***

Спрятаться в клинике было непростой задачей.

Камеры слежения, установленные отцом в прошлом году, лишили Амиса трех замечательных убежищ. Но, несмотря на это, мальчику все же удалось найти себе тихое и спокойное местечко, которое он и показал своему новому другу.

Небольшая ниша под лестницей оказалась вполне просторной, чтобы вместить в себя старенький матрас и двух щуплых мальчишек. И именно это место стало для детей их персональной «пещерой сокровищ».

- Тыквенные пироги, - уверенно заявил Амис, в ответ на вопрос своего нового друга о том, какое блюдо он не любит больше всего. - Я даже запах их не переношу. А мама их готовит на каждый Хэллоуин. Говорит, что день кошмаров должен быть кошмарным для всех без исключения. Бери еще котлету.

Амис протянул Ирману пластиковую коробочку, в которой находилось несколько румяных котлеток, присыпанных мелко нарезанной зеленью.

- Спасибо, я наелся, - ответил мальчик.

Он сидел, прислонившись спиной к прохладной стене, и с улыбкой наблюдал за Амисом, который уплетал котлеты вперемешку со сладким пирогом и запивал все это домашним соком, не забывая нахваливать вкус домашней еды и мастерство своей мамы.

Друг говорил с набитым ртом, из-за чего крошки сыпались ему на колени, но он бездумно подбирал их пальцами и отправлял обратно в рот. А Ирман каждый раз замирал от восторженного благоговения, поражаясь беззаботности мальчика и представляя, что бы сделали его собственные родители, если бы он позволил себе заговорить за столом, да еще и разбрасываясь при этом едой.

Мама, наверное, упала бы в обморок, а отец замучил бы его нравоучениями о том, как нужно вести себя в обществе, чтобы окружающие не чувствовали к нему отвращения.

Но Амиса, похоже, вообще не интересовало, что о нем подумают другие люди. Наверное, потому, что все вокруг любили его, несмотря на его поступки и поведение.

И Ирман тоже не стал исключением.

Всего за несколько недель знакомства он мог с уверенностью сказать, что любит своего взбалмошного, шумного, веселого друга.

- Ты должен есть, - сказал Амис, придерживая пальцами кусок пирога, чтобы он не вывалился изо рта. - Доктор Уэйн говорит, ты очень похудел. Так нельзя.

- Поешь за меня, - предложил Ирман, вспомнив, как в еще более раннем детстве няня заставляла его есть за маму, за папу и за бесчисленное количество остальных родственников. - У тебя хороший аппетит. Уверен, ты и сам справишься со всей этой едой.

- Обожаю домашнюю еду, - подтвердил мальчик, проглотив пирог и широко улыбнувшись.

А потом завалился на матрас, широко раскинув руки и глядя на Ирмана с хитрым прищуром.

Ирман улыбнулся другу, а потом, заметив на его лице остатки еды, прикоснулся пальцем к своей верхней губе и сказал:

- У тебя тут джем остался.

Амис тут же высунул язык и, облизавшись, спросил:

- Всё?

- Нет.

Ирман покачал головой и потянулся рукой к губам Амиса, чтобы стереть с них джем. На его пальцах осталась липкая влага, но мальчик не почувствовал отвращения или хотя бы желания вытереть руку об себя.

Раньше он был более брезгливым, но Амис во многом изменил его взгляды на окружающий мир, и Ирман понял, что в жизни есть куда более важные вещи, чем опрятность, воспитанность и вежливость.

Дружба и привязанность - вот что не имело цены, а все эти разговоры о безупречном поведении и высоких оценках теперь казались мальчику каким-то бредом.

- Всё, - сказал он с улыбкой и снова прислонился к стене, подтянув ноги и обнимая колени руками.

- Мама всегда жалуется, что я неаккуратно ем, - усмехнулся Амис. - Говорит, что во время еды я похож на поросенка. Я даже как-то зеркало перед собой поставил, чтобы это проверить. Но никакого сходства не заметил.

Ирман вновь улыбнулся, и от его улыбки на душе Амиса стало теплее. И все же мальчик выглядел каким-то уставшим и больным, что вызывало у Амиса небольшую тревогу.

- Что с тобой? - спросил он, когда Ирман прикрыл глаза и долго не поднимал веки. - Тебе плохо?

- Спать хочу, - ответил мальчик.

- Рано проснулся? - с пониманием хмыкнул Амис.

- Нет, кошмар приснился, - сказал Ирман. - Просыпался несколько раз, а он все повторялся и повторялся. Доктор Уэйн говорит, что перед сном нужно думать о хорошем. Но у меня, почему-то получается думать только о плохом.

- Мне как-то раз приснился жуткий сон, - чуть понизив голос, проговорил Амис и передернул плечами. - Мне снилось, что я заблудился среди зеркал. Знаешь, есть такие зеркальные лабиринты в парках аттракционов. Я все искал и искал выход, но не находил его. А мои отражения смеялись и пугали меня. Они говорили, что я останусь там навсегда. Что никогда не выберусь. И что кто-то из них непременно займет мое место. Брр... даже вспоминать страшно. Я рассказал этот сон папе, а он лишь улыбнулся и посоветовал мне не смотреть на ночь «Твин Пикс». А тебе? Что снилось тебе?

- Мой репетитор по математике, - ответил Ирман, дергая нитку, торчащую из шва на штанах.

- Так сильно не любишь математику? - удивился Амис.

- Дело не в этом.

Мальчик оторвал взгляд от своей пижамы и посмотрел на друга. И его глаза в этот момент сделались ясными и холодными как арктический лёд.

- Я думаю, он просто хочет отомстить мне за то, что я убил его. Теперь он каждую ночь приходит в мои сны и тащит к себе во тьму. Иногда мне удается вырваться, но иногда я проваливаюсь к нему под землю, и там он продолжает свои издевательства. Только я уже не могу убить его, ведь он и так мертв.

От удивления Амис даже приподнялся. Он знал, что с Ирманом случилось что-то очень нехорошее, помнил кровь на его лице и одежде в тот день, когда впервые увидел друга, но мальчик и подумать не мог, что Ирман, правда, причинил кому-то вред.

- Ты серьезно? - спросил Амис. - Ты, правда, убил кого-то?

Ирман кивнул, и его лицо стало очень мрачным и словно бы безжизненным.

- Но за что? Папа говорит, что никто не убивает просто так. Даже таракана. Этот человек... ты... что с тобой случилось?

Ирман ничего не ответил. Первое время он просто сидел и смотрел на тонкую полоску света, который просачивался под лестницу сквозь щель в стене.

Он понимал, что мог напугать друга своим ответом. И, будь его воля, он ни за что не признался бы в том, что сделал. Но что-то внутри него как будто захватило над ним контроль и говорило вместо него.

- Репетитор изнасиловал меня, - продолжил Ирман тихим и даже равнодушным голосом. - Доктор Уэйн сказал, что я был в состоянии аффекта, когда убивал его. Но это не так. Я хотел его смерти. Всегда, когда он находился рядом со мной, я хотел, чтобы он умер. И тогда... когда я ударил его ножом, я был в своем уме.

Амис был потрясен. Он, вдруг, вспомнил, как хотел помочь маленькому котенку выбраться из западни, в которую несмышленыш угодил, упав с дерева и запутавшись в острой проволоке, которую забыла ремонтная бригада, чинившая забор у соседей.

Испуганный, обезумевший от боли маленький комочек шерсти кусался и царапался, и, казалось, был готов убить Амиса, словно это он стал причиной его страданий.

Вот и Ирман в своем рассказе был похож на этого котёнка. Беззащитный, обезумевший от боли ребёнок, который просто хотел защититься от жестокого взрослого. Разве в этом было что-то плохое или предосудительное?

В груди у Амиса защемило. Сердце сжалось в комок, и он подался к Ирману, который сейчас был больше похож на безжизненную куклу.

- Тебе, наверное, было очень страшно, - обнимая друга, проговорил он немного дрожащими губами. - Но здесь тебе нечего бояться. Здесь тебя никто не обидит.

Ирман замер, затаил дыхание и на мгновение прикрыл глаза, пытаясь остановить поплывшую и смазанную картинку.

Руки Амиса были такими теплыми и ласковыми, а голос таким сочувственным и проникновенным, что мальчику захотелось плакать. Но что-то темное и безжалостное внутри него не позволило ему раскиснуть.

- А тебе разве не страшно рядом со мной? - спросил Ирман таким тоном, что даже ему стало тошно от самого себя. - Что, если я и тебя убью? Убью за то, что ты прикасаешься ко мне... убью только потому, что испугаюсь...

Амис пожал плечами, так и не выпустив мальчика из объятий.

- Я никогда не испугаю тебя настолько, что тебе захочется меня убить, - заверил он Ирмана. - А если это случится... значит, я буду заслуживать смерти.

Ирман открыл глаза и посмотрел на друга. Амис был очень близко. Так близко, что будь на его месте кто-нибудь другой, Ирман уже ударил бы его.

Но сейчас ему не хотелось драться... не хотелось даже злиться... хотелось закрыть глаза... откинуть голову на плечо друга и просто уснуть... просто забыть обо всем и раствориться в этом глубоком покое.

Но желаниям Ирман не суждено было осуществиться. Внезапно маленькая дверца, ведущая под лестницу, открылась, и к ним заглянула медсестра.

- Вот вы где, непоседы! - воскликнула женщина. - Живо выбирайтесь оттуда! Ирман, тебе пора на процедуры. Поторопись, ты задерживаешь остальных.

- Мне пора, - сказал Ирман, нехотя отстраняясь от друга и чувствуя себя при этом не очень хорошо. - Увидимся позже, да? - с надеждой спросил он.

- Конечно! - просиял Амис. - Ты же придешь после процедур в комнату отдыха? Элис, - мальчик вскинул на женщину взгляд, - Ирману ведь можно будет после процедур пойти в комнату отдыха?

- А кто ему запретит? - с усмешкой спросила медсестра. - Это не тюрьма. Идемте уже скорее. Я вас по всей клинике уже полчаса ищу.

- Я приду, - пообещал Ирман, выбираясь из-под лестницы.

И, оглянувшись на друга, нехотя направился в процедурное отделение клиники.

Амис еще несколько минут возился с коробочками и пакетами, в которых принес еду, а потом так же выбрался из-под лестницы.

Ирман и Элис уже ушли в процедурную, а мальчик поспешил к отцу в кабинет. Было кое-что, что его очень интересовало. Странное слово, которое он уже слышал когда-то по телевизору, но значения которого так и не знал. Он помнил лишь, что мама очень расстроилась, услышав такие новости, и сказала папе, что это ужасно. И вот теперь это же слово он услышал от Ирмана, и сразу понял, что с другом произошло нечто по-настоящему страшное.

Быстро поднявшись по лестнице, он забежал в кабинет отца, но мужчины там не оказалось. Ждать Амис не любил и, в общем-то, не умел. И потому, сложив коробочки и пакетики в свой рюкзак, он уселся в кресло отца и, положив ладонь на слишком большую для его руки компьютерную мышку, щелкнул по значку браузера. После чего написал в поисковой строке страшное слово «изнасилование».

Что такое секс, Амис знал уже давно. Отец рассказал ему об этом несколько лет назад, когда в кафе, где они на выходных обычно ели мороженное, Амис увидел молодую женщину с очень большим животом. Тогда он спросил у отца, что женщина съела, что у нее так раздуло живот, но прежде чем мужчина ответил, Амис увидел, как на животе женщины проступил бугорок, словно что-то пыталось выбраться наружу. И, что было сил, закричал, чтобы люди прятались, потому что сейчас из тетеньки вырвется чужой.

Отцу тогда пришлось постараться, чтобы успокоить Амиса, а сам мальчик вынужден был извиняться перед смутившейся женщиной. Вот тогда папа и рассказал ему, откуда берутся дети, и как они попадают к женщинам в животы.

Но почерпнутая из интернета информация о том, что случилось с Ирманом, шокировала Амиса до глубины души. Теперь ему стало понятно, почему Ирман боится других людей и не любит прикосновений. И почему он убил человека, который причинил ему столько боли и страданий.

- Амис? Что ты там смотришь?

Голос отца заставил мальчика вздрогнуть, но он и не подумал прятать от родителя информацию, которую читал. А только повернулся к отцу и посмотрел на него глазами, полными слез.

- Как с ним могло такое произойти? - спросил он у отца. - Почему?

Грегори нахмурился и, обогнув стол, заглянул в монитор своего рабочего компьютера.

Догадаться, для чего Амис полез в интернет за не предназначенной для детей информацией, было не трудно. Вот только объяснить ребёнку, почему в мире существуют мрази, которые совершают ужасные поступки, было не так-то и просто даже с точки зрения психиатра.

Первым делом мужчина попросил сына закрыть все вкладки с криминальными сводками и материалами, которых тот уже вдоволь насмотрелся, и когда Амис сделал, как он просил, сказал:

- Сынок, то, что случилось с Ирманом, действительно ужасно. Поэтому мы с мамой так часто призываем тебя быть бдительным и держаться подальше от незнакомцев. Большинство людей не представляют для тебя никакой опасности. Но есть и другая категория людей. Они больны. У них наблюдаются разные психические отклонения, которые и приводят к подобным происшествиям. Ирману, к сожалению, встретился именно такой человек. Я не знаю, почему это случилось именно с ним. Возможно, это просчет его родителей или его собственное невезение. Но случившегося уже не изменить. Поэтому мы должны приложить все усилия, чтобы помочь ему забыть и отпустить эту ситуацию. Не стоит говорить с ним об этом, если только он сам не захочет. И напоминать ему о случившемся тоже не стоит.

- Я не буду напоминать, - уверил Амис. - Но как мне ему помочь? Ему снятся кошмары. Он сам сказал мне об этом. Ему снится тот человек. И ему страшно. Я хочу ему помочь, но не знаю как.

Амис был растерян. Маленькое сердце билось часто и отзывалось болью где-то в желудке. А желание спасти Ирмана от кошмаров лишь росло с каждым его вздохом.

- Не волнуйся, - сказал Грег. - Доктор Уэйн поможет ему перебороть свои страхи. Со временем Ирман все преодолеет. Он очень сильный человек. Сильнее многих взрослых. Но, если ты все-таки хочешь как-то поддержать его, просто будь ему хорошим другом. Думаю, этого будет достаточно.

- Пап, - Амис немного замялся, - я сказал ему, что, если он захочет меня убить, значит, в этом буду виноват только я. Если я буду плохим другом, думаешь, он захочет сделать со мной что-то плохое?

- Зачем ты ему такое сказал? - спросил мужчина. - Он угрожал тебе?

Амис покачал головой. И вкратце пересказал отцу о том, что произошло под лестницей.

- Ирман не болен, - уверенно проговорил Грегори, внимательно выслушав сына. - Он осознает то, что сделал, и чувствует ответственность за жизни других людей. Он не навредит тебе, если ты не станешь причинять ему боль. Я в этом уверен.

- Я не стану, - замотал головой мальчик. - Никогда! Я никогда его не обижу.

- Вот и славно, - улыбнулся мужчина и потрепал сына по волосам. - Ирману нужен друг. Чтобы справиться со всем, ему нужен человек без предрассудков и страха. Ты ведь не боишься его?

- Нет, не боюсь, - заверил Амис. - Он не сделает мне ничего плохого. Пап, а можно я останусь в клинике сегодня? Нет, не только сегодня. Можно я побуду тут все лето?

- Не думаю, что это хорошая идея, - ответил Грег. - Если я тебе разрешу, мама будет ругаться. Все-таки психиатрическая лечебница - это не летний лагерь.

- Но как же Ирман?

Амис схватил отца за рукав халата и посмотрел на него с мольбой во взгляде.

- Мама поймет, если ты ей объяснишь, зачем это нужно, - продолжил клянчить он. - Пожалуйста, я хочу помочь Ирману. Ты же знаешь, что я могу.

Мужчина немного помолчал, обдумывая просьбу сына, а потом сказал:

- Сегодня можешь остаться. А насчет каникул нужно обсудить с мамой. Если она разрешит, я противиться не стану.

- Она разрешит, - радостно обнимая отца, сказал Амис. - Я придумаю, как ее убедить.

- Хорошо, - рассмеялся Грегори, уже представив себе сцену «убеждения» во всей красе. - А теперь беги, погуляй. И не забывай о старых друзьях. С Ирманом тебе, конечно, интереснее, но Дин и Амелия тоже хотят твоего внимания.

- Я не забываю, - отлепившись от отца, улыбнулся Амис. - Но с Дином не погулять из-за дождя, а к Амелии я как раз сейчас и собирался.

- Думаю, она в комнате отдыха, - подсказал Грегори, усаживаясь в свое кресло. - Помни, ты в ответе за тех, кого приручил. И это касается не только животных.

***

После окончания ежедневных процедур, Элис, как и обещала, отвела Ирмана в комнату отдыха и оставила на попечение другой медсестры.

Мальчик огляделся по сторонам в поисках Амиса, но друга нигде не было видно. Зато в помещении собрались, наверное, все пациенты, которые находились на лечении в клинике.

Ирман заметил Дина, который, скрутившись калачиком, лежал в кресле с закрытыми глазами. За окном шел сильный дождь, и Дин, как любой уважающий себя пес, крепко спал во время непогоды. Неподалеку от Дина бродил Бред и разговаривал сам с собой разными голосами, из-за чего казалось, что в беседе участвуют как минимум три человека. А за дальним столиком сидела Амелия. Она кропотливо складывала бумажный листок, создавая очередной шедевр оригами, но, почувствовав на себе взгляд ребенка, оставила свое занятие и помахала мальчику рукой.

- Иди сюда, Ирман! - позвала женщина.

Мальчик стушевался немного, так как без Амиса ему было сложно общаться с другими людьми, но Амелия продолжала его звать, и мальчик все-таки подошел к ней.

- Садись, - сказала женщина, у которой сегодня выдался хороший день, когда ее сознание было ясным, а восприятие окружающего мира адекватным. - Хочешь, сделаю для тебя что-нибудь?

Ирман хотел. Но еще больше он хотел сам научиться создавать удивительной красоты животных, птиц и насекомых, и потому попросил Амелию показать ему, как нужно складывать бумагу.

Женщина обрадовалась и стала объяснять мальчику принципы создания оригами. Он внимательно ее слушал, а потом приступил к тренировкам. И так увлекся, что даже не замечал течения времени.

Вскоре на столе перед ним уже лежала горка разнообразных кривых фигурок, которые, вдруг, начали пользоваться большим спросом у пациентов. Душевнобольные выстроились в очередь перед их с Амелией столом и стали разбирать фигурки.

И, в конце концов, на столе остался лишь цветок и птица с помятым, кривым крылом. Цветок Амелия взяла себе, а птицу Ирман решил выбросить, так как она вышла совсем уж уродливой. Но не успел он смахнуть фигурку в мусорное ведро, как, вдруг, рядом со столом появился Амис и схватил ее, пряча за спину.

- А эта - моя! - громко заявил он, видимо, раскусив намерения Ирмана.

- Нет, - заупрямился мальчик, вставая из-за стола, чтобы отобрать у Амиса оригами. - Выброси ее. Для тебя я сделаю лучше. Красивую и не такую помятую.

- Я хочу эту, - упрямо вскинув подбородок, сказал Амис и рассмеялся. - Она самая лучшая. У нее всего лишь помято крылышко. Но ведь сломанное крыло всегда можно вылечить. Надо только расправить его и подождать, пока оно станет ровным. Я умею ждать.

- Ты странный, - сказал Ирман с улыбкой и отступил на шаг назад.

И хотя ему было стыдно за такую безобразную поделку, слова друга почему-то сделали его очень счастливым.

Мальчик, вдруг, подумал, что он похож на эту бумажную птицу, такой же помятый и такой же обезображенный. Но Амис все равно хотел быть рядом с ним и ждать его исцеления.

- Конечно, странный. Это же психиатрическая клиника, тут все странные, - с улыбкой ответил Амис и, приблизившись к Ирману, обнял его за плечи. - Но тем и интереснее. Итак, чем бы нам заняться?

Амис с хитрым видом огляделся вокруг, выискивая развлечение на остаток дня. Дождь все лил и лил, и, казалось, даже не собирался стихать. Но и в помещении можно было найти себе интересное развлечение.

- Может, подрессируем Дина? Хотя будить его не хочется. Он не очень хорошо себя чувствует во время дождя. О! Знаю! Тут где-то была настольная игра. Играл в «Эй! Это моя рыба!»?

- Нет, - Ирман покачал головой, не имея ни малейшего понятия, что это за игра.

Но Амиса это не остановило, и он стал описывать правила так увлекательно, что Ирману тоже захотелось поиграть. Поэтому мальчики подошли к стенду и достали коробку с настольной игрой, за которой и провели весь оставшийся день.

Когда пришло время возвращаться в палату, Ирман почувствовал сильное разочарование. Он сделался хмурым и потерял ко всему интерес, а когда Амис спросил у него, в чем дело, насуплено ответил, что ни в чем.

Мальчики собрали игру в коробку и вернули на место. Ирман еще покрутился рядом с другом, пока Элис не напомнила ему, что пора идти спать. Поэтому Ирман угрюмо попрощался и направился к выходу, но Амис догнал его и, схватив за руку, задержал.

- Не закрывай дверь на ключ, - попросил он шепотом.

И когда Ирман с удивлением посмотрел на него, хитро подмигнул.

- Не закрывай... и ничего не бойся, - шепнул Амис, после чего помахал другу на прощание и скрылся за дверью.

Ирман прижал ладонь к груди. Его сердце стучало так быстро, что, казалось, могло легко выпорхнуть из тела.

Элис попросила его не мешкать и идти к себе, и мальчик поспешил в палату. Там он выпил молоко с печеньем, а потом выключил свет и забрался под одеяло.

Дверь он оставил открытой, как и просил Амис. Но уже через несколько минут пожалел об этом.

Защелкивая замок, мальчик чувствовал себя в относительной безопасности. И хоть это не спасало его от плохих сновидений, все же где-то в глубине подсознания он знал, что в реальности никто не вломится к нему в палату и не сделает ему ничего плохого.

Сейчас же Ирман был напряжен как натянутая струна. Он смотрел на темнеющий в стене прямоугольник и сжимал в кулаках одеяло, мысленно призывая себя к спокойствию и убеждая, что ничего плохого с ним не случится.

Так он пролежал несколько часов, не смея даже закрыть глаза. Но в итоге его все-таки начало клонить в сон. Мальчик, как мог, боролся с собой, но потом задремал.

Он снова падал во тьму, безуспешно пытаясь ухватиться руками хоть за что-нибудь, что могло бы спасти его. Но вокруг была только пустота, а на дне пропасти его ждал репетитор, который облизывал свои бледные губы и хохотал как ненормальный, широко раскинув свои объятия.

Ирман зажал уши ладонями, чтобы не слышать его смеха, а когда холодные пальцы мужчины сомкнулись на его лодыжке, истошно закричал и вскинулся на кровати.

Из глаз мальчика брызнули слезы. Он стал задыхаться, понимая, что не может справиться со своими кошмарами. Понимая, что они никогда не уйдут и будут всю жизнь терзать его.

Но внезапно он услышал, как ручка двери тихо скрипнула, проворачиваясь. Дверь в палату медленно приоткрылась, и на пороге появилась маленькая щуплая фигура.

- Ирман, не бойся, это я, - послышался голос Амиса. - Ты почему не спишь? Снова кошмары мучали?

Мальчик кивнул, утирая рукавом слезы, и спросил:

- Ты настоящий или это тоже сон?

- Настоящий, - шепотом ответил Амис, прикрывая за собой дверь.

Он хотел прийти раньше, но отец засиделся за бумагами. А когда мужчина уснул, было уже начало второго ночи. И все же Амис смог дождаться, хоть борьба с сонливостью далась ему очень нелегко. И как только мальчик убедился в том, что отец уснул довольно крепко, он тут же поспешил к Ирману.

- Подвинешься? - спросил Амис, поставив на кровать одно колено.

И как только Ирман немного отодвинулся к стене, юркнул к нему под одеяло.

- А ты горячий, - тихо рассмеялся мальчик, обнимая друга и прижимаясь к нему всем телом. - Надеюсь это не температура.

- Не знаю, - ответил Ирман едва слышно.

Еще несколько часов назад он чувствовал сильную обиду и даже злость из-за того, что им с Амисом приходится расставаться, а сейчас он был счастлив, потому что друг снова был рядом.

Они могли разговаривать всю ночь. Рассказывать друг другу страшилки, а потом смеяться до самого рассвета. Могли поддерживать друг руга. Могли даже побороться за то, кому достанется больше места на кровати. И предвкушение этих маленьких запретных радостей заставляли сердце мальчика трепетать от восторга.

Как только Амис улегся поудобнее, Ирман тут же прильнул к нему и обнял одной рукой, уткнувшись лицом в его грудь. От мальчика приятно пахло. А его тело и одежда казались прохладными. И Ирман, млея от этих ощущений, улыбнулся.

- Вот бы остаться так навсегда... - проговорил он негромко, сминая в пальцах футболку на спине друга. - Чтобы только мы вдвоем. Без взрослых. Без докторов. Без этих мягких стен. Без кошмаров. Без воспоминаний. Только ты и я. Что скажешь?

- Да, было бы здорово, - мечтательно протянул Амис, поглаживая Ирмана ладонью по спине. - Только давай Дина возьмем в нашу маленькую компанию. Ему тяжело среди людей. Никто его не понимает. К тому же он будет нас охранять. Пока мы не вырастем.

- Хорошо, - не очень охотно согласился Ирман, почувствовав, вдруг, легкий укол ревности к пациенту, который так же занимал мысли друга.

Он не хотел, чтобы Амис заботился о ком-то еще. Но, вспомнив мужчину, который преданно смотрел на них каждый раз, когда они играли с ним, смягчился.

Пусть Дин тоже будет с ними, вот только...

- Спать ему с нами нельзя, - сказал Ирман серьезно, и нервно повел плечами, чувствуя, как по спине ползет противная дрожь, а к горлу подкатывает тошнота. - Не хочу, чтобы он ко мне прикасался.

- Он не будет, - уверенно кивнул Амис и зажмурился.

Ему нравилось проводить с Ирманом время. Нравилось дурачиться, болтать, играться с этим мальчиком. И нравилось чувствовать его рядом. Вот как сейчас, очень близко, ощущая через футболку его горячее дыхание у себя на груди и прислушиваясь к его громкому, учащенному сердцебиению.

- Мы сделаем для него лежанку. Мягкую и теплую. А у нас будет большая-пребольшая кровать, на которой можно будет устроить бои без правил. Интересно, я смогу тебя одолеть?

Ирман задумался, а потом уверенно заявил:

- Нет, не сможешь. Но можем проверить, если хочешь. Это ведь будет наша кровать. Никто не сможет нам запретить. Будем драться столько, сколько захотим. И смотреть кино хоть до самого утра с попкорном и мороженым. Никто не будет нам указывать...

Мальчик улыбнулся и прикрыл глаза, расслабляясь и покрываясь мурашками от нежных поглаживаний друга. Если бы он умел мурчать как кот, то, наверное, замурчал бы. Но он не умел, и потому лишь тихонько вздыхал каждый раз, когда рука Амиса замирала хотя бы на мгновение.

Амис что-то еще говорил в ответ на его слова, развивая их незатейливую фантазию, а Ирман чувствовал, что проваливается в сон.

- Только не уходи никуда, - пробормотал он, так и не разжав кулак, в котором стискивал футболку друга. - Я чуть-чуть посплю, и продолжим, ладно?

- Да, спи. - Кивнул Амис и сделал глубокий вдох, прижимая Ирмана еще крепче к себе, чтобы спрятать его от кошмаров. - Я посторожу твой сон и никуда не уйду. Что бы тебе ни приснилось, помни, я всегда буду рядом.

Ирман что-то негромко промычал в ответ и затих. А Амис еще долго не мог уснуть, планируя, чем они займутся завтра, думая, как уговорить маму разрешить ему провести лето в клинике и мечтая о том, в каком доме они с Ирманом будут жить, когда вырастут.

***

В пышных кронах деревьев весело щебетали птицы. Их звонкие голоса разносились по всему парку, лаская слух мелодичными переливами и напоминая, что лето уже в самом разгаре.

Джозеф неспешно шагал по узкой дорожке, усыпанной гравием, и иногда смотрел на Ирмана, который шел рядом с ним, недовольно поджимая губы и то и дело оглядываясь назад.

Проводить сеанс терапии в кабинете, в то время как на улице стояла такая чудесная погода, по мнению Джозефа, было настоящим кощунством, и потому, отыскав Ирмана в парке, он позвал его на прогулку.

- Наша встреча не отнимет много времени, - улыбнулся доктор, понимая, что мальчику не терпится вернуться обратно к пруду и продолжить играть с Амисом. - Твое состояние значительно улучшилось за последние недели, но сеансы терапии прекращать нельзя. Со временем они станут реже, но пока мы должны беседовать как можно чаще. К тому же, мы не виделись целых два дня, и теперь мне очень интересно, как ты себя чувствовал все это время.

- Хорошо, - признался Ирман, очень стараясь сдержаться и не оглядываться назад. - Мне больше не снятся кошмары. И Амис говорит, что это хороший знак. Это так, доктор Уэйн? Я, правда, выздоравливаю?

- Да, - не стал скрывать мужчина. - Твое душевное состояние выравнивается. Знаешь, есть такой пример, на котором маленьким детям показывают, почему обижать других нехорошо. Берут лист бумаги и просят детишек сказать этому листику какие-нибудь обидные слова. И каждый раз, когда ребенок произносит что-то плохое, лист сминают. Чем больше обид, тем меньше становится смятый лист. Потом детей просят говорить листу хорошие слова. Хвалить его, признаваться в любви и прочее, и с каждым добрым словом лист распрямляют. А потом показывают, что после всех произнесенных обид, какие бы добрые и приятные слова ему ни говорили, лист все равно остается помятым. Так же и с душой. Каждая рана, каждая обида, каждая боль оставляет на листе наших душ отметину. Но если положить этот лист в очень толстую книгу и надолго поставить на полку, через время сеточка изломов и изгибов станет не такой заметной. Все эти «ранки» никуда не исчезнут, но они станут меньше и тоньше. Время сотрет плохие воспоминания, память заглушит их воспоминаниями радостными и светлыми, и, однажды, мысленно оглянувшись назад, ты не испытаешь ни страха, ни боли встретившись со своим прошлым.

Ирман задумался над словами мужчины, но понял только то, что ему очень жаль помятый лист, который больше никогда не станет прежним. Ему почему-то очень захотелось поколотить тех детей, которые наговорили листу гадости, пусть даже и с разрешения взрослых, но потом он вспомнил кое о чём другом и обратился к психиатру:

- Доктор Уэйн, вчера Амис принес мне странные картинки, похожие на черные кляксы. Он сказал, что сможет вылечить меня с их помощью. Он спросил, что я вижу на картинках, но я не увидел ничего, кроме пятен. Только на последней был какой-то монстр. Амис не знал, что это значит, и посоветовал спросить у вас. Это плохо? Со мной что-то не так?

- Нет, это совсем не плохо, - улыбнулся Джозеф, представляя с каким умным видом Амис «лечил» своего друга при помощи обычного теста. - Монстр, которого ты увидел, всего лишь говорит о том, что у тебя прекрасно развито воображение. Эти карточки... они не для того, чтобы лечить. Это всего лишь тест для определения эмоционального состояния человека в данный конкретный момент.

Ирман вздохнул с облегчением и немного развеселился. Значит, он действительно выздоравливает. И это хорошо.

Вот только если его выпишут из клиники, как же он сможет общаться с Амисом?

- Может, меня еще нужно обследовать? - спросил мальчик с надеждой. - Что, если я все еще опасен для людей?

- Не думаю, - покачал головой Джозеф. - Агрессия, которая наблюдалась у тебя в первые недели, не проявлялась уже довольно давно. И все же, прежде чем выписать тебя, мы должны убедиться, что ты справишься.

Мужчина остановился и повернулся к мальчику, глядя в его большие глаза, так похожие на летнее небо.

- Ты находишься в клинике не потому, что можешь навредить другим. Напротив, ты тут, потому что всё, что находится за пределами этих стен, может навредить тебе. Мир оказался к тебе несправедливо жесток. Но такое случается. С кем-то в большей мере, с кем-то в меньшей. Я беспокоюсь о том, как ты будешь чувствовать себя, когда вернешься домой. В тот дом, где все произошло. Ну или в другой дом, если твой отец догадался его купить. О том, будешь ли ты чувствовать себя в безопасности. Сможешь ли вернуть себе веру в то, что не все люди монстры.

Ирман невольно повел плечами, вспоминая о доме.

А ведь он не думал об этом, пока доктор Уэйн ему не напомнил. Вряд ли он сможет вернуться туда. Вряд ли сможет спокойно жить там, где каждая мелочь будет ассоциироваться у него с тем ужасом, что ему пришлось пережить.

- Я не хочу возвращаться домой, - проговорил мальчик взволнованно. - Скажите это моим родителям. Скажите, что я не смогу.

- Я не могу этого сделать. - Джозеф сочувственно вздохнул. - Ты должен сделать это сам. Рассказать родителям о своих страхах и желаниях. Они любят тебя и сделают все, чтобы тебе помочь. Оставаться в клинике не выход. Ты не болен, Ирман. Да, у тебя травма, но травма - не болезнь. В будущем у тебя будут друзья, увлечения, интересы. У тебя будет целая жизнь. Прекрасная жизнь.

- Мне можно встретиться с родителями? - спросил мальчик.

- Конечно, - улыбнулся мужчина. - Они звонят каждый день. Спрашивают о твоем самочувствии. Хотят тебя увидеть. Ты готов к этому? Хочешь, чтобы они приехали?

- Да, - ответил мальчик. - Я готов.

- Тогда я позвоню твоему отцу, - сказал доктор. - Думаю, он будет счастлив.

Ирман кивнул, и пока доктор Уэйн разговаривал с его родителями, нетерпеливо поглядывал на телефон. Мужчина, заметив его взгляд, прикрыл динамик ладонью и спросил:

- Хочешь сказать родителям пару слов?

- Да.

Ирман протянул руку и взял телефон, после чего поднес его к уху и позвал:

- Мама, папа, вы слышите меня?

- Сынок, как ты себя чувствуешь? - тут же раздался в ответ обеспокоенный голос отца. - Тебе лучше? Если хочешь, мы с мамой приедем прямо сейчас.

- Ирман, милый, мы так скучаем по тебе.

Голос мамы показался мальчику надтреснутым и больным, и он чуть не расплакался от жалости.

- Я тоже... тоже скучаю... приезжайте сейчас... - попросил Ирман сдавленно и утер покатившиеся по щекам слезы рукавом.

Он и не подозревал, как соскучился по родителям. Пока он был с Амисом, все невзгоды обходили его стороной, а мысли были сосредоточены только на друге. Но сейчас Ирман понял, что родителей ему тоже не хватает. Пусть они и не досмотрели за ним, но откуда им было знать, что его репетитор окажется настоящим монстром?

Амис ему так и сказал, что его родители просто не знали... просто не могли знать, что с ним случится что-то плохое. Они ведь не провидцы, а просто люди. Взрослые уставшие люди.

Папа пообещал, что они с мамой сейчас приедут, и отключился. А Ирман вернул доктору телефон и внезапно расплакался, громко и навзрыд.

Джозеф несколько секунд наблюдал за ним, а потом сказал негромко:

- Все будет хорошо, Ирман. Ты поправляешься. Ты абсолютно здоров.

- Спасибо, - выдохнул мальчик, громко шмыгнув носом, и внезапно обхватил доктора руками, крепко обнимая. - Спасибо, что помогли мне. Спасибо, вы такой хороший. Спасибо...

От неожиданных действий Ирмана Джозеф растерялся. Он ожидал, что рано или поздно ребенок справится со своими страхами, но внезапные объятия просто выбили его из колеи, при этом порождая в душе неописуемую радость.

- Я всегда помогу тебе, Ирман, - с толикой смущения ответил мужчина и осторожно, чтобы не спугнуть, прикоснулся к плечу мальчика ладонью.

Но вопреки ожиданиям, Ирман не отшатнулся и не испугался.

- Если тебе нужна будет моя помощь, я всегда приду тебе на выручку, - сказал Джозеф, похлопывая ребёнка по спине.

- Спасибо, - еще раз повторил мальчик и, немного успокоившись, отстранился от доктора.

Он сразу даже и не понял, что сделал. А когда осознал, невольно улыбнулся.

Джозеф тоже улыбнулся ему в ответ и сказал:

- Идем. Встретим твоих родителей.

Ирман кивнул и пошел вместе с мужчиной в сторону клиники. Когда они проходили мимо пруда, Амис окликнул его. Но Ирман лишь помахал ему рукой и сказал, что придет чуть позже.

Амис нахмурился. Даже поднялся, чтобы пойти вместе с ними, но Джозеф покачал головой и жестом попросил мальчика остаться в парке.

Амис снова сел под дерево и машинально почесал Дина за ухом, хотя вряд ли осознавал, что делает. Он все смотрел, как доктор Уэйн уводит Ирмана, и чувствовал странную тоску, которая мучительно стиснула его сердце.

У него появилось странное ощущение, как будто он вот-вот потеряет что-то очень важное. Но это ощущение было настолько мимолетным, что мальчик скоро забыл о нем и, тряхнув головой, вернулся к игре с Дином.

***

Когда родители Ирмана появились в клинике, мальчик бросился к ним с объятиями.

Джозеф наблюдал эту картину со стороны и улыбался, понимая, что теперь у его маленького пациента все будет хорошо.

Доктор позволил семейству Гердеров пообщаться в узком кругу, а потом все-таки присоединился к ним, чтобы кое-что обсудить.

Ирман в этот момент сидел на руках у матери и показывал ей фигурки животных из бумаги. Женщина натянуто улыбалась, с трудом сдерживая слёзы. А господин Гердер ворчал, что Ирман уже слишком взрослый, чтобы сидеть у мамы на коленях, и что оригами не слишком подходящее занятие для психически здорового человека.

Джозеф нахмурился, но никак это не прокомментировал. Ирман, тоже, казалось, не обратил на слова отца никакого внимания, продолжая хвастаться перед матерью своими поделками.

- Ему действительно лучше, - сказал господин Гердер, обращаясь к психиатру. - Когда мы сможем забрать его домой?

- Думаю, недели через две-три, если не случится рецидива, - ответил Джозеф.

- Я попросил папу купить новый дом, - проговорил Ирман, так же обращаясь к доктору.

- И что вы думаете по этому поводу? - спросил у мужчины психиатр.

- Естественно, мы переедем, - сказал Ральф. - Нам с женой тоже тяжело находится там, так что мы уже начали присматривать жилье в другом районе.

- Это мудрое решение, - одобрил Джозеф. - Сейчас вам всем лучше начать жизнь с чистого листа. Ну что ж, оставлю вас. Ирман, ты можешь проводить с родителями столько времени, сколько захочешь, но если ты устанешь или тебе потребуется побыть одному, ты должен сказать об этом Элис.

- Хорошо, - ответил мальчик.

- Тогда, всего доброго, - попрощался психиатр и ушел, оставив мальчика с родителями.

Хотя, как выяснилось позже, визит их был недолгим.

Господин Гердер должен был возвращаться на работу, а госпожа Гердер, по словам мужа, чувствовала себя плохо, и ей требовался отдых.

Ирман проводил родителей до выхода из стационарного отделения, а потом вернулся в парк, где его уже заждался Амис.

Джозеф наблюдал за ним в окно из своего кабинета, и гордился силой воли и смелостью этого ребенка.

Мальчики поприветствовали друг друга, как будто не виделись целый месяц, и возобновили игру. А Джозеф вернулся к делам, полный уверенности в том, что с Ирманом теперь все будет хорошо.