Нью-Йорк,

сентябрь 2012 года

***               

- Легрим, к телефону! – позвал заглянувший в комнату Ленарда дежурный, и тотчас исчез так же неожиданно, как и появился.

Парень слышал, как второкурсник, удаляясь от его двери, отдает первогодкам распоряжения и строго отчитывает самых нерасторопных из них, ссылаясь на правила школы и устав, нарушение которого грозило чуть ли не десятью египетскими казнями.

Ленард устало вздохнул.

Выходить из комнаты не хотелось, но еще меньше парню хотелось, чтобы и его отчихвостили в первый же день пребывания в школе.

Поэтому, запихнув подальше все свои желания и нежелания, он поднялся с кровати и направился в секретариат, где, собственно, и находился единственный доступный первокурсникам телефон.

Негромко постучав в дверь и дождавшись приглушенного: «Войдите», - Ленард толкнул дверь и, поздоровавшись с невысоким тщедушным мужчиной в очках с аккуратной оправой, назвал ему свое имя.

- Ах, да! Точно! Легрим. Прошу вас.

Мужчина указал на стационарный телефон и уткнулся в свои бумажки, потеряв к парню всякий интерес.

Приблизившись к столу секретаря, Ленард взял трубку и отошел вместе с ней в дальний угол кабинета. И только после этого поднес ее к уху и немного раздраженно ответил:

- Слушаю.

- А ты, как я погляжу, не очень-то торопился, - раздался в динамике голос отца.

Ленард прикрыл глаза и покрепче сжал зубы, стараясь успокоиться.

Его все еще обуревала злость, но показывать ее родителю он не хотел. Это все равно ничего не изменит, а спокойствие, пусть и напускное, не позволит отцу почувствовать себя победившим.

- Мы вроде бы уже все обсудили, - холодно ответил парень. - Зачем ты звонишь?

- Чтобы узнать, как ты освоился, – ответил Итан Легрим так, словно никакой ссоры между ними и не было. - Как тебе школа?

- Отстойная, - сдерживая раздражение, вынес свой вердикт Ленард и замолчал.

Все, что хотел, он высказал отцу дома перед отъездом. И никакие аргументы, приведенные мужчиной в пользу частного учебного заведения закрытого типа, мнения Ленарда не изменили. Итан Легрим долго доказывал сыну, что его поступок основан лишь на желании обеспечить своему отпрыску самое лучшее будущее, но Ленард прекрасно знал, что истинная причина кроется в другом.

«Ищите женщину».

Значение этого выражения долгое время оставалось для Ленарда загадкой. Но теперь, когда он оказался заперт в своеобразной тюрьме, то в полной мере осознал его смысл. Единственное, чего он не понимал, это почему отец так обозлился на Рейчел.

Мужчина уверял, что девчонка просто пользуется наивностью Ленарда и все, что ей нужно, это лишь его банковский счет, а не он сам. Что ни одна женщина не обратит внимания на сопляка, младше нее, если только не преследует какие-то корыстные цели. Но Ленард и слушать ничего не хотел. К тому же разница в возрасте была слишком незначительной, всего-то четыре года. Да и сам он на «сопляка» совсем не тянул.

Наверное, именно эта непреклонность со стороны парня и стала определяющим фактором в решении отца. И через несколько дней Ленарда сослали в школу.

Единственным утешением для парня в этой паскудной ситуации стало обещание сестры забирать его домой на выходные в независимости от мнения и желания отца. Это придало Ленарду немного уверенности, и он, в конце концов, смирился, убедив себя, что небольшая разлука лишь укрепит их с Рейчел отношения.

- Это все для твоего же блага, - в сотый, наверное, раз повторил отец, когда молчание слишком затянулось.

- Ну конечно, для чего же еще, - язвительно отозвался Ленард, чувствуя, как злость с новой силой поднимается в сердце. – Если это все, что ты хотел сказать, я пойду. Тут строгие правила. Хотя... тебе ли не знать.

- Ленард, прекрати ерничать! – повысил голос мужчина, снова раздражаясь. - Она не любит тебя. Пойми ты уже это! Ей нужны только твои деньги. Я стараюсь уберечь тебя от разочарования. Ты еще слишком молод и многого не понимаешь. Ведешь себя, как безмозглый придурок и...

- Хватит! - перебил отца парень. – Я все это уже слышал.

- Я хочу как лучше, - сделал мужчина очередную попытку примириться с сыном. – Если тебе будет что-то нужно...

- Мне ничего не нужно, - буркнул Ленард. - И вообще, мне пора идти.

Сказав это, он отключил связь и вернул телефон на стол секретаря. После чего, поблагодарив мужчину, направился к себе.

В коридорах школы было тихо. Никто не бегал по зданию, никто не шумел. Не было свойственных всем учебным заведениям смеха, разговоров и столпотворения, отчего школа св. Исаака больше напоминала какой-то монастырь.

Вернувшись в комнату, Ленард сел на облюбованную им кровать и хмуро уставился в окно, из которого открывался живописный вид на осенний парк.

В голове парня крутилось множество мрачных мыслей, но ни на одной из них он так и не смог сконцентрироваться. Сначала, потому что был слишком рассержен, а когда злость в душе улеглась, оставив после себя лишь неприятное послевкусие огорчения, ему помешал появившийся в комнате парень, представившийся его новым соседом.

Ленард угрюмо посмотрел на человека, с которым ему предстояло делить комнату ближайшие три года, и в целом остался доволен увиденным.

Назвав свое имя, новоявленный сосед безотчетно убрал за ухо длинную светлую прядь, выбившуюся из-под заколки, которая удерживала на затылке его довольно длинные волосы, и снял очки с ярко-желтыми линзами, позволяя Ленарду рассмотреть огромные глаза удивительного синего цвета. Одет парень был стильно, но не вычурно, что говорило о хорошем вкусе и обеспеченности. И единственное, что Ленарду не понравилось в его внешнем виде, это абсолютное несоответствие веселой улыбки, играющей на красивых губах, и невероятной тоски во взгляде.

Едва переступив порог, сосед попытался завязать с Ленардом непринужденный разговор, но парень старательно игнорировал его, отвечая на задаваемые вопросы односложно и с такой интонацией, от которой у собеседника обычно отбивало любое желание общаться.

Сработало и на этот раз.

Сосед замолчал, уселся на свободную кровать и провел рукой по покрывалу. А Ленард, украдкой наблюдая за ним, заметил, как на его красивом лице появилась мрачная тень печали.

И в этот момент Ленард почему-то почувствовал себя ужасно виноватым и смущенным, словно был пойман за подглядыванием в замочную скважину женской раздевалки. Он поспешно перевел взгляд обратно на рыжие макушки деревьев, и постарался больше не смотреть на соседа.

- Мне сказали, ты проведёшь для меня небольшую экскурсию, - через несколько мгновений вновь заговорил блондин, и в его голосе Ленард совсем не услышал печали.

Отказывать ему парень не собирался, но все же сейчас он был не в том расположении духа, чтобы вести светские беседы и показывать местные достопримечательности.

- Чуть позже, - ответил Ленард, так и не повернувшись к парню, и честно признался: - Сейчас я не в настроении.

- Спасибо и на этом, - усмехнулся Этельстен и, посидев еще несколько мгновений, принялся раскладывать свои вещи.

- И почему тут все такое маленькое? – Этель окинул взглядом внутренности шкафа, и досадливо цокнул языком.

В шкафу с трудом хватало места даже для одного человека. А Ленард, эта мрачная злюка, уже занял половину всех полок. И Этельстену пришлось помучиться, чтобы аккуратно утрамбовать свою одежду. Но все равно часть его вещей не влезла.

- Эй, моя одежда тут не помещается! - возмутился он, надеясь на то, что сосед согласится немного подвинуться.

Но никакой реакции на его возмущения со стороны парня не последовало, и Этелю ничего не оставалось, кроме как довольствоваться тем, что есть.

Он достал из сумки только то, что влезло в шкаф, и присел рядом с тумбочкой, надеясь впихнуть несколько вещей и туда. Но, прежде чем воплотить эту затею в жизнь, задумчиво спросил:

- Эй, Ленард, а есть какие-нибудь правила насчет того, что должно храниться в тумбочке, а что нет? Ну, знаешь, как в армии? Можно я посмотрю, как и что у тебя лежит?

- Смотри, только правил никаких нет, - безразлично проговорил парень, так и не повернувшись к соседу. - И это тебе не армия. Это скорее тюрьма.

- Спасибо. - Просиял Этель и, приблизившись к кровати Ленарда, осторожно приоткрыл дверцу тумбочки.

Но, к своему удивлению, ничего особенного там не нашел. Всего-то и было, что несколько книг, пухлый блокнот, какая-то настольная игра и расческа.

- М-да, убого... - проговорил Этельстен отстраненно, и едва сдержал смех, поймав на себе бешеный взгляд парня. - Да я не о твоих вещах, - поспешил исправиться он, - а об обстановке в целом.

Еще немного побродив по комнате, Этель подергал шторы, на которых совсем не было пыли, и попробовал открыть окно, которое оказалось намертво заблокированным.

- Да что ж такое?! – возмутился он, взбираясь на подоконник и дергая ручку форточки, которая тоже никак не желала открываться. – Я чувствую себя в западне.

Так ничего и не добившись, Этель спрыгнул на пол и направился к двери в душевую. Распахнув ее настежь, он со скепсисом осмотрел маленькое помещение, в котором с трудом мог уместиться один человек, и мучительно вздохнул. После чего вернулся в комнату и лег на кровать.

Но подвижная натура не давала ему покоя, и через некоторое время он снова встал, сетуя на ужасные условия проживания:

- Ни телевизора. Ни Интернета. Ни телефона. Чем тут вообще заниматься?

Этельстен вновь посмотрел на спину Ленарда, в надежде на то, что парень ответит ему. Но сосед продолжал лежать на постели, прикидываясь бревном, и никак не реагировал на его действия и попытки завести беседу.

- Скучно... - протянул Этель, приблизившись к широкому окну.

И, не обращая внимания на тяжелый взгляд Ленарда, уселся на подоконник, глядя сквозь стекло на чистенький пустынный сад.

Деревья уже окрасились в желто-багряные цвета, и радовали глаз своей безудержной яркостью. Ветер срывал увядающую листву и гнал ее по аллеям, выстилая их красивым разноцветным ковром. И Этелю, вдруг, отчаянно захотелось выйти на улицу и полежать на мягком природном покрывале, глядя в осеннее небо и наслаждаясь теплом ласковых солнечных лучей.

Но он вынужден был сидеть взаперти в компании угрюмого соседа и пытаться придумать себе хоть какое-нибудь интересное развлечение, чтобы не сойти с ума от терзающей душу тоски по дому.

- Ленард, а пойдем на улицу, - предложил Этельстен, чувствуя легкое удушье из-за тесноты в помещении. - Там сейчас очень красиво и тепло.

Возня, устроенная соседом, жутко бесила парня, и все же он терпел. Стараясь не обращать на соседа внимания, Ленард пытался отвлечься на свои мысли, но Этельстен все не унимался.

Он ходил по небольшой комнатке и заглядывал везде, куда только мог дотянуться. Ленарду даже казалось, что если сосед найдет мышиную нору, то непременно залезет и туда. Поздоровается с мышиным привратником и вежливо потребует провести его к мышиному королю, чтобы выказать свое негодование относительно тесноты ходов, мрачного интерьера и скудной обстановки нор, в которых ни одна уважающая себя мышь жить не должна.

А в завершение своего исследования сосед бесцеремонно уселся на подоконник и, словно они с Ленардом были старыми друзьями, предложил прогуляться. Наверное, именно это стало последней каплей в чаше терпения парня, и он не сдержался.

- Какой же ты шумный! - с раздражением выдохнул Ленард и, скрипнув зубами, сел на кровати. - Я же сказал, что не в настроении. Но ты ведь от меня не отстанешь, да?

Этельстен в ответ озорно улыбнулся и покачал головой, подтверждая догадки парня.

Ленард же призвал себя к спокойствию и, сделав глубокий вдох, резко поднялся с кровати.

- Идем, - бросил он, направляясь к двери.

Этель не стал медлить и испытывать терпении парня, и спрыгнул с подоконника.

- Осенние парки поистине восхитительны! - заговорил он, когда они вышли в коридор. – Прогуляемся, и твое настроение мигом улучшится.

- Какие еще парки? - Ленард бросил на соседа мрачный взгляд. - Мы идем школу осматривать.

- Да что там осматривать? - расстроился Этель. - Скукота.

- Я не понял, ты хочешь идти или нет? - грубо спросил парень, резко останавливаясь.

- Ну конечно хочу! - поспешил уверить Этельстен, опасаясь, как бы Ленард не передумал. После чего легонько подтолкнул его в спину, заставляя сдвинуться с места, и сказал с легким оттенком лести: - Уверен, из тебя выйдет отличный гид.

Парень не удостоил его реплику ответом и пошел вперед, коротко рассказывая Этелю, где и что находится.

Первые минуты Этельстен слушал соседа очень внимательно, но потом начал отвлекаться на всякие пустяки, не относящиеся к процессу ознакомления со школой.

Он заглядывал за портьеры, где и обнаружил взволновавшие его потайные ниши. Открывал каждую дверь, которая не была заперта на замок, переполошив при этом парочку первокурсников, так же разбирающих свои чемоданы. И спрашивал обо всем подряд, ни на минуту не замолкая, отчего у Ленарда к концу экскурсии уже закипал мозг.

Пока они ходили по зданию, осматривая доступные помещения, подошло время ужина. И Ленард повел Этельстена в сторону столовой, предупредив, что опаздывать на трапезы запрещено и грозит серьезным дисциплинарным наказанием.

- А за что здесь не предназначены наказания? - с тоской в голосе спросил Этельстен, спускаясь вместе с соседом на первый этаж.

- За хорошую учебу, полагаю, - пожал плечами Ленард.

Он и сам еще толком не разобрался в том, что тут можно делать, а что нельзя. Но очень надеялся, что за хорошие оценки наказывать их не будут.

Спустившись вниз, парни миновали холл и вошли в двойные двери, ведущие в просторное помещение.

К столовой понемногу стекались ученики, и Этель невольно жался к спине Ленарда, с ужасом глядя на некоторых из них, отмечая злющие уродливые лица, хмурые бегающие взгляды и отвратительные манеры.

Кто-то из старшеклассников, проходя мимо Ленарда, специально задел его плечом. А парень в ответ только зло зашипел, но предпочел промолчать.

- Пришли, - сказал он, когда толпа немного поредела, и можно было как следует осмотреться. - Наш стол вон там.

Ленард кивком указал в нужном направлении, но Этель даже не сдвинулся с места.

Увиденная картина вызывала у парня чувство отвращения. Ученики ужинали за тремя общими столами, сидя на длинных деревянных скамьях впритык друг к другу. Вокруг них стоял невообразимый гам. А грязь, которую они развели, толкаясь и кидаясь едой, заставила Этельстена гадливо сморщить нос.

Он не сядет за этот стол!

Пусть его накажут, изобьют или запрут где-нибудь, но он не станет принимать пищу в свинарнике.

- Ты идешь? - спросил Ленард, поворачиваясь к вставшему в дверях Этельстену. – Скоро все лучшие места займут.

- Не иду, - бросил Этель капризно. - Пусть мне дадут отдельный стул и стол, или я вообще в этой школе есть не буду.

Ленард пристально посмотрел в огромные голубые глаза парня и негромко проговорил:

- Правило первое, и замечу, далеко не последнее: все едят в общей столовой. Исключения не делаются. Уяснил? А теперь идем.

Он взял Этельстена за локоть и хотел потянуть за собой, но парень рывком высвободился из его хватки.

- Я не буду есть среди этих свиней! - достаточно громко проговорил Этель, и некоторые ученики повернули к ним свои головы, награждая двух первокурсников недобрыми взглядами. - Если мне не дадут отдельное место, я предпочту умереть от голода!

- Как хочешь. - Пожал плечами Ленард и отвернулся от парня, мысленно проклиная распределителей за такого капризного соседа.

Но, сделав несколько шагов по направлению к столу, он остановился и, обернувшись, сказал:

- По коридорам только не шастай, а то точно нарвешься на физическое наказание. У здешних учителей, как мне сказали, эта практика в особом почете. Так что лучше проваливай обратно в комнату и не высовывай оттуда. Так будет безопаснее.

Больше Ленард ничего говорить не стал и направился к столу, предоставив Этельстену самому решать, что делать дальше.

Этель фыркнул, провожая спину соседа колючим взглядом, а потом развернулся и пошел назад в комнату.

В нем росло негодование и назревало бешенство.

Что это за проклятая школа такая?! Мама хоть поинтересовалась, какие тут порядки? И если да, тогда какого черта она его сюда отправила?!

Закрывшись в комнате, парень забрался с ногами на кровать и застыл, злясь на весь мир. Голод отчетливо давал о себе знать требовательным урчанием желудка, но Этель мысленно предложил ему заткнуться. Ясно же, что ужин ему никто в комнату носить не будет. Но и он, в свою очередь, даже не ступит на порог столовой. Рано или поздно администрации школы придется пойти на уступки, ну или он просто умрет от голода. Вот тогда мама, наверное, вздохнет от облегчения. Ведь ее драгоценный Видегрель, наконец-то, будет в безопасности. И они смогут жить счастливой жизнью, не оглядываясь на досадную помеху в его лице.

Разозлившись еще сильнее, Этельстен встал с кровати, и, прокручивая в голове план мести «любящим» родителям, начал снимать с себя вещи и кое-как бросать их на кровать.

Он еще устроит маме веселые деньки под прицелом фотокамер. Дайте только добраться до ближайшего журналиста. А уж там он пустит в ход все свои обвинения, и не забудет приправить их лживыми, но скандальными подробностями.

Успокоив себя этими мыслями, Этельстен направился в душ. Мечты о мести грели душу и притупили чувство голода. И парень отважно полез под прохладные струи воды, убеждая себя в том, что подобные водные процедуры, если подойти к ним с умом, помогут укрепить здоровье и закалить дух.

***

Ужин оказался настолько отвратительным, что Ленарду пришлось приложить немало усилий, чтобы проглотить покоящееся в его тарелке недоразумение, которое в меню по ошибке обозвали овощным рагу.

Закончив с этим нелегким делом, парень поднялся со своего места и направился к выходу, но в самый последний момент задержался и взял из большой корзины, стоящей на столе, крупное краснобокое яблоко.

В комнате было тихо. На пустующей кровати Этельстена сиротливо лежала школьная форма, рукав которой был придавлен к матрасу тяжелым учебником. Остальные книги, выданные парню, стопкой возвышались на краю стола. В углу скомканной тряпочкой валялась сумка. А самого Этельстена не было.

От одной только мысли, что, вопреки его предупреждениям, белобрысый гад решил нарушить правила и отправился бродить по школе, Ленарда пробрала злость. Ему совершенно не хотелось отправляться на поиски избалованной капризули, рискуя нарваться на учителей и получить за это выговор. Однако неожиданно раздавшийся из-за двери душевой приглушенный шум воды, успокоил Ленарда, и, облегченно вздохнув, парень сел на свою кровать.

Прошло не меньше двадцати минут, а Этельстен все не выходил из ванной. За это время Ленард успел собрать свою сумку, подготовить школьную форму и даже перестелить постель, разгладив на простыне все складочки и морщинки. В какой-то момент парень даже забеспокоился, не случилось ли что с Этельстеном. Но послышавшиеся из-за двери звуки пения под аккомпанемент льющейся воды развеяли его опасения и вызвали нешуточное раздражение, которое привело к тому, что парень не выдержал и, приблизившись к двери душевой, громко заколотил в нее кулаком.

- Выходи оттуда! - крикнул он, понимая, что если не вытащит Этельстена из душа сейчас, то ждать придется еще очень долго. - Я не собираюсь из-за тебя мыться в ледяной воде.

Услышав требовательный стук, Этель выключил воду, и тут же отозвался в ответ на вопли соседа:

- В таком случае ты опоздал, приятель. Теплая вода давно закончилась.

- Все равно выметайся! - настаивал Ленард, продолжая нервно постукивать по двери.

- Дай мне еще минуту, - парень выглянул из-за шторки в поисках полотенца, но, конечно же, не обнаружил его.

- Ленард! - озадаченно позвал Этельстен. - Мне нечем вытираться.

- Ты издеваешься?! - взвился парень. - Выходи, кому говорю! Вытрись уже хоть чем-нибудь и освободи, наконец, душ!

- Но мне нечем, - посетовал Этель капризно. - Я оставил одежду в комнате. Не мог бы ты принести мне полотенце? Пожалуйста.

- Да твою же мать! - в сердцах бросил Ленард и направился к шкафу.

Покопавшись немного на полках, парень достал первое попавшееся под руку полотенце и вернулся к душевой.

- Я вхожу, принцесса, - громко сказал он, открывая дверь, и переступил порог тесной комнатушки.

Этельстен стоял в душевой кабинке и стыдливо прикрывался прозрачной шторкой, при этом смущенно краснея.

- Держи! - Ленард протянул парню махровую ткань и, когда тот благодарно улыбнулся, злобно добавил: - И выметайся отсюда.

- Спасибо, - искренне сказал Этель и покраснел, чувствуя легкое смущение.

Сосед смотрел на него с неприкрытой злостью, но парень совсем не испытывал страха перед ним.

Скорее, наоборот, великодушный жест со стороны Ленарда заставил сердце Этеля радостно затрепетать и преисполниться чувством глубокой признательности.

- Я не привык носить с собой полотенца, - признался он, заворачиваясь в мягкую махровую ткань и выбираясь из душевой кабинки.

Ледяной пол холодил влажные стопы, и Этельстен встал на носочки, обнимая себя руками и постукивая зубами от пробирающего тело озноба.

- Не привык он, - фыркнул Ленард, отворачиваясь от парня и начиная раздеваться.

Этельстен же, продолжая клацать зубами, так и не сдвинулся с места. И парень, бросив рубашку в корзину для белья, удивленно на него посмотрел.

- Так и собираешься тут торчать? - спросил он недовольно. - Или ты забыл что-то еще?

- Нет, - покачал головой Этель, с интересом разглядывая крепкий торс соседа, на котором выгодно проступали развитые мышцы.

Ленард был действительно привлекательным парнем. У него было красивое лицо и стройное подтянутое тело. А еще большие руки. Совсем не изящные, но рождающие в мыслях жаркие фантазии. Окажись Этель во власти этих рук, он окунулся бы в омут истинного блаженства.

От ярких образов, рожденных живым воображением, Этель весь зарделся. И, резко отвернувшись от соседа, выскочил из душевой, ругая себя за такую реакцию.

Он что же теперь будет кидаться на каждого встречного мужчину как голодная собака на обглоданную кость? Что за бесстыдное поведение? Нужно вспомнить, кого он любит на самом деле. Нужно продолжать думать только о Видегреле.

Оказавшись в спальне, Этельстен надел пижамные штаны и, комком бросив школьную форму на стул, нырнул под одеяло.

Постельное белье пахло приторным ополаскивателем, из-за которого Этель несколько раз чихнул, гадливо поморщившись. Но с этим досадным недостатком ему пришлось смириться.

Полежав немного, согреваясь и привыкая к неприятному запаху, Этельстен, наконец-то расслабился и обнял подушку. Он чувствовал себя очень одиноко, и к вечеру это ощущение только обострилось.

Парень хотел домой, в свою постель, а еще лучше в постель к Видегрелю, который бы нашептывал ему, что весь этот школьный кошмар уже закончился. А потом поцеловал бы с упоением и пообещал бы, что больше не позволит маме поступать с ним таким жестоким образом.

От этих фантазий тело Этельстена покрылось мурашками, а в паху сладко заныло.

Если бы он только мог вернуться домой и увидеть Видегреля, то ему не о чем было бы мечтать. Но, к сожалению, его для того и выдворили в эту школу, чтобы он перестал фантазировать о несбыточном.

***

Когда Ленард вышел из душа, Этельстен уже спал. Поэтому парень, стараясь не шуметь, прошел к своей кровати, аккуратно повесил вещи на спинку стула и полез под одеяло. Но не успел он улечься, как в комнате раздался тихий, болезненный стон соседа.

Насторожившись, Ленард повернулся к нему, вглядываясь в раскрасневшееся лицо, а когда стон повторился, выбрался из кровати и подошел ближе.

Светлые волосы Этельстена разметались по подушке. Губы парня шевелились, словно он хотел что-то сказать, а на лице застыла такая мука, что Ленарду стало не по себе.

Он склонился над соседом и негромко позвал его, но ответом ему был лишь исполненный тоски вздох, семенившийся очередным болезненным стоном.

- Эй, Этельстен, - негромко позвал Ленард, сжав обнаженное плечо парня. - Проснись, это всего лишь кошмар.

Кожа соседа была невероятно горячей, и Ленард подумал, что, должно быть, из-за долгого купания в холодной воде у парня разыгрался жар.

- Тебе плохо? - вновь позвал он, когда красивое лицо Этельстена исказилось невероятной мукой.

И вздрогнул, ощутив на своем запястье прикосновение горячих пальцев соседа.

- Ты говорил, что не оставишь меня. Ты же обещал, Видегрель. Обещал, - тяжело дыша, пробормотал Этельстен и, судорожно вздохнув, расслабился, отпуская руку Ленарда.

Парень стремительно выпрямился и отошел на пару шагов назад.

У него было странное чувство, будто только что он увидел нечто, совершенно не предназначенное для его глаз. Что-то очень интимное... личное и от того невероятно смущающее.

Неловкость охватила душу, и Ленард, поспешно отвернувшись от соседа, забрался в свою постель и закрыл глаза.

Этельстен продолжал что-то бормотать во сне, но парень старался его не слушать. Краска пылала на его щеках румянцем смущения, но причин такой реакции Ленард объяснить не мог.

А когда со стороны соседней кровати прозвучал очередной стоно-вздох, парень просто накрыл голову подушкой, пытаясь отрешиться от неловкой ситуации.

***

Этельстен проснулся глубокой ночью и, приоткрыв глаза, не сразу сообразил, где находится.

В комнате, в которой он спал, было темно, и пахло дешевыми моющими средствами, из-за чего у парня ужасно зачесался нос.

Он сел в кровати, сонно осматривая погруженное во тьму помещение, и пошарил рукой по тумбочке в поисках стакана с водой. Но нащупал лишь электронные часы, которые включились от прикосновения его пальцев и высветили на потолке красный циферблат.

Согласно часам, сейчас было полтретьего утра.

Этельстен отчаянно застонал и повалился обратно на подушку.

Пить хотелось нестерпимо. Во рту все пересохло, а желудок то и дело урчал, требуя хоть какой-нибудь еды. Но парень упрямо игнорировал потребности своего организма, продолжая неподвижно лежать в кровати и прислушиваться к своим ощущениям.

Его снова начала одолевать тоска по дому. А еще страх, который щупальцами закрадывался под кожу, вызывая в теле противную дрожь.

Все вокруг было чуждым и мерзким. Чужая комната. Чужой, огромный дом, заселенный незнакомыми людьми. Чужие запахи. Чужие звуки. Все чужое... отталкивающее... гадкое... И даже парень, спящий на соседней кровати, был совсем чужим.

Этель сощурил глаза, вглядываясь в едва различимый силуэт соседа, и ему, вдруг, стало одиноко и тоскливо. Захотелось услышать человеческий голос, который разогнал бы повисшую в комнате давящую тишину. И он негромко позвал:

- Ленард! Ты спишь?

Парень, естественно, не ответил. Этельстен слышал его спокойное, мерное дыхание, какое бывает только у крепко спящих людей, но все равно не собирался сдаваться.

- Ленард! Проснись! - чуть громче потребовал он, чувствуя, как противный липкий страх сковывает его тело.

Но со стороны парня снова не последовало никакой реакции.

Тогда Этель решился на крайние меры и, схватив подушку, запустил ею в соседа, при этом громко выкрикнув:

- Проснись же, ну! Мне страшно!

Внезапный удар чего-то большого и мягкого по голове заставил Ленарда вскочить на кровати и испуганно заозираться по сторонам. Сон как рукой сняло. Сердце испуганно колотилось в груди, выбивая сумасшедшую дробь, а к горлу подскочил противный колючий ком.

Парню потребовалось несколько долгих секунд, чтобы спросонья сообразить, что произошло. И когда он сопоставил лишнюю подушку на своей кровати и пялящегося на него соседа, обиженно поджимающего губы, злость ледяной волной прошлась по нервам.

- Да твою же мать! - гаркнул Ленард и швырнул подушку в Этельстена. - Какого хера ты творишь среди ночи?!

- Мне страшно... - повторил Этель, втайне радуясь, что парень все-таки проснулся. - Я тебя звал-звал, а ты не слышал. Что мне оставалось делать?

Ленард грязно выругался и обессилено упал на подушку.

- Твою мать, СПАТЬ! Что же еще?! - раздраженно ответил он. – Ты что, дитя малое? С хера ли тебе вообще страшно стало?

- А тебе что, никогда не бывало страшно в незнакомой обстановке? - спросил Этельстен с удивлением.

- Нет, - грубо отрезал парень.

- Даже, когда мелкий был?

- Даже тогда. Заткнись уже, и ложись спать.

- Не могу, - Этель поудобнее уселся на кровати и крепко прижал к груди подушку, словно она могла защитить его от неведомой опасности. - Давай поговорим немного. Эта тишина сводит меня с ума.

- И поэтому ты решил не оставаться в долгу и свести с ума уже меня? - возмущенно спросил парень и, тяжело вздохнув, повернулся к Этельстену лицом.

Что-то подсказывало Ленарду, что сосед не отстанет от него. Что будет мешать спать до тех пор, пока он не удовлетворит его тягу к полуночным разговорам или пока не придушит это шумное и неугомонное создание. Поэтому парень решил пойти по самому безопасному пути и, подперев голову ладонью, обреченно спросил:

- Ну и о чем ты хочешь поговорить, принцесса? Учти, обсуждать с тобой всякие бредни я не стану.

Этельстен улыбнулся и тут же спросил первое, что пришло ему в голову:

- Ленард, а ты раньше ходил в школу? Я имею ввиду обычную, а не закрытую.

Слова соседа обескуражили парня. Он ожидал услышать вопрос о чем угодно, от «веришь ли ты в призраков» до «сколько зубов у самца плотоядного долгопята», но никак не о школе.

- Конечно, ходил. Что это за вопрос такой? Все ходя в школу.

- Нормальный вопрос, - проговорил Этель. - Я вот не ходил, и вообще впервые оказался вне дома без сопровождения. Поэтому мне и страшно.

Он тяжко вздохнул и укутался в одеяло, так как в комнате было прохладно и даже немного сыро.

- Как это? - удивился Ленард. - Ты что, Рапунцель, что ли?

Сосед на его слова только обиженно поджал губы и подтянул одеяло до самого подбородка.

Ленард хотел использовать еще одну остроту, но громкое рычание желудка Этельстена отвлекло его от этой затеи.

Парень покачал головой и, потянувшись к своей прикроватной тумбочке, открыл дверцу и достал из нее прихваченное из столовой яблоко.

- Лови, Белоснежка! - бросил он парню угощение и повалился на подушку. - Должно быть, ты натворил что-то действительно ужасное, раз тебя сослали в эту дыру.

На колени Этелю упало что-то небольшое, но тяжелое. И парень, потянувшись к неизвестному предмету рукой, с удивлений обнаружил, что это яблоко.

Рот мгновенно наполнился слюной, и Этельстен, недолго думая, впился в твердый сочный плод зубами, закатывая глаза от удовольствия.

Сладкая влага растеклась по языку и попала в пищевод, заставляя желудок заткнуться в предвкушении пищи. Этель прожевал откушенный кусок и проглотил его, а потом в несколько укусов умял и весь остальной плод, от которого, в итоге, остался только хвостик.

- Спасибо! - выдохнул парень, выражая глубокую признательность соседу за его заботу. - Это было очень великодушно с твоей стороны.

Он отложил хвостик на тумбочку и лег на кровать, подгребая под себя одеяло и крепко обнимая его.

- И, все-таки, что с тобой случилось, принцесса? - спросил Ленард, разглядывая потолок. - Как ты здесь оказался?

Этель помолчал немного, а потом все же решил ответить:

- Я влюбился в того, в кого нельзя было влюбляться. Это меня и погубило.

Услышав ответ, Ленард громко усмехнулся.

Ну надо же! Значит, не его одного упекли в этот проклятый монастырь из-за симпатий.

- Такое ощущение, что у старшего поколения появилась новая мода - «Не дай любви засохнуть - вырви с корнем», - проговорил он с досадой и глубоко вздохнул. - Этот Видегрель, наверное, твоей семье поперек горла встал.

Этель замер, услышав имя отчима. И его сердце пустилось в безумный пляс, выстукивая при этом нестройные ритмы.

- Откуда ты знаешь это имя? - спросил он едва слышно, чувствуя, как щеки заливает огнем смущения.

- Ты говорил во сне. - Пожал плечами Ленард. - Звал его, упрекал в том, что он тебе что-то обещал... вот и предположил, что это именно тот, из-за кого тебя сюда упрятали.

- Боже мой, - Этельстен спрятал лицо в подушку, сгорая от стыда.

Что он еще наговорил, пока находился в беспамятстве? Какие сердечные секреты выдал своему угрюмому соседу?

- Вообще, Видегрель, это мой отчим, - наконец пробормотал в подушку Этель. - У нас с ним ничего не было, но мама как будто сошла с ума из-за ревности, и упрятала меня в эту школу. И он действительно обещал мне, что не даст меня в обиду. Но, как оказалось, все его слова были лишь лживой уловкой, чтобы усыпить мою бдительность.

- Тебе не стоит оправдываться, - негромко сказал Ленард.

Ему снова стало неловко, и он поспешил отвернуться.

- Это не мое дело. И вообще, лучше ложись спать. Завтра будет тяжелый день. И Авророй тебе прикинуться не удастся. Поэтому спи, принцесса.

- Спокойной ночи, - немного разочарованно проговорил Этель, и его снова охватил приступ страха.

Что Ленард о нем подумал? Парень точно догадался, что он гей. И теперь, наверняка, будет его избегать, опасаясь за свою репутацию.

Этельстен тяжело вздохнул и тоже отвернулся от соседа, стараясь сохранять остатки самообладания.

Учеба в этой школе станет для него настоящим испытанием, если Ленард не будет с ним общаться. Но он не вправе требовать от парня понимания, которого не проявила даже его собственная мать. Так что придется привыкать жить в атмосфере враждебности и полного одиночества.

Этель зарылся под одеяло, прячась от навязчивых и неприятных мыслей, но так и не смог сомкнуть глаз до самого утра.