***               

Автомобиль припарковался у высоких кованых ворот школы св. Исаака, и Видегрель, покинув салон, направился к проходной.

- Здравствуйте, - поприветствовал мужчина пожилого охранника. - Мое имя Видегрель Родже. Я опекун Этельстена Зитриса. Могу я увидеться с ним?

Мужчина внимательно посмотрел на посетителя, словно сканируя его взглядом, и открыл большую книгу посещений.

- Вы записывались на встречу? - поинтересовался он, выискивая имя Видегреля в списках.

- Нет. Записи не было. Я здесь по просьбе куратора. Он звонил утром и просил, чтобы приехал кто-то из родителей, - пояснил Видегрель цель своего визита.

- Ясно.

Мужчина отложил книгу в сторону и потянулся к телефону. И только после того, как учитель подтвердил слова Видегреля, охранник выдал ему бланк посещений, который необходимо было заполнить, прежде чем ступить на территорию школы.

Ответив на все необходимые вопросы и вписав в соответствующие графы свои данные, Видегрель отдал охраннику бланк и уже хотел было направиться к дверям, ведущим в школьный двор, но его остановили.

Мужчина виновато улыбнулся и протянул Видегрелю еще два бланка. Один представлял собой абсолютно бессмысленный на его взгляд социальный опрос, а второй был чем-то вроде расписки, в которой он давал согласие на видео и фотосъемку своего присутствия в школе, а также сообщал, что ознакомлен с правилами поведения и обязуется неукоснительно соблюдать их.

Заполнив все необходимые бумаги, Видегрель поставил несколько своих подписей в трех разных журналах, и только по окончании всей этой волокиты, охранник добродушно улыбнулся посетителю и нажал на кнопку разблокировки двери.

- Проходите, - сказал мужчина, когда над дверью загорелась зеленая лампочка. – Куратор первого курса ожидает вас в холле.

- Спасибо, - поблагодарил Видегрель и, наконец, миновал проходную.

Словно указывая мужчине дорогу, осенний ветер гнал вперед одинокий желтый листок, сорванный с почти полысевшего дерева. На тротуарную плитку, по которой шел Видегрель, упало несколько крупных дождевых капель, потерянных хмурыми низкими облаками, спешащими на север штата, где, согласно прогнозу погоды, сегодня обещали осадки. Где-то вскрикнула птица. Зашумел ветвями старый клен. И Видегрелю вдруг подумалось, что спокойнее и красивее места для школы было не найти.

Впрочем, будь его воля, он не ступил бы за порог этого учебного заведения, даже если бы ему предлагали несметные сокровища. И уж тем более не отправил бы сюда свое чадо.

Но детей у него не было, а Миранда, несмотря на все его уговоры, оставалась непреклонна в своем решении, за что теперь Видегрель и расплачивался головной болью, плохим настроением и не самыми приятными предчувствиями.

Миранда позвонила, когда он возвращался домой с работы и потребовала от Видегреля решить проблему с капризами Этельстена.

Мальчишка, как и ожидалось, нашел способ выказать свое недовольство несправедливым к нему отношением и устроил длительную голодовку, чем вызвал сильное беспокойство у куратора первого курса, который, собственно, и сообщил об этом Миранде.

Разговор с супругой оказался невероятно нервным. Миранда разрывалась между тревогой за сына и ревностью к нему же. Она запрещала Видегрелю видеться с парнем и, в то же время, хотела, чтобы он образумил несносного мальчишку.

Из-за таких вот противоречий между ними разгорелась нешуточная ссора, но, в конце концов, материнский инстинкт взял верх над ревностью.

Видегрель не стал откладывать встречу с Этелем в долгий ящик и, приняв душ и переодевшись, сразу поехал в школу, очень надеясь на то, что Этельстен прислушается к его словам и перестанет трепать нервы себе, ему и Миранде.

Миновав школьный двор, Видегрель поднялся по широким ступеням невысокого крыльца и, толкнув дверь, вошел в школу.

В холле, как и обещал охранник, его встретили.

Худощавый мужчина, представившийся куратором первого курса, протянул Видегрелю узкую сухую ладонь, которою тот незамедлительно пожал.

- Я так понимаю, вы отчим Этельстена? - хмуро, спросил учитель.

И Видегрель коротко кивнул.

- В целом, никаких нареканий относительно поведения вашего пасынка у нас нет. - Не стал расшаркиваться мужчина и сразу перешел к делу. - А вот его отказ от принятия пищи тревожит не только меня, но и руководство школы ...

Видегрель внимательно слушал мужчину, который жестом пригласил его следовать за ним, и хмурился все сильнее.

- Он объяснял причины своего отказа? - поинтересовался Видегрель, когда учитель договорил.

- Да, - ответил мужчина. - «Людям в свинарнике не место», «Есть в хлеву я не буду», «Хочу отдельный стол и еду вместо помоев». Это лишь часть его объяснений, а их, уверяю вас, было не мало. Этельстен оказался на удивление словоохотливым юношей, когда речь зашла о школьном питании.

- Словоохотливый, это точно, - вздохнул Видегрель, отчего-то чувствуя некоторую неловкость перед куратором. - Могу я поговорить с ним?

- Безусловно. - Кивнул мужчина. - Для этого я вас и пригласил. Правда, сейчас у него урок. А правилами школы не предусмотрено забирать учеников с занятий. Единственное исключение, плохое самочувствие или тяжелая болезнь, а так же смерть близкого родственника. У вас никто не умер, я надеюсь?

Видегрель отрицательно покачал головой, и мужчина одобрительно кивнул.

- Замечательно. Здоровье близких, это самое важное. Собственно, мы пришли.

Куратор остановился у двери одного из кабинетов и указал на нее взмахом руки.

- Урок закончится через несколько минут. Вы можете подождать здесь и забрать Этельстена, как только он покинет кабинет. Если ваш с ним разговор затянется или по каким-то причинам он не будет успевать на следующее занятие, прошу сообщить об этом в секретариат. За прогулы у нас предусмотрено строгое наказание.

Видегрель кивнул и, попрощавшись с мужчиной, отошел к большому широкому окну.

***

- Процесс обособления наших далеких предков от мира человекообразных обезьян занял довольно длительное время. Например, австралопитеки, которые мало чем отличались от обезьян по уровню интеллекта, обладали признаками прямохождения или бипедализма, в то время как большинство приматов продолжали передвигаться на четырех ногах. Таким образом, ученые смогли предположить, что бипедализм предшествовал развитию интеллекта у людей, а не наоборот, как предполагалось ранее. Следуя из этого...

Громкое урчание желудка заглушило голос учителя, который рассказывал об эпохе первобытных людей, и заставило Этельстена поморщиться от боли.

Тело бросило в жар. Но, стоило парню согнуться и прилечь на парту, и по его коже прокатилась волна озноба.

Последние четыре дня он чувствовал себя просто ужасно. Есть хотелось так сильно, что от одной мысли о пище внутренности сводило мучительным спазмами, а на глаза наворачивались слезы. Но Этельстен упрямо сносил эти страдания, намереваясь заставить руководство школы пересмотреть свои позиции в отношении его питания. Однако, пока что он проигрывал в этом неравном бою.

Первые два дня Ленард приносил ему из столовой фрукты и хлеб, но потом парня поймали за этим занятием и наказали четырехчасовым заключением в «карцере». А Этельстена вызвали в кабинет к дисциплинарному воспитателю, где он подвергся суровому выговору, и получил последнее предупреждение, касающееся своей голодовки. Господин Эйгерт красочно расписал парню наказание, которое он собирался применить к Ленарду за потакание чужим капризам. И Этель, испугавшись за здоровье соседа, впоследствии наотрез отказывался от добытой им еды.

Теперь же он чувствовал, что стремительно теряет силы, и мечтал лишь о том, чтобы съесть хоть крошку хлеба. Но Ленард, к сожалению, сегодня ничего для него не прихватил. Мало того, с самого утра парень набросился на него с угрозами, обещая, что оттащит его в столовую за волосы и там натыкает лицом в еду, если он не образумится. И Этель, к своему стыду, втайне надеялся, что в скором времени сосед сдержит свое слово и силой накормит его, пусть даже и в «свинарнике».

Стоило Этельстену вспомнить о еде, и желудок снова завел свою заунывную песню, сжимаясь в пульсирующий болью комок.

Ленард, который сидел впереди Этеля, оглянулся и раздраженно посмотрел на соседа. После чего ловко бросил в него скомканной бумажкой и отвернулся к доске.

Этельстен разгладил наспех нацарапанную записку и прочитал:

«Язву заработаешь, идиот. В обед идешь со мной в столовую, и это не обсуждается».

Этель хмыкнул и, приписав: «Никуда я не пойду, отстань», - бросил записку Ленарду через плечо.

Учитель, к счастью, не заметил их подпольного общения. Он стоял у доски и, показывая слайды, на которых были изображены первобытные люди, сыпал сложно запоминаемыми терминами и грозился устроить на следующем уроке тест.

Этельстен, услышав это заявление, с трудом сдержал отчаянный стон.

Чертова школа, будь она неладна!

Интересно, маме уже сообщили, что он тут загибается от голода и тоски? И если сообщили, то, когда она собирается решать вопрос с его питанием? Неужели ждет, когда его отправят в больницу с приступом гастрита?

Ответов на эти вопросы у Этеля не было, и он умирал от безысходности, обнимаясь с партой и борясь с желанием начать жевать тетрадный листок.

Время до конца урока тянулось необычайно медленно. Парень уже трижды пропел в голове любимый трек. Вспомнил несколько глупых детских считалочек. Помечтал о том, как Видегрель будет сидеть с ним у больничной койки. И, наконец, вздохнул с облегчением, услышав звонок на перемену.

Ленард поднялся первым и, повернувшись к нему, сказал угрюмо:

- У меня есть с собой печенье. Идем в нишу, накормлю тебя.

- Спасибо, но я сыт по горло этой школой, и жду не дождусь, когда хлопнусь в голодный обморок.

Этельстен встал из-за парты и направился к выходу из класса, стараясь не обращать внимание на легкое головокружение. Но стоило ему переступить порог, как из его уст вырвался отчаянный и, в то же время, счастливый вскрик, когда он увидел стоящего у окна отчима.

- Видегрель! – не веря своим глазам воскликнул парень и бросился к мужчине, по которому ужасно тосковал все эти дни.

Он хотел заключить отчима в объятия. Хотел выложить ему все, что тревожило, что мучило и терзало его бесконечных четыре дня, но мужчина держал в руках проклятущие лилии, и это заставило Этельстена остановиться в двух шагах от него и изобразить простодушную улыбку.

- Привет, - выдохнул парень, стараясь не давать волю охватившим его чувствам. – А мама где? Неужели она позволила тебе видеться со мной?

Улыбка, тронувшая губы Видегреля, исчезла в тот же миг, как мужчина увидел пасынка.

Прошло всего несколько дней с того момента, как они разговаривали последний раз, а Этельстена словно подменили. Его лицо осунулось и побледнело. Чистая сияющая молодостью и здоровьем кожа приобрела сероватый оттенок, словно ее присыпали пеплом. Под глазами залегли глубокие тени, отчего Этель казался уставшим и больным. Даже волосы его и те потускнели, из красивых локонов превратившись в аккуратную, но унылую паклю.

- Боги! Этель, что ты творишь? - проигнорировав вопрос пасынка, с тревогой спросил Видегрель. - Зачем ты это делаешь?

- Потому что я не хочу питаться в хлеву, - ответил парень, пристально глядя на соблазнительные сердцевинки цветов, которые имели очень аппетитный вид, как будто Видегрель держал в руках не растения, а изысканнейший десерт. - Мне противно. Ученики теснятся на одной общей лавке и бросаются едой. Можно было сразу отправить меня на ферму, чтобы я ел со свиньями из одного корыта.

- Ты утрируешь. - Мужчина покачал головой и поджал губы.

Смотреть на пасынка было физически больно. И Видегрелю нестерпимо захотелось схватить мальчишку, отвезти в приличный ресторан и кормить, кормить, кормить, пока он сам не станет похож на упомянутых им свиней.

- Мама волнуется о тебе, ты это понимаешь? - решил пристыдить Этельстена мужчина. - Она вся извелась.

- И меня это должно растрогать? - спросил парень с издевкой. - Если она так сильно извелась, почему не приехала сюда и не посмотрела на условия, в которых я вынужден жить? Неужели я настолько сильно провинился?

Этельстен говорил спокойно, но Видегрель отчетливо слышал дрожь в его голосе. А еще видел слезы, от которых заблестели глаза парня.

Он сделал глубокий вдох и, притянув мальчишку к себе, крепко его обнял.

- Ты ни в чем не виноват, - постарался успокоить пасынка Видегрель. - Но и изводить себя не стоит. Я волнуюсь, Этель. Очень сильно о тебе волнуюсь.

- Я не хочу оставаться в этой школе, - тихо проговорил парень, тесно прижимаясь к отчиму, по-прежнему испытывая к нему неодолимое влечение.

Тело мужчины, его запах, его прекрасный облик и нежные руки раз за разом разжигали в сердце Этельстена огонь. И он никак не мог заставить себя отказаться от своих чувств.

- Забери меня отсюда. Я обещаю, что не буду даже смотреть в твою сторону. Только помоги мне выбраться из этой тюрьмы.

- Прости, - поглаживая ладонью спину парня, проговорил Видегрель виновато. - Прости, я не могу. Я хоть и твой опекун, но у твоей матери прав намного больше, и ее тихое слово перевесит любой мой крик.

- Тогда зачем ты приехал? Чтобы ругать меня? - с обидой в голосе спросил Этель.

- Чтобы накормить тебя, - с улыбкой ответил мужчина. - Но мой коварный план терпит сокрушительное фиаско. Ведь вместо того, чтобы воплотить его в жизнь, я просто стою и обнимаю тебя. - Он выпустил пасынка из объятий и немного отстранился. - Отнеси цветы в свою комнату, и пойдем, пообедаем. Заодно и обсудим сложившуюся ситуацию.

Этельстен просиял. Но тут же подозрительно покосился на мужчину.

- Надеюсь, ты не собираешься обедать со мной в школьной столовой? - спросил он с упреком.

Видегрель рассмеялся и покачал головой.

- Поедем в ресторан. Пока ты будешь собираться, я возьму для тебя пропуск. Так что встретимся в холле.

- Ладно, - Этельстен расплылся в благосклонной улыбке и, прижав к груди лилии, поспешил в общежитие.

А когда проходил мимо застывшего посреди коридора Ленарда, бросил на него многозначительный взгляд.

«Я выиграл», - читалось в небесно-синих глазах парня, - «я всегда получаю то, что хочу».

***

Через сорок минут они сидели в уютном итальянском ресторанчике, и Видегрель с улыбкой наблюдал за тем, как Этельстен поглощает двойную порцию ризотто по-сицилийски.

Парень ел с аппетитом, но ни одно его движение не выдавало, насколько он в действительности был голоден.

С изысканной утонченностью Этель отправлял в рот кушанье, медленно пережевывал, буквально наслаждаясь каждой рисинкой, и, прикрыв глаза, чуть ли не мурлыкал от удовольствия.

- Вижу, тебе нравится, - улыбнулся Видегрель, делая небольшой глоток кьянти.

- Ну еще бы, - расплылся в сытой усмешке парень. - Я два дня питался яблоками и черствым хлебом, а еще два - воздухом и водой. Нормальная еда для меня как подарок свыше.

- Так ты все же ходил в столовую, - усмехнулся Видегрель, но парень на его слова лишь отрицательно покачал головой. - Ну а как же яблоки и сухари? С неба упали?

- Можно и так сказать, - хмыкнул Этель, откидываясь на спинку стула и блаженно поглаживая живот. - Милостью Ленарда Спасителя, моего угрюмого и нелюдимого соседа. Он подкармливал меня, пока его не наказали.

Мужчина вскинул бровь.

- У тебя появился друг? - спросил он, заметив добрую улыбку на губах пасынка. - Это хорошо. Нехорошо только, что из-за тебя его наказывают. Или ты просто используешь его в своих целях, маленький манипулятор?

- Откуда мне было знать, что делиться едой запрещено? - вопросом на вопрос ответил парень. - Когда его наказали, я вообще отказался есть что-либо. У меня уже второй день во рту и крошки не было. Так что никого я не использую. Он делает все по собственной инициативе.

Видегрель подавил улыбку.

Он на своей шкуре испытал «собственную инициативу» по отношению к «никого не использующему» Этельстену, и теперь ему было искренне жаль этого Ленарда. Впрочем, озвучивать свои мысли мужчина не стал и решил перейти к самому важному вопросу.

- Этель, надеюсь, ты понимаешь, что кормить тебя ежедневно я не смогу. Но и голодовка – это отнюдь не выход. Так ты только язву себе заработаешь. Быть может, все же пересмотришь свое категорическое решение? Вполне возможно, что твое первое впечатление о столовой было испорчено шоком. Может быть, все не настолько ужасно, как тебе показалось?

- Ничего мне не показалось! Все именно так, как я говорил, - заупрямился Этельстен, и в его голосе послышалась обида. - Я не сяду за общий стол. Это неприемлемо. Я не хочу, чтобы в меня бросались едой, чтобы плевали мне в тарелку и терлись о мое тело. Пусть у меня лучше язва откроется, но ноги моей в этом хлеву не будет. - Он обиженно поджал губы и с тоской посмотрел на отчима. - За что она меня так ненавидит? Почему отправила в это ужасное место?

Видегрель протянул руку и крепко сжал ладонь Этеля в своей, стараясь выразить свою поддержку.

- Твоя мама не понимает, что это за школа. - Покачал он головой. - Хвалебные оды некоторых ее коллег в адрес этого учебного заведения заглушают мои слова. Я не могу до нее достучаться, хоть и делаю это с завидным упорством.

Видегрель вздохнул и, немного помолчав, продолжил:

- Вопрос с питанием я постараюсь решить. И возможно, у меня даже получится, но... не это меня беспокоит.

Он замолчал на несколько мгновений, подбирая правильные слова. А потом все же озвучил то, что тревожило его все эти дни:

- К тебе не приставали? Тебя не задирали? Не угрожали? Я знаю, что из себя представляет школа Св. Исаака, и прекрасно осведомлен о том, что там порой происходит. Если тебе угрожает опасность, я должен об этом знать.

Этель молчал, и, глядя на мужчину, думал, стоит ли рассказывать ему, как один старшекурсник зажал его в углу и пытался поцеловать.

Это случилось, когда Ленарда закрыли в карцере. Этельстен шел в комнату в полном одиночестве, и к нему прицепился широкоплечий уродец, жаждущий любовных приключений. Он облапал Этеля за все сокровенные места и обслюнявил его щеку. А потом, пыхтя как паровоз, пообещал ему жаркий секс в какой-то подсобке.

Этельстен, конечно же, вырвался и убежал, а ночью никак не мог уснуть, пока Ленард не вернулся. С тех пор парень ходил за соседом как приклеенный, но так и не решился рассказать ему о случившимся.

Вот и сейчас, судорожно стиснув ладонь Видегреля, Этель никак не мог подобрать слов, чтобы поделиться с мужчиной своими переживаниями. Он просто не знал, поверит ли Видегрель в эту историю, или снова обвинит его в том, что он надумывает себе проблемы.

Ладонь мальчишки лишь на миг сжалась на руке Видегреля сильнее, но и этого вполне хватило, чтобы понять - приставали. А промелькнувшая в больших голубых глазах тень страха сказала больше, чем любые слова.

- Так и знал, что без этого не обойдется! - тихо ругаясь, проговорил Видегрель, лихорадочно соображая, как защитить Этельстена. - Насколько все серьезно? Тебе угрожали?

Парень наигранно фыркнул, стараясь скрыть за этим пренебрежительным жестом чувство отвращения и страха, и сказал:

- Мне настойчиво предлагали секс, не обращая внимания на мое сопротивление.

Услышав подтверждение своих догадок, Видегрель стал похож на грозовую тучу, готовую разразиться яростными молниями. Злость на Миранду с новой силой вспыхнула в душе. Супруга была слишком упряма, чтобы прислушаться к его словам, и вот теперь все может обернуться самой настоящей трагедией.

- Послушай, - шумно выдохнув, проговорил Видегрель, - я постараюсь решить и эту проблему. Но... ты должен защищаться. Помни, какой бы безвыходной ни казалась ситуация, под рукой всегда найдется что-то, чем можно отбиться.

- Я запомню, - пообещал Этельстен и криво улыбнулся. - Но, если у меня все-таки не получится, ты ведь не отвернешься от меня? Ты ведь не перестанешь меня любить, если со мной сделают что-то гадкое?

- Этого не случится, - уверенно сказал Видегрель, отметая любые мысли о плохом исходе. - Никто тебя не тронет. Даю тебе слово. - Он постарался улыбнуться пасынку, но тревога, иглой засевшая в сердце, превратила его улыбку в нервную гримасу. - Если ты наелся, то давай возвращаться в школу. Я хочу встретиться с вашим директором.

- Так быстро? - расстроенно спросил парень. - Я не видел тебя четыре дня.

- Это ради твоего же блага, - напомнил Видегрель. - Если директора не окажется на месте, решение твоих вопросов придется отложить. Лучше поехать прямо сейчас и попытать удачу.

- А на выходные ты меня заберешь? - спросил Этельстен с замиранием сердца.

- Обязательно заберу, - уверил Видегрель пасынка.

Учитывая сложившиеся обстоятельства, он просто обязан был уберечь парня от возможной опасности. И если Миранда вдруг воспротивится, то... что ж, придется им еще раз поругаться.

- Непременно заберу, - повторил он и улыбнулся. - А теперь идем. Не стоит терять ни минуты.

Этельстен не стал возражать. Но, поднявшись из-за стола, попросил мужчину купить десерт на вынос.

- Это для Ленарда, - пояснил он, - хочу извиниться за причиненные неприятности.

Видегрель кивнул, улыбнувшись.

Хорошо, что у Этельстена появился друг. В этой школе ему просто необходим кто-то, кто сможет его поддержать в трудную минуту. И что-то подсказывало Видегрелю, что таких минут за время обучения у парня будет немало.

***

Украина...

Впервые Айзек услышал об этой стране двенадцать лет назад от одного молодого человека, с которым познакомился в Египте.

Виктор подсел за его столик в ресторане, чтобы признаться в симпатии. А Айзек, в котором в тот момент взыграла паранойя, послал его куда подальше. Но потом все как-то само собой разрешилось, и между ними завязалось общение, которое переросло в романтическую связь.

Виктор оказался бисексуалом, а он сам...

Айзек усмехнулся, вспоминая дела минувших дней.

Он стал геем исключительно назло отцу и брату, которые принялись упрекать его в гомосексуализме, когда у него не заладилось с девушками. Родственники с завидным упорством повторяли ему, что это неправильно, вызывающе и греховно, а Айзек, который с юных лет обладал живым, пытливым умом, решил проверить на практике, так ли это ужасно, как все об этом говорят.

Он до сих пор помнил свой первый опыт с мужчиной. Сильное худощавое тело, искреннее в своих желаниях, крепкие напряженные ноги, сжимающиеся за его спиной, и жаркий, тесный проход, в который хотелось погружаться снова и снова, доводя любовника до болезненных вскриков и глубоких эротичных стонов.

Это было восхитительно. И, вкусив запретный плод один раз, Айзек уже не смог остановиться и вернуться на праведный путь.

Он сделал все, чтобы опасения отца и старшего брата оправдались в полной мере. Сначала менял любовников как перчатки, появляясь с каждым из них на публике. А потом завел долголетнюю связь с молодым парнем из Украины. Не таясь, мужчина посещал самые скандальные места, такие как «Алый Куб». И с превеликим удовольствием развращал малолетние умы в школе, которую открыл специально для этих целей.

Нет, подростки не интересовали его в сексуальном аспекте. Айзек изучал психологию их поведения в замкнутом пространстве в условиях, выходящих далеко за рамки зоны комфорта. Он давал своим ученикам возможность самостоятельно преодолевать любые трудности, развивая в них стойкость духа и приобщая их к здоровой конкуренции за место под солнцем. А заодно обеспечивал их прекрасной базой знаний, с которой они могли идти по дороге жизни, обладая широким умственным кругозором и крепкой уверенностью в собственных силах.

Правда, далеко не каждый из его учеников с достоинством проходил испытание школой. Когда в игру вступал естественный отбор, побеждали только самые достойные и стрессоустойчивые парни. И какой же безумно-захватывающей была эта игра, какой томительной и долгосрочной, такой вкусной...

Да, Айзек нашел свое место в жизни. Он был великим учителем и наставником. Жаль только, что многие из его учеников так и не поняли глубокого смысла его стиля преподавания и воспитания.

Но вернемся к Украине.

Айзек взял со стола фотографию, на которой был запечатлен Виктор на фоне убогого морского залива. Окинул взглядом любимое лицо и высокую стройную фигуру. А потом, сделав глубокий успокаивающий вздох, вернул фото на место.

Богатство, связи, власть, незаурядный ум... Для чего ему все это, если он не может сделать элементарной вещи - вывезти любимого человека из его проклятой страны?!

Мужчина понял, что раздражается, и набрал номер любовника. Голос Виктора всегда успокаивал его. Так было и в этот раз.

- Айзек, что-то случилось?

- Почему должно было что-то случиться? – удивился мужчина, и тут же спросил о том, что заботило его больше всего: - Как дела с визой?

Виктор фыркнул.

- Меня всегда восхищала эта твоя безудержная романтика, - съязвил он, и в динамике послышался тоскливый вздох. - Никак. Мне снова отказали.

- Проклятье! - совершенно искренне выругался мужчина. - И у меня не получится вырваться в ближайшие несколько месяцев. Но как только выдастся свободный уикенд, я сразу же прилечу к тебе. Попробуем что-нибудь решить с документами.

- Не беспокойся об этом, - ответил Виктор. - Должны же они когда-нибудь дать это чертово разрешение. К тому же, не все так безнадежно. В этот раз мне сказали, что мои шансы повысились на целых полпроцента.

- Может, все-таки воспользуемся моими связями? - попытал удачу мужчина, но тут же пожалел об этом, когда любовник разразился отборной руганью.

- Ладно-ладно, я просто спросил, - проговорил Айзек, когда Виктор замолчал, гневно сопя в динамик. - Я соскучился, вот и несу всякую чушь. Прости.

Виктор помолчал еще несколько мгновений, а потом тихо произнес:

- Я тоже скучаю. И мне надоела эта канитель не меньше, чем тебе. - Он тяжело вздохнул, и добавил: - Я люблю тебя. Очень сильно. Приезжай скорее.

- Я постараюсь, - пообещал Айзек.

И, сославшись на срочные дела, попрощался с любовником.

Тоска по любимому человеку иногда становилась невыносимой. Вот и сейчас, отложив телефон в сторону, Айзек испытал всю горечь отношений на расстоянии. Они встречались с Виктором уже двенадцать лет, но так и не смогли сформировать нормальную семью, а все из-за проклятой бюрократии. И ему такое положение дел уже порядком надоело.

Он уже хотел было созвониться с одним своим старым другом, у которого были связи в правительстве, но звонок от секретаря нарушил его планы:

- Директор, к вам посетитель. Господин Родже. Говорит, что у него к вам срочное дело, но он не записан...

- Немедленно впусти его! – приказал Айзек, резко поднимаясь со своего места и направляясь к двери, чтобы лично встретить этого, несомненно, ценного и важного посетителя.

Видегрель Родже. Владелец «Алого Куба». Очень красивый и представительный молодой человек, который умело вел дела и с пониманием относился к любым потребностям и вкусам своих клиентов.

Этот диковинный и прекрасный цветок был заботливо взращён усыновившим его японским бизнесменом, и являл собой усладу для глаз. Его изысканные манеры и воистину неземная красота заставляли сердце трепетать от восхищения, а соблазнительное тело рождало в мечтах яркие фантазии. Однако даже Айзек поостерегся бы покуситься на этот ароматный цветочек, зная крутой нрав его опекуна. Ведь за одни только мысли о жаркой ночи в объятиях длинноволосого красавца, можно было лишиться не только конечностей, но и других, более важных частей тела.

Задумчиво хмыкнув, Айзек распахнул дверь в свой кабинет и радушно поприветствовал молодого бизнесмена, пожав его изящную холеную ладонь.

- Господин Родже, какая приятная неожиданность! - расплылся в добродушной улыбке директор. - Не думал, что когда-нибудь увижу вас в стенах моего учебного заведения. Что привело вас ко мне? Надеюсь, с вашим отцом все в порядке?

- Отец в добром здравии, - поспешил уверить директора Видегрель. - Дела не позволяют ему покинуть Японию, но он обещал при случае приехать на пару дней в штаты. Впрочем, я осмелился побеспокоить вас по иной причине. - Он кинул короткий взгляд на секретаря, который делал вид, что внимательно читает какие-то документы, и вновь посмотрел в лукавые глаза господина Айзена. - Могли бы мы побеседовать наедине?

- Конечно. - Айзек сделал приглашающий жест вглубь кабинета. - Прошу! Присаживайтесь, где вам будет удобно.

И когда молодой мужчина направился к креслу, которое стояло ближе всего к письменному столу, плотно прикрыл дверь.

- Хотите кофе или чего-нибудь покрепче? – спросил директор у своего посетителя.

- Думаю, покрепче будет в самый раз. - Кивнул Видегрель, опускаясь в кресло.

Директор улыбнулся и приблизился к книжному шкафу. Потянул за одну из книг в строгом переплете, открывая дверцу тайника, и извлек оттуда бутылку хорошо выдержанного коньяка и два бокала. После чего вернулся к столу и сел в свое кресло.

- Итак, господин Родже, - наливая коньяк в бокалы, проговорил Айзек, - смею предположить, что дело довольно важное.

- Уверен, вы уже знаете о цели моего визита, - усмехнулся Видегрель. - В вашей обители нет ничего, что осталось бы для вас тайной, не так ли?

Мужчина польщенно улыбнулся и сказал, растягивая слова:

- Вы хотите поговорить об Этельстене Зитрисе, - уверенно заявил мужчина. - Я наслышан об этом юноше. Милый своенравный мальчик. Яркий характер. Высокие жизненные стандарты. Обладает неплохими навыками манипуляции и незаурядным умом. Он во всем мне импонирует. Но, к большому сожалению, такие люди легко ломаются под натиском судьбы. А моя школа - это самый настоящий Колизей, где выживают только сильнейшие. Как вы вообще допустили, чтобы этакая капризная неженка оказалась в обители беспредела и порока?

- Будь на то моя воля, он не приблизился бы к вашей школе и на милю, - честно признался Видегрель и пригубил коньяк. - Но моя дражайшая супруга не знакома с вами, и её представления о вашей школе базируются исключительно на положительных отзывах некоторых ее коллег. Мой голос оказался тише.

- Прискорбно, - Айзек состроил печальную мину, - я не устаю повторять, что от глупых женщин больше проблем, чем удовольствия. Но, вполне возможно, что госпожу Зитрис просто ввели в заблуждение. И я ни в коей мере не берусь судить о ее здравомыслии по одному лишь этому промаху.

Мужчина сделал небольшой глоток терпкого спиртного и отставил стакан в сторону, открыто улыбаясь Видегрелю. Но в его ярких, зеленых глазах застыло странное отчуждение, что косвенным образом подтверждало слухи о неприязни господина Айзена к женскому полу.

- Чрезмерная импульсивность многих делает глупцами, - безлико сказал Видегрель. - Впрочем, мы имеем то, что имеем. Этельстен зачислен в вашу школу, и этого не изменить. Только если вы сами его не прогоните. Но, причин для этого у вас нет, а значит, учиться ему тут до выпуска. И все же... я бы хотел попросить вас об услуге.

- Даже так? Хм... - улыбка на лице директора стала шире. - Что ж, я готов выслушать вас и, если это будет в моих силах, помочь.

Видегрель благодарно улыбнулся.

- Для начала я бы хотел отметить, что Этельстен очень дорог мне. И то, как он изводит себя отказом от питания ранит мое сердце. Если бы дело было лишь в капризности Этельстена или в его желании привлечь внимание к своей персоне, я бы закрыл на это глаза, позволив вашей методике наставить его на путь истинный. Однако причина кроется в вопросах личного характера. Поэтому я смею просить вас сделать исключение из правил и позволить ему питаться в комнате и не посещать общую столовую. В свою очередь я отвечу услугой на услугу и так же сделаю для вас исключение из правил моего клуба.

- Исключение? - Айзек не сдержался и чуть подался вперед, закусывая нижнюю губу. - Вы что же, имеете в виду "КУБ"? - Мужчина впился в лицо Видегреля пронизывающим взглядом. - Вы ведь именно его имеете в виду? Скажите это, господин Родже, и вашему пасынку до конца учебы будет предоставлена привилегия, которой не был удостоен еще ни один ученик.

Оживление господина Айзена можно было считать безоговорочным согласием. Осталось только формально заключить сделку, озвучив свое предложение, что Видегрель и поспешил сделать.

- Именно, - вежливо улыбаясь, подтвердил он догадку директора. - Я предлагаю вам эксклюзивную забаву в "КУБЕ", с не менее эксклюзивной программой. Как я уже говорил, Этельстен для меня очень важен.

- Какая удача, что мальчик так сильно запал вам в душу, - заключил Айзек.

А про себя подумал, что капризы юного Зитриса оказали ему большую услугу, о которой он раньше и помыслить не смел.

Дело в том, что в «Куб» не допускали клиентов клуба. В нем работали только профессионалы своего дела, хорошо обученные и артистичные мужчины, которые умели по-настоящему «завести» публику. Исключений не делали даже для самых близких друзей. И тут какой-то мальчишка своей сумасбродной выходкой открыл для него ворота в рай, и, в то же время, подставил своего красавца-отчима под удар перед его опекуном.

Немыслимо! Ведь из такой мелочи может разыграться настоящая драма! И, тем не менее, господин Родже с абсолютно спокойной улыбкой занес ногу над пропастью и собирался сделать опрометчивый шаг вперед.

- Я согласен на ваше предложение, - сказал Айзек серьезно. - И, поскольку вы сильно рискуете, пускаясь в эту авантюру, я хочу оказать вам еще одну услугу совершенно бескорыстно.

- Еще одну? - искренне удивился Видегрель.

Айзек Айзен был не тем человеком, который оказывал услуги просто так. Он всегда и во всем находил свою выгоду. И от такой заманчивой, но в то же время довольно опасной щедрости, у Видегреля по спине пробежал холодок.

- Именно, - подтвердил мужчина. - Возможно, вашему пасынку не помешал бы присмотр. Некий тайный телохранитель, который сможет остановить назревающее непотребство и, в тоже время, не позволит юному Зитрису ударить в грязь лицом перед сверстниками. У меня есть один кандидат на эту роль. Большой поклонник устанавливать свои порядки в школе.

Присмотр Этельстену не помешал бы. Видегрель прекрасно это понимал. Но в абсолютном бескорыстии господина Айзена все же сомневался.

- Было бы замечательно, - кивнул он, соглашаясь. - И все же... как вы любите говорить, долг платежом красен. Как я смогу отблагодарить вас за столь щедрое предложение, от которого просто не в силах отказаться?

- Благодарите свою непревзойденную красоту, - сказал Айзек без тени лести, - мне было приятно любоваться вами во время нашей беседы. Вашему отцу невероятно повезло.

Видегрель удивленно вскинул бровь, но директор в ответ на это только рассмеялся.

Впрочем, господин Айзен славился своей эксцентричностью. И порой понять ход его мыслей было просто невозможно.

- И все же, я вам безмерно благодарен, - сказал Видегрель и поднялся. - Думаю, мне не стоит злоупотреблять вашим вниманием и временем, и потому я пойду. Единственное, что я ещё хотел бы обсудить с вами, это дата и время, когда вы сможете посетить мой клуб. Но это мы сможем сделать и в телефонном режиме. Поэтому выбор дня за вами. Мне бы хотелось, чтобы вы в полной мере насладились своей забавой. Ах, да, быть может вам хотелось бы чего-то определенного?

- Удивите меня. - Хитро улыбнулся мужчина, провожая Видегреля до двери. - Мне так не хватает чуда в нашем сумасшедшем мире.

- Думаю, мне это под силу, - лукаво ответил Видегрель, пожимая руку директора. Но, прежде чем покинуть кабинет, он задал еще один вопрос: - Простите за мою назойливость, но я хотел бы узнать... сосед Этельстена... что он за человек?

- О! О нем вам не стоит беспокоиться. Парень принадлежит к очень состоятельной семье и воспитан в строгих правилах. Его отец - Итан Легрим. Кажется, это один из ваших деловых партнеров. Ленард его младший сын.

Слова директора успокоили Видегреля.

Итан Легрим был человеком строгих правил и моральных принципов, и наверняка смог привить своему чаду хорошее воспитание. К тому же Этельстен довольно тепло отзывался о своем соседе, отмечая его доброту и самоотверженность.

- Еще раз благодарю, господин Айзен. Буду ждать вашего звонка, - сказал он на прощание и направился к Этельстену, чтобы сообщить ему хорошие новости и познакомиться с Легримом младшим.

***

Ленард возвращался с обеда, привычно прихватив для Этельстена два бутерброда и яблоко.

Он уже не раз задавался вопросом, для чего, словно вор, таскает соседу еду, раз за разом нарываясь на неприятности? Но ответа найти так и не смог.

Этельстен окрестил это внутренним благородством, но сам Ленард считал себя всего лишь болваном, причем с мазохистскими наклонностями.

За эти несколько дней его трижды ловили на горячем, дважды секли по икрам, один раз по спине, и даже отправили на несколько часов в карцер, которому больше подходило определение «камера пыток». Впрочем, заключение в сыром тесном помещении, с непрерывно мигающим светом и оглушающим воем сирены, показалось парню не таким уж и суровым наказанием, в отличие от ударов длинной металлической указкой, после которых на его спине целых два дня оставались красные саднящие полосы.

Но, несмотря на это, Ленард с упорством породистого осла продолжал подкармливать объявившего голодовку соседа, при этом чувствуя себя общипанной наседкой, кудахчущей над своим полудохлым цыпленком. Впрочем, Этельстен как-то так и выглядел. Меньше чем за неделю он сильно осунулся, побледнел до серости и выглядел таким несчастным, что желание накормить бедолагу было сильнее страха перед наказанием.

А сегодня парня неожиданно забрали из школы.

Красивый представительный мужчина с чертовски длинными волосами и букетом белоснежных лилий заявился в школу, пообнимался с Этельстеном в коридоре, породив этим нехитрым действием херову тучу сплетен, жарко обсуждаемых за обедом, и забрал соседа с собой.

На двух следующих уроках Этельстена не было. И из-за этого Ленард почему-то не мог нормально сконцентрироваться на том, что говорили учителя.

Он то и дело смотрел в окно, из которого было видно проходную, и совсем не слушал лекцию, за что получил выговор и предупреждение с обещанием оповестить куратора их курса о недостойном поведении ученика во время урока. Это грозило Ленарду незабываемой беседой с господином Эйгертом, и потому парень постарался выбросить соседа из своих мыслей. Но белобрысая пиявка, казалось, насмерть присосалась к его несчастному мозгу и продолжала вытягивать из него здравый смысл с завидным энтузиазмом.

Ленарду пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить себя в том, что Этельстена просто забрали домой, и до начала следующей недели он в школе не появится. Или не появится вообще, если ему удастся убедить своих родителей перевести его в какое-нибудь другое учебное заведение.

Отчего-то именно последняя мысль отозвалась в душе парня неприятной тоской.

Из-за своей угрюмости и нелюдимости Ленард не очень хорошо сходился с людьми. И Этельстен стал для него приятным исключением. Сосед не обижался на его ворчание, не указывал, как правильно и как неправильно общаться, не ждал вежливости и расшаркиваний. В его компании Ленарду было очень легко и спокойно. Уютно даже. И потому он совсем не хотел, чтобы Этельстена забрали из школы.

Ленард понимал, что это желание неправильное и невероятно эгоистичное, но перебороть себя у парня не получалось. Отчего сердце переполняла тоска, а затаенный страх порождал в душе только злость и раздражение. И чувства эти стали только сильнее, когда, переступив порог комнаты, он застал в ней мечтательно улыбающегося Этельстена.

Парень сидел на своей кровати и с непередаваемым выражением нежности смотрел на огромный букет белых лилий, любовно поглаживая бархатистые лепестки кончиками пальцев. На Ленарда он не обратил никакого внимания, и, казалось, вообще не заметил его появления, полностью сосредоточившись на своем занятии.

Горло неприятно сдавило от беспричинной обиды, но Ленард постарался побороть в себе это чувство и, приблизившись к соседу, протянул ему свою добычу.

- Вот, поешь, - глухо сказал он и отошел к своей кровати. - Совсем прозрачным скоро станешь.

- Ленард, ну я же говорил тебе, чтобы ты больше не носил для меня еду, - с легким упреком в голосе сказал Этель. - Тем более сегодня меня уже покормили.

- Хочешь сказать, я должен смотреть, как ты загибаешься от голода? - хмуро спросил Ленард в ответ на упрек соседа. - К тому же... вечером все равно захочешь есть. Просто спрячь в тумбочку. Ну или выкинь. Без разницы. - Он пожал плечами и отвернулся от парня.

- Ладно, но это в последний раз, - предупредил Этель, убирая еду подальше от посторонних глаз, и тут же спохватился: - У меня тоже кое-что для тебя припасено.

- Что? - Ленард снова повернулся к нему и подозрительно нахмурился.

- Кусочек торта «Капрезе» с ванильным соусом, - парень протянул соседу пирожное в упаковке с прозрачной крышкой, и расплылся в заискивающей улыбке. - Тут и клубничка есть. Бери, не стесняйся. За это не накажут.

Ленард с удивлением смотрел на очень аппетитный кусок шоколадно-миндального торта и чувствовал, как рот наполняется слюной. Он не особо любил сладкое, но каким-то чудом Этельстену удалось угадать и преподнести ему один из его любимых десертов.

- Спасибо, - тихо проговорил он, принимая угощение и крепко сжимая пальцы на плотном картоне упаковки.

Смущение опалило скулы, и Ленард очень надеялся, что сосед этого не заметит. Поэтому он поспешил сменить тему.

- Мужчина с которым ты обнимался... это и есть тот самый Видегрель? - спросил он, искоса поглядывая на цветы, которые отчего-то ужасно его раздражали.

- Именно, - ответил Этель, стараясь, чтобы его голос звучал беззаботно. - Он приехал, чтобы решить вопрос со столовой. Надеюсь, ему удастся уговорить руководство школы сделать для меня исключение.

Ленард несколько мгновений молчал, обдумывая услышанное и прислушиваясь к своим ощущениям.

Вроде бы речи о переводе в другую школу не идет. Но что если договориться не получится? Что тогда?

- А если вопрос не решится, он заберет тебя? - все же спросил он о том, что беспокоило его больше всего.

Этельстен помрачнел и покачал головой.

- Мама ему не позволит. Она, скорее, предпочтет, чтобы я с голоду умер, чем позволит нам с Видегрелем оставаться дома наедине.

- Почему? - вопрос сам сорвался с губ Ленарда, а взгляд переместился с цветов на лицо соседа, чтобы уловить малейшее изменение в его мимике.

- Ну, Ленард, ты как маленький, - проговорил Этель чуть осипшим голосом. - Я думал, ты уже обо всем догадался.

В горле вмиг пересохло.

Ленард не был ни гомофобом, ни придурком, который считает ненормальным и неправильным всё, что выходит за рамки привычного, и все же ему почему-то совершенно не хотелось принимать слова соседа на веру.

- У вас это взаимно? - спросил он, хотя и понимал, что лучше было бы промолчать и не лезть не в свое дело.

- Нет, конечно, - ответил парень. - Видегрель любит мою маму, и этого ничто не изменит. Но... мама мне не доверяет. Думает, я могу увести у нее мужа.

Он горько хмыкнул и посмотрел на Ленарда, лицо которого было хмурым как грозовая туча.

- Ты чего насупился? Боишься, что и к тебе начну приставать? - спросил Этельстен с насмешкой.

Ленард бросил на парня злой взгляд, но тут же одернул себя. Ведь, несмотря на то, что губы Этельстена улыбались, в глазах его застыла нешуточная тревога.

- Вот еще, - фыркнул парень. - Если тебе нравятся такие как он, то мне бояться нечего. У нас разный уровень.

- Кто сказал, что меня привлекают однотипные мужчины? - приподнял бровь Этель, подтрунивая над Ленардом и тем самым смущая его. - Ты, между прочим, тоже ничего. Думаешь, почему я не хотел выходить из ванной, когда ты раздевался? Мне было интересно посмотреть на твое тело. И, знаешь, я был приятно удивлен.

Ленард от его слов покраснел, казалось, до кончиков ушей. И Этельстен прыснул от смеха.

- Да ладно, я шучу, чего ты испугался? - спросил он. - Нет, ты, конечно, очень привлекательный. Но, мне кажется, мы друг другу не подходим по гороскопу.

- По уровню IQ, - огрызнулся Ленард. Его самолюбие было задето подобной насмешкой, хоть он и понимал, что Этель, скорее всего, просто засмущался от собственного признания. - Твой явно ниже среднего, раз ты веришь в гороскопы.

- Ну ты и злюка, - вынес свой вердикт Этельстен, укоризненно качая головой. - Я всего лишь пытаюсь разрядить обстановку, чтобы ты меня не боялся.

- Да с чего бы мне тебя бояться? - усмехнулся Ленард. - Разве что ты меня сожрать ночью решишь от голода. Или...

Что «или» Ленард сказать не успел. В дверь негромко постучали, и в тот же миг она открылась, впуская в комнату отчима Этельстена.

- Добрый день, - лучезарно улыбнулся мужчина, здороваясь с соседом Этеля, который оказался невероятно похож на своего отца. - Вы, я так полагаю, Ленард?

- А тут разве есть кто-то еще? - пробурчал парень вместо приветствия и отвернулся к окну.

Его почему-то этот тип жутко раздражал. А особенно бесило то, как Этельстен на него смотрел.

- Эм... - Видегрель растерялся и посмотрел на пасынка, но тот лишь махнул на соседа рукой.

- Не обращай внимания, - сказал он, вскакивая с кровати. - Ленард хороший, и даже бывает вежливым. Просто сегодня он немного не в духе. Вот съест пироженку и сразу подобреет. Кстати о «съест». У тебя получилось решить этот вопрос?

Этельстен преданно смотрел Видегрелю в глаза и ждал его вердикта с нескрываемой надеждой на лучший исход. И мужчине было чем порадовать пасынка.

- Давай, выйдем, - предложил он, увлекая парня за собой в коридор. - Ленард должно быть устал, и мы будем ему мешать.

Этельстен не стал возражать и, выскользнув из комнаты, плотно прикрыл за собой дверь.

- Ну что? Не томи... мне дадут отдельный стол?

- Нет, - Видегрель покачал головой и тут же поспешил добавить, заметив мрачную тень, скользнувшую по лицу мальчишки: - Тебе будут приносить еду в комнату...

Мужчина не договорил. Этель, с трудом сдерживая крик радости, бросился к нему на шею и крепко обнял.

- Я так тебя люблю! - в сердцах выпалил парень и прильнул к отчиму, не представляя, как выразить всю свою благодарность. - Ты спас меня от голодной смерти!

Видегрель нежно улыбнулся и на миг прикрыл глаза, мягко поглаживая Этельстена по спине.

- В этот раз мне удалось найти компромисс, - негромко сказал он, и отстранил от себя пасынка, строго глядя ему в глаза. - Но, Этель, я не уверен, что господин Айзен будет столь любезен со мной и дальше. Поэтому прошу, прекращай свои капризы. Я не всесилен.

- Это не каприз, - с обидой в голосе заявил парень. - Меня выворачивает от отвращения, когда я думаю о столовой. Я ведь не жалуюсь на качество еды, на холодную воду в душе, на сложные уроки и жестокое обращение учителей с учениками. Все это можно вытерпеть. Все, кроме грязи за обеденным столом.

- Не сердись. - Видегрель примирительно сжал плечо Этельстена. - Я знаю, что здесь тебе приходится не сладко, но, к сожалению, пока ничего не могу с этим сделать. Привилегию индивидуальных трапез я тебе предоставил, и мне бы очень хотелось, чтобы мои усилия не пропали зря. Надеюсь, ты поймешь меня.

- Я не подведу тебя, обещаю, - совершенно искренне заявил Этель и попросил с надеждой в голосе: - Забери меня завтра после уроков. Я буду хорошо себя вести. Маме не к чему будет придраться.

Видегрель кивнул и растрепал волосы парня.

- Заберу, - пообещал он с улыбкой. - Не могу обещать, что все выходные пробуду с тобой, но домой тебя заберу обязательно.

- Спасибо, - обрадовался парень и, облегченно вздохнув, направился вместе с мужчиной на первый этаж.

Там они распрощались, и Этельстен вернулся в комнату в приподнятом настроении.

- Завтра я еду домой, - заявил он с порога, обращаясь к соседу. И, выхватив цветы из вазы, завалился вместе с ними на кровать, крепко обнимая сочные стебли и комкая в ладонях нежные бутоны. - Хоть пару дней отдохну от этой тюрьмы.

Ленард ничего не ответил и даже не повернулся. В голосе соседа звучала неподдельная радость, а ему почему-то было грустно. Словно у него забирали что-то очень нужное, что-то очень важное... что-то...

«Ну что за бред?!» - мысленно одернул он себя. – «Как будто больше не о чем подумать! Ты тоже едешь домой на выходные. Так с хера ли расстрадался?»

Ленард сделал глубокий вдох и тихо выдохнул, продолжая смотреть в окно.

Еще один день, и он сможет увидеться с Рейчел. Всего один день... и они снова будут вместе. Несмотря ни на что, они все равно будут вместе.