Токио. 1999 год

***

Приют, в который Игараси-сан отвез Видегреля однажды, стал для него своего рода вторым домом. Мужчина неизменно оставлял мальчика под присмотром Абэ-сана, когда ему надо было отлучиться из города или страны на долгое время. Впрочем, как и обещал, он неизменно забирал Видегреля в указанные сроки. Но, несмотря на это, мальчик при каждом расставании чувствовал себя глубоко несчастным и одиноким в этом приюте, который и на приют-то мало походил. Дети, конечно, тут были, но надолго почему-то не задерживались. Грязные, замученные, побитые жизнью, они появлялись здесь довольно часто. Но Видегрель так и не смог познакомиться ни с кем из них, так как спустя неделю, или даже два-три дня, эти дети исчезали.

Правда, однажды в соседнюю комнату поселили мальчика, который прожил в приюте больше двух месяцев. И, несмотря на то, что Акено был старше Видегреля на целых три года, и оказался довольно замкнутым и немногословным подростком, они все же очень быстро нашли общий язык и подружились.

Парни проводили вдвоем довольно много времени. Они вместе учились, смотрели кино, разговаривали на всяческие темы и делились своими мечтами на будущее. Вернее, делился в основном Видегрель, а вот его новый друг лишь печально улыбался и говорил, что будущее слишком далеко, чтобы в него загадывать, и что думать о нем так же бессмысленно, как и вспоминать прошлое.

Видегрель не совсем понимал, о чем он говорит, но думал, что со временем у Акено появятся и мечты, и желания, нужно только немного времени. Однако узнать о том, появились ли у Акено мечты, Видегрелю так и не удалось, потому что однажды ночью парень неожиданно исчез из приюта, как и многие дети до него. И, узнав об этом, Видегрель невольно подумал, что если бы не Игараси-сан, он бы, наверное, исчез точно так же. Просто растворился бы в воздухе, оставив после себя лишь крупицы воспоминаний в памяти некоторых людей, которые вскоре забыли бы его, словно такого человека как Видегрель Родже никогда и не существовало.

От подобных мыслей мальчик захандрил, и чтобы отвлечься с головой погрузился в учебу. Он брался за любую тему, углубился в изучение языков, увлекся физикой и ботаникой, и вскоре апатия и хандра исчезли. На самом деле ему нравилось учиться. Однако была в этом устремлении и своеобразная корысть. Видегрель очень боялся, что если он не будет соответствовать ожиданиям Игараси-сана, то однажды мужчина его просто не заберет из приюта. И пока его достижения вызывали на лице опекуна одобрительную и довольную улыбку, мальчик был спокоен.

Со временем, конечно, эти страхи поутихли, и Видегрель вернулся к привычному для него ритму жизни. Все так же на время своих командировок Игараси-сан оставлял его в приюте, под присмотром управляющего, который словно по часам приходил к парню два раза в день. Утром он будил Видегреля и посвящал его в расписание на день. После приносил завтрак и оставлял на попечение Ясуда-сана, с которым Видегрель и проводил весь оставшийся день. Ну а вечером Абэ-сан, словно исполняя торжественный ритуал, справлялся об успехах мальчика и, пожелав ему спокойной ночи, удалялся до следующего утра.

В целом, Видегрелю не на что было жаловаться. Относились к нему хорошо. Его уважали и всячески это уважение выказывали. Хорошо кормили, купали, причесывали. И единственное, чего ему не хватало, это внимания Игараси-сана, возвращения которого Видегрель неизменно ждал как огромного праздника.

Так продолжалось четыре года, и парень даже привык к такому образу жизни. Ему начало казаться, что все идет так, как должно, и что никто и ничто не нарушит заданный порядок событий. Но, однажды, что-то пошло не так. И маленький обособленный мирок, в котором жил Видегрель, в одночасье рухнул.

А началось все с того, что Абэ-сан не пришел к нему вечером узнать об успехах в учебе.

Прикинув, что время еще не позднее, Видегрель подумал, что у мужчины просто очень много дел, и он зайдет к нему позже.

Но Абэ-сан не пришел и утром. К парню вообще никто не пришел, даже учитель. А когда он попытался выйти из комнаты, то с удивлением обнаружил, что дверь заперта на ключ.

Испугавшись, что случилась какая-то беда, Видегрель стал стучать кулаком в дверь и требовать, чтобы его выпустили. Но, сколько бы парень ни тарабанил, никто не откликался на его зов, словно все в приюте разом умерли или исчезли, и только он один остался в большом доме, всеми брошенный и забытый.

***

- Сасаки-сан, добро пожаловать.

- Приветствуем вас, Сасаки-сан. Как долетели?

Не успел новый управляющий «Непорочного кактуса» вступить в свои владения, как персонал заведения тут же принялся стелиться и расшаркиваться перед ним.

В просторный холл набилось около пятидесяти человек, включая учителей, совсем еще юных учеников и, собственно, самих работников. И все они заискивающе улыбались, готовые пасть на колени и молить о милости и благосклонности, на которые, впрочем, могли рассчитывать только поистине достойные и послушные.

Вперед выступил помощник бывшего управляющего и, не преставая кланяться, предложил Сасаки осмотреть свои «владения» и познакомиться со своими «поданными».

Мужчина без интереса окинул взглядом толпу улыбающихся неумех и недовольно поджал губы. За фальшивыми масками радости и приветливости он видел затаенное опасение, которое проступало в глазах всех присутствующих.

Ну еще бы! Что взять с этих никчемных шлюх, распустившихся под началом Абэ-сана, который по натуре был паяцем и лизоблюдом? Мрази, недостойные даже дышать с ним одним воздухом! Грязь под его ногами! Всего лишь жалкая горстка пыли.

Сасаки Такуми был богат, молод, красив и, что самое главное, амбициозен. Он мог дать этим червям все, что им нужно, а они готовы были за это лизать его ботинки. Что ж, пусть лижут. Ему не привыкать. Ему не впервой опекаться подобной швалью.

Всю свою жизнь Такуми прожил в Кобе, где местный оябун принял его в семью и всячески поощрял его деловую хватку и манеру ведения дел. А теперь вот нашел ему достойную работу, назначив на должность управляющего в одном из престижнейших борделей Токио. Лучшего места для темной, алчущей жестокости души Такуми трудно было найти. Но досталась ему эта должность отнюдь не просто, а благодаря счастливому стечению обстоятельств.

Абэ-сана, который славился своим отменным здоровьем, внезапно разбил инфаркт. Игараси Кано в это время находился в Штатах, и связаться с ним не удалось, вот оябун и решил самолично назначить в его бордель надежного человека. Выбор пал на Такуми, как на самого ответственного и образованного в банде. Перед отъездом Такаяма-сама предупредил нового управляющего, что Игараси Кано любит порядок и дисциплину даже больше, чем деньги и власть. Что характер у него сложный, и поладить с ним достаточно нелегко, и что у Такуми есть эти несколько недель до его возвращения для того, чтобы как следует зарекомендовать себя.

Запомнив все наставления, молодой мужчина прилетел в Токио и, наконец, вступил в свои, пусть пока временные, но все же владения. Он собирался доказать Игараси-сама, что достоин этой должности и что лучше него он никого не найдет.

Поэтому Такуми буквально с порога потребовал, чтобы его ввели в курс дел и показали все, что тут есть. Работники и ученики тут же разбежались кто куда, чтобы мужчина смог увидеть их в деле. И Такуми отправился на «экскурсию».

Несмотря на репутацию подхалима, у Абэ-сана все же был относительный порядок, как в документах, так и в дисциплине.

Совсем юные обитатели борделя жили в обособленной части особняка, куда не было доступа клиентам, и постигали только общеобразовательные науки под надзором квалифицированных учителей. Юноши постарше, те, что уже могли работать, учились ресторанному делу и искусству соблазнения, но допускали их только в зал небольшого ресторана, где они исполняли роли официантов. Парни же, достигшие совершеннолетия или возраста согласия уже обитали в той части особняка, куда клиенты приходили в поисках телесных услад.

Такуми особенно придирчиво осматривал именно этих работников, которые приносили заведению самый большой доход. В документации они числились как хосты, в обязанности которых входило развлекать клиентов беседой и невинным флиртом, а на деле спектр услуг, предоставляемый юношами, выходил далеко за рамки закона. Но, познакомившись с этими мальчишками поближе, мужчина остался ими крайне недоволен, и отдал несколько распоряжений насчет того, чем им стоит заняться в следующие две недели, оставшиеся до приезда Игараси-сами.

И, в довершении всего, Такуми отвели в подвал, где Абэ-сан, втайне от владельца борделя, открыл порностудию. Мужчина был удивлен изобретательностью своего предшественника и приказал помощнику оставить все как есть, чтобы тоже поиметь с этой отрасли секс-услуг неплохие деньги.

В целом, все в борделе Такуми устраивало, но для острастки он гонял подчиненных и учеников до самой ночи, раздавая распоряжения и критикуя все, что попадалось ему на глаза.

Следующие два дня он разбирался с документацией, знакомился с клиентами и всячески выслуживался перед ними, чтобы у Игараси-сама сложилось о нем самое приятное впечатление. А на третий день узнал, что в стенах борделя, оказывается, обитает еще один житель, перед которым почему-то все ходят на цыпочках, боясь даже громко вздохнуть под дверью его комнаты.

Такуми очень удивился, узнав, что все считают этого мальчика сыном Игараси-сама, и решил лично взглянуть на него.

Мальчик жил на третьем этаже в западном крыле особняка, в личной комнате своего отца. На этом же этаже были комнаты для тех беспризорных детей и подростков, которых подбирали на улице и привозили в бордель, чтобы предложить им выбор между приютом и работой в элитном заведении, которая в будущем могла обеспечить им безбедную жизнь. Некоторые мальчики выбирали приют, но многие все же соглашались остаться. Кто-то из этих детей в будущем мог стать элитным хостом, при условии подходящей внешности; кого-то оставляли работать прислугой; а самых смекалистых и способных забирали в группировку, где для них открывались действительно прибыльные перспективы.

Приблизившись к личной комнате Игараси-сама, Такуми приказал открыть дверь и вошел в просторное, светлое помещение, чтобы тут же застыть пораженно, когда из ванной комнаты к нему вышел юноша невероятной красоты, со светлой бархатистой кожей и длинными до лопаток черными волосами. Парень был одет в юкату, которая скрывала под собой тонкое стройное тело. А его немного испуганные, немного сердитые глаза могли пленить сердце любого своей выразительностью и глубиной.

Поверить в то, что этот мальчишка был сыном Игараси-сама, теперь стало довольно затруднительно. Во-первых, парень был европейцем. А во вторых именно его внешность заставила Такуми заподозрить какой-то подвох. Быть может Игараси-сама и убеждал всех вокруг, что мальчишка его сын, но управляющий прекрасно понимал, что это ложь.

Игараси-сама наверняка растил этот цветочек для себя, и, чтобы никто не посмел заглядываться на него, назвался его родственником.

Однако стоило мальчишке открыть рот и вызывающе спросить у Такуми, кто он такой и почему вламывается в чужую комнату без спроса, как все его очарование развеялось искристой дымкой.

- Ты как со мной разговариваешь, мальчишка?! - не менее вызывающе отозвался Такуми. - Где твое уважение? Или это Игараси-сама учит тебя открывать свой поганый рот в присутствии старших?

Вот уже несколько дней Видегрель не находил себе места от беспокойства. Мало того, что управляющий за все это время так и не появился у него, так еще и учитель куда-то запропастился. Даже еду ему теперь приносили лишь раз в день, и то, если не забывали.

Видегрель совершенно не понимал, что происходит. Миура-сан, который обычно следил за тем, чтобы у Видегреля было все необходимое, вел себя странно и как-то нервно. Он не отвечал на вопросы парня, почти не задерживался в его комнате и, кажется, был не на шутку испуган. И из-за этого волнение в душе Видегреля медленно переросло в не проходящую тревогу, которая вгрызалась в сердце парня, заполняя разум порой уж совершенно нелепыми и до озноба жуткими предположениями о том, что могло стать причиной подобной ситуации.

Забытые страхи вновь давали о себе знать и, не зная, как успокоить взвинченные нервы, Видегрель метался по комнате словно загнанный в клетку зверь. Он пытался отвлечься, читал книги, учил уроки, без конца повторял сам себе, что с Игараси-саном все хорошо и он в безопасности, но образы разрушенных городов и изувеченных тел неизменно всплывали в его сознании, заставляя сердце болезненно сжиматься от нехорошего предчувствия, сулящего ему лишь беды и лишения.

Из-за напряжения и постоянного страха, Видегрель почти перестал спать. Стоило ему закрыть глаза, как жуткие картины вставали перед его мысленным взором, тревожа сердце и прогоняя сон. А когда ему все же удавалось задремать, кошмары атаковали разум, заставляя парня вскидываться на кровати и дрожать от прошибающего все его тело озноба.

Видегрелю казалось, что он заболевает. Согреться теперь становилось все сложнее, и он кутался в несколько одеял, прячась за ними от возможной беды. А когда и одеяла не помогали, парень шел в душ и чуть ли не часами стоял под потоком горячей воды, умоляя провидение сжалиться над ним и не испытывать его разум и душу очередной трагедией.

Но у любого беспокойства есть свой предел. И спустя несколько дней сил бояться и беспокоиться у парня просто не осталось. Он был твердо намерен выведать у Миура-сана, что, черт возьми, происходит, и отсиживаться в комнате больше не собирался. Но, прежде чем выйти и отправиться к мужчине, Видегрель решил привести себя в порядок. Однако оказалось, что идти никуда и не надо. К нему пришли сами. И человек, которого Видегрель увидел в своей комнате, очень ему не понравился.

- То, как я разговариваю, никоим образом вас не касается, - огрызнулся Видегрель, вскидывая подбородок.

Тон мужчины и весь его внешний вид были парню крайне неприятны, и он ощетинился, не собираясь терпеть к себе подобного отношения.

- Вы кто такой и что делаете в моей комнате? Кто вообще позволил вам войти?!

- Я новый управляющий этого заведения, Сасаки Такуми, - представился мужчина. - Для тебя Сасаки-сан. И мне не требуется разрешение, чтобы входить в комнату к шлюхе, пусть даже и элитной. Так что закрой свой рот и опусти взгляд. Веди себя как подобает.

Видегрель изумленно округлил глаза.

Шлюха?! Он назвал его шлюхой?!

Возмущение от услышанного было куда сильнее обиды, которая острым лезвием взрезала душу, и Видегрель даже не нашелся сразу, что ответить. Впрочем, его замешательство было недолгим, и он даже не подумал подчиниться.

- Вы что себе позволяете? - в голосе парня зазвучали стальные нотки.

Так обычно разговаривал отец со своими подчиненными, и Видегрель последовал его примеру.

- Где Абэ-сан? Где мой учитель? И что с моим отцом?!

- Абэ-сан в больнице, - сказал Такуми, не на шутку раздражаясь от того, каким тоном обращается к нему мальчишка. - Это он так тебя воспитал? Неудивительно, ведь он даже дышать боялся в присутствии шлюх.

Мужчина жестко улыбнулся и сделал к парню несколько шагов, а тот, явно растерявшись, быстро отошел назад, чтобы не дать управляющему приблизиться.

- Что с моим отцом? - снова спросил Видегрель, меняясь в лице.

- А кто твой отец? - поинтересовался Такуми, вглядываясь в мальчишку. - Какой-нибудь вшивый заемщик, который не смог вернуть долг и расплатился тобой? Или пьяница, от которого ты сбежал, чтобы он не избивал тебя?

- Моего отца зовут Игараси Кано! - ответил мальчишка, нервно сминая пальцами ткань юкаты. - Где он?

Такуми сделал глубокий вдох и тихо рассмеялся, не представляя даже, что в мире еще существуют такие наивные детишки. После чего спросил:

- Если Игараси-сама твой отец, тогда почему ты живешь в борделе, а не в его квартире?

- Что? - опешил Видегрель. - Какой еще бордель? Вы что, пьяны? Это приют для потерявшихся детей! И я живу здесь пока отец в поездке.

Такуми закатил глаза и покачал головой, понимая, что с этим маленьким засранцем слишком долго сюсюкались.

Он уже почти расцвел, но совершенно не знал, как вести себя с теми, кто выше его по возрасту и по положению. Окажись он в постели Игараси-сама с таким норовистым характером, и мужчина выгонит его взашей, а потом еще и им устроит разнос за то, что не обучили его шлюху хорошим манерам.

- Иди сюда, негодник!

Такуми стремительно подошел к мальчишке, не давая ему возможности сбежать, и схватил за волосы, наматывая их на кулак и с силой сжимая.

- Слушай меня внимательно, шлюха, - мужчина склонился к лицу Видегреля, заглядывая в его округлившиеся глаза. - Это никакой не приют. Это - публичный дом, где состоятельные господа удовлетворяют свои прихоти и потребности. А ты никакой не сын Игараси-сама. Ты - товар, без сомнения прекрасный и дорогой, но пока еще некачественный. И моя задача сделать из тебя пригодную для развлечения игрушку. Чем я и собираюсь заняться незамедлительно.

Короткий, но громкий вскрик сорвался с губ Видегреля, когда мужчина схватил его за волосы и больно сжал их в своем кулаке. Все тело прошибла мелкая дрожь, а к горлу подступил колючий комок обиды и отвращения. Ему было страшно и противно от того, что этот человек прикасается к нему. Но больше всего Видегрелю была омерзительна сама мысль о том, что все сказанное этим человеком правда.

- Я не товар! - справившись с первым шоком, возмутился Видегрель и с силой толкнул мужчину в грудь. - Я сын Игараси-сана! Не смей ко мне прикасаться!

- И что ты мне сделаешь, если я не послушаю тебя? - спросил Такуми, хватаясь свободной рукой за пояс юкаты и распуская его, чтобы посмотреть, в каком состоянии находится тело мальчишки.

И кода ткань распахнулась, обнажая еще совсем мальчишеский торс и тонкие стройные ноги, мужчина удовлетворенно кивнул.

- Ты хорош. Но тебя нужно научить манерам. Иначе мы все окажемся на улице. Вякнешь что-то дерзкое в постели, и Игараси-сама вышвырнет тебя на помойку. Разве твой драгоценный Абэ-сан не сказал тебе об этом?

Мужчина дернул мальчишку на себя, совершенно не обращая внимания на его попытки отбиться и, выпрямившись, потащил его за волосы на выход.

- Пойдем, просвещу тебя на предмет того, что это за место.

Он вывел подростка из комнаты и поволок мимо закрытых дверей, где сейчас пряталось около пяти сирот, ожидающих отъезда в приют. Сасаки уже распорядился, чтобы вызвали доверенного человека из социальной службы, а теперь он намеревался показать зазнавшемуся невежде, где его место.

Они вышли на лестничную площадку и прошли в восточное крыло особняка, где находились комнаты хостов. В одной из них сейчас проходил урок со связыванием, и Такуми решил, что мальчишке не помешает на это взглянуть.

Он подтащил упирающегося и возмущающегося пацана к нужной двери и распахнул ее, заставив мастера и его подопечного застыть с недоумением.

- Смотри! - Такуми оттянул голову Видегреля назад, чтобы он поднял взгляд и полюбовался подвешенным на веревки, юным, развратным телом, из задницы которого торчал резиновый фаллос. - Все еще считаешь это приютом? Скажи мне, мальчик, какой нормальный отец будет держать в таком месте своего сына?

От увиденного Видегрель опешил настолько, что не только ответить, он и пошевелиться не смог. Словно парализованный он пялился на скрученного веревками парня, который тихо скулил, извиваясь в своем плену, и на мужчину, который лишь на миг отвлекся от своего занятия, чтобы по мановению руки Сасаки-сана вновь вернуться к изощренной экзекуции, которой он подвергал несчастного юношу.

- Он... он... он не мог... - залопотал Видегрель еле слышно.

Язык не хотел слушаться, а разум не желал принимать все за истину.

- Он не поступил бы так со мной...

- Дитя, - протянул Такуми с насмешкой, - как мало ты еще знаешь о жизни. Посмотри на себя в зеркало. Ты лакомая конфетка для любого, кто взглянет на тебя. Игараси-сан просто не хотел тебя пугать раньше времени и доверил Абэ-сану твое обучение. Но Абэ-сан не справился, потому что ты так и не научился покорности. Предупреждаю, будешь дерзить Игараси-сама, и он вышвырнет тебя.

Видегрель ничего не ответил. Шок, поразивший его, затуманил разум и укутал серой пеленой все вокруг. Он не помнил, как вернулся в комнату. Не помнил, что говорил ему Сасаки-сан. Он не слышал ни слов, ни звуков, ни собственных мыслей. Мир в одночасье утонул в какой-то густой и вязкой субстанции, в которой Видегрель барахтался словно муха, застрявшая в сахарном сиропе. Он не знал теперь ни что ему делать, ни кого просить о помощи. Он вновь остался совершенно один и абсолютно не представлял, как теперь быть и какому богу молиться, чтобы все случившееся оказалось всего лишь дурным сном, навеянным усталостью и страхом.

***

Весь следующий день Видегрель пребывал в каком-то странном и совершенно непривычном для себя состоянии. Ему казалось, что он спит, и ему снится очень неприятный, очень длинный и невероятно паскудный сон. И сколько бы он ни старался проснуться, у него не получалось.

Ему снова никто не принес еду. И теперь ко всем прочим неприятным ощущениям примешивался еще и голод. Впрочем, эта досадная неприятность мучила его недолго. И уже к вечеру Видегрель напрочь забыл о том, что зверски хочет есть. А причиной тому стал Сасаки-сан, который вновь ворвался к нему в комнату, и на этот раз его сопровождал какой-то странный и внешне очень неприятный тип.

- Да оставьте вы меня в покое! - тихо простонал Видегрель, завидев на пороге непрошеных гостей. - Уходите!

- Встань и как следует поприветствуй своего учителя! - скомандовал Такуми, игнорируя слова мальчишки. - Это Окада-сан. С этого дня он будет заниматься с тобой и научит тебя всему, что ты должен уметь, прежде чем возлечь с Игараси-сама.

- Хватит пороть эту чушь! - закричал Видегрель и отчаянно замотал головой, не желая слушать бред, зародившийся в голове приставшего к нему мужчины. - У меня есть учитель! И мой отец... он... - договорить парню не удалось.

Сасаки-сан махнул рукой, давая своему подчиненному знак, и тот направился к Видегрелю.

Нехорошее предчувствие опалило грудь, и парень отступил на несколько шагов назад.

- Не приближайтесь ко мне! Не смейте подходить!

Такуми смотрел на мальчишку и недоумевал, как можно быть таким непроходимым идиотом. Упрямец упорствовал в своем желании оказаться на улице, чем подставлял не только себя, но и все руководство «Порочного кактуса».

- Не хочешь, значит, учиться? - спросил он.

И мальчишка отчаянно закивал, вжимаясь в стену.

- Ладно, - сказал управляющий. - Оставим все как есть. Но прежде я хочу показать тебе кое-кого. Этот парень оказался в очень затруднительном положении и обратился к Игараси-сама за помощью. Он согласился работать хостом и прилежно этому учился, а в свободное время подрабатывал официантом в нашем ресторане. У него было очень-очень хорошенькое лицо. Не такое, как у тебя, но все же довольно привлекательное. Многие клиенты заглядывались на него, предвкушая момент, когда смогут провести с ним ночь. Девственность этого парня стоила очень дорого. Он мог получить за нее огромную сумму денег и потом ни в чем не знать нужды. Но случилось несчастье. Пьяный клиент, недовольный обслуживанием, оставил на его лице глубокий порез. И ценность его девственности сразу же упала. Обезображенный шрамом, теперь он может надеяться только на благосклонность какого-нибудь извращенца, который, впрочем, может войти во вкус и покалечить его еще сильнее. Конечно же, Абэ-сан не стал отдавать этого парня извращенцу. Он нашел ему немного другое применение. Хочешь увидеть, чем занимается этот в прошлом подающий надежды мальчишка?

- Какая мне разница, чем он занимается?! - не успокаивался Видегрель.

Он не понимал, зачем ему все это рассказывают. Не понимал и не хотел понимать.

- Я хочу, чтобы вы ушли и оставили меня в покое!

Такуми вздохнул и подошел к мальчишке, отстраняя от него Окаду, который нависал над своим будущим подопечным как скала.

- Мальчик, если разочаруешь Игараси-сама, и ты, и я вместе с тобой, окажемся на улице. Или, того хуже, тебя отправят заниматься тем, что тебе совершенно точно не понравится, а мне снесут голову за то, что я плохо выполнял свою работу.

- Замолчите! Замолчите! Замолчите!

У Видегреля начиналась истерика. Медленно, но неотвратимо она подступала к сознанию, искажая реальность и превращая ее в карикатуру на привычный ему мир.

- Я не хочу вас слушать. Вы врете. Не знаю зачем, но вы точно мне врете. Убирайтесь! Убирайтесь из моей комнаты! - он сделал резкий шаг вперед и с силой толкнул мужчину.

Но когда тот даже не шелохнулся под его натиском, схватил с прикроватной тумбочки небольшую вазу с уже подвявшими цветами и зашвырнул ее в непрошеных гостей.

- Убирайтесь!

Такуми, увернувшись от летящего в него предмета, сделал порывистый шаг вперед и схватил мальчишку за руку, применяя болевой прием, заставивший парня пронзительно закричать.

- Ты пойдешь и посмотришь! - сказал управляющий, склонившись к уху разревевшегося подростка. - А потом я дам тебе час на размышления, после чего умываю руки. Можешь поступать так, как тебе угодно.

С этими словами он снова выволок мальчишку из комнаты и повел в подвальные помещения, где Абэ-сан открыл маленькую порностудию. Сейчас там как раз проходила съемка фильма, по сюжету которого несколько толстяков развлекались с обезображенными мальчишками, принуждая их ко всяким извращениям.

Такуми притащил строптивца туда и втолкнул в специально оборудованное для съемок помещение. Оператор тут же выключил камеру, но возбужденным актерам было не так-то просто остановиться. Они еще некоторое время тыкали в распластанного на кровати мальчишку членами, после чего по указке Сасаки-сана отпустили свою жертву.

- Акено-кун, подойди! - позвал Такуми юношу, который устало приподнялся на локтях и смотрел на вошедших людей ничего не понимающим, затуманенным взглядом.

Его кожа была исполосована красными отметинами от плети, а налившийся кровью член блестел от искусственной смазки.

- Сасаки-сан, что случилось? - парень поднялся с кровати и, пошатываясь, подошел к мужчине, щурясь от бьющего в глаза света.

Но стоило ему выйти из-под ослепляющих лучей освещения, как он резко вздохнул и отступил назад, всматриваясь в перекошенное от ужаса лицо Видегреля.

- Сасаки-сан, что происходит? - спросил парень, прикрывая свое причинное место, чтобы спрятать его от взгляда мальчишки. - Зачем вы его сюда привели?

- Пусть полюбуется, что с ним будет, если он и дальше продолжит строить из себя недотрогу, - ответил Такуми и встряхнул Видегреля.

- Ну же, мальчик, смотри! - сказал он. - Смотри на Акено-куна. Смотри на его лицо. Он теперь никому не нужен, только извращенцам. Ну что, хочешь на его место?! Отвечай!

От пронзившей руку и плечо боли Видегрель едва ли соображал, куда его тащит Сасаки-сан. Он толкал парня вперед, без конца приговаривая, что непослушным шлюхам в этом месте уготованы серьезные наказания, и что если он не одумается, то все закончится очень и очень плачевно. Видегрель почти не слушал его. В голове стоял какой-то странный туман, а в ушах звенело от боли и страха.

Спускаясь по лестнице, Видегрель чуть не упал, за что и получил ощутимый тычок под ребра. А потом его подвели к массивной железной двери, преградившей им дальнейший путь. Лязгнул замок, и его толкнули в полутемное душное помещение, наполненное сигаретным дымом и мерзкими запахами алкоголя и пота.

Играла музыка. Неприятная, режущая слух. Новый управляющий подтолкнул застывшего на пороге Видегреля вперед, и быстрым шагом направился вглубь помещения. Они прошли еще один небольшой коридор и оказались в просторном ярко освещенном зале, где глазам мальчика предстала ужасающая картина.

Видегрель знал, что такое секс. И сразу понял, чем занимаются люди, находящиеся в помещении. Но в шок его повергло то, КАК они это делали. Три огромных, совершенно пьяных мужика, с дряблой обвисшей кожей, блестящей от пота, чуть ли не разрывали скулящего под ними молодого парня. А вокруг стояли какие-то люди. Кто-то держал камеру в руках, кто-то направлял на широкую кровать прожекторы, а один мужчина суровым тоном приказывал распластанному на заляпанном жирными пятнами матрасе парню усерднее работать задницей и ртом, если он не хочет, чтобы на следующих съемках его дырку разорвали бейсбольной битой.

От представшей картины Видегреля затошнило. Мелкая дрожь пробежала по телу, а когда Сасаки-сан приказал остановить съемку и подозвал к себе парня, у Видегреля потемнело в глазах. Он знал этого юношу. Знал. Узнал, несмотря на то, что теперь его лицо было обезображено жутким рваным шрамом, проходящим через левую щеку и нижнюю губу. Это был Акено. Тот самый Акено, с которым они провели почти два месяца вместе, и который потом бесследно исчез. Видегрель думал, что ему нашли хорошую семью, и теперь Акено живет с новыми родителями, а оказалось...

Приют? Приют?! Все это было ложью. Столько лет... Игараси-сан обманывал его столько лет!

Разочарование и ужас от увиденного вылились слезами. Видегреля колотило так, словно он стоял голышом на морозе. Слезы катились по щекам, а под носом и на верхней губе вдруг почувствовалась горячая влага.

- Акено... - прохрипел Видегрель и рванул свою руку из цепкой хватки Сасаки-сана. - Акено!

Он хотел броситься к другу, схватить его за руку и бежать, бежать как можно дальше из этого адского места, но что он мог противопоставить взрослому человеку, который был в разы сильнее его.

- Стоять! - рявкнул Такуми, вновь хватая мальчишку за волосы и резко притягивая к себе. - Или тебе не терпится приступить к съемкам незамедлительно? - с насмешкой спросил он, и те, кто до этого издевались над Акено, громко засмеялись.

- Мы не против, босс, - хмыкнул один, самый обрюзгший и уже начавший лысеть толстяк. - Я с радостью поверчу его на своем члене.

Он обхватил свой ствол ладонью и, надрачивая его, сделал к Видегрелю несколько шагов.

- Ну что, красавчик, иди к дяденьке, повеселимся.

Помещение взорвалось диким хохотом, который оглушил Видегреля. И среди этого смеха он услышал резкий окрик Акено.

- Нет! Не трогайте его! - сбиваясь на каждом слове, парень попытался оттолкнуть мужчину, чтобы тот не приближался к Видегрелю, но его тут же сбили с ног сильным ударом в живот.

Парень вскрикнул и согнулся, а потный боров, не упустив момента, тут же схватил его за волосы и, втолкнув свой член в его рот, принялся вколачиваться в него с невероятной яростью.

От такого поворота режиссер пришел в неописуемый восторг и быстро заголосил:

- Снимайте! Снимайте! Какие кадры! Свет! Маэда, быстро пристраивайся сзади! А ты, бездельник, стони громче! Мне нужна страсть!

- Нет! Нет! Нет! - закричал Видегрель, глядя, как старые извращенцы продолжили издеваться над Акено, который не мог вырваться из сильных волосатых рук, и теперь рыдал, захлебываясь слезами и давясь чужим членом.

- А ну заткнись! - зажимая ладонью рот парня, приказал Такуми. - Или хочешь на его место?

Видегрель отчаянно замотал головой и промычал что-то очень похожее на «не хочу».

- А раз не хочешь, тогда будешь слушать то, что я тебе говорю, - сказал Такуми сипло.

И, больше не глядя на происходящее в комнате, выволок мальчишку за дверь.

Лязг металлической двери ударил по нервам Видегреля, и парень разревелся, давясь подкатившим к горлу комком.

Такуми разжал руки и, схватив мальчишку за локоть, потащил наверх.

- У тебя есть час, чтобы подумать над своим поведением, - сказал управляющий парню. - После, если продолжишь упрямиться, я складываю с себя ответственность за твое дальнейшее будущее.

Сказав это, Сасаки-сан отволок Видегреля обратно к комнате и, втолкнув в помещение, захлопнул за ним дверь.

Все еще сотрясаясь от колотившей его дрожи, Видегрель подошел к кровати, и лег на нее, укутываясь в одеяло и сворачиваясь клубочком.

Образ Акено все еще стоял перед его мысленным взором, а отчаяние разгоралось в груди все сильнее, повергая парня в пучину беспробудного ужаса. Мысли одна страшнее другой атаковали его разум, и Видегрель не переставал думать о том, что лучше бы он умер тогда в Кобе. Лучше бы умер и никогда не встречал Игараси-сана.

При воспоминании о мужчине сердце болезненно сжалось, и Видегрель обреченно разрыдался, утыкаясь лицом в подушку.

***

Уезжая в Штаты, Кано планировал пробыть там три недели, но как только до него дошли новости о том, что его публичным домом теперь заведует Такуми Сасаки, мужчина поспешил вернуться в Токио.

Он был наслышан об этом человеке, и сам бы ни за что не одобрил бы его на должность управляющего. Но оспаривать приказ брата мужчина не осмелился, и решил сначала посмотреть, как Сасаки справляется со своими обязанностями, прежде чем отправлять его обратно в Кобе.

Однако, переступив порог «Порочного Кактуса», мужчина сразу же заметил разительные перемены, произошедшие с персоналом.

В огромном особняке стояла звенящая тишина, неприсущая этому месту. А выглянувший на щелчок замка Сино, который работал одновременно и бухгалтером, и помощником управляющего, казался ужасно бледным и каким-то изможденным.

- Игараси-сама, мы не ждали вас так рано, - сказал Сино, кланяясь мужчине, пока мальчик из обслуги забирал у него пальто.

- Видегрель у себя? - спросил Кано, направляясь к лестнице. - Хочу поздороваться, прежде чем встретиться с Сасаки-саном.

- Должен быть у себя, - сказал помощник управляющего. - Сасаки-сан запретил мальчикам покидать комнаты, пока он не разберется с расписанием уроков.

Кано, который уже поднялся на несколько ступеней вверх, внезапно остановился и развернулся, окидывая Сино тяжелым взглядом.

- Видегрель, по-твоему, какой-то там мальчик, которым может помыкать каждая шваль? - спросил он с угрозой.

- Игараси-сама, это просто мера предосторожности, - Сино низко поклонился в знак покаяния. - Сасаки-сан не хотел его оскорбить.

- Очень на это надеюсь, - сказал Кано и поспешил в комнату Видегреля.

Но, дернув дверь за ручку, с раздражением понял, что она заперта.

- Сино!!! - рявкнул мужчина. - Открой эту чертову дверь, иначе ты труп!

- Что? Дверь? Игараси-сама, о чем вы? - помощник управляющего стушевался под разгневанным взглядом босса, и, казалось, побледнел еще сильнее.

- О ключах, идиот! Тащи сюда проклятые ключи, пока я тебя не убил! Даю три секунды!

- Вот они... - Сино достал из кармана связку ключей и бросился к замку.

Дрожащими руками он кое-как открыл дверь и распахнул ее перед боссом.

Кано болезненно толкнул мужчину в плечо и вошел в помещение, в котором царил полумрак. Но, несмотря на это, он все же разглядел лежащего под одеялом парня, который отвернулся к стене и, казалось, дремал.

И все же Кано тут же окликнул его, чтобы убедиться, что с мальчишкой все в порядке:

- Видегрель, ты спишь?

Видегрель услышал голос Игараси-сана еще в коридоре. А потом кто-то с силой и очень громко ударил по двери, от чего парень вздрогнул и укутался в одеяло сильнее, словно оно могло его защитить. Щелкнул замок, и в комнату зашел тот, кого он так сильно ждал все эти дни. И кого теперь боялся больше всего на свете.

Видегрель был в растерянности. Он не знал, чего ему ожидать. Не знал, как себя вести. Ему казалось, что его просто разыгрывают, или что это всего лишь сон. Однако чужое присутствие в комнате ощущалось отчетливо и ясно, а в спертом воздухе давно не проветриваемой комнаты появились терпкие нотки туалетной воды Игараси-сана. И все же Видегрель не отвечал. Он даже дышать боялся, и лишь дрожащие пальцы, сжимающие край одеяла, выдавали его притворство.

- Наверное, сморило из-за дождя, - залебезил Сино, кланяясь боссу и пытаясь выпроводить его из комнаты. - Пусть отдыхает. Поговорите с ним после встречи...

- Выйди! - потребовал Кано, чувствуя в голосе подчиненного неприкрытый страх, и вытолкнул мужчину в коридор.

После чего захлопнул дверь и подошел к кровати, на которой лежал скрученный калачиком подросток.

- Видегрель, - снова позвал мужчина и сжал плечо парня, чтобы разбудить его, но тут же отдернул руку, потому что Видегрель, почувствовав его прикосновение, выскочил из кровати как ошпаренный.

Отшатнувшись от Кано, он забился в угол и выставил перед собой подушку, словно она могла послужить ему щитом.

Это было смешно, но мужчине совершенно не хотелось смеяться. Даже сквозь вечерний полумрак он видел, как сильно округлились глаза подростка от страха и как побелели его пальцы, в которых он держал совершенно бесполезное средство защиты.

- Да что происходит? - разозлился Кано и, вернувшись к двери, щелкнул выключателем, чтобы зажечь свет.

После чего всмотрелся в перекошенное от обиды, заплаканное лицо мальчишки, под носом которого запеклась кровь. И с трудом подавил в себе волну удушающего гнева, которая стремительно поднялась в его душе, грозя затопить сознание.

- Что с тобой случилось? - спросил Кано. - Кто тебя обидел? Скажи мне, и я придушу его собственными руками.

- Самоудушение?

Брови Видегреля сошлись на переносице, но голос его так дрожал, что мужчина вряд ли понял, что он сказал. Наверное, именно это и подтолкнуло Игараси-сана сделать шаг по направлению к парню, но Видегрель тут же закричал, срывая и так надломленный рыданиями голос:

- Не подходите! Не приближайтесь ко мне! Я вам не игрушка! Я не буду делать то, для чего вы меня оставили. Никогда не буду!

Кано от подобного заявления пришел в замешательство и замер, наверное, впервые в жизни чувствуя растерянность и не зная даже, что сказать.

- Для чего я тебя оставил? - все же спросил он, пытаясь успокоить парня, губы которого дрожали, а глаза снова наполнились слезами. - Я не понимаю, о чем ты говоришь. Объясни мне.

- Не понимаете? Не понимаете?! - с возмущением завопил парень. - Мне все рассказали! Мне все показали. Это никакой не приют. Это место... я не шлюха! Я не буду вас ублажать! Я... я... лучше бы я умер тогда в Кобе! Лучше бы умер!

- Показали? Тебе? - Кано даже дыхание затаил, призывая себя к спокойствию.

И кто же это такой дерзкий, что осмелился сунуться к Видегрелю и провести ему «экскурсию»?

- Кто показал? Сасаки?

- Да какая разница кто?! - не унимался Видегрель, а когда мужчина сделал к нему еще один шаг, зашвырнул в него подушкой. - Не подходите! Не смейте меня трогать! Я не буду!.. Я не хочу! Не хочу! - истерика подкралась незаметно, и Видегрель разревелся, на подкосившихся ногах оседая на пол. - Я не хочу...

- Я не собирался делать с тобой ничего подобного, - сказал Кано растерянно, не зная как теперь подступиться к мальчишке, который, похоже, искренне поверил словам какого-то ублюдка. - За кого ты вообще меня принимаешь? Думаешь, я называл бы тебя своим сыном, если бы хотел в будущем сделать своим любовником?

- Тогда почему я здесь? - Видегрель вскинул на мужчину затравленный взгляд. - Почему я в борделе? Почему все, кто здесь находятся, вынуждены заниматься всеми этими гадкими вещами? Акено... его заставляют делать ужасные вещи. Его бьют, ему делают больно... за что? Что он такого сделал? А остальные? Те, кто исчез, так же как Акено... что с ними? Их убили, да? Замучили? Куда они делись? Все те дети, что были здесь раньше, и которые исчезли? Меня тоже убьют? Или отдадут в подвал к тем старикам?

- Нет.

Кано покачал головой и на мгновение прижал руку к лицу, чтобы не видеть укора и страха в глазах мальчика, которого он действительно считал своим сыном. Но, собравшись с мыслями, мужчина все же снова посмотрел на парня, которого следовало немедленно успокоить.

- Никому я тебя не отдам, и никто тебя не убьет. Здесь вообще никого не убивают. Это, как ты уже знаешь, бордель, а не живодерня. А живешь ты здесь, потому что это самое безопасное место в Токио. Его хорошо охраняют, даже лучше, чем наш дом. Так что успокойся. Давай поговорим без истерик.

- Я тебе не верю. - Замотал головой Видегрель, но рыдать перестал.

Он был напуган и зол, но почему-то рядом с мужчиной чувствовал себя чуть более уверенным, хоть и не знал, чего теперь ожидать от Игараси-сана.

- Ни одному твоему слову не верю.

- Ну естественно, разве я заслужил твоего доверия? - с издевкой сказал Кано, пытаясь таким образом достучаться до мальчишки, который теперь смотрел на него чуть ли не с ненавистью и презрением. - Наверное, это не я, а Сасаки заботился о тебе все эти четыре года, раз ты так легко принял его слова за чистую правду. Скажи, что еще я, по его словам, собираюсь с тобой сделать?

- Не заговаривай мне зубы! - возмутился Видегрель и оскалился, словно дикий звереныш. - Мне ясно дали понять, какие у тебя на меня планы. Ты хочешь... хочешь... чтобы меня, так же как и Акено...

От воспоминаний к горлу подкатила тошнота, и Видегрель зажал рот ладонью, пытаясь сдержать рвотный позыв. Глаза его вновь заблестели, а в груди перестало хватать воздуха.

- Не знаю, кто такой Акено, но если он обслуживает клиентов, значит, он сам так захотел, - сказал Кано с раздражением. - Никто и ни к чему его насильно не принуждал.

- Не принуждал?! - парень утер рот рукавом и с ненавистью посмотрел на человека, которому безоговорочно верил все это время. - Снова вранье. Когда не принуждают, не бьют, не обзывают и не издеваются. Хотя... как мне ясно дали понять, у шлюх согласия вообще не спрашивают.

Кано нахмурился. В его заведении запрещалось поднимать руку на работников. Если подобный инцидент все же происходил, то клиенту, позволившему себе вольность, вход в бордель был заказан.

Но Видегрель, похоже, стал свидетелем чего-то действительно мерзкого, раз никак не хотел внять голосу разума и прислушаться к тому, что мужчина ему говорил.

- Подожди, - сказал Кано, призывая мальчишку к молчанию, - сейчас я выясню, что здесь происходит. Потому что, честно говоря, я ни черта не понимаю.

Он подошел к двери и, распахнув ее, схватил дежурившего в коридоре Сино за грудки.

- Кто такой Акено? - спросил он, встряхивая своего подчиненного с такой силой, что у того дернулась голова.

- Мальчик из обслуги, - тут же ответил помощник управляющего и привстал на цыпочки, так как Кано держал его почти на весу. - Он хотел быть хостом, но после драки в ресторане у него остался шрам на лице, и его ценность снизилась. Он остался работать официантом, но ему нужны были деньги, и Абэ-сан предложил ему подработать актером.

- Кем? - опешил Кано. - Каким еще, к черту, актером?

- Абэ-сан открыл порностудию в подвальных помещения, он...

- Ах ты ублюдок! - мужчина вскинул свободную руку и залепил Сино такую пощечину, что тот упал на пол и заскулил как побитый пес.

- Где этот Акено сейчас? - спросил Кано.

- Съемка все еще идет. Из-за того, что Сасаки-сан водил туда Видегреля, им пришлось переснять несколько дублей.

- Немедленно приведи сюда этого Акено! - взорвался Кано. - И прикажи охране перекрыть все выходы. Сасаки ответит за то, что сделал. И Абэ... лучше ему сдохнуть от инфаркта.

Сино вскочил на ноги и унесся прочь, а Кано вернулся в комнату и сел на кровать Видегреля, тяжелым взглядом разглядывая мальчишку.

- Почему у тебя кровь? - спросил он спокойно. - Сасаки тебя бил?

Видегрель покачал головой.

- Нет, - тихо ответил он. - Кровь сама пошла. Я испугался... я так испугался, когда Акено... когда те люди набросились на него... ему было так больно и... а он еще защищал меня... - слезы вновь покатились по щекам, и Видегрель тихо заплакал. - Кому мне теперь верить? Я думал, что мы действительно семья... я думал, что ты, правда, хочешь быть для меня отцом...

- Я, правда, этого хочу, - сказал Кано, страстно желая успокоить Видегреля, которого зачем-то запугали и ввели в заблуждение.

Но пока он не мог этого сделать. Не мог даже приблизиться и обнять его как делал это раньше, ведь у мальчишки тогда снова могут вспыхнуть подозрения на его счет. А мужчине этого очень не хотелось.

Видегрель снова всхлипнул.

- Я хочу в это верить, но все, что ты говорил мне раньше о приюте... все это оказалось ложью. - Его губы задрожали, и он закрыл лицо ладонями. - Я хочу тебе верить, но боюсь. Я так сильно боюсь...

- И что же было ложью? Дети, которые хотят уйти, уходят. А те, что остаются, не знают ни в чем нужды. По крайней мере, я так считал.

Кано устало вздохнул, не зная, что еще сказать. Но тут же повернул голову на стук в дверь.

- Войдите! - разрешил он.

Дверь распахнулась, и Сино завел в спальню Видегреля мальчишку, которому с виду было лет восемнадцать. Парень с трудом стоял на ногах, и его взгляд был затуманен, как будто он хотел спать или же принял дозу возбудителя. Сейчас он явно не понимал, куда и зачем его привели, и только смотрел прямо перед собой ничего не видящим взглядом.

- Акено! - истошный крик Видегреля взорвал повисшую в комнате тишину.

Мальчишка выскочил из своего угла и крепко обнял парня, начиная захлебываться в рыданиях и просить у него прощения.

Кано же все это время наблюдал за подростками, пытаясь из сбивчивых слов Видегреля сложить более или менее ясную картину, чтобы понять, какие отношения связывают этих двоих.

- Видегрель, снова ты? - сильно коверкая имя мальчишки, спросил Акено, обнимая его в ответ. - Почему ты плачешь? С тобой сделали что-то плохое?

Видегрель уже хотел было ответить, но Кано его перебил:

- С ним все в порядке. Меня интересует другой вопрос: что случилось с тобой? Как ты оказался в подпольной порностудии и почему не пожаловался мне на то, что тебя избивают и принуждают делать то, чего ты не хочешь?

Акено медленно повернул голову, демонстрируя мужчине свое некогда привлекательное лицо, которое сейчас было обезображено ужасным шрамом, и расширил от удивления глаза.

- Игараси-сама, - выдохнул он и, попытался было опуститься перед мужчиной на колени, но ему помешал Видегрель, который прилип к нему как пиявка. - Игараси-сама, простите за все это. Никто меня не принуждал. Я попросил денег, и мне предложили съемки в кино. Я думал, вы знаете об этом.

- Сегодня все строят слишком много догадок на мой счет, - сказал мужчина раздраженно. - Но ты и, правда, мог не знать, что я не разрешал проводить съемки в моем заведении. Кто тебя бил?

- До этого дня никто. Меня ударили, чтобы преподать урок Видегрелю. Тот человек, новый управляющий, говорил, что если Видегрель не будет его слушать, то займет мое место. Видимо, актеры решили, что нужно застращать его посильнее, и набросились на меня.

- Видегрель, - Кано строго посмотрел на мальчишку, - что Сасаки от тебя хотел? Почему он угрожал тебе съемками? Говори по существу. Я совсем уже запутался.

Видегрель так и не повернулся к мужчине. Он обнимал своего друга, не желая даже на миг отпускать его, и старался не замечать жуткого запаха пота и еще чего-то гадкого, который исходил от Акено.

- Он хотел, чтобы я слушался и учился у какого-то странного человека с веревками. Он говорил, что я должен стать послушной и исполнительной шлюхой, раз уж ты держишь меня для себя. А когда я сказал, что ничего не должен и отказался слушаться, меня отвели в подвал. И там я встретил Акено... - он вскинул голову и заглянул в глаза друга. - Почему ты не сказал мне, что все еще здесь? Почему? Я думал, что тебе нашли семью. Я думал, что теперь у тебя все хорошо. Почему, Акено?

- Видегрель, я уже взрослый, чтобы искать семью, - ответил парень и отвел взгляд, потому что ему было стыдно смотреть другу в глаза. - Чтобы жить, мне нужны деньги. И Абэ-сан предложил мне работу. Знаю, это грязно, но на этом можно хорошо заработать. Ты пока этого не понимаешь, но бывают в жизни обстоятельства, когда у человека нет иного выхода... к тому же, не так это и страшно, если не зацикливаться на происходящем.

- Они тебя запугали, да? - Видегрель поджал губы и резко повернулся к мужчине. - Что они с ним сделали? За что? - Он вновь посмотрел на Акено и покачал головой. - Семью найти никогда не поздно. Я буду твоей семьей. Я буду заботиться о тебе. И не позволю тебя обижать. Я смогу.

- Видегрель, не нужно давать ему ложную надежду, - сказал Кано поучительно. - Как ты сможешь защитить его, если отказываешь доверять мне? Или, думаешь, если уж я решил сделать из тебя шлюху, то буду и дальше потакать твоим желаниям и делать все, что ты захочешь?

Горло Видегреля сдавила невидимая ладонь обиды. Ее холодные пальцы скользили по шее, вызывая во всем теле сильную дрожь. Сердце, бившееся еще несколько мгновений назад, вдруг замерло, и Видегрель отчетливо услышал, как с тихим отчаянным звоном оно рассыпается на мелкие осколки разочарования.

- Так, значит, он не врал... - почти беззвучно проговорил Видегрель, продолжая всматриваться в темные затуманенные глаза Акено, но едва ли различал что-то перед собой. – Значит, все-таки говорил правду...

- Нет, - Кано покачал головой. - Он лгал. Но ты ведь все равно мне не веришь, и теперь до конца жизни будешь смотреть на меня с подозрением. И, чем старше ты будешь становиться, тем больше сплетен обо мне тебе будут рассказывать. Боюсь, у меня не хватит терпения каждый раз просить прощения за то, в чем я не виноват, и за то, чего я никогда не собирался делать.

- Я верил тебе, - Видегрель передернул плечами и повернулся к мужчине, закрывая Акено собой. - Я всегда тебе верил. До последнего не хотел слушать то, что мне про тебя говорил этот человек. А потом я увидел Акено. Увидел все, что с ним делают. И что я должен был думать? Что? Верить тебе, или своим глазам? Чему я должен был верить? Если бы ты сразу сказал мне, что это за место... если бы объяснил... я бы понял...

- Да неужели? - хмыкнул Кано. - И как ты представляешь себе этот разговор?

Он в упор посмотрел на мальчишку, и тот передернул плечами, упрямо глядя прямо перед собой.

Кано вздохнул и посмотрел на Акено, который с трудом держался на ногах и мог в любой момент упасть.

- Присядь, - сказал мужчина. - Сядьте оба.

Он отошел в сторону, чтобы мальчишки могли без опаски подойти к кровати. Видегрель решил было упорствовать, но Акено с признательностью принял предложение мужчины и сел, кутаясь в плед, который ему дали, и содрогаясь от мелкого озноба.

- Сколько ты хочешь денег, чтобы бросить занятие проституцией? - спросил мужчина, глядя на Акено.

- Игараси-сама, право, я... - залепетал парень, но Кано его перебил:

- Мой сын хочет тебе помочь, он хочет, чтобы ты жил нормальной жизнью и не подвергал себя опасности. Сколько денег тебе нужно?

- Деньги? - возмутился Видегрель и уставился на мужчину. - Серьезно, деньги? Ему любовь нужна, а не деньги. Поддержка. Опора. Ты не понимаешь... ты не знаешь, как это, когда у тебя больше никого не остается. Когда ты один, и когда тебе некому помочь. Тогда в Кобе мне не нужны были деньги. Понимаешь, не нужны. Все, чего я хотел, это чтобы у меня была семья. Чтобы они были живы. Почему же ты мне не предложил тогда денег? Почему ты не откупился от меня? Чем я лучше Акено? Тем, что у меня нет шрамов? Ну так это легко исправить.

Видегрель сам не понимал, что делает. Не понимал до конца, что говорит и кому. Он просто действовал. По наитию, которое от усталости, стресса и страха нашептывало ему безумные глупости.

Вскочив с края кровати, он ухватился за графин, который стоял на прикроватной тумбочке и, замахнувшись, разбил его о стену.

Тонко зазвенело стекло, и от этого звука внутренности парня сажались в комок. Он боялся боли, но лихорадочная решимость взяла над инстинктами верх. И, чтобы не передумать, Видегрель крепче сжал в руке осколок стекла, раня ладонь и пальцы, на которых тут же проступили алые капли крови.

- Видегрель! - Акено вскочил с кровати, чтобы остановить мальчишку.

Но Кано опередил его. Он в считанные секунды оказался рядом с Видегрелем и, схватив его за запястье, надавил на болевые точки, чтобы заставить выбросить осколок.

Мальчишка вскрикнул и, осознав, что так и не добился желаемого, разревелся в голос как маленький ребенок. И Кано, отбросив страхи и сомнения, крепко обнял его, успокаивающе поглаживая по волосам.

- Ну чего ты от меня хочешь, а? - спросил он растерянно, не позволяя мальчишке отстраниться. - Акено уже взрослый. Где я найду ему семью?

- У на-а-ас... - не прекращая реветь, протянул Видегрель, цепляясь за мужчину, как когда-то в далеком детстве. - Мы можем стать ему семьей. Если ты стал отцом для меня, то почему не можешь быть им и для Акено? Я не понимаю.

- Боги, Видегрель, я и с тобой одним справиться не могу. Куда мне еще один сын?

Кано посмотрел на зареванного мальчишку, и у того затряслись губы. Тонкие пальцы впились в спину мужчины, оцарапав рубашку короткими ногтями, и он сдался.

- Ладно, не реви, - сказал он с сомнением, - мы заберем Акено к себе, если ты этого хочешь. Будет тебе старшим братом. Ты доволен? Скажи, теперь не будешь плакать?

Кано обхватил ладонями припухшее лицо Видегреля и всмотрелся в его темные глаза, ожидая ответа.

Видегрель громко всхлипнул и кивнул.

- Не буду, - уверенно сказал он. - Если мы заберем Акено, я больше никогда не буду плакать. Обещаю.

- Вот и хорошо.

Кано грубовато вытер ладонями слезы со щек мальчишки и отстранил его от себя, после чего повернулся к Акено, который смотрел на него широко распахнутыми, изумленными глазами.

- Ты слышал Видегреля. Теперь ты член нашей семьи, и отказы не принимаются. Ложись в кровать и отдыхай. И ты тоже, Видегрель.

Кано погладил мальчишку по спутанным волосам и подтолкнул его к Акено.

- Ложитесь спать, сейчас же! Через пару часов я разбужу вас и отвезу домой. А сейчас у меня есть важный разговор к Сасаки-сану.

- Игараси-сама, вы...

Акено смотрел на мужчину, и глаза его заволокло слезами.

- Только не вздумай реветь, - предупредил Кано. - Веди себя достойно. Ничего плохого ведь не случилось. Или ты не хочешь жить с нами?

- Игараси-сама, я и мечтать не смел... но...

- Тогда зови меня отцом или Игараси-саном, оставь эти церемонии, - отмахнулся мужчина. - А теперь спать. Или оставлю вас тут еще на месяц.

- Не надо на месяц, отец, - промямлил Видегрель, которого трясло от нервного перенапряжения, и быстро забрался на кровать, хватая Акено за локоть, в попытке затащить его под одеяло.

Парень же несколько секунд сопротивлялся, глядя на мужчину сквозь пелену слез, а потом сдался и лег рядом с Видегрелем, тут же оказавшись в его крепких объятиях.

- Спасибо, - выдохнул Акено, когда Игараси-сан вышел из комнаты, и сглотнул тяжелый комок, пытаясь остановить слезы. - Видегрель, спасибо тебе и твоему отцу. Я никогда не забуду вашей доброты.

- Тебе не за что меня благодарить, - вжимаясь лбом в плечо юноши, сказал Видегрель. - Если бы не ты... я был бы очень одинок в этом месте. Но ты единственный, кто общался со мной. Единственный, кто стал моим другом. А теперь и братом. Я всегда буду защищать тебя. Всегда. Никогда этого не забывай. И я никогда не забуду.

Акено кивнул и крепко зажмурился. Его тело болело, а внутри все сжималось от неясного страха, который засел в сердце тупой иглой. Но длительные издевательства на съемочной площадке сделали свое дело, и парень скоро провалился в сон, доверившись мальчишке, милосердие которого возможно спасло его от незавидной участи.

***

Оставив мальчишек в комнате, Кано плотно прикрыл дверь и, не раздумывая, направился прямиком в кабинет управляющего, где, по словам Сино, охрана удерживала Сасаки.

К счастью для всех, слепая ярость, охватившая Кано, отступила, и мужчина пребывал в состоянии относительного спокойствия. Единственное, что в нем еще осталось, это хладнокровная и расчетливая жажда выдрать сердце Сасаки голыми руками и ему же это сердце скормить. Однако Кано понимал, что, возможно, новый управляющий распустил руки и язык только потому, что был введен в заблуждение, и не имел намерения навредить Видегрелю или самому Кано.

Поэтому, прежде чем выпустить этому ублюдку кишки, мужчина решил сперва поговорить с ним. И выяснить, что же стало причиной такого скотского поведения.

В итоге довольно длительной беседы, после которой у Кано страшно саднили костяшки пальцев, а у Сасаки не осталось живого места на лице, было решено отпустить нерадивого управляющего на все четыре стороны, с тем лишь условием, что он больше никогда не покажется Кано на глаза.

Сасаки внял этому предупреждению и поспешил удалиться, а Кано позвал к себе Сино, которому и доверил должность управляющего.

- Закрой порностудию и убедись, что у нас не будет из-за нее проблем. И подготовь мне документы Акено, я заберу их с собой. Сотри все записи с его участием, чтобы ни одной не осталось. А еще, постарайся донести до всех и каждого, что Видегрель мой сын, и что каждого, кто посмеет хотя бы косо на него посмотреть, ждет неминуемая расправа. Ты все понял?

Сино кивнул и, извинившись, поспешил выполнить указания босса, одновременно и радуясь повышению, и опасаясь, что эта должность не принесет ему ничего, кроме проблем.

Кано же, вернувшись в комнату к мальчишкам, не стал их будить, а опустился в кресло и стал вглядываться в умиротворенные лица обнимающихся подростков.

На самом деле ему очень не хотелось брать в семью этого Акено, о котором Кано абсолютно ничего не знал, но ему пришлось пойти на компромисс, чтобы успокоить Видегреля, и теперь он силился предугадать, чем же обернется для него это пополнение в семействе.

Впрочем, как бы мужчина ни старался, все равно заглянуть за завесу будущего он не мог. И потому решил не забегать вперед и сперва присмотреться к подростку, прежде чем клеймить его необоснованными подозрениями.

А время как всегда расставит все по своим местам.