***

- Рика, ты должен есть, если не хочешь, чтобы тебя наказали.

Аррек сидел рядом с другом, на месте отсутствующего Ирмана, и с беспокойством смотрел на соседа, лицо которого было белее мела и отливало нежной зеленью.

- Я ем, - безжизненным голосом ответил парень, и действительно поместил в рот несколько грамм еды, собрав их губами с кончика ложки.

Вкуса он совершенно не чувствовал, но его организм, тем не менее, отчаянно протестовал против приема пищи. И даже такая малость вызывала в его пищеводе настоящий бунт.

- И хватит бросать на Легрима затравленные взгляды, - не отставал Аррек, заметив, что Рика периодически смотрит на стол третьекурсников, при этом бледнея еще сильнее.

- Почему он остался в школе? - понизив голос, спросил Рикальд, не в силах оторвать взгляд от красивого, но, в то же время, угрюмого лица старшекурсника. - Этельстен уехал, почему же он остался? Они поссорились, и Легрим остался, чтобы разобраться со мной?

- Он не Коди, успокойся, - отмахнулся Аррек и пододвинул к соседу его тарелку, соблазняя на еще одну ложечку мерзкого варева. - Если бы он хотел, то уже размазал бы тебя по стенке. И Зитрис не стал бы ему помехой.

- Тебе откуда знать? - Рика отпихнул от себя тарелку, но Аррек упрямо вернул ее обратно.

Ему совершенно не хотелось получить от куратора по шее за то, что позволил соседу голодать.

- Просто поверь мне. Ты отказал Зитрису. Остался в школе, что доказывает, что вы не встречаетесь тайком, так что...

Договорить Аррек не успел.

Рика уронил ложку на стол и уставился на друга большущими глазами, белки которых были сплошь усеяны мелкой сеткой лопнувших капилляров.

- Легрим остался, чтобы проверить, уехал я или нет... - трагическим шепотом сказал он. - Теперь мне точно конец.

Аррек в ответ на это лишь покачал головой и, набрав полную ложку каши, засунул ее Рике в рот.

- Жуй и прекрати уже эту истерику. Будешь голодать, меня накажут вместе с тобой. Такая твоя благодарность за то, что я защищал тебя от старшекурсников?

Рика виновато потупился, глотая еду. И тут же вскочил из-за стола, чувствуя, как весь его завтрак возвращается обратно.

- Я буду в комнате, - сказал он, делая глубокий вдох.

И, переступив лавку, поспешил к выходу, настороженно озираясь по сторонам в поисках Легрима, который неожиданно куда-то исчез. Из-за чего врезался в кого-то прямо на пороге столовой. А когда поднял взгляд, чтобы посмотреть, что это за здоровяк преградил ему путь, обомлел и сделал неуверенный шаг назад.

Легрим, казалось, даже не заметил этого столкновения. Он лишь окинул Рику устрашающим взглядом, от которого у парня все внутри похолодело, и вошел в столовую, снова направляясь к своему столу.

Рикальд же, аккуратно, по стеночке выскользнул в коридор и побежал в комнату, боясь представить, что с ним будет, если Легрим все-таки решит выяснить отношения и насядет на него с угрозами.

***

Этой ночью Ленард спал очень плохо.

Он долго крутился с бока на бок, чуть ли ни каждую минуту проверяя голосовую почту и входящие сообщения, но Этельстен на его просьбы перезвонить так и не ответил, решив до конца придерживаться своей долбогребучей тактики абсолютного игнора. И это неимоверно бесило парня, заставляя его ненавидеть мелкого доходягу с первого курса еще сильнее.

Сон сморил Ленарда ближе к рассвету, но не принес с собой ни успокоения, ни отдыха. Неудивительно, что, проснувшись, парень чувствовал себя настолько отвратно, что с удовольствием набил бы кому-нибудь рожу. Да только в карцере сидеть не хотелось, а первокурсник, которого он с радостью придушил бы собственными руками, выглядел во время обеда столь жалко, что все мысли о жестокой и безжалостной расправе мгновенно выветрились из головы Ленарда.

Наблюдать этого засранца все выходные парню совершенно не хотелось, однако в том, что бледная тля маячила перед ним в столовой, был и своеобразный плюс - значит, они с Этелем не договорились о встрече за пределами школы.

Впрочем, торопиться с выводами не стоило, и Ленард это прекрасно понимал. А потому решил немного последить за пиявкой и, если понадобится, не позволить первогодке отправиться на романтичную встречу с любвеобильной принцессой.

Чем, собственно, и занялся, неожиданно для себя отмечая, что испуганные взгляды первокурсника, которые тот бросал в его сторону, доставляют ему какое-то извращенное удовольствие, пропитанное злорадством и мстительностью.

Наверное, не будь Ленард так зол на мальчишку, он, скорее всего, даже смог бы его пожалеть. В конце концов, это ведь Этельстен заварил идиотскую кашу, которую приходилось расхлебывать им двоим, в то время как сам зачинщик прохлаждался дома в компании своего отчима.

Мысль об этом неожиданно уколола сердце Ленарда ядовитой иглой ревности, и жевать отвратный завтрак у парня не осталось никаких сил. Ему вдруг нестерпимо захотелось размазать жуткое варево по морде криворукого повара, но вместо этого, чтобы не поддаться соблазну и не натворить глупостей, он решил уйти из столовой.

Стремительно поднявшись из-за стола, он бросил короткий взгляд на первокурсника, который о чем-то говорил с Джоссом, и направился к выходу из столовой, стараясь не заморачиваться проклюнувшейся жалостью к мелкому говнюку.

Думая, чем занять себя на эти выходные, Ленард неспешно брел по коридору, решая, стоит ли ему позвонить Сандре. Торчать в школе совершенно не хотелось, но еще меньше Ленарда привлекала перспектива сидеть дома. Сандра же сегодня собиралась лететь в Италию, и он вполне мог попросить сестру взять его с собой.

Эта идея показалась парню очень даже привлекательной, и он уже собирался воплотить ее в жизнь, но телефона в кармане его пиджака почему-то не оказалось.

Ленард замер и принялся обшаривать все карманы, но вскоре понял, что оставил свой гаджет на обеденном столе. Витиевато выругавшись, он развернулся и пошел обратно. А на пороге столовой столкнулся со своей персональной занозой в заднице, которая, позеленев от ужаса, отшатнулась от него и чуть не хлопнулась в обморок, лишь чудом удержавшись на ногах.

«Да его же сквозняком в ближайшую форточку выдует!» - подумал Ленард, бросив на первогодку раздраженный взгляд, и пошел к столу за телефоном, не в силах понять, что такого нашел Этельстен в этой несуразности, что решил ради нее поставить на кон их отношения.

Забрав свой мобильный, парень вновь вышел в коридор и быстро направился к лестнице. В школе поднялась какая-то странная и совершенно несвойственная выходным дням суматоха. Ленард видел двух охранников, поднимающихся по лестнице, и трех медиков, белые халаты которых мелькали в коридоре второго этажа.

Он задержался, чтобы посмотреть, что, собственно, происходит, но учитель литературы, смерив его строгим взглядом, велел не задерживаться и идти по своим делам.

Ленард спорить не стал. Решив, что лезть не в свое дело ему не стоит, он поспешил убраться как можно скорее. Однако, уже свернув в коридор четвертого этажа, парень столкнулся с господином Эйгертом.

Мужчина держал в руках небольшую коробку, и, завидев парня, направился к нему, хищно щуря свои серые колючие глаза.

- Легрим, отключите и сдайте свой телефон, а также все остальные гаджеты и средства связи, если таковые имеются, - без лишних предисловий потребовал Садис, глядя на удивленно округлившего глаза парня. - Поскорее, Легрим, мне некогда с вами возиться.

Ленард нахмурился, но телефон из кармана достал.

- Я в чём-то провинился? - спросил он, отключая гаджет и думая о том, что с мелкого загребыша станется наплести своему куратору какую-то чушь, чтобы обезопасить себя.

- Отправляйтесь к себе, - Садис намеренно проигнорировал вопрос и удовлетворенно кивнул, когда телефон третьекурсника присоединился к уже конфискованным у других учеников телефонам и планшетам. - Из комнаты не выходить до личного распоряжения директора. Даже просто открывшаяся в комнату дверь будет считаться нарушением, за которым последует суточное пребывание в карцере. Поэтому мой вам совет, Легрим, сидите как мышь. Зерно на ужин вам принесут.

- Но учитель, я не понимаю... - начал было Ленард, но господин Эйгерт на него уже не смотрел.

Мужчина устремил свой взгляд куда-то за спину парня и холодно сказал:

- Пратт, отключите и сдайте свой телефон, а также все остальные гаджеты и средства связи, если таковые имеются.

- Что за дела такие, учитель?! - возмутился Роджер Пратт, но тут же ойкнул, заставив Ленарда выйти из ступора и обернуться.

Господин Эйгерт, держа в одной руке коробку с телефонами, а в другой расправленную указку, обернулся, проследив за взглядом Роджера. И, вскинув бровь, спросил:

- Легрим, вы меня плохо расслышали? Я сказал вам идти в свою комнату. Или вы желаете проследовать в карцер незамедлительно?

- Нет, учитель, - быстро ответил Ленард, мотнув головой, и, не желая испытывать судьбу, стремительно скрылся за дверью своей комнаты.

***

Садис пришел в комнату Ирмана перед началом ужина.

Куратор открыл дверь своим ключом и, впустив в помещение дежурного с подносом, вошел следом. Ирман, который сидел на кровати напротив входа, заметил в дверном проеме незнакомого мужчину в форме охранника, вооруженного заткнутой за пояс резиновой дубинкой, и на его лице отразилось нешуточное беспокойство.

Заметив настороженный взгляд своего ученика, Садис попросил охранника остаться за дверью и поторопил дежурного, который замешкался, бросая на Ирмана косые взгляды. Наверное, его снедало нешуточное любопытство, так как абсолютно все ученики находились в неведении относительно произошедшего инцидента и сидели по своим комнатам, не имея права покидать их без разрешения. И только дежурным, которые разносили ужин своим товарищам, была дана привилегия свободно перемещаться по школе. Неудивительно, что эти проныры пытались выведать хоть что-нибудь о причинах массового заключения учеников.

Однако Садис не собирался давать им пищу для размышления. И потому, как только второкурсник поставил поднос на стол, тут же указал ему на дверь.

Парень снова бросил на Ирмана заинтересованный взгляд, но, заметив, как господин Эйгерт недовольно поджимает губы, поспешил убраться из комнаты.

Мужчина проводил его тяжелым взглядом и захлопнул дверь. И как только послышался щелчок дверной ручки, Ирман вскочил с кровати и спросил о том, что беспокоило его сильнее всего:

- Я видел машину скорой помощи. Что с Сеттоном? Его забрали в больницу?

- Нет, сейчас он находится в лазарете, - ответил Садис, жестом приказывая ученику сесть обратно. - У него небольшое сотрясение, не представляющее опасности. Но это не значит, что вам смягчат наказание.

- Я и не думал... я не хотел его бить, - тут же принялся оправдываться Ирман, чувствуя острый укол вины за то, что натворил. - Но я не смог сдержаться.

- Само собой, - кивнул мужчина. - Эта отговорка мне хорошо известна. «Не хотел... не подумал... не смог... больше не буду». Как часто я слышал эти слова за все время работы преподавателем, и как редко они несли в себе зерно истинного раскаяния.

- Учитель... - Ирман порывисто шагнул вперед, но Садис остановил его, ткнув указкой в его грудь и заставляя сделать несколько шагов назад.

- Сядьте, Гердер. Вы уже достаточно натворили сегодня. И травма Сеттона, который, к слову, полностью отрицает вашу вину, не самый страшный ваш проступок.

- Он отрицает? - Ирман сел на кровать, удивленно уставившись на куратора. - Почему?

- Это вы мне скажите, почему. Он утверждает, что его ударил Бейли, хоть на камерах отчетливо видно, что это были вы. Однако Сеттон продолжает упорствовать и обвиняет охранников в том, что они смонтировали запись и возводят на вас клевету.

- Но его ударил я, - чистосердечно признался парень. - Он нес какую-то ахинею про поцелуи, и я не сдержался.

Садис устало пожал плечами, намекая на то, что ему надоело распутывать этот клубок лжи. Ему дали задание назначить справедливое наказание всем участникам драки, и он намеревался довести это дело до конца, оставаясь беспристрастным. Хотя директор ясно дал понять, кто и за что должен понести наказание. И способы он выбрал, мягко говоря, неординарные.

- Вы же понимаете, Гердер, что переступили все мыслимые и немыслимые границы, - начал Садис издалека, желая не только наказать ученика, но еще и пробудить в нем осознание того, что он поступил плохо. - Вам еще повезло, что директору удалось уладить дело с полицией. Вашему отцу пришлось заплатить кругленькую сумму, чтобы на вас не завели уголовное дело. Должен вам сказать, что Кевин Бейли сейчас находится в реанимации. Врачи делают все возможное, но нет гарантии, что он оправится после вашего нападения...

- Пусть сдохнет, - проговорил Ирман сдавленно, но в его голосе отчетливо слышались отголоски зарождающейся злости.

Стоило учителю упомянуть Бейли, и в парне с новой силой вспыхнуло желание размазать наглого ублюдка по стенке. Он так взбесился, что его даже начало подташнивать, но он все равно закончил свою мысль:

- Пусть меня посадят в тюрьму. Да хоть на электрический стул. Умирая, я буду чувствовать удовлетворение от того, что на одного насильника в мире стало меньше.

- Бейли пытался кого-то изнасиловать? - удивился Садис и подался вперед, внимательно глядя на парня. - Кого? Вас?

- Я убил бы его за один только намек, - ответил Ирман уклончиво. - И врачи были бы уже бессильны.

- Не вас, значит. Тогда кого? – упорствовал мужчина.

- Вам, какое дело?! – вдруг, вспылил Ирман, бешено сверкая глазами. - Все равно в этой долбогребучей школе справедливости не дождешься! Пусть родители Бейли напишут на меня заявление в полицию, пусть меня закроют где-нибудь, я с радостью отдохну от творящегося вокруг дерьма!

- Отдохнете, это я вам гарантирую. И дело даже не в отсутствии справедливости. - Садис сделал глубокий вдох, как будто его самого раздражало то, что он собирался сказать, но все же продолжил: - Дело в том, что приказ директора гласит: «Остановить ваши с Сеттоном разборки любым способом». А по сему, Гердер, ровно через полчаса я отведу вас в карцер, где вы пробудете до среды. В среду утром вас выпустят на завтрак, а в восемь тридцать на школьном дворе состоится публичное наказание перед всеми учениками и персоналом школы. И прошу вас, будьте мужчиной, не размазывайте сопли по рукавам. Наказание не отменят, даже если Бейли признает свою вину и попытается оправдать вас.

- Я и не собирался... - возмутился Ирман, но тут же притих и с волнением в голосе спросил: - А Сеттона тоже накажут?

- В какой-то степени и он понесет наказание, - ответил Садис уклончиво. - Но физических расправ над ним не будет. А сейчас поужинайте как следует. В карцер иногда забывают приносить еду. Вам уж точно забудут. Личное распоряжение директора.

***

Когда сердце неспокойно, время словно замедляет свой ход. Стрелки часов замирают на месте. День не торопится уходить. А ночи превращаются в настоящую вечность, наполненную кошмарами и неиссякаемой тревогой.

Этель страдал. Конечно не так, как страдали великомученики на кострах святой инквизиции, но он искренне верил, что его боль была не меньшей.

Два дня проведенные дома стали для Этельстена самой настоящей пыткой. Он как дикий зверь метался по своей комнате, призраком бродил по дому, часами просиживал на одном месте, глядя в пустоту, и без конца прослушивал сообщения от Ленарда.

Взволнованный голос любовника проникал в его душу и ранил сердце, наполняя его болью и тоской. Но упрямый и вредный характер не позволял Этелю ответить. И все, что ему оставалось, это поджимать губы в жалкой попытке не разреветься, и корить себя за то, что заставил парня испытывать чувство вины.

Видегрель, который по своему обыкновению проводил выходные вместе с Этелем, в одно из таких прослушиваний сочувственно похлопал пасынка по плечу и... отнял у него телефон, заявив при этом, что самоедством проблему не решить. И если он действительно сожалеет о содеянном, то должен позвонить Ленарду и извиниться, а не изводить себя бессмысленными страданиями.

Но Этель на эти слова отчима только нахмурился и спрятал лицо в подтянутых к груди коленях. А потом неожиданно для самого себя вскинулся и попросил мужчину найти для него адрес Рики и хоть какую-нибудь информацию о нем.

- У тебя есть связи, я знаю! - парень как волчок крутился вокруг отчима. - Для тебя это раз плюнуть. Ну же! Неужели тебе меня ни капельки не жаль?

Но как бы Этель ни уговаривал, как бы ни просил, мужчина был непреклонен.

- Нет, - неизменно отвечал он. - Пока ты не разберешься в себе и не научишься ценить те отношения, что у тебя уже есть, я этого делать не стану.

Этельстен обиделся и, обвинив Видегреля в черствости и малодушии, перестал с ним разговаривать.

Впрочем, игра в молчанку была не долгой. Уже через час парень смягчился и вновь принялся изливать мужчине душу, но отчим почти не слушал его, постоянно отвлекаясь на какие-то свои размышления.

В последнее время Этель часто замечал, что с Видегрелем творится что-то странное. Мужчина почти перестал улыбаться, стал хмурым и даже замкнутым, и постоянно о чем-то думал. Но на все его вопросы отчим неизменно отвечал, что у него всего лишь небольшие проблемы на работе. И хоть Этель не верил такому оправданию, допытываться он не решался.

Так прошли все выходные: в угрюмых размышлениях, в поисках выхода, в бесконечном самокопании и в невозможности сделать выбор.

Этельстен ужасно устал за это время и чувствовал себя невероятно подавленным. Его будто разрывало надвое. Одна его часть хотела поскорее оказаться в объятиях Ленарда, а другая требовала обнять Рику. И как соединить эти два осколка вместе, парень не представлял.

- Этель, ты в порядке?

Голос Видегреля прорвался через плотный кокон тяжелых размышлений, и Этельстен вздрогнул, отворачиваясь от окна автомобиля, за которым мелькали серые пейзажи зимнего Нью-Йорка.

Они почти подъезжали к школе. Еще несколько минут назад Видегрель беседовал с кем-то по телефону, и парень, погрузившись в свои мысли, не сразу понял, что разговор был давно завершен, и мужчина что-то ему рассказывал.

- Да, - поспешно ответил он и, запустив пальцы в волосы, нервно растрепал светлые пряди. - Да, я в порядке. Просто задумался.

Видегрель внимательно всмотрелся в лицо пасынка, а потом кивнул. Но по выражению его лица Этель понял, что отчим ни на миг не поверил его словам.

- Думаешь, я поступаю плохо? - спросил парень, когда молчание затянулось. - Считаешь, что я не прав? Осуждаешь меня?

- Нет, не осуждаю. Однако считаю, что ты торопишься, - спокойно ответил мужчина. - Я не раз уже говорил, и повторю снова: разрушить отношения намного проще, чем сохранить их.

Этельстен закусил губу и отвернулся к окну. Машина уже подъехала к проходной, и когда она остановилась, парень вновь повернулся к отчиму.

- Но ты же меня поддержишь? - с надеждой спросил он, глядя на мужчину. - Не бросишь меня?

- Ну, конечно, не брошу. - Видегрель тепло улыбнулся и ободряюще сжал плечо парня. - Я всегда буду на твоей стороне, что бы ни случилось. Мы же семья.

- Спасибо, - облегченно выдохнул Этель и открыл дверцу. После чего попрощался с мужчиной и вышел из автомобиля.

Охранник на проходной встретил ученика тяжелым взглядом и, попросив сдать пропуск, отметил в журнале его возвращение. А когда парень миновал двери школы, его остановили еще двое охранников.

- Фамилия? - спросил один из них с таким видом, будто собирался кого-нибудь убить.

- Зитрис, - ответил Этель и даже отступил на шаг, настолько грозно выглядел мужчина. - А что случилось?

Охранник сверился с каким-то списком и, поставив в нем галочку напротив фамилии Этельстена, приказал:

- Сдайте свой телефон и направляйтесь в комнату.

- Да что случилось-то? - возмутился парень, не желая расставаться с гаджетом без весомой на то причины. - Я только вернулся.

- Распоряжение директора. Сдайте телефон, - словно робот повторил мужчина и смерил Этеля таким взглядом, что перечить парню тут же перехотелось.

Он нехотя отдал свой мобильный и под пристальным взглядом охраны направился к лестнице, на которой, к его удивлению, так же стояли конвоиры в форме.

Неприятное предчувствие закралось в душу скользкой змеей страха, и Этель поспешил к общежитию. Первым делом он хотел заглянуть к Рике перед началом уроков, но господин Эйгерт, выросший на его пути словно цербер, не позволил этому желанию осуществиться.

- Вы заблудились, Зитрис? - спросил он с сарказмом. - Быть может, вас стоит проводить?

Начинать учебную неделю с неприятностей Этельстену совершенно не хотелось, и он, коротко извинившись перед учителем географии, ушел к себе, по пути отмечая, что в школе творится что-то неладное.

На каждом этаже, на каждом лестничном пролете дежурили не только учителя, но и охранники, которых Этель никогда раньше в школе не видел. Суровые крепкие мужчины, очень похожие на военных или на членов какой-нибудь криминальной группировки, были рассредоточены повсюду. Они внимательно следили за каждым его шагом, и под их взглядами парень чувствовал себя букашкой, которую в любой момент могут прихлопнуть тапком.

Тревога в душе нарастала с каждым мигом, и не прошла, даже когда он вошел в свою комнату. И все же преграда в виде закрытой двери дала ему слабую иллюзию безопасности.

- Ленард, что тут происходит? - спросил Этель, взволнованно глядя на парня, который, как ни в чем не бывало, лежал на своей кровати и читал очередную фантастическую бредятину. - Кто все эти люди в коридоре?

- Охрана, - ответил Ленард, не отрывая взгляда от книги, хотя читать перестал в тот же миг, как Этельстен переступил порог.

Его сердце гулко заколотилось в груди, выдавая волнение, старательно спрятанное им под маской безразличия.

Еще несколько минут назад Ленард боялся, что Этель больше не вернется. Что в порыве своей обиды уговорит родителей забрать его из школы, лишь бы больше не видеться с ним. И вот он тут, а радости от этого в сердце Ленарда не было. Мысль о том, что парень вернулся не к нему, а к мелкому прыщавому первогодку, задушила ее в зародыше.

- Зачем нам охрана? Что-то случилось?

Этельстен не знал, что и думать. Он повернулся к двери, прислушиваясь к царящей в коридорах непривычной тишине, и в его душу закралось тревожное предчувствие надвигающейся беды.

- Я не знаю, - пожал плечами Ленард и перевернул страницу. - Вроде бы Бейли отправил в больницу какого-то первокурсника. Скорая приезжала, кого-то забирали. Я не вникал.

На самом деле Ленард очень даже вникал, но толку от этого не было. Ученикам никто и ничего не объяснял. Вся информация, которую он выложил Этельстену, была бессовестно им подслушана. Накануне вечером он битых полтора часа проторчал у двери, вслушиваясь в неясные разговоры сплетничающих учителей, но разобрать смог только обрывки фраз и запутанные рассуждения.

Впрочем, говорить об этом Этелю он не собирался.

- Какого первокурсника? - внутри у Этельстена все опустилось от страха, и он повернулся к парню, впиваясь взглядом в его бесстрастное лицо. - Кого увезли?

- Не знаю, - холодно отозвался Ленард, с мстительным удовольствием наблюдая за тем, как лицо Этеля становится все бледнее. - Я тут что, главная сорока? Да и какая разница, кого?

- Есть разница! - вспылил Этельстен.

Напряжение двух прошедших дней выплеснулось неожиданной вспышкой злости. И он, не думая о последствиях, распахнул дверь и выскочил в коридор.

Но не успел он сделать и нескольких шагов, как учитель истории преградил ему путь.

- Возвращайтесь к себе, Зитрис, и ждите дальнейших распоряжений, - сказал мужчина строго. - Второго предупреждения не будет. Еще раз высунетесь в коридор, и охрана проводит вас в карцер.

- Но мне нужно узнать, что...

- Что происходит? - закончил учитель за парня фразу, и тут же ответил: - Внеплановая учебная тревога на случай теракта. Так что возвращайтесь в комнату, немедленно!

Этельстен хотел было возмутиться и потребовать обратно свой мобильный, чтобы можно было позвонить Видегрелю, но Ленард, который вышел в коридор следом за ним, схватил парня за локоть и уволок в спальню.

- Что ты делаешь?! - возмутился Этельстен, когда любовник захлопнул дверь и закрыл ее на замок. - Я должен увидеть Рику! Я хочу убедиться, что с ним все в порядке.

- Единственное, в чем ты убедишься, это как часто кормят в карцере, - огрызнулся Ленард и усадил парня на кровать. - Угомонись. Сейчас ты все равно ничего не сделаешь. Со вчерашнего дня все сидят по своим комнатам без телефонов. На сегодня уроки отменили. Думаю, к завтрашнему дню что-нибудь прояснится. Поэтому просто потерпи.

Этельстен покачал головой. Он не мог ждать, оставаясь в неведении. Он должен был выяснить все немедленно.

- Ленард, ты видел его в воскресенье перед тем, как вас разогнали по комнатам? В столовой или в комнате отдыха? Хоть где-нибудь, видел?

Ленард не хотел отвечать. Вернее, хотел сказать, что нет, не видел. Что именно этого заморыша и увезли на скорой помощи. Но в глазах Этельстена читалась такая тревога и переживание, что не сказать правду он не смог.

- Видел. В обед. - Он отступил на несколько шагов и, спрятав руку в карман легкой кофты, сжал ее в кулак. - Но ничего утверждать не буду.

- Ты не уверен, видел его или нет? - удивился Этель, в сердце которого затеплилась слабая надежда на то, что с Рикой все хорошо. - Что ты имеешь ввиду?

- То и имею... думай, что хочешь, - раздраженно отозвался парень и лег на свою кровать, прячась за книгой.

Этель несколько бесконечных минут смотрел на Ленарда, отмечая обиженно поджатые губы и угрюмое выражение лица, и со вздохом завалился на подушку.

Ему не нравилось происходящее. Он не хотел причинять Ленарду боль, но беспокойство за Рику с каждой секундой становилось все сильнее, и Этель не знал, как угомонить эти чувства.

Он совсем запутался. И совершенно не видел выхода из сложившейся ситуации. И, что самое паршивое, никто не мог подсказать ему верное решение этой проблемы.

Но одно парень знал наверняка. Ленарда он любил сильнее, чем кого бы то ни было на этом свете. Жизнь без него казалась Этелю пустой и неполноценной. Потерять его, было все равно, что добровольно вырвать себе сердце и отдать на съедение псам. Но удержать парня, бегая за другим, наверное, было невозможно.

- Я не хочу расставаться с тобой, - сказал Этельстен, упрямо глядя в потолок, и голос его дрогнул от волнения. - Не хочу тебя терять. Но и его бросить не могу. Скажи, я ужасный человек?

Ленард тяжело вздохнул и отвернулся от Этельстена, уставившись в стену перед собой. Ему было больно слышать эти слова, и он ничего не мог с собой поделать.

- Нет, не ужасный, - негромко ответил парень после непродолжительного молчания. - Ты просто чертов эгоист, которому плевать на чувства других. И сейчас я говорю не только о себе.

- Мне не плевать, - возразил Этельстен, - в противном случае я бы до сих пор с тобой не разговаривал. Мне ведь тоже нелегко. И я прекрасно понимаю, что тебе больно и обидно. Но я люблю тебя. Я, правда, очень сильно тебя люблю. И эта любовь никогда не угаснет.

- Это ты сейчас так говоришь, - горько усмехнулся Ленард. - А завтра увидишь этого дрыща, и всю любовь как ветром сдует. Только учти, единственные цветы, которые я тебе подарю, будут в виде венка. Я не столь великодушен, как твой отчим.

- Зачем ты снова поднимаешь эту тему? - спросил Этель, глядя в затылок парня, который обиженно отвернулся к стене. - У нас с Видегрелем ничего не было. Вернее, он никогда не испытывал ко мне чувств. И я не понимаю, почему ты до сих пор ревнуешь меня к нему.

- Да потому что я тебя люблю! - разозлился Ленард и ударил кулаком в стену. - Разве это не очевидно?! Я ревную тебя даже к твоей чертовой кровати! И если я не говорю об этом, если не веду себя как конченный псих, это не значит, что я не испытываю этого проклятого чувства!

Этельстену нечего было на это возразить, и он притих, кусая себя за губу, чтобы унять давящее чувство вины перед парнем.

- Прости меня, - тихо попросил он, переворачиваясь на бок и с тоской глядя на Ленарда, который едва ли не впервые за два года так откровенно говорил о том, что его беспокоит. - Прости, я не хотел, чтобы так вышло.

- Я знаю, что не хотел, - немного помолчав, ответил Ленард. - Знаю. Но от этого мне легче не становится. - Он тяжело сглотнул и прикрыл глаза. - У меня к тебе только одна просьба - когда решишь уйти к нему, не молчи и скажи сразу.

Услышав эти слова, Этельстен хотел было возразить и сказать, что ни к кому он не уйдет. Но растущий в горле ком не дал ему выдавить ни слова. Тяжело вздохнув, парень перевернулся на спину и уставился в потолок, в надежде найти на белоснежной поверхности решение всех своих проблем. Но он знал, что решение это находится далеко за пределами человеческого понимания. И в итоге ему все равно придется выбирать между двумя парнями.

Главное, не рубить сгоряча и все как следует обдумать, чтобы ненароком не нанести дорогому человеку глубокую, неизлечимую рану.