1

***

Несмотря на желание продолжить близкое знакомство с Видегрелем, Садис смог наведаться в «Алый Куб» только через два дня. А всему виной был господин Айзен, которому не давал покоя вопрос: куда же пропал его учитель на целую ночь, и почему не хочет поделиться с ним этой информацией?

Чтобы успокоить пытливый ум директора, Садису пришлось соврать. Он сказал, что навещал родственника, которому срочно потребовалась его помощь. И хоть оправдание было продуманно до мелочей, господин Айзен таким ответом не удовлетворился. Впрочем, «наказывать» учителя за своевольное отлучение с рабочего места он не стал, и, лукаво улыбнувшись, великодушно позволил Садису впредь беспрепятственно оставлять учеников на попечение коллеги.

И вот Садис снова окунулся в рассадник порока и вакханалии под названием «ночной клуб» и занял свой столик в ожидании Видегреля.

К нему тут же подошел Чарли с запотевшей бутылкой минералки и спросил, не желает ли мужчина чего-нибудь еще.

Садис желал увидеть владельца «Алого Куба», о чем и сказал парню, который тут же расплылся в довольной улыбке и пообещал сообщить боссу о его визите.

Учитель, расположившись поудобнее, с неодобрением во взгляде рассматривал танцующую молодежь. И так увлекся этим занятием, что даже не заметил, как к его столику подошел Видегрель.

- Вы хотели меня видеть, господин Эйгерт? - спросил мужчина холодным отчужденным тоном, и когда Садис перевел на него взгляд, упрямо поджал губы, выражая не самые приветливые чувства. - Если вы недовольны обслуживанием, я сейчас же все улажу.

- Я всем доволен, - сказал Садис, нахмурившись.

Ему не нравилось настроение Видегреля, но он не мог понять, что именно вызывало в мужчине столь нешуточное раздражение.

- Я хотел увидеть тебя, - продолжил учитель в ответ на колючий и недружелюбный взгляд мужчины. - Но если ты занят, я могу прийти завтра.

- Завтра...

Видегрель насмешливо искривил губы.

- Это что-то из фантастических романов? - спросил он едко.

Обида на внезапное исчезновение Садиса все еще клокотала в груди, и справиться с ней Видегрелю не удавалось, как бы он ни старался.

- Не думаю, что в моем расписании есть свободное время для чего-то настолько неопределенного и размытого, как «завтра», - не унимался он.

Садис удивленно приподнял бровь, не зная, как реагировать на отповедь мужчины, который, похоже, был сильно не в духе.

- Я тебя не понимаю, - проговорил он, сохраняя непроницаемое выражение лица. - Позавчера ты просил меня остаться, а сегодня явно недоволен тем, что я пришел. Не хочешь объясниться?

- Объясниться?! - вскинул бровь Видегрель, чувствуя, как злость удушливой волной подступает к горлу. - Я еще и объясняться должен?! Возмутительно!

Он сделал глубокий вдох, призывая себя к спокойствию, и несильно прикусил язык, чтобы сдержаться и не наговорить Садису кучу всяких гадостей.

- Впрочем, я на вас не в биде, - вернув себе невозмутимость, продолжил он, игнорируя недоуменный взгляд учителя. - Мы оба взрослые люди. Отдохнули, расслабились, дали пошалить своим внутренним демонам и утолили их голод. И если вы пришли, чтобы извиниться, то не стоило. Я все прекрасно понимаю.

В голосе Видегреля слышалась явная обида. И это насторожило Садиса больше всего. Он не сделал ничего дурного, за что стоило бы таить на него обиду. Но Видегрель, похоже, имел на этот счет другое мнение. Сейчас мужчина будет всеми силами пытаться вежливо прогнать его, чего Садис никак не мог допустить. Конечно, если самому Видегрелю эти отношения не интересны, он тут же уйдет. Но это еще надо выяснить.

- Я пришел не извиняться, - сказал он вкрадчиво. - Это не в моих привычках, потому что я редко ошибаюсь, так как всегда все взвешиваю и обдумываю, прежде чем что-то сделать. Если ты обиделся на меня за то, что я ушел, не дождавшись тебя, то это глупо. Мне нужно было на работу. Я не мог остаться. А если бы даже отпросился на пару часов, то наша встреча затянулась бы надолго. Ты очень привлекательный и страстный, я не смог бы оставить тебя.

Слова Садиса долетали до взвинченного сознания Видегреля обрывками фраз, смысл которых он по большей части додумывал самостоятельно, что никак не способствовало взаимопониманию между мужчинами.

- Ну, конечно же, не могли, - не желая слушать оправданий, проговорил Видегрель. - Я же уже сказал, что все понимаю. К тому же вы все сделали правильно. В наше время репутацию очень легко замарать и почти невозможно восстановить. Поэтому мой вам совет, господин Эйгерт, бегите. Бегите, пока, как вы выразились, мои привлекательность и страстность не задержали вас тут несколько дольше, чем вы планировали.

Выслушав излитый на него бред, Садис успокаивающе прикрыл глаза и сделал глубокий вдох.

Видегрель к его удивлению оказался личностью вздорной и импульсивной. Затаив обиду, он слышал только то, что хотел услышать, и делал выводы, которые были далеки от реальности.

Но даже такое поведение не оттолкнуло Садиса, наоборот, возбудив в нем странный нешуточный интерес.

Теперь он еще сильнее хотел заполучить не только тело, но и сердце этого капризного и инфантильного человека, и готов был пойти на риск. В конце концов, у него был большой опыт общения с еще более эксцентричными людьми, и мог терпеть подобные выходки, если, конечно, они не переходили границы разумного.

- Ты прав, - не стал спорить с мужчиной Садис. - В отношениях подобного рода падение неизбежно. Это и осуждение общества, и невозможность продолжить свой род. Да и многие другие факторы, о которых тебе известно не хуже моего, а в некоторых аспектах даже лучше, ведь ты каждый день встречаешь таких людей и знаешь, каково им приходится. Я же в своей эмоциональной практике встретился с подобным впервые. Меня, говоря сленгом моих подопечных, унесло. Я увидел тебя, и ты меня заинтересовал. Я попробовал тебя, и ты крепко вошел в мои мысли. У меня нет времени на увлечения. Если бы меня влекло к тебе только ради секса, я бы не вернулся сюда. Но... это не только ради секса... - Садис встал и, приблизившись в Видегрелю, посмотрел на него немного свысока и по-хозяйски. - Я хочу владеть тобой целиком. Всегда. Я понимаю, как глупо это слышать мужчине от мужчины, и все же, это так. Я готов нести ответственность за свои слова, за тебя, за наши с тобой отношения. В случае положительного ответа я не готов мириться с твоей семейной жизнью. Я не готов делить тебя с другими, будь то мужчина или женщина. Я ревнив, но я знаю грань. И вопрос о клиентах твоего клуба никогда не будет затронут, если ты сам не дашь мне повода. В случае отрицательного ответа я готов смириться и уйти, и больше никогда тебя не беспокоить. Не отвечай сразу. Подумай несколько дней. Такие вопросы нельзя решать сгоряча.

Каждое слово Садиса отзывалось в венах болезненной пульсацией, и Видегрель не понимал, что с ним происходит. Идиотская обида продолжала жалить сердце, а надежда в душе уже поднимала свое знамя, размахивая стягом чаяний под оглушительный марш мечтаний.

- Дело не в горячности, - ответил Видегрель, прямо глядя в глаза Садиса и стараясь отыскать в них намек на обман, но не замечая в них ничего подобного. - Я дам ответ, а дальше что? Снова ломать голову и терзаться мыслями куда и почему ты исчез?

- Ты, правда, всем этим занимался? Зачем? - спросил Садис с недоумением и улыбнулся одними уголками губ. - Я ведь оставил для тебя записку, в которой написал, что должен вернуться на работу. Но если расставание со мной было так мучительно для тебя, ты мог бы наведаться в школу.

- Не было никакой записки! - возмутился Видегрель, немного обиженный снисходительным тоном мужчины. - Я же не маленький, чтобы истерить на пустом месте. И прекрасно понимаю, что у каждого есть определенные обязанности, которые необходимо выполнять.

- Записка была, - уверил Садис, улыбка которого стала шире.

Несмотря на капризный тон мужчины, учителя умиляло то, как Видегрель отчаянно пытается оправдать свое поведение.

- Я оставил ее рядом с телефоном. Может, горничная унесла, когда прибиралась?

- Нет у меня никакой горничной, - насупился Видегрель, но признавать свою неправоту не торопился.

Он не смотрел на прикроватную тумбочку и понятия не имел, есть там что-то или нет, однако в силу своего характера продолжал настаивать на своем видении сложившихся обстоятельств.

- Да и не слепой я, чтобы не заметить записку.

Садис, отметив растерянность мужчины, который не знал, как выйти из неловкого положения, тут же попытался сгладить ситуацию и предложил решение:

- Может быть сходим в твой кабинет и вместе посмотрим? Если записки нет, я тут же уйду и оставлю тебя в покое. Но если есть, тогда ты будешь должен мне ответ на мое предложение.

Видегрель прищурился и поджал губы. Но уже через мгновение сделал приглашающий жест рукой и, не дожидаясь, пока Садис последует за ним, направился к своему кабинету.

Он чувствовал себя неловко и глупо. Но в глубине души надеялся, что обещанная ему записка окажется на месте.

Миновав наполненный грохотом музыки зал, а следом полутемный коридор, Видегрель вошел в кабинет и сразу проследовал в комнату, где, скрестив руки на груди, кивнул на прикроватную тумбочку.

- Ну и где она? - даже не взглянув в сторону телефона, спросил он капризно.

- Она все еще здесь.

Садис подошел к тумбочке и, приподняв телефонный аппарат, которым придавил тонкий листок бумаги, протянул записку Видегрелю.

Тот с подозрением покосился на нее, а потом резко выхватил из пальцев мужчины и, развернув, вчитался в написанные ровным аккуратным почерком строки.

Учитель несколько мгновений наблюдал за Видегрелем, а потом проговорил спокойно:

- Подумай над моим предложением и дай мне ответ. Я все еще хочу продолжить наше с тобой общение, но выбор за тобой. Буду ждать звонка.

Он покровительственно погладил Видегреля по плечу и направился к выходу, чтобы дать мужчине время все хорошенько обдумать.

Садис сделал несколько шагов к двери, но отпускать его просто так Видегрель не собирался.

- Серьезно?! - сложив руки на груди и чуть повернув голову в сторону учителя, спросил он. - Ты просто возьмешь и уйдешь? И это после такого пламенного признания?

- А ты хочешь, чтобы я остался? - спросил Садис, задержавшись.

Видегрель нервно повел плечами и поджал губы, и мужчина, прикинув, что, наверное, это значит «да», вернулся в спальню.

Приблизившись к Видегрелю, который судорожно комкал в пальцах записку, он осторожно взял его за подбородок и, склонившись к побледневшим от напряжения губам, мягко поцеловал их.

- Я хочу остаться здесь, - тихо сказал он, касаясь поцелуем высокой скулы Видегреля. - Что скажешь?

Видегрель прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Злость, обида и затаенные страхи таяли в тихом голосе Садиса, а сердце трепетало от предвкушения чего-то чудесного и очень яркого.

- Скажу, что наши желания совпадают, - решительно обнимая мужчину за плечи, сказал он.

Садис ухмыльнулся. Видегрель разжигал в его теле неистовое пламя, жар от которого, казалось, был способен испепелить его изнутри. Он струился по венам, превращая кровь в жидкий огонь, и причинял почти физическую боль. Возбуждение накатывало на мужчину цикличными волнами, от чего напряжение в паху с каждым мгновением становилось только сильнее.

Садис сделал шумный вздох и, отстранившись от Видегреля, ослабил узел на его галстуке. Шелковая полоска легко поддалась его манипуляциям и через мгновение была откинута в сторону за ненадобностью. После пришла очередь пиджака и рубашки. И, справившись с ними, Садис отступил на шаг назад, чтобы полюбоваться идеальным гибким телом Видегреля.

Какой же он красивый. И такой сексуальный.

- Садись, - проговорил учитель, подталкивая Видегреля к кровати, и когда тот опустился на мягкий матрас, встал перед ним на колени, властно раздвигая колени мужчины в стороны и устраиваясь между ними.

- Я не пугаю тебя? - спросил он, мягко оглаживая бедра Видегреля через ткань брюк и медленно поднимаясь вверх, к его паху, где внушительным бугорком проступало желание.

- Нет, - покачал головой Видегрель и запустил пальцы в темные волосы Садиса, лаская приятные на ощупь пряди. - К тому же я не из пугливых, - улыбнулся он, глядя Садису в глаза и наслаждаясь танцем мерцающих в них искр зарождающейся страсти.

- Хорошо, - мужчина кивнул каким-то своим мыслям и, подавшись вперед, легонько прикусил Видегреля за сосок, после чего мягко обвел его языком, заставив любовника прогнуться в пояснице.

Тонкий аромат мускуса, исходящий от кожи Видегреля, кружил голову, и Садис, крепко обхватив любовника за талию, стал покрывать его шею и ключицы чувственными поцелуями. Он спускался все ниже, лаская крепкую грудь и упругий плоский живот, пока не добрался до заветного места, где уже произошло самое настоящее восстание.

Огладив рукой напряженный пах Видегреля, Садис склонил голову и осторожно прикусил член мужчины через ткань штанов, заставив любовника шумно вздохнуть и судорожно сомкнуть пальцы на его волосах.

В ответ на это порывистое движение Садис только улыбнулся и, вскинув голову вверх, стал медленно расстегивать пуговицу и молнию на брюках мужчины.

- Ты теперь мой, - сказал он негромко, стаскивая с Видегреля штаны вместе с трусами и освобождая его напряженное естество. - Я давал тебе возможность подумать. Но теперь я уже не отступлю, не оставлю тебя. Ты слишком глубоко запал мне в душу.

И, больше не говоря ни слова, накрыл бархатистую головку губами, вбирая член мужчины в себя, чтобы подарить ему изысканную ласку.

Волна огненного удовольствия пробежала по коже, заставляя Видегреля шумно выдохнуть и прикрыть глаза, отдаваясь во власть невероятно приятных ощущений. Горячий и влажный язык Садиса скользил по члену, отчего мысли Видегреля мгновенно улетучились, не оставив после себя и следа. Мир закружился перед глазами, смазался, превратившись в размытую дождем картину. И все, что осталось важным для Видегреля, это горячие губы Садиса, ласкающие его плоть, и распирающее грудь желание никогда не отпускать этого человека из своей жизни.

***

В ярком свете электрической лампы наливающиеся синевой пятна на шее и груди Видегреля были особенно заметны.

Мужчина стоял в душевой комнате и вот уже несколько минут рассматривал свое потрепанное и помятое отражение в начищенном до блеска зеркале.

Этой ночью Садис был страстен и безжалостен. Словно пробудившийся от долгого сна демон вдруг обрел свободу и решил вдоволь насладиться удачно подвернувшейся забавой.

Оставленные мужчиной отметины все еще горели огнем, и, прикасаясь к ним кончиками пальцев, Видегрель то и дело чувствовал легкий озноб, волнами прокатывающийся по коже.

Поразительно! Раньше он и представить не мог, что можно желать падения на самое дно. Что там, в кромешной тьме пороков настолько уютно и тепло, что выбираться из этой ямы вовек не захочется. Хотя... без Садиса там, наверное, было бы мрачновато.

Мысль, родившаяся в сознании, отразилась на губах Видегреля легкой улыбкой, и он прикрыл глаза. А когда открыл их снова, то за своей спиной в отражении зеркала увидел Садиса.

Мужчина выглядел сонным и уставшим, но в его глазах читалась удовлетворенность и, кажется, восхищение.

- С утра я не так привлекателен, как днем? - спросил Видегрель, прекрасно понимая, что выглядит сейчас просто отвратительно. - Уже хочешь забрать свои слова обратно?

- Ты как всегда поспешен в своих выводах, - ответил Садис и, сделав шаг вперед, привлек мужчину к себе, рассматривая в зеркале его идеальное лицо, которое было немного подпорчено красной отметиной от укуса, венчающей высокую скулу. - Я все еще не в силах отвести от тебя глаз.

Учитель поднял руку и, обхватив ладонью горло Видегреля, заставил его затаить дыхание и шало улыбнуться.

Похоже, ему нравилось, когда над ним доминировали, и это буквально сводило Садиса с ума.

Этой ночью Видегрель не только безропотно выдержал жесткий секс, но еще и просил добавки до тех пор, пока не лишился чувств. И мужчина охотно удовлетворил его желание, правда теперь тело Видегреля выглядело немного пугающе, за что учитель тут же поспешил извиниться, другой рукой лаская изувеченную синяками и засосами кожу.

От его действий мужчина снова начал возбуждаться, но Садис не мог остаться с ним надолго. Перспектива быть заживо сожранным директором совершенно его не прельщала. И потому ему пришлось остановиться.

Разочарованно вздохнув, Садис чмокнул Видегреля в плечо и отстранился, понимая, что все еще не насытился этим человеком. Чувствуя, что ему мало одной ночи. И что, наверное, будет мало всей жизни, чтобы до дна исчерпать свою страсть.

Видегрель в ответ на его действия изумленно вскинул брови, и Садис поспешил объясниться:

- Мне нужно возвращаться в школу, - сказал он. - Но я могу остаться у тебя на все выходные, если ты конечно, не против.

- До выходных еще так долго, - капризно протянул Видегрель и вновь прижался к Садису спиной, не позволяя ему сбежать так быстро. - Это же целая вечность!

- Не преувеличивай, - попросил мужчина с улыбкой, обнимая любовника, который рядом с ним буквально преображался, превращаясь из солидного бизнесмена в самое капризное существо на свете. - До выходных осталось всего пару дней. Неужели не потерпишь?

- Нет. - Видегрель упрямо покачал головой и лукаво улыбнулся.

- И что же нам делать? - спросил Садис. - Директор Айзен и так на взводе из-за того, что я оставляю учеников без присмотра. Боюсь, он может найти повод не выпускать меня из школы.

- Ох уж этот директор, - усмехнулся Видегрель и, склонив голову к плечу, прикрыл глаза. - Хотя и из подобного положения можно найти выход. Он может запретить тебе покидать школу, но... запретить мне навестить тебя он не посмеет. Если, конечно, ты не будешь против такого визита.

- Я буду рад, - искренне заверил мужчину Садис. - Только позвони мне за час до приезда, чтобы я подготовил для тебя пропуск.

- Можешь приготовить его, когда вернешься на работу. - Видегрель повернулся к Садису и крепко обнял его за шею, касаясь тонких губ мужчины жарким поцелуем. - А еще лучше приготовь мне пропуска на каждый день. Не знаю, получится или нет, но я намерен вдоволь насладиться тобой и твоим вниманием.

- А ты, оказывается, очень ненасытный, - рассмеялся Садис. - Но я этому только рад. Вот только, что насчет твоей жены? Я слышал, вы ведете бракоразводный процесс. Это правда?

- Все документы уже подписаны. - Видегрель досадливо вздохнул, недовольный поднятой темой. - Я свободен. Не переживай по этому поводу.

Садис кивнул.

Он никогда бы не решился на связь с женатым мужчиной, но слухи о разводе подстегнули его к поспешным действиям. Он рискнул и не прогадал, и был весьма доволен тем, как сложились обстоятельства.

Чмокнув Видегреля в висок, Садис сжал ладонями его ягодицы, оставив на них яркий след от своих ладоней, и нехотя отстранился.

- Мне, правда, пора, - сказал он с сожалением. - Но я оставлю для тебя пропуск на проходной. Уроки заканчиваются в три по полудню. Потом я относительно свободен.

- Я постараюсь освободиться к вечеру, - пообещал Видегрель, прикидывая в уме, насколько суматошным будет этот день.

Впрочем, ради встречи с Садисом он готов был и посуетиться.

- А сейчас идем завтракать. Уверен, ты зверски голоден.

Мужчине нечего было на это возразить, и он утвердительно кивнул, возвращаясь с Видегрелем в спальню, довольный, удовлетворенный и полностью уверенный в завтрашнем дне.

2

***

В стелящейся над горячей водой дымке очертания скалистых гор Колорадо смазывались, являя взору Амиса размытую картину поросшего густым лесом подножия каменных великанов. Меловые отвесные скалы белели среди тесно жмущихся друг к другу высоких елей, создавая иллюзию снежных шапок на разлапистых колючих ветвях. А специфический запах, исходящий от воды в горячем источнике, мешался с ароматом хвои и кофе, стоящего на самом краю каменного бортика небольшого бассейна.

Парень нежился в теплой воде, погрузившись в нее почти по самый нос, и планировал провести так если не всю жизнь, то хотя бы остаток уходящего дня.

Вот уже несколько недель Амис жил в небольшом домике, который отец снял для него в Антеро Хот Спрингс. Удовольствие это было не из дешевых, но родители были слишком обеспокоены его самочувствием, чтобы обращать внимание на такую мелочь, как деньги.

«Здоровье – бесценно! А душевное здоровье тем более не имеет цены». - Каждый раз повторял отец, когда вопрос касался лечения.

В этом парень был полностью согласен с родителем и потому безропотно принял его помощь, отправившись в Колорадо для восстановления своего душевного равновесия.

Впрочем, его сердце имело на этот счет свое мнение, и, в отличие от тела, исцеляться никак не хотело.

Амис тосковал. Безумно, мучительно тосковал, не в силах совладать с собственной душой и разумом. Особенно тяжело ему приходилось по ночам, когда на раскинувшемся над головой чернильном полотне неба появлялась жемчужная россыпь мерцающих звезд. Вглядываясь в перемигивающиеся огоньки, он вспоминал свою жизнь. С первого дня знакомства с Гердером и до последней минуты общения с ним. И эти воспоминания ранили и без того измученное сердце парня еще сильнее.

Образы прошлого точили сознание, лишая сна и способности наслаждаться жизнью. Вгрызались в душу, разрывая эфирное кружево эмоций и превращая его в потрепанные лохмотья с безобразно топорщащимися по краям нитями. А надежда на лучшее таяла с каждым днем, заставляя мысли струиться в новом направлении, к воображаемому будущему, в котором не будет места даже для образа Ирмана.

И после длительных и не в меру мучительных размышлений Амис решил, что не вернется в школу святого Исаака. Что попросит отца перевести его в какое-нибудь другое учебное заведение, желательно в другом штате, а еще лучше, в другой стране, чтобы теперь уже точно их с Ирманом пути никогда не пересекались.

Ведь только так, на разных полюсах этой огромной планеты, они смогут быть счастливы. Только так он сможет забыть Гердера. Потому что должен забыть. Должен! Иначе одного из них определенно закроют в дурке. Или обоих, что так же было вполне вероятно.

Вновь вернувшись к этой мысли, Амис запрокинул голову назад и тяжело вздохнул, потянувшись за чашкой кофе. Но не успели его пальцы коснуться маленькой изящной ручки, как телефон, лежащий рядом на бортике, разразился гневной трелью.

Парень озадаченно вскинул брови и посмотрел на высветившийся на дисплее номер, при этом подумав, что гневным звонок ему показался из-за установленного рингтона, который пора было бы сменить на что-то более умиротворяющее. Ведь когда телефон выдает яростный грохот барабанов, визг гитарных струн и отчаянный вопль охрипшего от тщетных попыток перекричать все это дело солиста, даже звонок от любящей и очень нежной матери может показаться угрожающим.

Впрочем, звонила не мама. И даже не отец. Но не ответить парень не мог, хоть и не хотел, чтобы кто-то помимо родных его беспокоил.

Амис поднес телефон к уху и, вновь окунувшись в бассейн, ответил.

- Набранный вами абонент не расположен вести долгие философские беседы и предпочел бы не отвлекаться от созерцания прекрасных пейзажей нашей необъятной родины, - старательно копируя механический голос сетевого оператора, проговорил Амис и устремил взгляд на вышедшего из леса оленя, который остановился почти у самого забора, оглядываясь по сторонам.

- Амис, что ты творишь? - с укором произнес чуть хрипловатый мужской голос. - Ты понимаешь, что своими действиями пускаешь коту под хвост все мои старания? Немедленно возвращайся в школу и доведи начатое до конца, иначе все это не будет иметь никакого смысла.

Возмущение, прозвучавшее в голосе Джозефа, отозвалось в сердце Амиса неприятной болью.

- Все это и так не имеет никакого смысла, - огрызнулся парень, не желая выслушивать упреки в свою сторону. - Я вообще не хотел в этом участвовать. Не хотел! Но моего мнения никто не спросил. Просто поставили перед фактом и все. А что теперь? Я еще и виноват?!

- Что значит, ты не хотел участвовать? - возмутился мужчина. - Не ты ли пылал праведным желанием помочь? Не ты ли со слезами на глазах клялся, что сможешь все исправить, что повернешь время вспять и вернешь то, что у тебя отняли? Амис, чужая жизнь не игрушка, ты понимаешь это? Я уж не знаю, что за игру ты затеял, но не разрушай хрупкое равновесие в душе Ирмана, которое мне удалось восстановить с таким трудом. Возвращайся в школу. Немедленно!

- Это я разрушаю?! - возмутился Амис яростно.

Но тут же сник, понимая, что да, разрушает. Каждым своим поступком, каждым своим действием... ведь то, что отняли...

- ...не вернуть, - тихо сказал он и прикрыл ладонью опаленные слезами глаза. - Вы правильно тогда сказали, Джозеф, не вернуть. Все мои попытки делают только хуже. Разве вы не понимаете? Все летит к чертям, стоит мне только приблизиться. И если я вернусь, то ваши усилия точно пойдут прахом.

- Ты так ничего и не понял, глупый мальчишка, - раздосадовано проговорил доктор. - Я могу потратить на терапию десятки лет, но я не смогу достучаться до него. Только ты один способен на это. Не опускай рук. Получилось один раз, получится и второй. Твой отец сказал, что ты пошел на поправку. Возвращайся в школу. Ирман места себе не находит от беспокойства.

- Вы возлагаете на меня слишком большие надежды, - пробурчал Амис, но мужчина его перебил.

- Не будь мелочным и малодушным засранцем! - вспылил Джозеф. - У тебя была мечта. Ты готов от нее отказаться только из-за сомнений? Если так, то мне не о чем с тобой больше говорить, Амис. Решать только тебе.

И больше не проронив ни слова, мужчина отключился, оставив парня наедине с короткими противными гудками в динамике и тяжелым камнем на сердце.

Следующие несколько дней Амис не мог найти себе места. Разговор с мужчиной не только заставил его почувствовать себя виноватым, но и задел в душе те струны, которые парень так долго и так старательно прятал.

Ну вот как?! Как он может помочь Гердеру, если одно его присутствие рядом с Ирманом доводит парня до белого каления? Как можно починить чужую душу, если собственная давно сломана и никак не хочет склеиваться обратно?

Амис не знал ответов. Но хуже всего было то, что его уверенность в правильности своего выбора пошатнулась, а желание сорваться с места и, наплевав на любые последствия, быть рядом с Гердером, к чему бы это ни привело, нарастало с каждым мигом.

В итоге надолго его не хватило. И через два дня, позвонив отцу и заявив, что возвращается в школу, Амис собрал свои вещи и вылетел домой ближайшим рейсом.

***

Зима в Нью-Йорке редко радовала солнечной погодой, но в этот раз плутовка расщедрилась от всей души. Яркое по-весеннему голубое небо над головой было без единого облачка. А поднявшееся из-за горизонта солнце ослепляло и пригревало так, что, казалось, весна в этот раз пожаловала в город до неприличия рано.

Расплатившись с таксистом и пожелав работяге хорошего дня, Амис покинул салон автомобиля и вдохнул полной грудью наполненный ароматом выхлопных газов воздух. Скучал ли он по этому противному першению в горле? Однозначно нет. Но чувство ностальгии все же тронуло сердце, стоило ему увидеть стены школы, ставшие за два года почти родными.

А ведь он и не думал, что когда-нибудь будет скучать по этой тюрьме. Даже помыслить о подобном не мог. Но радостно встрепенувшееся в груди сердце затянуло веселую песню, подталкивая парня вперед. Однако стоило ему миновать проходную, как восторг быстро сменился страхом, готовым перерасти в паническую атаку.

Амис боялся, только не совсем понимал, чего именно.

После долгих размышлений и взвешивания всех «За» и «Против», он пришел к выводу, что сможет помочь Ирману справиться с его болезнью. И только эта уверенность заставляла вдруг налившиеся свинцом ноги перемещать его тощую и хлипкую тушку по двору школы.

Да! Он поможет Ирману во что бы то ни стало. Вот только кто потом поможет ему самому? Кто подскажет, как справиться с болезнью, которая отравила его душу? Кто даст лекарство, которое успокоит сердце, чтобы при виде Гердера оно не колотилось о ребра и не сжималось так болезненно?

- Просто держись от него подальше, вот и все лекарство, - строго сказал Амис самому себе и сжал руки в кулаки. - Ты обещал Ирману, что не приблизишься. Так что не будь размазней и держи свое слово.