривать за Феликсом, не оставлять того наедине с Чаном. И всё равно его слова вызывают реакцию. Волк вскакивает, всё ещё на скамеечке, но теперь возвышается над Феликсом. И тявкает, как-то совсем смешно, наверное, показывая своё возмущение. Феликс уверен, что как только они вернуться в дом, Чан попытается его переубедить, мол Минхо на самом деле не такой плохой, как ему кажется. Но Феликс понимает, что если Чан любит Минхо, то может просто не замечать за ним того поведения, которое видит Феликс, или видеть совсем другое объяснение его действиям.

— А я сначала даже думал, что смогу поговорить с ним об обращении, потому что Чанбин рассказывал, что он тоже тяжело это принял. Но теперь не уверен, что это выйдет. Он сейчас Джисоном занят. Как же тогда выразились… Джисон сейчас как щеночек, да?

Волк издаёт невнятное ворчание, с места не сдвигаясь. Феликс больше никак не может свою позицию аргументировать, да и говорить об этом ещё… так себе идея в присутствии Чана. Феликс просто протягивает ему остаток мороженого на палочке с немым предложением. А волк слизывает и наконец снова устраивается у него под боком. Феликс хихикает про себя, выбрасывая фантик и палочку в урну прямо рядом с ними. Поведение Чана-волка кажется ему слишком забавным местами. Реакции, когда нет возможности сказать словами. И во многом это даже настроение поднимает, хоть и говорит Феликс на темы не самые приятные.

— Ладно, не буду больше об этом. Знаешь, мне раньше казалось, что я тут просто задохнусь. В маленьком городе, где совсем ничего не происходит. Казалось, что я создан для жизни в большом городе, где кипит жизнь. То, как я жил раньше, представляешь? Учёба в университете, всегда рядом куча людей, всегда всё в движении, а после выпуска многие из этих людей никуда не делись, мы продолжали часто видеться, будь то простые посиделки в кафешке или… — Он осекается, воспоминания слишком яркие и лезут в голову, разворачивая перед глазами фильм в хорошем качестве, но с ужасным сюжетом. — Или как в последний раз, — заканчивает он. — Но теперь я тут. Тут так спокойно, только общения немного не хватает. Они все продолжают мне писать, а я больше не хочу им отвечать. Парадокс, согласись?

Он встречается взглядом с волком вместе с тем перемещая руку, чтобы обнять массивную голову, зарываясь пальцами в шерсть. Чан, кажется, совсем не против. Только пододвигается ближе, укладывая голову ему на колени, позволяя себя гладить.

— На самом деле, я просто не понимаю, как всё это работает? Они все… видели! Всё видели, а по сообщениям кажется, что никто ни о чём не знает. Я уже начинаю подумывать, что мне приснилось и все мои страхи на пустом месте существуют. От того и не хочется ничего писать. Боюсь, что в какой-то момент всё же вскроется, пойдут неудобные вопросы или, хуже, фото или видео в интернете появятся. Что тогда делать, я не знаю. Вам, кажется, больше повезло. У вас в первый раз свидетелей не было. Хотя… Мне никто так и не рассказал подробностей твоего обращения. Ну, у Чонина конечно был Сынмин, но Сынмин это совершенно отдельный случай. А Джисон? Слушай, а его родители не видели его? Я даже не задумывался над этим раньше. Расскажешь, как домой вернёмся? — Волк кивает. — К слову о возвращении. Мне кажется, уже пора.

Стоит произнести это, как волк поднимается и спрыгивает на землю, словно готов двинуться в путь и ждёт, когда Феликс будет следовать за ним. Да, прогулка, конечно, не совсем по плану пошла. Окрестности, как планировал, он не осмотрел. Но выговорился. Обо всём, что накопилось на душе. И от этого словно легче. Хоть никаких ответов на вопросы или слов поддержки он не услышал, но они сейчас и не были нужны. Хотелось просто наконец с кем-то поделиться.

Об этом Феликс думает, когда они возвращаются домой. Солнце давно не в зените, движется к закату, добавляя в небо желтоватые и оранжевые полосы. Кажется, прошло больше времени, чем ему показалось. Феликс достаёт телефон из кармана. Судя по времени, скоро все должны вернуться домой с работы и учёбы. Учебный семестр вообще близится к концу, а значит, что Чонин и Сынмин будут дома чаще. Чонин говорил, что эта неделя последняя.

Феликсу кажется, что часть груза волнений он оставил на той лавочке в маленьком парке. И возвращение в дом уже не нагоняет на него волнение: а кто его встретит, кому попадёт на глаза первым, не думают ли они, что лучше бы он не возвращался?

В доме не тихо. Феликс слышит множество этих разных звуков, напоминающем, о том, что дом не пустой. И их приход тоже не остаётся незамеченным. Первым из кухни встречать выходит Чан.

Феликс застывает в коридоре, не сводя взгляда с Чана. Он же… Он был уверен, что именно Чан сопровождал его всю эту прогулку. Но если не Чан, то кто?.. Самое нелепое будет, если к нему действительно прицепилась какая-то бродячая собака, а он себе нафантазировал, а сейчас его спросят: зачем он привёл дворнягу в дом.

— Феликс! — зовёт Чан, радостно и расслаблено. — Как прогулялись?

Феликс не отвечает. Его с головой накрывает осознанием, что все свои мысли он вывалил не на Чана. Может быть, это…

— Хён вернулся? — раздаётся со стороны лестницы звонким голосом Джисона.

Волк же не стоит на месте, кидает на него последний взгляд, в котором, Феликс уверен, так и читается насмешка, и уходит то ли к Чану в комнату, то ли в зал.

Минхо.

Всё это Феликс высказал Минхо.

Возможно, он немного в ужасе.

— Феликс? Всё хорошо? — снова спрашивает Чан, вырывая его из прострации.

— Д-да, наверное, — дрогнувшим голосом отвечает Феликс, всё же сдвигаясь с места. Желание спрятаться в своей комнате сильно как никогда.

Что же он наделал? И какие последствия будут у этого беспечного монолога.

Из комнаты, куда уходил волк, спустя минуту или немного больше выходит Минхо. То есть именно он сопровождал Феликса в этой прогулке. И слушал всё… Всё. И мысли Феликса насчёт себя самого. Феликс боязливо сглатывает, встречаясь с ним взглядом. Ком из горла никуда не пропадает.

Напряжение, исходящее от него, очевидно всем. Джисон остаётся стоять в проходе, не рискуя дёргаться. Чан переводит хмурый взгляд с Феликса на Минхо, словно ожидая объяснений. А что тут объяснять? Просто Феликс много чего наговорил не тому. Только даже для себя он не может объяснить поведение волка-Минхо. Неужели тот просто притворялся, когда понял, что Феликс принял его за Чана, потому и вёл себя так дружелюбно?

— Знаешь, мне кажется, нам всё же есть ещё о чём поговорить, — заговаривает Минхо. — Загляни ко мне как-нибудь.

И уходит, прихватив с собой Джисона.

Феликс провожает их взглядом. Возможно, он не должен воспринимать Минхо, как какого-то страшного врага, как кого-то, кто несомненно желает ему зла. Но почему-то не получается. В голове миллион самых худших сценариев о том, как он всё же приходит к Минхо на разговор, а тот говорит, что Феликсу лучше уйти из стаи.

— Феликс? А теперь ты мне что-нибудь скажешь? Минхо сделал что-то не так? — снова спрашивает Чан, переводя внимание Феликса на себя. Он даже подходит ближе, но Феликс сознаваться не хочет.

— Нет, всё правда в порядке, — тихо отвечает Феликс. По Чану видно, что он не верит, но, видимо, не собирается допытываться. Интересно, а Минхо расскажет ему обо всём том, что Феликс сегодня наговорил. От этого становится только тревожнее.

Он спешит спрятаться в своей комнате и даже пропускает ужин. Отмахивается, что не голоден, мол, перекусил во время прогулки. Хотя это не так, и Чан, который его позвал, мог легко получить опровержение этого факта от Минхо, но он или не спрашивал, или Минхо Феликса не сдал. Почему-то.

У Чана и Минхо разные комнаты. Так ему сказали в самом начале. Но он, по правде, не уверен, что когда-то видел Минхо выходящим из собственной комнаты утром или идущим туда спать вечером, знает только, что Минхо в той комнате работает. Хотя… Первые два пункта достаточно сложно отследить. Он сам не понимает, что пытается доказать себе этим. Что Минхо, возможно, ночует в комнате Чана? Не зря же он, предположительно, пошёл именно туда, чтобы перевоплотиться в человека?

В любом случае, это лишь подтверждает факт их отношений и… И больше ничего ему не даёт. Какая-то бессмысленная цепочка мыслей, ведущая в никуда.

Урчание в желудке напоминает, что с обеда он ничего не ел. Значит спуститься вниз всё же придётся. К его удаче, в столовой-кухне уже никого нет, а он достаточно освоился, чтобы немного похозяйничать самому. По крайней мере нет никаких проблем в том, чтобы найти себе тарелку, а еду, ещё немного тёплую, и так оставили на плите.

Дом обманчиво тих. Все заняты своими делами, разбежались по комнатам. Хотя, Феликс уверен, что слышал голоса с улицы, только не успел разобрать, кто именно там. Порой ему кажется, что он многое не понимает о стае. О взаимоотношении членов стаи между собой.

Иной раз ему кажется, что они все невероятно близки. И не важно, речь идёт про Чана и Минхо, единственные, как он знает, кто состоит в отношениях, или, например, Чанбина и Хёнджина, или даже Чана и Чонина и Минхо с Джисоном. С другой же стороны, кажется, что порой они могут за день и словом не обменяться с кем-то, но им это совсем не мешает.

Он окончательно путается в мыслях, не чувствуя даже вкуса еды и не замечая, как проглатывает всё, что было на тарелке. Такая крепкая дружба между людьми, у которых столько различий? Что-то вроде родства, пусть и не кровного? Или просто всё дело в этой мистической связи стаи, которая делает всё за них по умолчанию?

Нет, последняя мысль прозвучала слишком бредово. Ну не может он поверить, что какая-то там мистическая связь может не только существовать, но и заставлять людей… дружить? Нелюдей, на самом деле, но это уже детали. Ему действительно стоит обсудить это с кем-нибудь. С Хёнджином? Как будто не вариант, так уж вышло, что все их разговоры сводятся к тому, что Хёнджин предлагает одно и то же, а Феликс отказывается. Сколько же это будет продолжаться? Он, по правде, уже устал.

Возможно, с Чаном? Только точно с Чаном и, желательно, наедине. Выловить бы его только в момент, когда рядом никого, а сам Чан не занят работой.

Хлопает дверь. Кто-то с улицы возвращается в дом и сразу же по лестнице поднимается на этаж выше.

Феликс кивает сам себе, вознамерившись воплотить этот план в жизнь уже завтра. Он ополаскивает под водой тарелку и возвращает её в сушилку. Хорошо бы ещё заснуть скорее, чтобы перенестись в завтрашний день, но что-то подсказывает ему, что всё так просто не будет.

Выходя с кухни, Феликс вспоминает про хлопок двери? Кто же всё же вернулся в дом. Кажется, он даже слышал шаги двоих людей. Впрочем, это не так важно. Кто бы это ни был, они наверняка не пересекутся. За это время давно можно было уйти в комнату, даже если подниматься на третий этаж.

Его шаги по ступеням практически не слышны и, наверное, он в очередной раз жалеет, что лестница не скрипит. Возможно, если бы она издавала больше шума, ему бы не пришлось вновь останавливаться на предпоследней ступеньке в полном непонимании и растерянности.

Только в прошлый раз причиной был Джисон и его неожиданный — только для Феликса — переезд. В этот раз тоже Джисон, но не он один, а стоящий к Феликсу спиной Минхо.

Самозабвенно целующий Джисона.

Феликс не шевелится. И к себе пройти мимо них не может: стоят Минхо и Джисон прямо в коридоре, у всех на виду, можно сказать, и вниз спуститься не решается. Хочется подумать, что это какая-то случайность, но не получается. То, как Минхо прижимает Джисона к стене. То, как Джисон одной рукой обнимает Минхо, а пальцами второй зарывается ему в волосы.

Но как же так? Как они оба могут? Если Минхо в отношениях с Чаном, Джисон не может об этом не знать. Почему им вообще хватает совести делать такое у всех на виду?

— Кажется, у нас свидетель, — слышит он тихий, хриплый голос Минхо. Насмешливый. Джисон чуть наклоняет голову в сторону и смотрит прямо на него.

— Это Феликс, — констатирует он. Минхо наконец отрывается от Джисона и тоже смотрит на Феликса, что может только крепче цепляться за перила. Кажется, что в ином случае просто свалится. Ощущение такое, словно он раскрыл не просто измену, а изменяют ему самому. Как они могут так поступать с Чаном?

— Почему вы… — только и получается выговорить. Он даже не знает, как правильно поставить вопрос. Что вообще делать? Сделать вид, что ничего не видел, он не может. Поднять шум?

— Что «почему»? — переспрашивает Минхо.

— Почему вы вдвоём? А как же Чан, Минхо? — Феликс задаёт вопросы, запоздало понимая, что снова забыл про чёртовы приставки. — Разве вы не истинная пара или как это правильно называется? Почему ты можешь позволять себе измену? И, Джисон, разве ты не знал об этом?

— Знал, вообще-то, — тушуется Джисон. Выглядит, как подросток, которого застали за шалостью. Смущённый, но ничуть не раскаивающийся.

Феликс ловит губами воздух от возмущения. Он правда не понимает, как, зная об этом факте, Джисон не остановился? Почему? Разве он не думает, что сделает больно близкому другу своими действиями?

— А, вот о чём ты, — бормочет Минхо. — Значит, об этом уже растрепать успели, а обо всём остальном — нет.

— Про что ты? — хмурится Феликс. Неужели он упускает что-то важное по незнанию. О чём ему не рассказали?

— И, «Минхо», значит? Даже без «хён». Так мы теперь настолько близки? — усмехается Минхо, игнорируя его вопрос. Феликс сглатывает, но всё же делает шаг навстречу, только чтобы сойти с лестницы и оказаться ближе к комнате. Своей и Хёнджина, если будет нужно.

Он не сводит с них двоих взгляда. Джисон выглядит заинтересованным во всём происходящим. Кажется, его уже даже не волнуют все те претензии, что Феликс в них бросил. Скорее интересует, чем это всё закончится. Словно сериал наблюдает.

А Минхо… Сложно сказать. Вроде и не злится, скорее насмехается. Над Феликсом, над тем, что он их застукал. И совсем не озабочен тем, что Феликс может раскрыть это. Неужели его не пугает вскрывшаяся правда? Реакция остальной стаи? Или он уверен, что Феликсу не поверят?

— Это единственное, что тебя сейчас волнует? — спрашивает Феликс, стараясь звучать как можно твёрже.

— Нет, конечно нет, меня куда больше волнует, как так вышло, что об одном факте ты знаешь, о моих отношениях с Чаном конкретно, но не знаешь о других. О, точно, тебе же это знание не мешало смотреть на Чана преданным щеночком, ведь так?

Сердце в груди пропускает удар. Так Минхо на самом деле знал обо всём? И подозрения Феликса были не на пустом месте? Он действительно совершил большую ошибку, рассказав Минхо сегодня столько личного.

Но почему же тогда Минхо так ревностно «охранял» Чана, если сам изменяет ему с Джисоном?

Он не замечает, как Минхо за два шага подходит к нему вплотную, оставляя Феликса в ловушке между собой и стеной. Джисону очень хорошо видно всё происходящее, но тот не вмешивается.

— Какой напуганный взгляд, — почти воркует Минхо. — Ты и правда так много всего не знаешь, не подозреваешь даже, но я тебя не виню. Соглашусь, это моя вина, что ты сейчас увидел то, что видеть тебе пока не следовало.

«Пока не следовало»? К чему вообще клонит Минхо? Феликс старается не отводить взгляда, хотя и очень хочется.

— И, знаешь, раз в «измене» ты меня уже уличил… — Феликс не понимает, к чему Минхо показывает в воздухе кавычки на слове измена. — Я хочу позволить себе ещё одну вольность.

Феликс не успевает даже задуматься, о чём там говорит Минхо и что имеет в виду. Потому что сразу после этих слов он чувствует, как Минхо прижимает его руки к стене за запястье.

И чувствует губы Минхо на своих. Чуть суховатые, но всё равно мягкие. Без особого напора прижимающиеся к нему. Движения, даже аккуратные, но Феликс всё равно смыкает губы плотнее, не в силах вырваться из хватки: вот она, сила оборотня. Минхо проводит языком меж его губ и отстраняется.

— Я же говорил, нам надо много о чём поговорить, солнце, — шепчет он. Феликс ничего не отвечает. Минхо, видимо, ещё и издевается. Зачем он зовёт его так, как раньше называл только Чан? Зачем он вообще это сделал? Чтобы шантажировать? Что-то вроде: если ты расскажешь, что я целовался с Джисоном, я скажу Чану, что ты сам лез ко мне? — А сейчас лучше иди спать.