***

Ноа оказался очень настырным и целеустремленным подростком. Заявив, что хочет научиться чинить автомобили, он ни на мгновение не солгал, и возобновил свои ежедневные визиты в мастерскую. Сандер поначалу опасался, что интерес, проявленный к машинам и их ремонту, всего лишь прикрытие для другого интереса, однажды заявленного мальчишкой, но вскоре понял, что ошибся и... немного разочаровался. Не то, чтобы очень сильно, но все же надежды питать перестал. Да и о каких надеждах или мечтаниях может идти речь, когда дело касается несовершеннолетнего подростка? О таком даже думать незаконно, не говоря уже о каких-то действиях или поползновениях в сторону чистого невинного создания, которое чисто и невинно крутилось возле Сандера, сводя парня с ума легкими, почти незаметными и оттого еще более желанными и эротичными прикосновениями.

Парню было тяжело рядом с Ноа. Признавать за собой слабость к соблазну не хотелось и не моглось. Но тонкая паутина нежных чувств уже оплела сердце «маньяка», и Сандер все чаще испытывал неукротимое желание находиться как можно ближе к мальчишке.

Томительное, уничтожающее, испепеляющее чувство разрушало парня. Ломало усердно выстроенную им стену отчуждения и делало его беззащитным и… невероятно счастливым.

Ему нравилось наблюдать за подростком, ловить каждый его взгляд, нравилась та дрожь, что проходила по телу искорками тока, когда Ноа невзначай прикасался к нему. И с каждым днем Сандер все сильнее запутывался в паутине собственных чувств.

Он прекрасно понимал, что ничего серьезнее пары дурашливых объятий, ему не светит. Понимал - все, что ему дозволено, это смотреть на Ноа и любоваться им. Издалека, на приличном расстоянии, загоняя под кожу мысли и чувства к мальчишке. Но даже этого было достаточно, чтобы чувствовать себя немного счастливее, чтобы не казаться самому себе мертвой оболочкой, из которой выбили жизнь.

Сандер оживал. Он стал больше смеяться, стал больше говорить. В его речи больше не сквозила злоба и отрешенность. Он становился мягче и даже чуточку добрее. И эти перемены в самом себе немного пугали парня. Броня рассыпалась, покрывалась пятнами ржавчины и давала трещины. И только злые взгляды горожан, да постоянные «Левой!.. Левой!..» за окном, напоминали парню о том, в каком мире он живет.

Впрочем, дерьмо Старса забывалось, когда в мастерской звучал голос Ноа.

Это были лучшие дни. Это были прекрасные, наполненные тихим счастьем дни покоя и умиротворенной радости, которыми Сандер искренне наслаждался.

В середине следующей недели, накануне дня города, Сандер встретил у магазина родителей мальчишки.

Не обращая внимания на хмурые и недовольные взгляды горожан, мистер и миссис Линкс подошли к парню. Поприветствовали его, засыпая вопросами об успехах Ноа в машиноремонтном деле, и долго сетовали на то, что Сандер не остался в прошлый раз на ужин, ведь миссис Линкс так мечтала накормить его корнишонами, которых так сильно хотел ее сын.

Сандер извинился. Четыре раза. Но миссис Линкс заявила, что ничего, кроме согласия парня на обед, в качестве извинений не примет. Он попытался возразить, ссылаясь на занятость, но женщина обиженно пообещала заявиться на обед к нему. Но в таком случае он должен был приготовить все, что она пожелает. Из желаемого, которое мама Ноа тут же начала перечислять, Сандеру был знаком только хлеб, и парень уныло сообщил, что в его холодильнике вряд ли найдутся полуфабрикаты с подобными названиями. Глаза женщины от такого заявления полыхнули гневом, но тут же наполнились слезами, и она повернулась к мужу, поджав дрожащие губы.

- Что ж, - печально вздохнул мистер Линкс и сочувствующе посмотрел на парня, - боюсь, мне все же придется вступить в городской патруль. Правда, я буду выбиваться из общего строя. Не думаю, что в мелодичное: «Левой!.. Левой!..» вольется мое: «На обед к нам!.. На обед к нам!..»

И по серьезному выражению на лицах обоих родителей мальчишки, Сандер понял, что эти люди обязательно выполнят все свои угрозы, и воплотят их в жизнь так изощренно, что все годы, прожитые в Старсе, покажутся ему райскими каникулами.

Отчасти, чтобы сберечь свои нервы, но больше из-за желания увидеться с Ноа еще раз, Сандер согласился, обманывая самого себя, что идет в дом Линксов исключительно для того, чтобы от него отстали.

И каково же было его разочарование, когда мальчишки на этом самом обеде не оказалось. Впрочем, о его отсутствии парень не спрашивал, хотя очень хотел узнать, где Ноа находится и что делает. Да и спрашивать не пришлось. Мистер и миссис Линкс сами выложили ему всю информацию, при этом улыбаясь так, будто открывали страшную тайну, о которой их сын не хотел распространяться. Но уже через несколько минут Сандер совершенно забыл, о чем говорили родители Ноа, ибо семейство Линксов обладало феноменальной способностью рассеивать внимание собеседника, заговаривая зубы всякими рысями, корнишонами и артишоками.

После обеда, мистер Линкс вручил Сандеру газету со статьями Ноа, заверив парня в том, что ему будет невероятно интересно оценить работу его сына. Сандер с благодарностью принял экземпляр «Старс-Ньюс» и, попрощавшись, ушел домой.

Вечером он ждал, что Ноа придет, но мальчишка так и не явился.

Стало немного обидно. Досада растекалась в душе, жаля сердце, но Сандер быстро прогнал ее, принявшись читать написанные мальчишкой статьи, и представляя, как он их писал. Он так ярко увидел Ноа, сидящего за письменным столом и выводящего на обычном тетрадном листе слова и буквы, которые, переплетаясь, складывались в мелодичную, приятную слуху и глазу вязь. У мальчишки действительно был талант, и не заметить этого Сандер не мог. Вот только зачем ему тогда автомобили, если он может тратить свое время на то, что у него так замечательно получается?

Сандер так и уснул с газетой в своих руках. А на утро проснулся в преотвратном настроении, которое смягчала лишь мысль о том, что этот день он проведет в полной тишине, лишь иногда разбавляемой отдаленными взрывами фейерверков.

***

- Как вы могли так со мной поступить? - сетовал Ноа уже второй день подряд, проклиная себя за то, что остался после уроков в школе, чтобы обсудить и без того со всех сторон обмусоленную тему.

Вынужденное ежедневное расставание с Сандером и так было самым мучительным в жизни парня испытанием, но когда он узнал, что мужчина был у них дома, обедал за их столом, читал его статьи и все это без его присутствия, без его ведома... Ноа просто задыхался. Он не хотел слушать доводов родителей о том, что нельзя беспокоить людей по ночам. Он хотел пойти к Сандеру в тот же вечер, когда мужчина был у них дома. Он не хотел гулять на фестивале по поводу дня города. Он хотел оказаться в просторной мастерской Сандера, пропахшей бензином и машинным маслом. Но мама как коршун вцепилась в него, настаивая на внимании. Это, конечно же, не было форменным запретом, но и бросить беременную женщину на произвол судьбы и подружек, он так же был не в силах.

Его выгуливали среди прилавков с пестрыми поделками и глазированными пряниками, а он думал об одиноком человеке, который во время праздника вынужден был отчужденно сидеть взаперти, в своей, пусть и просторной, но все же очень тесной мастерской. И на душе становилось так паршиво, что Ноа чуть не ревел от обиды за Сандера.

Он видел привлекательный пряник и тут же покупал его, и клал в бумажный эко-пакет. Замечал аппетитные кексы, и они так же отправлялись к пряникам и леденцам, к горсти шоколадок домашнего производства и кисло-сладким желейным трубочкам.

- Хватит хандрить, сынок. Папа приедет с работы, и ты сможешь пойти и слопать все эти сладости там, где твоей душе будет угодно.

Ноа насупился. Отец приедет еще не скоро. А Сандер один уже целый день. Ему может стать скучно и он может позвонить другу, или, хуже того, поехать к этому самому другу. Хотя, ехать-то ему особо и не на чем. Мотоцикл все еще был неисправен после какой-то уж слишком подозрительно похожей на акт вандализма поломки. Хотя Сандер только посмеялся над его предположением и заявил, что полетела какая-то там зубодробительная деталь.

Терзаясь догадками, мыслями и фантазиями, парень вспоминал неделю, проведенную рядом с мужчиной.

Решив для себя, что обиды не стоят того, чтобы отказывать себе в удовольствии видеть объект своего обожания каждую свободную минутку, Ноа отправился в гараж и стал прощупывать почву на предмет симпатий Сандера к его скромной персоне.

Сперва Ноа даже решил, что толком никаких симпатий и нет, и мужчина воспринимает его как обузу, от которой так просто не избавишься.

Потом лед между ними начал понемногу таять. Теперь мужчина чаще оказывался рядом, и порой Ноа ловил на себе его странный, какой-то голодный взгляд, полный невыразимой тоски. Парень предполагал, что причиной этих взглядов были его четко выверенные, но кажущиеся невинными действия, но все же до конца так и не смог понять, что Сандер к нему испытывает.

Когда отец явился на праздник, Ноа почувствовал невероятное облегчение. Он передал ему маму, а сам, не раздумывая, бросился к Сандеру, которого не видел целых два дня.

Добираться пришлось пешком, и это заняло много времени, и все же, уже к девяти часам вечера Ноа стоял на крыльце и громко тарабанил в дверь, потому что на привычный стук Сандер не ответил, хотя свет в его мастерской горел, что наталкивало на неприятные мысли и подозрения.

Тихо.

Запах машин, резкий и горький, смешался с острым ароматом тлеющей травы. Сандер глубоко затянулся, лежа на диване, и, откинув голову назад, задержал дыхание.

День города. Самый гнусный праздник из всех. Сандер ненавидел этот день. Искренне, всей душой. А ведь когда-то в детстве он ему даже нравился, очаровывая каким-то волшебством.

Годы прошли, волшебство улетучилось, осталось только разочарование и тоска. Нет, не по прошедшим дням, не по потерянным возможностям и похеренной жизни. Тоска в его душе была иной. Тоска обо всем и ни о чем одновременно. Горькая и прозрачная как дым, который он выдохнул в потолок.

В ушах зашумело. Приятно так, ненавязчиво. Тело стало легче, ненамного, но уже не так держалось за земную поверхность.

Еще одна затяжка.

Свет становится ярче, очертания предметов резче, все будто светится изнутри. Все имеет свой внутренний запас энергии, только вот он, кажется, разрядился. Иссяк. Погас...

Глубокий вдох. Сердце бьется ровнее. Мастерская меняет очертания.

Так бывает всегда в этот день. Он погружается в свой мир. Небольшой, ограниченный, замкнутый. В мир, где кроме него никого нет. Где нет переживаний и страхов. Где забываются ошибки и надежды. Мир, в котором нет времени. Мир, в котором он может быть самим собой, не оглядываясь ни на кого и ни на что.

Чудесно.

Еще одна затяжка наполняет легкие дымом. Свет рассыпается на сотни искрящихся частиц. Гулко бьется сердце в груди. Хочется пить и на губах играет спокойная улыбка. Где-то что-то стучит. Слабо. Неуверенно. Будто ошиблись адресом.

Тишина и...

Громкая дробь чего-то тяжелого в дверь заставила Сандера вынырнуть из медитативно-расслабленного состояния и резко сесть на диване. Папироса выпала из пальцев и парень, чертыхнувшись, быстро поднял ее и затушил в пепельнице. Стук повторился, теперь еще более настойчивый и, кажется, даже злой.

Странно, раньше они не приходили в этот день. Что же изменилось? Хотя... какая разница. Хуже не будет. Хуже ведь просто некуда.

Несколько шагов до двери кажутся бесконечными и это забавляет. Хочется растянуть удовольствие, но кто-то за дверью не согласен с его мнением. И это бесит. Его опять лишили удовольствия. Ну разве он много просит? Разве это так сложно не трогать его хотя бы сегодня?

Глубокий вдох и спокойный выдох. Замок тихо щелкает и, скрипнув, петли проворачиваются, открывая дверь. Вот только на крыльце совсем не тот, кого Сандер мог ожидать.

- Ноа? - парень облизнул пересохшие губы и, лениво прислонившись к дверному косяку, с улыбкой уставился на мальчишку, который выглядел встрепанным как воробей после дождя. - Ты чего это не на празднике?

- А что я там не видел? - вопросом на вопрос ответил парень, с интересом разглядывая Сандера, который сегодня выглядел не так как обычно.

Свободная домашняя одежда, связанные в хвост волосы, немного шалый взгляд и загадочная улыбка. Пожалуй, не влюбись Ноа еще месяц назад, он совершенно точно влюбился бы в мужчину сейчас.

- Я сладости тебе принес с ярмарки, - сказал парень, протягивая Сандеру набитый доверху эко-пакет. - Можно мне остаться у тебя сегодня?

Сладости...

Парень даже глаза закатил, услышав о сладком. Вот только слаще всего на его столе мог быть только Ноа. А еще лучше не на столе, а на...

- Хотя и на столе тоже неплохо, - мечтательно улыбаясь, проговорил Сандер. - На столе и на капоте... да, это было бы занятно.

- Что именно? - спросил Ноа, наблюдая за тем, как меняется выражение лица мужчины.

- Что, что именно? - не понял Сандер, выныривая из не вовремя нахлынувших фантазий. И тут же понял, что говорил вслух. Идиот!

Он отошел чуть в сторону, приглашая мальчишку войти. Пакет в руках Ноа источал чарующие ароматы, но лишать себя удовольствия еще немного побыть в расслабленной эйфории, парень не хотел.

- Родители тебя хоть отпустили? - спросил он, когда Ноа, с опаской поглядывая на него, прошел внутрь. - Все же к маньяку пошел. Я бы на их месте переживал.

Сандер подошел к холодильнику, распахнул дверцу и выудил из него упаковку с четырьмя жестяными банками.

- Пиво будешь? - спросил он больше по привычке, нежели желая напоить мальчишку.

Ноа отчаянно замотал головой, продолжая обниматься с кексами, пряниками и шоколадом, которые Сандер почему-то не захотел взять.

- Мне нельзя, - сказал он с вызовом, как будто ему собирались влить это пиво насильно. - Я еще несовершеннолетний и не могу самостоятельно оплачивать эту вредную привычку.

Последняя реплика мальчишки насмешила парня, и он от всей души рассмеялся.

- Ты сегодня остришь больше чем обычно, - справляясь со смехом, проговорил Сандер и плюхнулся на диван. - Тогда травку тебе предлагать, точно не буду. Это удовольствие... прости, эту пагубно-смертельную привычку ты точно оплачивать не сможешь.

Ноа округлил глаза и уставился на него так, словно увидел впервые. Именно такое выражение на его лице было, когда Сандер затащил его в мастерскую. Такое же удивленное, напуганное и невероятно красивое. Даже странно, а ведь он и не думал, что помнит тот день настолько хорошо. Все детали. Все взгляды...

- Да поставь ты этот пакет, я до него еще доберусь. А потом... в общем, я до него доберусь.

Мальчишка не шевельнулся. Замер, будто не знал, что ему делать: бежать, оставаться, прятаться за пакетом или еще что. И это смешило. Смешило и огорчало.

- Ноа, зачем ты пришел? - вдруг спросил Сандер внимательно глядя в округлившиеся глаза подростка, кажется, ставшие еще больше.

Зачем? И, правда, не для того же, чтобы торчать столбом посреди мастерской, испуганно глядя на мужчину, у которого был явно затуманенный рассудок?

- Я подумал, что, может быть, тебе сегодня особенно одиноко.

Ноа все-таки выпустил из рук сладости, оставив их на столе.

- И еще... - он отвернулся от мужчины, глядя куда угодно, только не на него, и стал нервно дергать рукав своего пальто. - Я не видел тебя два дня, и от этого мне было не очень хорошо. И вот я здесь.

- Да... ты тут. - Кивнул сам себе Сандер, потому что Ноа решил поговорить со стеной, а не с ним. - Значит, скучал по мне?

Глупый вопрос. Никто не скучал. Просто нормальному подростку из калифорнии скучно на таком отстойном празднике как день горда в Старсе.

И все же мальчишка в ответ кивнул.

- Тогда какого черта застыл посередине мастерской, как будто статуя? - усмехнулся Сандер и сел поудобнее, чтобы лучше разглядывать мальчишку. - Присядь, что ли. Чувствую себя негостеприимным засранцем.

- Ну, ты меня не приглашал, так что можешь позволить себе некоторую отчужденность, - Ноа улыбнулся мужчине и, расстегнув пальто, снял его и осторожно положил на спинку кресла, в которое и присел.

Внимательный взгляд мужчины тревожил его. Сейчас Сандер казался парню другим человеком. Не менее привлекательным, еще более завораживающим, но немного пугающим, от чего по спине подростка поползли мурашки.

- Я тебя впустил. А это де-факто приглашение, - хмыкнул Сандер и, подперев голову ладонью, улыбнулся. - Ну, рассказывай, как скучал по мне? Что делал, когда скучал?

Мальчишка покраснел как помидор и Сандер рассмеялся.

Какой забавный. Как же легко его вывести из равновесия.

- Не обращай на меня внимания, я немного... нет, я очень сильно расслаблен и могу городить всякую чушь. Это ненадолго, скоро пройдет. Просто потерпи немного идиота.

- Тот факт, что я мог... скучать по тебе, кажется тебе чушью? - спросил Ноа с обидой в голосе.

Он, конечно же, предполагал, что не интересен Сандеру. Но почему мужчина постоянно унижает его подозрениями во лжи?

- Конечно, кажется, - фыркнул парень и чуть прикрыл глаза. - По мне обычно не скучают. Но я не говорил, что не считаю это правдой. В любом случае, ты краснеешь, бледнеешь, зеленеешь от подобных реплик и потому, учитывая эти разноцветные факторы, а так же то, что я старше, страшнее и вообще персона нон-грата, а еще... - Сандер нахмурился и замолчал.

Несколько мгновений сидел молча, глубоко задумавшись, а потом махнул рукой и глупо засмеялся.

- Забыл. Забыл, что хотел сказать. Вот всегда так. Слишком много слов и суть утеряна. О чем мы вообще говорили?

Ноа со злостью смотрел на мужчину, мысленно кривляясь на каждое его слово. Досада жгла душу. Почему он так себя не любит?! Почему не верит людям?! Разве все люди на земле плохие? Разве поведение жителей Старса это всемирный показатель межчеловеческих отношений?

- Мы говорили о том, что я влюбился в тебя, - бросил парень, густо краснея, но не в силах на это повлиять, и отвернулся, раздраженно уставившись в стену и до боли сцепив руки в замок.

Пусть, что хочет, то и думает. Пусть ругается, упрекает, смеется. Только фальшивые чувства можно развеять жестокими словами. Настоящим чувствам все нипочем.

- Влюбился? - брови парня стремительно поползли вверх.

Вот это новость!

Бред. Такого просто не может быть.

Или может?

Внутри все напряглось. Несмотря на расслабленность и покой, каждая клеточка тела отозвалась на это признание. Каждая молекула задрожала в трепетном ожидании продолжения, охватившего все существо Сандера.

- Это тебя так картина поцелуя впечатлила? - слова грубые, с насмешкой в голосе.

Но обидеть мальчишку Сандер не хотел. Просто не мог принять за истину фантазию, нарисованную юным пытливым разумом. Чудес не бывает. Сандер знал об этом не понаслышке. А чудеса в его нынешнем положении и вовсе нечто за гранью реальности. Ноа шутит. Он был уверен в этом и потому поспешил прогнать даже малейшую надежду, не позволяя ей коснуться сердца.

Ноа прикрыл глаза. Все внутри задрожало от волнения. Он сжал пальцы сильнее. Он так часто представлял себе этот момент. Вот он говорит мужчине, что любит его. И Сандер, конечно же, в шоке, но обязательно как-то реагирует. В лучшем случае, признается в ответных чувствах. В худшем, говорит, что его сердце занято. Но никак не начинает язвительно допытываться, каким же таким непостижимым образом возникла эта любовь.

- А ты сам влюблялся когда-нибудь? - спросил парень ровным, бесцветным голосом, чувствуя себя как у прокурора на допросе.

Сандер пожал плечами.

- Не знаю, - ответил он как можно правдивей.

Мальчишке ведь незачем знать, что он уже... что как-то так вышло, что маленький настырный белобрысый малявка умудрился проникнуть в его сердце и прочненько там обосноваться. Не надо ему знать. Ни к чему. Спокойнее будет спать и меньше себе наворачивть.

- Хотя и ты вряд ли знаешь, что это такое. Юный нежный возраст, когда даже спаривание верблюдов кажется чем-то романтичным и невероятно прекрасным, а от вида как орет, призывая самку, глухарь, хочется влюбиться самому.

- Очень смешно, - сдавленно проговори Ноа, стараясь скрыть дрожь в голосе. - Рад, что мои чувства настолько тебя забавляют.

Ну вот, обиделся.

Сандеру было неприятно расстраивать мальчишку, но его разговоры о любви немного напрягали. И было бы лучше сразу развенчать все мечты мальчишки, чтобы потом не было мучительно больно.

- А кто сказал, что я смеюсь? Я рыдаю, Ноа. Искренне. Да не дуйся ты. Вот с чего ты вообще взял, что влюбился? Откуда такие выводы? И если так, что во мне привлекло тебя? Я ведь смотрюсь в зеркало и иллюзий в отношении своей внешности не питаю.

- Напрасно ты наговариваешь... - сказал парень и тяжело сглотнул, наконец-то переводя взгляд на мужчину, который смотрел на него с нескрываемым любопытством.

На улице слышался отдаленный свист петард и крики горожан. Ноа смотрел на Сандера и пытался найти в своем сердце ответ на его вопрос. Но он не знал, откуда взялось это чувство. Потому что оно появилось не «вдруг», вовсе нет.

Легким шепотом листвы коснулось оно сердца, бликами солнца на водной глади подмигнуло ему из самых потаенных уголков души, сладким привкусом меда растеклось по языку, пьянящим запахом цветущих яблонь затуманило рассудок.

Ноа молчал, а Сандер ждал, пытливо глядя на него. Во взгляде сомнение и сожаление, на губах горькая улыбка, от которой сердце рвется на части.

- Почему ты не веришь? - сдавленным голосом спросил парень, чуть не плача от досады. - Разве это можно объяснить?! Разве нам дано знать, почему в один из совершенно обычных дней внутри все замирает от опасливого осознания того, что что-то изменилось. Мир другой, уже не такой как раньше. Уже никогда не будет прежним. И виной тому другой человек. Обычный, в чем-то странный, во многом не совершенный. Но при мысли о нем внутри все замирает. А когда он рядом, все исчезает... ничто больше не имеет значения.

Ноа сделал глубокий вдох и замолчал, теперь глядя в пол. Иного объяснения у него не было. Если Сандер не поверит, что ж, значит не так уж это и важно.

Январь, 2017 год

г. Днепродзержинск