***

С наступлением темноты улицы Южного Бронкса восхитительным образом преображались, превращаясь из просто унылого района в кирпично-решетчатого монстра, угрюмо взирающего на незваных гостей провалами разбитых окон.

Впрочем, Айзеку здесь нравилось. Быть может, дело было в излишней сентиментальности, которая в последнее время неизменно заключала его в свои сопливые объятия. Или в ностальгии по молодым годам, которые он провел почти в таких же районах. А может быть и в сжимающей сердце тоске по Виктору.

Да, Южный Бронкс очень сильно напоминал Айзеку родной город любовника. Те же решетки на окнах, те же груды мусора под домами, те же уставшие взгляды на мрачных лицах жителей. Только Бронкс говорил на другом языке и стрелял не в пример чаще.

Айзек свернул на очередном повороте и вновь обратился мыслями к Виктору. Вернее, даже не к самому любовнику, а к своей неудаче. Вот уже несколько лет он безуспешно пытался вырвать Виктора из цепких лап его родины, но раз за разом его ожидал неминуемый провал.

Дядя Сэм* не любил нежданных гостей и уж тем более не собирался предоставлять каждому встречному-поперечному место под крышей своего дома. И, прежде чем пригласить кого-то в гости, хотел убедиться, что гость не задержится надолго и обязательно вернется восвояси. А чтобы это наверняка случилось, у гостя должна быть жилплощадь и семья. И если первое не составляло никакой проблемы, то второе оказалось под огромным вопросом.

Все дело в том, что родители в счет не шли, если только это не родители инвалиды, а заключение фиктивного брака таило в себе уйму подводных камней. Конечно же, Виктор всегда мог внезапно овдоветь, но одна только мысль о том, что любовник может проникнуться к фальшивой супруге хоть каким-то теплым чувством, вызывала в душе Айзека непередаваемое бешенство, а ревность выжигала сердце раскаленным железом ярости. Был еще вариант - фальшивые документы и незаконный въезд, но любовник категорически отказывался от подобной аферы, заявляя, что не намерен трястись и оглядываться при каждом шорохе. В какой-то мере Айзек его понимал, и все же досада и вызванная ею злость никуда не девались.

Проехав еще два квартала, мужчина свернул с основной дороги и оказался в старом промышленном районе, где в тридцатых годах прошлого столетия вовсю процветала подпольная торговля и производство алкоголя. Сейчас же от былого «величия» почти ничего не осталось. Многие фабрики были разрушены, и на их местах выросли невысокие жилые дома, которые в свою очередь так же оказались не у дел.

Но и в груде мусора можно отыскать драгоценность, если знать, в какой из куч перегнившего дерьма стоит покопаться.

«Алый Куб» располагался в старом здании фортепианной фабрики. Восстановленное и отреставрированное, из руин оно превратилось в цветник, в прекрасную оранжерею порока и распутства, где каждый мог найти себе забаву по вкусу. Зажатый между несколькими высокими домами, некогда жилыми, но теперь, не без помощи владельца клуба, опустевшими, он был такой себе коробочкой с секретом, открыть которую дозволялось не каждому.

Остановившись у шлагбаума, преграждающего путь, Айзек дождался, пока охранник сверит номера его автомобиля со списком зарегистрированных номеров, и только после этого смог проехать во внутренний двор клуба, обнесенный высоким кирпичным забором с колючей проволокой. Машин на стоянке было довольно много, и мужчина почувствовал приятную дрожь предвкушения, прокатившуюся по телу легкой волной истомы.

Припарковав свой автомобиль на зарезервированном для него месте, Айзек направился к дверям клуба. Тут, в отличие от центрального входа, не было ни вывесок, ни столпотворения людей, ни громкой музыки и бесконечной болтовни. Тут было тихо и мрачно, как и должно быть на заброшенном заднем дворе заброшенной старой фабрики, окруженной заброшенными домами в аварийном состоянии и под строгим наблюдением десятков пар глаз.

Толкнув тяжелую дверь, Айзек оказался в узком прямом коридоре, который заканчивался, казалось бы, глухим тупиком. Но это была лишь иллюзия, искусно созданная правильной подборкой цветов и материалов, из которых были сделаны панели, закрывающие стены. Два охранника у входа с совершенно непроницаемыми лицами лишь мазанули по мужчине взглядом и даже не пошевелились, позволяя ему пройти. Но если бы сюда вошел кто-то, у кого нет членской карточки клуба, его вежливо проводили бы в отдельное помещение, где объяснили бы, что проникать без приглашения на частную собственность, мягко говоря, некультурно. О дальнейшем развитии событий Айзек никогда не задумывался, но даже при скудном воображении и полном отсутствии фантазии, догадаться о судьбе любопытного хорька было не сложно.

Свернув в конце коридора влево, Айзек отсчитал седьмую от поворота панель и, выудив из кармана свою членскую карточку, приложил тонкий пластик к ее правой стороне, где на идеально лакированной поверхности при внимательном рассмотрении можно было заметить небольшую царапину. Несколько мгновений ничего не происходило, а затем послышался приглушенный щелчок, и панель приоткрылась, позволяя ему войти в святая святых «Алого Куба».

Айзек был здесь не единожды, но новичку, не знающему обстановки, могло бы показаться, что он очутился в самом сердце непроглядной тьмы. После спокойного освещения коридора, помещение, в котором он оказался, казалось совершенно темным. Тусклый свет настенных ламп, расположенных по периметру просторного зала не был способен осветить даже тех гостей, что сидели в непосредственной близости к ним, не говоря уже о всем помещении. Постояв немного на площадке, от которой вниз вела широкая лестница, и привыкнув к темноте, Айзек неспешно спустился к поджидающему его у первой ступени Видегрелю, с интересом поглядывая на сокрытый черной тканью гигантский Куб в центре зала. Впрочем, вскоре, все его внимание было сконцентрировано на гостеприимно улыбающемся молодом мужчине.

- Вы как всегда прекрасны, господин Родже, - вместо приветствия восхитился Айзек, ни на толику не погрешив против истины. - Я поражаюсь, как ваш отец может быть настолько бесстрашным? Или он с возрастом ослеп? Даже в этом полумраке я вижу, какой похотью горят обращенные на вас взгляды.

Видегрель невинно улыбнулся, но в его глазах Айзек различил блеск стали.

- О, поверьте, со зрением у отца все отлично, - пожимая протянутую ему ладонь, ответил Видегрель. - К тому же все гости моего клуба обладают прекрасным воспитанием, и, что не может не радовать, инстинктом самосохранения. Это, знаете ли, помогает в решении многих спорных вопросов.

Айзек на слова мужчины искренне рассмеялся.

- Вы правы, - согласился он, - инстинкты приводят хищников в ваш клуб, и они же делают их покладистыми ручными зверьками. Вот и я еще полчаса назад рычал и выпускал когти, готовый разорвать любого, кто встанет на моем пути, а сейчас, преданно заглядывая вам в глаза, покорно виляю хвостом и жду, когда вы протянете мне вкуснейшее угощение на вашей прекрасной ладони.

- Желаете приступить к трапезе незамедлительно? Или мне стоит предложить вам аперитив?

Айзек на миг задумался и покачал головой.

- Нет, я слишком «голоден», чтобы терзать себя ожиданием, - сказал он уверенно.

И Видегрель кивнул.

- Тогда, пойдемте. - Он галантным жестом пригласил мужчину следовать за собой и направился к центру зала.

Айзек шел позади Видегреля и чувствовал, как сердце ускоряет свой ритм от охватившего его легкого волнения. Он не единожды видел выступления искусных мастеров внутри Куба, но даже мечтать не мог, что однажды станет непосредственным участником представления. И что-то подсказывало мужчине, что подарок, приготовленный для него господином Родже, превзойдет все его ожидания. А своему чутью Айзек привык доверять.

Остановившись у гигантской конструкции, Видегрель еще раз улыбнулся мужчине и дважды громко хлопнул в ладоши, отчего тихая музыка в зале вмиг стихла, а помещение залил яркий тревожно-алый свет.

- Уважаемые гости! - громко провозгласил Видегрель, одаривая посетителей лучезарной улыбкой. - Сегодня особенный день. Для всех нас осень - время подведения итогов. Бесконечные заботы втягивают нас в серую рутину унылых будней, наполненных дождями и тревогами, среди которых почти не остается места для радостей и восторгов. Но сегодня восточный ветер принес нам немного весеннего тепла, приправленного червонным золотом восходящего солнца. И я искренне надеюсь, что каждый в этом зале не останется равнодушным к его дарам. Поприветствуйте новую звезду «Алого Куба» - Рокси!

С этими словами Видегрель с силой дернул за тонкий, но прочный шнурок, свисающий с потолка, и черная ткань чернильной тенью взлетела в воздух, открывая взорам собравшихся кубическую конструкцию из толстого прозрачного стекла, в основание которого была вмонтирована кроваво-алая подсветка.

Внутри самого куба на массивном стеклянном столе, возвышалась большая подарочная коробка, перетянутая праздничной лентой. По углам от стола стояли старые на вид сундуки, в которых можно было отыскать тематические приспособления и «игрушки». А у основания стола можно было рассмотреть несколько рычагов, которые приводили в движение механизмы, позволяющие изменять наклон, высоту и форму столешницы, что придавало этому занятному строению еще больше очарования и шарма.

Видегрель тем временем повернулся к Айзеку, и его голос влился в негромкую мелодию, вновь зазвучавшую в зале:

- Прошу, примите мой скромный подарок. И надеюсь, он придется вам по вкусу.

Айзек довольно улыбнулся и вновь посмотрел на ожидающую его коробку.

- Уверен, все так и будет, - ответил он и направился к двери с кодовым замком, которую, стоило ему приблизиться, открыл один из работников клуба.

Странный давно забытый трепет охватил Айзека с головы до ног, когда он переступал порог стеклянной конструкции. Сердце в груди отбивало гулкую дробь предвкушения, а во рту неожиданно пересохло от волнения. Последний раз он так себя чувствовал в очень далеком детстве, когда еще верил в Санту и с нетерпением ждал встречи с чудом. Теперь же в роли Санты выступал скорее эльф, причем совсем не рождественский. Изящный, утонченный, прекрасный будто демон...

Айзек на миг оглянулся, скользнув взглядом по Видегрелю, и губы его тронула улыбка. Точно демон. Истинный демон, дары преподносящий.

По телу прокатилась волна возбуждения, и Айзек облизнул пересохшие губы, наслаждаясь острыми как бритва ощущениями и даже не смея гадать, какие еще удовольствия ожидают его этим вечером.

Он вновь посмотрел на коробку и усмехнулся.

Позади демон и его свита. Впереди - источник утех и наслаждений. Что же там прячется за картонными стенками? Что скрывается за бумажной преградой?

Изводить себя догадками не хотелось, и Айзек, ухватившись за край шелковой ленты, медленно потянул ее на себя, позволяя коробке раскрыться подобно мистическому цветку.

И каково же было его удивление, когда в сердце картонного лотоса он увидел Дюймовочку. Невысокую, с длинными смоляными волосами, собранными в высокий хвост, с огромными взволнованными глазами, удивленно хлопающими ресницами, и в лёгоньком алом платьице с тонкими бретельками на угловатых плечах.

Женщина? Серьезно?!

Смешанные чувства досады и вновь нахлынувшей злости сменили трепет сладкого ожидания, отравляя душу раздражением. Айзек снова оглянулся на Видегреля, но мужчина лишь коварно улыбнулся ему и отступил во тьму, исчезая из вида.

Разочарование укололо самолюбие, и Айзек огорченно посмотрел на свой подарок.

Худые запястья и щиколотки девушки были стянуты широкими ремнями. На тонкой шее, которую легко можно было бы сломать, даже не прилагая особых усилий, красовался ошейник из толстой кожи, к которому крепилось металлическое кольцо. Девушка смотрела на него чуть затуманенным взглядом и молчала. Да и что она могла сказать с полоской кляпа на лице?

Несколько минут Айзек разглядывал свой подарок, не зная, как на него реагировать. Сначала он подумал, что Видегрель над ним попросту издевается, но мужчина вряд ли бы стал шутить так опрометчиво и безвкусно, а значит, пчелка в цветочке создает невероятно вкусный и пьянящий мед.

Так может быть стоит попробовать?

Собственно, а почему бы и нет?

Хитрая и немного злая улыбка тронула губы Айзека, и он медленно приблизился к столу с «десертом». Обошел его по круг и вновь встал перед подарком. После чего подошел к девушке почти вплотную и, несильно сжав ее подбородок пальцами, заставил приподнять голову и посмотреть ему в глаза.

- Поднимись, хочу рассмотреть тебя получше, - негромко проговорил он, стараясь угомонить просыпающегося в душе монстра, искусно вызванного господином Родже.

Рокси повиновался и, неотрывно глядя на клиента, встал коленями на прочное стекло.

Мужчина, открывший коробку, показался парню хищником, готовым в любой момент наброситься на свою добычу.

Он был уже не молод, но выглядел довольно прилично. Симпатичное немного злое лицо, ухоженный вид, подтянутое тело, на котором выгодно сидел строгий костюм, подчеркивающий стройную фигуру, и цепкий, колючий взгляд, проникающий, казалось, в самую душу. Кожа и волосы мужчины отливали алым свечением, которое заполняло Куб, не позволяя четко сфокусировать взгляд на каком-либо объекте. А на его тонких губах играла странная, пугающая улыбка.

Рокси еще не приходилось обслуживать клиентов, подобных этому. Все мужчины, которые приходили к нему в поисках телесных удовольствий, были нежными, кроткими и боязливыми. Они боготворили его, преклонялись перед ним и во всем искали его одобрения.

Но этот человек был другим. Он знал, чего хочет, и не скрывал своих желаний. И это заставляло Рокси трепетать перед ним от волнения и накатывающих волн паники.

А мужчина тем временем неотрывно смотрел на него, словно пытался оценить стоимость своей новой игрушки.

Девушка явно волновалась, но продолжала покорно стоять на коленях, пока Айзек решал, что же делать с этаким подарочком. Мужчина без особого энтузиазма снова и снова окидывал ее оценивающим взглядом, пытаясь разжечь в своем сердце искру интереса. Но у него никак не получалось заставить себя разглядеть в этом экзотическом цветке что-то, что могло бы зародить в нем хотя бы подобие страсти.

В этой девушке не было ничего особенного. Она была тощая, стройная и плоская в груди как доска. Ее лицо напоминало нежное миловидное сердечко, но и оно не казалось таким уж интересным. Только глаза ее привлекали внимание. Большие, темные, невероятно глубокие омуты с красными искрами волнения в непознанных глубинах души. Впрочем, Айзека интересовали совсем другие глубины, и уж точно не женские.

И вновь неприятие коснулось души ледяным дыханием какой-то детской обиды из-за того, что ожидания не оправдались. Мужчина шумно вздохнул и отвернулся от своего подарка. Посмотрел по сторонам и направился к одному из сундуков. Открыл его, рассматривая очень даже занимательные вещички, и, выбрав несколько заинтересовавших его, вернулся к столу, раскладывая их перед своим подарком.

В глазах девушки мелькнула странная тень, которая тут же утонула в алом сиянии Куба, а худые плечи едва заметно дернулись, что вернуло Айзеку интерес к этой особе.

Какая интересная реакция... совсем нетипичная для работников этого клуба.

- Не бойся, - усмехнулся Айзек, сжимая в кулаке жесткий кроткий стек, кончиком которого мягко провел по плечу затрепетавшей особы, - нежным я не буду, но тебе понравится.

Рокси тяжело сглотнул, покрываясь колючими мурашками, и невольно склонился на бок, в наивной попытке сбежать от неприятного контакта с пугающим его предметом.

Парню казалось, что он попал в западню, из которой уже никогда не выберется. А алый тревожный свет только усугублял его опасения, заставляя сердце порхать испуганной птицей и отчаянно биться в грудной клетке.

Мужчина в ответ на его действия лишь усмехнулся, и Рокси, не в силах больше смотреть в его злое лицо, опустил взгляд, мысленно призывая себя быть сильным. Он должен понравится этому мужчине во что бы то ни стало. Он обещал... и должен пройти через это испытание, даже если оно принесет с собой немыслимую боль.

Легкое почти невесомое прикосновение стека к коже красотки заставило девушку дернуться, и Айзек краем глаза заметил кое-что интересное. Быть может, это была всего лишь игра света и тени, но проверить все же стоило. Тем более что подарочек застеснялся и отвел взгляд, и Айзеку очень понравился этот невинный и милый жест.

Плоский шлепок стека скользнул к тонкой шее подарка, оставив на коже почти ласковый поцелуй. Заскользил вниз по груди, задел напрягшийся сосок, от чего на смугловатой коже появилась россыпь мурашек, и устремился вниз к подолу платья.

Огладив стеком стройное бедро и подцепив им край ткани, Айзек приподнял струящийся шелк, и дыхание его перехватило от переполнившего душу восторга.

Под тонким платьицем прятался секрет. Сюрприз, взорвавшийся в паху мужчины приливом возбуждения. И губы Айзека растянулись в хищной и абсолютно довольной улыбке.

- О! Да тут у нас чертик в табакерке, - рассмеялся он, легонько ударяя шлепком стека по закованному в металлический панцирь члену. - Я поражен. И удивлен. Приятно удивлен.

Рокси вздрогнул, и тут же сомкнул зубы на кожаном кляпе, оставляя в нем глубокие следы. От действий мужчины его бросило в жар, а в паху приятно потяжелело. И он подумал, что это, должно быть, из-за действия препарата, которым его напоили за полчаса до выступления. Родже-сан обещал, что его тело станет чувствительным и податливым, и что ощущения многократно обострятся. И, кажется, не соврал.

Член напрягся от первого же прикосновения и болезненно запульсировал, заполнив свою металлическую тюрьму.

От странных и непривычных ощущений Рокси стал ерзать по стеклу, неосознанно отползая назад, подальше от орудия пыток, зажатого в крепкой руке клиента. Но мужчина ничуть не рассердился на его действия, а наоборот, со странным, жадным блеском во взгляде снова шлепнул его по самому сокровенному месту.

Рокси приглушенно ойкнул и застонал от внезапно накатившего на него удовольствия, которое охватило всю нижнюю часть его тела. И замер, глядя усмехающемуся мужчине прямо в глаза.

Реакция мальчишки нравилась Айзеку. Удивление и растерянность в расширившихся от новых ощущений глазах парня грела душу, обещая немыслимое, умопомрачительное удовольствие. О, да! Господин Родже постарался на славу, подыскивая ему необработанный алмаз, которому Айзек этой ночью придаст совершенную огранку, заставив драгоценность сиять в лучах похоти и страсти.

Жар разлился по телу огненной волной усиливающегося желания, и мужчина облизнул пересохшие от вожделения губы.

- Какой мелодичный голос, - похвалил Айзек глубокий стон парня, левой рукой ослабляя узел своего галстука и стягивая его с шеи. - Думаю, нам стоит это снять.

Мужчина потянулся к застежкам на грубой коже, ловко расстегнул их, и кляп упал на стол, открывая взору Айзека красиво очерченные пухлые губы подарочка. Улыбка мужчины стала шире, когда он заметил на другой стороне кожаной полоски небольшую выпуклость в виде члена.

- Какое кощунство занимать столь красивый ротик всякой дрянью, - мурлыкнул он, умиленно наблюдая за тем, как парень отползает назад. - Куда же ты? Убежать не получится. Эта мышеловка захлопнулась. - Он поманил свой подарочек пальцем. - Иди сюда, маленькая трепетная мышка. Тебя ждет долгая и жаркая ночь в лапах очень требовательного и очень голодного кота.

Рокси совершенно не хотелось приближаться к человеку, чьи глаза напоминали два ярких пылающих похотью самоцвета. Он растерялся, не зная, что делать дальше и как реагировать на требования клиента.

Чего он хочет? Покорности? Страха? Страсти? Слёз?

Рокси впервые оказался в ситуации, когда от него ничего не зависело. И чуть не разревелся от отчаяния, понимая, что может провалить задание, которое поручил ему Игараси-доно.

Он оглянулся назад в поисках хоть какой-нибудь подсказки, но за алыми стеклами куба не увидел никого, кто мог бы помочь ему в решении этой проблемы.

- Ты что же хочешь сбежать от меня? - с насмешкой в голосе спросил клиент, так и не сдвинувшись с места. - Какой строптивый мышонок. Пытаешься раззадорить меня?

Он резко подался вперед и, схватив Рокси за цепочку, соединяющую кожаные наручники, грубо потащил к себе.

Сердце парня от этих действий чуть не выпрыгнуло из груди. А когда мужчина крепко прижал его к себе, медленно расстегивая молнию на его платье, он и вовсе едва не лишился чувств.

- Какой хороший, сладкий мальчик, - проговорил клиент, лаская спину Рокси горячей ладонью. - Скажи... ты боишься меня?

Парень несмело кивнул и дернулся, когда стек скользнул ему за пазуху и уперся в сосок.

- Не нужно бояться. Это может испортить удовольствие и тебе, и мне.

Мужчина отстранился от Рокси и провел ладонью по его плечу, спуская бретельку, чтобы полюбоваться крохотным, напряженным соском, с которым тут же начал играть.

- Уверен, Игараси-сан очень ценит твой талант, раз прислал тебя ко мне. Я надеюсь, ты не девственник?

- Нет, - выдохнул Рокси на английском, сжимая бедрами свой член, который болезненно пульсировал в металлической западне.

- Хорошо, - улыбнулся Айзек и приласкал большим пальцем острую скулу мальчишки. - Но то, что происходит, для тебя в новинку?

- Да... - Рокси не стал скрывать очевидное.

- Ох уж этот Кано! - развеселился мужчина. - Он знает, как меня порадовать. Ты такой сладкий, Рокси. Маленький напуганный мышонок, который не знает, что его ждет дальше. Но я не стану скрывать от тебя правду. Сегодня тебе будет очень больно. Ты будешь кричать, срывая свой нежный голос. Ты будешь плакать, умоляя меня остановиться. Твое тело будет гореть в огне мучений, но, в то же время, оно не единожды предаст тебя, требуя все больше и больше болезненных, страстных ласк. Скажи, мышонок, ты хочешь все это прекратить?

Рокси испуганно сглотнул и закивал, вдруг ощутив на своих щеках горячую влагу слёз. Но потом, словно опомнившись, в ужасе округлил глаза и прильнул к мужчине в бессильной попытке исправить то, что натворил.

Что подумает о нем Игараси-доно? Что он какая-то сопливая плакса, не способная выполнить свое обещание? Он же обещал, что не подведет. Он обещал, что постарается удовлетворить клиента. А в итоге просто трясется в чужих руках, боясь сделать даже вдох.

- Не уходите, Айзен-сан, - на японском пролепетал парень, стискивая пальцами пиджак на груди мужчины. - Я хочу продолжить. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне.

Искренняя улыбка тронула губы Айзека. Его левая ладонь скользнула на худое бедро парня и нежно провела по нему вверх, забираясь под легкую ткань платья и пробираясь к упругой ягодице, которую тут же властно сжала.

Мальчишка поморщился от неприятных ощущений, но не отстранился, и Айзек благосклонно улыбнулся.

- Я позабочусь, моя сладенькая мышка, - так же на японском проговорил мужчина и, приподняв подбородок Рокси стеком, глубоко и жадно поцеловал его, выражая этим нехитрым действом свою готовность открыть перед этим невинным созданием всю прелесть пылающего ада удовольствий.

Соглашаясь пойти на пустячную, по сути, уступку, Айзек и предположить не мог, что будет вознагражден столь щедро. Отправляя Рокси к нему, Кано, старый пройдоха, умудрился учесть все пристрастия своего давнего знакомого. И то, что Айзеку не пришлось по нраву в самом начале, уже через несколько минут стало той самой изюминкой, которая из простого десерта превратила сладость в божественное яство.

Рокси был непорочен. Он знал прикосновения других мужчин, но Айзек стал для него тем самым божеством, которое стирает границы сознания, открывая врата в неизведанный мир плотских утех, способных свести с ума и вознести на вершины блаженства. А собственный голод мужчины превратил его в инкуба, жаждущего бесконечно вкушать распростертое под ним юное и гибкое тело.

Айзек брал Рокси с изощренностью и страстью. Сладострастным гидом он вел неоскверненный разум к садам наслаждения по дороге боли, превращая попавшую к нему в руки пичугу в величественного и прекрасного феникса, сгорающего в адском пламени страсти и возрождающегося из пепла мучительного удовольствия.

Время исчезло. Мир за пределами алого стекла растворился во тьме. И вся вселенная сосредоточилась в этой умопомрачительной обители вожделения и услады.

Айзек наслаждался своим подарком невероятно долго. Не готовый к подобной страсти и прыти Рокси несколько раз находился на грани обморока, но каждый раз мужчина умело возвращал его из забытья в реальность. И лишь когда внутренний голод был удовлетворен, Айзек позволил парню отключиться после очередного бурного оргазма.

Мужчина был доволен. Впервые за последние несколько лет он был полностью доволен и удовлетворен. И единственное, что немного омрачало состояние невероятной эйфории, это сожаление о том, что в Кубе с ним был не Виктор.

- Это было... занимательно, - поделился своими впечатлениями Видегрель, после того, как бесчувственного Рокси унесли из зала, а господин Айзен вернул себе приличный вид.

- И, правда, занимательно, - согласился Айзек, чувствуя себя почти счастливым. - Этот юноша -настоящая находка. Должен признать, господин Родже, сотрудничать с вами одно удовольствие. Быть может вы хотите еще одну сделку?

- Ну уж нет, - нервно рассмеялся Видегрель. - Одной будет вполне достаточно.

- Хм... ну а как насчет просьбы?

Видегрель призадумался, а потом кивнул.

- Почему бы и нет.

- Могу я переговорить с Рокси, когда он придет в себя? Мне кажется, нам с ним есть, что обсудить.

Видегрель не видел причин отказывать мужчине и потому пригласил господина Айзена следовать за ним.

***

Рокси просыпался очень неохотно. Стоило ему приоткрыть глаза, и пучина мрака снова поглощала его сознание, не давая возможности вырваться из плена сна. Он словно раскачивался на качелях между бодрствованием и глубоким обмороком, то взлетая к свету, то в тот же миг падая во тьму. И так бесконечное множество раз, вверх и вниз, вверх и вниз, пока его не начало мутить и выворачивать наизнанку от этих безумных взлетов и падений.

Тогда-то он и вскинулся на кровати, делая глубокий вдох, чтобы сдержать приступ тошноты, но чья-то сильная рука властно уложила его обратно на подушки.

Рокси медленно повернул голову, хотя это действие далось ему с трудом, и внутренне напрягся, увидев перед собой Айзена-сана.

Неужели мужчина до сих пор был не удовлетворен и ждал его пробуждения, чтобы продолжить свои чудовищные и, в тоже время, сладострастные пытки?

От подобного предположения тело парня пробрало ознобом, а во взгляде затаилась тупая обреченность. И он прикрыл глаза в ожидании, когда большая ладонь скользнет под одеяло, и снова начнет истязать его плоть бесконечно долгими, изощренными пытками.

Но, к удивлению Рокси, ничего подобного не произошло.

Айзен-сан не стал издеваться над ним. Наоборот даже, мужчина проявил небывалую нежность, мягко откинув с лица парня несколько прядок растрепанных волос и приласкав пальцами воспаленную кожу на его щеке.

Рокси не выдержал и слабо застонал, снова окунаясь в омут чувственной истомы. Похоже, препарат все еще действовал на него, заставляя тело реагировать даже на такую невинную ласку.

- Айзен-сан, - пробормотал он словно в бреду, с трудом приоткрывая глаза и едва дыша под пристальным взглядом ярких, зеленых глаз. - Айзен-сан, я больше не могу...

Айзек улыбнулся.

- Я знаю, - негромко сказал он и поднес к губам парня стакан с водой. - Попей, тебе станет немного легче.

Парень послушно сделал несколько глотков и, отдышавшись, приоткрыл глаза, в которых читалась вселенская обреченность.

- Не волнуйся. Конечно, мне нравится изводить своих любовников до изнеможения, но я все-таки не садист. Ты хорошо потрудился и заслужил отдых. Поэтому расслабься.

Рокси слабо кивнул, таким образом выражая мужчине свою признательность, и затих, прислушиваясь к ощущениям в собственном теле.

У него болели абсолютно все мышцы и некоторые кости, а кожа на лодыжках и запястьях, которую он растер ремнями чуть ли не до крови, зудела и неприятно пульсировала от приливающей к ней крови.

Еще никто и никогда не обращался с ним так жестоко и беспощадно, как Айзен-сан. Но, в то же время, ни один клиент не доставлял Рокси столько удовольствия. В его памяти вяло всплывали воспоминания о времени, проведенном в большом стеклянном кубе, когда он, сгорая в агонии боли, молил мужчину остановиться, и тут же прижимался к нему, умоляя продолжать. И Айзен-сан продолжал, погружая Рокси в омут удовольствия, где исчезала его личность и стиралось само понятие времени. Где он качался на волнах блаженства, забывая собственное имя, забывая даже как дышать, и откуда его выдергивали новые вспышки боли. И так до бесконечности, пока он, наконец, не лишился чувств, бурно излившись на стеклянный стол.

От воспоминаний о том, каким образом был достигнут пик его удовольствия, Рокси невольно передернуло. И он мучительно вздохнул, чувствуя глубокую растерянность и легкую тревогу.

- Айзен-сан, почему вы все еще здесь? - сипло спросил парень, когда понял, что мужчина не собирается никуда уходить.

- Потому что мне хотелось убедиться, что с тобой все в порядке, - прямолинейно ответил Айзек, поправляя на Рокси одеяло. - И потому, что хочу сделать тебе небольшое предложение. Мне порой бывает одиноко. Тоска, знаешь ли, не самая приятная спутница для мужчины в летах. А в серых буднях иногда ужасно не хватает яркой искорки истинного удовольствия. Тебе же в этой стране может быть какое-то время не очень уютно. Мы могли бы друг другу помочь.

В первые мгновения Рокси обуял самый настоящий ужас, стоило ему представить, как Айзен-сан снова и снова измывается над ним, удовлетворяя свою похоть. Лицо парня даже побледнело, выдавая мужчине все его чувства. Но, к удивлению парня, Айзен-сан не разозлился на его многозначительное молчание, а, наоборот, почему-то развеселился.

- Не нужно отвечать прямо сейчас, - сказал мужчина с улыбкой. - Сначала приди в себя и обдумай все как следует.

- Мне кажется, я вам не подойду, Айзен-сан, - тихо проговорил парень, боясь поднять на мужчину взгляд.

- И все же, подумай над моим предложением, - погладив парня по волосам, сказал Айзек и поднялся. - Быть может со временем ты передумаешь. Господин Родже знает, как со мной связаться. А пока отдыхай. Ты отлично сегодня поработал. Береги себя.

Айзек ласково скользнул ладонью по щеке Рокси и, пожелав парню хорошего отдыха, вышел из комнаты.

Парень проводил мужчину взглядом и тяжело вздохнул.

Подумать ему было о чем, но сейчас он хотел только одного: уснуть на несколько суток и забыть все, что с ним сегодня произошло.

***

Из-за глупой и совершенно нелепой выходки возомнившего себя моржом соседа Ленарду пришлось забыть не только об обещанных Сандрой аттракционах, но и о простом человеческом отдыхе в домашней обстановке.

Этельстен заболел. И не просто заболел, а слег с горячкой на все выходные.

По идее вполне логичный итог необдуманного поступка белобрысого тюленя никак не должен был сказаться на самом Ленарде, но, как выяснилось, в долбогребучем школьном уставе нашлось геморройное правило и на этот случай.

Оказалось, что если кто-то из проживающих в одной комнате учеников заболевает, неважно чем, будь то срачка обыкновенная или обострение хронического идиотизма, то второй не имеет права покидать учебное заведение вплоть до выздоровления первого.

Свои восторги по этому поводу Ленард высказал в кабинете секретаря, когда мужчина не пропустил его к директору, за что и получил от господина Эйгерта три удара карающей сквернословов указкой по оголенной шее. После чего вернулся в комнату и почти двое суток просидел подле агонизирующего Этельстена.

И ладно, если бы ему пришлось просто сидеть. Но нет же! Ему приходилось постоянно проверять температуру соседа, ходить в лазарет за лекарствами, приносить еду из столовой и пытаться накормить без конца мечущегося в бреду парня, из-за чего завтраки, обеды и ужины в большинстве случаев оказывались не во рту Этельстена, а в его волосах или, в худшем случае, на постельном белье, менять которое, приходилось именно Ленарду, что было не так-то и просто сделать.

Но самым кошмарным, по мнению парня, было не перекладывание полудохлой тушки Этеля с кровати на кровать, и не выполнение обязанностей горничной, а проклятущие водно-уксусные компрессы и обтирания, от которых вся комната насквозь провоняла мерзким кислющим запахом, выедающим глаза.

За эти два дня Ленард ужасно устал. Он чувствовал себя обессиленным и в какой-то мере даже немного униженным из-за того, что ему пришлось стать личным рабом белобрысого ушлепка, мирно дремавшего в своей постельке. И когда в воскресенье вечером Этельстен наконец-то пришел в себя и мило ему улыбнулся, парень взорвался.

- Еще раз, выкинешь нечто подобное, задавлю собственными руками! – злобно процедил он и больше с соседом не разговаривал.

Этель тут же извинился, не совсем понимая за что, но Ленард грубо послал его куда подальше и завалился в кровать, накрывая голову подушкой и наотрез отказываясь реагировать на соседа.

***

В понедельник утром, когда Этельстен с трудом выбрался из постели и кое-как дополз до класса математики, Ленард все еще дулся. И все же Этелю удалось выведать у него причину раздражения путем беспрестанного нытья-клянченья.

В итоге сосед наорал на него, обвинив в эгоизме и безмозглости, из-за которой им обоим пришлось остаться в школе на выходные. И со злобной улыбкой добавил:

- В субботу за тобой приезжал твой отчим. Но поскольку ты агонизировал в постели, не желая приходить в себя, он уехал, оставив тебе на память новый веник, который я пообещал положить тебе на могилку, когда ты загнешься.

- Ну и где же мои цветы? – спросил Этельстен у парня.

- Я их выбросил, - с мстительным удовольствием ответил Ленард. – И скажи спасибо, что следом за ними я не выбросил и тебя.

Этель насупился, обидевшись на Ленарда за такое обращение с подарком Видегреля, но парня это ничуть не задело, и Этельстену пришлось «простить» его.

Этель почти ничего не помнил из того, что происходило с ним во время болезни. Он точно знал, что в пятницу уснул в объятиях парня, согревшись и разомлев от жара, исходящего от крепкого, молодого тела. А проснулся уже в воскресенье на мокрой от пота постели, с тяжелой болезненно гудящей головой и болью в горле. Ленард говорил, что все это время ухаживал за ним, но Этельстен так и не смог вызвать в памяти ни одной четкой картинки.

Он несколько раз попытался завести с Ленардом разговор на эту тему, чтобы выведать подробности и заодно извиниться, но сосед лишь отворачивался от него, продолжая свою игру в игнор.

Этель ненавидел, когда на него не обращали внимания, но у него совсем не было сил на капризы и споры. К тому же в класс вошел учитель, и парню пришлось затихнуть, чтобы в очередной раз не нарваться на наказание.

День для Этельстена тянулся бесконечно долго. У парня все еще была повышенная температура, озноб и слабость во всем теле. Но школьный доктор наотрез оказался выписать ему больничный, намекнув, что не собирается поощрять глупые поступки внеплановыми выходными. И Этелю пришлось посещать занятия несмотря на плохое самочувствие.

Хорошо хоть куратор, отметив его нездоровый вид, разрешил ему делать домашнее задание в комнате, а не в классе. И парень, так и не добившись от Ленарда прощения, решил не тратить на него свое время и направился в общежитие.

Однако на лестнице его перехватил шатающийся без дела Дэнси, который от такой удачи буквально расцвел на глазах.

- Привет, сладкий, - поздоровался он с Этельстеном, заступая ему дорогу и мешая пройти, - почему ты снова убегаешь?

- Да отстань ты от меня уже, - с раздражением проговорил Этель. - Не хочу я с тобой трахаться. Отвали.

- А кто говорит о «трахаться»? - поинтересовался Дэнси. - Давай познакомимся поближе. Пообщаемся.

- Я не в настроении, - сказал Этельстен и попытался обойти парня, но тот коротко свистнул, и на лестницу выскочило еще двое старшекурсников.

- А эти тут зачем? – спросил Этель, понимая, что дело дрянь.

- Для подстраховки, - сказал Дэнси. – Вдруг, ты окажешься слишком прытким и попытаешься убежать.

Он улыбнулся и, схватив Этельстена за подбородок, выдохнул прямо в его губы:

- Сегодня я, наконец-то, получу то, чего хочу. Сначала твой сладкий ротик, а потом тугую дырку.

- Ты сначала по еблищу получишь, а потом с ботинком в заднице поковыляешь в карцер, - раздалось совсем рядом от парней. - Дилан, я же тебя, гандона, предупреждал, чтобы ты не лез к первогодкам. Так какого хера ты тут руки распускаешь?

Дэнси тут же отпустил Этеля и отошел от него на несколько шагов, открывая парню обзор на того самого здоровенного третьекурсника, который несколько дней назад растолкал их у входа в столовую.

Теперь Этельстен смог получше рассмотреть этого верзилу, от которого за милю веяло мощью первобытного альфа-самца. Он был под два метра ростом, и имел в меру развитую мускулатуру, что придавало ему еще более грозный вид. Школьная форма на этом здоровяке смотрелась очень нелепо, но вряд ли нашелся бы смельчак, который решился бы пошутить на эту тему. Кулаки у старшекурсника были размером с большую кувалду, и Этель легко представил себе, как он одним несильным апперкотом отправляет Дэнси в стремительный полет в самый низ лестничного пролета.

Дэнси, казалось, представлял то же самое, потому что его голос предательски дрогнул, когда он осмелился открыть рот.

- Ригар, не знал, что ты сегодня дежуришь, - проговорил парень, с опаской глядя на однокурсника.

- Да нет, Дэнси, ты не «не знал», ты охерел, - с угрозой в голосе проговорил парень. - Еще раз увижу тебя отирающимся возле первогодок, оторву яйца и скормлю их твоим дружкам. А теперь быстро съебнули отсюда всем скопом!

- Жди нас ночью, - бросил парень Этельстену, грубо оттолкнув его в сторону и метнувшись вниз по лестнице, подальше от злобного однокурсника.

Этель проводил его тяжелым взглядом, и перевел его на громилу. Тот, в свою очередь, несколько мгновений разглядывал Этельстена, а потом грубо сказал:

- Тебя, мелкий, это тоже касается. Вали отсюда!

- Да, спасибо, - поблагодарил Этель своего нежданного спасителя и, бочком протиснувшись мимо него, поспешил в общежитие.

Закрывшись в комнате, парень перевел дух и, все еще переживая из-за столкновения на лестнице, засел за домашнее задание.

Ленард пришел в комнату после ужина и, продолжал играть в молчанку до самого отбоя. И как бы Этельстен ни пытался его разговорить, парень мастерски делал вид, что ничего не слышит и не видит.

Этеля такое положение вещей совершенно не устраивало. Если так пойдет и дальше, он сойдет с ума от одиночества. Он должен был придумать что-то, что заставило бы Ленарда сменить гнев на милость. Но пока ничего толкового в голову не приходило.

Так парни и легли спать, не обмолвившись ни словом.

Ленард уснул быстро, а Этельстен еще долго крутился в кровати, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Но в итоге, изнуренный болезнью, он начал проваливаться в сон... однако жуткий металлический звон прямо под дверью заставил его подпрыгнуть и сесть, с испугом глядя в темноту.

В коридоре началась какая-то возня. Чьи-то шаги то удалялись, то приближались к двери их с Ленардом спальни. Были слышны перешептывания и ругань, а еще постоянный стук, как будто по коридору тащили что-то очень тяжелое.

Сердце Этельстена чуть не выпрыгнуло из груди, когда он предположил, что это Дэнси копошится под дверью, готовясь сделать какую-нибудь пакость, которая выкурит его из комнаты.

Не в силах больше выносить этой возни, Этель громко позвал Ленарда. Но парень в ответ только сонно выругался, предложив соседу заткнуться, и спрятал голову под подушку.

- Ну ладно, - сказал Этель, подбадривая сам себя, - похоже, иного выхода нет...

Он скинул с себя одеяло и, тенью скользнув к кровати Ленарда, быстро забрался к нему в постель и прижался к широкой горячей спине соседа. И когда его сердце перестало отчаянно колотиться о ребра, он перевел дыхание и с улыбкой подумал, что спать вот так очень даже хорошо.

Кожа Ленарда была горячей и источала приятный запах. Этель чувствовал резкие нотки туалетной воды, геля для душа и чего-то еще, что внезапно вскружило ему голову, заставив прижаться к парню еще крепче.

Теперь Этель слышал его дыхание и чувствовал ладонью равномерное биение его сердца. Эти звуки и ощущения успокаивали парня, заглушая все тревоги, и он начал медленно проваливаться в сон, больше не думая о возне за дверью и угрозах Дэнси. Теперь его мысли были лишь о том, как хорошо, когда рядом есть человек, с которым можно вот так запросто обниматься во сне и чувствовать себя при этом абсолютно счастливым.

***

Ленард не любил жару. Вернее, не столько жару, сколько ощущение дискомфорта, которое она вызывала. Одно дело греться на солнышке где-то на побережье и совсем другое пытаться выпутаться из удушливого кокона одеяла, мешающего дышать и спокойно спать. За те несколько недель, что он провел в школе, ему еще ни разу не было так жарко, как этой ночью, и первым делом парень подумал, что заболел. К этой мысли тут же присоединилась еще одна, мстительная и злая, о том, что теперь надрывать свою задницу будет разнеженный сосед. Ну а уж он в свою очередь на славу расстарается, чтобы принцесса на собственной шкуре ощутила все прелести ухода за больным.

Эти сонные и толком не оформившиеся рассуждения вызвали на губах Ленарда улыбку, которая быстро исчезла, когда за его спиной что-то зашевелилось. Чья-то рука обхватила торс парня, а горячая ладонь прижалась к животу, мягко оглаживая взмокшую кожу.

От неожиданности сердце Ленарда заколотилось как ненормальное, выпрыгивая из груди, и парень резко вскочил, оборачиваясь и с недоумением глядя на нагло развалившегося на его кровати Этельстена.

Ярость нервной дрожью прошлась по коже, и парень раздраженно скрипнул зубами. Первое, что ему захотелось сделать, это столкнуть обнаглевшего соседа на пол. И пинками отправить его на соседнюю койку, а еще лучше вообще за дверь, чтобы спал в коридоре, раз ему на своей кровати не лежится. Потом появилось острое желание врезать по смазливой роже кулаком, а потом и вовсе захотелось задушить капризного паршивца.

Руки Ленарда потянулись к незащищенной шее соседа, чтобы придушить наглеца, но Этельстен тяжело вздохнул во сне и, тихо всхлипнув, подался к Ленарду и крепко обнял его, прижимаясь так сильно, словно боялся, что парень сбежит.

И почему-то от этих действий Этеля злость и раздражение куда-то испарились, оставив после себя лишь невыразимую обреченность и толику жалости к этому придурку.

- Хрен с тобой, принцесса, спи, раз прилезла, - вздохнул Ленард и повалился на подушку, отворачиваясь лицом к стене.

Этельстен тут же прижался к спине парня всем телом и уткнулся носом в его плечо, обжигая кожу горячим дыханием, от которого по телу Ленарда прокатилась волна приятной дрожи.

Парень прикрыл глаза и мысленно пообещал прибить соседа утром. Однако данное себе слово не сдержал, за что и поплатился, потому что Этельстен повадился лазить к нему в постель каждую ночь.

Стоило только парню уснуть, и Златовласка тут же оказывалась с ним под одним одеялом. Нахально обнимала, тесно прижималась и порой всю ночь до самого рассвета крепко стискивала его руку, отчего Ленард тихо бесился и психовал, но почему-то не прогонял соседа.

А под конец недели поползновения Этельстена преподнесли парню чертов сюрприз в виде крепчайшего стояка и нешуточного возбуждения. Впрочем Ленард списал это на тоску по Рейчел. А утром предупредил соседа, что если тот выкинет еще какую-нибудь хрень, которая поставит под угрозу его поездку домой, то сильно об этом пожалеет.

Этельстен в ответ на угрозу парня пообещал вести себя хорошо. И, к удивлению Ленарда, не подвел. Не только в этот раз, но и в последующие дни он не создавал никаких проблем. И совсем скоро Ленард оттаял, отметив для себя, что общение с этим странным и немного приставучим парнем начинает ему нравиться.