С момента обращения жизнь круто меняется. Не только в первые два месяца, когда Феликс привыкает к сущности и разбирается в своих чувствах к стае, но и во всё остальное время. Впервые приехав в этот дом, Феликс точно не мог предположить, как сильно они все станут ему дороги за какие-то два месяца. А через восемь он решит приоткрыть завесу тайны своего странного поведения в начале лета, рассказав о произошедшем семье.

Но, если говорить последовательно, то всё же сначала стоит говорить о стае. О его стае. Его любимых людях. Хоть признание выдалось при не самых хороших обстоятельствах, Феликс рад, что смог тогда открыть свои чувства, а после, когда эмоции поутихли, повторить слова признания вновь. И получить их же в ответ. От каждого. Феликс, на тот момент, правда не знает, каково это, быть в таких отношениях, подобного опыта у него никогда не было, но он постепенно учится. Он узнает их лучше. Он любит их и любим в ответ.

От Чана он узнаёт историю стаи в больших подробностях. Всё же Чан был тем, кто её создал. Как он приехал на помощь к Чанбину, заподозрив, что тот не просто заболел какой-то странной простудой, как притащил из леса Минхо в волчьей форме, а Чанбин только пальцем у виска крутил, как Хёнджин постоянно вился около дома, не понимая, почему его тянет в это место, как встретил Сынмина, но тот даже разговаривать с ним не захотел, а через несколько месяцев привёл к ним Чонина, как Чанбин привёл к ним Джисона, но тот, будучи человеком, не мог стать частью стаи. Как развились их отношения.

Он узнаёт больше о самом Чане. Что тот действительно мало спит и много работает, особенно по ночам. Правда Чан говорит, что это для него вообще не проблема, как бы сильно не драматизировал об этом Минхо, да и ночью он продуктивнее, шутит, что волки, вообще-то, ночные существа. Чан часто ездит в Сеул, не всю свою работу он смог перевезти в их маленькую подвальную студию. Летом, когда тепло, он нередко любит разгуливать по дому без верха, что в первые несколько раз вводит Феликса в ступор, а остальные члены стаи над ним лишь смеются за такую реакцию.

Феликс узнаёт Минхо. Насколько он может казаться холодным и отстранённым, настолько может быть и ранимым. Его любовь к членам стаи проявляется в молчаливой заботе о них, а не в словах, но самому ему очень важно слышать слова. Феликса каждый раз приводит в небольшой восторг смущение на лице Минхо, стоит только сказать ему пару приятных комплиментов.

Феликс узнаёт Чанбина. Его пристрастие к спорту и садоводству, к которому ещё и Минхо подключился, поэтому они периодически спорят во дворе об удобрениях и цветах, которые лучше сажать у дома. При этом всём жутко не любит насекомых, которых в саду — и, периодически, в доме — предостаточно. Чанбин шутит, что именно из-за этого и живёт на самом верху, подальше от земли.

Он узнаёт Хёнджина. Мечтательного художника, увлечённого своим делом, что порой пропадает в мастерской с утра до ночи. Что, несмотря на всё общение, никто из его родных не знает ни про стаю, ни про его сущность, ни про отношения. Хёнджин объясняет, что не готов шокировать подобными новостями глубоко верующих родителей.

Узнаёт Сынмина. О его небольшой привычке без всяких прихваток хвататься за горячие предметы, что Феликс раньше не замечал — какой толк от прихваток, если горячее всё равно не навредит? О том, что в медицину его направили именно родители, лелея какую-то странную мечту, что там он найдёт способ избавиться от своего «недуга». Под недугом, конечно, подразумевалась сущность дракона. С его разрешения, Феликс делится контактом с Гонилем, чтобы тот смог рассказать немного больше правды о драконьей силы, которую, как они все позже понимают, Сынмин всё это время не мог контролировать в полной мере, а оттого и лишался всяких сил после обращения, хоть и считал иначе.

Он сближается с Джисоном. Какое-то время тот чуть ли не по пятам за ним ходит, говоря, что у него теперь новый любимый хён и вообще их встреча — судьба, у них даже дни рождения рядом. Джисон, любитель компьютерных игр, пытается и Феликса втянуть к ним с Чонином в компанию, но в процессе все они понимают, что Феликс в этом совершенно безнадёжен. Но он точно не ноль в готовке, Джисон становится главным фанатом приготовленных им брауни.

Он узнаёт больше о Чонине. О том, что тот весьма тихий в школе и друзей там особо не имеет из-за дурной репутации семьи, но ему с лихвой хватает стаи. Что Чонин совсем не уверен в будущем поступлении в университет и даже не представляет, на кого идти учиться. А ещё пугает возможная разлука со стаей — ближайший университет в другом городе.

Феликс находит временное решение вопроса со своей работой и вновь берётся репетиторствовать, преподавая английский онлайн. Чонин однажды в шутку сожалеет, что он не работает в его школе, такой учитель точно бы всем понравился, к тому же Феликс даже цвет волос сменил с небесно-голубого на шоколадный, точно бы взяли на работу, придраться не к чему. Феликс справедливо напоминает ему, что самому Чонину не слишком понравилось бы, если бы уже двое его любимых постоянно находились с ним рядом, а взаимодействовать с ними никак нельзя, чтобы не создавать слухов. А такие в маленьких городах распространяются быстро.

Хотя, может это и не было бы большой проблемой, потому что у Чонина последний учебный семестр. Он с головой погружён в учебники, на носу самый важный экзамен. Вместе с ним вся стая в стрессе, переняв настроение. Облегчённо вздыхают, только когда приходят результаты. Остаётся лишь выпускной, который должен стать настоящим праздником, но событие омрачают всего два человека. Родители Чонина, с которыми он не общается уже долгое время, решили заявиться туда. Конечно, они имеют право, хоть Чонин и давно не живёт с ними и даже школьная администрация считает Сынмина его опекуном, хоть и неофициальным, всяко лучше, чем родители-алкоголики.

Поэтому их появление, к счастью, в более опрятном виде, на выпускном, становится неожиданностью как для стаи, так и для Чонина, как и тот факт, что их именно сейчас начал беспокоить факт, что родной сын дома не живёт, словно забыв, что он уже два года со стаей. Дошло до того, что они стояли под окнами их дома, требуя вернуть ребёнка домой — даром, что тот совершеннолетний — и грозясь вызвать полицию.

— Точно можно? — уточняет Феликс, впервые решаясь использовать данную Луной способность. Он немало времени и сил убил на обучение с сиренами стаи Ким, поэтому теперь может с уверенностью сказать, что полностью владеет этой силой, но не пользуется, надобности нет.

— Это для защиты стаи, — задумчиво тянет Чан. — И нашей тайны от людей. Так что да.

— Чонин-а? А ты сам? Что думаешь? — спрашивает он уже у Чонина. Тот хмурый и поникший, разочарованно фыркает.

— Сделай это, не хочу, чтобы они больше нас беспокоили. Ни вас, ни меня, — холодно отрезает он, отворачиваясь в объятиях Сынмина.

Феликс тяжело вздыхает. Не думал он, что придётся использовать силу так. Он вообще наивно полагал, что обучившись, не будет пользоваться своими способностями, если только ситуация не выходит за рамки. Но, может, сейчас как раз такая ситуация? Он вкладывает силу в голос и зачаровывает. Не просит, а приказывает. Больше не беспокоить ни их, ни Чонина. Оставить их. Зачарование сирены работает безотказно. Без лишних вопросов эти люди уходят от дома. И действительно больше не беспокоят.

Чонин решает не поступать в университет, немного шокируя таким решением всю стаю за исключением, наверное, Джисона. Но клятвенно обещает поступить в следующем году, вместе с Джисоном. Им приходится только принять такое решение и где-то в глубине души выдохнуть с облегчением, понимая, что Чонин будет рядом с ними ещё год точно.

Всё же, у этого есть и плюсы. И о самом первом они узнают не сразу. Например, Феликсу не кажется странным, когда Чан просит его документы, говоря, что это нужно для того, чтобы его в доме зарегистрировать. Звучит логично. Но потом он узнаёт, что с подобной просьбой, но под другим предлогом, документы выманили у Хёнджина, Джисона, Чонина и Сынмина.

— Что всё это значит? — Феликс первый решается спросить у Чана за совместным ужином, успев уже нафантазировать себе миллион разных вариантов. — Все эти махинации с документами выглядят… странно.

— Чани-хён? — подключается Хёнджин.

Чан пытается спрятать улыбку, а переглядки Минхо и Чанбина дают понять, что они точно понимают, о чём идёт речь.

— Ладно, наверное, пора? — спрашивает Чан именно у них и, получив в ответ утвердительные кивки, смотрит на всех остальных. — Мы бы всё равно не смогли провернуть это полностью без вашего участия.

— Что-то всё же происходит, да? Почему это такая большая тайна? — спокойно спрашивает Сынмин.

— О, думаю, ты тоже в курсе происходящего, потому что с тобой мы тоже это обсуждали, но давно. Планы сдвинулись, так сказать.

— Да ладно… Это то, о чём я думаю? — уточняет Сынмин, удивлённо вскидывая брови, в момент становясь больше заинтересованным в происходящем. Что Феликс, что Джисон, Чонин и Хёнджин смотрят на него, а затем снова на Чана.

— Да. Раз уж Чонин решил повременить с поступлением, то мы можем всё распланировать в меньшей спешке и на более долгий срок.

— Что? Что? Что? О чём речь? — нетерпеливо выпаливает Джисон.

— Совместный отпуск, — отвечает ему Чанбин. — Большая поездка…

— В другую страну, — заканчивает за него Минхо.

— В другую страну? О, Япония? Америка? Малайзия? Куда? — выпаливает варианты Чонин. Феликс встречается взглядом с Чаном. У него есть догадка, но он до последнего не хочет давать себе надежду, чтобы не разочароваться в итоге. Кажется, вариант слишком фантастичный, чтобы быть правдой. Как ожившая мечта.

— Австралия, — наконец произносит Чан. Феликсу кажется, что сердце пропускает удар. Он боится, что ему просто послышалось.

Он собирался выделить время на поездку ещё до обращения, которое сорвало все планы. Он думал, что откладывает всё на долгий срок, сам не понимал, когда сможет уехать от стаи настолько далеко, даже если на недельку или что-то вроде. В последний раз он был дома после первого курса университета. Четыре года прошло.

— Ты не шутишь? — спрашивает он еле слышным шёпотом.

— Нет, солнце, я не шучу, мы оба давно не были там, да? — спрашивает Чан, нежно улыбаясь. Феликс находит в себе силы, чтобы отодвинуть стул, встать со своего места и подойти к Чану, крепко-крепко обнять. Словами не может выразить, как много для него это значит.

Ещё достаточно времени уходит на подготовку всех документов для выезда, это Чану с Феликсом легко пересечь границу, а вот остальным приходится оформлять разрешение на въезд, они много времени проводят, обсуждая детали поездки. Места, которые стоит посетить, чем заняться. Главные две вещи, о которых думает Феликс, будоражат сознание. Возможность плавать в океане. Когда ещё выдастся такой шанс? И, самое главное, возможность наконец увидеться с семьёй. Феликс не говорит им о скором приезде домой, хочет сделать сюрприз. С удивлением, он и Чан обнаруживают, что их семьи живут поблизости.

— Я знал, что они переехали уже после моего отъезда, но это удивительное совпадение, — бормочет Чан, когда карта в телефоне показывает, что между домами расстояние, которое легко и быстро преодолеть пешком.

— Всё ещё не верю, что это правда происходит, — бормочет Феликс, щекой прижимаясь к плечу Чана. — Я… Я хочу им рассказать… Что думаешь? — спрашивает он.

— О чём именно, солнце? — уточняет Чан.

— О том, кто я. Когда я только обратился, я знаю, что заставил всех волноваться своими внезапными пропажами из сети, долго игнорировал сообщения и отвечал односложно, я хочу рассказать, почему это произошло, рассказать о стае, потому что все вы мне очень дороги. Наверное, я не могу сказать, что мы все в отношениях, но сказать, что вы для меня теперь тоже семья, будет достаточно. Стоит ли?

— Солнце, стоит или нет, решать только тебе. Я могу лишь сказать, что мы поддержим любое твоё решение. Моя семья знает обо мне, они не могли не знать, учитывая, что я обратился в детстве, семья Минхо знает о нём, он тогда узнал, что в роду уже были оборотни. И семья Сынмина знает. А вот у Джисона, Чонина, Хёнджина и Чанбина не знают, они не хотят об этом рассказывать, и это их выбор. И если ты хочешь поделиться этим, то мы тебя поддержим и, если надо, будем рядом в нужный момент.

— Спасибо. Я думаю, что расскажу им.

— Хорошо, солнце. Знай, что мы с тобой, что бы ни произошло.

Ожидание становится почти мучительным, вместе с нарастающим предвкушением, от которого, кажется, вибрирует весь дом. В сотый раз проверить все чемоданы, всё ли собрано и ничего ли не забыто — Феликс почти в последний момент вспоминает про протез плавника, который точно не стоит оставлять.

Для Феликса вся поездка в аэропорт и регистрация на самолёт проходит как в тумане. Будучи в аэропорту, он снова списывается с семьёй, уточняя, нет ли у них каких-то планов на ближайшую неделю, например, уехать куда-либо. Это было бы очень некстати для него, но в очередной раз приходит ответ, что планов нет, и вопрос: зачем он интересуется? Феликс отправляет улыбающийся смайлик и ничего больше не отвечает. И он очень рад, что в этот раз не один, иначе точно бы запутался в выходах к самолёту или что-то ещё от волнения.

Утомительный многочасовой перелёт высасывает все силы. Как бы ему ни хотелось устроить сюрприз в день прилёта, Феликс всё же слушает Чана, говорящего, что им сейчас лучше отдохнуть, чем в таком измученном состоянии ехать куда-то. Чан звучит и логично, и убедительно. Феликс согласно кивает. Ему осталось подождать совсем чуть-чуть. Он справится, как справлялся предыдущие четыре года.

Радует, что они, получив багаж, сразу едут в отель и быстро проходят регистрацию. Отдохнуть после самолёта — лучшее решение. Оказавшись наконец в удобной кровати, Феликс даже не представляет, что собирался заниматься чем-то ещё. Всё тело обмякает на мягком матрасе, а после душа он вообще чувствует себя разваренной рыбкой.

Почти засыпая, он смотрит на закат в окне, представляя в голове сценарии завтрашнего дня. Отвлекаю только тихие шаги и проминающийся матрац. Феликс поворачивает голову и улыбается пришедшему, сразу после радостно принимая Чонина в объятия.

— Как чувствуешь себя, хён? — спрашивает Чонин, пока ластится щекой к груди.

— Волшебно, — шепчет Феликс. — Не только ненадолго вернуться сюда, но и быть здесь с вами… Самая настоящая мечта.

— Для тебя и Чан-хёна это много значит, да?

— Угу, всё же, хоть мой дом теперь в Корее, с вами, тут тоже моя семья, да и я вырос тут. Хорошо иногда возвращаться.

— А Хёнджин-хён завтра ведёт нас в какой-то музей, — неожиданно вздыхает Чонин. Феликс тихо посмеивается, поглаживая по спине вдоль позвоночника.

— А ты не хочешь?

— Но это же Хёнджин-хён! Я не могу отказаться, — бормочет Чонин, ёрзая, чтобы устроиться удобнее.

— Я жду завтра, чтобы наконец встретиться с родными, и послезавтра, чтобы провести время с вами на пляже, — делится Феликс. Чонин понимающе угукает.

— А ты не боишься рассказывать им о том, что ты теперь сирена? — спрашивает Чонин, приподнимаясь и со всей серьёзностью смотря ему в лицо.

— Немного боюсь. Но я им доверяю. К тому же… — Он замолкает. Даже думать не хочет о таком варианте, но приходится. — У меня, если что, есть выход. Понимаешь, да?

Чонин кивает. Тоже не озвучивает, но понимает, что говорит Феликс о своей силе. Заставить забыть о признании — плёвое дело, но Феликс не хочет, чтобы до этого доходило. Он верит в хороший исход. Есть у него какое-то предчувствие внутри о том, что он должен сделать это.

— Всё будет хорошо, я так думаю, — говорит Чонин.

— Спасибо за поддержку, — улыбается ему Феликс. И немного приподнимается, чтобы поцеловать. Чонин, ожидаемо, смущённо опускает голову, пряча лицо. Феликс не думает, что когда-нибудь ему может надоесть это.

Нервозность нарастает с утра. Его волнение чувствуют все в стае за завтраком. Феликс не может ничего поделать с переполняющими эмоциями. Немного страха, предвкушения, растерянности… Он так давно не был дома.

Успокаивает тот факт, что идёт он не один. Точнее, дойдёт не один. Чан и Минхо проводят его, а после уйдут к дому Чана. Феликс всё ещё находит удивительным тот факт, что их семьи теперь живут так рядом. Словно… какой-то знак судьбы? А может он просто придаёт этому слишком много значения. И он знает, что если сегодня всё пройдёт хорошо, то через несколько дней он познакомит родных с его стаей.

— Почему именно Минхо-хён? — спрашивает Феликс, чтобы отвлечь себя, когда до выхода ещё пара часов. — Просто… В этом есть какой-то смысл или случайный выбор, мне интересно?

— В основном потому что они очень хотели познакомиться с моей парой, в том смысле, что парой, как у оборотня, — объясняет Чан. — И уже после я планирую познакомить со стаей. Видишь ли… В моей семье не только знают, что я оборотень, но и есть несколько других дальних родственников, которые тоже оборотни, поэтому они все знают о подобных нюансах.

— А истинные пары для оборотней это очень важно, не всем удаётся отыскать таковых, поэтому я иду тоже, — вклинивается Минхо.

Феликс видит, что, несмотря на напускную отрешённость и спокойствие, Минхо от предстоящей встречи нервничает.

— Ну и потому что мне двадцать семь, а меня всё ещё периодически спрашивают про свадьбу и внуков, — вздыхает Чан. Рядом с ним тихо хихикает Джисон.

— Оу… — такой ответ становится неожиданностью. Наверное, потому что сам Феликс свою ориентацию осознал и рассказал о ней задолго до отъезда в Корею. — Они думают, что твоя пара — женщина?

— Вероятно, да, — признаётся Чан. — Я рассказывал им об этом всём, — он обводит рукой всю стаю — только в общих чертах.

— В любом случае, мы сначала доведём тебя до дома, чтобы не заблудился, — пытается перевести тему Минхо.

— Как будто я могу там заблудиться, — ворчит Феликс. Он, в конце концов, не в первый раз в незнакомое место, а в дом, в котором прожил много лет.

— Тогда почему бы тебе не надеть парик, чтобы поддержать эту легенду? — насмешливо предлагает Сынмин.

Феликс косится на него и на Минхо, проверяя реакцию. Но Минхо совершенно спокоен, словно даже и не услышал его безумного предложения, над которым сейчас смеются Чанбин и Хёнджин. Просто притягивает к себе салфетки и берёт сразу штук десять. Только Феликс не понимает, что именно он собирается ими вытирать. Пока, взяв эту охапку в одну руку, Минхо не пытается засунуть все их Сынмину в рот.

— Я же тебя предупреждал, — с какой-то зловещей улыбкой цедит Минхо. Неужели Сынмин уже шутил на эту тему, просто Феликс всё пропустил? Может, это было до того, как он присоединился к стае?

Слева от Сынмина сидит Чонин. И сразу реагирует на такую выходку, хватая Минхо за руку и показательно шипя, обнажая острые клыки. Им повезло, что в столовой отеля слишком шумно, чтобы кто-то обратил на них внимание. Минхо недовольно цыкает и убирает салфетки.

— Ты чего это вздумал на хёна шипеть? — сощурив глаза, обращается он к Чонину. И, видимо, в этот момент смелость Чонина заканчивается, он отводит взгляд и пытается спрятаться за Сынмином. К его счастью, Чан наконец берёт себя в руки. И Минхо тоже. Буквально обхватывая его руками за плечи и пытаясь повернуть обратно к столу.

— Минхо, ради Луны, — шепчет Чан.

— Я спокоен, это он начал, — будничным тоном отвечает ему Минхо.

— Если меня ещё хоть раз спросят про детей, я просто приведу всех вас, как раз сойдёте за детский сад, — вздыхает Чан и роняет голову на руки.

Чанбин, Хёнджин и Джисон теперь единственные источники звука за столом, точнее, их громкий смех.

Расходятся они спустя часа два или около того. Хёнджин уводит остальную часть стаи в музей, как и собирался, а Феликс, Чан и Минхо едут на встречу с семьями.

Район за эти годы, кажется, совсем не изменился. Феликс с лёгкостью вспоминает дорогу от остановки общественного транспорта к дому. Вспоминает места, которые раньше видел практически ежедневно. Ностальгия накрывает с головой, он даже не сразу замечает сгустившиеся тучи и начавшийся дождь.

— Быстрее, — зовёт он за собой, как только дождь усиливается. Вспоминается, как он также попал под дождь с Сынмином. Но сейчас он точно не боится случайно обратиться от контакта с водой.

— А ведь Сынмин предупреждал, — ворчит Минхо. Действительно, Сынмин прямо перед выходом говорил им о возможном дожде. — Почему мы не взяли зонты?

— Потому что мы оставили их дома, — быстро отвечает ему Чан.

Дом уже виден. Феликс знает, что в это время там будет только мама и, скорее всего, совсем скоро из школы должна вернуться младшая сестра. Только дождь немного застаёт врасплох, потому что теперь они стоят под крышей на крыльце втроём. Феликсу остаётся лишь в звонок позвонить. А Чану с Минхо ещё ещё предстоит дойти до нужного адреса.

— Такой ливень… Мне кажется, он ненадолго, — бормочет Чан.

— Я думаю, вы сможете переждать тут, — отвечает ему Феликс. — Главное, чтобы я не ошибся. Будет забавно, если дома никого, — посмеивается он и для верности ещё раз стучит в дверь.

Снова время почти останавливается, когда он прислушивается, надеясь за шумом дождя услышать хоть что-то внутри дома. Выдыхает, только когда щёлкает замок и дверь приоткрывается. Боковым зрением видит, как Минхо и Чан отходят в сторону, чтобы не смущать своим присутствием.

— Феликс, — на выдохе произносит женщина. — Феликс! Почему даже не сказал, что приезжаешь!

— Сюрприз, — улыбается Феликс.

И наконец осознаёт, что он действительно вернулся. Он действительно может обнять маму, скоро увидит всех остальных членов семьи. С этим осознанием тепло разливается в груди, он не может унять широкую улыбку. Глаза сами по себе слезятся.

Единственное, что немного сбивает планы, это дождь, из-за которого Чан и Минхо не могут продолжить свой путь. И, конечно, стоит расцепить объятия, как их замечают.

— Феликс, ты не один? Может, представишь нас?

— О, да, верно, я прилетел не один, но именно сейчас дождь немного помешал нашим планам, — оправдывается Феликс. — Это Чан и Минхо, они… близкие мне люди.

— Добрый день, миссис Ли, — здоровается Чан. — Удивительное совпадение, что моя семья и вы живёте относительно рядом, мы с Минхо направлялись именно туда.

— Но дождь начался очень неожиданно, — снова говорит Феликс.

— Переждите в доме, что уж там, — зазывает их миссис Ли. — Когда ещё мне представится возможность познакомиться хоть с кем-то из друзей Феликса. Феликс, дорогой, как ты там вообще? Как университет закончил, так не рассказываешь ничего почти, ещё этот твой неожиданный переезд из Сеула, — причитает женщина.

— Да, мне, на самом деле, есть, что рассказать. Но я и так многое вам рассказываю, когда созваниваемся, только во время переезда молчал, — спешит оправдаться он.

— Да, и здорово всех напугал своим молчанием, — отчитывает миссис Ли. — Ох, у меня даже нечего гостям предложить, ну ты бы хоть предупредил!

— Мам, всё хорошо, давай просто поговорим за чаем, ничего больше и не надо. Я здесь ещё две недели буду, успеется.

— Хорошо-хорошо, — соглашается миссис Ли и ведёт их в небольшую гостиную, а сама уходит на кухню, чтобы поставить чайник.

— Да, не по плану немного, — смущённо улыбается Феликс, когда они остаются наедине в небольшой светлой гостиной. Мест рядом с чайным столиком предостаточно, чтобы они могли устроиться с комфортом.

— Может это к лучшему? — спрашивает его Минхо. — Оттягиваем момент, когда придётся знакомиться с родителями Чана, -- говорит, старательно делая вид, что рассматривает фотографии на стенах.

— Минхо, всё будет хорошо, я тебе обещаю.

— Меня всё ещё напрягает факт, что они ждут какую-то женщину, а не меня, — ворчит Минхо.

— Я пойду помогу с чаем, — говорит им Феликс, следуя за мамой и предоставляя им минутку поговорить наедине.

— Как ты, Феликс? — спрашивает миссис Ли. — У тебя всё хорошо?

— У меня всё замечательно, — улыбается ей Феликс, доставая кружки из верхнего ящика. В доме тоже почти ничего не поменялось. Приятно вернуться в родное и знакомое место. — Я прошлым летом встретил чудесных людей, нужных мне людей, сейчас я счастлив, как никогда прежде.

— Прошлым летом? Мне казалось, что ты говорил, что у тебя что-то произошло? — хмурится миссис Ли.

— Верно, кое-что случилось. Сейчас, пока я здесь, я готов этим поделиться. И именно в тот период я встретился с ними. Чан и Минхо одни из них. Вообще, мы прилетели сюда в восьмером.

— Всё увиливаешь и недоговариваешь. Но, если ты правда счастлив, я рада это слышать.

— Да, я хотел бы рассказать всю историю, когда соберёмся вместе.

— Оливия должна скоро вернуться, правда там такой дождь… надеюсь, она не попала под него или осталась где-то переждать. Папа будет вечером и, думаю, Рейчел не откажется сегодня заехать к нам на ужин.

— Звучит замечательно, — соглашается Феликс, разливая чай по кружкам. — Я бы мог остаться сегодня здесь, а в отель вернуться уже завтра… На завтра есть кое-какие планы.

— Говоришь, прилетел с семью друзьями? Кто-то из них твой молодой человек?

— Ну мам!

— Что? Я не могу не поинтересоваться, ты же совсем про личную жизнь не рассказываешь.

— Это… сложный вопрос, давай я попробую объяснить позже, — снова увиливает он. Правда, он не придумал, как будет рассказывать об их полиаморных отношениях. Но что-нибудь сообразит. Или назовёт кого-то одного своим парнем…

— Давай вернёмся к твоим друзьям, расскажешь о жизни на новом месте, — предлагает миссис Ли и вместе с тем соглашается с его обещанием рассказать позже. — Подумать только, недавно слышала от одной из соседок, что у неё сын из Кореи возвращается, невесту с собой везёт, а тут ты приехал! — говорит она, когда они заходят в гостинную. Чан, услышав эти слова, напрягается. Феликс тоже удивлённо вскидывает брови. А Минхо убирает голову с плеча Чана. — Как же она говорила зовут мальчика… Кристофер, кажется.

— Чани-хён, тебя же здесь называли Кристофером? — хмурится Феликс. Получается, их семьи не только живут близко, но и их матери общаются? Вот это точно судьба.

— Хах, да, возможно речь обо мне, — смущённо соглашается Чан, потирая затылок.

— А я, получается, та самая невеста, — бормочет Минхо и тяжело вздыхает. Феликс не может сдержать смешка, как и Чан.

— Надо же, какое совпадение, — с удивлением соглашается миссис Ли. — И вы, получается, в Сеуле познакомились? А теперь приехали в одно место домой.

— Да, получается, что так, — соглашается Феликс с улыбкой. — Нас свела сама судьба.

Феликс слышит, как открывается дверь с характерным щёлканьем замка. Скорее всего, домой вернулась Оливия, как и говорила мама. Он собирается встретить сестру сам, но останавливает громкий глухой стук, словно что-то упало на пол.

— Мам! — звучит громко и очень напугано, словно в панике. Феликс не знает, что могло произойти у сестры, но это только подстёгивает быстрее встать со своего места и пойти проверить. Какое-то тревожное предчувствие диктует ему быть там. Даже Минхо и Чан поворачивают головы на звук.

— Нет, Феликс, подожди здесь, — останавливает его мама. — Пожалуйста, не ходи туда, — просит она.

— В чём дело? — непонимающе спрашивает Феликс.

— Просто останьтесь все тут, — строго наказывает женщина и спешит в прихожую.

— Кажется, твоя сестра напугана тем, что в доме гости, я слышу, как она только что спросила об этом, — шепчет ему Минхо.

— Я должен проверить.

Он всё же поднимается с дивана и, вопреки наказу, спешит в прихожую, но застывает, только выйдя в коридор. Его замешательство и удивление несомненно видны Чану и Минхо. Феликс не может поверить в то, что видит перед собой. И слова матери о том, что ему не следует смотреть, её беспокойство о том, как Оливия вернётся домой под дождём, сразу обретают смысл. Вместо ног из-под школьной юбки виден длинный, красивый хвост голубовато-бирюзового оттенка.

— Феликс, — шепчет Оливия, удивлённая тем, что брат оказался дома, и напуганная раскрытием секрета.

— Феликс, я же просила переждать! Твои друзья не должны знать об этом, это надо сохранить в тайне!

— Как давно это случилось? — только и может вымолвить Феликс, не сводя взгляда с хвоста.

— Два месяца назад, — всхлипывает Оливия. — Только мама знала. Феликс, пожалуйста, не говори никому!

— Помоги мне унести её в комнату, — тут же просит мама.

— Спокойно, Оливия, не беспокойся, всё хорошо, — пропустив просьбу. — И всё будет хорошо…

— У вас это семейное что ли, хвостом обзаводиться? — раздаётся голос Минхо.

— Хён! — одёргивает его Феликс. А всё же хорошо, что он и Чан видят. Они же оборотни, каким бы тяжёлым ни был хвост, для них это не проблема. — Тише, всё хорошо, — снова успокаивает он. — Минхо-хён так говорит, потому что у меня тоже есть примерно такой же, — с улыбкой признаётся он. — Видимо, мы не зря здесь втроём застряли.

— Тоже? — непонимающе переспрашивает миссис Ли.

— Да, обзавёлся прошлым летом, собирался рассказать об этом сегодня. Чани-хён? Поможешь унести в комнату?

— Хвост очень тяжёлый, — шепчет Оливия, но Чан без проблем поднимает её на руки в одиночку.

— Возможно, для человека, но не для оборотня, — подмигивает он.

Миссис Ли показывает дорогу в комнату, куда они перемещаются. В окне Феликс замечает, что дождь заканчивается.

— Не беспокойся, мы сохраним твой секрет, как храним свои, — успокаивает Чан.

— Ликс, дождь кончился, нам стоит оставить вас наедине? — спрашивает Минхо.

— Да, думаю, так будет сейчас лучше, — соглашается Феликс.

Он провожает Минхо и Чана к выходу, а после возвращается к встревоженным матери и сестре.

— Два месяца… Ты не можешь это контролировать? — первое, что спрашивает Феликс. Очень живо в голове всплывают воспоминания, как он так же растянулся перед Чаном, Хёнджином и Сынмином, тоже промок.

— Как это вообще можно контролировать? — недоверчиво переспрашивает Оливия, косясь на хвост, что сейчас балластом свисает на пол.

— Феликс, что ты говорил? Объясни, пожалуйста, я уже ничего не понимаю, — вздыхает миссис Ли.

— Что ж, в конце мая прошлого года я был отмечен Луной. Я тоже так могу, если проще говоря, превращать ноги в хвост. Это если кратко. Чтобы вы не беспокоились, Чан и Минхо никому не расскажут, к тому же, они оба оборотни.

— Существуют другие? Помимо русалок? — удивлённо уточняет Оливия.

— Да, это так. Ты вообще никого другого ещё не встречала? — Оливия только отрицательно мотает головой. — А контроль над хвостом… Хотя, ладно, я уже сам понял, кажется. Плавала когда-нибудь в океане?

— Нет! Это же опасно! И я… Вообще им двигать даже не могу.

— Я научу тебя контролировать это, — решительно произносит Феликс. На самом деле, он не столь уверен в своих силах, но уверен, что в случае чего сможет попросить помощи у Хёнджина. Он точно сможет помочь. И вместе они справятся. — Хорошо? И объясню всё-всё, что стоит знать.

Он остаётся в доме до следующего дня. Сначала разговаривает с мамой и сестрой о сущности русалки. Узнаёт, как она обратилась — к его облегчению, ничего трагичного, просто в ванной комнате — а после рассказывает свою историю, без особых подробностей, не желая пугать. Не стоит вспоминать о проблемах с охотниками и лабораторией. Достаточно истории о том, что в нужный момент он встретил Чана, а тот предложил помощь, ведь среди его знакомых есть русалка, которая может научить. Из-за этого Феликс тогда переехал, чтобы справиться с новой сущностью после обращения, а потом не захотел уезжать и оставлять этих людей. Феликсу кажется, что они приехали в очень подходящее время. Завтра выходной, а значит у Оливии не будет школьных занятий. Он пишет в их общий чат о ситуации и о том, что хочет поехать на пляж ранним утром, чтобы провести немного времени с сестрой и попробовать научить её. А уже позже присоединится стая. Мама хоть и относится к этой идее с некоторым недоверием, соглашается с тем, что Оливии нужно научиться контролировать силу, а она завтра подъедет на нужное место, чтобы забрать её после этого урока, а Феликс сможет провести время со своими друзьями. Ну, как она думает, что с друзьями.

Вечером они наконец собираются всей семьёй. Сюрприз удался, считает Феликс. Он рад провести с ними время, рассказать больше о своей жизни. О сущности сирены, правда, не заговаривает, хоть и собирался. После раскрытия секрета Оливии, ему кажется, что не стоит рассказывать о таком и, возможно, подставлять её. Он надеется, что когда-нибудь они расскажут вместе. Стаю приходится называть друзьями и близкими людьми. Второе даже правда. Главное, что он не лжёт в одном — он счастлив с ними.

А ранним утром они вместе с Оливией собираются в запланированный поход на пляж. Феликс набирает полотенец, находит подходящие вещи из своих старых, мысленно радуется, что изначально собирался ехать туда именно из родительского дома, поэтому почти всё нужное у него с собой. Чан и Минхо, с которыми он должен был проделать этот путь, поедут куда позже, так что ему приходится самостоятельно вспоминать дорогу.

На машине было бы быстрее, но утром никто не может их увезти, поэтому с несколькими пересадками весь маршрут укладывается в полтора часа. За это время Феликс успевает многое рассказать. Начинается всё с того, что он упоминает стаю, как тех людей, которые должны приехать позже. И называет их именно стаей. Приходится рассказать о тех семерых людях, которых он теперь считает самыми близкими, объяснить, что вообще представляет из себя стая. А сразу следом успокоить, что не все нелюди объединяются так, есть и те, кто предпочитают существовать поодиночке, так что нет ничего плохого в том, что у кого-то нет стаи. После рассказывает о существующих ещё, помимо русалок и оборотней, говорит о вампирах, драконах — в которых поверить сложнее всего, но Феликс не берётся обещать демонстрацию — и сиренах. Мысль, что сестра может также оказаться сиреной, немного тревожит. По большей части из-за того, что он может не суметь или просто не успеть научить её пользоваться этой силой. К его счастью, у него есть способ проверить это, небольшой трюк, которому научил Сонхва. Свои силы всё же приходится испробовать на члене семьи, но после этого он может спокойно выдохнуть, убедившись, что сестра именно обычная русалка.

А ещё рассказывает об охотниках. Сложно быть не предвзятым, помня собственный опыт, но он старается донести лишь главную мысль: обычно охотники им не враги, они что-то вроде полиции для мира нелюдей.

Они добираются до пляжа. Небольшой и уединённый уголочек, специально искали такой, чтобы без особой боязни Феликс и Хёнджин могли плавать в океане и с хвостами возвращаться на берег.

— Ладно, думаю, нет особой нужды что-то раскладывать, большую часть времени всё равно проведём в воде, — говорит Феликс, осматриваясь. Укромно из-за деревьев позади, отделяющих пляж от дороги, а полоса песка, уходя дальше, в какой-то момент становится такой тонкой, что вода подбирается прямо к большим камням в той части пляжа. Природная стена отделяет их от возможных соседей.

— Я не совсем понимаю, — вздыхает Оливия. — У меня и так без всяких проблем хвост в ноги в воде превращается, я просто хочу, чтобы эта дурацкая русалочья часть не мешала жить. — Она со злобой пинает маленький камушек. Феликс беззвучно усмехается. А ведь он когда-то думал точно так же. И помнит, какие проблемы мог доставить хвост, как он его боялся. А Хёнджин научил справляться с этим всем, сказав, что усмирение этой сущности начинается с принятия.

— Ты не сможешь держать его под контролем, пока не примешь, что хвост — часть тебя, — говорит Феликс. — Попробуй сначала немного расслабиться, дать волю этой сущности, пойми, что она тебе не враг, что у всего есть свои плюсы. И как только ты её примешь, половина дела будет сделана. Я помню свой первый заплыв с хвостом в городском бассейне, это было незабываемо. А тут, — он указывает рукой на пляж и океан, — не просто ограниченный бассейн. Здесь целый океан.

— Ладно, давай попробуем, — ворчит Оливия. Феликс видит, как решимость покидает её, словно возможность принять то, кто она теперь, кажется ей чем-то нереальным. Он обязательно постарается это исправить.

Ещё немного времени они тратят на то, чтобы разобраться с переодеванием и тем, как получить хвост, не испортив одежду. Феликс подсказывает способ, которым сам пользовался в самом начале, когда бывал в бассейне с Хёнджином или стаей, и благоразумно отворачивается.

— Готова? — спрашивает он и только услышав утвердительный ответ, возвращается к Оливии.

— Мне кажется, я просто пойду ко дну, — нерешительно бормочет она, смотря на Феликса с беспомощным недоверием, шлепая тонким плавником по воде.

— Всё будет хорошо, я же тебя подстрахую, не беспокойся, — успокаивает он, забирая из сумки протез и двигаясь к океану.

Он заходит в воду, садится дальше, чтобы волны накатывали на тело, и позволяет обращению взять верх. Ноги легко перетекают в хвост, а полотенце оказывается насквозь замочено, его только на берег выкинуть, потом придётся стирать от песка.

— Он другого цвета, — замечает Оливия, когда Феликс немного подтягивает себя к берегу. — Мне до последнего казалось, что ты шутишь. Это всё… Очень странно.

— Я тоже так думал вначале, а теперь мне всё нравится, — соглашается с ней Феликс.

— А это для чего? — звучит вопрос, стоит Феликсу только поудобнее перехватить силиконовый плавник.

— Оу… Это… Протез, — признаётся Феликс и подтягивает хвост к груди. На мелководье становится видно, что его собственный плавник не целый. — Я не стал рассказывать вчера. Кое-что произошло, когда я впервые обратился. И теперь у меня нет части хвоста, а это заменяет утраченное.

Он проворно закрепляет ремешки на хвосте, фиксируя протез, всё же уже много раз делал это самостоятельно, успел наловчиться. И, закончив, зовёт Оливию дальше в воду. Берёт за руки и тянет вглубь, пока океан не накрывает их с головой.

Он легко двигает хвостом, помогая им уйти дальше, прекрасно понимая, как в первый раз это непросто. Сразу после этого он возвращает их на поверхность, чтобы сделать вдох.

— Кстати, у тебя есть это. — Он касается пальцем шеи над жабрами. — Чтобы дышать под водой.

— Я даже хвостом еле двигаю, какое дышать, — вымученно стонет Оливия. — Как этому вообще научиться? Как ты научился?

— Да как-то… Само начало получаться, — отвечает Феликс. И очень надеется, что не краснеет, вспоминая, как именно Хёнджин научил его дышать под водой. Точнее, что именно стало толчком к тому, чтобы у него получилось. — Научишься постепенно, давай пока просто не будем отплывать далеко от поверхности. А хвостом двигать не так сложно, просто представь, что сомкнула ноги и двигаешь ими одновременно.

Они снова оказываются под водой. Проще справляться, имея пример перед глазами. Совсем скоро у Оливии получается отплыть дальше от него самостоятельно, не имея поддержки, и также легко вернуться обратно, радостной от того, что начинает получаться. Феликс пытается объяснить, как проходит подводное дыхание, они немало времени тратят на то, чтобы это начало получаться. Почти все первые попытки заканчиваются тем, что они оказываются наверху. Феликс признаёт, что в нём не хватит решимости провернуть часть трюка Хёнджина и оттащить сестру дальше от воздуха, чтобы глубоко под водой просто не осталось выбора, кроме как использовать жабры.

В конце концов, они доплывают до кораллового рифа. Вот где настоящая красота. Феликс сразу же думает о том, что в это место он должен привести Хёнджина в первую очередь. А за рифом синеет бездна. Крутой склон уходит далеко вниз, в пугающую пустоту.

Забравшись далековато от берега, Феликс понимает, что прошло достаточно много времени только потому, что солнце уже высоко в небе. Он указывает наверх, зовя Оливию на поверхность, чтобы переговорить.

— Думаю, стоит вернуться ближе к берегу, за тобой скоро должна приехать мама, — говорит он, покачиваясь на лёгких волнах. Над головами слышны крики прибрежных птиц. — Что думаешь о заплыве?

— Невероятно. Это… лучше, чем я представляла. Думаю, я даже хочу повторить, — широко улыбается Оливия.

— Ты сможешь вернуться сюда ещё не раз, а может и не сюда. Главное помни о том, что людей рядом быть не должно. Или будь с кем-то, кому доверяешь.

— Это уже сложнее… Осталось теперь только не отращивать хвост от любого контакта с водой.

— С этим можно и дома потренироваться, думаю, точнее, я уверен, что теперь тебе будет легче. И, у меня как-то из головы вылетело… Чан-хён говорил, что через знакомых охотников попробует выйти на других местных русалок. Как мне говорил один человек, нам лучше держаться вместе, будь то стаи или группки из представителей одного вида. Думаю, будет лучше, если у тебя будет кто-то знакомый тут, тоже с хвостом.

— О… Да, наверное, да, это было бы хорошо. Мне всё ещё сложно представить, что я такая не одна, но в хорошем смысле. Словно легче становится что ли. Хочется верить, что получится с кем-то подружиться и плавать вот так же.

— Уверен, у тебя всё получится.

— Спасибо, — говорит Оливия, неожиданно обнимая его. Феликс неловко застывает на секунду, после чего обнимает в ответ. — Что показал всё это и объяснил.

— Всегда пожалуйста, спрашивай, если что-то будет непонятно, я обязательно помогу.

— Угу… Поплыли к берегу, да?

— Да, пора бы.

Они снова оказываются полностью в воде. Проплыв немного от рифа, Оливия дёргает его за руку, указывая куда-то вперёд. Задумавшись, Феликс не заметил, как к ним кто-то приближается. Паника на лице Оливии ему вполне понятна, он и сам бы запаниковал, если бы в стремительно приближающемся силуэте не узнал Хёнджина. Феликс может только расплыться в улыбке и поспешить ему на встречу. Если стая уже на пляже, значит и за Оливией должна уже приехать мама.

Появление рядом с ними ещё одной русалки только сильнее удивляет Оливию. А Хёнджин, как ни в чём ни бывало, пристраивает к Феликсу с другого бока и берёт его руку в свою, переплетая пальцы. Втроём они быстро добираются до берега, где Оливию уже ждут, а стая шумит, обустраивая место для отдыха.

— Всё же, не пошутил, — как-то горестно вздыхает мама, увидев хвост Феликса.

— Не пошутил, — улыбается он. — Но это к лучшему, у Оливии есть кто-то, кто ответит на все вопросы, — говорит Феликс, отправляя сестру на берег, обсохнуть.

Он не слишком много говорит со стаей, пока есть свидетели, не хочется как-то случайно раскрыть их отношения. Лишь немного перешёптывается с Хёнджином о прошедших часах обучения.

— Феликс, ты же ещё заедешь к нам? — спрашивает мама, когда они с Оливией готовятся уходить. Та заинтересованно рассматривает членов стаи, а Феликс почему-то сразу думает о том, как бы ей намекнуть, что все они уже заняты, почти пропускает вопрос.

— Да, конечно! Я напишу позже, хорошо?

— Ой, какая собака! — восклицает рядом с мамой Оливия, когда зверь касается руки холодным носом, обнюхивая.

— Это не собака, — спокойно произносит Чонин. — Это Джисон-хён.

— Что?.. То есть?

— Оборотень в своей волчьей форме, — объясняет Феликс, смеясь с реакции матери и сестры, когда они понимают, а Джисон уже несётся к нему прямо по воде, разбрызгивая капли во все стороны.

— Ладно, хорошо вам отдохнуть, до встречи, Феликс.

— Пока!

Наконец он остаётся один на один со стаей. В тишине этого укромного места. Феликс ворошит Джисонову шерсть, переворачиваясь со спины на живот. Солнце над головой мгновенно перекрывается мощной волчьей головой, а затем мокрый нос касается шеи. Феликс смеётся от щекотливого прикосновения, обнимая волка обеими руками. Успел вымахать, больше никаких сравнений со щеночком.

Слишком неожиданно тот уменьшается в руках, исчезает жестковатая шерсть, а Феликс вскрикивает от лёгкого укуса в плечо вполне человеческими зубами. Джисон упирается руками в песок по обе стороны от его головы.

— Ты солёный, — выдаёт вердикт он, довольно скалясь.

— А ты голый, — смеётся Феликс.

— И что? Ты тоже будешь, когда хвост пропадёт!

— Джисон! — кричит с берега Чанбин. — Быстро надень штаны! Не смущай Чонина!

Запрокинув голову, Феликс видит стаю, правда все они перевёрнутые. Но он прекрасно распознаёт недоумение на лице Чонина от такой фразы, а Джисон, всё ещё лежащий на нём, ворчит, мол что Чонин там не видел.

— Хён, обрати на меня внимание, — капризно зовёт Джисон. Недовольно дует губы, когда Феликс возвращает внимание на него.

Джисон сам наклоняется, почти полностью укладываясь сверху, захватывает его губы в поцелуй. Феликс податливо приоткрывает рот, вместе с этим зарываясь пальцами Джисону в волосы. Поцелуй выходит слишком недолгим, чтобы насытится им. Джисона всё же снимают с него, буквально. Минхо оттаскивает его трепыхающегося, ворча, что тому всё же стоит одеться или обратно в волка обратиться. Феликс смеётся. Волны накатывают чуть сильнее вместе с порывом ветра. Он задаётся вопросом, что будет, если заплыть в большую волну, вроде тех, что используют сёрферы. Феликс не знает, можно ли попробовать такое безопасно, но идея кажется ему интересной.

— Как всё прошло? — интересуется Чан, подходя ближе. Феликс переворачивается обратно на живот и смотрит на него снизу вверх, скользя взглядом по загорелой коже, не скрытой никакими футболками или майками.

— Всё было отлично, — мурлычет он. — Как добрались?

— Тоже без приключений, — улыбается Чан и опускается вниз, чтобы быть на уровне.

Теперь и Чан целует. Кладёт ладонь ему под подбородок, направляет голову выше и на мгновение прижимается губами. Стоит ему отстраниться, как Феликс тянется навстречу, лишь бы получить ещё.

— Джисон-и прав, ты солёный, — расплывается в улыбке Чан.

— Конечно, так долго пробыл в океане, — отзывается сзади Хёнджин. — Не проведешь теперь мне экскурсию по местным водам? — Феликс поворачивается к нему, видя, как Хёнджин хитро сощурил глаза. — А то, вдруг заблужусь тут.

— Конечно, как я могу такое допустить, — Феликс театрально хватается за сердце. — Поплыли. К рифу!

Он доползает до Хёнджина и сам тянет его дальше от берега, где глубже и можно спокойно развернуться, чтобы плыть, а взбивать песок движениями хвоста.

Вода вокруг прозрачная, голубая. Феликс ведёт Хёнджина за собой, показывая путь. К ярким кораллам и проплывающим там рыбкам, которые их совсем не боятся. Феликс готов предположить, что те просто чувствуют в них что-то родственное.

Спокойно выворачиваясь в неограниченном пространстве, они плывут наперегонки. Если бы только под водой были слышны голоса, всё бы заполнил их счастливый смех, а не только вырывающиеся изо рта пузырьки воздуха. В конце концов, Хёнджин всё равно нагоняет, потому что Феликс подаётся.

Хватается ладонями за талию, крепко сжимая и притягивая Феликса ближе к себе. Пальцы впиваются в кожу, удерживая, но Феликс и не думает сопротивляться, доверчиво замерев, в ожидании следующих действий, лишь сумев коснуться кончиками пальцев плеч, ощутив на коже маленькие нежные чешуйки. Хёнджин улыбается ему. Так нежно и влюблённо. Он толкается хвостом, чтобы наконец приблизиться окончательно, быть на одном уровне. И, медленно, двигаясь, касается губами чешуек и кожи, там, где тело переходит в хвост. Ласково ведёт выше, по животу, груди и шее, Феликс невольно запрокидывает голову назад, чувствуя себя словно в невесомости. Свет причудливым узором бликует на их коже и переплетающихся хвостах, что держат их только теснее. Губы наконец находят друг друга, соединяясь в мягком поцелуе.

Вокруг только водные просторы, поверхность не близко, а внизу — чернеет обрыв. И тишина. Океан ощущается настолько другим. Это не замкнутое пространство бассейна, где они бывают дважды в месяц. Это бескрайняя вода, где никто и ничто не может им помешать свободно двигаться. Полностью отдаться своей сущности и возможностям, которые даёт хвост.

Никто не помешает им слится в поцелуе, лаская тела пальцами, стараясь быть как можно ближе друг к другу, вкладывая в касания всю любовь, что цветёт внутри. И если бы в воде были слышны звуки их голосов, то это были бы тихие, сладкие стоны.

Наверное, в этот момент Феликс чувствует себя самым счастливым и свободным.

Он берёт Хёнджина за руку, когда они зависают над тёмной бездной в полном спокойствии, поддавшись эйфории и разреженной слабости, тихо и медленно погружаясь всё глубже. Он уже хочет вернуться в это место. Снова и снова проводить тут время со стаей, которая сейчас ждёт их возвращения на берегу. Больше проявлять к ним любовь открыто, наслаждаться свободой, которая здесь есть у них, проживая свою лучшую жизнь.

Снова проплывать через риф, не заботясь о том, что его увидят, не заботясь о том, что ему нужен воздух и надо выбраться на поверхность. Мысль, что раньше он хотел избавиться от хвоста, теперь кажется такой безумной и глупой.

Вместе с Хёнджином он возвращается обратно к своей стае, издалека замечая, что все они уже плескаются в воде. Пора присоединиться.