1 августа
Стаканы с лимонадом опустились на наш столик.
— Итак, — сказала Шер. Сняла с бортика дольку апельсина и перевесила на мой. Подняла стакан, вскинула подбородок и торжественно продолжила: — Выпьем же сей лимонад в честь нашего поступления. И, как папа сказал, — да прибудут с нами мудрость Миреллы и благородство Иргема.
Шер хохотнула и отпила лимонад через трубочку. Я растянула дольку апельсина, и мякоть как нельзя кстати распределилась на три почти равных треугольника — символа основателей магии, который лег в основу логотипа Абендорма, построенного как раз возле леса, где магия и зародилась. После такой ассоциации откусывать треугольнички казалось даже как-то неуважительно. Хотя, кого я обманываю? Плевала я на этих основателей.
Сок прыснул в рот и защипал треснувшую губу.
— М… — привлекла я внимание Шер, дожевывая дольку апельсина. — Я все утро читала старые обсуждения студентов про ритуалы. И многие вытягивали экзамен на одной только теории.
— Ну так это ж чудесно, — сказала Шер, помешивая трубочкой лимонад. Кубики льда бренчали в стакане.
— Вот только у них вел какой-то месье Жеуль. А про этого мистера Барри я ничего толком не нашла. Была какая-то ветка обсуждений про скандал с ним, но ее удалили.
— А, да, Кэйли говорила об этом, — кивнула Шер. — Его и увольняли даже, а теперь вернули. Только вот подробностей никто не знает, вроде как он всех валил на экзамене.
— Зря я все-таки это затеяла, — сказала я скорее себе, чем Шер.
Когда увидела на почте письмо от академии, сначала, конечно же, обрадовалась. Но потом на меня навалился поток переживаний касательно всего. Ритуалов, магдисциплин, моих кошмаров, да даже банально проживания. В голову лезли тысячи ситуаций, из-за которых меня могли раскрыть и выкинуть из академии. Нет, не просто выкинуть, а отправить в ЦИОРМ, чтобы зафиксировать факт того, что я ниим. А уж там я хотела бы оказаться в последнюю очередь. Лучше вообще никогда!
В центр изучения особенностей развития магии ниимам лучше не соваться. Но об этом мало кто знает, а даже если и знают, все равно надеются на чудо, что их магию удастся пробудить. Такое, конечно, случается, но статистика не самая приятная. И по большей части, подписав согласие на исследование, ниимы могут в лучшем случае надеяться на то, что после всех процедур хотя бы останутся живы…
— Эй, не грузись раньше времени! — сказала Шер. — Наверняка этот мистер Барри после увольнения усвоил, что нужно быть помягче.
— Ага, — буркнула я и зашептала, чтобы за соседними столиками не слышали: — Я еще почитала, что там раз в неделю занятия по практической магии. Да и в обычной жизни, думаешь, никто не обратит внимание, что я поднимаю сумку сама, а не…
— Да я тоже не постоянно использую магию, в чем проблема? Серьезно, никто не будет ходить за тобой с лупой и разглядывать, притянула ли ты лямку магией или взяла ее сама.
— Тш-ш-ш, — напомнила я, кивнув на соседний столик.
— Элис, у тебя уже паранойя, — усмехнулась Шер. — Управление не всем хорошо дается, но мы и не управленцы. Никто не будет требовать, чтобы ты жонглировала стульями на этих занятиях. Просто расслабься, ладно? А то мы еще не начали учиться, а ты уже панику развела.
Я отвернулась к окну. С одной стороны, Шер права, я действительно слишком паникую из-за того, что еще не случилось. Но с другой, — случиться может всякое, и лучше все же предварительно подстелить себе матрас, чтобы мягче падать. И желательно побольше матрасов, чтобы можно было падать в любую из сторон.
— А с этими практическими занятиями я тебя подстрахую, — добавила Шер.
— Только если совпадем по расписанию…
— Ну найдем кого-нибудь, кому доверим твою тайну.
— Не-е-ет. Ни за что.
Хохотнув, Шер допила лимонад и вскинула голову.
— М-м, может, зелье обращения? Стащим у кого-нибудь из старшекурсников и поменяемся местами. — Ее лицо резко вытянулось. — Точняк! Я просто сдам за тебя ритуалы и все.
— На экзамены наверняка поставят аллиродетектор…
Эти рамки последние лет семь устанавливали повсеместно, начиная с генерального совета и банков, заканчивая магазинами и даже библиотекой. После изобретения зелья обращения, конечно же, увеличилось число преступлений, и тогда Генри Хоффман представил новую разработку — аллиродетектор способный распознать повышенное содержание аллириума в организме. Благо, отсутствие магии он не распознавал, что значительно облегчало мне жизнь. Но для ниимов в ЦИОРМе есть и свой сканер…
— Пресвятой Иргем… — вздохнула Шер. — Элис, у тебя на любую мою идею найдется очередная сложность. Может, попробуешь просто, ну, плыть по течению? До экзаменов почти год, мы что-нибудь придумаем, или все вообще само решится. А даже если и не выйдет, ты можешь в любой момент свалить, как только поймешь, что что-то идет не так, разве нет?
И я бы с радостью поддалась оптимизму Шер, если бы не знала, что у меня как обычно все обязательно пойдет наперекосяк. Удивительно, что я вообще смогла окончить колледж без происшествий.
— Как родители? — спросила я, когда мы вышли на улицу.
После прохлады кафе, жаркое летнее солнце тут же согрело и припекло голову. Оно отражалось в стеклах новостроек, блестело и сверкало, скользя по поверхностям движущихся машин, или — как модно сейчас говорить, — аллиромобилей. С открытием аллириума как новой безопасной и экологичной энергии, у всего вокруг стали менять названия, — у нас теперь и аллирофоны, и алиробусы, аллиролеты, аллиробуки, аллирокаты, чтоб тебя... Сути это, конечно же, не поменяло. Телефоны остались все теми же телефонами, автобусы — автобусами, а машины — машинами. Единственное, что изменилось — для них больше не нужно ни электричество, ни бензин. Все на чистом аллириуме — энергии, что никогда не иссякнет, пока живы люди, ведь вырабатывается она непосредственно ими. Всеми, кроме меня и еще нескольких тысяч ниимов, живущих в Реаньé.
— Как обычно, — сказала Шер без энтузиазма. А потом заговорила так быстро, что я едва успевала за потоком ее слов: — Мама опять вздумала разводиться, видите ли, папа где-то пропадал и не отвечал на звонки. А у него такой завал в больнице, что разгребать еще не одну неделю, но маме, видите ли, кажется, что он ей просто изменяет. Не пойму вообще, неужели нельзя проявить хоть каплю доверия? И эти ее эмоциональные качели — то разводимся, то люблю-не могу — уже у меня поперек горла встали. — Шер вздохнула и добавила: — Скорей бы уже переехать в академию. Хоть на год забыть обо всем этом.
— Сирх, — выругалась я. — Она опять за старое? Я думала, она успокоилась после той слежки, которую устроила...
— Ага. Успокоилась. Два месяца была пресвятой женщиной. А тут опять что-то в голову взбрело, и все по кругу. — Шер провела рукой по витрине магазина, рассматривая костюмы и платья на манекенах — все в теплых осенних тонах, — видимо, уже вывесили новую коллекцию. — И знаешь, что самое дурацкое? Что я такая же.
— Ты про Дирка? — предположила я, и Шер кивнула. — Но это же другое. Он действительно очень двусмысленно переписывался с той девчонкой.
— Может, там ничего такого и не было…
— Не-не, там явно был флирт и намеки.
— Зайдем? — спросила Шер и кивнула на магазин, у витрины которого мы так и стояли.
Шер выбрала несколько новых светлых блузок, юбку и брюки — как же не обновить гардероб перед новым учебным годом, да еще в академии Абендорм? — и ушла в примерочную. А я лишь ходила между рядов, проводя рукой то по мягким и пушистым, то по плотным и шершавым тканям. Легкое струящееся платье холодило кожу. Я коснулась его лямок, чтобы нащупать титановые нити, которые с недавних пор вшивали во всю одежду. Магазин недорогой, но пришили весьма неплохо. Я могла бы позволить себе пару новых вещей, но цены на одежду подскочили после закрытия нескольких фабрик, когда в совете решили налаживать импорт с материка. Мы им — аллириум, они нам — все необходимое от одежды до техники.
Шер вышла из примерочной и с довольной улыбкой — явно все подошло — направилась к кассе для оплаты. Уже на улице она вновь заговорила:
— В общем, думаю, если б я не влезла в его телефон без разрешения, то мы бы и не расстались.
Я уже и забыла, что мы обсуждали, а Шер, видимо, продолжала думать об этом даже в примерочной. Хотя говорила, что совсем не переживает…
— И оставалась бы в неведении, — сказала я, задумчиво глянув на нее.
— Знаешь, может, иногда оно и к лучшему. Думаю, иногда лучше чего-то и не знать, — печально проговорила Шер. А потом вдруг повеселела и ткнула меня локтем в бок. — Ты же вон скрывала от парней свой секрет.
— Отличный пример, Шер, просто превосходный. Напомни-ка, сколько из них сбежало оттого, что я была «слишком закрытой и отстраненной»?
Шер хихикнула.
— Вот открылась бы хоть одному, и, может, он не сбежал бы.
— Ну а я о чем? На лжи отношения не построишь.
— Не-не, я и не говорю, что нужно врать или скрывать что-то. Я про то, что не нужно лезть туда, куда не просят. Вряд ли тебе бы понравилось, если б кто-то начал копать и узнал бы твой секрет без твоего ведома.
— Сразу пошел бы к сирхам, — усмехнулась я.
Шер задумалась, бумажный пакет в ее руке мерно покачивался, вторя шагам, шуршал от каждого движения.
— Тогда у тебя двойные стандарты, — заключила она. — Тебе бы не понравилось, если б кто-то влез в твою жизнь, но при этом меня ты не осуждаешь за то, что я влезла в жизнь Дирка.
— Ой, Шер, отстань, а, — фыркнула я. — Ты моя подруга, а Дирк говнюк. Все логично. Он скрывал от тебя переписку с другой девушкой, — считай, почти измена. Вот если б ты влезла в его телефон и узнала какой-нибудь его личный секрет, то тогда — да, я бы тебя осуждала.
— Ладно-ладно, поняла. Не злись. Я просто это все к тому, что в следующих отношениях точно не буду лезть куда не следует.
— Вот и отлично, — поддержала я.
***
16 августа
Мне все еще не верилось, что уже сегодня я буду ночевать не здесь. Потрепанный мамин чемодан, с которым она ездила на конференцию в Лессар лет пять назад, стоял теперь набитый моими вещами на столике перед диваном. Собрать его труда не составило, у меня не так уж много важных вещей, не так много одежды, подходящей для академии: три рубашки, пара брюк, обувь, а пиджаки и жилетки шьют в академии на заказ. Для свободных дней джинсы да свитера, пальто, шарф, шапка. Спортивка — для пробежек, ну и пижамы с нижним бельем. А, и еще платье. Я долго сомневалась брать ли его, но вспомнила, что Олли говорил о вечеринке, и решила все-таки взять. Шер наверняка будет настаивать, чтобы я «нормально» оделась. Косметичка и прочие мелочи тоже поместились в чемодан. А духи я завернула в футболку на всякий случай, чтобы не разбились. Это была импульсивная и очень дорогая покупка, зря я позволила Шер затащить меня в тот парфюмерный два года назад. Мы тогда только начинали общаться, но я на эмоциях вывалила на нее всю историю, случившуюся со мной за несколько недель до этого. А потом зачем-то сказала и о том, что я ниим. Она, видимо, решила, что шоппинг мне поможет и, возможно, была права…
Как сейчас помню: мои щеки, еще раскрасневшиеся от холода, дорожки снега на шапке и рукавах пальто, мокрые ресницы и влажность в носу. Я шмыгнула, а Шер прыснула духи на бумажку, и меня накрыло воспоминаниями о бабушке. О ее домике у леса, где я была всего несколько раз, но каждый из них отложился в памяти. Запах свежей выпечки, дров, трещащих в камине, мятного чая и хвои.
— Так купи, — сказала тогда Шер.
И я купила. Только потом поняла, что это Эр Фондле, и что это непростительно дорого для меня. Но, возможно, они, действительно, помогли мне пережить случившееся. Уже два года пользуюсь по чуть-чуть. Осталось около трети и, на самом деле, я боюсь того дня, когда они закончатся. Будто тогда закончится что-то очень важное. Какой-то очень значимый отрезок моей жизни подойдет к концу.
Я сложила в сумку тетради, купленные для учебы ровно по количеству предметов, в надежде, что больше не потребуется, блокнот, пенал с ручками, карандашами, ластиками, и даже с перьевой ручкой, которая мне совсем не пригодится, но будет хотя бы создавать видимость того, что я что-то умею. Я использовала ее в детстве, училась у мамы в ЦИОРМе, даже проводила несколько ритуалов, один из которых…
Рука дрогнула, и я резко застегнула сумку, к горлу подступила тошнота. Лучше не вспоминать.
Оставшиеся на кухне продукты я собрала в пакет и вышла из квартиры. Улица казалась совсем опустевшей, в центре и других районах наверняка жизнь кипела, но не в Гамбле. Здесь будто все замерло в далеком прошлом, когда еще не открыли аллириум — узкие улочки, грязно-бежевые и серые шестиэтажки, никаких вывесок, никаких кафе и ресторанов, только редкие магазины и аптеки. Одинокие, будто оказавшиеся здесь случайно, машины быстро проезжали мимо. Прохожие торопились, чтобы поскорее убраться отсюда, придерживали сумки, проходя возле ниимов, спавших прямо у стен зданий, укутавшись в дырявые одеяла.
Я прошла два квартала к более оживленным улицам. Здесь и первая кафешка, и магазинчики не только с продуктами и предметами первой необходимости. Слева с большого стенда улыбался Генри Хоффман в бессменных черных очках, а бегущая строка цитировала его: «Аллириум — чистая энергия». Ну да, если б я открыла аллириум и срубила кучу бабла, тоже бы сияла от счастья. Только вот эти очки портят весь его образ. Казалось бы, не хочешь нигде светить лицом, — не фотографируйся для плакатов.
Я огляделась по сторонам, чтобы поблизости не было блюстителей, а потом быстро свернула во двор. Дошла до подъезда, дернула проржавевшую дверь. Постучала по панели — три быстрых, два с паузами, и снова три быстрых. Панель углубилась в стену, а потом резко отодвинулась в сторону. Беатрис окинула меня строгим взглядом, кивнула, приглашая внутрь.
Подвал освещался лишь двумя небольшими прямоугольниками окон под потолком. Беатрис откинула назад темную косу и направилась в дальний угол, где собрались все присутствующие.
— …и, если так будет продолжаться и дальше, вас совсем не останется, — хрипло говорил молодой черноволосый мужчина, вокруг которого все столпились. Он продолжал свою речь, но его рот двигался будто отдельно от замершего, точно одеревеневшего тела.
Справа в толпе мелькнула коротко стриженная рыжая макушка. Я протиснулась к Хоуп, и коснулась ее худой руки, привлекая внимание. Она хмуро глянула на меня, а потом, узнав, улыбнулась и потянула в дальний угол.
— Я так рада тебя видеть, — шепнула она. — Давно ты не заходила… Я уже думала, что-то случилось.
— Вообще, кое-что случилось, — сказала я, косясь на сборище. — А у вас тут что происходит?
— А, Беатрис нашла его где-то на улице и привела к нам. Но он, кажется… — Хоуп тихонько постучала пальцем по голове и продолжила еще тише: — …немного поехавший.
— В плане?
— В плане хочет переворот устроить. Но, говорю же, он того, с головой совсем не дружит. Представился Рейнаром и убеждает, что поможет вернуть нам магию, если пойдем за ним.
— Оу-у-у… Серьезно?
— Серьезнее некуда.
— Хоуп, — обеспокоенно сказала я. — Пообещай, что не будешь в это ввязываться. Ты же помнишь, что было в прошлый раз?
— Помню-помню. Я и не собиралась. Но Беатрис, кажется, повелась на его сказки.
Я вздохнула и протянула Хоуп пакет.
— Меня взяли в академию.
— Да ла-а-адно, — поразилась Хоуп. — Я так и знала, что у тебя получится. Это… здорово.
Я выдавила улыбку.
— Может, и здорово, но, надеюсь, я потом не пожалею… В общем, я зашла сказать, что не смогу помогать ближайшее время. И хотела еще раз предложить пожить у меня.
— Нет, — резко сказала Хоуп. — Мы уже говорили об этом. Мой дом здесь.
— Хоуп… Квартира будет пустая ближайший год. Если, конечно, меня не выкинут раньше. Ты действительно хочешь продолжать жить в этом подвале?
— Элис, — серьезно сказала она. — Ты не виновата в смерти моей мамы.
Я сглотнула. Так прямо мы еще ни разу не обсуждали случившееся.
— И ты не обязана помогать мне, — продолжила Хоуп все так же серьезно. — Я уже не маленькая, не нужно возиться со мной, ладно? Сама справлюсь.
Последнее прозвучало даже с некоторым раздражением. Я сжала губы, чтобы не сказать чего-то обидного. Про то, что Хоуп все еще маленькая, хоть ей уже давно не шесть. Про то, что я все равно чувствую, что обязана помогать ей. И что я действительно виновата в смерти ее матери. Потому что именно я восемь лет назад провела тот ритуал.
— …и сейчас вам важно объединиться, чтобы показать на что вы способны, — продолжал мужчина, пока мы с Хоуп молчали. — Что вы не бесполезны, что у вас не меньше прав, чем у магов. Что вы ничем не хуже.
Многие слушавшие кивали, кто-то неудовлетворенно перешептывался.
— Мы должны выйти на площадь, — сказала Беатрис.
Только не это…
— Никаких больше бунтов, — вмешалась незнакомая мне женщина. — Или мне напомнить, сколько наших забрали в прошлый раз?
— В этот раз мы будем умнее, — не отступала Беатрис.
Я перевела взгляд на Хоуп, пропуская мимо ушей дальнейшее обсуждение.
— Я пойду, — сказала я, так и не найдя слов, чтобы ответить ей. — Только, пожалуйста, не лезь во все это, ладно?
— Разберусь, — буркнула Хоуп, явно обидевшись из-за очередной попытки проконтролировать ее.
— И если все будет совсем…
— Я знаю, — перебила она.
Я выдавила улыбку и распахнула руки для объятий. Немного посомневавшись, Хоуп все же обняла меня в ответ.
Возвращалась я тем же маршрутом. Генри Хоффман все так же дружелюбно улыбался с плаката и на этот раз вызвал во мне еще больше раздражения. Если бы он не построил ЦИОРМ, якобы в попытке помочь ниимам, мама бы не попросила меня в тот день провести ритуал вместо нее. И я бы не смотрела как мама Хоуп корчится в муках, выворачиваясь наизнанку, захлебываясь в желчи, пока ни один целебный знак не помогал: ритуал уже завершился, очаг магии был потревожен и, не найдя ни капли энергии, стал уничтожать сам себя. Она долго билась в агонии, а я могла лишь смотреть, не в силах сдвинуться с места. И только когда она прекратила дергаться, а ее грудь перестала вздыматься, я будто очнулась и зарыдала. А мама залепила мне пощечину.
Через силу отбросив воспоминания, я поднялась на второй этаж и вернулась в квартиру. Дверь в мою спальню как обычно со скрипом открылась, едва не задев стул, который можно выдвинуть только при закрытой двери. Думаю, у кого-нибудь из района Апулен комнаты таких размеров используют разве что для гардеробных. Быстро забрав чемодан и сумку, я вернулась в гостиную. Перекрыла воду, еще раз проверила, что отключила аллириум, — счета все-таки не маленькие.
Дверь в мамину спальню, как и всегда, оставалась закрыта. Я заперла ее три года назад, когда закончились все разбирательства с похоронами, и ключ до сих пор так и торчит из замочной скважины. Отец тоже не захотел заходить туда. Молча оставил мне смешную сумму денег, отметился в колледже, якобы я не сирота, и вновь исчез, прямо как в детстве.
Я окинула квартиру последним взглядом и вышла. Закрыла дверь на оба замка, повернула на все обороты, в надежде, что не вернусь сюда ближайший год или даже три, если удастся не вылететь из академии. Хотя лучше бы не возвращаться вообще никогда.
Пока ехала в автобусе, на экране шел выпуск новостей. Звука не было, но, судя по бегущей строке субтитров, Роберт Эрдсхол — один из членов генерального совета — комментировал исчезновение коллеги — Эймета Остерна. Я хмыкнула. Эти двое активно выступают против ниимов, что ж, поделом ему. Может, в этом мире наконец появилась справедливость?