Нью-Йорк, 2015 год

***

Организация и планирование никогда не были сильными сторонами Видегреля. Сколько мужчина себя помнил, каждый воплощаемый им в жизнь проект терпел неминуемый крах. Так было в детском саду, школе и, конечно же, в университете, когда любая неудача казалась особенно постыдной и разочаровывающей.

Раз за разом проваливая творческие задания, к концу студенческой жизни Видегрель окончательно убедился в своей абсолютной бездарности и вынужденно смирился с тем, что в нём нет ни толики таланта к созиданию. Даже управляя «Алым Кубом», мужчина то и дело обращался за помощью к Кано или Акено, и лишь благодаря их содействию воплощал свои идеи в жизнь.

Однако планирование совместного отдыха с Садисом ни отцу, ни брату он доверить не мог. Одна только мысль о том, что кто-то приобщится к его маленькому счастью, вызывала в душе Видегреля неконтролируемую волну жгучей ревности. И потому, надеясь, что в этот раз у него точно все получится, - ведь сила любви способна сотворить чудо, - он принялся за дело с большим энтузиазмом.

Перелопатив сотню, если не тысячу сайтов в поисках идеи на тему идеального романтического отдыха, и начитавшись разнообразного бреда, Видегрель решил не изобретать велосипед, и остановился на обычном отпуске, который они с Садисом могли бы провести только вдвоем.

Оставаться на это время в Нью-Йорке мужчине совершенно не хотелось. Пыльный и шумный мегаполис в его представлении не очень подходил для уединения, и потому выбор мужчины пал на суровые берега Скандинавского полуострова, а именно на Норвегию.

Когда-то в детстве Видегрель уже посещал эту страну, и был бесповоротно пленен дикой красотой фьордов, мрачными лесами на горных склонах и воинственными песнями неукротимых водопадов. А многогранная культура и богатая история родины свирепых викингов так поразила маленького Видегреля, что и теперь, спустя многие годы, одна только мысль об этой чарующей стране отзывалась в сердце мужчины затаенным восторгом.

Садису о своей грандиозной затее он толком ничего не рассказывал, отделываясь банальным «это сюрприз» и «скоро сам все узнаешь». Да и Мишель, которого Видегрель собирался оставить в «Алом Кубе» за главного, так же оставался в неведении. Конечно, рано или поздно мужчине все равно пришлось бы сообщить помощнику о временном повышении, но он сознательно оттягивал момент признания до последнего, прекрасно понимая, что Мишель не только не согласится, но еще и сделает все возможное, чтобы этого ни в коем случае не произошло.

И вот теперь, когда чемодан был успешно собран, а до отлета оставалось менее трех часов, Видегрель отправил Мишелю сообщение о том, что ждет его в кабинете, и еще раз заглянул в свой ежедневник, чтобы убедиться, что отменил все запланированные на ближайшие две недели встречи и дела.

К счастью, долго ждать помощника не пришлось. Мишель возник на пороге минут через пять, когда Видегрель просматривал обнаруженный на столе контракт, к которому прилагалась записка с гневными и местами довольно грубыми комментариями Сайтона Легрима.

- Ну, наконец-то! - отбрасывая писанину вредного юриста в сторону, воскликнул Видегрель, обращая все свое внимание на парня. - Почему так долго?

- Потому что, благодаря твоим стараниям, я по уши завален работой, - съязвил Мишель, впиваясь в лицо босса раздраженным взглядом, полным невысказанного укора. - У тебя что-то срочное?

Видегрель кивнул и стал рыться в документах, пытаясь что-то отыскать. А Мишель следил за его неуклюжими действиями и тихо ярился в душе.

- Ты что-то потерял? - спросил он с долей презрительного снисхождения, в который раз думая о том, что бизнесмен из Видегреля совершенно никудышный, однако не смея высказаться по этому поводу в открытую.

Не хватало еще снова получить выговор от господина Игараси за «слишком громкое дыхание» рядом с его любимым сыном или за слишком дерзкий взгляд в его сторону. А ведь такое случалось нередко, особенно в первый год сотрудничества, когда Видегрель чуть что спешил нажаловаться брату и отцу на своего «бестолкового» помощника.

Мишель вздохнул и, понимая, что отвечать на его вопрос никто не собирается, задал другой:

- Может, тебе помочь?

- Было бы чудесно! - чуть ли не с облегчением выдохнул Видегрель и, расплывшись в лучезарной улыбке, уставился на помощника как на Христа Спасителя.

Мишелю этот взгляд показался пророческим, и он на всякий случай покачал головой, сразу отказываясь содействовать боссу в очередной безумной затее.

- Не впутывай меня! - взмолился парень. - Не знаю, что ты там задумал, но я и без того уже на грани истощения.

- Не преувеличивай, - отмахнулся Видегрель, - ты прекрасно выглядишь. Вон как глаза блестят в предвкушении новых свершений. И этот румянец на щеках. А потрескавшиеся губы и темные круги под глазами издревле считались признаками выносливости и стойкости. Да и к кому, как ни к тебе, я могу обратиться с просьбой заменить меня на пару недель?

Мишель от такого поворота событий даже взбодрился. Наверное, его организм задействовал скрытые энергетические резервы, чтобы в случае чего можно было настучать зарвавшемуся боссу по лицу.

- Ты в своем уме? - спросил парень, все еще не в силах поверить, что Видегрель озвучил это более чем безумное предложение. - Как ты вообще это себе представляешь?

- Да что тут представлять?! - беззаботно рассмеялся Видегрель. - Сядешь в моё креселко, и сиди себе четырнадцать дней. Оно, между прочим, очень даже удобное. Все запланированные встречи я отменил. Так что тебе только и останется, что вовремя открывать клуб. Обо всём остальном я попрошу позаботиться Ригара Вальдрэ.

Услышав эту «замечательную» новость, Мишель на некоторое время даже утратил дар речи, пытаясь сообразить, издевка это или все-таки кошмарная действительность.

- Вальдрэ? - переспросил он, когда, наконец-то смог разомкнуть онемевшие от изумления и злости губы. - Нет, ты серьёзно, Вальдрэ? Чем, черт возьми, он сможет здесь помочь?! И как, по-твоему, я должен следить за нижним залом, если мне нельзя показываться в кругу этих людей? Нет, ты точно обезумел... совершенно определенно сошел с ума.

- Все гении своего времени казались современникам безумцами и юродивыми. Такова уж их нелегкая стезя. - Печально вздохнул Видегрель. - А что до нижнего зала... маску наденешь, и все будет в порядке. Ригар знает, как вести дела, и прекрасно справится с моей просьбой.

- Я тебе что, клоун, две недели в маске ходить? - спросил Мишель, только чудом удерживая себя от гневной брани. - Или ты хочешь, чтобы клиенты приняли меня за хоста?

- Если ты не станешь надевать тот обтягивающий латексный костюм, который тебе подарил кто-то из клиентов к Хэллоуину, то никто тебя за хоста не примет. Да и отец сказал, что лучше тебя мне замены не найти, - прибегнул к последней уловке Видегрель.

- Так господин Игараси знает о твоих планах? - с досадой в голосе спросил Мишель, понимая, что приказ «свыше» проигнорировать ему не удастся.

Видегрель кивнул, сияя улыбкой.

Парень немного помолчал, обдумывая сложившуюся ситуацию, а потом предупредил:

- Если на меня выйдут из-за твоей дурости, я тебя собственными руками придушу.

- Никто на тебя не выйдет, - заверил Видегрель. - К тому же... ты ведь мёртв. Тебя уже давно никто не ищет.

Лицо Мишеля помрачнело, и Видегрель поспешил сгладить ситуацию.

- К тому же, я в тебя верю, - сказал он искренне. - Ты точно справишься.

Видегрель поднялся из-за стола, вложил в руку Мишеля ключ от своего кабинета и, приободряюще хлопнув помощника по плечу, быстро улизнул из кабинета, пользуясь задумчивостью и растерянностью парня, который погрузился в свои не самые позитивные мысли.

***

Из-за крупной аварии на дороге Садис чуть было не опоздал на рейс. Видегрель прождал его чуть больше часа, постоянно названивая любовнику и справляясь, как обстоят дела с его продвижением в злополучной пробке. И когда мужчина, наконец, появился в аэропорту, буквально в последнюю минуту оказавшись у регистрационной стойки, Видегрель почувствовал невероятное облегчение.

Пока Садис старательно заполнял бланки и отвечал на вопросы вежливой и улыбчивой представительницы авиакомпании, Видегрель терпеливо стоял в сторонке в зале ожидания, неотрывно наблюдая за тем, как девушка вдумчиво проверяет документы Садиса, а потом протягивает их ему вместе с посадочным талоном, сопровождая свои действия обворожительной улыбкой и пожеланиями приятного полета.

Садис улыбнулся в ответ, и у Видегреля от этой улыбки ёкнуло сердце. Все-таки увидеть любовника в таком прекрасном расположении духа, было сродни Рождественскому чуду. Обычно мужчина сохранял серьезное выражение лица, а линия его губ оставалась сурово прямой, даже немного опущенной вниз в уголках, что придавало ему ауру подавляющей мрачности. Но сегодня что-то неуловимо изменилось, и в аэропорт приехал не знакомый Видегрелю, хладнокровный и безжалостный демон-воспитатель, а обычный человек, способный радоваться простым мелочам.

Дождавшись, когда Садиса пропустят в зал ожидания, Видегрель приблизился к нему и, заключив в объятия, поприветствовал его коротким поцелуем, от которого у обоих мужчин на лицах появились одинаково странные выражения, немного смущенные и в чем-то даже вызывающие, а у Видегреля еще и безмерно счастливое.

Они впервые появились в общественном месте как пара, и оба немного волновались. Однако Садису удавалось сохранять привычное хладнокровие и самообладание, а вот Видегрель не мог похвастаться подобной выдержкой. Он все время глуповато улыбался и украдкой оглядывался по сторонам, словно хотел убедиться, что никто на них не пялится и не тычет пальцами.

Садиса его поведение даже немного рассмешило, но мужчина не стал упрекать любовника в излишней нервозности, а просто приобнял за талию и отвел в кафетерий, где они смогли занять самый отдаленный, угловой столик и, наконец, немного расслабиться.

До вылета оставалось меньше часа. Мужчины сидели рядом друг с другом, наслаждая терпким ароматным кофе и обсуждая предстоящий отпуск, хотя Садис до сих пор понятия не имел, где именно в Норвегии они будут отдыхать. Видегрель по-прежнему держал эту информации в секрете, лишь изредка загадочно улыбаясь и уверяя любовника, что ему там непременно понравится.

Когда объявили посадку, мужчины расплатились за кофе и, прихватив ручную кладь, неспешным шагом пошли к выходу на трап.

Их ждал семичасовой перелет до Амстердама, а потом пересадка на рейс до Оппдала, и Садис ощутимо напрягся, увидев, какое количество людей устремилось к тому же выходу, что и они.

Видегрель, заметив перемену в его настроении, взял мужчину за руку, этим нехитрым действием переключая внимание любовника на себя, и стал рассуждать о том, чем бы они могли заняться в самолете, чтобы убить время. Некоторые из его предложение были вполне разумными, например, посмотреть какой-нибудь интересный фильм или поиграть в какую-нибудь словесную игру, но в числе прочего Видегрель с совершенно серьезным выражением лица предложил Садису обзавестись пледами и под покровом темноты немного «пошалить».

Говорил он это шепотом, почти прижавшись губами к уху любовника, когда они остановились в хвосте длинной очереди, но какая-то старушенция, которой на вид уже было лет сто десять, все равно расслышала его и начала ругаться сквозь зубы, порицая «распущенную молодежь».

Видегрель рассмеялся и покрепче сжал ладонь Садиса, взглядом давая понять, что как только в салоне выключат свет, он попробует воплотить свое маленькое безумство в жизнь.

Этот разговор немного расслабил Садиса. Он перестал обращать внимание на столпотворение людей вокруг себя, и только иногда его щека нервно подергивалась, когда в очереди раздавалось хныканье младенца.

Наконец, спустя пятнадцать минут, мужчины оказались в салоне и заняли свои места в первом классе. Видегрель прежде всего ценил комфорт, и потому организовал их отпуск по высшему разряду. Их места были самыми последними в этой части самолета, что во время полета давало некоторое преимущество. Никто не будет пялиться на них и мешать их уединению, а значит, можно будет расслабиться и вести себя естественно и непринужденно.

Садису, по сути, было безразлично, каким классом лететь. Люди одинаково шумели и раздражали его в любой части самолета. А здесь еще и откровенно доставали своими бесконечными жалобами и требованиями, обращаясь к стюардессам исключительно напыщенными, тягучими голосами, полными высокомерия и презрения ко всему сущему.

Садис терпел их нытьё, сколько мог, а потом у него разболелась голова. Но Видегрель, снова почувствовав в нем перемену настроения, потянулся за наушниками и надел их мужчине на голову, плотно закрывая его уши.

На небольших мониторах, встроенных в спинки сидений, транслировали какую-то комедию. Видегрель тоже надел наушники, настроил звук так, чтобы он не оглушал, и, прильнув к Садису, разместился в его объятиях, сияя довольной улыбкой.

Его взгляд был устремлен на небольшой монитор, где разворачивалось действительно комичное зрелище. Красивое лицо то и дело озарялось веселой улыбкой. И Садис поймал себя на том, что не может отвести от него глаз.

Видегрель был поразительным человеком. Гибким, чутким, немного капризным и до головокружения прекрасным. Он умел и любил угождать, а еще он действовал на Садиса как сильнейшее успокоительное.

Стоило Видегрелю одарить его улыбкой или сделать что-нибудь заботливое, и рациональное сердце Садиса давало слабину, начиная отбивать сумасшедший ритм и мучительно сжиматься. Он и не заметил, как оказался пленен любовником, его теплом и самоотдачей, его искренними проявлениями чувств. Но мужчине нравился этот плен, и он хотел бы оставаться в нем как можно дольше.

Поэтому, когда Видегрель поднял на него взгляд, чтобы убедиться, что мужчина всем доволен, Садис не удержался и поцеловал его, прикусывая мягкие губы, захватывая теплый острый язык, сплетая его со своим, и углубляя поцелуй до тех пор, пока в легких не осталось воздуха.

Тогда Садис отстранился и, покрепче прижав Видегреля к себе, беззвучно сказал ему «спасибо», при этом буквально обжигая его взглядом, который таил в себе обещание, что каждый момент их отпуска будет наполнен яркими впечатлениями и взрывными чувствами, которые останутся в их памяти на долгие-долгие годы.

***

Выбирая место для отдыха, Видегрель по большей части руководствовался предпочтениями Садиса, поэтому отыскать горнолыжный курорт, где нашествие туристов не будет напоминать вторжение римлян в Кельтику, оказалось не так-то просто.

Ему пришлось просмотреть сотню сайтов, прочитать тысячу отзывов и закрыть с десяток тысяч рекламных объявлений, которые выскакивали на мониторе ноутбука с такой частотой, что в глазах начинало рябить, прежде чем он, наконец, отыскал то, что соответствовало бы его требованиям. И вот теперь, покинув салон самолета и оглядываясь вокруг, Видегрель понимал, что не прогадал в своем выборе.

Аэропорт Оппдала встретил их почти мертвой тишиной, нарушаемой редкими объявлениями по системе громкой связи. Людей вокруг практически не было, что, несомненно, пришлось Садису по душе, а вот сам Видегрель в этом пустынном месте чувствовал себя не очень уютно. В мыслях мужчины то и дело всплывали неприятные ассоциации, а иногда ему и вовсе казалось, что он попал в мир Лангольеров*. И только спокойный и негромкий голос Садиса, а так же его довольная улыбка, успокаивали Видегреля, делая царящую вокруг атмосферу не такой уж пустынной и мрачной.

От Аэропорта до гостиницы, номер в которой Видегрель подбирал не менее тщательно, чем курорт, было не больше двадцати километров. И выбор транспортных средств на радость туристов был очень даже разнообразный. Большинство местных, конечно же, добирались до города на своих автомобилях или пользовались общественным транспортом, но после длительного перелета трястись в автобусе ни Видегрелю, ни Садису не хотелось. Поэтому они сошлись на том, что вызовут такси или воспользуются услугами проката автомобилей, бюро которого заметили почти у самого выхода из здания.

Однако ни до справочной, где можно было бы узнать номер местного такси, ни до бюро проката мужчины так и не дошли. А все потому, что Видегрелю на глаза попался невысокий мужчина в распахнутой настежь меховой шубе, который держал в руках табличку с интригующей надписью: «Поездки на собачьих упряжках. Весело и с ветерком».

- Ты серьёзно? - с толикой удивления в холодных серых глазах спросил Садис, когда Видегрель мягко дернул его за рукав и, сияя воодушевлённой улыбкой, кивнул в сторону мужчины.

- Конечно! Мы ведь приехали развлекаться, так почему бы не начать веселье сразу?

С этими словами Видегрель, не дожидаясь ответа, потянул любовника к машеру**, который, завидев их, расцвел от счастья.

Первые несколько мгновений Садис еще пытался сопротивляться, стараясь убедить Видегреля в том, что для подобной поездки тот одет слишком легко. Но под напором любовника, глаза которого светились от предвкушения, все же сдался и направился следом за машером, который красноречиво и живо описывал им все прелести путешествия на санях.

Оказавшись рядом с упряжкой, машер занялся погрузкой багажа, попутно расхваливая радостно виляющих пушистыми хвостами лабрадорских хаски. А когда чемоданы были крепко перетянуты ремнями, чтобы не выпали по дороге, место в санях заняли и Видегрель с Садисом.

Устраиваясь на мягком сиденье, учитель беспрестанно повторял, что вся эта авантюра ничем хорошим не закончится, но Видегрель не желал слушать возражений и, пообещав любовнику щедрую награду за терпение, уселся рядом с ним и взял его под руку.

Однако уже через несколько минут после того, как собаки под свист погонщика резво сорвались с места, от радости Видегреля не осталось и следа.

Порыв ледяного ветра, в первые мгновения поездки коснувшийся его кожи приятным холодком, вскоре превратился в адскую пытку. Вылетающие из под лап псин острые снежинки, впивались в лицо Видегреля, отчего мужчине казалось, что его кожу безжалостно режут стеклянными осколками. Но ветер не только раздавал Видегрелю оплеухи, он еще раздувал его тщательно уложенные волосы и надувал не защищенные шапкой уши.

От холода глаза мужчины начали слезиться, и вскоре по его щекам покатились слезы, которые на морозе тут же превращались в ледышки. Из носа потекло, и Видегрель то и дело, утирал его платком, тихо бормоча проклятия и ругая самого себя за то, что не послушался Садиса, который на протяжении всей поездки поправлял очки и шапку и кутался в свой теплый шарф, которым даже не подумал поделиться с почти превратившимся в ледышку любовником.

К счастью, испытание ветром и снегом было не таким уж и долгим. Упряжка неслась по заснеженной дороге, наверное, быстрее самого ветра, и через двадцать минут сани остановились у небольшой трехэтажной гостиницы, напоследок одарив Видегреля брызнувшим из-под полозьев и обрушившимся на его голову снегом.

Кое-как выбравшись из саней и стараясь не смотреть на Садиса, Видегрель расплатился с машером и, подхватив свой чемодан, поспешил к гостинице, чтобы, наконец, окунуться в тепло. В просторном и светлом фойе почти не было мебели. Несколько небольших диванчиков да пара кресел. Зато зеркал было хоть отбавляй. И это стало для мужчины самой настоящей трагедией. Ведь стоило ему увидеть своё отражение, как настроение, и без того испорченное адской поездкой, окончательно покатилось в бездну.

В таком плачевном состоянии Видегрель себя еще ни разу не видел. Растрёпанный, обмороженный, со слезящимися глазами, опухшим носом и напрочь обветренными губами. От элегантности и утончённости не осталось и следа, а дорогое пальто от итальянского дизайнера смотрелось на нем как корона на прокажённом.

Не в силах вынести это убогое зрелище, мужчина поспешил к регистрационной стойке, даже не думая дожидаться застрявшего на улице Садиса. Назвав свое имя администратору, он забрал ключи и, радуясь тому, что по пути не встретил никого из постояльцев, поспешил в номер.

Злющий как собака, что впору и самого в сани запрягать, Видегрель практически взлетел по лестнице на второй этаж, где располагались их с Садисом апартаменты. Номер находился в самом конце коридора, и, остановившись у двери, мужчина вступил в неравную схватку с ключами. Замерзшие пальцы не хотели слушаться, и чтобы попасть в замочную скважину, Видегрелю пришлось потрудиться. Несколько раз ключ выскальзывал из его рук и падал на пол, отчего весь процесс открытия двери напоминал японский ритуал приветствия с низкими поклонами, в котором слова почтения Видегрель безжалостно заменил на самые грязные и непристойные ругательства.

Наконец справившись с замком, мужчина чуть ли не пинком распахнул дверь и ворвался в номер. Просторное и светлое помещение встретило его уютным интерьером и легким цветочным ароматом, витающим в воздухе. Но рассматривать убранство комнат Видегрель не стал. Он со злостью швырнул свой чемодан к обитому светлой тканью дивану и поспешил в душевую, мечтая только о том, чтобы согреться и привести свою потрепанную ветром, холодом и снегом внешность в порядок.

***

Несмотря на ледяной ветер, который задувал Садису во все отверстия в теплом зимнем пуховике, в целом поездка на санях ему понравилась. Он любил познавать все новое, и это небольшое путешествие стало для него своеобразным опытом.

А вот Видегрель, похоже, был весьма разочарован выбранным видом транспорта. И это негодование вылилось в молчаливую истерику.

Садис наблюдал за поведением любовника с недоумением и долей умиления. По его мнению, взрослый человек не должен был вести себя подобным образом, но почему-то, в случае с Видегрелем, это совсем не раздражало.

Схватив свой чемодан, Видегрель порывисто потащил его к гостинице, утопая по колени в снегу и гневно ругаясь сквозь стиснутые зубы. Садис задержался, дожидаясь, когда машер отвяжет и его чемодан, после чего пошел следом за любовником.

Когда он вошел в холл, мужчины уже и след простыл.

У регистрационной стойки Садиса встретила миловидная женщина лет сорока. Она проверила его документы и сделала несколько записей в толстой книге, после чего отдала ему запасной ключ и объяснила, куда нужно идти. Садис поблагодарил ее и поднялся в их с Видегрелем номер.

Дверь была не заперта. Мужчине было достаточно толкнуть ее, чтобы она открылась. Он вошел в хорошо натопленное помещение, отделанное светлыми деревянными панелями, и поставил чемодан у двери.

Видегрель, судя по шуму воды, уже принимал душ. Тонкое пальто не могло защитить его от холодного ветра, а отсутствие шапки и шарфа, наверняка, сделало для него эту поездку тем еще испытанием.

Садис снял верхнюю одежду и прошел вглубь помещения, разглядывая интерьер и обстановку. А когда убедился, что номер, в целом комфортный и уютный, занялся своими вещами, аккуратно раскладывая их в шкафу.

Спустя четверть часа вода в ванной комнате шуметь перестала, но Видегрель так и не вышел оттуда. Садис подождал еще несколько минут, а потом, забеспокоившись, не стало ли любовнику плохо, приблизился к двери и постучал.

- Видегрель, ты в порядке? - спросил он, внимательно прислушиваясь.

- Все нормально, - отозвался мужчина каким-то странным, подавленным голосом.

- В таком случае, может, откроешь дверь? Я тоже хотел бы принять душ.

***

Видегрель стоял у зеркала и, чуть ли не рыдая, смотрел на кошмар, отражающийся в немного запотевшей стеклянной поверхности. После горячего душа весь его облик стал на порядок хуже, и показаться любовнику в таком виде мужчина просто не мог.

Однако Садис не успокаивался и продолжал стучать.

- Я еще не готов, - отозвался Видегрель, рассматривая покрасневший и, казалось, ставший в два раза больше нос. - Неужели ты не можешь подождать? Сутки, двое... может, неделю...

- Так долго не могу, - ответил мужчина. - Почему ты упрямишься? Только не говори, что внезапно начал стесняться меня.

- Стесняться? - Видегрель рассмеялся, но в его голосе не было и намёка на веселье. - Нет, что ты, я просто жду тут пластического хирурга. Позови меня, когда он придёт.

- Неужели все настолько ужасно? - спросил Садис, прислонившись плечом к дверному косяку.

- Да! - возмущенно воскликнул мужчина. - Просто катастрофа мирового масштаба. Мое лицо похоже на задницу бабуина.

- Я думаю, ты преувеличиваешь, - усмехнулся Садис. - Впусти меня, я знаю, как оказывать первую помощь при обморожении. Хотя, скорее всего, тебе просто обветрило кожу.

- Чтобы ты убежал быстрее, чем те проклятущие псины? - едко ответил Видегрель, но тут же прикусил язык.

В конце концов, идея с поездкой на санях принадлежала не Садису, и вызверяться на любовника за собственные ошибки было, по меньшей мере, глупо и незрело. Поэтому Видегрель взял себя в руки и, укутавшись в банный халат, всё же открыл дверь, являя взору Садиса ужасающе жалкую картину.

Мужчина несколько мгновений рассматривал лицо Видегреля, отмечая болезненное воспаление на его щеках, носу и губах, которые из-за горячей воды приобрели ярко-красный оттенок, и не смог сдержать смешок.

- Я же тебе говорил, что ты слишком легко одет для поездки в собачьей упряжке. Посмотри теперь на себя. Лицо болит, наверное?

Садис хотел проявить участие, но Видегрель в ответ на его слова внезапно разозлился и неистово сверкнул глазами.

- Я на себя уже десять минут смотрю! - взвился он на пустом месте. - Не нужно мне напоминать, что я теперь похож на чучело, от которого будут все шарахаться!

- Никто не будет от тебя шарахаться. Подумаешь, пара красных пятен на лице. Никто и не заметит.

- Не заметит?! Да ты издеваешься! - вспыхнул Видегрель праведным гневом. - Да я же как светофор! Меня теперь за милю видно будет, даже среди ночи! Это катастрофа!

- К завтрашнему утру все пройдет, - уверил Садис. - А если еще мазью намазать...

Глаза мужчины округлились от ужаса.

- Ты с ума сошел? Какой мазью?

- Лечебной, - пояснил учитель, и тут же прыснул со смеху, понимая всю абсурдность ситуации.

Все то время, что они с Видегрелем были знакомы, мужчина создавал впечатление самоуверенного, сдержанного человека, который если и позволял себе эмоции, то только в постели. Но сейчас он выглядел раздосадованным и злым из-за такой мелочи, как обветренное лицо, и это действительно насмешило Садиса.

Видегрель пребывал в крайней степени отчаяния и уже хотел разразиться гневной тирадой на тему насмешек в свой адрес, но слова так и не сорвались с его языка. Улыбка Садиса, его лучащиеся весельем глаза и неожиданно приятный смех выбили мужчину из колеи, заставив на миг застыть. За всё время их общения Видегрель еще не слышал, чтобы Садис смеялся. Да, любовник улыбался и иногда даже шутил, но такого откровенного веселья ещё ни разу не проявлял, и это поразило Видегреля, заставив его сердце биться быстрее.

- Смеёшься надо мной? - с толикой обиды в голосе спросил он, глядя на мужчину исподлобья, но на самом деле никакой обиды уже не испытывая. - Я вообще-то страдаю. Бессердечный!

- Я знаю способ избавить тебя от страданий, - сказал Садис и прикоснулся пальцами к ярким губам мужчины. - Я где-то читал, что поцелуи могут исцелить даже самые ужасные раны. Как думаешь, это правда?

- Я что, по-твоему, ребенок, чтобы поверить в это? - спросил Видегрель.

- Нет, ты уже давно не ребенок, - проговорил мужчина, делая короткий шаг вперед и привлекая любовника к себе. - Но я все же предлагаю попробовать этот способ. Хуже ведь все равно не будет.

- Я бы не стал этого утверждать, - ответил Видегрель, обвивая шею учителя руками, не в силах противостоять его вкрадчивому голосу и пылкому взгляду. - После твоих поцелуев на моей коже оставались следы и пострашнее.

- Но когда я оставляю на твоем теле эти следы, ты не особо сопротивляешься, - сказал Садис с улыбкой. - Или ты все-таки хочешь, чтобы я обращался с тобой нежнее? Я могу попробовать быть очень ласковым.

- Боюсь, что после этого твоим ученикам совсем не поздоровится, - усмехнулся Видегрель и запрокинул голову назад, открывая губам Садиса доступ к своей шее. - Нет уж, я не собираюсь делиться твоим вниманием с этими наглыми пиявками.

- Они будут рады это услышать... - проговорил мужчина, оставляя на коже любовника поцелуй, пока еще совсем легкий, почти невесомый, дразнящий.

Его руки при этом скользнули под халат Видегреля, исследуя и лаская гибкое тело. Ладони Садиса властно сжали его ягодицы, а поцелуй стал настойчивее, и даже болезненнее.

Видегрель шумно вздохнул, сделал короткий шаг назад и тут же оказался на стиральной машинке. Садис легко приподнял его и усадил на холодную поверхность, а потом резко развел его ноги в стороны и вжался в него, впиваясь поцелуем в манящие, алые губы.

Обветренная кожа отзывалась на напористую ласку Садиса болью, но Видегрелю уже было не до этого. Рядом с мужчиной он забывал обо всем, с головой окунаясь в водоворот страсти и желания. И этот случай не стал исключением.

К черту все тревоги! Если Садис всё ещё не сбежал от его раскрасневшейся рожи, значит уже не сбежит никогда. И мысль об этом делала Видегреля бесконечно счастливым.

***

В этот день мужчины решили никуда не идти и как следует отоспаться.

Впереди у них было еще целых две недели для развлечений, а сегодня они заказали еду в номер, нашли телеканал, по которому транслировали только фильмы, и завалились в постель как парочка престарелых супругов.

Утром следующего дня лицо Видегреля вернулось в норму, и настроение мужчины заметно улучшилось.

Они с Садисом выбрались на прогулку и решили опробовать несколько лыжных трасс.

Видегреля, который в юности часто отдыхал на горнолыжных курортах, тянуло на экстремальные спуски. Садис же видел лыжи только по телевизору и в витринах магазинов, и потому мрачно поглядывал на подъемники и крутые склоны гор, понимая, что без практики просто-напросто свернет себе шею.

Поэтому мужчина отговорил Видегреля от экстремального катания и под его раздражающий смешок нанял себе инструктора. Внимательно выслушав все наставления, Садис следующие несколько часов с проклятиями пытался съехать с небольшого холмика и при этом устоять на ногах.

Видегрель, наблюдая за его мучениями, всё порывался помочь, подсказать как правильно, при этом с трудом сдерживая смех, но Садис упорно отмахивался от него, пока, наконец, не спустился более или менее сносно, при этом ни разу не упав и не скрестив лыжи.

Видегрель искренне поздравил его с тем, что ему удалось покорить детскую горочку, и потащил на более крутой склон, где они и провели остаток дня.

Возвращаясь в отель, Садис шел, с трудом переставляя ноги, так как от постоянного напряжения они полностью одеревенели и не желали сгибаться.

- Кажется, лыжи не для меня, - посетовал мужчина, понимая, что больше устал, чем развлекся.

- Не ворчи, - попросил Видегрель. - Привыкнешь. А потом тебе даже понравится.

Он, в отличие от Садиса был всем доволен и полон сил, и уже строил грандиозные планы на завтрашний день. Однако Садис его прервал:

- Я видел рекламу конных прогулок. Давай покатаемся и посмотрим окрестности курорта.

- Кони? - Видегрель удивленно округлил глаза. - Это те, которые с гривой и копытами? И которые кусаются, если ты не даешь им яблоко, а ешь его сам? Ты о них?

Когда-то отец водил их с Акено в конный клуб. Он убеждал, что верховая езда способствует ровной осанке и в целом хорошо влияет на организм, но Видегрелю там не очень понравилось, и потому идея Садиса не вызвала у него восторженных рукоплесканий и возгласов.

- Именно о них, - ответил мужчина, невольно улыбнувшись.

Он живо представил себе картину, где лошадь кусает Видегреля за руку в отместку за то, что тот не поделился с ней яблоком, и с трудом сдержал смех.

Причин отказывать любовнику у Видегреля не было. К тому же, как ни крути, а сегодня Садис проявил не дюжее терпение, стараясь научиться катанию на лыжах, в то время как Видегрель от души веселился, глядя на его неудачные попытки устоять на, норовящих ускользнуть в неизвестность, ногах.

- Что ж, - без особого энтузиазма ответил он, - отпуск должен приносить удовольствие обеим сторонам. Но если меня покусают, я покусаю тебя.

- Не покусают, если не будешь их дразнить, - уверил Садис. - Самое главное не показывать лошадям, что ты их боишься. Если будешь следовать этому простому правилу, у тебя получится с ними поладить.

Весь оставшийся до гостиницы путь мужчина рассказывал любовнику тонкости конной езды. А когда они вернулись в номер, им стало не до разговоров.

Видегрель потащил Садиса в душ, и их совместное купание вылилось в бурный сек, после которого не то, что на лошади, даже на стуле сидеть было больно.

Но, не смотря на это, отвертеться от конной прогулки у Видегреля не получилось. И они с Садисом отправились в конюшни, чтобы взять на прокат парочку благородных скакунов.

- Я на это не полезу! - безапелляционно заявил Видегрель, с опаской глядя на огромное, выпускающее из ноздрей пар животное, которое подозрительно косилось на него и било копытом о землю.

Миловидная девушка держала скакуна за поводья, но «монстр» всё равно вызывал в душе мужчины волны панического ужаса.

В отличие от Видегреля, у которого от страха подрагивали пальцы, Садис бесстрашно подошел к рыжему жеребцу и, протянув руку, хотел погладить его по шее, но животное разволновалось рядом с мужчиной.

Скакун фыркал, мотал головой и медленно отступал назад, что вызвало на губах Видегреля ехидную улыбку.

- Мне кажется, или он тебя боится? - спросил он у любовника, с долей сочувствия глядя в испуганные карие глаза жеребца.

- Этот конь слишком молод, и сгодится только для опытного наездника, - ответил Садис со знанием дела и взял у инструктора поводья.

Жеребец еще немного артачился, возмущенно фыркая и прядая ушами, но мужчина сказал ему несколько слов, поглаживая по лоснящейся рыжей шее, и животное успокоилось.

- Ты что, вырос на ферме? - спросил Видегрель с неприкрытым восхищением.

- Нет, - ответил Садис. - Но в университете, где я учился, был жокейский клуб. Конечно, я не собирался строить карьеру на скачках, но мне было интересно попробовать себя в чем-то новом. Я научился управляться с лошадьми, а потом втянулся и посещал клуб вплоть до выпуска.

- А вы полны сюрпризов, господин Эйгерт, - с толикой восхищения проговорил Видегрель.

Он приблизился к мужчине и, остановившись за его спиной, протянул к жеребцу руку, чтобы погладить. И животное, к удивлению Видегреля, приняло эту ласку более чем благосклонно.

- Смотри, он больше не злится, - обрадовался мужчина.

- Но ты на нем все равно ездить не будешь, - сказал Садис. - Возьмешь моего. Он постарше и поспокойнее.

Видегрель повернулся к меланхолично жующему яблоко скакуну и с сомнением кивнул. Ему все еще было немного страшно, но он решил, что портить Садису отдых своими капризами не стоит, и приблизился к коню. Опасливо протянул руку, коснулся гладкой шеи и, не встретив никакого протеста со стороны представителя земной фауны, попросил Садиса помочь ему забраться в седло.

Несмотря на скептический настрой, следующий час доставил Видегрелю несказанное удовольствие. Садис оказался прав, верховая езда дарила поистине прекрасные ощущения свободы и единения с природой. И под конец сеанса Видегрель даже поймал себя на мысли о том, что был бы не против покататься ещё часок-другой. Однако Садис придерживался иного мнения. Заявив любовнику, что излишнее усердие в этом деле может привести к не очень приятным последствиям, он пообещал, что это не последняя их верховая прогулка и предложил Видегрелю пройтись по городу.

Наверное, за всю свою жизнь Видегрель не был так счастлив, как во время этого отпуска. Каждая минута, проведенная с Садисом, была подобна драгоценным камням, которые мужчина с любовью и заботой прятал в сундуке своей памяти. Он наслаждался отдыхом и нежными объятиями любовника, и единственное, что порой огорчало Видегреля, это бесконечные звонки, которыми Садиса доставал коллега, временно исполняющий обязанности воспитателя.

Видегрель не раз предлагал любовнику отключить телефон на время отпуска, но Садис был слишком ответственным человеком и не мог оставить своих подопечных без присмотра. Впрочем, особо скучающие по его вниманию ученики, в итоге выпросили-таки трехдневную путевку в карцер, чему Видегрель искренне порадовался, ведь из-за этих малолетних засранцев им с Садисом пришлось трижды отвлекаться от куда более интересных занятий, чем воспитание подрастающего поколения.

- В следующий наш отпуск мы поедем в Японию, - безапелляционно заявил Видегрель, когда они с Садисом вернулись в отель после небольшой прогулки по городу.

С самого утра начался сильный снегопад, и лыжные трассы были закрыты из-за плохой видимости, поэтому всё, что им осталось из развлечений, это посиделки в тёплых и уютных кафешках за чашечкой горячего шоколада. К тому же к вечеру объявили о надвигающемся буране, и мужчинам пришлось поспешно возвращаться в отель, чтобы не застрять в городе до утра.

- Ты был когда-нибудь на горячих источниках? - спросил Видегрель у любовника, развешивая промокшую от растаявшего снега куртку на вешалке.

- Нет, - ответил Садис, так же снимая с себя верхнюю одежду. - Я много учился, а потом много работал. У меня не было времени на путешествия.

- Это огромное упущение с твоей стороны. - Видегрель прошёл в гостиную и, приблизившись к окну, выглянул на улицу.

Метель и не думала утихать. Поднявшийся ветер кружил пушистые снежные хлопья в воздухе, делая видимость практически нулевой, и мужчина порадовался, что они с Садисом сейчас находятся в тепле и уюте своего номера.

- Там хорошо, - сказал он, продолжая тему источников. - Тёплая вода, чарующая атмосфера...

- Полное отсутствие гигиены из-за плещущихся в бассейнах обезьян, - продолжил за любовника Садис, приблизившись к нему и заключив его в объятия.

- Эти обезьяны будут почище некоторых людей, - возразил Видегрель и прикрыл глаза, когда горячие губы мужчины коснулись его шеи и обожгли кожу нежным поцелуем.

- А что насчет шерсти? - спросил Садис, забираясь ладонями под тонкий свитер Видегреля и грея их о теплую нежную кожу. - Потом неделю придется отмываться и глистов выводить.

Он тесно прижался к любовнику, и вместе с ним наблюдал за бураном, который разыгрался на улице.

- Я был там тысячу раз, - накрывая руки Садиса своими ладонями, усмехнулся Видегрель. - И никаких глистов не было. Что же до шерсти, то найти прилипший к коже чужой волос куда страшнее. И... нет в тебе духа романтики.

- Даже в романтических делах нужно всегда руководствоваться здравым смыслом, - сказал мужчина, и тут же заметил в отражение оконного стекла, как лицо Видегреля приняло скучающее выражение.

- Мы что с тобой, на уроке по охране безопасности жизни? - спросил он, поворачиваясь к Садису и обнимая его за шею. - Ты же учитель географии. Тебе разве не интересно побывать в тех местах, о которых ты рассказываешь ученикам?

- Я не против путешествия в Японию, я лишь предостерегаю тебя, что не полезу в одну купальню с обезьянами.

- Обезьяны купаются не во всех источниках, - возразил Видегрель. - К тому же мы можем снять домик рядом с купальней, которая будет только в нашем распоряжении. Можем купаться обнаженными. Можем даже пошалить немного, только тихо, потому что в Японии не принято шуметь.

Видегрель откинул голову немного назад и посмотрел на Садиса, утопая в его серых глазах, которые из-за стекол очков казались еще больше и выразительнее, чем были на самом деле.

- Я-то могу вести себя тихо, - хмыкнул учитель и опустил руки вниз, сжимая ладонями ягодицы любовника. - А вот насчет тебя не уверен. Вчера ты был так не сдержан, что пожилая пара из соседнего номера пожаловалась консьержу на подозрительный шум. Они решили, что кого-то убивают.

- Отчасти они были правы, - рассмеялся Видегрель и, подавшись вперёд, прихватил губами мочку уха Садиса. - Вчера мы безжалостно и с особой жестокостью убили их веру в то, что жизнь была прожита не зря. И думаю, их надо проучить. Если вчера шум был просто подозрительным, то сегодня наши драгоценные соседи убедятся в том, что им не послышалось.

Видегрель разжал объятия и, хитро подмигнув любовнику, потянул его за собой в спальню, которая, как он предполагал, соседствовала с комнатой ворчливой парочки.

- Если уж на нас жалуются, то пусть хотя бы будет за что краснеть, - стягивая с себя свитер и отбрасывая его в сторону, проговорил мужчина. - Ну, что скажешь, пошалим?

- Что ж, ты сам напросился.

Садис растянул губы в улыбке и тоже снял с себя кофту, а потом поймал Видегреля и повалился вместе с ним на кровать, подминая любовника под себя и глубоко целуя его.

Лаская друг друга, мужчины распалялись все сильнее, нетерпеливо стаскивая друг с друга одежду, пока не остались полностью обнаженными.

- Жаль, мне нечем тебя связать, - выдохнул Садис, властно раздвигая ноги любовника и покрывая его бедро пока еще легкими и почти безболезненными укусами.

Бархатистая молочная кожа расцветала под его грубоватыми ласками алыми засосами и синяками, но Видегрель не противился этому. Наоборот, чем жестче Садис обращался с ним, тем сильнее мужчина возбуждался, тем глубже, эротичнее и громче становились его стоны.

- Ты можешь воспользоваться своей кофтой или простыней, - предложил Видегрель, тяжело дыша. - Прояви сообразительность.

- Кофта подойдет, - одобрил Садис и, потянувшись за своей одеждой, навис над любовником, прожигая его горящим, алчным взглядом.

- Сегодня я буду очень не сдержан, - сказал он и перевернул Видегреля на живот, а потом завел его руки за спину и крепко связал их рукавами так, чтобы любовник не смог вырваться.

Видегрель чуть приподнял бедра, потому что лежать на возбужденном члене было тем еще испытанием, и тут же порывисто вздохнул, получив по нежным ягодицам звонкий шлепок ладонью.

- Господин Эйгерт, вас, правда, заводит, когда я корчусь от боли? - спросил мужчина, непроизвольно дергая руками, чтобы хоть немного ослабить узлы и облегчить свое незавидное положение.

- Очень заводит, - признался Садис, в доказательство упираясь окрепшим естеством в ягодицы любовника. - Мне нравится, когда ты кричишь и извиваешься, умоляя меня остановиться, а потом сладко стонешь, умоляя, чтобы я продолжал.

Он склонился над Видегрелем и аккуратно откинул в сторону его связанные в хвост волосы, а потом коснулся его плеча губами и тут же укусил, оставляя на коже очередной алый след.

Видегрель зашипел и дернулся, и тут же чуть не был насажен на твердый горячий ствол, который только и ждал своего часа.

- Лежи смирно, - попросил Садис, ласково оглаживая пальцем место укуса, которое становилось все ярче. - Я только начал. Этой ночью наши соседи однозначно не сомкнут глаз.

- Очень на это надеюсь, - тихо рассмеялся Видегрель и прогнулся в пояснице, давая любовнику понять, что совсем не против того, чтобы издевательство над соседской парочкой началось незамедлительно.

Такого приглашения Садису было более чем достаточно, и через мгновение Видегрель зашипел, впиваясь зубами в покрывало, когда любовник порывисто, но не грубо, толкнулся в него.

Перед глазами на миг потемнело от боли, но уже совсем скоро Видегрель не думал о ней, поглощённый все нарастающей страстью и желанием.

Садис не умел, да и не хотел сдерживаться во время секса, а Видегрель, к его счастью, оказался ценителем жестких игр в постели. Мягкий и уступчивый, он любил и хотел подчиняться, превращаясь в руках властного любовника в саму покорность и чувственность. Чем Садис и пользовался, с каждым разом открывая Видегрелю новые грани своей личности, которая жаждала полной власти над любимым человеком.

Садису нравилось держать в объятиях беспомощное, трепещущее тело любовника, которое отзывалось на каждое его прикосновение, на каждый его поцелуй и укус. Мужчине нравилось слушать, как Видегрель умоляет его остановиться, и тут же чуть ли не со слезами на глазах умоляет простить его за эти слова. А еще ему нравился миг единения между ними, когда в пылу страсти они оба отдавались друг другу, забывая обо всём и обо всех, теряя ощущение времени и реальности, утопая в стонах и вздохах, а потом и в сладострастном экстазе.

Лишь одни мысли об этом заставляли Садиса брать Видегреля неистово, безжалостно, как в последний раз. Он отпускал себя, превращаясь в бешеного зверя, неспособного контролировать свои порывы. И сегодня он тоже словно сошел с ума.

Крепко прижав Видегреля к постели и припав губами к его шее, Садис вколачивался в него, царапая ногтями кожу на бедрах и оставляя на ней алые полосы. Мужчина под ним дрожал от накрывающих его ощущений беспомощности и уязвимости, и сжимался на члене Садиса так, что у него темнело перед глазами.

Они уже почти дошли до финала... до первого финала из многих, запланированных на сегодняшнюю ночь, как, вдруг, в комнате неожиданно раздалась мелодия телефонного звонка.

Обычно это обстоятельство не мешало мужчинам закончить начатое, но сегодня что-то пошло не так.

Видегрель, который уже был на грани обморока, вдруг, почувствовал, как Садис остановился, а потом и вовсе вышел из него, оставив изнывать от неудовлетворенности.

- Извини, я должен ответить, - сказал мужчина сипло и, кое-как натянув на себя штаны, потянулся за телефоном.

- Что?!

Видегрель сразу даже не понял, что произошло. Затуманенный желанием и удовольствием разум отказывался воспринимать действительность. Мужчине даже показалось, что любовник просто шутит, и это такой странный и не очень приятный способ разжечь еще больше страсти. Но Садис не шутил.

Он схватил свой телефон и направился в гостиную, оставив все еще связанного любовника в полном одиночестве. И это вызвало в мужчине волну неистовой ярости.

- Какого чёрта?! Ты куда?! - выкрикнул Видегрель, но услышал лишь звук закрывающейся двери. - Садис, чёрт бы тебя побрал! Ты серьёзно?!

Однако и на этот вопрос ответа не последовало.

Злость вскипела в душе Видегреля так стремительно, что от желания не осталось и следа. Он задёргался на кровати, стараясь высвободить руки, но Садис затянул кофту слишком сильно. Несколько минут мужчина еще брыкался, переворачиваясь со спины на живот и обратно, но гибкости в его теле было недостаточно, и все, что ему оставалось, это смириться и ждать возвращения любовника.

Садис вернулся через несколько минут и застал Видегреля сидящим на кровати и мечущим из глаз яростные молнии.

- Прости, - сказал мужчина, возвращая телефон на тумбочку и присаживаясь рядом с любовником, который тут же отшатнулся от него. - Это был очень важный звонок. Я не мог не ответить.

- Важный звонок?! - взорвался Видегрель и едва удержался, чтобы не пнуть Садиса ногой. - Там что, умер кто-то?! Если не умер, то я помогу. Развяжи меня! Немедленно!

- Прости.

Садис и не подумал послушаться.

Он обнял Видегреля за плечи и притянул к себе, крепко сжимая в объятиях и не давая возможности вырваться или отстраниться.

- Да иди ты к Дьяволу со своими извинениями?!

Видегрель заартачился, давая понять, что на сегодня игры окончены. Но Садис заставил его замолчать, оборвав ругань поцелуем.

Видегрель на миг растерялся, а потом со всей злости укусил любовника за губу, травмируя нежные ткани, из-за чего губа начала кровоточить.

Он думал, что сейчас Садис тоже разозлится и оттолкнёт его, но учитель, кажется, был вовсе не против агрессии со стороны любовника, и опрокинул его на кровать, наваливаясь всем телом и почти обездвиживая. А потом начал непривычно ласково целовать его губы и лицо, тихо приговаривая:

- Прости, что ушел. Если бы это не было так важно, я не оставил бы тебя.

- Иди к черту! - выдохнул Видегрель, тело которого предало его и снова начало отвечать на прикосновения любовника.

Садис в ответ только улыбнулся и, немного отстранившись, погладил Видегреля по щеке.

- Я тебя люблю, ты знаешь? - спросил он совершенно серьезно. - Не злись. Я все наверстаю.

- Ты любишь свой чёртов телефон! - огрызнулся Видегрель, уворачиваясь от нежного прикосновения любовника. - Вот с ним и наверстывай.

Обида на мужчину была столь сильной, что хотелось ругаться и пинаться. Но Видегрель был взрослым человеком, и потому проявлял сдержанность. Пока проявлял, лелея в душе мысль о том, что как только его руки окажутся свободны, он обязательно врежет Садису за то, что бросил его.

- Я тебе не девка подзаборная, чтобы обращаться со мной подобным образом, - не успокаивался он. - Развяжи меня, я хочу в душ.

- Не развяжу.

Садис погладил мужчину по встрепанным волосам и, раздвинув его ноги в стороны, накрыл ладонью его стоящий колом член, который, кажется, был вовсе не против продолжения.

- Развяжи! - выкрикнул Видегрель и попытался пнуть любовника ногой, но тот поймал его за лодыжку и поцеловал икру, одновременно начиная ласкать его ствол ладонью, размазывая капельки смазки по головке.

- Отпусти меня! - вновь потребовал мужчина.

- Нет, - сказал Садис, глядя в его разъяренные глаза, которые уже подернулись туманом возбуждения. - Не отпущу. Никогда. Ты мой. Забыл уже?

- Ты мне это по телефону скажи, - огрызнулся Видегрель ворчливо. - Может тогда и поверю.

Обида все еще жгла душу, но прикосновения и горячий взгляд Садиса прогоняли её, отчего Видегрель чувствовал себя совсем паршиво.

- Скажу, если хочешь, только потом, - пообещал Садис, склоняясь над мужчиной и накрывая губами его сосок, который прихватил зубами и потянул вверх, одновременно сжимая ладонь на его члене сильнее.

Видегрель попытался что-то сказать, но из его груди вырвался тяжелый вздох, а за ним и стон, когда его орган внезапно напрягся и излился в ладонь мужчины.

- Садис, твою же мать, все должно было быть не так! - капризно возмутился он, вздрагивая от слабого и даже какого-то раздражающего удовольствия. - Я не хочу продолжать. Развяжи меня, сейчас же!

Садис в ответ на просьбу Видегреля недовольно поджал губы и, повернув любовника на бок, освободил его руки.

- Прости, - снова извинился он. - Я не хотел тебя обидеть.

- Но обидел, - не в силах сдержать горечь в голосе, отозвался Видегрель, потирая покрасневшие запястья.

Обидел, это еще было слабо сказано. Видегрель не любил, когда в его душе появлялись подобные чувства и всеми силами старался не поддаваться им, но сейчас почему-то не получалось.

Садис сидел рядом и молчал. Хотя, наверное, начни любовник оправдываться, Видегрель разозлился бы еще сильнее. И потому, чтобы справиться с довольно неоднозначными эмоциями, он улизнул в душ.

Прохладная вода немного остудила его пыл и помогла мыслям прийти в равновесие. Нет, разочарование никуда не делось, но обида больше не грызла сердце. Должно быть, звонок действительно был очень важным, раз Садис сорвался отвечать на него так стремительно, но выспрашивать причины и прощать любовника так быстро мужчина не собирался.

Выбравшись из душа, Видегрель накинул халат и вышел обратно в комнату. Садис все так же сидел на кровати и, сцепив пальцы в замок, смотрел прямо перед собой. На его лице застыло задумчивое выражение, и сердце Видегреля невольно дрогнуло.

- У тебя что-то случилось? - спросил он, стараясь говорить безразлично и холодно. - Появились какие-то проблемы?

- Не то, чтобы появились, - отозвался мужчина задумчиво, - но могли бы появиться, если бы я не ответил. Все еще злишься?

- А ты как думаешь? - Видегрель сделал глубокий вдох и потёр глаза. - Мог хотя бы руки развязать. Бросил меня как шлюху. Хорошо, что вообще не забыл о моем существовании.

Он подошёл к кровати и, опустившись на неё, сказал:

- Это было очень неприятно.

- Я не подумал. - Садис придвинулся к мужчине и обнял его за плечи, привлекая к себе и целуя в висок. - Что мне сделать, чтобы загладить свою вину?

- Не напоминать мне об этом унижении, - вздохнул Видегрель. - А ещё пообещать, что подобное больше не повторится.

- Хорошо, я обещаю, - сказал Садис. - По крайней мере, очень постараюсь.

- Да уж постарайся, - фыркнул Видегрель и замолчал. Но через мгновение решил сменить тему: - Я голоден. Закажем что-нибудь в номер? Или спустимся в ресторан?

- Закажи что-нибудь на свой вкус, а я пока душ приму. Не хочу сегодня никуда выходить.

Видегрель кивнул и поднялся с кровати. Неприятная ситуация все еще горчила на языке, но он всячески старался прогнать это мерзкое ощущение. В конце концов, каждый может облажаться. Уж он-то сам в этом тот еще профи. Поэтому судить Садиса не в праве. Лучше всего было поскорее забыть об инциденте и больше никогда к нему не возвращаться. А значит, надо настроиться на романтический лад и попробовать вернуть этому вечеру очарование.

Заказав в ресторане легкий ужин и бутылку выдержанного вина, Видегрель вернулся в спальню и опустился на кровать. В душевой все еще шумела вода, и он, вдруг, подумал, что было бы неплохо присоединиться к Садису. Однако неожиданно раздавшийся сигнал телефона, оповещающий о входящем сообщении, привлек к себе внимание мужчины.

Видегрель повернулся на звук и с нарастающим раздражением уставился на появившиеся на дисплее слова.

«Садис».

Несколько мгновений тишины и звук повторился.

«Садис».

Видегрель смотрел на имя отправителя, и в его душе поднималась волна злости.

Писала какая-то Джой.

Видегрель никогда не слышал от любовника этого имени, и потому настойчивость неизвестной женщины жутко его бесила.

«Садис!»

Незнакомка не успокаивалась, а через миг сообщения на дисплее начали сменять друг друга с ужасающей скоростью.

«Садис, где ты?!»

«Ты говорил, что на работе».

«Тебя тут нет».

«Я в школе».

«Куда ты запропастился?»

«Что происходит?»

«Ты врёшь мне?»

«С кем ты?»

«Почему без меня?»

«Садис».

«Садис».

«Садис».

«СССАААДДДИИИССС!!!!!!!!!!»

Видегрель ошарашенно пялился на всё не прекращающие появляться на дисплее сообщения и чувствовал, как ярость волна за волной проходит по его душе, опаляя щеки румянцем злости. Сердце отбивало неистовую дробь. Кровь шумела в ушах, но даже через этот безумный гул он услышал, как в душевой стихла вода. А через несколько мгновений дверь в ванную комнату открылась.

- Тебе кто-то пишет.

Странно, голос звучит ровно и спокойно. Словно ничего не происходит. Будто ничего не волнует. Но сердце бьется о ребра. Ревность душит, сжимая свои костлявые пальцы на горле так, что темнеет перед глазами.

- Ответь.

Садис скользнул взглядом по Видегрелю, который сидел на краю кровати со странным и нечитаемым выражением на лице, и потянулся за телефоном.

Сообщений было много, и ничего хорошего они ему не предвещали.

- Прости, я на минуту... - сказал учитель и, запахнув на себе халат, вышел из спальни, плотно прикрыв за собой дверь.

Видегрель проводил его недовольным взглядом, и тут же затаил дыхание, услышав, как Садис разговаривает с кем-то на повышенных тонах.

- Я вовсе не должен отчитываться!.. Послушай меня!.. Дай хоть слово вставить!.. Я в Норвегии!.. Да!.. - молчание. - Да!.. Всё так и есть!.. На семинаре. Зачем бы мне ещё было сюда лететь? - молчание. - Всё, Джой! Увидимся, когда я вернусь. И не названивай мне по пустякам. - Молчание. - Да, я тебя понял!.. Я не должен был уезжать, не предупредив... Прости... - молчание. - Да, я искренен! Да, мне жаль! Очень жаль... - молчание. - Не знаю... А чего ты хочешь?.. Ладно, я подумаю. Пока. - Молчание. - До встречи, Джой.

Каждое слово впивалось в разум Видегреля острой терновой колючкой, порождая не самые приятные мысли.

Кто эта Джой? Откуда она вообще вылезла? Или была всегда? Садис лжёт? Лжёт ему, лжёт этой чёртовой Джой и делает вид, что ничего не происходит?

Вопросы кружились в голове подобно вихрю. Гадкие, мерзкие, они терзали сознание, рвали сердце, кипятком обжигали душу, но внешне Видегрель оставался спокоен.

- Кто тебе так отчаянно писал? - делая вид, что полностью увлечен своими волосами, спросил Видегрель, только чудом не выдирая пряди подрагивающей в напряженной руке расчёской. - Что-то случилось?

- Всё в порядке, - уклончиво ответил Садис и бросил телефона на кровать, - ничего важного. Ты заказал ужин? Я ужасно проголодался.

Видегрель застыл на миг, опустив руку с расчёской, а потом повернулся к любовнику и кивнул.

- Да, заказал. Скоро принесут. Подыщи пока какой-нибудь фильм. Что-то лёгкое. А потом, возможно, продолжим с того, на чем остановились.

Видегрель обворожительно улыбнулся Садису и, когда любовник вышел из спальни, чтобы подобрать фильм для романтического ужина, хмуро уставился на оставшуюся на расчёске тонкую прядь длинных волос.