***

Игараси-сан ушел, и Рёта получил возможность остаться наедине с собственным горем.

До прихода мужчины он еще надеялся, что Акено жив. Но слова Игараси-сана открыли ему глаза на ужасную действительность.

Мир парня в этот момент погрузился во тьму, а горло свело мучительным спазмом, из-за чего он долго не мог нормально дышать. Его глаза застилали слезы, а сердце разрывалось от боли и сожаления. Но, как бы Рёта ни ругал себя, сколько бы ни проигрывал в голове тот ужасный миг, когда он собственноручно лишил жизни любимого человека, он не мог повернуть время вспять и все исправить.

Так он и сидел, сгорая в агонии, пока в помещение не вошел Юити в сопровождении нескольких охранников.

Рёту подхватили под руки и куда-то потащили, но парень и не думал сопротивляться. Он сломанной куклой висел между двумя мужчинами, уронив голову на грудь и глядя в пол пустым безразличным взглядом.

Его втолкнули в душевую кабинку и, сорвав с него всю одежду, толкнули на пол, а потом один из охранников взял шланг и стал поливать Рёту холодной водной, смывая с него грязь и кровь, и заставляя немного прийти в себя.

Когда мужчина выключил воду, парень сидел в углу душевой кабинки, обнимая себя руками и трясясь от холода.

- Поднимите его! - приказал заместитель Акено, после чего бросил охраннику белые трусы. - Наденьте на него. И свяжите его. Он должен вести себя смирно. Такато-сан хочет получить вои деньги, и он их получит.

Мужчины сделали, как он велел. И вскоре Рёту скрутили так, что у него мгновенно затекли все мышцы.

После этого Юити приблизился к нему и лично надел на него ошейник с крупным кольцом, а потом затолкал в рот резиновый кляп и застегнул ремешки на затылке.

- Он готов, ведите его в зал! - приказал мужчина.

Охранники снова подняли Рёту над землей и куда-то понесли. Они миновали несколько длинных коридоров, а потом долго спускались по лестнице, пока перед ними не возникла дверь.

Один из мужчин распахнул ее, и Рёту втащили на высокую круглую площадку, которая пока была закрыта от основного зала черной атласной тканью.

- На колени! - скомандовал Юити, прожигая мальчишку ненавидящи взглядом.

Охранники надавили Рёте на плечи, заставляя его исполнить приказ. А потом подняли с земли цепь, которая была вделана в пол, и свободный конец пристегнули к его ошейнику, чтобы парень не смог подняться.

Рёта застыл в унизительной позе. Капли воды, стекающие с его волос, ползли по плечам и спине, заставляя парня содрогаться. Трусы прилипли к влажной коже, тонкая белая ткань намокла и стала прозрачной.

Юити обошел парня по кругу, как бы оценивая его, а потом махнул охранникам рукой, чтобы те убирались, и сам ушел следом за ними.

Как только он скрылся за дверью, черная ткань тут же поползла вверх, и через минуту Рёта оказался ослеплен направленными на него прожекторами, свет которых мешал рассмотреть хоть что-то за пределами круглой сцены.

Откуда-то сверху послышался усиленный микрофоном голос, который объявил о начале торгов и представил первый лот, стартовая цена которого была действительно ошеломляющей.

В зале послышались голоса желающих приобрести товар. И у Рёты зазвенело в ушах. Среди этих голосов были и мужские, и женские... грубые, мягкие, неприятные и глубокие до дрожи.

Парень прислушивался к суммам, которые клиенты готовы были платить за него, и не мог поверить, что в этом мире вообще существует такое богатство.

Наконец ставки возросли настолько, что в зале звучали только два голоса. Женщина соревновалась с мужчиной, у которого был очень противный высокий голос. Рёта весь напрягся, понимая, что вот-вот решится его судьба. В зале росло напряжение. Мужчина еще пытался перекрыть ставки соперницы, но та без тени сожаления продолжала поднимать их.

Наконец она назвала сумму, которую никто не решился оспорить.

Аукционист начал отсчёт, специально выдерживая паузу между ударами молотка. И как только он назвал сумму в третий раз, по залу, вдруг, разнесся глубокий зычный голос, которого Рёта еще не слышал:

- Шестьсот миллионов йен!

Клиенты разом издали удивленный вздох. Рёта с легкостью представил, как они поворачивают голову к человеку, озвучившему эту сумму, и с завистью и недоверием смотрят на него.

Эта сумма в десятки... нет в сотни раз превышала его долг. И парню, вдруг, стало очень страшно.

Что же потребует от него клиент, готовый платить такие деньги?

Аукционист некоторое время пребывал в ступоре, а потом трижды назвал ставку и заявил: «Продано!»

К сцене тут же подошли какие-то люди, которых Рёта видел впервые в жизни. Это были светловолосые европейцы, которые сказали ему что-то на странном, грубом языке, после чего отстегнули цепь от его ошейника и накинули ему на голову тряпичный черный мешок, который тут же стянули у парня под подбородком.

Парень дернулся, не понимая, что происходит и где обещанный контракт, который он должен был подписать вместе с клиентом. Но ему не позволили проявить строптивость и, стащив со сцены, ввели в шею какой-то препарат.

Глаза парня мгновенно закатились, тело вмиг потяжелело, и он провалился во тьму.

***

Первый лот был успешно продан, и пока на сцену снова опустили черную ткань, чтобы подготовить другого мальчика, собравшиеся в зале клиенты заговорили наперебой:

- Штефан Кауфман, как всегда, отхватил лакомый кусочек для своих игр, - сетовала одна знатная женщина, с укором поглядывая на Кано через прорези красной маски. - Игараси-сан, зачем вы его пригласили? Он всегда выдирает у нас из рук все самое лучшее. К тому же ведь он ужасен. После ночи с ним мальчиков находят разорванными на кусочки.

- Это преувеличение, госпожа, - улыбнулся Кано: - Он забавляется не одну ночь, и мальчики в большинстве случаев выживают.

- Бедный ребенок, - вновь посетовала женщина. - Лучше бы он достался мне. Я не так безумна в своих фантазиях.

- Строптивец заслужил свою участь, - к ним подсел сияющий от удовольствия Такато-сан, на которого Кано скосил предостерегающий взгляд, удерживая от панибратского поведения.

Ему был резко неприятен этот человек. И он не хотел общаться с ним сверх необходимого.

Такато понял Кано без слов и решил держаться от него подальше, переключив все свое внимание на женщину.

Они разговорились, и Кано получил возможность продолжить наблюдение за аукционом.

Торги длились около двух часов, и все это время мужчина просидел почти без движения, сохраняя каменное выражение лица. А когда все лоты были распроданы, он пригласил гостей на банкет, где оставил их на попечение Юити.

Покидая зал, Кано еще раз оглянулся на Такато и сжал руку в кулак. А потом, сделав глубокий вдох, позвонил Дайчи и спросил:

- Ты дозвонился до Мияги-сана?

- Да, Игараси-сан, - ответил начальник охраны. - Он готов к сотрудничеству.

- Время аукциона уже назначено? - поинтересовался Кано. - Я хочу лично присутствовать.

- Ваше имя в числе приглашенных, - уверил Дайчи. - Аукцион состоится завтра в девять вечера. За вами пришлют водителя и отвезут на место. Только, надо будет, чтобы вы надели повязку на глаза.

- Это не проблема, - сказал мужчина. - Ты озвучил Мияги-сану условия? Ублюдок должен быть живым и в сознании. Он должен слышать каждое слово, когда его органы пойдут с молотка, а потом чувствовать, как их вырезают из его тела. Он должен почувствовать все, что будет происходить. И перед тем как сдохнуть, он должен узнать, кто с ним это сделал и за что.

- Мияги-сан сделает все в лучшем виде. Игараси-сан, не беспокойтесь. Мы отомстим за Хаяси-сана. Вопли этой сволочи будут таким громкими, что достигнут самой Такамагахары.

- Спасибо, - сказал Кано тихо, стараясь подавить дрожь, которая внезапно появилась в его голосе. - Спасибо, Дайчи. Я у тебя в долгу.

Мужчина попрощался с начальником охраны, и долго смотрел на дисплей телефона, думая о том, стоит ли звонить Видегрелю или нет. Но потом словно опомнился и спрятал телефон в карман, понимая, что сейчас из этого разговора ничего хорошего не выйдет.

Сначала нужно было успокоиться и привести мысли в порядок. Нужно было решить, что делать дальше, чтобы не натворить непоправимых бед.

***

В окутавшем Акено мраке не было ничего кроме боли, яркие вспышки которой пульсировали в животе, растекаясь по телу огненными реками. Жизнь покидала его. Медленно, неотвратимо ускользала, подобно золотой пыли в старых песочных часах. И обратить этот процесс было невозможно. Он ожидал увидеть свет, о котором когда-то слышал, и который ждет каждого в конце пути, но в непроглядной тьме не было даже искорки. И лишь взывающий из ниоткуда голос был его спутником.

Он звал его, просил о чем-то, уговаривал, но Акено не мог остановиться, и все шел и шел вперед, не разбирая дороги. А потом горячая рука сомкнулась на его ладони, и в этом простом жесте Акено узнал Кано. Мужчина крепко держал его, не позволяя сделать и шага вперед, но парень понимал, что сил живого не хватит, чтобы противостоять неизбежному.

Кано что-то говорил. Кажется, просил бороться, да только Акено был слишком слаб для борьбы. Но все же ему было, что сказать мужчине. И он говорил, пока последняя нить жизни не оборвалась, оставив его в одиночестве и бескрайней пустоте.

А потом свет все же появился. Очень слабый, тусклый, словно спрятанный за барьером из мутного непрозрачного стекла. Акено потянулся к нему, но тут же застонал от пронзившей его боли и обессиленно уронил руку, бездумно глядя в сереющее над головой небо, которое почему-то очень походило на потолок.

- Очнулся, наконец-то? - послышался знакомый взволнованный голос.

Акено поморщился, словно любой звук причинял ему боль, и медленно повернул голову, вглядываясь в лицо сидящего у кровати человека.

Это, без сомнения, был Кано, только Кано, разом постаревший лет на десять.

- Что случилось? - спросил Акено, еще не совсем соображая, где он находится и что с ним произошло.

Мужчина, услышав этот вопрос, помрачнел, из-за чего его лицо сделалось суровым и даже немного злым.

- На тебя было совершено покушение, - ответил он. - Твое счастье, что лезвие ножа не зацепило жизненно-важных органов. Сажи мне, как можно быть таким беспечным? Разве я не говорил тебе, что нельзя доверять всем без разбору?

Акено нахмурился, не сразу понимая, о чем говорит мужчина, но как только пережитые события ослепляющими вспышками пронеслись перед его мысленным взором, все еще затуманенным успокоительными, все встало на свои места.

И вместе с этим паника захлестнула разум и сердце.

- Нет, нет, Кано, не было никакого покушения, - забеспокоился он и попытался приподняться, словно это могло что-то решить. - Рёта... он не специально. Он не хотел. Я знаю, что не хотел. Даже не думай, что он намеренно.

- Почему я не должен так думать? - спросил мужчина, приподняв бровь. - Сначала Такато осмелился унизить тебя в присутствии людей оябуна, а потом его выкормыш ударил тебя ножом. С какой стороны ни посмотри, это выглядело как покушение.

- Но это не так! - воскликнул Акено и подался к мужчине.

Однако живот тут же отозвался ужасной болью, от которой перехватило дыхание, и Акено рухнул обратно на кровать, чувствуя, как лоб покрывается холодной испариной, а перед глазами темнеет.

- Нет, Кано, он не хотел причинить мне вред, - задыхаясь от боли, прошептал парень. - Он перепутал. Он думал, что это Такато-сан. Он так его боялся...

- И откуда в тебе столько глупости? - изумился мужчина. - С чего ты взял, что мальчишка тебе не соврал?

- Потому что он не врал. Он... он...

Слова застревали в горле Акено и никак не хотели срываться с языка. Признаваться бывшему любовнику в том, что теперь его сердце радостно бьется для другого человека, было неудобно и страшно. Ведь когда-то он клялся мужчине в вечной любви и преданности. И хоть преданность никуда не делась, любви, той самой, о которой он говорил когда-то, Акено больше не испытывал. А все его чувства и мысли теперь занимал только Рёта.

- Кано, он любит меня... он бы не стал...

- Любит? Он сказал тебе это после того, как ударил ножом? - продолжил допытываться мужчина, словно пытаясь навести парня на какую-то мысль.

- Нет! Кано, ты не понимаешь! - Акено замотал головой и вновь попытался подняться, но мужчина нажал на его плечо ладонью и вернул обратно в полулежащее положение. - Нет, он уже давно... не обижай его. Он просто напуганный ребенок. Кано, прошу тебя, не обижай его.

Мужчина внимательно выслушал сбивчивую, взволнованную речь Акено. А когда парень замолчал, покачал головой.

- Ты же знаешь, я не прощаю тех, кто поднимает руку на моих близких. Успокойся. Этот мальчишка не стоит твоих переживаний.

Акено хотел сказать что-то еще, но, заметив холод во взгляде мужчины, так и не смог вымолвить ни слова. Его лицо сделалось совсем бледным, а пальцы невольно скомкали тонкое одеяло.

Кано тихо вздохнул и, присев на край больничной койки, аккуратно убрал волосы со лба Акено и накрыл его ладонь своей.

- Все уже в прошлом, - сказал он. - Тебе лучше забыть о мальчишке, потому что вы больше никогда не увидитесь. Ради твоего же блага.

Губы Акено задрожали. Он знал Кано слишком хорошо, чтобы без труда представить, что он мог сделать с Рётой. И это знание убивало его, разрывая сердце на клочки и выворачивая душу.

- Что ты с ним сделал? - хриплым шепотом спросил Акено, по щекам которого покатились слезы. - Что ты с ним сделал?

- Какая разница... - проговорил мужчина. - Тебе в первую очередь нужно думать о себе и своем здоровье. Когда поправишься, я отвечу на твой вопрос.

Слова Кано острой стрелой вонзились в сердце Акено, и мир вокруг пошел трещинами. Стеклянный кокон, в котором парень всегда прятал свои эмоции, в одночасье рассыпался мелкой крошкой.

- Нет! - крик сорвался с губ и зазвенел в тишине незнакомой комнаты.

Все чувства, которые Акено держал в себе, хлынули наружу неукротимым потоком боли и отчаяния.

- Я должен знать! Я должен!

Парень, сам того не осознавая, вцепился в пиджак Кано. И, заливаясь слезами, тряс его, требуя ответа.

Мужчина от подобной картины даже растерялся. Он впервые видел, чтобы Акено проявлял настолько сильные эмоции. И это немало его поразило.

Однако лицо Кано по-прежнему оставалось суровым, а во взгляде не было ни капли сожаления.

- Я сделал то, что должен был, - сказал мужчина и, повинуясь порыву, крепко прижал Акено к себе, не давая ему возможности излишне дергаться и травмировать себя. - Я позволил Такато выставить его на аукцион, и пригласил особого гостя. Он выкупил мальчишку по моей просьбе и забрал с собой в Германию. Это все, что я знаю. Теперь судьба мальчишки в руках Штефана Кауфмана. Так что мой тебе совет: забудь. Забудь все это как страшный сон. Забудь о нем...

Услышанное отняло у Акено последнюю надежду, и из его горла вырвался совсем уж нечеловеческий стон, больше похожий на предсмертный вой какого-то зверя.

Кано все еще прижимал его к себе, просил успокоиться, просил забыть... но разве можно было забыть? Разве можно было смириться с тем, что по собственной глупости, по собственной недальновидности он своими же руками уничтожил того, кого любил так сильно.

Еще долго Акено рыдал словно маленький ребенок, захлебываясь слезами. И с каждой капелькой соленой влаги жизнь покидала его тело. Нет, он все еще дышал, сердце все еще билось, но в этих механических действиях больше не было искры, которую все считали жизнью.

А потом слезы закончились. Просто иссякли, словно кто-то перекрыл воду. И сердце Акено опустело, превратившись в кусок никому ненужной плоти. Он, наконец, отпустил пиджак Кано и с застывшей на лице маской скорби медленно отстранился от мужчины, глядя в пустоту, которая теперь повсюду окружала его.

Не говоря ни слова, он все так же медленно, будто бы заторможено лег обратно на подушку и прикрыл глаза. Ему хотелось умереть. Закончить это ставшее бессмысленным существование, но он понимал, что сделать этого ему не позволят.

- Уходи, - слабо ворочая языком, проговорил Акено, не желая видеть Кано. - У тебя много дел. Не трать на меня свое время.

- Доктор сказал, что я могу забрать тебя домой, - проговорил Кано негромко, поглаживая Акено по плечу, но больше не успокаивая его словами, чтобы он мог осознать свое горе и смириться с ним. - Так будет лучше. Я смогу быть рядом и присматривать за тобой.

- Не стоит... - выдохнул парень и смежил веки, словно хотел провалиться в забвение.

Но мужчина ему не позволил.

- Я не спрашиваю твоего согласия, - сказал он строго. - Доктор уверил меня, что с тобой все будет в порядке, так что нет смысла держать тебя в клинике. Собирайся.

Кано положил на кровать пакет с вещами парня и поднялся, чтобы не мешать ему переодеваться.

Акено тяжело вздохнул и бросил безразличный взгляд на приготовленную для него одежду. Наверное, он мог бы заупрямиться и отказаться, но смысла в этом не было никакого. Разозлившись на его сопротивление, Кано просто насильно вытащит его из кровати и отволочет, куда захочет. А Акено был слишком слаб, чтобы бороться.

Поэтому, собрав остатки своих сил, он взял себя в руки и кое-как поднялся с кровати. Одеться с его раной оказалось очень нелегко, но просить у Кано помощи он не стал. Черт с ним, с ранением. Даже если рана откроется, ему было плевать. И потому Акено совершенно не заботился о том, чтобы быть осторожнее и поберечь себя. А когда последняя деталь одежды была надета, он, не говоря мужчине ни слова, пошатываясь, медленно побрел к выходу.

Кано пристроился рядом с Акено, на случай, если ему понадобится помощь. Но парень, несмотря на явную хромоту, прекрасно справился без его поддержки.

Мужчина понимал, что Акено в данный момент зол на него, быть может, даже испытывает ненависть, и потому не лез без надобности, давая возможность перебеситься.

Пройдет время, и он поймет, что был не прав, позволив себе идти на поводу у собственных чувств, растеряв при этом остатки здравого смысла. По крайней мере, Кано очень хотелось в это верить.

По дороге домой Акено все время смотрел в окно, сохраняя завидную невозмутимость. Он снова вернулся в свое привычное состояние, спрятав чувства глубоко в сердце, но сейчас это состояние было очень опасным для его психики.

Забеспокоившись, Кано попытался разговорить парня, но тот огрызнулся и попросил мужчину оставить его в покое.

Кано замолчал, а минут через десять Акено все-таки подал голос:

- Куда мы едем? - спросил он. - Наш дом в другой стороне.

- Я везу тебя в Минато. Дома сейчас идет ремонт. Возня строителей и запах краски не пойдут тебе на пользу. Так что придется нам с тобой ютиться в квартире.

Акено не ответил. Он задал вопрос, даже не заметив этого, потому что на самом деле ему было плевать, куда его везут. Хоть в саму преисподнюю. Теперь уже все не имело никакого смысла.

Огромный многоквартирный дом сиял огнями. В ночной темноте яркие пятна света резали глаза, и Акено болезненно щурился, приближаясь к высокой стеклянной двери парадного входа. Кано следовал за ним мрачной тенью, или лучше сказать конвоиром, ведущим заключенного к пыточной камере. Мужчина держался рядом, но все же сохранял небольшую дистанцию, и это расстояние теперь казалось бездонной пропастью, возникшей между ними.

Поднявшись на нужный этаж, они покинули лифт, а когда Акено приблизился к двери, Кано неожиданно остановился.

- Постарайся как следует отдохнуть, - сказал он, так и оставшись в нескольких шагах от Акено, который открыл дверь своим ключом и теперь стоял на пороге.

- А ты? - чуть нахмурив брови, спросил парень.

Его не покидало какое-то странное предчувствие. Словно опасность затаилась совсем близко и вот-вот нанесет ему последний сокрушающий удар.

- Мне нужно ненадолго вернуться в «Порочный Кактус», - ответил Кано. - Я оставил гостей на Юити, но это было не очень-то вежливо с моей стороны.

- Так аукцион был сегодня? - спросил Акено, и его лицо снова приобрело пепельно-серый оттенок скорби.

- Да, - кивнул мужчина и тут же напомнил: - Не думай об этом.

Акено до скрежета сжал зубы, но ничего не сказал. Только кивнул и, переступив порог, закрыл за собой дверь, в некоторой степени радуясь тому, что Кано не последовал за ним.

Темнота пустой квартиры окутала Акено словно погребальный саван, и мужчина зябко повел плечами.

Холодно.

Интересно, это в помещении прохладно, или он просто замерзает изнутри? А хотя... какая теперь разница?

Акено сделал глубокий вдох и направился к спальне, надеясь на то, что сон заберет его сознание, а судьба сжалится, наконец, и больше никогда не даст ему проснуться.

***

Рёта очнулся от того, что его стопы и ладони начало покалывать то ли от холода, то ли от нехватки кровообращения. Под кожей, которая была словно утыкана мелкими иголочками, появился мучительный зуд. И парень заерзал, пытаясь избавиться от неприятных ощущений. Но тут же замер, почувствовав, что его запястья и стопы крепко стянуты веревками, из-за чего мышцы затекли и сильно напряглись. Он попытался осмотреться, но у него на глазах была плотная повязка, которая не пропускала ни единого лучика света, и потому парень видел лишь темноту вокруг себя. К тому же он чувствовал боль в челюсти, которую свело от крупного резинового кляпа, заткнутого в его рот и закрепленного ремешками на затылке. И это обстоятельство лишало его возможности позвать на помощь или хотя бы попытаться развязать путы зубами.

Осознавая свое незавидное положение, Рёта несколько минут лежал, не шевелясь, пытаясь по звукам или запахам определить, нет ли поблизости людей. Но вокруг царила полнейшая тишина, к тому же пахло в помещении как-то странно, как будто здесь давно никто не жил. А еще было зверски холодно, словно он находился в подвале или на каком-то складе.

Бездействовать и дальше, ожидая прихода клиента, было очень опасно. Сейчас Рёта был совершенно беспомощным. На нем по-прежнему не было никакой одежды, кроме тонких трусов. К тому же он оказался полностью дезориентирован во времени и пространстве, что заставляло сильно нервничать и бояться неизвестности.

Собрав остатки воли в кулак, Рёта покатался из стороны в сторону, пока не осознал, что лежит на полу, и только потом встал на трясущихся ногах и замер.

Вокруг по-прежнему было тихо. Ни звука, ни шороха, ни даже слабого дыхания.

Это вселило в парня надежду, и он стал продвигаться вперед крошечными прыжками, стараясь издавать как можно меньше шума.

Сейчас ему необходимо было найти стену, а потом дверь или окно. Если он действительно в подвале или на складе, то окон никаких быть не может. А вот если он в доме или в квартире, то у него был крошечный шанс на побег, или, в крайнем случае, на стремительную и неизбежную смерть от падения с высоты.

Попрыгав еще немного, Рёта начал натыкаться на различные предметы, которые тут же ощупывал, повернувшись к ним спиной и шаря по поверхностям немеющими пальцами.

По всем признакам ему встретился стул, прикроватная тумбочка и торшер. Такая мебель обычно стояла в спальнях, что наталкивало на мысли о жилом помещении.

Оставив мебель в покое, Рёта сделал еще несколько прыжков и, наконец-то уперся в стену.

Он действовал уверенно, без колебаний, с твердым намерением выбраться из западни любым способом. И потому, недолго думая, стал прыгать вдоль стены, касаясь ее плечом.

Сначала он уперся в угол, но, повернув налево и пропрыгав еще немного, наконец-то накренился в сторону оконной ниши и замер, чувствуя виском и скулой холод стекла.

На миг его сердце замерло от страха. А, вдруг, в самый последний, решающий момент его все-таки поймают. Вдруг, ему так и не удастся совершить задуманное.

Несколько мгновений парень просто стоял, пытаясь справиться с накатывающей паникой. А потом сделал глубокий вдох и попрыгал обратно, чтобы подтащить к окну стул.

Все эти манипуляции отняли у Рёты довольно много времени и сил. Но его упрямство родилось раньше него, и в итоге он кое-как дотащил стул до окна и встал на него коленями.

А дальше его ждало самое сложное. Нужно было попытаться встать и при этом не упасть на пол. Рёта беспомощно крутился в разные стороны, пытаясь найти опору, пока не догадался воспользоваться подоконником.

Вжавшись в него руками, парень несколько раз оттолкнулся, прилагая нечеловеческие усилия. И, наконец, встал стопами на мягкое сиденье стула.

Предмет мебели от его веса опасно заскрипел, и Рёта замер на мгновение. Дальше у него был только один вариант. Ему необходимо было раскачаться и всем телом навалиться на стекло. А дальше уже будь что будет. Если окажется, что за коном зияет пропасть в несколько десятков этажей, что ж, уже через несколько минут он будет с Акено. Они обязательно встретятся в мире за пределом. Акено обнимет его, и все будет хорошо. Все встанет на свои места и будет так, как должно было быть изначально.

Вспоминая мужчину, Рёта с трудом сдержал слезы. Но все же у него было не так много времени, чтобы предаваться унынию и скорби.

Он стал раскачиваться, с замиранием сердца ожидая, когда же его бросит вперед с нужной силой. И тут же чуть не упал на пол, услышав приглушенный щелчок замка где-то за стеной, а следом тихие голоса и размеренные, какие-то шаркающие шаги.

Поддавшись панике, Рёта отбросил все сомнения и навалился на стекло, но оно оказалось крепче, чем он ожидал. Кресло ушло из-под ног парня, и он упал на спину, больно ударившись руками и головой.

Плечевые суставы скрутило от резкой боли. Рёта вскрикнул, но на деле вышло приглушенное мычание.

Вот и все. Он был похож на перевернувшуюся черепаху, которая не может самостоятельно подняться. Сейчас в комнату войдет клиент, затащит его на кровать и будет измываться, пока не сведет его с ума.

Представив подобную картину, Рёта стал кататься из стороны в сторону, воя от боли в ушибленном плече, но полный решимости отбиваться до самого конца, пусть даже и головой. Да чем угодно, лишь бы не допустить необратимого.

***

Донесшийся из спальни грохот заставил Акено вздрогнуть и напрячься. Но эти ощущения были совсем вялыми и непродолжительными. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что в квартиру проникли воры, но вспомнив, что только самоубийца решит лезть в логово к дракону, как подобная догадка испарилась без следа.

Нет, тут дело было в другом.

Должно быть, после того, как Такато-сан прилюдно вытряхнул его прошлое на всеобщее обозрение, Кано просто решил избавиться от бывшего любовника, само существование которого кидало тень на его репутацию. Никто ведь в здравом уме не станет связываться с потасканной не одним десятком клиентов шлюхой. А Кано не только связался, но еще и внес его в свой семейный реестр, признавая равным себе. Пока прошлое было сокрыто за семью печатями, ничего страшного не было, но стоило всем узнать и...

Впрочем, Кано имел на это право, и зла на него Акено не держал. К тому же подобный исход был даже к лучшему, и потому Акено без страха направился в сторону спальни и, приблизившись к двери, распахнул ее, надеясь на то, что предназначенная ему пуля попадет точно в цель.

Но ни пули, ни убийцы в комнате не оказалось. Вместо неминуемой смерти Акено обнаружил в спальне извивающегося словно змея, связанного юношу, и в этот миг сердце мужчины перестало биться.

Не узнать Рёту он не мог. Даже ослепнув, он без труда понял бы, кто перед ним. Но удивление и растерянность, ворвавшиеся в замерзший разум, были столь сильны, что первое время Акено не мог даже пошевелиться.

Что все это значит? Что вообще происходит?!

Сознание отказывалось верить в то, что это не мираж и не иллюзия.

Рёта. Здесь. С завязанными глазами и кляпом. Связанный по рукам и ногам, но ни на миг не прекращающий бороться...

Рёта... его Рёта...

Ноги сами понесли Акено вперед, и через миг, превозмогая боль, он упал на колени рядом с парнем и, притянув его к себе, обнял, чувствуя, насколько холодная у мальчишки кожа.

Рёта, почувствовав чужое прикосновение, чуть не умер от отчаяния. Забившись еще неистовее, он попытался ударить своего мучителя головой, но тот прижал ладонь к затылку парня, не давая ему возможности осуществить задуманное.

И стал шарить пальцами в волосах парня.

Рёта чувствовал, как дрожит рука мужчины, как он тяжело дышит, крепко прижимая к себе юное тело, и как неистово бьется его сердце.

Не в силах и дальше выносить чужих прикосновений, парень отчаянно замычал, и тут же почувствовал, как повязка ослабла, а потом и вовсе сползла с его глаз. Он вскинул голову, чтобы получше рассмотреть, кто же его купил, и чуть с ума не сошел, различив в полумраке спальни до боли знакомое лицо.

- Ммммм... - выдавил парень, пытаясь хотя бы звуком выразить чувства, которые испытывал в этот момент.

Облегчение... болезненное счастье... и ужас от того, что он чуть было не совершил роковую ошибку, пытаясь убить себя.

- Рёта...

Акено, наконец-то, выдохнул имя мальчишки, и вцепился пальцами в ремешки кляпа. Но кто-то постарался, затягивая их, и теперь мужчина не мог с ними справиться.

- Рёта, мой хороший...

Он резко привлек мальчишку к себе, целуя его в висок и стискивая в крепких объятиях, а потом снова стал отчаянно дергать за ремешки, чуть не плача от досады на собственную беспомощность.

- Ммммм... - громко замычал парень, вытаращив на Акено огромные глаза, из которых почти в тот же момент брызнули слезы.

Он стал реветь навзрыд, задыхаясь и давясь кляпом, и теперь уже сам прижимался к мужчине, отчаянно всхлипывая и пачкая его свитер слюнями.

Ему было безразлично, что он связан. Что не может говорить и почти уже не может дышать. Главное, что Акено был жив. О большем Рёта и мечтать не смел.

Кляп никак не хотел поддаваться, и Акено чуть не взвыл от безысходности. Он сильней и сильней дергал ремешки, но лишь когда мальчишка застонал от его напора, немного успокоился и, сделав глубокий вдох, призвал себя к спокойствию.

- Потерпи. Потерпи еще немного, - задыхаясь от сдавивших горло слез, дрожащим голосом проговорил он, неустанно покрывая лицо мальчишки поцелуями. - Сейчас я все это сниму.

Но быстро все равно не получилось. Пальцы от напряжения и стресса не слушались и казались деревянными. И только через несколько мучительно долгих минут ему все же удалось вытащить кляп изо рта мальчишки.

- Акено! - выкрикнул мальчишка, делая глубокий порывистый вдох. - Ты живой... мне сказали, что ты умер. Мне сказали, что я убил тебя!

Новая порция слез не заставила себя ждать, и Рёта уткнулся в шею мужчины, пряча свое лицо и одновременно касаясь губами его яростно пульсирующей жилки, которая служила доказательством того, что мужчина ему не мерещится.

- Прости меня, - всхлипывал Рёта, не зная, что еще сказать. - Акено, прости меня. Эта мразь, Такато... все из-за него. Все из-за этого старого ублюдка.

- Я знаю, - шумно выдохнул Акено и сжал парня в удушающих объятиях, словно хотел спрятать от всего мира. - Но это уже в прошлом. Забудь. Просто забудь как страшный сон.

Сердце выпрыгивало из груди мужчины, билось о ребра, причиняя почти физическую боль, но горечь от потери уже стерлась с языка сладостью невероятной встречи. Акено даже пошевелиться толком не мог, хоть и понимал, что Рёту надо развязать. Но страх, что стоит ему лишь на миг разжать объятия, и мальчишка исчезнет, был сильнее разума.

Так они и сидели несколько минут, словно не в силах поверить в то, что им позволили быть вместе.

Наконец, Рёта немного успокоился и, отчаянно шмыгнув носом, спросил:

- Что теперь с нами будет?

- Не знаю, - честно признался Акено и счастливо рассмеялся, потому что впервые в жизни неизвестность не пугала его, а наоборот придавала сил. - Но раз уж мы вместе, значит, все будет хорошо.

Рёта тоже улыбнулся, и ему захотелось обнять мужчину, но он не смог, потому что его руки все еще были связаны за спиной.

- Акено, развяжи меня, - попросил парень. - У меня все тело затекло.

- Сейчас...

Мужчина поцеловал Рёту в плечо и стал распутывать узлы на его запястьях, которые поддавались легче, чем ремешки.

Мальчишка сидел смирно, внимательно наблюдая за Акено, словно боялся выпустить его из виду. А когда освободился из пут, повис у него на шее. В этот же момент помещение огласила мелодия вызова.

Рёта тут ж напрягся и нахмурился, а Акено, вытащив мобильный из кармана, ответил на звонок.

- Нашел мой подарок? - послышался в динамике голос Кано.

- Кано... - Акено чуть не разрыдался от благодарности, которую испытывал к мужчине. Он крепче прижал к себе мальчишку и рассмеялся. - Ты... спасибо... Спасибо. Я так тебе благодарен!

- Не стоит, - холодно отозвался Кано. - Если бы ты не таился от меня, этого всего можно было бы избежать.

- Прости, - только и смог сказать Акено.

На окрыленное счастьем сердце легла мрачная тень сожаления. Кано был прав. Если бы он сказал раньше. Если бы не таился, то все, возможно, и, правда, было бы иначе. Но...

- Я боялся, что тебя это ранит, - признался он, наконец.

- Акено, меня не может ранить твое счастье, - ответил мужчина совершенно искренне. - Хотя, признаться, поначалу я очень сильно ревновал тебя к тому, кто завладел твоим сердцем. Но все это уже в прошлом. Храни мой подарок, и до поры до времени не выпускай его из квартиры. Для Такато и для всех других участников аукциона он - собственность Штефана Кауфмана. Постарайся, чтобы этот миф просуществовал как можно дольше. Я оставил в гостиной все необходимые документы на мальчишку. Теперь он твой. Можешь делать с ним все, что хочешь. Никто его больше не тронет.

- Спасибо. - Слезы все же скатились по щекам, но Акено быстро стер их тыльной стороной ладони, чтобы не пугать Рёту. - Спасибо, Кано. Я перед тобой в неоплатном долгу.

- Это я перед тобой в долгу, - признался мужчина. - Будь счастлив. И не перенапрягайся. Утром я заеду, привезу продукты и лекарства.

Акено вновь хотел поблагодарить бывшего любовника, но не успел. Кано отключил связь. Несколько мгновений молодой мужчина еще прижимал телефон к уху, а потом отложил его в сторону и вновь прижал к себе парня.

- Я люблю тебя, Рёта, - жарко выдохнул он. - И теперь у нас точно все будет хорошо. Теперь мы свободны.

Парень слышал все, что говорил Игараси-сан, и кое-что заставило его нервничать. Но он проигнорировал уколы ревности, вспомнив, что Акено ранен, и сейчас ему нужен покой, а не истеричный любовник. И потому лишь улыбнулся мужчине.

- Игараси-сан очень добр, - сказал парень. - Я никогда не забуду того, что он для нас сделал.

Он поцеловал мужчину в губы, а потом встал и помог ему подняться, хотя его собственное плечо отзывалось яркими вспышками боли. Однако парень игнорировал эту боль, понимая, насколько она незначительна по сравнению с тем, что ему пришлось испытать в прошлом.

- Тебе лучше прилечь. - Рёта взял Акено за руку и сделал шаг назад, отступая к кровати. - Ты должен беречь себя. А я буду заботиться о тебе.

- Мы будем заботиться друг о друге, - погладив мальчишку по щеке, проговорил Акено, улыбаясь. - И будем друг друга любить.

Рёта кивнул, сияя от счастья, и увлек Акено на кровать, тут же юркнув к нему под бок. А мужчина, ласково обнимая его рукой, вдруг, подумал, что истинное счастье можно испытать лишь после того, как сердце погрузилось в отчаяние. Только тогда начинаешь ценить то, что у тебя есть. И эта нехитрая мысль придала ему сил.

Чтобы ни ждало их с Рётой впереди, он будет бороться. Всегда будет бороться, потому что ему есть ради кого это делать.