***

Мерное тиканье больших настенных часов усыпляло, окутывая сознание туманной дымком усталости. От взвивающихся в воздух облачков пыли чесались глаза и нос, и Этельстен то и дело чихал, доставая с полки новую порцию книг и складывая их на невысокую тележку, которую ему великодушно выдали перед началом уборки, чтобы облегчить поставленную перед парнем задачу.

За последнюю неделю Этельстен почти полностью переквалифицировался из богатенького сыночка знаменитой актрисы в третьесортную горничную. Он мыл, драил, чистил, полировал, казалось, все, что подлежало мытью, драинью, чистке и полировке, начиная от огромных кухонных кастрюль и заканчивая книгами в библиотеке, которыми, судя по количеству пыли, уже тысячу лет никто не пользовался. Он постиг сложнейшую науку стирки, изучил все химические средства для уборки и дезинфекции, на себе испытав побочные действия и аллергические реакции на то или иное вещество в составе порошков, полиролей, моющих и чистящих жидкостей. Он побывал в таких местах, о наличии которых в школе даже не подозревал. И вконец испортил себе кожу на руках резиновыми перчатками.

За считанные дни его превратили в вечную Золушку, заставив взглянуть на старую сказку совсем под другим углом. И эта история как-то разом потеряла для него все свое очарование и волшебство.

Принц из этой сказки был либо напрочь слеп, либо настолько похотлив, что ему было плевать на ком жениться. А Золушка скорее всего была прожженной амфетаминщицей. Потому что только наркоманка со вздрюченной нервной системой после стирки, уборки, готовки, прополки, колки дров и таскания воды (ведь действие происходит в средневековье, когда никаких благ цивилизации еще не было), ломилась бы на дискотеку, отдав предпочтение плясулькам в неудобной обуви вместо благотворного сна.

В отличие от нее Этельстен наркоманом не был. И спать ему хотелось очень даже сильно. Но цель, которую он для себя поставил, требовала от него полной отдачи и скорейшего завершения всех дел.

Он больше не грубил учителям, беспрекословно выполнял любое данное ему поручение и тихо молил высшие силы о том, чтобы над ним наконец-то сжалились. Но на молитвы никто не отвечал, что в который раз убедило парня в том, что боги либо мертвы, либо спят.

Парень со злостью скинул очередную порцию книг на тележку и принялся яростно вытирать полку стеллажа влажной тряпкой.

- Засранцы! Они, значит, спят, а я тут корячусь! - тихо ругался он себе под нос, елозя тканью по деревянной поверхности. - Понастраивали им храмов... лучше бы приюту для животных денег отсыпали. Или в Африку отправили...

Но никакие возмущения не помогали Этельстену справиться с внутренним страхом, поселившимся в его душе. Ему казалось, что он что-то упускает. Что каждое мгновение все больше и больше отдаляет его от счастья, и вернуться к точке отсчета ему уже никогда не удастся.

Все чаще он вспоминал странный сон, приснившийся ему совсем недавно. И хоть он понимал, что причиной таких видений стало всего лишь переутомление и беспокойство, на душе от этого легче не становилось.

- Чего пялишься? - смахивая сухой тряпкой пыль с портрета Стендаля на ярко-красной обложке книги, спросил Этельстен со злостью. - Написал чуши всякой и довольный. А нам не только читать этот бред, так еще и пыль с него струшивать.

- Зитрис, у вас какие-то претензии к классику?

Голос Садиса раздался в пустой библиотеке неожиданно громко, и Этельстен от испуга чуть не выронил книгу из рук, в последний миг успев уцепиться за твердую обложку пальцами и прижать томик к груди, сердце в которой, совершив бешеный кульбит, рухнуло в желудок и чуть не вылетело из задницы.

Он резко обернулся и уставился на учителя злым взглядом, но тут же взял себя в руки и постарался вежливо улыбнуться.

- Нет, что вы, учитель, - поспешил заверить он. - Претензий нет. Хотя парочка вопросов все же имеется.

- Что ж, сможете задать их учителю литературы при случае, - сказал мужчина и приблизился к парню, который выглядел изможденным и больным.

От скопившейся в библиотеке пыли у него припух нос и слезились глаза. Кожа вокруг век сильно покраснела, и Садис не без основания заподозрил у Зитриса наличие аллергии.

Парень, в ответ на его предложение раздраженно скривился, но промолчал. Кажется, беседа с отчимом и его собственное внушение, пошли Зитрису на пользу, и Садис несказанно этому обрадовался.

- Заканчивайте с этими книгами, и можете быть свободны, - мужчина кивнул на неровную стопку книг, сложенных на тележке, - директор решил, что с вас уже достаточно. Но я бы на вашем месте был осмотрителен и не нарывался на новые неприятности.

- Он что же, пригрозил, что я буду выносить его ночной горшок, если не образумлюсь? - с вполне обоснованным подозрением спросил Этельстен, потому что от директора можно было ожидать чего угодно.

- Не исключено, - пожал плечами мужчина. - Однако если подобная мысль придет ему в голову, то ночные горшки станут обязательными во всех комнатах, и выносить их придется за всеми. Поэтому, Зитрис, в ваших же интересах не провоцировать безграничную фантазию господина Айзена на новые задумки.

У Этельстена от подобного предположения неприятно подвело живот, и он угрюмо кивнул, давая учителю понять, что принял во внимание все его слова.

- А завтра? Мне дадут хоть один выходной? - спросил он, спохватившись. - Я не успеваю подготовиться к заданиям. Даже рабам давали отдых. Иногда.

- Ваше наказание подошло к концу, - пояснил Садис, медленно выговаривая каждое слово, чтобы до Зитриса наконец-то дошел их смысл. - Можете быть свободны. Но только после того, как расставите книги по местам.

Этельстену потребовалось несколько очень долгих мгновений, чтобы полностью осознать услышанное. И как только это произошло, он с трудом удержался, чтобы не броситься к Садису на шею и не расцеловать его бледное лицо. Однако страх перед новым наказанием остудил его пыл, и парень ни на йоту не сдвинулся с места.

- Спасибо, учитель! - радостно поблагодарил он и принялся распихивать книги на полку.

- Зитрис! - окликнул мужчина ученика. И когда тот обернулся, удивленно на него уставившись, спокойно произнес: - В алфавитном порядке и аккуратно.

- Понял, - глупо улыбнулся Этель и, угомонив свою радость, принялся бережно и даже с какой-то извращенной любовью, возвращать книги на место.

Впрочем, этой бережности и любви хватило ненадолго. Стоило господину Эйгерту выйти из библиотеки, как Этель, наплевав на наставления, торопливо расставил книги на стеллаже. И пусть они стояли по алфавиту, заморачиваться высотой, цветом и прочей ересью парень не стал.

Закончив с расстановкой, Этельстен вернул тележку в кладовую, там же сгрузил все моющие и чистящие средства, выполоскал тряпки и развесил их на сушилке. И только после этого, со спокойной душой и чистой, в отличие от тела, совестью, чуть ли не побежал в свою комнату.

Ему не терпелось рассказать Ленарду, что его наказание, наконец-то закончилось. А еще больше ему не терпелось увидеться с Рикой и наконец-то прояснить все, что так и осталось запутанным и размытым в их отношениях.

Однако к своему немалому огорчению, Ленарда в комнате Этель не застал. А проверив шкаф и не обнаружив в нем верхней одежды любовника, парень и вовсе сник.

- Мог бы хоть записку оставить, что уезжаешь домой, - обиженно проворчал Этель, закрывая дверцу и глядя на часы.

Отбой был уже довольно давно, а значит, идти к Рике не было никакого смысла. Нарываться на очередное наказание за нарушение школьных правил было бы глупо, поэтому Этельстен решил отложить визит к первокурснику до утра.

Он стянул с себя запыленную, пропахшую химикатами одежду, и направился в душ. А после завалился на кровать Ленарда и, укутавшись в одеяло, все еще хранящее запах любовника, провалился в глубокий и очень крепкий сон, который больше не кишел кошмарами и непроглядной тьмой, рождая в душе надежду на то, что все еще у них будет хорошо.

***

Оглушительный щебет воробьев нестройной трелью ворвался в сознание Этельстена, разрывая сверкающие нити сна, окутывающие парня. Но, несмотря на слишком ранний час, парень чувствовал себя вполне отдохнувшим. Сонливости не было, тело хоть и казалось слабым, но уже не ныло от каждого движения. А настроение сияло не хуже солнечных лучей, которые только-только пробивались на горизонте, еще даже не разогнав предрассветные сумерки.

Сладко потянувшись, Этельстен улыбнулся новому дню, и бодренько вскочил с кровати.

Грандиозные планы сами себя в жизнь не воплотят, и чтобы не упустить ни мгновения, парень не стал разлеживаться.

Он быстро принял душ и вернул себе более или менее приличный вид, что далось ему очень нелегко. Ведь руки, на которых несколько раз за неделю отслаивалась кожа, все так же являли собой жалкое зрелище. А темные мешковатые круги под глазами требовали интенсивной терапии в салоне красоты и двухнедельного отдыха в санатории. И все же Этелю удалось сделать так, чтобы люди не шарахались от него при встрече. После чего он оделся и украдкой выскользнул из комнаты.

Победа в соревнованиях по боксу оказалась очень даже кстати. Половина школы разъехалась на выходные по домам. Часть учеников укатила на какую-то экскурсию, организованную директором, что вызывало у Этеля нешуточные опасения за благополучие товарищей, ведь господин Айзен мог вполне посчитать, что Афганистан особенно прекрасен в эту пору года*, и отправить парней именно туда. Ну а еще часть учеников осталась в школе. И Этельстен очень надеялся на то, что Рика был среди их числа.

Быстро спустившись на этаж первокурсников, Этельстен опасливо огляделся по сторонам, но, не заметив ничего подозрительного, вошел в нужный ему коридор.

Господин Эйгерт ясно дал ему понять, что надоедать первокурсникам не стоит, и потому Этель опасался быть пойманным с поличным. Он не хотел вновь оказаться под прессом наказаний, и уж тем более не хотел создавать проблем Рике, и потому вел себя очень тихо и осторожно. Благо до завтрака оставалось чуть больше получаса, а значит, шансов наткнуться на неприятный сюрприз в лице учеников, жаждущих доложить о нарушении, практически не было.

Этельстен уже почти дошел до нужной ему комнаты, как сердце испуганно забилось, когда в тишине спящей школы он услышал негромкий щелчок открывающегося замка. Сказать, откуда именно шел звук, парень не мог, но, чтобы обезопасить себя, он решил спрятаться в одной из ниш.

Тенью скользнув за тяжелую штору, он вжался спиной в прохладную стену и затаил дыхание. Но уже через несколько мгновений кислород покинул его легкие, когда среди шороха одежды и еле слышимого скрипа половиц, он различил голос Ленарда.

Этельстен просто не мог не узнать его характерный тембр. Два года, проведенные бок о бок с парнем, сыграли с ним злую шутку, и он, не веря собственным ушам, чуть отодвинул штору, выглядывая в коридор.

Но лучше бы он этого не делал.

Картина, представшая взору Этельстена, не просто выбила из него дух, она вытрясла его душу.

Ленард стоял на пороге комнаты и без стеснения целовал Рику, лаская кончиками пальцев его щеку, а второй рукой жадно сжимая его упругую ягодицу. Рика же, стоя в одних трусах, податливо жался к парню и, кажется, не имел ничего против того, что их кто-либо увидит. А потом Ленард отстранился, и Этель отпустил штору, опасаясь, что просто сорвет ее и придушит ею чертову влюбленную парочку.

Злость полыхнула в его сердце. Отравленным лезвием вспорола душу и хлынула вместе с ядом по всему телу. Ноги парня задрожали, а к горлу подступила тошнота, но все это было ничем в сравнение с невероятной болью и обидой, затопившей его разум.

Вот, значит, как... он отбывал наказание всю эту неделю, но для чего? Чтобы этим двоим ничто не мешало развлекаться?

Но как они могли? Как Ленард мог поступить с ним так подло?! Зачем тогда обнадеживал? Чтобы окончательно добить его очередной изменой?

Вопросы раскаленными стрелами пронзали разум и рвали душу. Оседали в колотящемся сердце семенами горькой полыни и прорастали колючими терниями, сквозь которые было не пробиться. Где-то на грани сознания Этельстен слышал, как закрылась дверь. Как шаги Ленарда удаляются по коридору. Как собственное сердце перестает биться и отзывается немыслимой болью на все еще всплывающие в мыслях вопросы.

Этель не понимал, за что эти двое решили поступить с ним таким подлым образом. Да, он не был сахарной мастикой и часто совершал ошибки, но никогда не врал ни Ленарду, ни Рике. Никогда не прятался от них. Никогда не позволял себе даже мысли о предательстве, хоть они, скорее всего, думали совсем иначе.

Тоска скрутила желудок в тугой жгут, и парень с яростью отдернул штору, намереваясь догнать Ленарда и высказать ему все, что о нем думает. Но, покинув свое убежище, Этель вдруг понял, что опоздал. Ленарда в коридоре не было.

Однако ярость никуда не делась и требовала выхода. Злость жаждала жертвы, и парню было плевать, кто этой жертвой окажется.

Этель стремительно направился к двери Рикальда и даже вскинул руку, чтобы постучать, но пальцы так и не коснулись лакированной поверхности. Горькое осознание того, что ни на Ленарде, ни на Рике нет вины за то, что произошло, опалило горло желчью разочарования, а в груди запекло от невыносимой, немыслимой обиды.

Перед глазами поплыло. Пол качнулся, словно палуба корабля в сильный шторм. А в ушах вновь зазвучал голос Видегреля из сна:

«Ты один во всем виноват. Ты один. Один».

Этельстен сделал глубокий судорожный вдох и покачнулся, оступаясь. Ладонь коснулась холодной стены, но сделать шаг вперед у парня так и не получилось. Он прижался плечом к шершавой поверхности и медленно сполз по ней на пол.

Мир вокруг потерял свою ценность. Все вокруг потеряло смысл. Сердце билось в груди, но Этельстен не хотел его слушать. Он больше ничего не хотел. И больше всего он не хотел дышать.

***

Попрощавшись с Ленардом, Рика закрылся в комнате и несколько минут стоял под дверью, улыбаясь как распоследний идиот.

Ночь с парнем оказалась настолько запоминающейся, что стоило ему закрыть глаза, и он мог снова и снова переживать каждый момент и даже чувствовать каждое прикосновение и каждый поцелуй. А еще вновь услышать ласковый шепот на ухо и хриплые стоны Ленарда, когда он достигал пика удовольствия.

После нескольких довольно жарких заходов Рика с трудом мог стоять на ногах, но физический дискомфорт ничего для него не значил.

Важно было другое: Ленард остался с ним на всю ночь по доброй воле, и даже пообещал, что это далеко не последняя их встреча. И хоть утром ему все же пришлось уйти, чтобы навестить сестру, Рика спокойно воспринял их вынужденное расставание.

То, что завязавшиеся между ними отношения не имели никакого будущего, сейчас не очень тревожило парня. Рядом с Ленардом он чувствовал себя спокойно, и пусть старшекурсник по-прежнему ничего ему не обещал, все же Рика верил, что это не игра.

О большем Рикальду пока что думать не хотелось.

Он привел мысли в порядок и, отстранившись от двери, принялся заправлять постель. После чего отправился в душ, чтобы смыть с себя запах секса перед тем, как идти на завтрак.

В целом его настроение было на высоте, но, когда он вышел из комнаты и чуть не споткнулся о сидящего у стены Этельстена, ему снова стало не до веселья.

Этель выглядел подавленным и больным. Рика не видел его больше недели, но за это время парень немного похудел и осунулся. К тому же он был явно чем-то подавлен, и даже не шелохнулся, когда Рикальд присел рядом с ним на корточки.

- Этель! - позвал он, несмело прикоснувшись к плечу старшекурсника. - Что с тобой? Тебе плохо?

Этельстен не знал, как долго он просидел под дверью мальчишки, глядя прямо перед собой, но ничего не видя. Время смазалось, превратилось в стоячее зловонное болото, в котором парень медленно и неотвратимо тонул. В ушах стоял непрекращающийся гул, но, несмотря на этот белый шум, он все же расслышал слова неожиданно возникшего рядом Рикальда. Но сил повернуться и посмотреть на мальчишку у него не осталось.

- Ну и как он тебе? - вместо ответа на заданный с нескрываемым беспокойством вопрос, спросил Этельстен. - Хорош, правда? Бывает немного пассивным, но если его подтолкнуть, то любовник просто восхитительный. А главное неутомимый.

Рика застыл, пораженный словами Этеля, и, на мгновение сжав руку в кулак, сделал глубокий вдох.

Сердце забилось неровно и немного испуганно. Но Рикальд взял себя в руки и уверенно сказал:

- Это ничего не значит. Что бы ты себе ни надумал, все это пустяки. Ленард не бросит тебя ради меня. Да я бы и не позволил этому случиться.

Этельстен медленно повернул голову и, прищурившись, посмотрел Рике в глаза.

- Серьезно? - с ядовитой насмешкой спросил он. - Не позволил бы? Это именно то, чем ты занимался с ним всю ночь? Жарко и страстно убеждал его не бросать меня?

Губы Рикальда дрогнули. В чем-то Этельстен был прав. Он оказался той еще мразью, готовой идти по головам ради собственного эгоистичного желания быть хоть кому-нибудь нужным.

Но, если бы он не подпустил к себе Ленарда и не забылся на время в его объятиях, то уже, наверное, планировал бы новый побег, только теперь уже не для того, чтобы спрятаться, а что бы окончательно распрощаться с жизнью.

- Я ни в чем его не убеждал, - сказал парень, без страха глядя в глаза Этеля. - Я им воспользовался. Я нуждался в нем, понимаешь? Не знаю, возможно, ты возненавидишь меня за мой поступок, но я не мог отказаться. В моей жизни нет ни малейшего просвета. Я всегда чувствовал себя пустым местом. А Ленард заинтересовался мной. Я не мог устоять. Прости.

- Прости? - Этельстен насмешливо фыркнул. - Ты серьезно считаешь, что ложь и подлость можно простить? Интересно, что ты наплел Садису, чтобы меня держали от тебя подальше? Или это Ленард расстарался? Или вы оба? И как? Забавно было наблюдать, как меня гоняют по всей школе? Здорово придумано. Я бы поаплодировал, да руки болят. Но идея отличная. Быстро же вы спелись. Прямо идеальная, мать его, парочка.

Этель злился, и Рика его прекрасно понимал. Тут банальным «прости» не поможешь. И скотским «так получилось» разбитое сердце не исцелишь. Но Рикальд не знал, что еще сказать. Хотя кое о чем Этельстен ему все же напомнил.

- Нам лучше зайти в мою комнату, - сказал Рика, поднимаясь. - Можешь мне не верить, но я не хотел, чтобы тебя наказывали. И все еще не хочу этого.

- Да неужели?! А выглядит как раз наоборот. Как замечательно все срослось. Как удобно на меня взъелся Садис. Аккуратненько после твоего возвращения. - Этельстен тихо рассмеялся, но и не подумал сдвинуться с места.

Какая теперь разница, накажут его или нет. Да пусть хоть до конца года в карцер запихнут, ему уже было плевать.

- Я не понимаю только одного, Рика. Вот как ни стараюсь, а не могу понять. Зачем ты врал? Зачем говорил, что любишь? Я ведь от тебя ничего не требовал. Я ничего у тебя не просил. Так зачем ты так? Я не понимаю, чем заслужил такое к себе отношение? Что я тебе сделал?

- Хочешь знать ответы, идем со мной, - твердо произнес Рика, сердце которого мучительно заныло от жалости и чувства вины.

Но Этель лишь брезгливо поджал губы и отвернулся, давая понять, что никуда не пойдет.

- Как хочешь, - сказал Рикальд, на самом деле, не желая парню зла. - Я тебе не врал. Ты для меня есть и будешь особенным человеком. И мое сердце будет принадлежать тебе, пока я дышу. Но... оно тебе не нужно, так ведь? Ты обиделся на меня, потому что думаешь, что я собираюсь увести у тебя парня. Но это не так. Я скорее умру, чем поступлю так с тобой. Да, Ленард тебе изменил. Но такое случается. Люди иногда совершают глупости. Но я на него не претендую, и он об этом знает. Так что перестань заедать себя. Лучше помирись с ним, пока вы оба не натвори непоправимых дел.

Высказавшись, Рика подумал, что не стоит им с Этелем больше переговариваться в коридоре. Иначе, неровен час, они и, правда, нарвутся на Садиса. И потому вернулся в спальню, специально оставив дверь приоткрытой, чтобы парень сам мог решить, хочет он продолжать этот разговор или нет.

Рика ушел, но Этельстен не считал, что их разговор закончен, и потому, стремительно поднявшись, последовал за мальчишкой в его комнату.

- Ты говоришь, что не претендуешь на Ленарда. Ты говоришь, что иногда измены случаются. Но ты ни черта не знаешь! Ленард не из тех людей, которые будут повторять свои ошибки. Но он был с тобой не единожды. И ты смеешь утверждать, что не уводишь его?! Я был честен с тобой. Всегда был честен. Ему ты тоже сказки рассказываешь о безграничной любви? О том, что он какой-то там особенный и прочее. К черту такую особенность. Говоришь, твое сердце будет биться для меня, а оно у тебя есть вообще? Ты хоть знаешь, что это такое?

Обвинения Этельстена резали Рику без ножа. И хоть он понимал, что часть из них вполне справедлива, он не считал Этеля тем человеком, который имеет право рассуждать о чужих сердцах.

- Может быть, я и бессердечная скотина, - признал парень, со злостью глядя на старшекурсника. - Но именно ты сделал меня таким. Ты рассказывал мне сказки о том, что любишь меня и что будешь со мной несмотря ни на что. Оправдывался, что у вас с Ленардом все сложно и что он не против наших с тобой встреч. А потом, спустя несколько часов, отдавался ему в раздевалке и клялся, что любишь его одного. Так кто из нас бессердечный лгун? Ты хоть представляешь, что я почувствовал тогда? Я хотел умереть. Я и сейчас хочу расслышать твой голос, хочу забыть твои слова о том, что я для тебя никто. Просто забава... мальчик, которого тебе жалко. Я, правда, любил тебя! Но ты растоптал эту любовь. Ты выбрал Ленарда! Я слышал, как ты сказал это ему по телефону. Ты решился и выбрал его. Так что тебе здесь нужно?

Высказавшись, Рика почувствовал, что вот-вот расплачется. От хорошего настроения не осталось и следа. Он, конечно, понимал, что поступил плохо, соблазнившись на мимолетную связь с Ленардом, но почему в этой ситуации всю вину свалили на него?

- Я никогда не говорил, что ты забава! - так же яростно, как и Рика, заявил Этельстен.

Сердце рвалось на части от одной только мысли, что его просто бросили. Выкинули как ненужное третье колесо у телеги. И самым обидным было то, что сделали это те, кого он любил больше жизни.

- Я никогда не говорил, что ты для меня никто! - продолжал распаляться он. - Да, я говорил, что это несерьезно и что это пройдет. Но не проходит, черт тебя дери! Не проходит! И мне нужен ответ. Это твоя месть? Ленард в твоей постели - это способ отомстить мне?

- Нет, - Рика стушевался под напором парня и сделал шаг назад. - Он... я не знаю. Я этого не хотел. Этель, я, правда, не хотел становиться между вами. Да я и не смогу. Ленард любит тебя. Он любит, не сомневайся.

- Любит меня, а спит с тобой, - жестко проговорил Этельстен и сжал руки в кулаки. - Себе хоть не ври. Хотя... не мне тебя учить.

Он развернулся, больше не в силах смотреть на парня и направился к выходу.

Этельстен всегда знал, что рано или поздно подобное может случиться. Но никак не ожидал, что получит столь подлый удар в спину. Как бы там ни было, он не опускался до настоящей измены и, невзирая на жгучее желание, не позволил себе взять Рику, даже когда безумно этого хотел. Впрочем... что было толку думать об этом сейчас. Мысли ситуацию не исправят. Ее уже ничто не исправит.

- Ты прав, - не стал возражать Рика, с трудом сдерживая слезы, - это я во всем виноват. Соблазнил вас. Тебя... его... и еще целую толпу парней в этой школе. Такой уж я гнилой внутри. Ты разве не понял этого в первую нашу встречу? Я бездушная, беспринципная скотина, которая не заслуживает нормального отношения. Так что можешь не утруждаться, указывая мне мое место. Я и так знаю, что оно на помойке.

Рика всхлипнул и сделал шаг назад, не зная, куда себя деть, и желая провалиться сквозь землю.

Почему любая ситуация всегда оборачивается против него? Почему он притягивает неприятности как какой-то магнит? И почему все всегда заканчивается чувством безысходности?

Этельстен, услышав его слова, на миг задержался. И, оглянувшись, смерил Рику тяжелым взглядом. Но парня не напугал этот взгляд. Наоборот даже, он придал ему решимости избавить этот мир от своей жалкой персоны.

- Я люблю тебя, - сипло выдохнул Рика, не желая уходить с тяжелым сердцем. - И к Ленарду я тоже испытываю чувства. Но ты ранил меня. Ты сделал мне больно. И пусть твое влечение ко мне не проходит, ты все равно не изменишь своего решения. Ты останешься с Ленардом, а он с тобой. Никто не выберет такого как я. Никто из вас не выберет меня. Так что, если ты хочешь, можешь согнать на мне свою злость. Можешь ударить меня. Можешь делать, что хочешь. Сказать все, что думаешь. Я заслужил. Я все это действительно заслужил.

Рика опустился на кровать Аррека и спрятал лицо в ладонях. Его снова душили рыдания, и он никак не мог понять, чем он провинился и из-за чего его так наказывают. Он не понимал, как ему до сих пор хватало сил барахтаться во всей этой грязи и не утонуть. Но теперь он окончательно уверился в том, что зря переводит кислород. Такая мразь как он должна была сдохнуть в колыбели. Вот только не сложилось... даже этого он оказался недостоин.

Наверное, не будь Этельстен так зол, он подошел бы к Рике и постарался бы его успокоить. Но чувства, что клокотали в его груди, были далеки от сострадания. Мрачные, грязные, измусоленные в гнилой злости, они вполне могли подтолкнуть парня к какой-нибудь непоправимой глупости, а причинять мальчишке вред было низко и неправильно.

И все же, кое-что в словах Рики требовало прояснения. И Этель, отступив назад еще на один шаг, негромко сказал:

- Ты так ничего и не понял, Рика. Мы уже выбрали. Выбор был сделан каждым из нас.

И, больше ничего не объясняя, вышел из комнаты мальчишки. А потом, спрятав руки в карманы, поплелся по коридору, не особо понимая, куда и зачем он идет.

***

Этель был не прав. Рикальд отлично понял, что это был за выбор. Нужно было быть глухим или слепым, чтобы не понять. Парни выбрали друг друга, а он был для них лишь перевалочным пунктом, на котором они решили отдохнуть от отношений и попробовать что-то новое.

Когда за Этелем захлопнулась дверь, Рика порывисто встал и закрылся на ключ.

Какое счастье, что Садис разрешил ему проводить свободное время в комнате. Он больше никогда отсюда не выйдет. Ни к Ленарду, ни к Этельстену. Хотя, наверное, лучше вообще уйти, пока у него есть пропуск. И не просто уйти, а бежать со всех ног, пока кто-нибудь снова не задержал его, давая ложную надежду на то, что все еще может измениться.

***

Так и не покинув этаж первого курса, Этельстен дошел до лестницы и, тяжело вздохнув, сел на ступеньки и прикрыл глаза.

Выплеснув на мальчишку всю свою боль и негодование, он почувствовал ужасное опустошение в душе. Нет, злость никуда не делась и все еще вздымала свои мрачные волны в сердце, но теперь на ее беспросветной поверхности проступали слабые блики вины.

Он не имел права сваливать всю вину на Рику. Он не имел никакого права упрекать его. Ведь, как ни крути, а единственным виновником всей этой канители был он один и никто больше. Никто не заставлял его проявлять к мальчишке теплоту и заботу. Никто не заставлял его влюбляться и преследовать Рику. Никто не заставлял его обнадеживать парня. А теперь... Рика ведь по сути всего лишь сделал то же самое, что и он. Просто немного иначе. Единственное, что ранило Этельстена сильнее всего, это то, как именно поступили эти двое. И ладно Рика, его еще можно было понять. Мальчишка запутался, испугался, растерялся... но Ленард! Этот говнюк словно специально дал ему надежду, чтобы в следующий миг просто изничтожить ее своим предательством. Но даже его Этельстен не мог винить в полной мере.

Неожиданный телефонный звонок прервал самокопание парня, и он с раздражением достал телефон из кармана и приложил гаджет к уху.

- Этель, милый, - голос мамы звучал вполне дружелюбно и даже весело, - надеюсь, ты помнишь о сегодняшнем дне?

- А что с ним? - глухо спросил Этельстен, не совсем понимая, что такого особенного в этом не в меру паскудном воскресенье.

- Ну как же?! А обед? Ты обещал, что приедешь.

- Это уже сегодня? - Этель приоткрыл глаза и, отняв телефон от уха, скривился, увидев дату.

- Так и знала, что на твою память полагаться нельзя, - без тени обиды посетовала женщина. - Не опаздывайте. Я вас жду.

И с этими словами Миранда повесила трубку.

Этельстен еще несколько мгновений смотрел на потухший дисплей телефона и кусал нижнюю губу.

- А ты говоришь, что ничего для него не значишь, - обратился он к мысленному образу Рики. - Значишь, еще и как. Иначе он не забыл бы о том, что обещал пойти со мной на этот чертов обед.

Но Ленард забыл. Он настолько увлекся Рикой, что совершенно позабыл о том, что сегодня они оба были приглашены к Этелю домой в качестве пары. Хотя, вполне возможно, что ничего он не забыл, а специально уехал.

Этель вздохнул. Такой вариант не исключался, и отметать его совершенно не следовало.

- Вот же чертово невезение! - в сердцах выдохнул Этельстен и повалился назад, облокачиваясь на ступени и бездумно пялясь в потолок.

Правда мысли его были далеки и от обедов, и от Ленарда, и от прочей канители. Перед мысленным взором все еще стоял образ Рики. В огромных глазах парня плескалась нешуточная боль, но вместо того, чтобы понять его, он только сильнее давил, заставляя первокурсника чувствовать себя ничтожеством, виноватым во всех мирских бедах.

Горечь собственного ублюдского поведения опалила и так израненную душу, и Этельстен, вновь вздохнув, поднялся со ступеней.

К черту обиды и гордость.

- Сам натворил, будь добр не вмешивай в свое дерьмо тех, кто не виноват. И уж тем более не смей вешать на мальчишку все свои просчеты! - твердо сказал он самому себе и направился обратно к первокурснику.

Однако дверь в комнату мальчишки уже была заперта.

Что же, этого следовало ожидать. Но все равно почему-то стало неприятно и стыдно за брошенные в гневе слова.

Прекрасно зная, что чувство вины все равно сожрет его с потрохами, Этельстен не стал медлить и, вскинув руку, коротко, но требовательно постучал. Теперь все будет зависеть только от Рики. Как бы там ни было, он не хотел расставаться на такой ноте. Только не с Рикой. И только не так. У этого мальчишки жизнь и так летит кувырком из-за него. Добавлять ему неприятностей было бы верхом подлости и нездорового эгоизма.

***

Когда в дверь постучали, Рикальд как раз натягивал свитер потеплее, чтобы не повторилась история двухнедельной давности. Он твердо решил сбежать, но теперь ему нужно было все тщательно продумать, чтобы не попасться.

Нужно было одеться потеплее и запастись какой-нибудь едой на заправке, которую он видел недалеко от поворота к школе. А еще не мешало бы найти автобусную остановку, чтобы постараться уехать из города.

Что он будет делать дальше, парень не представлял. Но, как показал опыт, в школу ему возвращаться не стоило.

Возможно, ему нужно будет обратиться в службу опеки и сказать, что он не хочет жить со своей матерью. Да, в сиротском доме будет непросто, но все же скоро ему исполнится восемнадцать, и он сможет идти на все четыре стороны. И даже, возможно, найдет себе какую-нибудь работу.

Строя себе незамысловатые, но, по его мнению, разумные планы, Рикальд спешно складывал в школьную сумку запасную одежду и кое-какие личные сбережения, которые в школе св. Исаака негде было тратить. И как раз в этот момент в дверь требовательно постучали.

Рика застыл на миг, прислушиваясь к безумному грохоту собственного сердца. А потом постарался взять себя в руки и направился к двери. Если это господин Эйгерт, он не должен заподозрить неладное. Мужчина наверняка пришел узнать, как прошел его выходной и все ли с ним в порядке. Поэтому нужно было вести себя как ни в чем не бывало, и ничем не выдать свои планы.

Однако за дверью был совсем не Садис. Там стоял Этельстен, и Рика мучительно вздохнул, понимая, что парень даже на том свете не оставит его в покое.

- Еще не все сказал? - поинтересовался Рикальд, широко открывая дверь. - Говори, я весь внимание.

Он не собирался прятаться. Он уже все для себя решил. И никакие доводы, уговоры или угрозы не смогут его удержать.

Этельстен лишь мельком взглянул на Рику, но и этого хватило, чтобы понять, что каждое его слово ужасно ранило мальчишку. По покрасневшим глазам и носу было ясно, что Рика ревел. И из-за этого Этель почувствовал себя и вовсе ужасно.

- Я могу войти? - спросил он осторожно, просто не зная, с чего начать.

После уже сказанного, вряд ли найдутся слова, чтобы объясниться как следует. И все же Этельстен не терял надежды.

Рикальд отпустил дверную ручку и отступил назад.

Кажется, Этельстен хотел его крови, и собирался продолжить представление.

Что ж, Рика готов был выслушать все, что парень ему скажет. В конце концов, он действительно заслужил такое отношение.

- Я тебя не прогонял, - сказал он, возвращаясь к сбору вещей. - Ты сам ушел.

Несколько невероятно долгих мгновений Этельстен наблюдал за действиями мальчишки, не совсем понимая, что тот делает. Но не нужно было быть гением, чтобы в итоге догадаться.

Рика хотел сбежать. Он снова хотел сбежать от проблем и, как ему казалось, неразрешенных ситуаций. И виной тому был Этельстен.

Понимая, что мальчишку надо остановить, он медленно приблизился к нему и легонько обнял со спины за плечи, притягивая к себе и утыкаясь лицом в его темную макушку.

- Прости меня, - негромко сказал парень, и голос его дрогнул в этот момент. - Прости. И за то, что наговорил тебе, и за все обвинения... я ведь понимаю, что во всем виноват только я. Если бы я сразу расставил все по своим местам, мы не оказались бы в таком положении. Рика... я не желаю тебе зла. Мне больно, да. Обидно. Но обида не в том, что вы с Ленардом вместе. А в том, что вы ничего мне не сказали. Больнее лжи не ранит никакая измена. Ты сам сказал, что у тебя появились чувства к Ленарду. Поэтому ты должен меня понимать. Это тяжело. Это чертовски тяжело понимать, что сердце принадлежит двоим. Ведь его не разорвешь на части. Не отдашь каждому по половине. Я бы сделал это, если бы мог. Не задумываясь, сделал. Но я не могу. И за это тоже прости. Ты мне очень дорог. Мое сердце бьется и для тебя тоже. Я знаю, что мы не можем ничего изменить и исправить, но расставаться на такой вот ноте я не хочу.

Оказавшись в объятиях парня, Рикальд замер. И только его сердце в этот момент бесновалось в груди, выдавая все его чувства.

- Я понимаю, что ты хочешь мне сказать, - проговорил Рика, стараясь держаться и не поддаваться искушению закатить Этельстену истерику и, топоча ногами требовать, чтобы парень перестал издеваться над ним. Чтобы сказал, наконец-то, чего он в действительности хочет. И чтобы бросил ради него и Ленарда, и всех друзей, и всех близких ему людей. Чтобы был с ним. Чтобы любил, как и обещал. Чтобы никогда не бросал.

Но теперь Рика не мог этого сделать. Потому что Ленард тоже стал частью его жизни и затронул чувства глубоко в его душе.

Нельзя было поступать с ним так жестоко и эгоистично. Нужно было вернуть ему Этельстена любой ценой. Даже ценой собственного счастья.

- Можешь думать, что хочешь, но никто не собирался скрывать от тебя правду, - сказал Рика, буквально выдавливая из себя каждое слово. - Мы встретились с Ленардом не для того, чтобы переспать. Он хотел поговорить со мной там, где нас не увидит Садис, чтобы не нарваться на очередное наказание. Я пошел с ним, потому что хотел убедить его помириться с тобой. А потом... Этель, я не знаю, что случилось. Это было как наваждение. Нас потянуло друг к другу. Да, мы занялись сексом. И не раз. Но это случилось спонтанно. Не за твоей спиной. Не специально. Неужели ты думаешь, что если бы я планировал по-настоящему встречаться с ним, то скрыл бы это от тебя? Я же не садист. Я бы тебе рассказал прежде, чем сделать это.

- Я знаю, что не специально, - вздохнул Этельстен, целуя макушку парня. - Я знаю, и я верю тебе. Ты не способен на подлость. Ты добрый и отзывчивый человек с большим и сильным сердцем. Для меня оказалось шоком то, что я увидел. Я не ожидал, что он утаит от меня ваши с ним отношения. Рика, я не хочу, чтобы ты сбегал или исчезал. Прошу тебя, не уходи. Не ломай свою жизнь из-за меня или из-за него. Мы этого не заслуживаем.

- Не было у нас никаких отношений! - воскликнул Рика. - Почему ты меня не слушаешь? Почему не хочешь помириться с ним? Мы встретились, чтобы поговорить, только и всего. Никто ничего от тебя не скрывал.

Он вздохнул глубоко, понимая, что как бы он ни просил и ни умолял парней, покоя ему все равно не будет, и, если он останется в школе, они так и будут ругаться между собой, утопая в недопонимании. А потому сказал, пытаясь высвободиться из объятий Этеля:

- Пусти меня. Я уже один раз послушался и вернулся сюда. И чем все это закончилось? Вы окончательно разругались, а я болтаюсь между вами как пятая нога, бесполезная и ненужная, но ужасно раздражающая.

- Ты не раздражающий! - возразил Этельстен жарко и, развернув мальчишку к себе, обхватил его лицо ладонями, заглядывая в его большие, наполненные слезами и скорбью глаза. - Не ты тому виной, пойми же! Это мы не смогли разобраться в себе. И раз наши отношения столь слабые, что мы разошлись при первом возможном случае, думаешь, этого не случилось бы позже? Случилось бы.

- Вы не разошлись, - упрямо проговорил Рика, и его губы задрожали, выдавая обиду на весь мир. - Вы любите друг друга, а я все порчу. Вы ругаетесь из-за меня. А я этого не хочу. Я просто хотел, чтобы меня кто-нибудь полюбил. И сам не заметил, как влюбился в тебя, а потом, возможно, и в Ленарда. Этель, отпусти меня. Если не можешь быть со мной, отпусти. Эта боль внутри невыносима.

- Ты все-таки хочешь уйти? - с плохо скрываемой тоской спросил Этельстен.

И мальчишка уверенно кивнул, низко опустив голову, чтобы спрятать подступившие к глазам слезы.

Нет, Этель не мог ему позволить совершить столь глупый поступок. Ломать свою жизнь из-за двух не определившихся болванов... это уже слишком. Надо было что-то придумать. Надо было как-то удержать мальчишку от поспешного решения, за которым последуют одни только неприятности.

Но как? Как это сделать?

Хотя... кажется, у него был один небольшой шанс.

- Послушай, - осторожно проговорил Этельстен, стараясь не расстроить Рику еще сильнее. - Раз ты уже все решил и тебя не переубедить... могу я попросить тебя о маленьком одолжении?

Рика кивнул, потому что не видел причины отказывать парню. В конце концов, он очень сильно виноват перед ним, и должен сделать хоть что-то, чтобы извиниться.

- Только не проси остаться, - предупредил он.

- Проведи этот день со мной. От начала и до конца, - Этель мягко коснулся скулы Рикальда кончиком пальца. - Я не буду приставать. И секс мне тоже не нужен. Я просто хочу побыть с тобой перед тем, как навсегда потеряю.

Сердце Рики сжалось от тоски и чувства внутренней пустоты.

Он не понимал, чего добивается Этель. Что ему нужно, если не секс? Просто дружба? Общение? Игрушка на выходные? Или парню просто нечем заняться, вот он и ищет повод развлечься за его счет?

- Ладно, - сказал Рика и тяжело сглотнул. - Я не против.

- Обещаешь? - спросил Этель, заметив в глазах мальчишки тень сомнения. И когда тот кивнул, подтверждая свои слова, бережно поцеловал его в лоб. - Я буду ждать тебя через час у проходной, - сказал он негромко и, шумно вздохнув, выпустил парня из своих объятий.

После чего быстро вышел из его комнаты.

Он не знал, как удержать мальчишку. Но, возможно, проведенное вместе время сможет поменять исход событий, которые стремительно неслись к черту в пасть и никак не хотели останавливаться или сбавлять обороты.