Эл нужно успокоиться. Поверить в происходящее все еще плохо получается, а кончики пальцев до сих пор дрожат. Она плетётся к «Посмертию», насквозь вымокнув под дождем. Мокрые волосы прилипают к лицу, но она не обращает внимания. Эл нужно найти Сынмина, но она понимает, что совершенно не хочет его искать.
Она не способна в полной мере описать то, что чувствует, но ей кажется, что это страх. Он, липкий и вязкий, растекается по телу. Эл не хочет встречаться с Сынмином, потому что боится его реакции.
Она все это уже переживала и не хочет этого еще раз. Пускай тогда Эл все-таки и избежала встречи кое с кем, но в этот раз она не может так поступить. Она буквально заставляет себя распахнуть двери «Посмертия» и не сбежать нахрен из этого города. Пора научиться брать ответственность за свои поступки.
Эл, кажется, везет, если это можно назвать везением. Бестии на месте не оказывается, и, когда она появится, никто понятия не имеет. Сынмина там тоже не видели. Его давно уже никто не видел, словно он под землю провалился.
Она облегченно выдыхает, но не расслабляется. Сама ввязалась в это, поэтому приходится разгребать это дерьмо в одиночку. Как всегда.
Эл медленно плетётся в свою каморку в надежде переодеться. Прогулка под пождем уже не кажется ей такой замечательной идеей, потому что, как только она вошла в здание, мерзкие ощущения от прилипшей к телу водолазки, казалось, усилились в сто раз.
Она закрывает за собой дверь и стягивает мокрую водолазку, отбрасывая ее куда-то в сторону. По спине сразу же ползут противные мурашки от холода. Обычно она любит холод, потому что только так понимает, что все еще остается жива. Но не сейчас. Сейчас в груди скребется тоска, а от холода становится еще невыносимее.
Любимая серая толстовка обнаруживается за диваном, и Эл тут же ныряет в нее в попытках согреться. От нее пахнет сигаретным дымом и это в какой-то степени успокаивает. Всегда успокаивало. Потому что по дурацкому стечению обстоятельств этот запах ассоциируется у Эл с домом. С домом, в котором все замечательно и хорошо.
Нужно успокоиться и собраться с мыслями, чтобы понять, что делать дальше. В «Посмертии» Сынмина, конечно же не оказалось. Но Эл на это и не надеялась. Но то, что совершенно никто не знает, куда он мог деться, сильно напрягает. Эл не собирается играть в сыщика. Но похоже придется.
В голову лезут дурные мысли, что «Арсака» могла найти и Сынмина тоже, и, возможно, его труп уже валяется где-нибудь на свалке Найт-Сити. Но Эл гонит их прочь. Если бы это было правдой, и они знали, кто хоть немного замешан в пропаже биочипа, то ее бы уже нашли и убрали. Эл особо не скрывалась, а если быть точнее, то не скрывалась вообще, и до сих пор жива. А это значит, что нужно прекратить забивать голову всякой пессимистичной дурью и взять себя в руки.
Эл решает наведаться в квартиру, в которой живут Сынмин и Хёнджин. «Жили», — мысленно поправляет себя она. Смириться с тем, что произошло, не получается, и руки все еще немного дрожат. Но Эл старается. Старается не дать отчаянью растворить здравый смысл полностью.
Она находит их адрес быстро, ей даже в сеть лезть не приходится. За баром у Клэр иногда попадаются до ужаса болтливые наемники, которые все про всех знают. Эл собирается к ним домой, даже если там никого не окажется. Ей плевать, она залезет туда сама и перевернет там все, пока не найдет хоть что-нибудь, что приведет ее к Сынмину.
Эл полна какой-то непонятной решимости, и откуда она взялась, Эл не в состоянии объяснить. Просто ей не хочется облажаться во второй раз. Ей не хочется, чтобы еще один в какой-то степени хороший человек ее возненавидел. В это раз Эл надеется сделать все правильно.
Она едет на метро, потому что мокнуть под дождем больше не хочется. Мерзнуть больше не хочется. Она забивается в самый дальний угол вагона, натягивая капюшон на голову. Ей хочется просто исчезнуть, но такую роскошь она не в состоянии себе позволить. В большой толпе легко потеряться, но сейчас это ей не на руку. Именно сейчас, но Эл не хочет оставаться одна.
На негнущихся ногах она выходит из вагона. Вмиг на плечи опускается какая-то непонятная усталость, мешающая делать что-либо дальше. Желание переться в их квартиру теряется где-то по дороге, но Эл заставляет себя идти дальше. Она воровато оглядывается по сторонам, потому что в голове засели дурацкие мысли. Эл кажется, что за ней кто-то следит.
Она пересекает улицу быстрым шагом и оказывается у нужного дома. Быстро юркает за дверь, скрываясь в полутьме коридора. Здесь на удивление чисто, хотя другого и не следовало ожидать, ведь эти двое нашли себе квартиру не в самом парашном районе этого города.
Вламываться в чужой дом не очень хочется, но другого выбора у нее нет. Это единственная возможность найти хоть какие-нибудь зацепки о местонахождении Сынмина. Нужно отдать ему должное, шифруется он правда как надо, раз никто из знакомых понятия не имеет, где он может быть.
Она поднимается на нужный этаж и замирает около нужной двери. Сначала необходимо убедиться, что дома точно никого нет. Если Сынмин дома это облегчит всю работу. И при этом усложнит ее до невозможности.
Эл собирается с мыслями и собирается постучать, но не может поднять руку. Как будто что-то не дает ей этого сделать. Она выдыхает, считает до трех в попытках успокоить расшатанные нервы и наконец стучит.
Становится легче, потому что никакого шума за дверью не слышно. Эл расслабляется на секунду, а затем ее сердце быстро падает вниз. В квартире слышится какая-то возня. Проходит буквально доля секунды, и дверь открывается перед ее носом. Эл собирает остатки самообладания в кулак и замирает на месте, явно не ожидая увидеть того, кто открыл дверь. Отступает на шаг, пытаясь держать себя в руках. Это все какой-то ебаный сюр.
***
Пробуждение оказалось не лучше, чем в прошлый раз. Разве что напрочь отсутствовало ощущение опасности, сковавшей все тело в тот раз. И это не могло не радовать. Но в то же время Хёнджину кажется, что он не чувствует абсолютно ничего. Он медленно открывает глаза и сонно озирается по сторонам. Клиника Виктора ничуть не изменилась. Хёнджин не знает, сколько провалялся в бессознательном состоянии, но надеется, что недолго.
Как только глаза привыкают к свету, он неловко пытается встать, но Виктор, заметивший это, сразу же пытается его остановить. Он бормочет что-то про то, что это опасно, и что Хёнджин еще не восстановился. Но ему плевать. Хёнджину хочется скорее оказаться дома и не мозолить Виктору глаза. Теперь он торчит ему еще больше денег, а значит в срочном порядке нужно придумать, где их достать. Но для начала нужно хорошенечко отдохнуть.
Голова гудит, а взгляд еще не фокусируется до конца, но Хёнджин садится на кресле. Внезапно накатывает тошнота, и Хёнджин старается не шевелиться, лишь бы не стало хуже. Он медленно поднимает отчего-то кажущуюся тяжелой руку и потирает лоб. Чувствует под пальцами грубую кожу шрама, оставшегося от пулевого ранения. С современными технологиями много времени на заживление ран не нужно, что не может не радовать.
Тошнота отступает, и Хёнджин свешивает ватные ноги с кресла, пытаясь встать. Он неуверенно делает шаг, едва не падая. Хватается за спинку кресла, пытаясь удержать равновесие. В голове каша из мыслей, и события, произошедшие за последние два дня, резво проносятся в голове.
Они приехали с Эл к Финчеру на свалку, потом его пристрелили. Они пытались спрятаться, но, видимо, не получилось, потому что после этого воспоминания обрываются. И последнее, что помнит Хёнджин, — это то, что он проснулся у Виктора с пулей в башке. Эта информация все еще не укладывается у него в голове, но шрам говорит об это красноречивее слов.
Мысль скорее оказаться дома греет душу, и Хёнжин делает неуверенный шаг в сторону двери. Он чувствует себя годовалым ребенком, который только учится ходить. Организм быстро привыкает к вертикальному положению, и Хёнджин увереннее держится на ногах. Виктор все еще против, чтобы он куда-то дергался, но не торопится его останавливать. И насильно держать у себя тоже не собирается. Он дает Хёнджину пару баночек с какими-то таблетками и рассказывает, когда и сколько нужно пить. Он послушно их забирает, распихивая по карманам.
«Арчер» остался у дома, а на метро в таком состоянии ехать не хочется. Сумма долга растет в геометрической прогрессии, когда Хёнджин вызывает такси «Деламейн». Но он будет беспокоиться об этом завтра, потому что сейчас единственное, чего ему хочется, — это скорее добраться домой.
Он буквально вываливается из машины, когда она подъезжает к его дому. Вик был прав, дергаться было плохой идеей. Хёнджина снова накрывает тошнотой, но в этот раз приступ не проходит. И Хёнджин сгибается в болезненном спазме, не отходя от ступенек, ведущих в дом. Ему стало бы стыдно, но он живет в Найт-Сити, и на здешних улицах можно встретить чего похуже.
Хёнджин выпрямляется, вытирая рот рукавом. Ему плевать. Ему плевать абсолютно на все. Единственное желание — заползти на свои кровать и отгородиться от внешнего мира хотя бы на сутки — настойчиво сидит в голове. Хёнджин устало перебирает ногами, поднимаясь по лестнице. Поездка на лифте кажется ему бесконечной. Решетка лифта отъезжает с характерным звуком, и это выводит Хёнджина из транса.
Он проходит в квартиру. Зовет Сынмина, но никто не отзывается. Хёнджин хмурится. С тех пор, как он ушел из магазина Мисти, Сынмин больше не объявлялся. В груди шевелится беспокойство. Хёнджин пытается его унять, но не получается.
Он устало падает на кровать, и мысли о друге покидают его голову. Как и все остальные мысли. Единственное, чего ему хочется, — это лечь на подушку и закрыть глаза. Усталость топит под собой волнение за друга, и Хёнджин не может этому противиться. Он послушно закрывает глаза и проваливается в успокаивающий сон.
Но долго поспать ему не удается.
— Доброе утро, красавица! — слышится над головой, и Хёнджин нехотя открывает глаза. Голова снова болит, словно после дикого бухича. Пожалуй, только так он может сейчас описать свое состояние.
Он пытается сфокусировать взгляд, но получается плохо. Картинка плывет, расползаясь синими полосками. Хёнджину приходится напрячься, чтобы наконец разглядеть перед собой молодого парня. Он смотрит на Хёнджина хитрым, кошачьим взглядом и криво ухмыляется. Хёнджин садится на кровати, абсолютно не понимая, какого хрена происходит.
— Ты кто такой, блять? — Хёнджин щурит глаза и хрипит севшим голосом. Как этот хрен вообще попал в его квартиру? Может быть, это очередной деловой партнер Сынмина, который решил, раз Сынмин не выходит на связь, то можно наведаться к нему домой.
Незнакомец явно не собирается отвечать на вопрос. Хёнджин хмурится, и улыбка на лице непонятного парня становится шире. Он садится на стол, явно наплевав на все правила приличия. Хёнджин чувствует раздражение, собирающееся на кончиках пальцев. Какого хрена этот черт себе позволяет?
— Ты глухой? Кто ты такой? — Хёнджин свешивает ноги с кровати, все еще чувствуя слабость во всем теле. — И какого хрена ты забыл у меня дома?
Незнакомый тип звонко смеется, а Хёнджину кажется, что у него едет крыша. Потому что при каждом содрогании плеч по парню идет синяя рябь. Так обычно выглядят голограммы. Хёнджин моргает, списывая это на барахлящие импланты, которые еще не до конца восстановились.
— Меня зовут Ли Минхо, — внезапно подает голос парень. Он спрыгивает со стола и подходит ближе. Наклоняется к Хёнджину и указывает пальцем на его висок: — И теперь я живу здесь.
— Пошел нахуй из моей квартиры!
Такого бреда в своей жизни Хёнджин еще не слышал. Злость вспыхивает, словно спичка, и он поднимается на ноги, собираясь выпроводить непрошенного гостя за дверь. Минхо снова начинает смеяться. А Хёнджину кажется, что у него точно не все дома, но для Найт-Сити это в порядке вещей.
— Ты не понял, я теперь живу здесь, — он усмехается и забирается с ногами на диван. Хёнджин еле сдерживается, чтобы не прописать ему по лицу. Его останавливает только то, что он еще не восстановился и, если начнется драка, он точно проиграет.
— Слушай, если Сынмин тебе что-то должен, то подожди его. Желательно за дверью. Мне немного не до тебя, — смысла ругаться с Минхо Хёнджин не видит, но выпроводить из квартиры его все-таки хочется.
Хёнджин устал, и терпеть выходки какого-то психа в его планы точно не входит. Он изнуренно наблюдает за тем, как Минхо снова встает с дивана и подходит ближе. Его взгляд меняется на заинтересованный. Он разглядывает Хёнджина с хитрой улыбкой на лице, а затем качает головой.
— Ты не понял, да? Я понятия не имею, кто такой Сынмин. И твоя квартира мне не нужна, — он опирается спиной о стену и складывает руки на груди. Хёнджин хмурится. Все это ему явно не нравится. Минхо же поправляет рыжие пряди, упавшие на лоб. — Мне неплохо в твоей голове. Надеюсь, скоро останусь здесь один.
Он ебнутый. Он совершенно точно ебнутый. Наглухо перекрытый. Это бред. Полнейший. Как этот ненормальный вообще попал в квартиру? Хёнджин точно помнит, как закрыл за собой дверь.
— Давай ты просто уйдешь, — устало произносит Хёнджин. Этот цирк ему уже надоел.
— Я бы с радостью, но я все еще заперт внутри твоей черепной коробки, — он пожимает плечами. Наблюдает за тем, как в очередной раз округляются от удивления глаза Хёнджина. — Ты мне не веришь, да?
Хёнджин медленно качает головой. Как в эту чушь вообще можно поверить? Кто-то из них очевидно чокнутый. И Хёнджин надеется, что это не он.
— Проваливай, иначе я вытолкаю тебя силой, — Хёнджин не уверен, что у него получится это сделать. Весь его вид кричит об этом, начиная с глубоких мешков под глазами и заканчивая тем, что он все еще едва держится на ногах.
— Сомневаюсь, что ты на это способен.
Хёнджин подскакивает на ноги и в два шага оказывается рядом с Минхо. Он толкает его в грудь, но его руки соприкасаются только с гладкой холодной стеной. Его силуэт распадается на битые пиксели и собирается снова у Хёнджина за спиной.
Он ошарашенно поворачивается и не может поверить своим глазам. Какого хрена сейчас произошло? Он же не сходит с ума? Это сбой у «Кироши», иначе и быть не может. Хёнджин отказывается верить в то, что у него едет крыша. Кажется, пуля в его голове повредила гораздо больше, чем смог починить Виктор.
— Кто ты такой?
— Я же уже говорил. Ты глупый или прикидываешься?
Блять. Это какой-то сюр. Хёнджину не хватает слов, чтобы описать, какой пиздец сейчас происходит. Даже по меркам Найт-Сити, это какая-то безумная херня. У Хёнджина в голове внезапно появился какой-то непонятный субъект, который разговаривает загадками. И как от него избавляться он не имеет вообще никакого понятия.
Он сошел с ума. Определенно. Иначе непонятно, почему Хёнджин так быстро поверил в эту чушь. Ему нужно отоспаться, и все пройдет. Это бредни уставшего мозга. Это сигнал организма о том, что нужно срочно отдохнуть.
Хёнджин показательно игнорирует Минхо и ложится обратно в кровать. Сейчас он закроет глаза и уснет. И все снова станет как раньше. Это все не по-настоящему. Хёнджин наберется сил, и завтра поедет в клинику Вектора. Похоже Вик был прав, когда говорил, что ему следует ненадолго задержаться. Видимо, в его башке что-то еще не вернулось в норму.
— То, что ты перестал обращать на меня внимание, не значит, что меня здесь нет, — надоедливо произносит Минхо над самым ухом. Хёнджину хочется его ударить, но он сдерживается. Не хочет показаться себе еще большим психом, чем он кажется сейчас.
— Слушай, выметайся из моей головы, — устало произносит Хёнджин. Он выглядит жалко. Он чувствует себя жалко. Он говорит с галлюцинацией. Он ебнулся окончательно.
— Это так не работает, дружок.
Хёнджину хочется стереть эту наглую ухмылку с его лица, но он даже дотронуться до него не может. Минхо напоминает ему уличного наглого кошака, которому один раз по доброте душевной купили синтетического корма, а он воспользовался этим и проскользнул в квартиру, забившись под диван. И любую попытку вытащить его и отправить туда, где ему самое место, он воспринимает в штыки, вооружившись острыми когтями.
Его внимательный взгляд раздражает. И Хёнджин чувствует себя полным идиотом и все равно собирается высказать ему все, что он о нем думает. Но его прерывает стук в дверь. Сынмин стучать бы не стал, это и его дом. Кто еще мог сюда притащиться?
Хёнджин отвлекается, встает с кровати и медленно подходит к двери. В голове проносится дурацкая мысль, что это могут быть солдаты «Арасаки», но он тут же ее прогоняет. Им явно нечего здесь делать, потому что они думают, что он мертв. Хёнджин отпирает замок и распахивает дверь. На пороге стоит Эл, и Хёнджин готов поклясться, что увидел, как расширяются ее зрачки при тусклом свете коридора. Она отходит на шаг и выглядит напугано. Или растерянно. Другими словами, так, словно увидела того, кого уже и не надеялась увидеть в этой жизни.