Квартира Саяки находилась в получасе езды на автобусе от Хьяккау. Это имело значение только потому, что Кирари приклеилась к секретарше, как только они вышли из комнаты студенческого совета. Когда они договорились о неделе, Саяка не понимала, что это означает, что она не сможет побыть одна.

— Увидеть твой дом будет интересно.

Они сидели в автобусе, прижавшись друг к другу боками. Не то чтобы чего-то подобного не случалось до игры. К большому смущению Саяки, не было ничего необычного в том, что Президент внезапно вторглась в ее личное пространство. Поцелуй в щеку, поглаживание по голове или слова похвалы, прошептанные прямо на ухо секретарше — все это было не ново.

В обычный день поддразнивания были довольно обычными и неопасными. По большей части, Саяка могла справиться с рукой, скользящей по ее коже, с этими глазами, смотрящими прямо на нее, или с ухмылкой, брошенной в ее сторону. Теперь она поняла, в чем скрытый мотив проигрыша Кирари. Целая неделя, чтобы поддразнивать Саяку так сильно, как Кирари хотела… Было бы чудом, если бы Саяка смогла сохранить рассудок в течение всего этого времени.

— Надеюсь, вы не ждете многого, Президент.

Кирари только улыбнулась в ответ. Она положила руку на бедро секретарши. Саяка приготовилась к чему-то неподобающему, но этого не произошло. Рука Кирари оставалась абсолютно неподвижной. Это был приятный сюрприз.

Повернувшись лицом вперед, Саяка попыталась направить настроение куда-нибудь подальше.

— Вы не спрашивали, живу ли я с родителями.

— Потому что я уже знаю ответ, — ответила Момобами мелодичным голосом, — Разве я тебе не говорила? Я хочу знать о тебе все.

Саяка никогда не хотела быть дома быстрее, чем сейчас, хотя она все равно застрянет с Кирари, как только закончится поездка на автобусе. Будет ли лучше, если это продлится дольше или прекратится немедленно? У Саяки не было достаточно времени на обдумывание.

Когда они наконец остановились перед дверью квартиры Саяки, она почувствовала, что начинает нервничать. Как только дверь со щелчком открылась, Кирари вошла внутрь. Она изучала маленькое помещение, словно это был один из аквариумов, которые она так любила. Ледяные глаза оглядели крошечную гостиную. Потертый диван, журнальный столик с бумагами, сложенными на нем и заполненная книжная полка в углу были самыми яркими вещами. Поскольку телевизоры были довольно дорогими, стена перед диваном была пустой.

— Маловато, но это все, что я могу себе позволить.

Кирари одобрительно кивнула. — Скоро придет мой слуга и принесет кое-что из моей одежды.

— О, — только и смогла сказать Игараши в ответ, — У меня, э-э, много работы.

— Тебе пора начинать.

Они обе знали, что Саяка вряд ли будет работать, когда единственной вещью, которая развлекала Кирари, была ее секретарша. И все же, было бы неплохо попытаться. Она села на диван и принялась за работу, пока Кирари осматривала книжную полку. Саяка успела просмотреть один-единственный лист бумаги, прежде чем Кирари стало скучно. Она чуть не подпрыгнула, когда Президент положила руку ей на голову.

— Ты далеко ушла от той девушки, которой была раньше.

Саяке пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть улыбающуюся ей Кирари. Лед в ее глазах растаял, превратился в холодную воду.

— Да?

— Ты изменилась. Я давно это заметила, — Прохладные пальцы прошлись по всей длине челюсти Саяки, — Это меня расстроило.

Саяка открыла рот, чтобы извиниться, но была прервана резким взглядом. Она быстро закрыла рот обратно и подождала, пока Кирари продолжит.

— Я не хотела терять ту бессмысленную преданность, которую ты испытывала ко мне. Чего я тогда не понимала, так это того, что ты превратишься в кого-то, кто мне понравится гораздо больше, — ее пальцы уже добрались до шеи Саяки. Она легонько сжала их, словно проверяя, отодвинется ли секретарша, — Ты сказала, что любишь меня.

Лицо Саяки вспыхнуло при этом воспоминании. У нее хватило смелости сказать это только потому, что она проиграла. Было бы не очень здорово умереть с сожалением. Каким-то чудом — нет, Кирари всегда знала, что произойдет — она выжила. И хотя это было хорошо, теперь ей предстояло столкнуться с последствиями того, что она призналась.

— Ты говорила серьезно?

Она не отвела взгляда, как бы ни была смущена, — Президент…

— Кирари.

От этого лицо стало еще краснее.

— Кирари, башня дверей была… — она мысленно сложила дни, — Чуть больше недели назад. Почему вы заговорили об этом сейчас?

Кирари потерла шею Саяки тыльной стороной ладони. Она посмотрела на девушку, стоявшую под ней, — Ответь на вопрос.

— Я… Я серьезно.

Кирари улыбнулась.

— Спасибо.

Саяка была ошарашена. Она только что во второй раз призналась Президенту в любви. В первый раз она не получила ответа (если не считать падения с пятиэтажки, которое могло привести к смерти обеих). На этот раз ее поблагодарили. Из всех ответов, о которых она мечтала, «спасибо» не был одним из них.

— Мне нужно было время, чтобы подумать о своих чувствах к тебе. Полагаю, это не было полной потерей. Тебе понравилось?

Саяка попыталась собрать воедино то, что сказала Кирари. Ее собственные чувства? Значит ли это, что есть шанс, что Кирари есть дело до нее? И понравилось ли ей?

— В башне? — переспросила Саяка.

Кирари кивнула. Исчезла ее непроницаемая улыбка. Такого выражения Саяка никогда раньше не видела. Он было более чувствительным и уязвимым, чем обычно позволяла себе Кирари.

— Ты ведь знаешь, зачем я ее построила?

Любопытно.

Саяка покосилась на нее, слегка наклонив голову. — Азартные игры?

Голубоглазая издала тихий смешок. К этому времени ее рука уже добралась до воротника рубашки Саяки. Если бы он был чуть свободнее, Кирари могла бы просунуть туда пальцы. Другой рукой она бережно гладила голову Саяки, словно та была самой драгоценной вещью в мире. Что-то хрупкое, что можно сломать, если не ухаживать должным образом. Это недалеко от истины.

— Ты не ошибаешься, но есть и другая причина.

Саяка заставила себя улыбнуться. — Президент, у меня болит шея.

Кирари немедленно отпустила ее, позволив Саяке вытянуть шею. Темноволосая решила не называть Кирари по имени. Та села рядом с Саякой на диван.

— Я построила ее по другой причине. Можешь ли ты догадаться, по какой именно?

Саяка понятия не имела, зачем Президенту понадобилось строить башню. Азартные игры, конечно, это было очевидно. Какая еще может быть причина? Она попыталась вспомнить, что произошло, но слезы выступили у нее на глазах. Она чуть не умерла! Возможно, хуже всего было то, что Кирари позволила бы ей это. Если бы она не выбрала правильную дверь…

Позже, когда они уходили от башни, Кирари что-то сказала. Это был не более, чем шепот ей на ухо. Что же это было?

— Я знала, что ты все поймешь.

Ее лицо исказилось от смущения. Саяка посмотрела на Кирари. Она чувствовала себя глупо, даже думая об этом.

— Вы построили ее… Для меня?

Кирари снова улыбнулась. Она взяла руки Саяки в свои и кивнула, — Тебе понравилось?

Наконец, башня обрела смысл в сознании Саяки. Все это время она пыталась придумать какое-то объяснение, почему Кирари сделала это. Какой смысл создавать целое здание только для одной жалкой авантюры? Это было совершенно нелогично. Наконец-то она поняла.

Башня дверей была любовной запиской. Признание.

Саяка нахмурилась, — Я могла умереть.

Теперь настала очередь Кирари выглядеть озадаченной.

— Что? Нет, это было совершенно безопасно. Даже в случае твоего поражения, я знала, что ты выберешь правильную дверь.

— Вы не знали.

— Нет, я знала. Я знаю тебя очень хорошо, может быть, даже лучше, чем ты сама, — Кирари сжала руки Саяки, — Я верила в тебя, потому что знала, что ты сможешь это сделать. У тебя не было возможности проиграть по-настоящему. Кроме того, ты могла бы отказаться от этой игры, если так боялся потерять меня.

Нет. Кирари ошибалась. Саяка никак не могла сказать «нет». Она знала, что Кирари именно этого и добивалась. Ее жизнь принадлежит Президенту, и она может делать с Игараши все, что пожелает. Если Президент хочет, чтобы она рисковала своей жизнью, все, что она может сделать, это сказать «да».

— Я ошибаюсь?

— Мне… трудно сказать вам «нет», — Прошло мгновение, в течение которого Саяка собрала всю свою храбрость воедино. Ее достоинство и гордость были уже разорваны в клочья. С таким же успехом она может упасть на пол и пресмыкаться у ее ног, — Я сделаю для вас все, что угодно.

Кирари нахмурилась. Она убрала руки и положила их себе на колени.

Саяка почувствовала себя идиоткой. Она так глупа! Президент не хочет, чтобы какой-то безмозглый трутень посвятил ей всю свою жизнь. Она не хотела Саяку и определенно не нуждалась в ней. Единственная причина, по которой она все еще была здесь, заключается в том, что Президент иногда находит ее «интригующей».

— Ты опять это делаешь.

— Хм? Что я делаю?

Кирари схватила Саяку за обе руки и потянула так сильно, что темноволосая девушка оказалась у нее на коленях. Когда Игараши оказалась в таком положении, она положила голову на ее плечо и обвила руками талию секретарши.

— Я уже говорила тебе, что знаю, о чем ты думаешь, — горячее дыхание на ухо Саяки, — Ты опять себя унижаешь.

Саяка извивалась в объятиях Президента, скорее от дискомфорта, чем пытаясь вырваться.

— Какое… Какое это имеет значение?

— Хотя я признаю, что мне нравится видеть, как ты плачешь, мне не нравится видеть тебя расстроенной. У тебя все на лбу написано. Я знаю еще кое-кого такого же, — ее голос был мягким, чуть громче шепота, — Скажи мне, что тебе от меня нужно.

Этот вопрос Саяка так долго обдумывала, что уже знала ответ.

— Меня беспокоит, что я не знаю, что вы думаете обо мне, — она поморщилась от скулежа, прозвучавшего в своем голосе. Кирари действительно имела над ней слишком большую власть. Одно слово, и она будет умолять у ног Президента, — Незнание заставляет меня думать, что я вам надоела.

Кирари рассмеялась. Чудесно. Теперь над ней смеялись. Саяка отпрянула бы назад, но позади и под ней была одна только Кирари. Это имело бы противоположный эффект от того, которого она хотела добиться.

— Ты никогда не сможешь наскучить мне. Хотя это правда, что мой первый интерес к тебе был вызван тем, насколько ты рациональна и логична, эта интрига переросла в нечто другое. Я волнуюсь и забочусь о тебе, Саяка, — она усмехнулась, — Довольна?

Саяка нахмурилась. Хотя она была рада услышать, что Кирари не будет скучать с ней и не бросит ее в сторону, как она обычно делала с другими людьми, Президент на самом деле не сказала ничего особенного. Она чувствовала, что на нее смотрят.

— Нет? Что же?

— Просто для ясности, вы чувствуете то же, что и я?

Кирари поцеловала ее в щеку, — Я думала, что ясно выразилась.

Когда речь заходила о Кирари, ничего не было ясно. Саяка снова заерзала, надув губы. Руки Кирари прижаты к ее бокам, что значительно затрудняло побег.

— Я никогда не могу сказать, когда вы серьезно, а когда играете со мной.

— Я бы извинилась, но это было бы неискренне.

Дразнить Саяку было хобби Кирари. Она тоже не развивалась с течением времени. С того момента, как они встретились, Президент проявила к ней интерес. Этот интерес часто доводил Саяку до слез. К сожалению, хобби Кирари становилось только хуже, чем дольше они проводили время вместе.

— Не могли бы вы… Не могли бы вы просто сказать это?

— А ты этого хочешь? — промурлыкала Кирари.

Лицо Саяки уже пылало, но она продолжила, — Мне это необходимо.

Впервые с тех пор, как они встретились, Президент заколебалась. В этот момент ожидания раздался стук в дверь. Кирари легонько похлопала Саяку по бедру, показывая, что она хочет встать. Та быстро соскочила с колен Президента, наконец-то освободившись. Пока Кирари разговаривала со своим слугой у двери, Саяка размышляла о том, что только что произошло.

Разговор был долгим и немного более глубоким, чем она предполагала. Все, чего она хотела, это услышать, что Президент печется о ней… Нет, ей нужно было услышать, что Кирари любит ее. Только это, чтобы подавить эти сомнения, прыгающие в голове. Почему она колебалась? Почему она не может просто взять и сказать это прямо?

— Саяка?

Услышав свое имя, она оживилась. Кирари стояла с чемоданом. На ее лице появилась улыбка.

— А что ты обычно ешь на ужин?

После обсуждения, в котором Саяка призналась, что она не очень хороший повар и почти никогда не держит ингредиенты на своей кухне, они заказали еду. Между ее работой в библиотеке и обязанностями в студенческом совете не было много времени для приготовления пищи или здорового питания. В результате она стала завсегдатаем всех заведений быстрого питания, но Кирари не нужно было этого знать.

Саяка вернулась к своей работе, пока они ждали доставку. К счастью, на этот раз она осталась одна. Она слишком устала, чтобы беспокоиться о том, что Кирари, скорее всего, рылась в ее личных вещах. В конце концов, она исчезла в коридоре десять минут назад. Саяка остановилась и внимательно прислушалась. Кирари говорит что-то. Значит, телефонный звонок. По крайней мере, Саяке стало немного легче.

Ужин у них был жирный, жареный. Если Кирари и возражала, то ничего не сказала. После этого Кирари снова исчезла в коридоре, позволив Саяке закончить кое-какую работу.