Токио. 2008 год

***

- Хаяси-сан, машина уже готова.

Акено отвернулся от окна, за которым шел проливной дождь, и коротко кивнул.

- Спасибо, Юити, я уже иду.

Он снял с вешалки короткое пальто и, накинув его на плечи, направился к двери.

Молодой помощник, которого Акено выбрал из персонала, почтительно отошел в сторону и, когда парень вышел из кабинета, направился следом за ним.

- Будут какие-то особые распоряжения? - поинтересовался Юити, спускаясь за своим боссом вниз по лестнице.

- Думаю, нет, - покачал головой Акено. - Разве что... предупреди охрану насчет Такато-сана.

Услышав это имя, Юити с отвращением скривился.

- Снова этот человек? Сколько можно.

Акено и сам поражался непонятливости и какой-то безумной настырности Такато-сана. Прошло уже три года с того момента, как Кано передал Акено управление «Порочным Кактусом», и с тех пор многое в заведении изменилось. В первую очередь, вступив в должность управляющего, парень изменил большую часть правил. Теперь основную роль играл не выбор клиента, а выбор работника. По мнению Акено это должно было усилить безопасность и вывести обычный бордель на уровень элитного заведения, посещение которого станет для клиентов своего рода подтверждением статуса и положения в обществе.

Конечно же, чтобы добиться желаемого Акено пришлось немало потрудиться. Самым сложным было убедить Кано в том, что игра стоит свеч, и что даже незначительные потери на пути становления в итоге окупятся невероятной прибылью. Сначала мужчина был категорически против радикальных перемен, но после того, как Акено детально и красочно изложил ему свой план, сдался, позволив парню попробовать воплотить свои замыслы в жизнь.

Получив согласие мужчины, Акено принялся за работу. На несколько месяцев заведение пришлось закрыть, чтобы провести в нем генеральный ремонт, и, конечно же, в это время ни о какой прибыли не могло быть и речи. Кано хоть и ворчал по этому поводу, но в работу парня не лез. А когда Акено за несколько дней до открытия пригласил его посмотреть на то, что в итоге получилось, мужчина не только остался доволен, но и соблазнился одной из тематических комнат, в которой они с Акено провели несколько незабываемых часов.

После того, как «Порочный Кактус» претерпел кардинальные изменения, заведение стало приносить втрое большую прибыль. Однако не всем клиентам эти перемены пришлись по душе, и Такато-сан был одним из противников нововведений. Большинство мальчиков отказывалось работать с ним, и чаще всего он уходил злым и неудовлетворенным. Неоднократно мужчина обращался напрямую к Кано, требуя, чтобы ему предоставили покорную и молчаливую шлюху, которая будет исполнять его прихоти, но Игараси-сан был непреклонен, без конца повторяя, что эти вопросы будет решать только Акено и никто иной.

И Акено решал в силу своих возможностей. Но мальчики не хотели связываться с агрессивным типом с садистскими наклонностями, а найти любителя острых ощущений было не так-то и легко. Поэтому отказ шел за отказом, а мужчина все не унимался, угрожая скандалами, прессой, а иногда и вмешательством Такаяма-сана. И вот этого Акено немного боялся. Ведь как ни крути, а против своего старшего брата Кано не выступит, и если оябун потребует сделать для Такато-сана исключение, выбора у Акено не останется.

Впрочем, думать об этом сейчас парню совершенно не хотелось.

- Предупреди охрану, - повторил он Юити и взял зонт из стойки. - Если Такато-сан придет пока меня не будет, пусть глаз с него не спускают. Мне не нравится то, что он притих.

- Может быть, его предпочтения изменились? - сам не веря в собственные слова, предположил Юити.

- Это вряд ли, - покачал головой Акено и открыл дверь.

С улицы потянуло сыростью и холодом, и парень зябко повел плечами.

- Больше похоже на то, что он что-то задумал. Будьте внимательны. И если что-то случится, сразу звони мне.

Помощник кивнул и коротко поклонился, а Акено вышел за порог и, раскрыв зонт, поспешил к ждущему его автомобилю.

***

- Знаешь, мне немного страшно.

Видегрель стоял у большого панорамного окна и смотрел, как слезы неба разбиваются о гигантскую стальную птицу, которая меньше чем через час унесет его на своих крыльях в чужую страну.

- Даже представить себе не могу, как справлюсь без тебя и брата.

Он чуть повернул голову и посмотрел на отца, который так же всматривался в унылую осеннюю серость за окном.

Мужчина улыбнулся одними уголками губ.

- Ты умный и сообразительный, - сказал он. - К тому же Акено постарался, обучая тебя основам бизнеса. Все будет хорошо.

- Думаешь? - не унимался Видегрель, которому ужасно не хотелось уезжать из Токио.

- Я в этом уверен. К тому же кто, если не ты?

Кано многозначительно посмотрел на сына, как бы напоминая ему о разговоре, который произошёл между ними несколько месяцев назад.

Неожиданное предложение мужчины стало для Видегреля своего рода шоком. Он только окончил институт и планировал присоединиться к Акено в управлении «Порочным Кактусом», как отец сообщил ему о грядущем «расширении» на западе.

Мужчина долго и красочно расписывал возможные перспективы подобного продвижения в Новый Свет, а Видегрель внимательно его слушал, соглашаясь почти с каждым сказанным отцом словом. Да только его согласие было не долгим. И стоило ему увидеть документы на землю в Нью-Йорке, где в графе «владелец» стояло его имя, как он всячески воспротивился перспективе смены места жительства.

Отец, по всей видимости, предполагал, что встретит на свое предложение такой яростный отпор, и потому неплохо подготовился, предоставив Видегрелю больше дюжины весомых аргументов, почему именно он должен заняться бизнесом в Америке. И вот спустя несколько месяцев после ошарашившей парня новости о его переезде, он стоял в аэропорту и старался не думать о том, что его просто ссылают как какого-то опального родственника.

- И все же я не уверен, что справлюсь. - Вздохнул Видегрель. - Я буду там совсем один. Совсем. Ни знакомых, ни друзей. Никого.

- Не беспокойся, - в который раз повторил Кано. - Я буду рядом с тобой столько, сколько потребуется. К тому же, в Нью-Йорке живёт мой самый близкий друг. Он присмотрит за тобой, а в случае необходимости окажет любую помощь. Да и Мураками-сан обещал позаботиться о тебе. Ты будешь не один.

Мужчина похлопал сына по плечу и, поддавшись минутному порыву, обнял его за плечи, пытаясь приободрить. Отпускать парня от себя совершенно не хотелось, но Кано был вынужден так поступить ради их общего блага.

***

В здании аэропорта было шумно и оживленно. Сотни людей с чемоданами, сумками и рюкзаками всматривались в сменяющиеся на табло надписи, сверяя их со своими билетами, и спешили к указанным посадочным терминалам. Кто-то кого-то встречал. Кто-то провожал. Кому-то, быть может, просто нравилось находиться в этом кишащем букашками муравейнике и наблюдать за бессмысленной суетой. Но Акено не любил аэропорты, как не любил вокзалы и автобусные станции. Они навевали на него грусть и печаль. Вселяли в душу тоску по чему-то утраченному. И заставляли сердце неприятно сжиматься от призрачной боли.

Отъезд брата стал для Акено не меньшей неожиданностью, чем для Видегреля. Только в отличие от последнего Акено сначала даже порадовался тому, что вскоре Видегрель окажется далеко от них с Кано. И за это парню было ужасно стыдно, ведь он всем сердцем любил своего брата.

Однако ревность играла с чувствами Акено злые шутки. Сначала парень еще как-то надеялся на то, что с возрастом Видегрель растеряет свою красоту и привлекательность. Что возмужав и огрубев он лишится того очарования, каким наделили его детство и юность. Но годы шли, а этот засранец становился лишь краше и привлекательнее.

Акено завидовал брату. Завидовал тому, какими взглядами одаривает его Кано. Завидовал его власти над мужчиной. И способности породить самое настоящее помешательство в разуме этого рационального и собранного человека. Хотя помешательство было уже лишним. В какой-то момент нелогичное поведение мужчины почти привело к непоправимым последствиям, и тогда Акено впервые вмешался, вызвав Кано на откровенный разговор и попросту отчитав мужчину за совершенные им глупости.

Дело было в том, что как только Видегрель окончил школу и поступил в институт, интерес к парню со стороны противоположного пола стремительно вырос. Впрочем, этого стоило ожидать. Красивый, умный, обеспеченный, галантный, Видегрель вмиг оказался в центре внимания и покорил не одно девичье сердце. Да только с взаимностью у парня возникли нешуточные проблемы. Стоило брату завязать с кем-то отношения, как «ветреная особа», как называл пассий Видегреля Кано, спустя две-три недели разрывала отношения и меняла место жительства. Первые несколько случаев показались Акено простым совпадением, но когда они стали закономерностью, парень рассердился и устроил любовнику такую головомойку, какую, наверное, никто и никогда ему не задавал.

О! Это была знатная ссора. На повышенных тонах, с яростными взглядами и колкими замечаниями. Акено настаивал на том, что Кано должен перестать страдать ерундой, и либо признаться Видегрелю в чувствах, либо оставить его в покое и перестать ломать ему жизнь. На что мужчина сначала набросился на парня с вопросом «Ты за кого меня принимаешь?», после чего прочитал ему лекцию на тему «Как отличить отца от извращенца» и в итоге закончил все подробным объяснением, почему эти жалкие особы недостойны его оранжерейного цветочка. Впрочем, к концу этой утомительной и невероятно выматывающей перепалки Кано все же согласился с Акено и пересмотрел некоторые свои позиции. А сам Акено впервые задумался, какого рода чувства мужчина испытывает к Видегрелю, и правильно ли он их идентифицировал с самого начала.

А по прошествии некоторого времени Кано решился на невероятный шаг, который удивил не только Видегреля, но и самого Акено. И вот теперь, глядя на то, как мужчина обнимает парня, Акено стало совсем тоскливо. А чувство вины оскалило свою морду, нашептывая о том, что в отъезде брата виноват только он и никто иной.

Впрочем, изменить что-либо Акено уже был не в силах. Потому, запихнув свои чувства куда подальше, он ускорил шаг.

- Как хорошо, что я успел, - проговорил он, приблизившись к брату и любовнику. - Не ожидал, что на дорогах будут такие пробки.

- Я уже думал, что ты не придешь. - Видегрель улыбнулся и легонько толкнул брата в плечо. - Хорошо, что успел.

Акено кивнул и, присмотревшись к брату, нахмурился.

- Ты какой-то бледный. Не заболел?

- Нет, - тряхнул головой Видегрель. - Немного нервничаю и только. Все нормально. А ты как? Не передумал? Время еще есть. Да и билеты, я уверен, найдутся. Мне очень пригодилась бы твоя помощь.

- Ты ведь знаешь, что я не могу, - вздохнул Акено и виновато поджал губы. - Если я брошу «Кактус», то без меня все развалится. А я столько сил вложил в это дело. Впрочем, скоро ты и сам все поймешь. Как только осознаешь, что это твое детище, уже не сможешь от него отказаться.

- Переезд в другую страну - это ещё не конец света, - поучительно сказал Кано. - Я в своё время тоже вынужден был жить вдали от семьи, чтобы помогать брату укреплять власть на международном уровне. Мы даже устраивали с ним соревнования, кто лучше справится со своими обязанностями. И отец всячески поддерживал в нас дух здоровой конкуренции. Теперь вы двое наши с Катсу преемники, и должны с достоинством продолжить семейное дело.

- А знаешь, Кано, это отличная идея. - Акено растянул губы в улыбке и с энтузиазмом посмотрел на брата. - Давай тоже устроим соревнование, и через пять лет сравним наши успехи. Что скажешь?

Видегрель кивнул, но тут же повёл плечами и нахмурился, когда объявили посадку на рейс до Нью-Йорка. Лицо его побледнело ещё сильнее, и он с тревогой посмотрел сначала на брата, а потом на отца.

- Все будет хорошо, - приободрил его Кано.

После чего, приобняв Акено за талию, проговорил, склонившись к его уху:

- Нам пора. Не скучай тут без нас. Возможно, мне придётся остаться в Нью-Йорке на довольно длительный срок.

- Ничего, - сказал Акено слегка взволнованным голосом и, не удержавшись, крепко обнял мужчину на прощание. - Я буду с нетерпением ждать твоего возвращения. Счастливого пути.

- Спасибо.

Кано улыбнулся и, отстранившись, позволил парням заключить друг друга в объятия.

- Я буду скучать, - крепко обнимая брата, проговорил Акено искренне.

Расставаться было тяжело, но жизнь не стоит на месте и изменения неизбежны.

- Я, правда, буду очень сильно по тебе скучать.

- На самом деле не будешь, - усмехнулся Видегрель, хлопая парня по спине. - Я тебе не позволю. Буду звонить каждый день. Поэтому ты даже не заметишь моего отсутствия. Так что не раскисай. И помни, через пять лет я оставлю тебя далеко позади.

Он рассмеялся и, выпустив брата из объятий, стремительным шагом направился к выходу на посадку, вскинув руку в прощальном жесте.

А Акено еще некоторое время стоял на одном месте и старался не думать о том, что в самый последний миг заметил в глазах брата невыразимую тоску по прошлой жизни, которую ему пришлось оставить позади.

***

Видегрель сдержал свое слово и действительно звонил каждый день, рассказывая о своей новой жизни и о том, как он привыкает к непривычной для себя обстановке.

Акено внимательно слушал брата, порой посмеиваясь над его возмущениями, а порой искренне ему сочувствуя. Сам он остался в привычном для себя мире, где его окружали давно знакомые люди, а вот Видегрелю пришлось покинуть зону комфорта и практически начать все с чистого листа.

Незнакомый город, совершенно другие устои и правила, отсутствие друзей, все это сказывалось на поведении брата не самым лучшим образом.

Видегрель был недоволен абсолютно всем. И помещение, купленное в Нью-Йорке, расположено в плохом районе. И освещение слабое. И вывеска недостаточно яркая. И название глупое. А поставщики товаров, с которыми ему приходится работать, и вовсе неумехи и дилетанты. Но самым ужасным для Видегреля стало вторжение улитки в его личное пространство. Этому событию брат посвятил почти час их телефонного разговора.

- Этот слизень был омерзительно толстым! - сокрушался Видегрель. - Их тут целая тьма. Это не город, а какой-то слизняковый рассадник! Я тут больше не могу. Домой хочу.

Акено, конечно, понимал чувства брата, и даже сочувствовал ему в чем-то, но несерьезность и детскость, с которой вел себя Видегрель, несколько удручали парня. Особенно его беспокоило то, что брат принялся намеренно вредить бизнесу, пытаясь доказать отцу, что неспособен заниматься делами самостоятельно. Он срывал встречи с партнерами, которых ему специально подыскивал Кано, вел себя невежливо и часто капризно, что очень вредило не только его собственной репутации, но и репутации Кано. Конечно же, Акено неоднократно указывал брату на этот факт, но Видегрель в ответ лишь фыркал и говорил, что если кого-то не устраивает его манера вести дела, то он с радостью возложит свои обязанности на плечи этого умника, а сам со спокойной душой и совестью вернется обратно в Токио. О том, что эта самая «манера вести дела» больше напоминала выступление ребенка на ясельном утреннике, Видегрель слушать не желал. И стоило только Акено вновь затронуть эту тему, как брат грозился приехать обратно и работать вместе с ним, чтобы набраться опыта.

- Работать? Ты серьезно? - не верил своим ушам Акено. - Под «работать» ты подразумеваешь сидеть у меня на шее и, свесив ноги, играть в компьютерные игры?

- Ну, я еще кино могу смотреть, - отстраненно замечал Видегрель, сводя все к шутке. - Или книги читать. Вариантов на самом деле много.

Акено понимал, что таким образом брат пытается успокоить самого себя. Увериться в том, что у него еще есть пути к отступлению и есть куда возвращаться. И единственное, чего парень пока еще не понимал, это что на самом деле возвращаться он не желает. А устраиваемые им концерты и представления всего лишь попытка удержать отжившее себя прошлое, которое лучше было бы отпустить с рассветным ветром.

Собственно так думал не только Акено. Кано придерживался похожего мнения и утверждал, что мальчишка вскоре перебесится. Смирится, привыкнет и отыщет, наконец, свой путь в жизни. Ту самую тропинку, на которой реализуются все его желания и мечты. Однако оба они понимали, что поиск быстрым не будет, и, прежде чем Видегрель сможет отпустить руку отца, пройдет не так уж и мало времени.

Так и случилось. Кано пробыл в Нью-Йорке чуть больше полугода. Все это время он налаживал для Видегреля связи и контакты, а Акено замещал мужчину в Токио. Конечно же, замещение это было простой формальностью, но ответственности требовало немалой. Впрочем, Акено с возложенной на него задачей справился отлично, и по возвращении Кано удостоился от мужчины искренней похвалы в виде шуточного предложения окончательно занять его место в семейном бизнесе оябуна, от которого Акено без промедления отказался, чем вызвал на губах любовника задорную и вместе с тем ласковую улыбку.

Жизнь вновь вошла в свою привычную колею. Но так уж заведено, что за одной переменой неизменно придет следующая. И в их дом она постучалась через месяц после возвращения Кано из Нью-Йорка.

Акено только закончил разбирать документы, и собирался перед сном перекусить, когда тишину дома нарушила трель дверного звонка. Взглянув на часы, парень нахмурился. Время близилось к полуночи, и ни о каких визитерах не могло быть и речи, но звонок повторился, и Акено, оставив на столе недоделанный бутерброд, направился в гостиную. А когда открыл дверь, удивленно изогнул бровь, увидев на пороге совсем еще молодого парня, который кутался в тонкую курточку, не спасающую его от сильных порывов холодного ветра.

Незнакомец выглядел удручающе. На довольно симпатичном лице отчетливо виднелись следы от побоев. Белки больших темно-оливковых глаз были усеяны сеткой лопнувших капилляров, отчего взгляд парня казался тяжелым и больным. А на дрожащих обветренных губах виднелись корочки запекшейся крови.

Наверное, Акено смог бы принять его за попрошайку или малолетнего преступника, но ночной визитер был европейцем и этот факт прогнал ненужные предположения, не дав им и шанса на жизнь.

- Это дом Игараси Кано? - с очень сильным французским акцентом спросил юноша на английском и зябко повел плечами.

Акено растерялся, но все же кивнул, и тогда мальчишка быстро затараторил:

- Мне необходимо срочно увидеться с ним. Он дома? Могу я войти? Тут чертовски холодно.

Наверное, растерянность и удивление были столь сильными, что Акено забыл об осторожности и впустил незнакомца в дом. А когда спохватился, поразившись своим действиям, было уже поздно. Мальчишка юркнул в гостиную, но, сделав несколько шагов, остановился и замер, словно испугался чего-то.

Он повернулся к Акено и, нервно облизав губы, попросил:

- Позовите его. Мне срочно надо с ним увидеться. Это очень, очень срочно.

Акено уже хотел ответить и даже потянулся в карман за телефоном, чтобы прояснить ситуацию с Кано, но эти действия оказались без надобности.

- Что тут происходит? - голос любовника раздался так неожиданно, что Акено даже вздрогнул, но в то же время от сердца немного отлегло.

- Этот юноша... - начал парень, - он хочет тебя увидеть.

Впрочем, слова были излишни, потому что, услышав голос, ночной гость тут же повернулся к Кано, и мужчина удивленно округлив глаза, спросил:

- Ты? Что ты тут делаешь?

Парень заговорил очень быстро и сбивчиво, мешая английские слова с французскими, что для Акено превращало его речь в поток какой-то бессмысленной тарабарщины.

Однако Кано его, кажется, понимал. И, когда парень замолк, нахмурился.

- Иди за мной, - после непродолжительного молчания сказал он, и, когда парень сделал к мужчине несколько шагов, Кано обратился к Акено: - Я поговорю с нашим гостем. Возможно, беседа будет долгой, и все же ты мне понадобишься. Я позову.

Акено проводил мальчишку настороженным взглядом, а потом кивнул любовнику.

- Если будут какие-то проблемы...

- Они уже случились, - вздохнул Кано и, больше не сказав ни слова, увел мальчишку в свой кабинет, оставив Акено мучиться в догадках относительно того, что это за человек, и какого черта ему понадобилось от их семьи в столь поздний час.

***

Выслушав историю ночного визитера и проговорив с ним до самого рассвета, Кано, наконец-то сообразил, как помочь бедняге в его довольно запутанной и проблемной ситуации. И, вызвав к себе Акено, попросил любовника отвести парня в комнату Видегреля, где тот сможет отдохнуть.

- Когда устроишь гостя, вернись в кабинет, - сказал мужчина, обращаясь к Акено.

Тот кивнул и, пригласив парня следовать за ним, ушел, плотно прикрыв за собой дверь.

Акено не было примерно четверть часа, и Кано использовал это время, чтобы как следует взвесить свое решение, которое, с какой стороны ни посмотри, было очень рискованным. И когда парень, наконец-то, вернулся, мужчина предложил ему присесть и сказал:

- То, что я тебе сейчас расскажу, должно остаться только между нами. Нашего гостя зовут Мишель Ниадаль. Тебе, конечно же, это ни о чем не говорит. Но, тем не менее, никто и никогда не должен услышать эту фамилию из твоих уст.

Мужчина замолчал, испытующе глядя на любовника, и тот кивнул, давая понять, что будет держать язык за зубами. После чего с тревогой спросил:

- Он как-то связан с прошлым Видегреля?

- Ты так решил, потому что он француз? - поинтересовался Кано.

- Да, - не стал отрицать Акено, ведь эта мысль не давала ему покоя.

- Нет, с твоим братом это никак не связано, - поспешил успокоить любовника мужчина. - Хотя, не исключено, что нам придется посвятить его в тайну Мишеля. Дело в том, что Мишель сын французского бизнесмена, который тесно связан с мафией и является негласным главой влиятельной преступной группировки. Несколько дней назад парень сильно пострадал от издевательств старшего брата и сбежал из страны, чтобы попросить у меня помощи. Он хочет умереть. Умереть для всех, и чтобы даже воспоминания о нем стерлись с лица земли.

- Это маловероятно, ведь у него останутся родные, которые будут помнить о нем, - задумчиво проговорил Акено.

- И, тем не менее, мы должны постараться решить его проблему, - сказал Кано. - Несколько лет назад у Катсу возникли разногласия с Гийомом Ниадалем, отцом Мишеля. А впоследствии эти разногласия перешли в открытую вражду. Мишель, зная об этом, все же решился обратиться за помощью именно к нам, полагая, что враги смогут защитить его лучше, чем друзья, которые из жалости выдали бы его семье. Учитывая степень его отчаяния и недюжинную отвагу, я хочу поспособствовать ему. И в этом деле мне понадобится ваша с Видегрелем помощь.

- Наша? - удивленно вскинув брови, спросил Акено с недоумением. - Но что мы можем? У нас нет ни влияния, ни власти... мы по сути лишь пешки, которых не составит труда столкнуть с доски. Защитники из нас посредственные.

- А я и не прошу вас защищать его, - ответил Кано. - Твоей задачей будет объяснить Мишелю суть нашего бизнеса. А, что касается Видегреля, ему предстоит исполнить роль опекуна и работодателя в одном лице.

Акено округлил глаза, явно не представляя себе, что Видегрель сможет взять на себя ответственность за чью-то жизнь и безопасность, но мужчина в ответ на это лишь улыбнулся.

- Твой брат намного собраннее, чем тебе кажется. Он справится. Так что и ты постарайся. Завтра отвезешь Мишеля в свой бордель и введешь его в курс дел, а через две недели вы с Мишелем отправитесь в Нью-Йорк. Видегрель умолял меня, чтобы я отпустил тебя к нему. Что ж, я не вправе ему отказать. Тем более он просил, чтобы я нашел ему помощника. И смотри, как все замечательно сложилось.

Акено нахмурился, но не перечил. Он безоговорочно доверял решениям любовника, полагаясь на его опыт и умение вести дела. Однако ничего замечательного в ситуации в отличие от Кано парень не видел, прекрасно понимая, что подобное стечение обстоятельств может вылиться для них в невообразимые проблемы. И все же спорить и задавать ненужные вопросы он не стал. И пообещав мужчине исполнить его просьбу, ушел к себе, искренне надеясь, что неожиданный гость станет для них поддержкой, а не камнем преткновения.

***

Несмотря на свой юный возраст, в вопросах бизнеса Мишель оказался довольно хорошо подкован. По всему было видно, что образованию парня уделяли особо тщательное внимание, и Акено не пришлось объяснять юноше основы. Единственное, что вызвало в Мишеле довольно яростную волну неприятия, это специфика дела. Но после того как Акено посвятил его в детали и правила, парень смягчился и больше никак не выражал своего недовольства. А через несколько недель, когда в окрестностях Лонгви был найден обгорелый труп с огнестрельным ранением в голову, и анализ ДНК показал, что тело принадлежит некоему Мишелю Ниадалю, Акено со своим временным протеже улетел в Нью-Йорк.

По пути он немного рассказал Мишелю о Видегреле. Предупредил парня о том, что брат очень долго привыкает к каким-либо переменам, поэтому в первое время им обоим может прийтись довольно нелегко. Мишель на его слова лишь пожал плечами, и ничего не ответил, сосредоточившись на чтении новостей о своей внезапной кончине.

Время, проведенное в Штатах, пролетело быстро и незаметно. Видегрель вполне дружелюбно отнесся к Мишелю и в личном разговоре с Акено даже выразил радость и облегчение от того, что теперь у него появилась помощь. Однако брат немного слукавил, потому что стоило Акено вернуться в Японию, как звонки от Видегреля с жалобами на неумеху и ничего не понимающего в ведении дел горе-помощника стали чуть ли не ежедневным ритуалом. Но как Акено и предупреждал Мишеля еще по пути в Штаты, вскоре брат привык.

С тех пор в их жизнях начался период покоя. Раз в несколько месяцев Кано летал к Видегрелю, но долго в Нью-Йорке не задерживался. Акено так же навещал брата, но не часто. А у Видегреля времени посетить Японию не оставалось вовсе. Как бы брат ни возмущался в первое время, но Мишель стал ему хорошей опорой. И вместе с ним Видегрель смог добиться процветания в своем бизнесе.

А спустя несколько лет Видегрель влюбился.

Он позвонил Акено почти перед самым рассветом и несколько часов рассказывал о своей избраннице. Парень искренне радовался за брата, и в то же время в его груди затаилась тоска. Он понимал, что это событие не станет для Кано радостным, и все же надеялся, что любовник не будет повторять свои прошлые ошибки, тем более что мужчина сам проел Видегрелю плешь разговорами о необходимости жениться.

Впрочем, несмотря на все опасения Акено, влюбленность сына Кано принял благосклонно, и ни разу не выказал какого-либо недовольства по этому поводу. Однако Акено подозревал, что отношения Видегреля и госпожи Зитрис сильно ранили сердце мужчины.

А потом брат сообщил о своей помолвке. И с того дня его звонки к Акено стали почти ежедневными. Причиной тому было чудо по имени Этельстен. Будущий пасынок Видегреля оказался тем еще фруктом и просто сводил брата с ума своими выходками. Слушая жалобы, Акено едва сдерживался, чтобы не рассмеяться в голос, и неизменно спрашивал Видегреля, не напоминает ли ему этот ребенок кое-кого из близкого им окружения.

- Не знаю никого подобного! - возмущался Видегрель. - Этот пацан просто невыносим. Его капризы зашкаливают и не вписываются ни в одни разумные пределы. Он постоянно требует к себе внимания, а если не получает желаемого, устраивает такие представления, что уму непостижимо. Но хитрец делает все с такой искренностью и невинным видом, что сердиться на него просто невозможно.

Указывать брату на очевидное Акено не стал, с толикой злорадства позволив Видегрелю на собственной шкуре испытать все то, что чувствовали они с Кано, когда он устраивал для них фееричное шоу под названием: «Обрати на меня внимание: хочу твоей любви».

Между тем роман Видегреля и госпожи Зитрис развивался с невероятной скоростью. И через несколько месяцев после помолвки влюбленные назначили день свадьбы. Дату выбирали, подстраиваясь под плотный график невесты, и потому ни Акено, ни Кано посетить торжество не смогли.

В день свадьбы, сославшись на неотложные дела, Кано ушел к себе в кабинет и до самого вечера не выходил оттуда, но когда время перевалило за полночь, Акено не на шутку встревожился и решительно направился к мужчине.

И как оказалось, беспокоился парень не зря. Он нашел Кано в ужасном состоянии. Любовник был мертвецки пьян, но даже несмотря на это он продолжал напиваться, сидя в своем кресле и опустошая неведомо какую по счету бутылку виски.

- Кано, ну что ты творишь? - забирая из рук мужчины стакан с плещущейся на дне выпивкой, спросил Акено удрученно. - Алкоголь не лекарство. Ты знаешь это не хуже меня.

- А что я творю? - спросил Кано, со злостью глядя на любовника, нотации которого только подливали масла в огонь и немало раздражали и без того взвинченные нервы мужчины. - При чем здесь лекарство? Мне что уже выпить в собственном доме нельзя?

- Если бы ты просто выпил... - Акено вздохнул и, отставив стакан, приблизился к мужчине. - Я понимаю тебя. Конечно же, ты думаешь, что это невозможно, но все же я понимаю. Это больно, я знаю. Кажется, что сердце не хочет биться... но оно бьется. И оно не замолчит, пока не придет срок. Напиваясь, ты ничего не изменишь, и ты знаешь об этом не хуже меня.

- Ничего ты не понимаешь, - отмахнулся Кано от парня и попытался встать, но тут же упал обратно в кресло, так как ноги отказывались держать его.

Кажется, он действительно перебрал. Но мужчину это ничуть не смутило.

- Отдай мне выпивку и уходи, - сказал он грубо. - Хватит с меня твоих нотаций и советов. Хватит, слышишь?

- Я не советую, Кано, я прошу. - Акено опустился на подлокотник кресла, в котором сидел мужчина, и накрыл его руку своей ладонью. - Отпусти его. Позволь ему быть счастливым. Позволь себе быть счастливым. Разве это такая страшная просьба?

Кано покачал головой и вперил взгляд в пол, наблюдая за тем, как он медленно раскачивается у него перед глазами.

- Я не могу, - сказал он тихо. - Этот чертов мальчишка вытряс из меня всю душу. Вывернул ее наизнанку. Он стал для меня смыслом жизни. А теперь я навсегда потерял его.

Мужчина тяжело вздохнул, посмотрел на любовника, лицо которого таило в себе отпечаток затаенной обиды, и проговорил:

- Ты, наверное, ненавидишь меня за эти слова. Наверное, думаешь, что я не люблю тебя. Но я люблю... только иначе. Не знаю даже, как ты это терпишь. Не знаю, как ты с этим живешь.

Акено вздохнул и печально улыбнулся.

- Я смирился, Кано, - негромко ответил он. - Сначала еще надеялся на что-то. Думал, что рано или поздно ты рассмотришь во мне что-то большее... но этого не произошло, и я смирился. И, знаешь, я рад этому. Смирение трансформировало мои чувства. Перекроило их.

Он улыбнулся, когда любовник с долей удивления уставился на него, и тут же добавил, пока пьяное сознание мужчины не нарисовало ненужных картин:

- Они стали глубже. И в какой-то степени сильнее. Я не могу этого объяснить. Но я точно знаю, что они никогда не исчезнут. Это лучше, чем страсть. Надежнее и крепче. И если бы я мог тебе советовать, то непременно призвал бы тебя к смирению. Но что-то мне подсказывает, что ты не из тех, кто примет подобное предложение.

- Я причинил тебе немало страданий, - с сожалением сказал Кано, не желая продолжать дискуссию на тему его чувств к Видегрелю.

Все равно он ничего не мог с собой поделать. Он не мог отпустить парня и, в то же время, он не мог признаться ему. Мужчина помнил Видегреля еще ребенком, и чувствовал себя препаршиво, испытывая к нему влечение. Он решил, что никогда не осквернит свой прекрасный цветок ненужными действиями и словами, и сейчас невыразимо страдал из-за этого.

И все же, он был не одинок. Рядом был человек, который понимал его и готов был прощать ему все, что угодно. И Кано, преисполнившись благодарности, вдруг, до боли сжал запястье Акено и потянул его на себя, усаживая к себе на колени.

- Прости, - сказал он сипло, пряча лицо на груди парня и крепко обнимая его. - Я, правда, люблю тебя. Люблю, не сомневайся в этом.

- Я знаю, Кано, - обнимая мужчину в ответ, ответил Акено. - Я знаю. И люблю тебя не меньше.

Той ночью они еще долго разговаривали. Это было подобно неожиданной исповеди. Своеобразному покаянию, которое в итоге принесло их сердцам успокоение.

Только покой этот был не долгим. И утро принесло с собой не только головную боль от недосыпания, но и перемены, которые смотрели на Акено затравленными, обозленными на весь мир черными глазами нового воспитанника «Порочного Кактуса».