Стоило разложить по полочкам одни мысли, как голова взрывается от наплыва других. Минхо и Джисон. Голос в голове гадко хихикает, что не зря у него было плохое предчувствие на их счет. Даже не предчувствие, просто что-то в них ощущалось не то в первую встречу. Только увиденное ничуть не радует. Феликс всю ночь ворочается в кровати в попытке уснуть, но продолжает раз из раза прокручивать в голове сцену в коридоре.

Минхо, целующий Джисона. Джисон, с удовольствием принимающий то, что ему дают.

Почему? Ответ на этот вопрос Феликс не может найти сам. Почему они делают это так открыто? Почему Минхо после поцеловал его?

Фантомное касание продолжает гореть на губах даже спустя часы, будоража всё внутри. Феликсу кажется, что у него произошедшее должно вызывать отвращение, гнев, но он чувствует только замешательство.

Хотел ли Минхо его шантажировать этим поцелуем? Запугать, думая, что об этом Феликс точно никому не расскажет? Должен ли он на самом деле рассказать об этом кому-то? Феликс не уверен, что ему поверят без доказательств, но, с другой стороны, лгать о чём-то таком ему тоже смысла нет. По правде, он немного боится реакции именно от Минхо. Что тот будет делать, когда правда вскроется? Даже сценарий в голове представить не получается, слишком всё сложно и запутано.

До боли обидно за Чана, которого так просто обманывают. Возможно ли, что для Чана Минхо самый близкий человек, его партнёр, буквально продиктованный судьбой? А Джисон близкий друг, которого Чан совершенно точно опекает. И они оба предали Чана.

Знает ли об этом кто-то ещё из стаи? В этом… прослеживается какая-то странность. И больше обдумывая это, Феликс только грузит себя новыми вопросами. Они же все, кажется, в курсе какого-то особого отношения Минхо к Джисону. Особенно ярко вспоминается разговор в автомобиле, когда салон заполняли шутки, о том, что у Минхо голову сносит от факта, что Джисон новообращённый оборотень. Феликс тогда решил, что дело лишь в том, что Минхо воспринимает Джисона щеночком, как и Чан, и заботится о нём, словно родитель. Но если дело не в этом? Они же не могут просто закрывать глаза на подобное поведение?

И тот факт, что Минхо и Джисон действовали столь открыто. Коридор между комнатами нельзя назвать укромным местом. Буквально кто угодно мог увидеть их там, поднимайся он на второй или третий этаж или спускайся на первый. Действовал бы Минхо с ними так же, как с Феликсом, или на этот случай у него была бы другая тактика, мол всё не так, вы нас неправильно поняли. Звучит глупо. Но всё же слишком уж они неосторожны для тех, кто, по идее, должен скрываться. А если они проворачивают такое не впервые, неужели раньше никто ничего не видел?

Феликс должен обсудить увиденное хоть с кем-то. Если не ради Чана, то ради себя. Потому что иначе он просто взорвётся от переполняющих мыслей.

Но он ждёт. Спустя бессонную ночь не спешит стучаться в чью-либо комнату, чтобы рассказать новость. Вариантов, во-первых, не много. Или Хёнджин, с которым он общался больше всего. Или сам Чан. Он не уверен, что стоит идти говорить об этом к Чанбину, или Сынмину, или Чонину. Чонин ещё ребёнок. А Сынмин и Чанбин… Он не может найти для себя логичные аргументы против. Они же тоже часть стаи, их тоже может это затронуть. Просто Феликс не чувствует в себе смелости говорить на такую непростую тему с кем-то не особо близким.

И весь следующий день ждёт, настороженно выжидая реакцию. Хоть какую-то. Но происходит абсолютно ничего. Минхо ведёт себя как обычно: готовит утром всем завтрак, после запирается в своей комнате. Джисон как обычно сидит рядом с ним за столом. Ни один из них не ведёт себя странно по отношению к Феликсу. Словно прошлым вечером ничего не произошло. Возможно, он просто слишком перекрутил сценарии в голове, ожидая не то запугивания, не то убеждений, что ему, Феликсу, стоит скорее покинуть дом стаи.

Только такая тишина не только удивляет, но и укрепляет в нём чувство, что он должен обо всём рассказать. Конечно, он не может быть уверен, хочет ли Чан знать об этой измене. Или предпочтёт оставаться в счастливом неведении.

Он спускается в студию, но Чана там не находит. Только Чанбина, который сообщает, что тот уехал по делам практически сразу после завтрака. Феликс почти за голову хватается: как он мог так глупо его пропустить? Чанбин успокаивает, мол, вернуться должен совсем скоро.

Феликс возвращается на этаж ни с чем, но в этот раз остаётся в гостиной, чтобы точно не пропустить возвращение Чана и поговорить с ним. Может, не в студии, а в его комнате. В любом случае, он должен сделать это сегодня.

Но, к огромному разочарованию Феликса, в гостиную входит Джисон. Какой-то хмурый, руки спрятаны в карманах огромной толстовки, на голову наброшен капюшон. Он останавливается около дивана, смотрит на Феликса, так ничего и не говоря, а после садится прямо рядом с ним, оставляя примерно половину дивана свободной. Феликс не решается спросить, что именно хочет от него Джисон, вспоминая произошедшее вечером. Может, после того, как Минхо поцеловал Феликса, у Джисона к нему претензии?

Поступок Минхо в целом кажется Феликсу странным, обоснования которому он не находит. Да и Джисон… Если он и Минхо влюблены друг в друга, почему вчерашним вечером Джисон так спокойно наблюдал за ними? Феликсу даже показалось, что он рассматривал их очень уж заинтересовано. А теперь хочет высказать Феликсу претензии?

— Что… — только успевает начать Феликс, как Джисон поворачивается к нему и тоже заговаривает.

— Почему я так тебе не нравлюсь?

— Что? — опешив, переспрашивает Феликс. Не такого вопроса он ожидал. — С чего ты взял? — На самом деле, если не считать вчера, у Феликса не было особых претензий к Джисону, только…

Точно. Самая первая их встреча. Взбалмошное поведение Джисона застало его врасплох. И его бестактные вопросы. С тех пор Джисон на самом деле не сделал ему ничего плохого, но только из-за первой встречи Феликс продолжает относится к нему настороженно, сам того за собой не замечая. Пока носом не ткнули, очевидно.

— Нет, это не так, я не говорил, что ты мне не нравишься, — оправдывается он, но всё же осекается. А вчера? Поступок Джисона ему точно не нравится. — Только если вчера…

— Да забудь ты про вчера, не о том речь, — фыркает Джисон, так легко обрубая тему. — Разве до этого я тебе что-то плохое сделал? Я живу в этом доме немного меньше тебя, я вижу, как ты относишься к остальным и ко мне. С ними, может, тоже не очень открыто и дружелюбно, но меня вообще игнорируешь.

Феликс проглатывает комментарий о том, что у них не так много возможностей для взаимодействия было. Первую неделю к Джисону вообще никого не подпускали, а после он видел его вьющимся то около Чана, то около Минхо. В основном около Минхо. Иногда с Чонином. Но… В чём-то Джисон прав. И от этого осознания становится тошно. Феликс правда не обращал на него внимания, словно Джисон не часть стаи, но он готов поклясться, что это было неосознанно.

— Самый первый раз. Твои некорректные вопросы и поведение, — говорит Феликс. И прикусывает язык. Джисон смотрит на него побитым щенком большими блестящими глазами, того и гляди расстроено заскулит.

— Я же не знал, — обиженно отвечает он. — Откуда я мог знать, что у тебя есть какие-то запретные темы для разговоров? Я просто хотел познакомиться, конечно, мне интересны такие детали! — говорит он, намекая на вопрос про обстоятельства обращения. — Извини, хён, я же не хотел тебя обидеть!

— Я тоже виноват, — признаёт Феликс, отводя взгляд. Становится как-то стыдно. Джисон внезапно кажется запуганным ребёнком. — Не стоило так остро реагировать, извини. Я не хотел как-то задеть тебя после и даже не думал, что веду себя так.

— Так значит, ты больше не злишься на меня? — спрашивает Джисон и выворачивается так, чтобы всё же посмотреть Феликсу в глаза. Теперь он больше взволнованный, чем хмурый. Феликсу кажется, что ему не хватает хвоста за спиной, чтобы бить им из стороны в сторону, выдавая своё волнение.

— Нет, касательно всего остального, я не злюсь, — вздыхает Феликс. С одной стороны, остается лишь ситуация вчерашнего вечера. С другой стороны, именно Минхо уже состоит в отношениях, не значит ли это, что вина должна полностью лежать на нём?

— Значит… — Джисон как-то хитро сощуривает глаза и даже подаётся вперед, заставляя Феликса плотнее прижаться к спинке дивана. — Можно я тебя покусаю?

— Что? — на выдохе произносит Феликс. Один вопрос лучше другого. Его где-то снимает скрытая камера? Это что за приколы такие? — Ты это сейчас серьезно?

— Да, вполне, — кивает Джисон. По серьёзному тону перестаёт казаться, что это какая-то шутка. Но сути происходящего Феликс всё ещё не понимает. А Джисон своими действиями идёт напролом, перекидывая одну ногу через него и устраиваясь сидеть сверху на коленях. Руки на плечах прижимают к спинке дивана. — Можно, хён? — продолжает спрашивать Джисон. Какого, чёрт возьми, ответа он ждёт? Что всё это значит? Ещё и это жалобное и протяжное «хён». Ну точно как скулёж.

— О, Джисон-и и до тебя добрался, — раздаётся слева насмешкой. Феликс косит взгляд, чтобы убедиться, что правильно понял голос. Привалившись к косяку, стоит Минхо. Рассматривает их. Интересно, как долго он наблюдает и слушает их разговор? Феликс, честно, не слышал, когда он пришёл.

— Хён! — снова жалобно тянет Джисон, но теперь Феликс не уверен, обращается Джисон к нему или к Минхо. Минхо же сдвигается с места и подходит к ним, встаёт прямо за спинкой дивана. Стоит лишь запрокинуть голову назад и Феликс будет смотреть на него снизу вверх. Даже так он чувствует, как Минхо близко, его руки по обе стороны от головы.

— Ну же, Джисон-и, ты пугаешь Феликса, — мягко журит Минхо, протягивая к нему одну руку и поглаживая по голове. — Джисон-и ведёт себя совсем, как щеночек, да, Джисон-и? — смешливо продолжает он. — Маленький щеночек оборотня, который ещё не понимает, как себя контролировать. — Феликс хмурится. Разве он не прошёл через этот этап в первую неделю после обращения? Или речь о чём-то другом?

— Что вообще происходит? — всё же спрашивает Феликс, возвращая к себе внимание обоих. Джисон всё ещё сидит на нём и, судя по всему, не собирается слезать.

— Джисон-и же новообращённый оборотень, — объясняет Минхо. — И, не умея справляться с инстинктами оборотня, хочет пометить то, что принадлежит ему.

— Принадлежит? — переспрашивает Феликс. Что значит принадлежит?

— Мы же все часть одной стаи, — почти мурлычет Минхо, дёргая пальцами ворот своей футболки, показывая маленький краснеющий след на ключице. Феликс сглатывает, разрываясь между двумя мыслями. Джисон что-то хочет от него. А Минхо так открыто демонстрирует след, оставленный Джисоном. Феликс не хочет представлять, как и когда именно он был оставлен. — И для щеночка Джисони каждый член стаи принадлежит ещё и ему. Он не умеет это контролировать, в отличии от меня или Чана.

Феликс смотрит на Джисона, замечая, как тот покраснел, явно смущённый, но от своего желания не отступает. Смотрит на Феликса в ответ с немым вопросом, ожидая разрешения. Какой, однако, послушный. Без разрешения не притрагивается.

— Ты же не хочешь его расстраивать? — спрашивает Минхо. — Парочка маленьких укусов, не больнее, чем вампирские… Ах, да, забываю, что никто из наших тебя ещё не кусал. — Феликс снова опрокидывает голову, чтобы смотреть на Минхо, пытаясь понять, шутит он или всё же нет, и они оба говорят это всерьёз.

Минхо тем временем ведёт костяшками пальцев по его скуле. Феликс отворачивает голову, но Минхо руку не убирает. Ведет ниже, по линии челюсти, по шее, совсем невесомо, даже нежно.

— Сюда кусают вампиры, — теперь уже шёпотом комментирует он. — Хотя и необязательно в шею. Джисон-и вот Чонин впервые кусал в руку. Джисон-и, тебе тогда понравилось? — и снова знакомая насмешка в голосе. Феликс чувствует, как Джисон ёрзает на его коленях, отвечая едва слышным угуканьем. Словно вопрос снова его смутил. Вспоминаются слова Чонина о том, что Джисона ни в коем случае нельзя спрашивать про вампирские укусы. Тогда Феликс не придал этому значения, решив, что у Джисона спрашивать точно не будет, но теперь вопрос хочется задать. Что такого в вампирских укусах? — А укус, о котором идёт речь сейчас, так, баловство, даже кожу не прокусит, — продолжает Минхо, словно пытаясь убедить его согласиться. И ведёт дальше, пальцы дёргают ворот футболки, оттягивая его в сторону, оголяя ключицу. Феликс не может понять, почему не останавливает его, почему не пытается даже убрать с себя Джисона. Словно чему-то внутри него интересно узнать, что же будет дальше.

— Ладно, — шепчет он, готовый разрешить Джисону один маленький укус, раз ему это так жизненно необходимо. Хочет предложить укусить в запястье, наверняка, у оборотней такое тоже прокатит, не так же важно, куда именно кусать? Но одного его «ладно» хватает, чтобы Джисон вжался лицом ему в изгиб шеи.

К собственному удивлению, первое, что он чувствует, это касание губ. Сухое и практически невесомое. А уже после Джисон прикусывает кожу. Действительно, почти безболезненно, наверняка оставляя после себя только небольшое покраснение. Феликс готов возмутиться, что тот сделал это на слишком заметном месте, что надо было на другом, но Джисон не торопится отстраняться. Теперь уже влажными губами продолжается жаться к шее, глубоко дыша. Вместе с тем он чувствует, как кто-то перебирает волосы, аккуратно и ласково.

Минхо, кто же ещё. Они с Джисоном словно действуют заодно, только Феликс не может разгадать их план, цели и дальнейшие действия. Потом что Минхо ещё и смотрит на них. Смотрит внимательно, Феликс кожей ощущает его взгляд. А Джисон лёгкими поцелуями движется выше по шее и следующий укус приходится на край челюсти. Он слишком близко. Феликс хватается за его плечи, надеясь оттолкнуть, но даже с места сдвинуть не может. Ну, конечно, оборотень же сильнее человека. Во всех смыслах, видимо. Но почему-то факт, что он не может просто взять и убрать Джисона от себя, не пугает и не настораживает. Хотя чувствует себя в ловушке между Минхо и Джисоном, но он не думает, что кто-то из них сможет как-то серьёзно навредить среди дня в доме, где ещё полно людей.

Джисон всё же отодвигается, но не так, как хотелось бы Феликсу. Теперь двигаясь ниже, видимо решив куснуть за открытую Минхо ключицу. Феликс шумно выдыхает, когда чувствует смыкающиеся зубы, и жмурит глаза. Чтобы в следующее мгновение распахнуть их, крепче сжав челюсть, чтобы сдержать рвущийся наружу звук, когда Джисон лижет по ключице и снова кусает. Точно ли они с самого начала говорили об этом? Или ситуация выходит из-под контроля? Минхо же над ними совершенно спокойный, продолжает перебирать пальцами светло-голубые пряди и наблюдать за ними.

Джисон наконец отстраняется. Смотрит сначала на проделанную работу. Феликс всё так же прижимает голову к спинке дивана, отвернувшись от него, но так Джисону только лучше видно все оставленные им метки. Шея наверняка вся красная, блестит от слюны. Феликс косит взгляд, встречаясь глазами с Джисоном. Его радужки совсем пожелтели, они точно не были такими. И никакого смущения на лице, как в начале. Что-то совсем другое. Феликс поворачивает голову, как слышит тихое порыкивание. Точно от Джисона. Вот это начинает пугать. Он переводит взгляд на Минхо, надеясь хоть на какую-то помощь с его стороны, но Минхо спокоен, словно ничего страшного не происходит. Может ли Феликс довериться его спокойствию? После всего произошедшего?

Джисон снова вплотную приближается к нему. Феликс рефлекторно жмурит глаза, напрягаясь, уверенный, что почувствует ещё один укус где-нибудь на шее.

Но вместо этого чувствует, как Джисон прижимается к его губам. Напористо, требовательно целует. Двигает губами, но не получает ответа.

— О, так Джисон-хён и до Феликс-хёна добрался, — прерывает их новый голос. В нём Феликс узнаёт Чонина. Из школы вернулся, получается? Не та ситуация, в которой Феликс хотел бы, чтобы его застали. Но это помогает. Джисон отстраняется от него, выпрямляясь в спине. Все они теперь смотрят на Чонина, не решающегося пройти в гостиную дальше. Феликс вдумывается в его слова. Неужели, Джисон на самом деле проделывал это с кем-то ещё? Со всеми?

Представляется, как Джисон подходит с такой просьбой к каждому члену стаи. И возможные дальнейшие развития событий. Как Чан радушно принимает его, позволяя всё, просто потому что прекрасно понимает, через что тот проходит. Представлять, как именно Джисон оставлял метку Минхо, Феликс не готов, слишком неприличный сценарий. Представляется спокойная реакция Сынмина, не придающего этому большое значение. Чанбина, который лишь пожимает плечами позволяет куснуть себя разочек, отшучиваясь, что не только ему, вампиру, кусаться. Хёнджин, которого просьба смущает, но он с радостью поможет члену стаи. Чонин, который, наверняка, в самом начале долго сопротивлялся.

Сейчас же, в отличие от смущённого Феликса, наверняка покрасневшего до ушей, Чонин не выглядит ни смущённым тем, что увидел, ни даже удивлённым.

— Тебя же Джисон-и уже покусал? — спрашивает его Минхо. — Или, может, присоединишься сейчас?

Чонин морщится, словно ему предложили что-то совсем неприемлемое. А Минхо только заливисто смеётся.

— Нет, спасибо, не желаю повторять, — ворчит Чонин. — Слишком мокро, только больно и всё на том.

— А ты ожидал чего-то большего? — Минхо вопросительно изгибает бровь. — Может, того же, что было, когда в первый раз ты его кусал? — спрашивает он. Чонин стопорится. Джисон молча переводит взгляд с Чонина на Минхо. А Феликс слушает разговор внимательно, пытаясь вникнуть в его суть. Пока он не понимает, о чём именно идёт речь.

— Нет, спасибо, я в целом не фанат укусов, — наконец отвечает Чонин, но вызывает у Минхо только больше смеха. Феликс замечает как Чонин напрягается.

— Ну да, поэтому наш Сынмин-и ходит вечно в своих водолазках.

Чего Феликс не ожидает, так это что после слов Минхо Чонин покраснеет до самых ушей и зашипит, обнажая острые клыки. Лучшая защита — это нападение, так что ли? Феликс бы хотел услышать предысторию.

У него уже было предположение на этот счёт. В первые дни, из разговора с Сынмином и Чонином. Тогда Феликс решил, что последствие вампирских укусов — шрамы. Что Чонин мог накинуться на него во время первого обращения и искусать, тем самым оставив много следов на его коже, которые Сынмин теперь скрывает высокими воротниками. Но теперь… Феликс быстро бросает взгляд сначала на одно, потом на другое запястье Джисона. Он видит обе руки, Джисон наконец перестаёт его удерживать на месте. Минхо говорил, что Чонин кусал Джисона именно в запястье. Но те чисты, никаких заметных следов и шрамов нет.

— Точно, вы оба наверное ещё не знаете, — щёлкает пальцами Минхо, усмехаясь. — Хотя, нет, Джисон-и знает. — Он снова бросает быстрый взгляд на Чонина. Тот совсем напрягся, даже кулаки сжал. — А вот Феликсу наверное никто так и не рассказал забавный факт. — Теперь Минхо смотрит на Феликса. — Что наш Чонин-и на самом деле очень любит кусаться. И совсем не потому, что ему постоянно нужна кровь, да Чонин-и? Маленькие вампирские проявления любви. У Сынмин-и старые следы пройти не успевают, как появляются новые. А мы-то знаем, что он слишком слаб перед тобой, чтобы отказать. Ну и… Последствия вампирских укусов, да?

Феликс, правда, так и не в курсе, какие ещё у вампирских укусов есть последствия. На что там намекает Минхо. Но на Чонина это производит эффект. Краснее варёного рака, он пытается что-то сказать, но в конце концов просто сбегает. Минхо слишком сильно его смутил, повеселив самого себя.

— Какой он милый и забавный, когда смущён. Но всё равно продолжает вести себя как маленькая колючка, — говорит Минхо, обращаясь уже к ним. — Чего столько смущаться, Чан, вот, тоже очень даже не против укусов. Он же Джисону и проболтался… А тебе никто не сказал, да Феликс? — наконец интересуется Минхо.

— Не совсем понимаю, о чём речь, — признаётся Феликс.

Новый разговор отвлёк его от прошлых мыслей. Например, какого чёрта Джисон его поцеловал? Но теперь Феликс снова возвращается к этому моменту.

— А знаешь… Я пока тоже тебе не скажу. Пусть Чонин или Чанбин расскажут сами. Рекомендую спросить Чонина, он очень мило смущается.

— А… Ага…

— Эй, Джисон-и, слезь уже с него, если закончил, ты не лёгкая пушинка, — подгоняет он Джисона, который послушно слушается, перебираясь обратно на диван. Теперь он не грустный, не смущённый, а очень даже довольный. Видимо, тем, что проделал. Всё ещё бросает украдкой взгляды на Феликса. Точнее, на его шею, где остались красные пятнышки.

— Всё равно мне не дали закончить, — наконец ворчит Джисон, ниже натягивая капюшон толстовки. Это он про поцелуй?

— Феликс, — снова зовёт Минхо. — Уже рассказал кому-нибудь про вчерашнее? — спрашивает он. А вот и неприятные темы для разговоров. Феликс сжимает губы в полоску. Не отвечать же, что вот как раз ждёт возвращения Чана, чтобы всё рассказать?

— А тебе что? — вопросом на вопрос отвечает он.

— Хотел узнать, кто в курсе, — пожимает плечами Минхо. Совершенно безмятежный. Словно возможные последствия ни его, ни Джисона, который не придает значения происходящему разговору, на самом деле не волнуют. Джисон вообще слезает с дивана и переходит за него, вешаясь Минхо на шею. И снова. Вот так открыто. — А на самом деле, я всё ещё хочу поговорить с тобой. Нормально поговорить. И о вчерашнем, и о том, что ты рассказал мне, думая, что я Чан.

Феликс распахивает широко глаза. Минхо это сейчас серьёзно? Если бы не вчерашнее, он бы, наверное, согласился. Но сейчас только кажется, что Минхо обернёт все его слова против него, лишь бы сохранить в тайне то, чему он стал свидетелем.

— Уже не уверен, что нам есть о чём говорить, — хмурится Феликс. — Особенно после вчерашнего.

Он встаёт с дивана и быстро уходит к себе, перепрыгивая через ступеньку, когда поднимается на второй этаж. Показалось ли ему, что вслед Минхо только тяжело и разочарованно вздохнул? Чего вообще они добиваются? Феликс не может понять ни его, ни Джисона. Но он чётко намерен рассказать Чану о том, что произошло.