НЕТ ЭМОЦИЙ — ЕСТЬ ПОКОЙ.
©Кодекс джедаев
ГЛАВА 6: ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ
УБЕЖИЩЕ ШАМАНА, ОРАНЖЕВЫЙ ХРЕБЕТ, ТАЛСС, ТАЙТОН. 32 ДБЯ (4:1:1).
— Что ж... устраивайся, — нелваанец машет рукой на вход в пещеру. — Надеюсь, твое нетерпеливое нутро не рассчитывало на тридцать два часа? Поживешь пару дней.
— Пару недель, ты хотел сказать?
— Нет, не хотел, — скалится он. — Ты хотел.
Пещера не замкнута — коридоры соединяют несколько залов, в которых шаман обосновался, как в квартире. Возможно, даже удобнее. Песчаный пол, желтоватые светильники на фоне охристых стен, закуток с самодельным очагом, спальник на подстилке из сухого мха в наиболее защищенном от сквозняков месте... И даже собственный источник воды — пещерный ручеек в одном из более глубоких залов.
Во всех проходах под потолком висят пучки трав, амулеты, бубенчики и анхонт[I] — завязанные на веревки трубчатые кости, которые при порывах ветра стучат и издают характерный воющий звук. Сейчас как раз наметилась буря — ветер снаружи поднялся и в коридорах зазвучит характерная песня силового шторма... Песня Тайтона.
Квай-Гон опускает у стены походный рюкзак с минимальным набором выживания и со вздохом раскрывает сигнатуру навстречу уже почти привычному духу планеты. Тайтону не стоит сопротивляться. Да и не хочется особенно. Дезиф позади неопределенно хмыкает.
— Сегодня так обойдешься, завтра мхушник соберем, — говорит он. — Спальник одолжить?
— Нет, спасибо, — от смешка удержаться не удается. — Не хочу потом блох выводить.
Шаман гортанно смеется.
— Это все, что ты запомнил о Фехвиле[II]?! Блохи?!
— Много снега, — вспоминает Квай-Гон. — Постоянный холод, вяленая рыба, северное сияние, шкуры местного зверя… без названия, но с невероятно отвратительным запахом. А еще... старый волк, который, пользуясь моей беспомощностью, добрых десять дней поил меня галлюциногенами! Но блохи... были самым неприятным.
— Им тоже надо как-то жить, — Дезиф встряхивает головой, отчего все его бусины звякают в тон звону костей анхонт. — Здесь их не так много, не волнуйся — сильно не покусают. Сплю там — там посуше и сквозняков нет. Но очаг только один. Так что... либо так, либо будешь в проходе. А теперь почтим мои корни. И радуйся, что не встретил тебя обновлением территориальных меток!..
— Я бы не удивился, — возражает Квай-Гон. — На самом деле, даже ожидал. Но рад, что демонстрацию нелваанских традиций ты припас для Фимора.
— О, да! Он оценит. Связь закрой к искутяк[III]. Незачем им знать, чем ты… болен.
— Они поднимут панику.
— Переживут. Палевый успокоит. Он — умный малый.
И снова вымоченное вяленое мясо местной живности, которое нелваанец предлагает гостю отведать первому... Огромное количество мешочков и керамических емкостей с травами на самодельных полках... Удушающий чад тлеющего в полумраке очага, куда когтистой рукой щедро всыпана какая-то курительная смесь... Желтые силовые светильники... Только что теплее. Значительно теплее. И обезумевшего от горя Бади нет рядом...
— Трижды по три дня, — говорит старый шаман. — Три дня прошлому, три — настоящему, три — будущему. Сегодня Ульмул[IV], День прошлого прошлого — прошлого, которое прожито, принято и оставлено позади. Четвертый день — Елемул[V], День настоящего прошлого, седьмой — Йовмул[VI], День будущего прошлого. Настоящее прошлое — то прошлое, которое ты сейчас переживаешь и готов отпустить. Будущее прошлое... то, которое ты так и не смог пережить. И не готов отпустить. Хотя, должен. Прошлое на то и прошлое, так?
— Так, — Квай-Гон глотает чай, пытаясь определить на вкус из чего он.
— По нелваанской традиции все эти дни — дни памяти мертвых, — продолжает размеренно Дезиф. — Сегодня принято поминать давно ушедших. Как правило, это наиболее безболезненные родовые потери — те, чье время закончилось. Предки, старшее поколение, иногда — родители. На четвертый день — недавно ушедших, но отпущенных. Боль потери которых уже уступила место светлой тоске. На седьмой — тех, за кого все еще больно...
Действительность меркнет. Стены пещеры смазываются под давлением дремотного тумана, в котором глухо отдается голос шамана…
— Муллен[VII], День прошлого настоящего, который наступит завтра — это время памяти момента. Ты вспоминаешь моменты и анализируешь их влияние на настоящее. То есть это время размышлений о поступках прошлого, как говорят мои родичи. Пятый день — Еллен[VIII], День настоящего настоящего — день Живой Силы. Это день здесь и сейчас. И никак иначе. Восьмой день — Йовлен[IX], День будущего настоящего — время оценки поступков настоящего. Обдумывать в этот день положено не прошлое, а то, к чему может привести в будущем то, что ты делаешь сейчас. У нелваанцев этот день называется Днем урока ответственности — когда каждый понимает, что несет ответственность за свои действия. И, наконец, будущее... Третий, шестой и девятый дни. Ульйов[X], Елйов[XI] и Йов[XII]. Прошлое будущее — будущее, которого уже не будет. День отсеченных реальностей. Двойственный день… Иногда это праздник — если удалось избежать худшего. Иногда траур — если рухнули мечты. Настоящее будущее... Это нынешний путь. Река, в которой вращаются водовороты событий этой реальности. То, что записывается, чтобы не заблудиться в отсеченных ветках и не забыть, чем живет каждый конкретный мир... Будущее будущее... это Уилл. То, что вы называете Силой. Начало и конец Всего. Она объединяет все реальности и все времена. Она — Перекресток миров. Тот, кто умирает здесь, просто идет дальше — и у него невероятное количество возможностей. В отличие от того, кто жив. Нет смерти — есть Великая Сила. Ваши предки включили в Кодекс этот пункт, но вот истинный его смысл… затерялся в веках...
— Личность сливается с Силой и перестает существовать, — вяло возражает Квай-Гон, чувствуя, как его сознание закручивает вихрь. — Дезиф, я же просил обойтись без эффектов…
— Чай самый простой, если ты об этом. Без эффектов. А твоя реакция... Так это Тайтон, рыцарь Джинн! За тобой пришел Тайтон... Он сам решит, что тебе показать в эти дни... Гм... слияние с Силой — пожалуй, да. Перестает существовать? Однозначно, нет. Только скользит дальше по бесконечным изгибам струн пространства-времени из одной реальности в другую. Те, кто изначально послабее, забывают предыдущие жизни. Те, кто посильнее... помнят многое. Это сложно... И одновременно — очень просто. Возможно, тебя стоит научить.
— Почему? — удивляется неожиданному заявлению Квай-Гон, все больше погружаясь в вихри медитации.
— Иногда знания нужно передавать, чтобы поддержать циркуляцию Силы в реальности. Знания — это ответственность. Знания о том, что лежит за Гранью — многократно усиленная ответственность. Ты мне нравишься. И ты потянешь. Если оставишь прошлое там, где ему место. Как того требует Ульмул[IV]…
***
ДОДЗЕ АКАДЕМИИ БАЛАНСА, ТАЛСС, ТАЙТОН. 32 ДБЯ (4:1:10).
С момента их приземления на Тайтоне прошло без малого полтора месяца. Полтора месяца по календарю Корусанта, но здесь из-за разницы в длительности суток минуло всего тридцать три дня[XIII].
Ксанатосу было все равно — он давно не страдал синдромом смены ритма. Зато младших поначалу мутило. Впрочем, мелкого мутило скорее от возросшей нагрузки — на него насели сразу с двух Сторон. А ребенок… это ребенок! Энакин несколько дней носился, как угорелый, обрадованный лишними световыми часами, а потом начал засыпать на всех попадающихся горизонтальных поверхностях!.. Перетаскивая его в очередной раз с подоконника в коридоре в квартиру, Ксанатос задавался вопросом — неужели было время, когда Квай-Гон точно также таскал его самого?! А ведь и правда было!..
На прародине джедаев мальчик устроился лучше всех. По возвращению из Кристальных пещер Квай-Гон договорился с мастером храма и его временно прикрепили по основным курсам к немногочисленным погодкам — чтобы ребенок хоть немного общался со сверстниками, а сам Квай-Гон имел возможность копаться с Фимором в Архиве. Приняли его хорошо — в отличие от надменных юнлингов Ордена местные дети часто сталкивались с изгнанниками и относились к их печальным историям более лояльно. Поэтому Энакин учился, занимался с мастером и шкодил — с новым другом из иктотчи. А после Зимнего фестиваля — когда они слетали в одну из систем поблизости, чтобы провести для него сеанс связи с матерью через установленный в особняке мастера Дуку голонет-трансивер — и вовсе только что не приплясывал от восторга!..
Мелкому, который не вылезал из додзе, было не так весело. Несмотря на отсутствие посвящения, он владел Атару на уровне орденского рыцаря (Ксанатос в мастере не сомневался!) и отказываться от формы не хотел принципиально. Но против приемов Джуйо все-таки не возражал.
Седьмая форма считалась неполноценной из-за тотального уничтожения Орденом наследия ситхов. И особенной — потому что требовала эмоций, в то время как остальные шесть опирались на джедайские покой и отрешенность. Она очень редко использовалась в современном мире. Практикующие оригиналы обычно накапливали опыт других форм (чем больше, тем лучше) и использовали его, чтобы заткнуть пробелы. Так рождались собственные стили — вроде Ваапада главы Совета Мейса Винду.
Ксанатос рано заболел Джуйо. Однако корун очень выборочно обучал Ваападу даже своих собственных падаванов и совершенно не выносил Ксанатоса (взаимно, кстати!). Пришлось вертеться самому… что на базе далеких от совершенства Шии-Чо и Атару (пусть и превышающих навыки среднего падавана) было весьма непросто. Но он упрямо продолжал, пока Квай-Гону не надоело на это смотреть и он не договорился с Ануном Бондарой.
Тви'лек был единственным практиком Джуйо в Храме, не считая Мейса Винду. Магистры ни за что не позволили бы ему тренировать Ксанатоса. И мастер Бондара согласился работать тайно — счел за интересный опыт как для потенциального ученика, так и для себя. Несмотря на редкие и непродолжительные занятия, он помог Ксанатосу во многом разобраться, открыл красоту Джар'Кая и пользу шестой формы... Чтобы теперь он… попытался научить чему-то бестолкового младшего братца!..
— Ситхспит! — заорал Оби-Ван, получив удар в незакрытое бедро, а затем еще один — в голень. — Я не могу сосредоточиться!
Повалился на мат и растянулся. Когда он так сделал впервые, Ксанатос взбесился — он считал, что желание «помедитировать» посреди учебного боя лишь прикрывает лень. Оказалось, что лень тут не причем...
— Мне надо помедитировать, — хмуро заявил Оби-Ван, вытирая с лица грязь после очередной поездки по газону в саду особняка мастера Дуку. — И разобраться в проблеме.
— Чушь! Нет здесь никакой проблемы! — негодующе возмутился Ксанатос. — Ты направляешь свой гнев по силовой линии в точку удара...
— Ксан, подожди. У него, вероятно, действительно есть проблема, — Фимор подошел ближе. — У нас с тобой не было такого. Я начинал медленно и осознанно — у меня было полно времени на адаптацию. А у тебя было полно соответствующих эмоций! У него же, помимо растерянности, еще и блок на Темную сторону.
— Как может быть блок, если он фонит на всю округу?! Сила через него течет! Он просто...
— Не может ее использовать, — Фимор выделил «не может». — Он пытается делать так, как учили джедаи все эти годы. А это неправильно. Первое, что тебе нужно, братишка — это перестать бояться. И не говори, что ты не боишься! Орден приучает боятся страшной Темной стороны. Требуется мотиватор, чтобы этот страх компенсировать. У меня им было любопытство. Мне, конечно, поначалу было страшно, но любопытство пересиливало.
Оби-Ван посмотрел на Ксанатоса. Тот только пожал плечами. Какой может быть страх на грани безумия?..
— В острых случаях страх не является препятствием, — согласился Фимор. — Ты же не испугался в Тиде.
— И что? — поморщился мелкий. — Мастеру все время надо быть в опасности, чтобы я был на что-то способен? Не уверен, что хочу этого.
— Тебе надо просто прочувствовать этот страх, научиться пробуждать его по желанию и превращать во что-то более полезное, — возразил Фимор. — Например, в гнев. Кхм… А тут у нас вылезает вторая проблема. Если у мастера с Ксаном так и не вышло обуздать эмоции, то с тобой он их обуздал слишком хорошо! Ты разряжаешься моментально.
Вторую проблему помогли решить занятия с мастером Танитом. И дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки — братец научился поднимать страх и удерживать его столько, сколько требуется для трансформации. Пусть молния у него получалась через раз, зато потоки по… темной сигнатуре циркулировали вполне сносно и уже годились для осознанного использования в бою. То есть он перестал быть беспомощным с оружием в руках!.. Впрочем… Ксанатос от его успехов лишним терпением не обзавелся.
Кстати, об оружии. Никто особо не удивился, когда выяснилось, что кристалл из руин Калета… когда-то принадлежал ботану Гирою Вен'нари, предыдущему мастеру храма Академии! Оказалось, что световой меч в мемориальном зале лежит без кристалла! Этик-Танит припомнил, что незадолго до смерти его предшественник действительно ходил в руины Калета — побыть в одиночестве. А поскольку защита на чаше была стопроцентно избирательная, скорее всего, никто, кроме инициированного пограничника, песню кристалла не услышал бы вовсе! Мелкий зашел туда не случайно — он должен был забрать то, что оставили для него. Любитель загадок Гирой Вен'нари сделал наследнику невероятно дорогой подарок! Подарок, на который можно купить два квартала на Корусанте!.. Счастье братца, что самоцвет коруса редко использовался в световых мечах, а потому мало кто знал, что он дает именно такой луч — светло-синий с затемненной сердцевиной. Иначе бы на него открыли охоту толпы наемников!.. Впрочем, они еще могут ее открыть.
— Хреновая отмазка! — фыркнул Ксанатос и, тем не менее, сел рядом — за два часа ему все это уже малость надоело. — Ты ситху так же скажешь?!
— Они неразговорчивы. Во всяком случае, тот молчал, пока я... не приложил его молнией.
— Это не значит, что следующий молчать будет. Он может вообще тебя в ученики пригласить! А ты… не можешь сосредоточиться! — передразнил он. — Ты должен свой страх использовать. Боишься?! Направь его в удар! Бесишься? Так представь на моем месте Фиа с лекцией и дай ему в глаз!
— Я не считаю, что он неправ.
— Чего?!
Через пару недель после Вур Тепе, когда вопрос с учебой Энакина был окончательно утрясен, а Оби-Вану стало немного легче, мастер отправился в гости к шаману. И пропал. Ну, то есть как пропал? Он перекрыл все Узы и не вернулся. Ни на следующий день, ни через два дня... И если бы не Фимор, они снарядили бы спасательную экспедицию!.. Но Фимор не позволил — прочитал лекцию о личном пространстве Квай-Гона, который просто хочет от них от всех отдохнуть типичным для мастера Живой Силы образом. И об их эгоизме.
Ксанатос принял наезд как должное — ну, эгоист и эгоист. Его в этом всю жизнь обвиняли. Зато младшие смутились. И теперь изо всех сил старались не показывать своего беспокойства!.. Малыш сосредоточился на своих успехах в учебе, чтобы было чем похвастать мастеру, когда тот вернется. А мелкий... погряз в рефлексии. Снова.
— Наверное… мастеру действительно иногда хочется побыть одному, — Оби-Ван лежал на мате с закрытыми глазами и размеренно дышал, приводя в норму встревоженную сигнатуру. Сейчас, после рукопашной, она звенела низким тоном, но в последнее время уже самопроизвольно меняла частоту под эмоции и мысли. То есть пограничная природа проявлялась все ярче. — И не думать хоть какое-то время… о нас. Отдохнуть, как Фимор сказал. Только у него не получается. А мы… своим эгоизмом нагнетаем обстановку.
— Ты откуда такой совестливый взялся?!
— С Корусанта. Как думаешь… мастер тяжело воспримет новости? Ну, про Комари Восу.
Помимо тренировок с мелким, своих тренировок и привычной дистанционной экономики бывших «Дальних миров» в этот раз на долю Ксанатоса выпала еще и работа с уцелевшей на борту «Касси» информацией. Подключать Энакина Квай-Гон перед уходом категорически запретил — сказал, что эти знания не первостепенны, а другое образование мальчику потом просто негде будет получить. Пришлось смириться и возиться одному. Ну, с небольшой помощью Фимора, когда у того просыпалась совесть и он мог думать хоть о чем-то, кроме научных изысканий Академии!..
Программа самоуничтожения на корабле была первоклассной — память дроида восстановлению не подлежала, как и база навигационной системы. Дневники забрака внушали больше надежд. И после продолжительных мучений Ксанатосу наконец-то удалось вытащить из них что-то посущественнее сладостных обещаний Дарта Мола отомстить такому нехорошему Квай-Гону Джинну. События, даты, имена... Точнее, одно единственное событие.
По приказу своего учителя забрак отправился в «Улей-7» — печально известную станцию-тюрьму, где заключенные участвовали в обязательных гладиаторских боях со смертельным исходом. Там он за пару недель стал абсолютным чемпионом, не используя ни Силу, ни световой меч. Кем бы ни был его учитель, а вырастил он настоящую… машину для убийства.
Естественно, цели посещения тюрьмы заключались вовсе не в оттачивании навыков выживания — Мол должен был найти среди ее обитателей таинственного торговца оружием и приобрести у него ядерную бомбу, которую затем отдать культу профессиональных убийц «Бандо Гора» с Колмы. Зачем? Ситх ничего не знал в процессе выполнения задания, но... в финале записи добавил, что «Бандо Гора» использовал бомбу для уничтожения логова растерявшего власть мууна-финансиста Хего Дамаска.
Фимор окончательно поселился в Архиве — у его поисков появились четкие точки отсчета. Не события прошлого, а реальные происшествия и личности. Об «Улье-7» информации почти не было ни у тайтонцев, ни в их собственных материалах — больше прописал в огрызке своего дневника предусмотрительный Дарт Мол. То, что дошло до ушей общественности, таких подробностей просто не могло содержать! О Хего Дамаске, напротив, набиралось на собрание сочинений. За семь с лишним десятков лет у власти глава клана Дамасков натворил столько — и это только в официальной политике, что же говорить про теневую!..
Политику Фимор не любил, потому Ксанатос ничуть не удивился, когда он принес все это «собрание сочинений» для Квай-Гона. Чтобы мастер не скучал по возвращению с Хребта. И в отместку — за то, что отказался рассказывать о знаниях шамана Уиллов!.. А сам взялся за культ «Бандо Гора». Но особо не продвинулся, пока не был готов последний уцелевший фрагмент. В кипе статей, которые Фимор прочел, говорилось лишь об очередном убийстве, совершенном очередным капитаном «Бандо Гора» по поручению безымянной Высшей жрицы. И еще о том, что Высшая жрица может быть… падшим джедаем. Последний фрагмент дневников забрака позволил сделать вывод, что этот джедай — Комари Воса. Пропавшая без вести ученица… мастера Дуку.
Если ограничиться фактами, то лет восемь назад сенатор Балтизаара просил у Ордена помощи в борьбе с систематичными нападениями культистов «Бандо Гора» на жителей планеты. Группу должен был возглавить мастер Дуку, однако он… отказался. Побоище на Галидраане, где джедаи под его руководством стали орудием в политических интригах и уничтожили ложно обвиненных мандалорцев, привело его к мысли, что такими вещами должны заниматься войска. Но его ученица Комари Воса, взбешенная переносом рыцарских испытаний по причине того же Галидраана, в компании активистов рванула на Балтизаар. Их самоорганизованная операция провалилась — двоих джедаев убили, остальные исчезли и официально были признаны погибшими. А на деле… попали в плен к «Бандо Гора». И вот теперь оказывается, что Комари Воса жива. Выжила в плену, пала и сама возглавила культ своих мучителей.
— Они не общались, если ты об этом, — Ксанатос потер подбородок. — Она стала падаваном за год до моего… памятного визита на Телос. У мастера с его учителем были слишком сложные отношения, чтобы в той ситуации обсуждать воспитание падаванов. Так что… тяжелее будет мастеру Дуку. Если он к ней, конечно, что-то чувствовал.
— Ей нельзя помочь? — Оби-Ван сел. — Ну, как… тебе когда-то.
— Вряд ли.
— Почему?
— В-первых… это затягивает, — нехотя отозвался Ксанатос. — Мои… ну, грубо говоря, два года все же не сравнимы с теми семью, что она стоит во главе «Бандо Гора». А во-вторых… я не очень уверен, что она вообще… адекватна. Мне однажды встречалась жертва их пыток. Бывший культист. Этот парень выжил только потому, что в нору, где его за какую-то провинность пытали… коллеги, вовремя ворвались наемники какого-то хатта. Так вот… он потом развешивал кишки врагов вокруг постели вместо оберегов.
Братец поморщился.
— И что с ним… сейчас?
Что с ним?..
— Кхм… он имел несчастье перейти мне дорогу. Что? То, что Фиа когда-то немного привел меня в чувство, вовсе не значит, что я стал воплощением вселенской любви в стиле Квай-Гона Джинна!
Оби-Ван помолчал и выдал:
— А… на что это похоже? Ну, срыв.
Честно говоря, Ксанатос не знал, как отвечать. Это была та область его прошлого, которую он с трудом когда-то озвучил… сам себе. Ни Фимор, ни Квай-Гон не спрашивали. Первый, наверняка, все видел в памяти, второй… второму хватило участия в реальных событиях. Ксанатос бы еще не удивился, если бы такой вопрос задал Малыш — в бесконечном для его возраста любопытстве. Но мелкий?!
— Это… кайфово.
Оби-Ван изумленно вытаращился.
— А ты ожидал отповедь про муки?! — Ксанатос хрипло засмеялся. — Муки… обычно бывают перед ударом волны, мелкий. Их причина в окружении. Или в ситуации. Или в твоей голове. А когда терпеть уже невмоготу, идет Сила. Тьма заливает раны, глушит чувства, сносит… моральные установки. И тебе хорошо. Никаких дилемм, никаких указок совести. Ты свободен. Криффовы джедаи могут подтереться своими правилами! Твои враги пожалеют о том, что сделали тебе больно. Твои близкие осознают, что они потеряли. Мир падет к твоим ногам, ибо мощь Темной стороны с тобой!.. Ты всех заставишь заплатить… сполна. Темная сторона вытащит на поверхность худшее, что есть в тебе. И позволит этому плясать… долго и со вкусом! А потом… когда твой брат тебя найдет и выбьет эту дурь, ты посмотришь на все, что натворил. И у тебя не будет милосердных провалов в памяти. Не будет оправдания вроде того, что тобой кто-то управлял. Потому что… это не одержимость. Это… твоя собственная Тьма. Усек?
Почему-то во время тирады вспоминались не события на Телосе, а первые годы в Храме... Как не хотел мириться с режимом, как срывался в драки, как коротал вечера в темных коридорах... Иногда забредал в Зал Тысячи фонтанов. Там было местечко, куда никто не ходил, кроме него и наутолана Кита Фисто из его клана. Но они не подружились — Ксанатос мог держать обиду на отца, но он был воспитан телосианцем. То есть, был ксенофобом, переполненным гордостью. За время обучения он так и не стал своим в Ордене, зато перестал быть своим… в родном доме. Своим он был только в квартире Квай-Гона — в кругу своей настоящей семьи. Сейчас он сказал бы Криону огромное спасибо и посмотрел на его охреневшую физиономию!.. Ведь если бы не его эгоистичное желание захапать для сына могущество джедаев, Ксанатос не узнал бы ни Квай-Гона, ни Фимора. Жаль только, что тогда, на Телосе, он этого не понимал...
— Ты… винишь Квай-Гона в этом? — продолжил Оби-Ван уже не так уверенно. — Ну, срыв случился из-за того, что он убил… твоего отца.
— Знаешь, мелкий… меня слегка напрягает твоя попытка залезть в душу, — Ксанатос прищурился, парень смущенно опустил глаза. — Но я, пожалуй, отвечу. Что б ты потом к нему с этим вопросом не пристал. Ты, наверняка, усвоил за эти годы, что Квай-Гон Джинн комара лишний раз не убьет. И поверь мне — не один ты это знаешь. Если бы не… много других причин, никакого срыва бы не было. Я ненавижу своего отца.
— А… зачем имя оставил? — удивился он.
— Тогда это было уместно. И полезно — наводило лишний страх на моих конкурентов! Потом… Смысл менять? От своего прошлого убежать невозможно, мелкий.
— Ты, это… ну, извини, — Оби-Ван поежился.
— Не нужны мне на хрен твои извинения! — отмахнулся Ксанатос. — Любопытство — не порок… для того, кто четверть века провел в обществе Фимора.
Парень слабо улыбнулся.
— Я вообще-то… извиняюсь за ванну с кислотой.
— Ну, и совесть у тебя! — захохотал он, когда понял, о чем речь. — Это был великолепный телекинез для тринадцатилетнего пацана! Не говоря уже о преодолении моего стазиса!
— Э-э-э, думаешь? — не поверил Оби-Ван. — Ты просто… Квай-Гона вполне реально убить пытался! Выглядело так!
— И должно было так выглядеть, мелкий! Мы же представление для мастеров Совета разыгрывали! Это твое соло не по сценарию вылезло!..
— Да иди ты! — он вытянулся и округлил глаза. — Мастер!
— Что?! — Ксанатос даже испугаться не успел.
— Вернулся! — подскочил с мата Оби-Ван. — Довольный, кажется! Уже на территории!.. Бедный Энакин! Он умрет от нетерпения до окончания урока!
— Что ж… — Ксанатос ехидно улыбнулся. — Пошли встретим, пока малолетняя катастрофа не отогнала нас от него на весь вечер!
***
ЖИЛЫЕ КВАРТИРЫ АКАДЕМИИ БАЛАНСА, ТАЛСС, ТАЙТОН. 32 ДБЯ (4:1:10).
— Это точно?
Квай-Гон откладывает датпад, на котором читал общий информационный обзор, собранный его падаванами за прошедшие девять дней, и тянется к чашке с чаем. Достать ее непросто — на его коленях пристроена голова обессилившего Энакина. Весь вечер мальчик рассказывал, что делал в отсутствие мастера, и теперь блаженно отрубился.
— Это ситх написал у себя в дневнике, — Ксанатос, что сидит напротив, складывает пальцы домиком. — Насколько это правда — я не знаю.
— Думаю, правда, — откликается с другого конца дивана Фимор. — Я, конечно, ничего путного так и не нашел о «Бандо Гора», но мне попались две статьи, где упоминается, что… Высшая жрица — падший джедай. Из памяти одного из ее капитанов вытащили прежде, чем он откинул ноги. Давайте, я его в комнату отнесу, учитель.
Он осторожно забирает ребенка и у Квай-Гона появляется возможность придвинуться к столу. Ужин позади. Если не считать не замолкающего падавана-номер-четыре, то говорили за едой об успехах Оби-Вана и стиле преподавания Ксанатоса «терпения-полный-нуль». В целом — ни о чем существенном. Пока Энакин не спустил эмоции и не угомонился.
Ксанатос с Фимором не захотели отдельную квартиру, хотя им и предлагали. Квай-Гон подозревал, что причина в том, что Ксанатос сидел бы в этой квартире один все вечера напролет. Он прекрасно знает, что Фимора из Архива не вытащишь… И не выносит одиночества.
Однако... сегодня Фимор здесь. Вместе со всеми. Потому что Квай-Гон вернулся. И он чувствует, как они — даже Оби-Ван! — сдержанно и старательно незаметно касаются его сигнатуры, желая убедиться, что все в порядке после девяти дней молчания. Радуются ее выровненной и усиленной пульсации… Друг за другом расслабляются… Просто наслаждаются семейными посиделками. В компании шумного младшего брата и наконец-то здорового учителя!..
Оби-Ван, кажется, вполне притерся — пусть старшие его и подкалывают, он им отвечает ничуть не хуже. И не чувствует себя ни обиженным, ни угнетенным — тоже умиротворен. Это хорошо. Ибо его настроение после откровений в кабинете мастера Танита было на редкость упадническим.
— Оби-Ван, — окликает Квай-Гон.
Предложенная тайтонцами квартира состоит из трех спален, объединенных общей гостиной, в которой на диване сейчас сидит его падаван, смертельно уставший после первого занятия. И явно расстроенный.
— Все нормально, — отвечает Оби-Ван, вздрогнув от звука его голоса.
— Ты не усвоил за двенадцать лет, что мне лгать бесполезно?
— Да, нет, правда. Просто… я не стою таких жертв, мастер. Зачем вы ему уступили?!
Ясно. Обдумал историю с манипуляциями Йоды. И выводы сделал, как всегда, не в свою пользу. Квай-Гон садится рядом и зажигает светильник, чтобы немного разогнать темноту.
— Ты вроде был доволен тем, что именно я тебя учил? Или уже нет?
— Мастер…
— Я не ему уступил, а Силе. Оби-Ван, посмотри на меня.
Ученик нехотя поднимает взгляд. В темных от освещения глазах блестят непролитые слезы. Как у Ксанатоса в ту их первую встречу после двух лет психоза… Квай-Гон гладит пальцами сцепленный скобами порез на рыжеватой брови — почти заживший результат их неудачного приземления.
— Ты же не будешь доказывать Силе, что она не того выбрала, чтобы реализовать потенциал Баланса?
Оби-Ван неуверенно кивает. Раньше он мог бы поспорить, если бы веления Силы шли вразрез с Кодексом… Но не теперь.
— Не будешь утверждать, что с таким потенциалом кому-то место в Агрокорпусе — с той участью, которую описал мастер Танит?
Снова кивок. Несчастных детей попросту жаль. Родится с Силой, жить с Силой, а потом вдруг перестать ее чувствовать… Безвозвратно.
— И не скажешь, что с подобным потенциалом лучше подошел бы учитель с более традиционными взглядами? Мастер Винду, например?
На лице на миг отражается ужас — видимо, успевает представить, что было бы при обучении у Мейса.
— Вот и не о чем тогда говорить. Иди сюда, — Квай-Гон разводит руки.
— Мхастер… — падаван послушно тыкается в тунику лицом и отчаянно обнимает в ответ. Так, что кости трещат… Что ж… силища у него давно уже не детская!
— Я не жалею, что когда-то вытащил тебя из лап хатта на борту «Монумента». Только о том, что так долго отпирался, вынудив твоего грандмастера действовать радикальными методами. И… ты отлично дополняешь мою и без того веселую семейку, Оби-Ван!..
Они, вроде бы, и поговорили. Но разговоры не всегда помогают с неуверенностью Оби-Вана. Потому сейчас его счастливая улыбка просто радует. В отличие от невеселых новостей.
— Думаете, слишком? — Фимор усаживается обратно на диван.
— Комари… — о своей названной сестре сложно вспоминать — Квай-Гон практически не знал ее. Слишком большая разница в возрасте, слишком сложные отношения с учителем, слишком тяжелые события в своей жизни в тот период… — Позже у меня сложилось впечатление, что мастер избаловал ее.
— Мастер Дуку?! — Ксанатос изумленно вытягивается в кресле.
Фимор удивлен не меньше. Оби-Ван теряется — он хуже знает своего гроссмейстера. То есть думает, что знает.
— Он — специфичный наставник, — хмыкает Квай-Гон. — Да, он довольно саркастичен. Со своей философией. Но… он очень многое спускает, если ты делаешь то, что он от тебя хочет. И его совершенно не волнует мнение Совета. Что бы вы не думали, а он вполне способен избаловать падавана.
— Но почему тогда… — начинает Ксанатос.
— Вероятно, считал, что я потакаю тебе слишком уж сильно. Ты вел театрализованную постановку «я – засранец» и все верили, что ты — засранец.
— Он был засранцем! — вставляет Фимор насмешливо. — Да еще каким!
Оби-Ван фыркает.
— Был, — кивает Квай-Гон. — Самовлюбленным и несдержанным. Но даже в самых критических ситуациях в тебе никогда не было жестокости, Ксанатос… Ты мог бить в гневе, но не потому, что тебе нравится чужая боль. Я не уверен, что в тебе сейчас есть столько жестокости.
— Вы слишком хорошо обо мне думаете, мастер, — кривится Ксанатос.
— Мы, кажется, уже поднимали эту тему. В любом случае… тебе тридцать девять и немногим меньше половины этого срока ты качаешь Темную сторону. Комари было… восемнадцать на момент Галидраана. Она убила двадцать человек и считала это поводом для хвастовства. Напомнить, чем каждый из вас в восемнадцать занимался? Фимор начал условно тайно изучать ситхское вытягивание и впервые применил его в ходе одной из миссий. Жизненная сила наемника… так ему «понравилась», что его от отвращения рвало всю обратную дорогу! И я не знал, как это остановить, чтобы избежать вопросов Вокары.
— Серьезно? — интересуется Оби-Ван под смешки Ксанатоса.
— Это я потом… кхм… приноровился, — улыбается Фимор. — Честно говоря, мне кажется, что тогда больше влияния оказали нестандартные желания этого наемника в отношении джедайского пятнадцатилетки. Вы же именно этим отговаривались от целителей, учитель?
— Мне нужно было как-то оправдывать твое состояние, — соглашается Квай-Гон. — Ситуация там и впрямь была… безобразной. Я из-за нее не стал с тобой поднимать тему использованной техники. Но, судя по тому, с каким рвением ты по возвращению в Храм ускакал «ночевать» к себе в квартиру… шок от причины, спровоцировавшей ее применение, твоя психика компенсировала быстро. Пожалуй, даже слишком!
Фимор откровенно смеется. Квай-Гон обращает взор на Ксанатоса.
— В тот год, когда тебе было восемнадцать, мы выполняли миссию на Экласе. Очень тяжелые и кровавые бои по местным обычаям, — пояснение предназначено не только для любопытствующего Оби-Вана, но и для Фимора, который пропустил этот вылет. — И лагерь смерти победившей стороны. Мне пришлось напоить тебя местным бренди, чтобы тебя перестало трясти. И сколько ты потом мучился кошмарами?
— Все дело в бренди, — возражает Ксанатос. — Он был отвратительным! Я отравился.
— Да, — Квай-Гон откидывается на спинку дивана. — Если столько выпить — немудрено отравиться. Про Оби-Вана — с его синдромом спасителя — и говорить нечего. Вас всех, дорогие мои черныши, в восемнадцать совсем не радовало ощущение обрыва Нитей. А Комари… получала от этого удовольствие. Учителю не было дела до ее хамского поведения, но ее жестокость потрясла его так, что он сам сказал Совету, что она не готова к рыцарству. Кроме того, она испытывала к нему… совершенно не падаванское влечение.
— То есть… — Оби-Ван розовеет.
— Вероятно, она рассчитывала на какие-то изменения, когда станет рыцарем и учитель будет воспринимать ее на равных. Но рыцарство откладывали снова и снова. И все закончилось Балтизааром. Учитель говорил, что она жива — чувствовал связь до разрыва. Но спасательную экспедицию не отправили. Орден посчитал ее бессмысленной. И вот к чему это привело… Высшая жрица «Бандо Гора».
— Мол оценил ее способности, — замечает Ксанатос.
— Она была очень сильным бойцом, Ксан. Двадцать мандалорцев в восемнадцать лет — сам по себе показатель.
На несколько минут все замолкают — каждый думает о своем. Ребята — о том, что им, возможно, придется биться с «теткой», Квай-Гон — о том, как расскажет новости своему мастеру.
— Вы хорошо отдохнули, учитель? — меняет направление разговора Фимор и слегка толкает сигнатуру. От контакта с его Тьмой в Силе звенят характерные колокольчики… — Выглядите отлично!
— Дико болит спина от циновок, — улыбается Квай-Гон. — Отморозил себе... все в ледяном ручье! Что еще? Ах, да! Кухня. Нелваанские «блюда» вы вряд ли пробовали, но обычно в подобных ситуациях вы все дружно жаловались еще и на кухню!
— Зато вам, готов поспорить, было в кайф! — усмехается Ксанатос. — Фиа не позволил нам отправляться на поиски! Назвал нас «бессовестными эгоистами»!
Квай-Гон вопросительно смотрит на Фимора. И соглашается:
— Да. Я отдохнул от всего. И в первую очередь — от самого себя.
— Эм… а? — Оби-Ван не понимает. — Не от нас?
— Реальность определяет восприятие, падаван, — слетает по привычке. — Зачем мне отдыхать от вас? Мне нужно было разобраться с собой.
Оби-Ван опускает задумчивый взгляд — наверное, его восприятие с реальностью не совпадает очень сильно. Впрочем… Оби-Ван же всегда считает себя корнем всех бед!..
— Расскажите хоть что-нибудь! — умоляюще просит Фимор. — Я умру от любопытства и это будет на вашей совести!
— Конечно, — хмыкает Квай-Гон. — У вас все на моей совести. Так что… причиной больше, причиной меньше — не играет роли.
— Учитель!
— Ну, что рассказать-то? Что мы делали? Разговаривали.
— Девять дней?!
— А что тебя удивляет, Ксанатос? С умным человеком всегда есть, о чем поговорить. Еще медитировали. На охоту ходили. Трижды по три дня — нелваанская традиция. Цикл обрядовых праздников. Потому на девять дней и задержался.
— Мастер… а вы с ним о… моих видениях не говорили? — спрашивает Оби-Ван нервно.
— Говорили. Как ты в мое отсутствие, кстати?
— Сильных не было, — он мотает головой. — Какие-то картинки иногда проносятся в памяти. Так… будто, ну… детали.
— Тебе стоит завести дневник, — Квай-Гон внимательно смотрит на него. — Записать все, что ты уже видел. И дополнять. То, что ты видишь, не имеет отношения к нашей реальности, но определенные пересечения… есть. Не лишним будет проанализировать. Возможно, там найдется то, что нам пригодится.
Оби-Ван кивает и задумывается — ему всегда проще, когда есть конкретная и понятная цель. Определенность.
— Кстати, Журналы переводит тви'лечка Иетри, которая нас встречала в первый день, — улыбается Фимор. — Она — бывшая ученица мастера Танита. И ей очень не нравится нелваанский язык!
— А ты-то откуда знаешь?! — вздергивает бровь Ксанатос.
— Я ей помог с парой фраз, — поясняет он. — Она над ними так долго билась, что я пожалел. Показала сами Журналы. Материал похож на износостойкую бумагу. Серый, как пергамент. Текст стопроцентно нелваанский. Почерк ужасный! И выстроен текст очень… странно. Во всяком случае, я тоже не могу переводить с ходу. У меня вообще сложилось впечатление… что переводится только то, что уже произошло. Эти Журналы всплывают в истории достаточно часто и отличаются чрезвычайно детальным описанием событий эпох. Но никто не знает, ни где они хранятся, ни где базируется сам Орден Уиллов, ни как он устроен. Хотя я однажды слышал о Храме Уиллов, кажется, на Джеде.
— Я не уверен, что... «Орден Уиллов» вообще существует, — отвечает Квай-Гон.
— То есть как? — переспрашивает Оби-Ван. — А... Дезиф?
— Дезиф — нелваанский шаман, который утверждает, что принадлежит к Ордену Уиллов. Но это не значит, что это правда.
— А Академия? — присоединяется к нему Ксанатос. — Они ж считают...
— Они так считают, потому что он им так сказал, — вздыхает Квай-Гон, поражаясь неожиданной наивности своих… чернышей. — У него есть рукописи, которые им интересны. И... никто не может понять, на что он реально способен. Он действительно может быть… одним из шаманов-уиллов.
— Зачем тебе Орден?
— Сейчас, пожалуй, и правда, незачем, — соглашается Квай-Гон. — Но мы говорили о тебе.
— Нет, ты задаешь вопросы, которые волнуют тебя. Вопросы о тебе. О твоем прошлом, которое сформировало твое настоящее... Сегодня Муллен[VII], помнишь? Так для чего тебе нужен был Орден? Ведь если отбросить всю эту чепуху наивной юности — помогать, защищать и служить Силе — все окажется куда прозаичнее. Чтобы помогать кому-то, не нужно состоять в Ордене. И уж точно не обязательно становится рыцарем-джедаем. Чтобы защищать кого-то... Ты сейчас, после видений своего искутяк, задумываешься над тем, что Ордену самому нужна защита! Чтобы служить Силе... Силе не нужно служить — нужно попасть в ее поток и сосуществовать. Опять же — не для ее комфорта, а для собственного. Ты не можешь противостоять Потоку — он сомнет тебя. Но если ты поймаешь волну... Сила потащит тебя налегке — к твоему предназначению. Вот и все истина.
— А Баланс?
— Сила едина. Разница потенциала — лишь движущая сила течений в ее океане. Свет и Тьма — просто инструменты. Они изменяют заряд на заданном участке, но влияет этот заряд только на вас — на тех, кто живет здесь. Кто использует ничтожную долю того, чем является… Уилл, но при этом думает, что владеет Вселенной! Уилл… компенсирует все «плюсы» и «минусы» за счет бесконечности времен и реальностей. Она сметет ту, где какой-то из зарядов преобладающ, и даже не заметит ее в ворохе других. Так что... пытаясь предотвратить бурю здесь, ты помогаешь не Силе, а исключительно тем, кто тебя окружает. Но вернемся к Ордену. Итак... почему ваша молодежь рвется в рыцари? Не в целители, не в исследователи... А фермерство и вовсе воспринимается как приговор. Превращать голые камни в цветущие миры — есть унижение для них. Чем лучше путь рыцаря? Вовсе не той наивной чушью, о которой говорилось. Рыцарь-джедай — это престиж, уважение, часто на грани страха, подвиги, практически неограниченный доступ к общественной жизни... Получается, что большая часть орденского молодняка... переполнена высокомерием, гордыней, жаждой власти и личной реализации... Ну, уж никак не смирением, которого требует путь джедая! В этом отношении двуличные ситхи честнее — они хотя бы не лгут о своих целях своим же щенкам.
— Я не утверждал, что во всем согласен с политикой Ордена, — вздыхает Квай-Гон.
— С политикой ты не согласен… совсем. Но все же держался за него столько лет. До состояния битого стекла... Почему?
— Храм — мой дом. То есть... был моим домом.
— Уже больше похоже на правду. Социальная принадлежность. И привязанности. Ты держался не за Орден — ты держался за близких. Отдавал дань уважения наставникам, поддерживал друзей, обучал искутяк... Кого-то любил, кого-то боялся подвести, кого-то не мог оставить. Если бы ты служил только Силе, как того изначально требует ваш Кодекс, ты бы давно бросил политические игры Ордена. Чтобы идти за зовом Силы и делать свое дело... никакой орден не нужен. Не нужен вообще никто.
В последнее время у Квай-Гона довольно много мыслей на схожие темы. Да, он неоднократно думал об этом и раньше — о том, насколько Орден погряз в политике из-за соседства с Сенатом, и о том, чего хорошего привнесли в жизнь последних поколений изменения Руусанской реформы. Но теперь, на Тайтоне... в обществе прекрасно работающих и живущих вместе (и не стесняющихся завязывать куда более тесные отношения!) светлых и темных эти мысли принимают оттенок не сожаления, а истины, которой хочется следовать.
Философия шамана отчасти напоминает философию течения Потенциум, служители которого отрицают естественное зло в Силе. По их представлениям причиной появления Темной стороны является развращенность живых. Они считают, что твердые моральные устои позволяют использовать любую возможную технику без каких-либо последствий. Надо сказать, что такой подход неплохо работает на отдельных членах основной секты — у Квай-Гона однажды была возможность с ними пообщаться. Миссия в компании Мейса Винду, полученная по возвращению из Мелида-Даан, столкнула. В мыслях тогда очень органично переплеталось непривычное восприятие Силы и поступки своих падаванов. Всех троих. Начиная с Фимора, который не понимал политику Йоды «защищать других, но не развивать свои возможности в Силе», и заканчивая Оби-Ваном, который оставил Орден, потому что по-человечески, пусть и очень наивно, хотел помочь детям. Немудрено, что Мейс всю обратную дорогу подозрительно косился на молчаливого Квай-Гона. Должно быть, уже тогда заподозрил лояльность ереси!..
— Вы хотите сказать, что... не существует Ордена Уиллов? — вырывает из воспоминаний Фимор. — Никакой информации нет, потому что его нет? А храм на Джеде?
— Это Храм секты, члены которой поклоняются Силе, — отзывается Квай-Гон. — Вряд ли они хоть раз видели настоящего шамана. Они не чувствительны и почитают все, что так или иначе накапливает Силу. Например, кристаллы. В Храме огромная коллекция кристаллов. Мика однажды летал туда на миссию и привез несколько штук.
Фимор задумчиво прикрывает глаза. Квай-Гон не удивится, если он свяжет отсутствие Ордена, странные Журналы и свои сведения о шаманах воедино. Он вообще очень много знает на обеих Сторонах. Ксанатос с Оби-Ваном более посредственны. Хотя Ксанатос, конечно, старше. Да и общество Фимора оставило ворох различной информации у него в голове.
— Ты данные вместе сохранил? — спрашивает у Ксанатоса Квай-Гон. — Думаю, стоит поделиться ими с мастером Танитом.
Сила поддерживает — растекается зеленью настолько ощутимо, что собравшиеся возражать ученики дружно замолкают, не начав речей. Только согласно кивают. Вероятно, от этого будет какая-то польза…
***
КВАРТИРА ДУКУ, ХРАМ ОРДЕНА ДЖЕДАЕВ, КОРУСАНТ. 32 ДБЯ (4:1:11).
Планета Камино оказалась отвратительным местом. Стопроцентная влажность, проливной дождь, который, в отличие от Серенно, не заканчивается, затянутая тучами и пронизанная разрядами молний атмосфера… Сильнейшие ветра. Ни света, ни солнца. Серый океан. И города на сваях.
Конечно, внутри помещений Центра клонирования создавался более приемлемый искусственный климат, но длинношеие и бледнокожие каминоанцы все равно любили воду во всех ее проявлениях — их нормы несколько отличались от человеческих. И одежда на посланцах Ордена промокла насквозь в первые секунды. Хуже, чем Дуку, там себя чувствовал разве что Пло Кун, который по расе влажность вообще не любил. Рыцарь же, которого Йода отрядил в помощь, был амфибией. И он, и его падаван. Наутолан Кит Фисто и мон каламари Бент Иирин.
Заказ на армию клонов успел поступить, хотя самого Сайфо-Диаса никто еще не видел. Транзит оплаты прошел. И каминоанцы начали подготовку в ожидании подходящего донора, которого должны были предоставить люди заказчика. Так что, после недолгих переговоров все удалось отметить. Клоноделы, конечно, расстроились — масштаб проекта их воодушевлял, но в накладе не остались. И согласились немедленно сообщить в Храм Корусанта, если кто-то попытается возобновить работу от имени Ордена.
Печально, что они отказались обсуждать любые другие заказы, сохраняя конфиденциальность своей клиентуры. Будь Дуку один, он без зазрения совести залез бы в голову принимавшего джедаев премьера-министра Камино Лама Су. Но эскорт не позволял вести себя настолько... по-темному. Пришлось смириться.
Теперь Дуку наслаждался сухим воздухом своей квартиры — наедине с той информацией о Хего Дамаске, которую собрали за время их отсутствия в Архивах. И которую он вспомнил сам. Как-никак, за политической ареной наследный граф всегда следил пристально и общался с Хего Дамаском лично. Не только он, к слову сказать. Вероятно, стоит поговорить о Дамаске с канцлером Палпатином. Тем более, что... Совет все равно принял идиотское решение — сообщить ему о происшествии на Камино. И, кажется, сегодня Мейс Винду в сопровождении Ади Галлии как раз должен был это сделать.
Дуку нравился Палпатин. Действительно, нравился. Но он все равно считал принятое решение идиотским. Потому что Совет давал в руки Сенату лишний рычаг давления. Конечно, утечка информации могла случиться, не взирая на смерть Хего Дамаска. И выглядела бы попыткой нарушения Орденом Руусанских договоренностей. А то и вовсе — заговором против Республики. Впрочем, это может выглядеть так и со слов канцлера. Палпатин — политик. Он относится к Ордену с почтением, но без раболепства, свойственного Валоруму. Если ему будет удобно, он нажмет на этот рычаг, не задумываясь. Совет — да и весь Орден! — действительно оказались в весьма щекотливой ситуации...
Дуку устало вытянулся в кресле. Нужно было принять душ и лечь в постель, но при мысли о воде его все еще укачивало, несмотря на многолетнюю привычку быстро адаптироваться к любому климату. Наверное, как это не печально, сказывался возраст...
Запищал комлинк. Личный комлинк. Дженеза выходила на связь не так давно — сообщила, что у нее и ее подруги, под которой подразумевалась Шми Скайуокер, все в порядке. Значит, звонка от нее можно было не ожидать.
Сайфо... до сих пор квартировал в Залах исцеления — Вокара не отпустила его даже в покои, пока не закончится терапия. Так что вряд ли звонил он. К тому же... этот идиот был обижен! Во-первых, он резко перестал видеть войну и считал, что из-за активированной закладки у него теперь будут проблемы с внутренним Оком! Сам Дуку подозревал, что видения войны пропали просто потому, что за неимением армии войны теперь не будет!.. А во-вторых… тайный план с клонами грел ему душу! Понять подтекст Хего Дамаска, всегда выступавшего за раздор между мирами Внешнего кольца и Республикой, у провидца не хватало гениальности! Тьфу! Ладно… тому, кто перенес ментальную закладку, простительно. Наверное.
Квай-Гон… пытался связаться на третий день Зимнего фестиваля, но в пути к Камино не было возможности ответить. И пока еще не нашлось времени послать сообщение. Кстати, может... стоит сейчас прогуляться по ночному Корусанту, если это он?..
Вопреки ожиданию, на панели высветился личный номер первого падавана Дуку — Раэля Аверросса. Помнится, после Пиджала его некоторое время держали на побегушках при Храме, а затем, по окончанию периода наблюдения, начали давать все более долгосрочные миссии. Последняя была во Внешнем кольце и сильно затянулась. С блокады Набу и официальной смерти Квай-Гона прошло два месяца. Но для Раэля это могли быть печальные новости. Если, конечно, он узнал имена.
— Мастер! — голограмма Раэля затрепетала над диском изображателя, к которому Дуку подключил комлинк.
Ученик оставался себе верен. В характерном наряде в стиле «я — отброс», растрепанный, небритый и с сияющей харизмой физиономией. Все-таки у них с Ксанатосом было что-то общее, несмотря на противоположные истоки происхождения. Квай-Гон называл это «понтами», призванными спрятать настоящую личность. Эти «понты» не так плачевно смотрелись, когда Раэль был моложе… Но теперь, на седьмом десятке, вызывали откровенную жалость...
К тому же… Дуку задавался вопросом — почему никогда раньше не замечал их зеркальности? Раэль всю жизнь вел себя, как крыса с орбитальной станции, на которой его когда-то подобрали — скрывал за неформальностью отношений и бунтом себя. Ксанатос вел себя как утонченный франт, избалованный вниманием — франт, которым он, похоже, никогда не был. Раэлю Дуку спускал его слабость девять лет обучения. Ксанатосу… не стал. Почему? Да потому что происхождение Ксанатоса было сродни его собственному. И он считал, что мальчик обязан быть таким же, как он сам — воспитанным, сдержанным, самодостаточным. А он не был. Совершенная противоположность — эмоциональный, взрывной, привязчивый.
— Здравствуй, Раэль, — вздохнул Дуку, отметив про себя отсутствие банального приветствия. — Ты выбрался из глухомани?
— Да, вчера, — подтвердил бывший падаван и рванул с места в карьер: — Узнал… про Квай-Гона! Мастер...
Все-таки печальные новости…
— Когда ты будешь в Храме, Раэль?
— Ориентировочно — тринадцатого с Археологическим корпусом. У них плановый съезд — я сейчас в сопровождении.
— Мы поговорим с тобой здесь. Квай-Гон... жив.
Раэль потрясенно закрыл рот.
— Жив?.. — в его тоне встрепенулась надежда.
— Жив. Но знает об этом только Совет. И я. Поговорим по приезду.
Связь отключилась, в комнате снова повисла тишина. Квай-Гон жив. Но вот где он? И что скажет, когда узнает, что армия из видения его падавана едва не ступила в Галактику с легкой руки Хего Дамаска?..
Комлинк снова запищал. Дуку взглянул на неизвестный номер и, поднявшись с кресла, достал из шкафа плащ.
Дженеза никогда не останавливалась в пентхаусе посольства Серенно в доме номер пятьсот по Республиканской улице — она терпеть не могла сопровождающие политику гам и пафос. Для редких визитов на Корусант у нее была своя квартира — на верхних уровнях района Ускру, недалеко от Галактического оперного театра. И, конечно же, у Дуку были от нее все ключи. Сегодня он переночует там. После долгого и продуктивного разговора...
***
БОРТ «КАССИ», АНГАРЫ АКАДЕМИИ БАЛАНСА, ТАЛСС, ТАЙТОН. 32 ДБЯ (4:1:11).
— Отсеченные реальности заслуживают особого внимания, — волосы шамана треплет ветер и бусины на них весело бряцают друг о друга. Яркое солнце вынуждает его щуриться. — Их не стоит забывать совсем — они были вероятны здесь, ибо для них есть свои предпосылки. Скажи, что бы ты сделал, если бы... твоя девочка... осталась жива? Ты думал об этом?
— Нет, — ведь и правда, не думал! — Я жалел, что так долго соображал. Представлять развитие событий в таком ключе... было слишком больно. Да и... я почти всегда живу настоящим. В настоящем ее не стало.
— А теперь подумай.
— Это задание? — снова чувствует себя юнлингом! Только... палки у Дезифа нет!..
— Палку взять недолго! — хмыкает нелваанец, развеивая образ маленького зеленого гроссмейстера. — Это дань отсеченным реальностям, которым посвящен Ульйов[X]. Ну, так что?
— Не знаю. Наверное, пришлось бы покинуть Орден. Скрывать от Совета отношения нереально. А держать дистанцию… Не уверен, что смог бы отказаться от нее.
— Что пограничник? Как бы ты поступил с ним? Взял с собой?
— Оби-Ван... не пошел бы со мной. В последние годы он в достаточной степени изменил свое отношение к Кодексу, чтобы почти безболезненно перенести Тид. Но не тогда. Он был бы великолепным рыцарем. Куда лучше меня самого...
— Был. В иной реальности. Не в этой. И не в той, о которой мы говорим.
В той, о которой они говорят, пришлось бы выбирать между Тал и своим падаваном. Между любимой женщиной и долгом наставника. Между любимой женщиной и... сыном. Как уже выбирал однажды — на Новом Эпсолоне, когда Оби-Ван со своей травмой тормозил поиски Тал. То есть... это безусловно была лишь иллюзия выбора. Иллюзия, которая оставила мальчишке чувство вины на всю жизнь. Его ранение ни на что уже не влияло. Сила предупреждала, что время Тал на исходе — что сегодня она уйдет... Квай-Гон просто чисто по-человечески не хотел принимать. Шел против воли Силы... Вот такой двуличный из него наставник!..
Если бы Тал осталась жива… ему бы пришлось воевать сразу с чувством вины и самоотверженностью обоих!.. А помимо того — с Советом, Йодой и собственной совестью. Ни Оби-Ван, ни Тал не захотели бы ставить его перед выбором! Мальчишка требовал бы замены мастера, чтобы его отпустить. А Тал... С одной стороны, у нее у самой был падаван. Но подруга всегда считала, что со своей слепотой является для Бент скорее обузой, чем учителем. Тал была порывистой. Она вполне могла взять все на себя и уйти из Ордена. Если бы, конечно, Квай-Гон это допустил...
Наверное, какой-то выход можно было бы найти. Но что бы еще они натворили, пока искали? На этот вопрос невозможно ответить. Да и не нужно. Потому что реальность... отсеченная. Тал ушла. Так траур сегодня все-таки или праздник?..
Отсеченные реальности... Реальности, которые видит Оби-Ван... Вот сейчас учитель рассказывает еще об одном варианте теперь отсеченного будущего. Армия клонов потеряла свой шанс на воплощение. Клоны... Никогда бы не подумал. Но ведь Оби-Ван действительно описывал клонов!..
Квай-Гон на борту «Касси». Один. Энакин на занятиях, Ксанатос мучает Оби-Вана в додзе, Фимор пропадает в какой-то лаборатории... Они могли бы походить за ним хвостом, но оставили наедине с этим разговором. Непростым — в перспективе.
— Хорошо, что вопрос с клонами удалось решить, — кивает он. — Не уверен, что доклад канцлеру был хорошей идеей, но, скорее всего, вы правы — он равноценен молчанию. У Ордена будут проблемы в любом случае. А Хего Дамаск…
Сайфо-Диас и Хего Дамаск. Квай-Гон помнит, как они пересекались в ходе переговоров между Серенно и Целаноном. И муун уже тогда вел весьма провокационные беседы о регулярной армии. Теперь… все, что касается его, требует тщательного анализа. Где-то там, в его окружении, прячется... учитель-ситх, идеей которого и была эта армия. Ситхи наметили войну... лет через десять. Ведь именно столько нужно было каминоанцам, чтобы вырастить миллион солдат...
— По-хорошему, сейчас нужно быстро действовать, — замечает Дуку, выслушав сведенья из дневника забрака. — Но Совет не пошевелится! Они не рискнут делать ничего, что может повлечь недовольство Сената. Если информация о клонах попадет в массы... будет очень широкий общественный резонанс. Недоверие. Недовольство. Снижение финансирования, отмена привилегий. Сенат сильно осложнит Ордену жизнь.
— Мы будем действовать. Клуб живых мертвецов, как назвал нас Ксанатос.
— Решил взвалить на себя обязательства всего Ордена?
— Я служил в первую очередь Силе, а не Ордену, — усмехается в бороду Квай-Гон. — Мне идут в руки подсказки, у меня появляются неожиданный помощники. И проводники. Я не могу это игнорировать.
— Ты еще собираешься разговаривать с Йодой? — напоминает Дуку. — Хотя… я слабо верю, что этот разговор на что-то повлияет. С Камино просто удачно сложилось. Если бы на месте был глава Совета… мы не полетели бы туда без ведома канцлера! Если бы вообще полетели.
— Почти наверняка, — сложно не согласится. — Я поговорю с ним, но не сегодня. Вы знаете, кто такие пограничники, мастер? Чувствительные к Силе с раздвоенной сигнатурой.
— Слышал, — кивает учитель и понимает. — Мальчик?!
— Оби-Ван, — на всякий случай уточняет его «мальчика» Квай-Гон. — Да, Йода знал, что он — особенный. Что падение неизбежно. Что у меня он будет третьим. Что меня за это выгонят. Это все — части плана, согласно которому Оби-Ван получает возможность реализации всего своего потенциала.
С одной стороны, гроссмейстера хочется поблагодарить — за некоторое потакание своей упертости в вопросах Живой Силы и за уровень доверия. Сначала мальчик-пограничник с видениями, теперь — потенциально возможный Избранный. С другой… Йоду точно также хочется удавить за молчание. Ведь если бы... Фимор действительно пропал без вести, а Ксанатос был мертв после стольких лет ненависти… падение Оби-Вана добило бы его. Интересно, Йода хоть немного беспокоился о нем?.. Или… это тоже отсеченная реальность? Если бы он не догадывался, где пролегает истина, не доверил бы Квай-Гону Оби-Вана?..
— Почему он не сказал об этом в госпитале? — наконец, переваривает новости Дуку.
— Энакин. Энакин, который не должен попасть в Орден, но должен быть под присмотром, — поясняет Квай-Гон, немного молчит и продолжает: — Мы сейчас решаем вопрос с наследством Дамаска на Муунилинсте. Клан Дамасков много поколений владел там вулканическим островом Абора. Если Ксанатосу удастся обставить наше появление как деловой визит, этот остров станет первой точкой. После я поговорю с Йодой. И, да... я оставлю Энакина на Серенно.
— Не хочешь, чтобы получилось, как на Набу?
— Это территория Банковского клана. И она сейчас может быть еще более непредсказуема, чем территории хаттов, — кивает Квай-Гон. — Тем более, что нам все равно нужно на Серенно — сменить корабль. Пусть побудет с матерью.
— Я буду иметь ввиду, — соглашается Дуку. — И, все-таки, надеюсь, что это исключительно предосторожность. Достаточно на сегодня, Квай-Гон.
— Учитель, еще один момент, — под конец, как всегда, остаются самые тяжелые новости! — В дневнике Дарта Мола сказано, что он передал бомбу Высшей жрице культа «Бандо Гора».
Кай-Гон описывает сцену встречи и, наконец, произносит имя. Лицо старого джедая каменеет.
— Ты… уверен? — сипло спрашивает он.
— Так написано в дневнике. Головида из тюрьмы нет. Фимор нашел подтверждения того, что Высшая жрица — падший джедай. Но остальное теперь можно узнать... только от нее.
Некоторое время оба молчат.
— Комари... — Дуку прикрывает глаза. — Это все — моя вина…
— В числе прочих. Один никогда не бывает виноват, учитель. Если бы не Фимор, Ксанатоса, скорее всего, ждала бы аналогичная участь — я сам... ничего не смог бы сделать.
Дуку, взяв себя в руки, благодарит за поддержку кивком и прощается, заканчивая сеанс. Ему нужно побыть наедине со своими мыслями…
Нелваанские традиции сродни многим другим традициям народов, живущих почти исключительно охотой. И хотя Дезиф вырос не в племени — с его же собственных слов — волком он от этого быть не перестает. Даже здесь, на Тайтоне. Сегодня четвертый день, как Квай-Гон гостит у него. Елемул[V], День настоящего прошлого. И каждый из четырех дней, кроме первого — ибо он пришел уже к обеду! — начинается с проверки силков после утренней медитации.
Силки пустые. Только второе утро радовало шамана какой-то местной животиной. Он бережно разделал ее и кормил своего гостя по-нелваански — всеми составляющими тушки — вместо солонины и запеченных плодов мепплы.
Но сегодня Дезифу требуется нечто особенное. Завтра день Живой Силы. Племя устраивает праздник, на котором должен быть пир из трофеев сегодняшней охоты. Так что... они собираются и идут в долину на северо-западе — разыскивать добычу.
Квай-Гон не спорит с естественным отбором — очередным напоминанием о том, что смерть является неотделимой частью жизни — и добросовестно помогает отгонять от табунчика миниатюрную версию аксизверя. Лишь сохраняет при этом привычное хладнокровие. Что удивительно, у нелваанца тоже нет никаких признаков охотничьего азарта. Ни когда он идет по следу, ни когда бросается в атаку. Но атакует он традиционно — голыми руками. То есть... лапами.
Дальше... разделка. Шаман сидит на разноцветном от лишайника камне и щурится на тайтонское солнце. И, конечно же, дает ценные указания!.. В этом он безобразно похож на Йоду. А вооруженный выданным ножом Квай-Гон вспоминает принципы подрезки жил и снятия шкуры, которым Дезиф обучал их с Бади в памятную прогулку по весенним лесам Фехвилы. Он крайне редко в жизни использует эти навыки, но, тем не менее, они не утеряны. Не забыты.
— Сердце и печень в отдельную корзину, — звучит очередное напутствие. — Ни один уважающий себя охотник никогда не будет бросать субпродукты. Это запас микроэлементов. Остальное, так и быть, оставим. Манка-коты уже подтягиваются — слышишь голоса? Как только мы отойдем, здесь будет свой пир.
— Ты их подкармливаешь?
— Иногда. А иногда — они меня. Когда им особенно везет. Помнишь, наверное, как мы с волками добычу загоняли?
— Потому и спрашиваю. Очень… наглядный урок взаимодействия с Живой Силой.
Шаман смеется.
— Что ж... все мы учимся. Всегда.
— Дезиф... — на самом деле спросить хотелось давно, но как-то не получалось. А тут... напоминание о той миссии подталкивает. — Ты тогда... дал Бади возможность попрощаться с Дзен. Насколько это было... реально?
— Тебя интересует, была ли это в самом деле девочка, или плод его воображения под воздействием ворос-омба[XIV]? А сам как думаешь?
Как он думает? Тридцать с лишним лет назад он уверенно сказал бы, что это галлюцинации от грибов. Сейчас... сейчас той уверенность уже нет.
— Как это возможно?
— Незнание вещей не делает их невозможными. Того, кто ушел недавно и не успел затеряться сильно, можно попросить задержаться ненадолго. Как раз для таких случаев. Тот, кто ушел давно, уже не вернется. А тебе зачем? Не успел попрощаться?
Попрощаться? Мика со всеми простился — это был его выбор, который заслуживал уважения. Тал... Они попрощались. Вряд ли что-то еще можно было добавить... А вот... Бенджи. Первая и такая неожиданная потеря. Но с ним хотелось не попрощаться. Если бы была возможность перекинуться словечком...
— Я бы хотел сказать спасибо старому другу. За... мальчишку, которого он мне доверил.
***
[I] Анхонт — нелв. «предков песня».
[II] Фехвила — нелв. «белый мир».
[III] Искутяк — нелв. «маленький щенок».
[IV] Ульмул — нелв. «прошлое прошлое».
[V] Елемул — нелв. «настоящее прошлое».
[VI] Йовмул — нелв. «будущее прошлое».
[VII] Муллен — нелв. «прошлое настоящее».
[VIII] Еллен — нелв. «настоящее настоящее».
[IX] Йовлен — нелв. «будущее настоящее».
[X] Ульйов — нелв. «прошлое будущее».
[XI] Елйов — нелв. «настоящее будущее».
[XII] Йов — нелв. «будущее».
[XIII] В галактическом календаре стандартная неделя равна пяти стандартным дням (продолжительность 24 стандартных часа), а стандартный месяц — семи стандартным неделям, то есть 35 стандартным дням. В стандартном году 368 стандартных дней, собранных в 10 месяцев, три праздничных недели и три праздничных дня. Длительность суток на Корусанте — 24 стандартных часа, на Тайтоне — 31,5 стандартных часа.
[XIV] Ворос-омба — нелв. «красный гриб».