***

Пышный кусочек хлебного мякиша впитал в себя остатки мясной подливы и исчез во рту Аррека.

- Это просто праздник какой-то! - в сотый, наверное, раз за последние двадцать минут восхитился парень, блаженно жмурясь. - Последний раз я ел что-то подобное, когда жил с родителями. Рика, ты просто обязан это попробовать. Ты же не кроль, чтобы только салатом питаться.

- Я не голоден, - глухо ответил сосед, бездумно пережевывая салатный лист и глядя прямо перед собой.

- Ты и утром был не голоден, - пробурчал Аррек, отставляя в сторону пустую тарелку, которая разве что не блестела от чистоты, и покосился на почти нетронутую порцию Рики. - Такие вафли пропали!

- Почему пропали? - не понял парень и уставился на соседа. - Ты же их съел.

- Ну да, - не стал отрицать Аррек. - Но если бы я этого не сделал, то их пришлось бы выкинуть. Поэтому, считай, пропали. А теперь вот и обед пропадает. - Он печально вздохнул и алчно покосился на куриные ножки, манящие его своими румяными боками и просто одуряющим ароматом.

Рика проследил за взглядом друга и подвинул к нему свою тарелку, к еде на которой совсем не прикасался, за исключением листа салата.

- Пусть и это не пропадает, - сказал он, вставая из-за стола, и пошел к своей кровати.

- Рика, так нельзя. - Аррек покачал головой и, повернув голову, уставился на парня. - Ты же скоро упадешь от слабости.

- Не упаду. Ешь. - Он завалился на кровать и отвернулся к стене.

- Точно? - не унимался рыжий. - Может, мне тебя с ложечки покормить?

- Господи! Да съешь ты уже этот обед и отстань от меня. - Разозлился парень и накрыл голову подушкой.

Аррек обиженно поджал губы, а потом, здраво рассудив, что еду все равно придется выбросить, если Рика ее не съест, придвинул тарелку поближе к себе и принялся усердно орудовать ложкой.

Но не успел он съесть и половины, как в замочной скважине раздался тихий щелчок, и через миг дверь в их комнату открылась, являя удивленному взору Аррека куратора их курса.

- Господин Эйгерт? - вскинув брови, невнятно спросил он и быстро проглотил не дожёванную курицу. - Вы нам десерт принесли?

Садис несколько мгновений молчал, разглядывая ученика сквозь прозрачные линзы очков, а потом закрыл за собой дверь, и перевел взгляд на Рику, который вскинулся на кровати, как только услышал, кто пожаловал к ним в комнату.

- Умино, с вами все в порядке? - спросил мужчина, отмечая болезненную бледность ученика и темные круги под его глазами.

- Да, учитель, - парень невольно подтянул колени к груди и обнял их руками, словно это могло помочь ему защититься от неведомой опасности.

- У вас нездоровый вид, - упорствовал куратор. - Вы должны больше спать и полноценно питаться.

- Да, учитель, - заученно повторил Рика и тяжело сглотнул, наблюдая за каждым движением господина Эйгерта.

Мужчина придирчиво осмотрел комнату, отмечая небольшой беспорядок. Но, пока ученики находились в вынужденной изоляции, директор запретил наказывать их за такие мелочи, как разбросанные вещи или не заправленные кровати. И потому он проигнорировал нарушение школьного устава, и сразу же перешел к цели своего визита.

- Умино, у меня есть к вам несколько вопросов касательно недавней драки с вашим участием, - проговорил он и, приблизившись к кровати ученика, присел на ее край, заставив парня сильно напрячься. - Я знаю, что произошло в комнате отдыха на прошлой неделе. Но хотелось бы услышать версии всех участников событий.

- Почему вы спрашиваете у меня, учитель? - глухо отозвался Рика, чувствуя, как остатки душевных сил улетучиваются вместе с самообладанием.

- Потому что Стредфорд сказал, что подошел к вашей троице, чтобы поздороваться. И вообще не в курсе, из-за чего началась потасовка. А Легрим с Зитрисом утверждают, что это он зачинщик, и они защищали какого-то первокурсника от его домогательств. У вас есть, что мне рассказать? Этот первокурсник - вы?

- Я не знаю... - Рика покачал головой и отвел взгляд, уже жалея, что решил съесть салат, так как сейчас его желудок скрутило от мучительного спазма.

- Скрывать правду не имеет смысла, - продолжил настаивать Садис. - На камерах прекрасно видно, как к вам приставали двое старшекурсников. Скажите, вы давали свое согласие на такое обращение?

Рику бросило в жар, и он вскинул на учителя беспомощный затравленный взгляд, не зная, что ответить. Если он нажалуется на парней, они ему это обязательно припомнят. А если скажет, что позволил им трогать себя, его накажут за нарушение школьных правил.

Он даже успел представить, как мужчина медленно поднимается с кровати и расправляет указку, чтобы начать свой «воспитательный процесс». И ему снова сделалось дурно. Кровь разом отхлынула от его лица, а во взгляде появилась тень зарождающегося ужаса. Но Садис, вместо того, чтобы смягчиться и оставить ученика в покое, решил дожать его, воспользовавшись моментом:

- Умино, должен вам сказать, что Гердер сейчас находится в карцере. Он учинил в школе самосуд и наказал насильника, отправив того в реанимацию. И если вы не хотите оказаться с ним в соседних камерах, вам придется рассказать мне, как все было на самом деле.

- А что, кого-то изнасиловали? - Аррек поперхнулся кукурузой, которую старательно обгрызал, пока учитель был занят разговорами. - И если так, то при чем тут Рика? А Ирман? Что происходит вообще?

- Джосс, с вами я еще побеседую, - сказал мужчина, продолжая вглядываться в побледневшее лицо Рикальда, который, несмотря на испытываемый страх, упорно молчал. - Сейчас мне интересно услышать, что думает ваш сосед.

- Я не понимаю, о чем вы говорите, учитель, - безжизненным голосом отозвался парень, не в силах отвести взгляд от указки. - Меня никто не насиловал. То, что случилось в комнате отдыха, было недоразумением.

- Вот как? - хмыкнул Садис и перевел взгляд на Аррека. - Джосс, вам есть, что добавить?

- А с чего это вдруг всем сразу стало интересно, что тогда произошло? - с подозрением глядя на учителя, спросил Аррек. - Больше недели прошло. Всем было плевать, и тут такой ажиотаж. В любом случае, Рика никого не насиловал. А Ирман... правильно сделал. Должен же хоть кто-то остановить этот беспредел.

- За свой проступок Гердер понесет строгое наказание, которое не ограничится одним лишь заключением в карцере. И вы оба можете к нему присоединиться, если не расскажете все, что знаете. Пострадало четверо учеников. А это, между прочим, уголовное дело.

- И что? Мы ни в чем не виноваты, - возразил мужчине Аррек. - И Ирману мы не помогали.

- А вот директор считает иначе, - сказал Садис. - Быть может, вы хотите обсудить эту ситуацию с ним лично у него в кабинете?

При упоминании директора Аррек быстро замотал головой и даже побледнел, отчего веснушки на его лице стали очень заметными.

- Ну уж нет, - нервно рассмеялся он, но во взгляде зеленых глаз не было и намека на веселье. - К тому же, если все было на камерах, то какой с нас толк? Подрались и ладно, не в первый раз ведь.

- Кто был зачинщиком? - прямо спросил Садис. - Вы понимаете, что Гердеру грозит тюремное заключение, если мы во всем не разберемся? Бейли увезли в больницу, Сеттон и Финнеран в лазарете, а Ллойда со скандалом забрали из школы. У него серьезная травма головы. Гердер просится в тюрьму и желает Бейли смерти. Что здесь, мать вашу, произошло?! Почему вы все покрываете ублюдков, из-за которых в школе творится черт знает что?

- Ого! - поразился Аррек и чуть не выронил полуобгрызенный кукурузный початок.

Он впервые видел господина Эйгерта таким раздраженным и совершенно не ожидал, что неприятность, случившаяся с ними на прошлой неделе, будет иметь такие серьезные последствия.

- Именно что, «ого»! - стараясь сдержать вспыхнувшую злость, проговорил Садис более спокойно. - Поэтому советую вам рассказать все, как было.

- Да понял я, - хмуро отозвался Аррек, понимая, что, если продолжит строить из себя идиота, все может закончиться очень даже плохо.

Он коротко взглянул на до смерти перепуганного соседа, а потом перевел взгляд на учителя и все ему рассказал в мельчайших подробностях.

- Вот собственно все, что я помню, - закончив на том моменте, когда его отправили в нокаут одним сильным ударом, сказал Аррек. - Потом вроде бы Сеттон влез в драку, чтобы помочь Ирману. Он, кажется, прокусил Ллойду руку. Но помощник из него... мягко говоря, не очень. Закончилось тем, что вмешались Легрим и Зитрис. Но к тому моменту Стредфорд уже приказал своим дружкам сломать Ирману руку. Это все, что я знаю. Но утверждать могу только то, что помню лично.

- Умино, вы подтверждаете слова своего соседа? - спросил Садис, повернувшись к парню, который сидел, прикидываясь истуканом.

Рика несмело кивнул, украдкой прижимая руку к животу, в котором образовалась пожирающая внутренности пустота.

Как его угораздило вляпаться в такие неприятности? Если маму вызовут в полицию - он больше не жилец. Она задушит его собственными руками, лишь бы только избавиться от проблем.

Мысли крутились в голове беспокойным пчелиным роем, и Рика не знал, как их угомонить.

Он смотрел на учителя затравленным взглядом, а тот, в свою очередь, пристально смотрел на него.

- Что насчет Легрима и Зитриса? Они вам досаждают?

- Нет! - воскликнул Рика, чувствуя себя невероятно несчастным из-за того, что не может просто встать и сбежать из этой школы. - Они остановили драку. Помогли отвести Ирмана и Сеттона в больницу. И потом... приходили убедиться, что со мной все в порядке. Не наказывайте их. Если бы не они, я не знаю, что бы тогда произошло.

- Ладно. Приму к сведению, - сказал Садис и повернулся к Арреку. - Еще один вопрос, Джосс. По вашим словам, вы знали, что что-то назревает. Почему вы не сказали мне об этом?

- Пфф! - фыркнул Аррек и только чудом не рассмеялся. - Как будто вы пришли бы. Не смешите! Тут никто и никогда не приходит вовремя. Что бы ни происходило, всем плевать. Хотя Ирман и предлагал намекнуть вам на неладное.

- И почему же вы не намекнули? - нахмурился куратор. - Что вам помешало?

- Ну, на это было две причины. Первую я уже озвучил, а вторая... нам не хотелось осложнений.

- И, тем не менее, осложнения не заставили себя ждать, - мрачно изрек мужчина. - К тому же, запомните, Джосс, здесь все и всегда приходят на помощь в нужный момент, но только тогда, когда это действительно необходимо.

Арреку нечего было на это возразить, и он решил промолчать. А Садис, воспользовавшись моментом, приказал ученикам держать рот на замке и ушел допрашивать оставшихся участников потасовки.

Когда дверь за ним закрылась, Аррек перевел дыхание и вернулся к недоеденному обеду, а Рика повалился на кровать и, свернувшись калачиком, спрятал лицо в подушку.

Ему было сложно справляться с ситуацией в замкнутом пространстве. Он чувствовал себя в западне, из которой не было выхода. И единственным его желанием было вырваться на свободу и бежать, куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда.

***

- Я читал в какой-то книге, что в древние времена осужденных на смерть очень хорошо кормили перед казнью, - задумчиво проговорил Этельстен, перекатывая по тарелке ягоду голубики, присыпанную сахарной пудрой.

Наступил новый день, а никаких изменений не произошло, и напряжение в душе парня лишь усиливалось с каждой минутой. Он очень волновался за Рику, а после вчерашнего разговора с Садисом и вовсе не находил себе места, опасаясь, что мальчишку накажут за то, в чем он не был виноват. Они-то с Ленардом рассказали правду, а вот Стредфорд, защищая свою лживую задницу, мог наговорить такой чуши, что становилось страшно.

- Хватит забивать себе голову всякой ерундой, - посоветовал Ленард и, аккуратно сложив столовые приборы на тарелке, отвернулся к окну. - Уверен, нас так хорошо кормят только потому, что никого не выпускают из комнат. Готовить некому, вот и заказывают в ресторане.

- Да я не об этом. - Этель вздохнул и отодвинул от себя недоеденный завтрак. - Странно это. И изоляция, и интерес Садиса к той драке. Чего они всполошились все? Были инциденты и похуже.

- Да кто их знает, чего, - отозвался Ленард, рассматривая унылый пейзаж за окном. - Может мелкий твой пожаловался. Внылся Садису, тот и начал разбираться.

- Он не мой, - с нажимом на последнее слово отозвался Этель. - Да и не стал бы Садис поднимать такой шум из-за жалобы на драку. Что, если Бейли решил отомстить Рике, и он действительно сейчас в больнице?

Ленард ничего не ответил. Он не хотел ругаться с самого утра, но колкие слова так и крутились на языке, требуя выхода. И когда в дверь комнаты неожиданно постучали, парень даже обрадовался.

- Легрим, Зитрис, на выход через десять минут, - прозвучал за дверью голос их куратора.

Этельстен напрягся и с тревогой уставился на любовника, но Ленард в ответ только пожал плечами и направился к шкафу за школьной формой.

- Что происходит? - спросил Этель, закусив губу. - Нас что, накажут?

Ленард покачал головой.

- Вряд ли. Хотели бы наказать, уже наказали бы, - сказал он, переодеваясь и тихо ругаясь на чертов устав школы, одно из правил которого гласило, что в будние дни ученики обязаны носить школьную форму в независимости от того, есть уроки или нет.

Следующие десять минут парни хранили молчание, спешно переодеваясь и, на всякий случай, складывая в сумки учебники и тетради согласно расписанию уроков. А когда вышли в коридор, то немало удивились, обнаружив всех своих однокурсников, столпившихся у выхода из общежития. У двери, ведущей не лестничный пролет, стояла охрана. Так же среди учеников третьего курса находился их куратор, который постоянно повторял, чтобы ученики соблюдали тишину. И господин Эйгерт, который всего парой слов заставил старшекурсников закрыть рты и образовать более или менее упорядоченный строй.

- Слушайте внимательно, повторять дважды я не буду! - проговорил Садис, когда все ученики были в сборе. - Сегодня на протяжении дня запрещены любые разговоры, пересуды, перешептывания и другие способы обмена информацией между учениками. Сейчас в сопровождении охраны вы проследуете в класс, где вам проведут четыре обязательных урока. После вы вернетесь в свои комнаты и останетесь там до дальнейших распоряжений. Если кто-то из вас решит обсудить сложившуюся ситуацию с товарищами, то незамедлительно отправится в карцер. Надеюсь на ваше благоразумие. Карцер все-таки не резиновый.

Закончив свою речь, Садис кивком приказал охране пропустить учеников на лестничный пролет, и третьекурсники в абсолютном молчании покинули общежитие, отправившись на уроки. По пути один из парней возмутился по поводу устроенного директором издевательства, и его тут же увели.

- Кларенс проведет в карцере сутки, а на обед и ужин получит блюда из школьного меню, - прокомментировал акт протеста Садис. - Есть еще желающие обсудить сегодняшние ограничения?

Этельстен тут же вскинул руку, привлекая внимание учителя, но заговорил только тогда, когда господин Эйгерт ему позволил.

- Как долго продлиться наша изоляция? - спросил он.

- Если будете хорошо себя вести, то завтра утром все ограничения буду сняты, - пообещал Садис. - Что-то еще?

Этельстен молча покачал головой и тем самым избежал наказания.

После заявления воспитателя все ученики словно воды в рот набрали и поспешили в учебное крыло.

Но Этель никак не мог успокоиться и без конца оглядывался по сторонам, в надежде увидеть учеников первого курса. Однако первогодки уже сидели в своем классе, и Этельстену только и оставалось, что довольствоваться коротким взглядом в чуть приоткрытую дверь, где он успел заметить нескольких учеников. Жаль только, что Рики среди них не было.

Если бы он хоть мельком увидел мальчишку, то перестал бы так сильно нервничать. Он смог бы дождаться завтрашнего дня и подкараулить Рикальда в каком-нибудь коридоре, чтобы попытаться еще раз поговорить с ним. Этель так замечтался, что чуть было не прошел мимо класса. И если бы не Ленард, втащивший его за локоть в распахнутую дверь кабинета, он точно пошел бы дальше, пока не уткнулся бы в стену или в охранника.

Этельстен с недоумением посмотрел на любовника, но Ленард, не говоря ни слова, отпустил его и легко подтолкнул вперед, заставляя идти прямиком к партам.

- Не нарывайся, - шепнул он, воспользовавшись суматохой среди учеников, которые рассаживались по своим местам. И украдкой указал Этелю на двух охранников, которые встали по разным углам кабинета.

Парень кивнул, давая негласное обещание вести себя тихо, и сел на свое место позади Ленарда. И когда в кабинете воцарилась мертвая тишина, подумал, что школа в один миг превратилась в какой-то концлагерь, где нарушались всевозможные права человека, включая и свободу слова.

Но эти размышления тут же выветрились у него из головы, так как оказалось, что первым уроком сегодня поставили географию.

В классе и до этого было тихо, но, когда в помещение вошел господин Эйгерт и встал у доски, чтобы записать тему урока, ученики впали в еще большее оцепенение. И последней мыслью Этеля, не относящейся к урокам, стало неутешительное предположение о том, что сегодняшний день растянется для него в целую вечность.

***

Когда в начале урока им сообщили о том, что в план сегодняшних занятий буду входить тесты, Ленард и предположить не мог, что эти треклятые тесты будут охватывать всю пройденную ими за два с половиной года программу. И ладно, если бы это относилось только к географии, с господина Эйгерта сталось бы устроить им подобную проверку, лишь бы соблюдали тишину и порядок, но по остальным дисциплинам их ждало то же самое. И, конечно же, такая неожиданность вызвала среди учеников нешуточный ропот. Многие просто не были готовы к проверочным работам, а плохой балл, полученный за тесты, обрекал всех не сдавших на бесконечный месяц без права покидать школу на выходные и неминуемую пересдачу, задания в которой будут намного сложнее и заковыристее.

Впрочем, недовольство учеников было недолгим. Первое же возмущение безжалостно пресекли, а осмелившегося нелестно высказаться относительно приказов директора, незамедлительно проводили в карцер.

На том все и завершилось. Класс наполнился скрипом карандашей и недовольным сопением учеников, которые были полностью сосредоточены на тестовых вопросах и тайно лелеяли надежду на то, что им позволят расслабиться хотя бы во время обеда.

Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Обед им принесли в класс. И единственной отрадой в этой паскудной ситуации было лишь то, что их все еще продолжали кормить заказанной в ресторане едой.

Ну а после получасового перерыва учебный ад вновь распахнул перед ними свои врата. Из-за чего к концу дня все ученики напоминали пациентов психиатрической лечебницы. Встрепанные, бледные, с лихорадочно горящими глазами и искривленными в безумных гримасах рожами.

Впрочем, директор, который мельком заглянул в их класс, кажется, остался доволен увиденным и, коротко сказав что-то охранникам, удалился, насвистывая какую-то веселую песенку.

После уроков куратор посоветовал ученикам вести себя примерно и, выпустив всех из класса в коридор, зачем-то попросил их разбиться на пары.

- Может нам еще за ручки взяться? - раздраженно спросил Саливан, волосы которого значительно поредели за этот день.

По крайней мере Ленард неоднократно видел, как парень во время тестирования яростно дергал себя за пышные вьющиеся пряди, отчего его шевелюра сейчас казалась настоящим крысиным гнездом.

- Еще хоть слово, и будете ходить, держась за ручки, до конца учебного года, - послышался за его спиной голос господина Эйгерта. И угроза в его голосе возымела просто поразительный эффект.

Ученики третьего курса принялись выстраиваться в пары, но мужчина за этим уже не следил. Он прошел вперед по коридору и, остановившись у соседней с их классом двери, толкнул ее и позвал свой курс в коридор.

Первокурсники нестройной толпой высыпали из кабинета и по указанию господина Эйгерта так же начали выстраиваться парами.

Ленард хмуро смотрел на их макушки, среди которых тут же разглядел огненно-рыжие космы Джосса, а рядом с ним и нелепого доходягу, который своим существованием херил всю его жизнь. Этельстен тоже заметил пацана и тут же оживился. Задергался, разнервничался, а потом словно с ума сошел и бросился вперед.

- Рика! - позвал он, наплевав на предупреждения и запреты.

Но Ленард не позволил ему впутаться в неприятности. Он схватил Этельстена за руку и, резко дернув его обратно, процедил сквозь зубы:

- Что ты творишь?!

Этель в ответ окинул любовника злым взглядом, но не успел сказать ни слова, потому что господин Эйгерт опередил его.

- Зитрис, еще один громкий вздох, и я вас высеку! - пригрозил учитель географии.

И больше не обращая на третьекурсников внимания, повел своих подопечных по коридору в сторону лестницы.

Этельстен на это лишь скрипнул зубами, неотрывно глядя вслед первокурсникам. А Ленарду только и оставалось, что крепко сжимать кулаки и тихо ненавидеть мелкого ублюдка, который быстро шел вперед, вжав голову в плечи и держась как можно ближе к своему соседу.

Через несколько мгновений, когда первокурсники покинули коридор, им так же велели возвращаться в свои комнаты. Этельстен ничего не говорил. Ленард тоже хранил молчание. И в этой напряженной гнетущей тишине прошел остаток дня.

Ленард видел, что на душе у Этельстена неспокойно. Он и сам чувствовал, как мир, к которому он привык, медленно, но неизбежно рассыпается в мелкую пыль. Он терял Этельстена. Терял стремительно и неотвратимо, но, к сожалению, ничего не мог с этим поделать.

Наверное, Этель чувствовал то же самое. По крайней мере, его точно что-то волновало. Парень крутился на своей постели, громко и тяжело вздыхал, что-то шептал, пялился в потолок...

Ленарду очень хотелось верить в то, что причиной этого беспокойства был он, но предчувствия говорили об обратном. И все же... смотреть на боль любимого человека было выше его сил. И когда наступила ночь, а Этельстен все продолжал терзаться какими-то мыслями, Ленард не выдержал и, откинув край своего одела, негромко позвал парня:

- Иди ко мне, тут теплее.

Предложение Ленарда оказалось для Этеля большой неожиданностью. Он-то думал, что парень ужасно злится на него из-за Рики и не позволит даже приблизиться к себе. Но любовник проявил чудеса понимания и всепрощения. И, кстати, уже не в первый раз. Из-за чего к чувствам тоски и беспокойства о Рике, примешалось чувство вины и глубокой признательности Ленарду за его ангельское терпение.

Недолго думая, Этельстен перебрался к парню на кровать, и тут же оказался в его крепких, жарких объятиях, которые всегда дарили ему покой и умиротворение. Вот и сейчас, стоило Этелю прильнуть к горячему крепкому телу любовника и глубоко вдохнуть его неповторимый и такой любимый запах, как все тревоги начали понемногу отступать, позволяя ненадолго забыться и почувствовать, что все еще может наладится.

- Спасибо. Я и, правда, замерз, - тихо проговорил Этельстен, нежно поглаживая пальцами грудь парня, словно извиняясь перед ним за то, что своим поведением причиняет ему сильную боль.

- Да, - неуклюже согласился Ленард, невесомо касаясь губами макушки любовника.

Больше он ничего не говорил. Этельстен тоже молчал. Прижимался крепко, словно прятался в его объятиях от всех невзгод, которые обрушились на него за пределами маленького, сокрытого под тонким одеялом мира. И все же Ленард чувствовал, как отчаянно бьется сердце парня. Как пульсирует кровь по его венам, как дрожат его нежные пальцы. И от этого тоска в его душе становилась только сильнее и ярче.

- Этель, что с тобой происходит? - очень тихо спросил Ленард, понимая, что пора уже им поговорить начистоту. - Ты можешь мне объяснить? Я уже ничего не понимаю.

- Я сам себя не понимаю, - глухо отозвался парень, и его сердце забилось еще сильнее, выдавая сильную тревогу. Он сделал глубокий вдох, а потом его словно прорвало, и остановить хлынувший поток слов парень уже не смог: - Я не могу перестать думать о Рике с того самого дня, как подобрал его в переулке за клубом. Тогда он был таким несчастным и потерянным... он запутался, растерялся, заблудился в этой жизни, и был так одинок и несчастен... Я смотрел на него и видел себя. Чувствовал его боль. Понимал его обиду на весь мир. Я хотел помочь. Просто помочь. Поддержать. Сказать, что все изменится, что рано или поздно все непременно изменится. Это было сочувствие и ничего больше... я не планировал с ним встречаться и даже не думал, что мы когда-нибудь снова увидимся. Но... мысли о нем не уходили. Они вновь и вновь возвращались в тот вечер... А потом я встретил его тут... И это... словно наваждение. - Этельстен судорожно вздохнул и крепче прижался к Ленарду, чувствуя, как слезы срываются с ресниц и катятся по коже, оставляя на ней горячие дорожки. - Я словно околдован. Мне нравится его лицо, его глаза, его улыбка. Когда он стоит совсем близко, я не могу отвести от него взгляд. Когда он смотрит на меня, я будто тону в бесконечном океане. Тону, но не хочу спасаться. Не хочу выныривать на поверхность. Это безумие. Ведь я люблю тебя. Люблю так сильно, что готов на любую глупость ради тебя. Ленард... мне страшно. Мне чертовски страшно. Я не хочу тебя терять... но и его оставить не могу. Я...

Этель тяжело вздохнул и прижался лбом к часто вздымающейся груди Ленарда. Он понимал, что каждым своим словом ранит парня, но ничего не мог с собой поделать. Ленард был единственным его другом. Единственным близким человеком, которого он бесконечно любил, которому безгранично доверял, и без которого не смог бы прожить ни дня. И изливая ему душу, Этельстен чувствовал, что они становятся еще ближе, пусть и такой ужасной ценой.

Каждое слово парня впивалось в сердце Ленарда зазубренной колючкой и оставляло в нем зияющие кровоточащие раны. Но хуже всего было то, что он слишком хорошо понимал Этельстена.

Два года назад он чувствовал себя точно так же, только тогда он не осознавал, что с ним происходит. Он чувствовал себя таким же растерянным и запутавшимся. Один взгляд на Этеля лишал его воли и желания думать о чем-либо еще. Его образ туманил разум, толкал на безумства, пленял и пьянил.

С тех пор мало что изменилось. Чувства не угасли ни на мгновение, став лишь сильнее и глубже. Но теперь, оглядываясь назад, Ленард знал, к чему приведет их эта дорога. И это знание сводило его с ума.

Этим отношениям пришел конец. Они пока еще барахтаются и делают вид, что все может наладиться, но оба понимают, что все летит к черту под хвост и уже никогда не будет так, как было раньше. Они понимают это, осознают, но продолжают цепляться друг за друга, будто это может что-то изменить.

Но разве такое возможно?..

Ленард глубоко вздохнул и, немного отстранившись от Этеля, приподнял его лицо за подбородок и очень бережно и мягко поцеловал его соленые от слез губы.

- Все наладится, принцесса, - сглатывая колючий, раздирающий горло ком, пообещал он и прижал парня к себе. - Все непременно будет хорошо.

Ленард сделал глубокий судорожный вдох и закрыл глаза, пытаясь прогнать из своей головы мысли о том, что его короткое счастье рядом с Этельстеном подошло к концу.

- Мы ведь еще вместе, правда? - спросил он негромко, замирая в ожидании ответа, который к его огромному облегчению последовал незамедлительно.

- Да! Да, мы вместе. Мы всегда будем вместе, - жарко прошептал Этель и прижался к парню крепче.

Он совершенно не представлял, как Ленарду удается сохранять самообладание в такой непростой ситуации. И был благодарен парню за его безграничное терпение.

- Спасибо, - едва слышно выдохнул Этель, чувствуя, как тревоги постепенно улетучиваются, а душу окутывает бархатистым пледом покоя.

И, больше не говоря ни слова, он лег на плечо Ленарда и обнял его, давая понять, что не собирается разрушать то, что у них есть ради какого-то помешательства.

Он только еще разок встретится с Рикой, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. И если мальчишка снова прогонит его... что ж, так тому и быть.

Этель тихо шмыгнул носом и сделал глубокий вдох.

Пора это прекращать. Пора покончить с этим безумием, пока они с Ленардом окончательно не разругались.