— Что происходит? — Гониль заговаривает до того, как Феликс успевает хотя бы рот открыть, заставляя удивлённо вскинуть брови и ставя под сомнение почти стопроцентную уверенность в том, что Гониль привёл его в ловушку. Хоть они и были друзьями в прошлом, сейчас ничего друг другу не должны.

— Мы здесь за сиреной, — хрипло отвечает один из мужчин. Если Гониль и не охотник, то теперь он будет знать, что Феликс не человек. От этой мысли тоже страшно. Почему охотники вообще так просто раскрывают его перед незнакомцем? Может, он просто сочтёт их сумасшедшими? Феликс с замершим сердцем ждёт, что будет дальше. Его попытаются схватить?

Он готов сам всё закончить, лишь бы быстрее. Но Гониль уверенно заводит его себе за спину, закрывая от охотников, и тихо щелкает зажигалкой.

— Можем решить по-хорошему, ваши действия противоречат законам, нет никаких подтверждающих документов, — спокойно произносит он, расправляя плечи и вскидывая голову. — Я, может, и выслушал бы вас, если бы были хоть какие-то доказательства. Но их нет.

— Откуда ты знаешь? — тихо спрашивает Феликс. Откуда Гониль знает всё это? Что вообще происходит? Да, может, неподходящее время для расспросов, он не ждёт ответ прямо сейчас, но очень хочет понять. Если сейчас всё обойдётся, то Гониль должен ему объяснения.

— Выдай нам сирену и не пострадаешь, — пытается угрожать новый голос.

— Во-первых, Ким в курсе ваших проделок, — всё так же спокойно проговаривает Гониль, закатывая рукава рубашки, словно готовится к драке. Феликс не знает, кто такой Ким и почему это имя должно иметь какой-то вес. Может, речь про клан Ким? — Во-вторых…

Снова щёлкает зажигалка. Но на этот раз маленький огонёк не пропадает так же быстро, как появляется. Он разрастается, Охватывает сначала кулак, потом ползёт по предплечью. Огонь не причиняет Гонилю никакого вреда, более того, его рука до локтя покрывается небольшими тёмными чешуйками.

— …Феликс хоть и не часть моей стаи, но это не помешает мне спалить вас к чёртовой матери, — рычит он. — Но я всё ещё предлагаю вам разойтись с миром.

— Да ты…

— Что я? Я долго ждать не буду, просто дайте нам пройти, — терпение Гониля подходит к концу. Это слышится в рычащих нотках в голосе.

— Я вообще ждать не буду, расходимся, — раздаётся позади новый голос. Громкий, уверенный, звучащий, как холодная сталь, отдалённо знакомый. Феликс уверен, что встречал этого человека. Гониль чуть расслабляется, услышав его, пламя в его руке стихает, плечи опускаются. И на охотников тоже действует. Те отступают. — Я не поленюсь заморочиться настолько, чтобы донести об этой ситуации всем вашим верхам и, конечно же, нашим. Хотите развязать новый конфликт? Будет конфликт. Ну? Вы всё ещё здесь? — Феликс наконец оборачивается, чтобы увидеть вставшего за ними мужчину. В рубашке, брюках, его словно с деловой встречи вырвали. Лицо тоже знакомое. Ким Хонджун, один из тех, кто спас его после обращения.

— Есть обвинения в…

— В гробу я видал ваши обвинения, нет ничего у вас на него. Только если кого-то из ваших задело, вот и обиделись. Всплеск силы при первом обращении всегда считается допустимым, он буквально не мог контролировать это ни при каких условиях, — холодно отрезает Хонджун. — К тому же, мне напомнить вам о лаборатории? — скалится он, на секунду обнажая длинные, острые клыки. — Ещё аргументы будут?

— Нет, Хонджун-щи, думаю, мы можем урегулировать дело мирно, — тушуется один из охотников.

— То-то же… И упаси вас Луна, если я узнаю ещё хоть об одном таком инциденте.

Феликс не знает, что за сила такая у Хонджуна, но охотники действительно отступают. Это та власть клана Ким, о которой он слышал?

— Не ждал вас так быстро, Хонджун-щи — усмехается Гониль, когда охотники совсем уходят, растворяясь в ночной темноте. Огонь пропадает, а чешуйки на руке остаются. Гониль, получается, тоже дракон? Прямо как Сынмин? И он не человек… у него тоже есть своя стая.

Как же всё запутано. Голова раскалывается. Если… Если до них добрался Хонджун, значит ли это, что Чан тоже где-то здесь? Что происходит? Он получит хоть какие-то объяснения? Пока может только беспомощно переводить взгляд с Гониля на Хонджуна.

— Я уже проделал большую часть пути, когда ты написал, — отмахивается Хонджун. — Идём, машина там, думаю, нам есть о чём поговорить. — Хонджун не просит, он приказывает, не потерпит возражений.

Феликс молчит, просто следует за Гонилем и Хонджуном, прекрасно понимая, что не в том положении, чтобы сопротивляться или сбежать. И у него есть вопросы, он хочет получить на них ответы. А Хонджун кажется надёжным источником информации.

Хонджун выводит их из этого небольшого парка к проезжей части, на обочине которой припаркован чёрный автомобиль. Феликс не силён в марках, но выглядит машина дорого. И пока он и Гониль устраиваются на заднем сидении, Хонджун садится за руль. В салоне тишина, лёгкий еловый запах и темнота. Молчание между ними становится совсем угнетающим. Феликс не с первой попытки застёгивает ремень безопасности, когда машина трогается с места. Судя по всему, никто из них не собирается говорить сейчас.

— Так встреча всё же не случайная, да? — решается спросить Феликс, поглядывая на Гониля. Тот продолжает прижимать к себе руку, в свете мельающих за окном фонарей становится видно, что чешуйки тёмно-красного цвета. Как же долго сходит это перевоплощение? Сынмин же говорил, что оно отнимает много сил. Кажется, что для Гониля это уж слишком просто. Только прибавляет вопросов.

— Я намеренно искал тебя, — спокойно признаётся Гониль, смотрит в ответ как-то грустно и немного виновато. — Точнее, как же это объяснить… — Он потирает переносицу нормальной рукой.

— Объясняй тогда с самого начала, — подсказывает Хонджун. Феликс на секунду ловит его взгляд в зеркале заднего вида и спешит вжаться обратно в сиденье.

— Мои… В общем, члены моей стаи заметили охотников недалеко от нашего дома. Ты, судя по всему, остановился в кошивоне, я прав? А он очень близок к месту, где мы живём. Мы подождали день, второй, но они всё так же ошивались рядом. Тогда я обратился к Хонджуну-щи, потому что это настораживало. Понимаешь… не знаю, насколько ты вообще знаком с охотниками и их работой, но когда такая группа ошивается рядом со стаей — это настораживает. Сейчас я думаю, что они даже не знали, что мы там живём, а может просто не брали в учёт.

— Сообщение Гониля-щи дало повод задуматься, что они на кого-то охотятся. А из известных целей у нас сейчас только ты и парочка беснующих оборотней на юге города. Поэтому я рассказал о тебе, без особых подробностей, — вступает в разговор Хонджун, — Судя по всему, они следили и выжидали подходящий момент. Думаю, пока точно не знаю, только предполагаю, что у них не было такой необходимости, когда ты был со своей стаей, они и так знали, где тебя искать, да и подозрения бы вызвали, Чан забил бы тревогу. Но это изменилось, когда ты сбежал в Сеул. Внутри кошивона они не могли напасть на тебя, слишком большая вероятность, что будут свидетели среди обычных людей и поднимется шум. А шум и свидетели — последнее, что им нужно. Хотя, судя по их последним действиям, этой группой руководит кто-то явно не очень умный.

— Фактически, всё, что я знал на тот момент, что они пытаются поймать сирену и что их действия незаконны, ещё пара ориентировок, типа голубых волос, — продолжает Гониль, — И, когда к ночи они зашевелились, видимо, выслеживая тебя, я решил проследовать за ними, надеялся перехватить, но из нашего дома дорога была с другой стороны, напрямую никак, только в обход. И я был удивлён увидев именно тебя на лавке в том парке.

Феликс слушает молча. Вот это план перехват. И всё для того, чтобы его в ловушку загнать. Теперь он хотя бы понимает, о каком преступлении речь. Всё дело в людях на вечеринке, которым он, сам того не понимая, стёр память. А теперь… Они вернут его в стаю? Он же столько боли им причинил, наверное, видеть не захотят.

— Мне показалось странным, что ты повёл меня совсем в другую сторону, не туда, куда изначально шёл, я даже подумал, что ты охотник, — бормочет Феликс, скребя пальцем по обивке сиденья.

— Я думал, что охотники как раз в той стороне могут подловить, поэтому и спешил, а машины у меня вообще нет, я собирался вызвать такси и везти тебя к Хонджуну-щи.

— Зачем? — спешно спрашивает Феликс, не подумав, как странно для них может прозвучать его вопрос. — Теперь вы… вернёте меня к ним, да?

— М? А ты не хочешь вернуться в стаю? — удивлённо спрашивает Хонджун.

— Феликс, зачем ты сбежал? Как ты… Как ты вообще выносишь это? — Голос Гониля звучит с жалостью и каким-то испуганным содроганием. Словно для него сам факт побега — что-то ужасное, невообразимое. Он пытается посмотреть Феликсу в лицо, но не выходит: Феликс упорно отворачивается к окну. Он так виноват перед стаей.

— У них из-за меня столько проблем, — хрипло отвечает он. К горлу подкатывает ком, а к глазам — слёзы. Он не выносит. Ему больно.

— Феликс, ты же член их стаи, это твоя стая, разве эта разлука не невыносима?

— Может я вообще не должен был быть одним из них. Они ждали Джисона, не меня, — резко, раздражённо обрубает Феликс. Верить в это словно проще. Не для него, конечно. Проще думать, что стая не испытывает ту же боль от его побега. Может, только разочарование. Что они потратили силы и время на кого-то столь неблагодарного.

— Ты настолько сомневаешься в своём лидере? — насмешливо фыркает Хонджун. — С таким нельзя ошибиться, нельзя привести в дом неизвестно кого, потому что показалось.

— Даже если вы обратились в одно время, лидер твоей стаи понял бы, если бы ты был не тем, кого он ищет. Это чувство очень сложно обмануть или перепутать, уж поверь мне, — мягко произносит Гониль, кладя руку ему на плечо и несильно сжимая. — И я точно знаю, что что бы не сделали члены моей стаи, я всегда приму их обратно, просто не смогу иначе. Потому что они — моя стая, моя семья, самые родные люди для меня. И я… не представляю, какую боль сейчас испытывает глава твоей стаи.

Феликс молчит, крепче сжимая челюсти, пытаясь сдержать все эмоции внутри и не дать им выходя наружу. Сложно поверить в это после всего произошедшего, когда сам себя уже убедил в том, что всё это — ошибка. Глупая, досадная ошибка. Но легче-то не становится. Особенно при словах о Чане. Всё внутри пробирает новой волной страха.

— Тогда почему они столько мне не рассказывали? — раздражённо произносит он, пытаясь раздуть обиду внутри, перекрыть ей всё остальное. Стая же лгала ему! О том, кто он, хотя это, как он считает, то, что он должен был узнать в первую очередь. — Они даже не сказали мне, что я сирена!

— М-м-м, — задумчиво тянет Хонджун, барабаня пальцами по рулю, пока они стоят на светофоре. — Возможно, потому что я не говорил Чану, что ты сирена, — наконец отвечает он. У Феликса воздух выбивает из лёгких. Как это? Почему? — Давай доберёмся до апартаментов и начнём с самого начала, проясню тебе несколько моментов. Всё равно ночь уже, больше ничего сделать сегодня не сможем.

— А потом?

— Завтра ты заберёшь вещи из того дерьмового кошивона и вернёшься к своей стае. И поговоришь с ними.

Тон Хонджуна не терпит возражений. Феликс замолкает, не смея спорить с этим мужчиной. Но мысль о том, что его всё же вернут вызывает… противоречивые чувства. Часть его сознания рада этому и наконец испытывает облегчение, наконец заглушая ту воющую боль и пустоту на душе пониманием, что терпеть осталось недолго. Другая же часть дрожит от страха, представляя, что может произойти, когда он предстанет перед стаей. Как они отреагируют на его возвращение? Действительно ли примут назад, как говорит Гониль, или выставят за дверь? Или отчитают? В голове разворачиваются сотни сценариев.

Доезжают они совсем скоро. Хонджун заворачивает на подземную парковку, Феликс смутно помнит её, когда-то отсюда он выезжал с Чаном в город, где живёт стая. Вокруг всё серое и безжизненное. В тишине, разбавляемой разве что эхом от шагов, они идут к лифту и поднимаются на какой-то очень высокий этаж. Семнадцатый, что ли.

Квартира, в которой живёт Хонджун и его стая, ни в какое сравнение не идёт с домом стаи. С порога видно, что всё здесь очень дорогое. По интерьерам, мебели, декору, всё расставлено миллиметр к миллиметру, точно по линеечке. Феликс чувствует себя в ней неуютно, боится лишний раз встать не туда. Всё здесь чужое и холодное. Дом стаи в сравнении такой тёплый и уютный. Местами неряшливый, в нём всё… обычное. Не выскобленное до блеска.

Хонджун ведёт их в одну из комнат, кажется, собственный рабочий кабинет, включает свет и садится за массивный дубовый стол, а гостям предлагает кресла напротив. По левую сторону ещё диванчик стоит. Чёрный, кожаный, прямо как в студии…

— Ладно, — начинает Хонджун. — Давай начнём с твоего обращения. В общих чертах, что ты помнишь?

— Превратился впервые при куче свидетелей, которые сейчас ничего не помнят, потерял сознание, потом очнулся в какой-то лаборатории, потом уже здесь, я полагаю.

— В лаборатории? — удивлённо восклицает Гониль и почти поднимается со своего кресла. О, он не знает? — Хонджун-щи, что это значит? Если охотники настолько нарушают правила, разве мы не должны вмешаться? Что, если они продолжат?

— Гониль-ши, мы уже работаем над этим, та ситуация — единичный случай, в котором замешана одна и та же группа охотников. С ними же мы столкнулись сегодня, — успокаивает его Хонджун. — А теперь послушайте мою версию произошедшего Люди с той вашей вечеринки ничего не помнят, потому что вырвалась сила сирены, ты стёр им воспоминания. Точнее, отдал приказ всё забыть, так, чтобы следов не осталось. И есть два фактора, с одним тебе повезло, со вторым — нет. Первый — охотник. Кто-то из людей на той вечеринке был охотником, во-первых, ему ты тоже заблокировал воспоминания, неосознанно, конечно, но именно поэтому они на тебя взъелись. И ещё именно из-за них ты сразу после того бассейна попал в лабораторию. Быстро подсуетились, чтобы забрать себе никому не принадлежащую сирену. Ну, они так думали, они же не знали, что Чан уже считает тебя своей стаей. Мы имеем дело с группой человек в десять, возможно, не все из них обычные люди. Предвосхищая вопросы, дело под контролем, я уже связался с несколькими высокопоставленными охотниками, поверьте, им не нужен такого размера скандал, я могу гарантировать, что произошедшее не повторится.

— Они очень быстро это организовали, да? — бормочет Феликс.

— Да, могу предположить, что ваша вечеринка на тот момент даже не закончилась. Просто на охотников тоже работает сирена, благодаря которой никто не помнит, как тебя забрали из бассейна.

— Сирена работает на охотников? — удивляется Феликс. Он смотрит растерянно на Хонджуна и на Гониля, но те не кажутся удивлёнными этим фактом.

— Парадокс, но это так, правда, я подозреваю, что эта сирена не подозревала, что повезут тебя… туда. Вернёмся к этому немного позже. Во-вторых, на этой вечеринке был наш Уён-и, — неожиданно слышать, как этот серьёзный мужчина говорит о ком-то столь ласковой интонацией. Уён, да? Это же кто-то из клана Ким? — В момент, когда его настиг приказ забыть, он уже собирался домой. И здесь Сонхва и Чонхо сразу поняли, что он под влиянием другой сирены. И, конечно, как более сильный и опытный в этом вопросе, Сонхва снял приказ. Из рассказа, что кто-то на вечеринке кричал про русалку и «у того парня вырос хвост», стало понятно, что Луна обратила нового человека. По правде, не часто мы сталкиваемся с обращением при свидетелях. Скорее, очень редко. Благодаря Уёну мы могли сразу начать действовать. Вычислить, кто и куда тебя увёз, и вызволить. К моменту, когда мы ехали в этот научный центр, к нам присоединился Чан. Тебя оттуда вывезли и… Мне правда жаль, что мы не успели раньше, чтобы обошлось без увечий.

— Всё равно это было очень быстро, — безэмоционально отвечает Феликс. В голове снова оживают воспоминания о том дне. Неприятные, вмешивающие ещё больше болезненных ощущений в душу. — Спасибо, ещё раз.

— Я не говорил Чану, что ты сирена.

— А теперь объясни мне, какого чёрта ты этого не сделал? — раздаётся позади холодным тоном. Никто из них не услышал — или не обратил внимание — на открывшуюся дверь и вошедшего в кабинет мужчину. Может, Хонджун со своего места видит всё с самого начала и вовсе не против его присутствия на этом разговоре.

Мужчина проходит к диванчику, садится на него и всё это время не сводит вопрошающего взгляда с Хонджуна. Феликс косит взгляд, пытаясь рассмотреть вошедшего. Чёрная одежда, брюки и такого же цвета рубашка, чёрные волосы, тёмные глаза. Феликс вспоминает первую встречу с членами стаи. Он тогда решил, что Минхо стереотипный вампир. И про этого мужчину хочется думать так же, но он знает, что ошибается, уже сталкивался с ним.

Пак Сонхва. Один из двух сирен клана Ким.

— Потому что тогда мне это не казалось необходимостью? — вопросом на вопрос отвечает Хонджун. Между ними повисает напряжение.

— Как это: «Не казалось необходимостью»? — возмущается Сонхва.

— Потому что на тот момент были вопросы важнее, сила не проявляется без резкого стрессового фактора, поэтому я решил, что пусть они, Феликс и стая Чана разберутся с русалочьей частью, а уже потом со всем остальным. Откуда же мне было знать, что у нас есть охотники, склонные к подобной самодеятельности!

— Мы обсудим это с тобой позже, — недовольно фыркает Сонхва. Хонджун закатывает глаза. — Твою политику относительно новообращённых.

— Теперь я могу закончить рассказывать об охотниках?

— Пожалуйста.

— Спасибо, — цедит сквозь зубы Хонджун. — Охотники не такие уж плохие, как тебе кажется, — говорит он, совсем сбивая Феликса с толку. — Просто твои первые встречи с ними, точнее с одной конкретной группой, не задались. Но они такие не все. Более того, мы с ними сотрудничаем во многих вопросах. Скажем так, раскрытие нас всему миру не нужно ни нам, ни им. И так как задача оберегать нелюдей относится в том числе и к нашему клану, мы тоже очень часто с ними пересекаемся. Например, если бушует какой-нибудь одиночка, не всегда его ловят только охотники, понимаешь? Нам тоже не надо, чтобы из-за одного неконтролируемого оборотня всё вскрылось. Не люблю одиночек, столько проблем от них…

— Хонджун!

— Что? В чём я не прав? Стаи контролируют своих, а одиночек никто не контролирует. Хуже них только, когда подобные сбиваются в группы.

— Не будь так предвзят, многие одиночки живут мирно!

— Но именно с ними у нас постоянно проблемы! — Хонджун потирает переносицу. — Что ты сейчас от меня хочешь?

— От тебя — ничего, особенно если ты закончил свой важный рассказ, — отвечает Сонхва и поднимается с места. Зачем-то подходит к Феликсу и похлопывает по плечу, смотря сверху вниз. — Идём со мной, поговорим о том, кто ты есть, — зовёт Сонхва.

Феликс опасливо поглядывает на Хонджуна и Гониля, не понимая, должен ли, и только получив разрешающий кивок, поднимается на ноги. Сонхва подталкивает к выходу из кабинета, уложив руку между лопаток.

— Хонджун был не прав, когда решил скрыть от тебя, что ты сирена, — говорит он, стоит только выйти в коридор.

— Я вообще думал, что сила сирены — это какая-то сверхспособность, которой надо долго учиться, даже не думал, что её можно получить вот так просто, — бормочет Феликс.

Сонхва приводит его в соединённую с кухней столовую. Как в доме стаи, только больше и роскошнее. Широкий овальный стол, вокруг которого восемь стульев, огромное окно позади, открывающее вид на город. В противоположной стороне кухня: тёмно-серые шкафчики, множество разных источников света. Сонхва суетится, нажимает на кнопку на чайнике, что-то ищет в шкафчике, параллельно отвечая на вопрос:

— О нет, дорогой, это не особая сила для русалок, хотя, существует такое заблуждение, — спокойно объясняет он. — Ты не голоден?

В последний раз Феликс ел достаточно давно, но голод не подступает из-за навалившегося стресса от охотников. Он отрицательно мотает головой и только после понимает, что его ответ не виден, приходится повторить его словами. Сейчас кусок в горло не полезет.

— Может чай или кофе? — продолжает спрашивать Сонхва.

— Чай, пожалуйста, — всё же соглашается Феликс. Уж кружка горячего чая ему не повредит. И горло промочить, и руки согреть.

Прозрачную стеклянную кружку ставят перед ним уже спустя минуту. Сонхва садится не напротив, на другой конец большого стола, а совсем рядом.

— Сирены и русалки — это два разных вида, — объясняет он. — У каждого из трёх основных видов есть м-м-м… высший подвид. У русалок это сирены. Для оборотней, как ни странно, драконы. Те же оборотни, только зверь другой.

— А вампиры? — торопливо спрашивает Феликс. Он может провести параллели между сиренами и русалками, оборотнями и драконами, но не может представить себе ничего такого для вампиров.

— Существуют энергетические вампиры, но в мире о них, правда, не слышали уже лет тридцать. Это очень… интересный подвид. Некоторые из них даже не знают, кем являются, может, они и есть, но не выдают себя. Просто подпитываются чужими эмоциями, сами того не осознавая, но… Если энергетический вампир знает, кто он, учится контролировать себя, то он может стать очень силён. Высасывать эмоции, внушать другие, много всякого, но в нашей стране о таких сейчас неизвестно. В итоге имеем не три, а шесть видов нелюдей. Поэтому если ты не являешься сиреной, то и не сможешь использовать силу сирены. И тебе надо научиться контролировать её. Чтобы она действовала тогда, когда тебе нужно, а не мощными всплесками, понимаешь? — Спокойный тон его голоса успокаивает и словно убаюкивает. Феликс маленькими глотками пьёт предложенный чай, слушая рассказ.

— Я даже не понимаю, как она работает сейчас, — беспомощно произносит Феликс. Он сомневается, что по управлению этим есть какой-то учебник.

— О, дорогой, не беспокойся, — ласково произносит Сонхва. — Ты не будешь в этом один, я и Чонхо поможем тебе.

— Правда? Сонхва-щи, но зачем вам эта морока? — непонимающе переспрашивает Феликс, опустевшую отставляя кружку.

— Как зачем? — добродушно усмехается Сонхва. Говорит так, словно видит в Феликсе только несмышлёного ребёнка, которому нужно объяснять элементарные вещи. Впрочем, в чём-то это даже правда. — А как мы можем бросить тебя наедине со всем этим? Если бы я знал раньше, что твоя сила совсем не спит, как решил Хонджун, то мы бы уже давно поработали над этим. К тому же, нелюдям вроде нас стоит держаться вместе, будь то стаи и кланы, или просто поддерживать связь с представителями своего вида.

— Вы правда готовы возиться со мной? Я же… вообще ничего в этой силе не понимаю?

— Конечно, Феликс. Ни у меня, ни у Чонхо не вышло ничего с первого раза. Когда-то мы тоже ничего не понимали и думали, что освоить это невозможно. И я не могу себе позволить оставить тебя навсегда в таком положении. Ты научишься, просто нужно время.

— Спасибо вам, Сонхва-щи.

— Пока ещё не за что, Феликс, — улыбается Сонхва. — Тебе лучше сегодня отдохнуть, подготовим для тебя комнату. А завтра заберём вещи и вернём тебя в стаю, хорошо? Невыносимо, наверное, разлучаться с ними таким образом? Феликс? Что-то не так? — заметив, как Феликс удручённо опускает плечи и голову, спрашивает Сонхва. Феликс мешкает. Ответить или нет?

— Я боюсь к ним возвращаться… я же… на них напали из-за меня, они пострадали из-за меня, даже не зная, судя по всему, что я сирена, я вообще думал, что Чан ошибся, приведя меня в дом.

— Феликс, дорогой, лидеры стай не могут в таком ошибиться. Более того, в произошедшем нет твоей вины. Ты же не управлял этими людьми, ты и сам не знал этого о себе, — успокаивает Сонхва. — Уверяю, они ждут тебя и примут обратно. Чан был здесь. Хонджун только утром выпроводил его обратно, чтобы он был со стаей, потому что… Не прими только на свой счёт, но я должен объяснить, что уход кого-то из стаи в первую очередь бьёт по главе, ему не стоило ещё в дополнение к этому самому уезжать, поэтому его сейчас тут нет. Я… Я не думаю, что в праве сейчас говорить тебе о том, что еще чувствует твоя стая, я не один из вас, поэтому ты спросишь их сам. Но я точно могу сказать, что Чан о тебе очень беспокоился. Ты мне веришь?

— Угу.

— И, знаешь, давай ненадолго отбросим мысли о стае, о том, что думают и чувствуют они насчёт этой ситуации. — Сонхва подвигает свой стул ближе, чтобы сидеть прямо напротив Феликса. Кладёт руки ему на плечи. — Что думаешь и чувствуешь ты сам? — От этого вопроса в момент эмоции прорываются через выстроенный им барьер.

— Я скучаю… Я очень сильно хочу увидеть их всех вновь, — хрипит Феликс. Ком разрастается. Нос щиплет от накатывающих слёз.

— Только ли?

— Мне больно… Почему мне так сильно больно вдали от них? — спрашивает он, поднимая голову и смотря на Сонхва слезящимися глазами.

— Потому что ты ушёл, пытаясь разорвать связь между вами, хотя сам того не хочешь, — отвечает тот.

— Я… Я сделал им всем больно, я сам, своими поступками, всё испортил, что складывалось. Что если теперь ничего как раньше не будет? Если они сочтут меня предателем?

— Не сочтут, Феликс, точно не сочтут, особенно если чувствуют тоже, что и ты. А я думаю, так и есть.

— Я даже не понял, в какой момент так сильно их полюбил, а теперь… я не знаю, мне страшно.

— Всё будет хорошо, Феликс, вот увидишь, — продолжает успокаивать Сонхва, притягивая к себе в объятья. Крепко прижимает и не перестаёт поглаживать по трясущейся спине. Феликс крепче вцепляется в его рубашку и утыкается головой в плечо.

Этот эмоциональный всплеск забирает остатки сил. Феликс с трудом успокаивает рыдания, сразу после проваливаясь в беспокойный сон. Просыпается он с головной болью. Кажется, в той же комнате, где жил в прошлый раз в этом доме. Утро совсем раннее, на настенных часах только пять. Он слышит шаги мимо двери. Неужели дом уже не спит?

Он не совсем прав. Не спит лишь часть. Завтракает он в компании Сонхва, Хонджуна и того самого Уёна, которого когда-то задело всплеском его силы. И Гониля, который тоже волей судьбы остался на ночь, просто из-за того что до поздней ночи обсуждал с Хонджуном дела. Им наконец удаётся немного поговорить нормально. О прошлом, о том, как оказались в Корее, как стали тем, кем стали. Гониль увлечённо рассказывает про свою стаю, показывает фотографии этих пятерых парней, говорит о них с такой любовью и заботой, что у Феликса сердце щемит. А ещё Гониль рассказывает про свою драконью сущность, делится, что знает ещё парочку во всей Корее. И недовольно отфыркивается на рассказа Феликса, пересказ слов Сынмина о том, как он воспринимает существование дракона. На это трактование даже Хонджун удивлённо замирает и непонимающе переглядывается с Сонхва. Словно Феликс им небылицы рассказывает.

— Да уж, не думал я, что кто-то в это ещё верит, — бормочет Хонджун в конце.

— О чём вы?

— Видишь ли, Феликс, то, что ты нам рассказал имеет долю правды, но я склонен полагать… — Гониль замолкает, подбирая слова. — Что учитель Сынмина-щи был полным дураком. Многое из того, что ты рассказал, не соответствует действительности, я, по правде, представить себе не могу такое существование. Феликс, запиши мой номер, если это возможно, я хотел бы пообщаться с ним. И ещё раз встретиться с тобой, в нормальной обстановке, а не при таких обстоятельствах, если ты хочешь этого.

Феликс берёт его номер, обещая написать, как только ситуация в стае станет спокойнее. Хонджун снова заверяет, что охотники их больше не побеспокоят по такой причине. Дальше всё совсем суматошно. Душ, наконец-то нормальный, а не общего пользования. Поездка вместе с Сонхва в кошивон за вещами. Феликс предпочёл бы никогда не возвращаться в это место, но забрать сумку надо. А оттуда многочасовая дорога из города. Две остановки на заправках, чтобы передохнуть. Добираются они часам к трём.

Чем ближе дом, тем сильнее у Феликса бъётся сердце в груди. Кажется, выпрыгнет, проломив рёбра. Страх накатывает липким холодным потом. Подумать только, он вернулся к тому, с чего начал. Он едет в дом стаи и боится оказаться там. Но причины в этот раз другие.

— Иди, Феликс, — подталкивает Сонхва, когда они останавливаются и выходят из машины. Наверняка, кто-то из стаи приметил подъехавший автомобиль. — Ты должен это сделать.

Феликс идёт. Медленнее, чем должен, но всё равно оказывается у входной двери. Дёргает ручку и с удивлением обнаруживает, что она не заперта. Сонхва остаётся позади, шепчет быстро, что даст им время наедине, когда Феликс заходит в дом, опустив голову в пол. Теперь всё внутри такое знакомое. Коридор, зеркало, в котором его поникшее отражение. Звуки в доме, запахи.

— Я вернулся, — шепчет он. И слышит торопливые шаги. Несколько пар ног несутся в его сторону.