НЕТ ПОРАЖЕНИЯ — ЕСТЬ СПОКОЙСТВИЕ.
©Кодекс Обреченных
ГЛАВА 7: НЕОЖИДАННЫЙ ВЗРЫВ
ЧАСТНЫЙ КОСМОДРОМ У САФФИИ, СЕРЕННО. 32 ДБЯ (4:1:18).
— Почему ты назвал его «Телос»? — спрашивает Оби-Ван.
Снаружи снова проливной дождь. Квай-Гон час назад уехал в Саффию — увез Энакина к матери на те сутки, что они меняют корабль на Серенно. Сначала учитель думал вообще оставить его здесь, но почему-то отказался от этой мысли. Никто не спрашивал, почему, а Энакин явно посчитал, что Сила распорядилась в его пользу — ведь он так рвался участвовать! Но, скорее всего, Квай-Гон просто решил, что нужно держать мальчика на виду, чтобы опять не влип!..
От входа в ангар они втроем наблюдают, как идет погрузка ящиков на телосский разведчик. Серебристо-оранжевый борт кажется солнечный лучиком после давящей тьмы «Касси». Отдыхом. Домом.
— Я его не называл, — отвечает Ксанатос, морщась. Диапазон его мимики равен диапазону его эмоций и продолжает удивлять Фимора до сих пор. Нет, не удивлять — веселить. — Его на верфях назвали. Я не стал переименовывать. Но воспринимал всегда как закос под крейсер «Телос», который участвовал в освобождении Ревана из Тюрьмы «Заверть». А теперь даже...
Он не заканчивает. Оби-Ван ждет продолжение, но продолжения нет. И Фимор понимает, почему. «Телос» воспринимается домом. В отличие от планеты, на которой он собран... Они провели на этом корабле практически безвылазно… двенадцать лет!.. На нем знаком каждый угол и каждый угол кишит их общими воспоминаниями.
Цвета сощуренных глаз в полумраке ангара не различить, хотя в покое это должен быть синий. Не особенно заметно и кольцеобразный шрам на правой скуле — он тонет в пляшущих тенях. Зато профиль выделяется четко — аристократический, красивый. Ксанатос по-прежнему красив и по-прежнему собирает толпы поклонников обоих полов везде, где появляется без шлема. И где не распугивает их, бряцая поясом доспеха... который, естественно, и сейчас на нем.
Ксанатос носит реванку с тех пор, как восстановил ее под руководством да'каара[I] Телосского голокрона. Но показушные атаки на Квай-Гона всегда совершал, тщательно следуя образу, что оставил Ордену — в пафосно-дорогой одежде и черном плаще. Чтобы Совет продолжал считать его утонченным франтом, самолюбие которого значительно превышает его реальные возможности. А Фимор помнит реванку с их первой совместной экспедиции — за три года до памятного боя на Телосе IV! Ее поддоспешник — почти повседневная форма Ксанатоса. Он удобен — быстро превращается в полный комплект при нужной сноровке. И... брат в нем чувствует себя собой. В отличие от пафосно-дорогой одежды.
Что удивительно, Оби-Вану реванка тоже нравится. До опыта Ксанатоса ему, безусловно, далеко и джедайская привычка к незащищенному телу оказывает влияние, но он сравнительно легко приспособился. Наверное, это что-то подсознательное. Первая линия обороны. Ксанатос всегда прет как танк — в самую гущу схватки. И Оби-Ван после инициации растерял ту осторожность, за которую учитель раньше его хвалил!.. В таких условиях нужно защищаться чем-то помимо скорости.
Фимор не любит реванку. Не считая веса, у нее есть еще один очень серьезный недостаток — она слишком бросается в глаза. Фимор — тень. Он всегда был незаметным. И броня, которая сигналит врагам «ну, ударь же меня!» — не для него. Он предпочитает обходиться темной тканкой, усиленной за счет кое-каких приемов ситхской алхимии. Измененная Тьмой материя... сама по себе становится защитой. А есть же еще и Сила в чистом виде!..
— Наконец-то нормальные койки! — выдает Ксанатос вовсе не то, что у него на языке. Хотя… койки его тоже радуют!.. — И спортзал! Халтурить в гиперпространстве не придется, мелкий!
— Спортзал? — переспрашивает Оби-Ван. — А, помню.
— Иди, посмотри, чем там стены обшиты! — в голосе плещет самодовольство. — Ни один световой меч не возьмет!
— Кортозис?! — Оби-Вану хватает сообразительности связать давний разговор о шахтах Апатроса с откровенным вызовом. — Целый отсек?! Сколько же его там?!
— Там не один кортозис, — вмешивается Фимор. — Ультрахром со структурной примесью кортозисного волокна. И немного ситхских манипуляций со свойствами материалов.
— Ну, и зачем ты сказал?! — возмущение зашкаливает.
Фимору смешно.
— Чтобы с тебя немного спесь сбить! — улыбается он.
— Кхе-кхе!
— Фимор, алхимия — твоя работа? — рядом неожиданно появляется Квай-Гон. Вернулся.
— Почему сразу Фимор?! — в кое-то веке обида Ксанатоса справедлива!.. — Я вообще ни на что не способен, что ли?!
— Ты разве увлекаешься алхимией? — Квай-Гон демонстративно вздергивает бровь. — Я, конечно, ознакомлен только с общими принципами, но основной из них... терпение. А тебе его никогда не хватало.
— Пока я не заинтересован в результате! — возражает он.
— Ксан без меня делал, — честно отвечает учителю Фимор. — Еще на предыдущем корабле. Вы же знаете его возможности при наличии желания.
— Благодарю за беспристрастную оценку моего таланта! — корчит физиономию Ксанатос.
— Что ж… — Квай-Гон вновь переключает внимание на себя, — эксперт-алхимик, скажи… сколько времени потребуется, чтобы переоснастить под стигий «Телос»?
Ксанатос удивленно вытягивается — он не ожидал, что его задумки найдут отражение в планах мастера. У кораблей разные типы и разная комплектация. Они оба могут пригодиться. Но «Телос» лидирует хотя бы потому, что на «Касси» нормально жить может только один человек — они его «комфорт» на себе уже испытали. И «Телос» не так бросается в глаза среди гражданского транспорта — именно эта его особенность послужила причиной, по которой на Муунилинст решено лететь на нем. А от «Касси», вероятно, вообще стоит избавиться — ведь ситх наверняка его ищет!.. Не считая Тайтона, они везде по максимуму использовали систему маскировки. Если снять ее с корабля… он станет бесполезным.
— Переоснастку на верфях Джеймуса по готовым схемам — я их подготовил, естественно! — сделают за десять часов, — отвечает Ксанатос. — Стигий мы вытащим и установим сами. Я бы достал еще один камешек, но… его нереально достать быстро!
— То есть… ты уже все обдумал, — подтверждает очевидное Квай-Гон. — И то, что это редчайший минерал в Галактике, тебя не волнует?
— На черном рынке есть все, мастер, — брат ехидно улыбается той самой улыбкой, от которой дуреют окружающие. — Сроки разные. И было бы чем за это «все» заплатить!
— И у тебя есть?
— Мы с ребятами… хорошо сыграли на Маластаре по пути с Татуина. Там, кстати, даг участвовал, которому вы полет инженерной мысли Малыша продали!.. Второе место занял. Мы на него тоже ставили. А финалиста назвал… мелкий!
Учитель изумленно смотрит на Оби-Вана. Тот краснеет и опускает взгляд.
— У вас еще есть вопросы, мастер? — ухмыляется Ксанатос.
— Нет, по-видимому.
— Пошли, полчасика попрыгаем, мелкий! А то ты больно сильно расслабился!..
Оби-Ван скалится в ответ и, после утвердительного кивка учителя, идет. На трапе случается какая-то потасовка и на корабль они уже забегают, пытаясь друг друга ударить.
— Ясли, — хмыкает Квай-Гон.
— Кстати... о Яслях, — вспоминает Фимор. — Почему вы с Энакином передумали?
— Понимаешь ли, — начинает будто издалека он, — его очень беспокоит, что Ангел считает его мертвым...
— Кто?!
— Ангел, — повторяет Квай-Гон насмешливо. — Королева Амидала. Она большую часть нашей миссии пряталась среди своих служанок. И они подружились. Я, конечно, объяснил ему ситуацию и попытался убедить, что неведение в данном случае безопаснее для нее самой... Но ему девять. И некоторых вещей он еще не понимает. Если вообще когда-нибудь поймет — при его характере... Пока он у меня под боком, я уверен, что он не совершит глупости. А если оставить его на две недели под присмотром одной только Шми... С него станется наладить связь. Или полететь в гости.
— Вы берете его с собой, — уточняет Фимор, — чтобы он не... связался с девочкой?! С чего вы взяли, что он сумеет? Да, он талантлив, но...
— Я не сомневаюсь в его способностях, Фимор. И в той поддержке, что ему оказывает Сила. Не так принципиально — получится у него или нет. Сама его попытка может обойтись нам очень дорого, если будет обнаружена. И да... звучало бы смешно! Не будь девочка королевой Набу, а он — объектом интереса старшего ситха. С нами ему будет некогда об этом думать — он будет переживать за нас, даже если я оставлю его на борту на орбите.
Энакин — сложный падаван, не для всякого наставника. Впрочем... а кто из них был простым? Фимор, потерявший мастера Бенджи после двух лет обучения, жаждущий непонятных знаний и незаметный до абсурдности? Ксанатос — яркий, высокомерный и... одинокий? Или Оби-Ван — мальчик с видениями и странными способностями? Да и Квай-Гон Джинн — не всякий. Он такой один в Ордене. Единственный и неповторимый.
В памяти мелькают обрывки воспоминаний… Темный коридор у библиотеки Храма, резьба грани голокрона под пальцами, привычная медитация, урок по традиционной схеме... И резко вспыхнувший свет, что выносит обратно в зал Хранилища и швыряет об пол так, что вышибает дух. Вскинутая на полном рефлексе рука выпускает искру, по сигнатуре проходит уже знакомый, но еще не принятый в постоянную работу темный озноб. Слышно крик — кажется, искра… Нет, не искра, а молния!.. Настоящая молния ситхов!.. И она в кого-то попала. Фимор подскакивает и срывается в бег. Ноги сами несут к квартире мастера.
Квай-Гон его встречает на пороге и по одному только желтому взгляду все понимает. Это если опустить сигнатуру, просевшую на пару тонов, и собственное бессвязное бормотание о том, что попал в кого-то молнией ситхов! Молнией ситхов — в библиотеке Храма Ордена джедаев!
Что в таком случае должен сделать джедай? Правильно! Задержать и представить Совету для дальнейшего расследования. Что делает Квай-Гон? Быстро ищет по ящикам теплый плащ, два комплекта пайков на первое время и немного кредитов — из того, что у джедая бывает на руках. Выталкивает за дверь с одной единственной напутственной фразой — «Диди. Я загляну, как только все утрясается». И Фимор уходит. У него нет выбора.
Когда утихает адреналин, его срывает. Слезы текут и текут, но ими, как известно... Наконец, они заканчиваются и начинает работать остывшая голова. Лучше место, чтобы затеряться — доки. Надо сменить одежду на что-то менее узнаваемое. И избавиться от косы. Косу жаль — она ассоциируется с учителем. Несмотря даже на то, что у Фимора в ее основании прядь мастера Бенджи, а не Квай-Гона. Но у него снова нет выбора.
Через пару дней Фимор получает в доках свою первую подработку, сумев урегулировать спор непонимающих друг друга торгашей. Проходит две недели, потом три. Но весточки от Квай-Гона нет. И он начинает терять веру. Темная сторона шепчет, что он больше никому не нужен. Что Ксанатос изначально был против того, чтобы делить мастера с кем-то, а сам Квай-Гон... За все, что учитель для него сделал, он, Фимор, отблагодарил его позором!.. Это непоправимо. Может, ему действительно лучше исчезнуть, чтобы все забыли, что у Квай-Гона Джинна вообще был еще один падаван?..
Однако... с Темной стороной спорит то, что светлые джедаи тоже не поощряют. Привязанность. Мастер любит его. Пусть даже не так сильно, как Ксанатоса, но любит! Фимор это знает. И брат любит. По-своему. Они будут волноваться. Наверное.
Снова у Диди и снова никого. Фимор уже собирается уходить, когда хозяин кафе хлопает его по спине и протягивает по столу мятую салфетку, на которой хорошо знакомым почерком выведено название планеты, номер дока и дата вылета. Миссия! Их отправляют на миссию! Квай-Гон не отвернулся от него. Просто после всей этой шумихи не удалось выбраться. И теперь он сообщает о потенциальном месте встречи! Фимору нужно только незаметно пробраться на корабль!.. Незаметно — для него не проблема!
Конечно, при встрече стыдно. А когда мастер обнимает, еще и больно. Но он всегда учил быть здесь и сейчас... А здесь и сейчас нужно толкаться от того, что есть. И они толкаются. Первое время Фимор просто сопровождает их на задания... тенью. Потом натыкается на археологические раскопки в храме ситхов и характер его перемещений меняется на более самостоятельный.
Квай-Гон, с одной стороны, рад этому — это значит, что критический момент пройден. Фимор устраивается в новой жизни достаточно спокойно. Но, с другой, он... опасается, как бы Темная сторона не затянула воспитанника еще сильнее. Иногда Квай-Гон действительно — самый джедайский джедай, совершенно не умеющий правильно оценивать свои заслуги! Он обучил Фимора гораздо лучше, чем думает. И Фимор благодарен за науку. Фимор за все благодарен. За знания, за семью... За Ксана. За младших. За привязанности. Он умеет расставлять приоритеты, чтобы по этому поводу не думали Орден джедаев и безымянные лорды в дыхательных масках...
***
БОРТ «ТЕЛОСА», КОСМОПОРТ ВЕРХНЕГО ГОРОДА, МУУНИЛИНСТ. 32 ДБЯ (4:1:26).
Муунилинст специфичен. Долговязые серокожие мууны настолько любят свой мир и настолько не любят чужаков, что обзавелись самым дорогим в Галактике космическим лифтом, чтобы не допускать посадки неизвестных кораблей на поверхность планеты. Космодромом служит Верхний город — орбитальная станция, выстроенная над столицей, Харнейденом, и соединенная с ней посредством «небесного крюка». Там встречают гостей и торговых партнеров, там же разворачивается и вся остальная межпланетная деятельность муунов. Попасть в истинную столицу очень сложно. И не удается. Но вовсе не потому, что план плох. Просто… обстоятельства меняются.
Ксанатос договаривается со своим представителем Межгалактического банковского клана о встрече, в суть которой Квай-Гона, конечно же, не посвящают. И они с Фимором собираются вдвоем, хотя обычно этой сферой Ксанатос занимается сам. Фимор — не тот человек. Он может обработать информацию и сделать ход на грани гениальности, но он ненавидит экономику лишь немногим меньше, чем политику. Он — артефактор и полевой историк, к предпринимательству не имеющий никакого отношения. Просто… ему иногда бывают нужны средства на… довольно дорогие приобретения.
— Ксан — красивый, — заявляет вдруг Энакин, когда Ксанатос появляется в коридоре, одетый в черный атлас. — Как принц какой-то! О, как Падме в нарядах!
Ребенок придумал подходящее сравнение. Оби-Ван смеется. У Ксанатоса на лице вместо самолюбования то ли шок, то ли обида.
— Фиа — красивее! — переводит стрелки он.
На Фиморе лазурная рубашка под цвет глаз, какую, пожалуй, тоже не увидишь из-за нежелания светиться, и темное пальто. Выглядит он необычно — на фоне привычки к повседневной тунике археологического корпуса или боевой тканке.
— Фимор — как солнышко! — так же просто выдает сравнение Энакин. — Ну, или как небо.
Стоит отметить, что сравнение безупречно. Ведь подразумевается… татуинское небо! Фимор обычен, как татуинские солнца-близнецы. И так же незримо опасен. Так же непредсказуем, как небо планеты-пустыни, способное в считанные минуты обернуться смертоносной песчаной бурей…
— Все нормально будет, солнышки? — уточняет Квай-Гон.
— Это просто деловая встреча, — Ксанатос щелкает запонками и натягивает на свое атласное великолепие куртку со множеством застежек. Рукоять его светового меча исчезает в ее подозрительно вместительном внутреннем кармане. — На Муунилинсте неожиданности сведены к нулю, мастер. Это же мууны!
— Что же ты тогда так вырядился? И вооружился?
— А он всегда так, — смеется Фимор. — На собраниях совета директоров и на официальных банкетах.
— Я не хожу на официальные банкеты! — возражает Ксанатос. — Я же мертв! Тинк ходит. А я еще и плачу ему за это!.. Я, конечно, мог бы не снимать реванку… но это нерационально, да, Фиа?
— Идем уже, принц, — Фимор пихает его в бок.
— Конечно-конечно, Солнышко.
Оби-Ван в пилотской форме — в роли члена экипажа — провожает их в ангар и возвращается обратно, подняв за собой трап. Впереди два часа ожидания.
Понимая прекрасно, что Энакин не сумеет сосредоточиться на учебных материалах, не говоря уже о медитации, Квай-Гон отправляет обоих падаванов в спортзал. А сам разворачивает на датпаде информацию о Хего Дамаске — ту, что Фимор набрал в Архиве Академии, и ту, что сбросил ему мастер Дуку из Архивов Храма. Ее так много, что он просматривает ее до сих пор — почти три недели. С переменным успехом.
Однако мысли плывут и у него. Будь они на борту «Касси», Квай-Гон подумал бы на ситхскую ауру — корабль так и не избавился от нее. Но «Касси» больше не существует — после снятия стигия они взорвали его в необитаемой системе чуть в стороне от намеченного маршрута. Без камня этот корабль не просто бесполезен, но и опасен.
На борту «Телоса» причин для беспокойства нет. И, тем не менее, Квай-Гону некомфортно. Тянет подключиться к голонету и посмотреть новости. Последний раз он это делал позавчера, когда они встали в док на Джеймусе. Тогда все было тихо настолько, насколько это возможно на просторах Галактики. Но… сегодня, безусловно, не так. Связь налажена и… первая же загруженная страница выдает фотографию башен Храма под заголовком «Зачем джедаям армия клонов?». Приехали.
Следующие полчаса Квай-Гон смотрит репортажи и листает статью за статьей — от «Орден джедаев задумал войну!» до «Эта армия нужна Республике! Только джедаи это понимают!». Источником утечки выступает один из храмовых целителей — помощников Вокары. Парень слышал рассказ Сайфо-Диаса. Затем пошел в паб в городе и пересказал друзьям все так громко, что заинтересовал журналистку, очень удачно сидевшую в этом же пабе. А когда она пристала к нему с расспросами, он вместо того, чтобы заткнуться, разоткровенничался еще сильнее!.. И СМИ набросились на Орден.
Картина получается следующая — пророк из Храма по личной инициативе или под влиянием кого-то из вне решил заказать для Республики (или, возможно, для Ордена) армию клонов и ее едва не начали выращивать на какой-то планетке за пределами Галактики. Информации явно недостаточно для серьезных обвинений, но вполне достаточно, чтобы раздуть скандал как вокруг преданности джедаев Республике, так и вокруг самого вопроса демилитаризации в связи Руусанскими реформами. Сторонники милитаризации пляшут, пока их оппоненты бьются о стенку. Сенат разбирает финансирование Ордена, желая узнать, откуда у пророка средства на задаток клоноделам. Совет и канцлер отмалчиваются, отказываясь комментировать «этот бред». В общем… все именно так, как ожидалось.
Квай-Гон откладывает датпад и откидывается на спинку дивана. Ордену сейчас нужна власть и свобода действия, чтобы заняться поисками старшего ситха. Если, конечно, предположить, что он собирается ими заниматься! А у него нет ни того, ни другого. Ему теперь надо выворачиваться из скользкой ситуации и держаться на плаву в озере… дерьма!.. К тому же, он под пятой у нового канцлера. Уже окончательно — под пятой. Валорум относился к Ордену с уважением, Палпатин считает его неотъемлемым атрибутом своей власти — своей личной службой…
Из раздумий вырывает волна низкого звона в Силе, за которой следом в общий отсек почти влетают солнышки-предприниматели. Квай-Гон садится ровно и первым делом осматривает обоих на наличие внешних повреждений. Вроде целы.
— Учитель, новости видели? — сходу бросает вопрос Фимор.
Квай-Гон кивает на датпад на столе. Из коридора появляется Оби-Ван, за которым семенит Энакин — почувствовали взвинченность Ксанатоса. Фимор-то, как всегда, под покровом теней.
— Что скажете? — продолжает он, избавляясь от пальто.
— А что тут скажешь? Мы ожидали. Меня беспокоит мальчик, который проболтался. Я почти уверен, что он проболтался не по своей воле. Так же, как… мастер Сайфо.
— Игра ситха? — Ксанатос садится напротив.
— Ему это выгодно. Особенно после срыва затеи с клонами. Даже если Совет и думал как-то вмешаться в его планы, теперь им будет совершенно не до него.
Квай-Гон выбирает на датпаде статью посодержательнее и протягивает Оби-Вану, который и так уже начал понимать, о чем речь. Энакин подпрыгивает, пытаясь заглянуть ему под руку. И Оби-Ван опускается на край дивана, чтобы мальчику было удобнее — интерес к происходящему в Галактике нужно поощрять.
— Вы из-за этого быстро освободились? — спрашивает Квай-Гон. — Или «обычная деловая встреча» не так пошла?
— Я выдумал причину, чтобы сюда явиться! — отмахивается Ксанатос. — Все вопросы можно было решить дистанционно. Но я хотел… уговорить нашего представителя организовать моему… дяде по матери двухдневную дикую рыбалку на островке по соседству с Аборой. Чтобы отвезли с барахлом и оставили. Мы за два дня могли бы сами на разведку сплавать! Почти легально.
— Идея неплоха, — с улыбкой соглашается Квай-Гон. — Дядя по матери не против. Хотя тебе и следовало предупредить его заранее!.. Но?
— Понимаете, дядя… — начинает насмешливо «племянник», но Фимор не выдерживает его театральности.
— Острова Абора больше не существует! — перебивает он. — Как и большинство островов Муунилинста, он был вулканическим. Считался спящим почти девять веков и пока извержений не предвиделось. Но в ночь на семнадцатое оно случилось! Та часть Западного моря, где планировалась «рыбалка с дядей», теперь небезопасна из-за цунами!
Квай-Гон замирает. Вот это действительно неприятно. И как не вовремя. Если, конечно, это не способ смыть следы… в реках лавы!..
— Ничего нового не узнали? — он поглаживает бороду.
— Наш муун после небольшого… внушения предположил, что извержение спровоцировано внутренним взрывом, — продолжает Фимор. — Вроде как, у Дамаска глубоко в недрах хранилась взрывчатка, которая по неизвестной причине сдетонировала. Маловероятно, но если барадий в скважине истонченной пробки…
— Можно обойтись и более бюджетным вариантом! — вклинивается Ксанатос. — Просто сделать закладку на стенке с морем — если в жерло хлынула вода, то скачек давления довершил остальное!
— Вы забываете одну незначительную деталь, солнышки…
— Мастер, вы нас теперь так постоянно называть будете? — кривится Ксанатос. — Черныши-солнышки?!
— Посмотрим на ваше поведение, — хмыкает Квай-Гон и тут же мрачнеет от собственных предположений. — Вы забываете, что мы… имеем дело с лордом ситхов, который вполне в состоянии помочь подобному взрыву… голыми руками. Оби-Ван, готовься к взлету. Уходим на окраину системы, включаем маскировку и возвращаемся обратно. Мы должны взглянуть на остров. Или на то, что он него осталось… Если там поработал ситх — мы это точно почувствуем!
***
ОСТРОВ АБОРА, ЗАПАДНОЕ МОРЕ, МУУНИЛИНСТ. 32 ДБЯ (4:1:26).
От острова действительно осталось немногое. Скрытый в тучах вулканического пепла — с начала извержения прошло всего десять дней! — клочок суши в водах темного, будто разгневанного океана. Конус горы уже не выглядел раскаленным и не фонтанировал магмой, но по более крутому — северному — склону еще змеились алые нити. Комплекс Дамаска на западной стороне осел в разлом породы и был погребен под одним из первых разливов — его выдавали лишь шпили разрушенных башен. Более плоскую часть острова рассекали остывающие лавовые реки — уже достаточно крепкие, чтобы выдержать вес даже, вероятно, корабля, однако все еще горячие внутри и медленно текущие. А маленький порт на южной оконечности по самые крыши засыпало толстым слоем пепла и пыли.
Самое обидное заключалось в том, что… им нужен был как раз пещерный комплекс под горой. Но даже если там что-то уцелело, они не смогут провести разведку — глубокий подземный гул ясно давал понять, что эта самая гора может продолжить плеваться огненными струями в любой момент. Вулкан ожил после многих веков сна. Что бы его не пробудило, а успокаиваться сразу он точно не собирался!.. Впрочем, там вряд ли что-то уцелело — по залам и тоннелям прошли тонны магмы, газа и пара… Следы ситх замел качественно.
— Не хотелось бы мне там оказаться в момент взрыва, — прокомментировал Ксанатос, рассматривая панораму. — Я ведь сравнивал всю эту затею с жерлом вулкана! Помнишь, Фиа?!
— Еще один предсказатель? — Квай-Гон сосредоточился на менее пострадавших склонах. — Нам и без тебя хватает, Ксанатос. Оби-Ван, держись восточной стороны. Может быть… там найдется подходящее место для недолгой посадки.
— Даже если там что-то было… там ничего не осталось! — поморщился Ксанатос. — Смысл?
— Надо получить подтверждение его присутствия. Для этого потребуется немного времени… и медитация. И чтобы не кружить над этой горой, придется ненадолго приземлиться. Фимор, ты знаешь… что такое «Зеркало эмоций»?
Фимор задумчиво помолчал.
— В теории. Довольно специфичная техника сплетения джедайского провидения и эмпатии Силы. Я не успел ее опробовать — ее разработали уже после моего бегства. Она… серьезная. Не для среднего уровня.
Все разом прислушались — даже занятый поисками посадочной площадки Оби-Ван.
— Я в тебе не сомневался, — осведомленность старшего… сына совершенно не удивляла. — И да, я не на юнлингов рассчитывал.
— Вы?! — вытаращился на него Фимор.
— Я. А что не так? Мастеру Пло можно заниматься Электрическим правосудием, а мне нельзя светлые техники под свои нужды комбинировать? Эмпатия Силы — мой профиль, между прочим.
— Дело не в этом! — разочарованно простонал Фимор. — Вы разработали, а я — не знаю?! Я не владею! И… в той статье даже автор не был указан! Вы ее не записали на себя?!
— Это случилось незадолго до того, как ты разыскал Ксанатоса. Тебе тогда было не до светлых техник. А мне — не до лишних споров с Советом.
— Джиаасджен джидаи[II]! Извините, учитель, не удержался.
— Я помогу тебе освоить, если это так принципиально, — со вздохом пообещал Квай-Гон.
— А я?! — возмутился за пультом Оби-Ван. — Почему вы не научили меня?!
— Я тоже хочу! — присоединился к компании Энакин.
— Ты сначала медитацию освой, Энакин, — спустил мальчика с небес Квай-Гон. — Оби-Ван, проверь утес слева. Если все нормально, садись. Ксанатос, а ты индивидуальности придерживаешься?
— Я, в отличие от некоторых присутствующих (не буду показывать пальцем!), примерно понимаю, о чем речь! — хохотнул Ксанатос. — У меня своих эмоций переизбыток. Так что… я лучше буду махать мечом! Но подписать своим именем стоило, мастер. Тут я согласен.
— Еще успею, раз остался жив. Я тогда… поделился опытом с Тал, Микой и Пло. Техника слишком серьезная для падаванов и молодых рыцарей — вряд ли Пло обучил Бултар. Нам с тобой, Оби-Ван, нужно предварительно усвоить, что... твоя собственная жизнь имеет не меньшую ценность, чем жизни окружающих.
— Но эмпатия же… — собрался возразить Оби-Ван.
Шасси корабля врезалось в грунт, по корпусу прошла дрожь.
— Ничем хорошим не обернется, если ты растворишься в окружающем горе, — закончил свою мысль Квай-Гон. — Двигатели оставь в рабочем режиме — взлет должен быть мгновенный при необходимости. Ксанатос, выпусти разведчика. Фимор, пойдем.
— Ничего, что я… другого заряда, учитель? — спросил Фимор. — Просто уточняю.
— Уз достаточно, чтобы я на тебя ориентировался. Кроме того… ты же понимаешь, с чем мы рискуем столкнуться?..
День Живой Силы начинается с обычной утренней медитации. Снаружи снова буря. Тайтонский шторм. Живая Сила планеты беснуется вместе с ним и поет песню. Диковатую древнюю песню — за счет анхонт[III] под потолком пещеры…
Дезиф советует встать на руки в том тоне, в котором обычно мастера требуют повиновения от своих падаванов. О стандартной позе для медитации приходится забыть… Для нее он, как оказалось, слишком молодой!..
Нащупав центр равновесия, Квай-Гон, наконец, начинает закачку в позе дерева, стволом которого выступает одна рука… Сила течет. По жилам, по венам, по капиллярам, по нервным окончаниям... В те редкие моменты, когда он возвращается в физическое тело, бросает в жар, к различным органам приливает кровь, волосы встают дыбом от холода, ощущения пляшут в круговороте безумства — зрение, слух, обоняние, вкус. Перед глазами вихри цвета и света, в ушах тональность всех вселенных, запахи сыплются каскадом, на языке сменяют друг друга вкусы...
Но Сила затягивает все глубже — моменты реальности становятся реже. И к закату ее Поток сияющей лавиной погребает его под собой, полностью сметая контроль... Сознание теряется в бешеном мерцании ярко-зеленых отблесков...
Он приходит в себя около полуночи — на своем спальнике. В голове туман, тело ноет. На коже кое-где видны звездочки лопнувших сосудов, дышать тяжело. И есть не хочется совершенно. Но, судя по запаху, Дезиф успел пожарить шмат вчерашней добычи. А это, вроде как, традиция.
— Оставь, — отмахивается от фоновых мыслей шаман. — Завтра съешь. А вот это отведай. Тебе надо. Даже с вашей подготовкой нелегко выдержать... И да — грибов там нет! С тебя на сегодня и без грибов достаточно.
Квай-Гон глотает из пиалы какое-то месиво, не чувствуя вкуса. Лишь у самого дна, когда на зубах что-то начинает противно скрипеть, доходит, что это... один из нелваанских кровяных бульонов. Для него Дезиф сразу после убийства аксизверя сцеживал кровь в прихваченный котелок. А скрипит, наверное, костная мука... Такие бульоны... сохраняют жизнь в самых тяжелых условиях.
— Я не... понимаю, где... я был.
— В Силе, — щурится Дезиф. — Здесь и сейчас.
— Не... уверен. Совсем не похоже.
— У Тайтона свои особенности, рыцарь Джинн. А потом... ты зашел глубже, чем обычно. Гораздо глубже... Почти на самую Грань.
— Ты так... ходишь постоянно?
— Нет, не хожу. Там мой центр.
Снаружи гудит ветер. Запах гари и серы перебивает в воздухе морскую соль. А в синем небе Муунилинста кружат тучи серого пепла. Очень повезло, что всю эту взвесь сдувает к западу. Но идти дальше все равно бессмысленно. И Квай-Гон, к полнейшему изумлению учеников, опускается в позу для медитации прямо посреди трапа.
Вихрь сигнатуры Фимора разворачивается рядом. Низкий, иной, но... родной. Квай-Гон улыбается и тянет к нему руку. Фимор улыбается в ответ, переплетает пальцы и, не раздумывая, раскрывает навстречу темную воронку своего... доверия. Старые Узы поют...
Дыхание слабеет и почти пропадает, чтобы не набивать легкие пеплом. Тело теряет плотность, а разум — четкость. Зрение сменяется... ощущением. Выше по трапу пульсируют живые точки... Светлый и совершенно неуправляемый Энакин... Оби-Ван, в котором Свет и Тьма сменяют друг друга во вращении... И Ксанатос, похожий на чадящий факел — смешение пламени и тени...
Мысль обращается к горе. Нет, к Горе. К Живой Силе этого места. К Живой Силе разбуженного вулкана... К Живой Силе Муунилинста. У каждой планеты, каждой звезды и каждой системы она своя... Шаманы налаживают с ней связи. И тогда им открываются тайны.
Рокочущий голос вулкана задает ритм. Из тела начинает вытягивать... Квай-Гон оглядывается назад и успевает заметить потрясенного Ксанатоса и шокированных младших. С открытыми ртами. Нечувствительный увидел бы лишь его медитацию, чувствительный — зеленоватые волны Силы. Они, благодаря Узам, видят отражение его души в физической реальности... Почти призрака Силы. Только зеленого.
«Учитель, я вас убью! Такое не показали!» — отдается в сознании Фимор.
«Тогда, тем более, не покажу».
«Учитель! Я вас обожаю, вы знаете?»
«Так обожаешь или убьешь?»
«Одно другого не исключает!»
Из окружающей мути проступают очертания пещерных стен. Очертания нечеткие, плывущие... Сначала струи газа под давлением, горячий пар... Затем — раскаленная порода... Квай-Гон сосредотачивается на многомерном пространстве-времени, скользит по одной из мембран и ищет то, что предшествовало. То, что сохранилось в памяти Горы... Ненависть. Острую ненависть, которая запомнилась по бою в Тиде. Острую ненависть ситха…
Разруху извержения сменяет мягкий свет... разлитый в небольшом зале. Обстановка вокруг напоминает лабораторию. По центру возвышается бакта-камера, а рядом расхаживает высокая фигура в длинном одеянии. Муун с маской-транспиратором на лице. Хего Дамаск. Фимор — Квай-Гон чувствует его присутствие — на миг теряет равновесие.
— Здравствуйте, учитель, — негромко отдается под сводом.
— Ты задержался, Сидиус, — разносится приветственный шепот. — Пора начинать.
Фигура в темном плаще появляется рядом. Она уступает мууну в росте и имеет вполне человеческие пропорции. Но это все, что можно понять в ворохе свободных одежд. Зато точно напрашивается вывод… Единственный верный. Хего Дамаск — лорд ситхов. Был лордом ситхов.
Внимание незваных гостей сосредотачивается на бакта-камере. Оказывается, она не пуста — в ней плавает бит. Кажется, мужчина. Чувствительный к Силе. Хего Дамаск разворачивает сигнатуру и видно, как скачут жизненные показатели жертвы. Она умирает — воздействием удушения ситх просто ломает ей шейные позвонки. Квай-Гон ожидает типичного звона от разрыва Нити, за которым следует рассеивание освобожденной жизненной силы. Но... его нет. Бит мертв. Физически мертв. Однако… жизненная сила, содержащая его личность, по-прежнему привязана к его телу!..
— Невероятно! — восторгается ученик.
— Вероятно, как видишь, — возражает муун. — А теперь я верну его к жизни.
Минуты текут медленно. Кажется, что ничего не происходит, но это не так — Сила, темная и перечно-острая — заливает лабораторию, совершая какие-то непонятные манипуляции с мидихлорианами бита. Они еще не успели умереть или, даже, не должны были — ведь Нить-то не порвалась! Индикаторы на бакта-камере просыпаются — фиксируют срастание раздробленных позвонков, возрождающиеся эритроциты, первые удары оживающего сердца, спазмы легочной ткани. Все происходящее отдает чем-то неестественно тошнотворным... Идущим вразрез с круговоротом Жизни-Смерти…
Квай-Гон на миг отвлекается — прислушивается к Фимору. Тот изо всех сил старается держать себя в руках — ему суть происходящего если не понятна, то уж точно знакома. Фигура ученика-ситха несколько выше ростом, да и комплекцию имеет не ту. Иначе вера в сына не отмела бы мгновенно и более дикие мысли. Но вопросов… все равно возникает много.
Бит в бакта-камере открывает глаза и смотрит на своих мучителей с поглощающей ненавистью — с такой, с какой смотрел прежде, чем его задушили. Похоже, именно она и привела Квай-Гона в этот момент. Протокольный дроид около стола уверяет «магистра Дамаска», что все задокументировал. Сам муун удовлетворен результатами и задумчив, а тень его ученика бродит по залу и вдруг останавливается у герметичной стеклянной камеры...
— А что здесь, учитель?
— Здесь? — муун подходит к нему. — Недоработанный проект учителя моего учителя. Он мечтал создать вирус, уничтожающий джедаев. Но вместе с моим учителем они сумели вывести только это. Он лишен требуемой селективности — разрушает мидихлорианы в не зависимости от Стороны. И очень слабо самовоспроизводится. Оставь это, Сидиус. Он бесперспективен. Я никогда не верил в возможность его использования. А вот то, что ты видел сегодня... может открыть путь к настоящему бессмертию. Физическому бессмертию. Без клонов, переселения душ и призраков Силы. Пока все...
«Учитель, уходим!» — зовет Фимор.
Квай-Гон, в общем-то, согласен. Но они не успевают... Тьма густеет, скрывая зал лаборатории. Воздух горчит и тянет чем-то жженым. По размытым пещерным стенам бегут огненно-алые линии — поперечные и продольные. Прутья клетки. Они похожи на прутья клетки!
Фимор тащит Квай-Гона назад, но этого недостаточно... Ловушка, оставленная лордом ситхов, превосходит их силой. Что ж… Клетка предназначена для того, чтобы не выпустить ищущего ответы. Но их-то двое! Один, в любом случае, может уйти.
«Фимор, иди».
«Ни за что! Ксан оторвет мне голову, если я вас тут оставлю!»
«Ему точно не станет лучше, если мы оба здесь останемся! Уходи немедленно».
«Мы пришли вдвоем! Вонвинот юн'кун ну'та[IV]!»
Намеренный любой ценой увести их обратно юн'кун[V], Фимор прекращает свои бесполезные попытки дать задний ход и проявляется рядом. Квай-Гон шипит от негодования. Вот упрямый... У кого только научился?!
— Аджак-каар нуйак аджакуска нун[VI]! — паршивец перетекает вперед, заслоняя собой — своей развернутой сигнатурой — Квай-Гона, и зовет в пустоту: — Эй, тсавакут тук'ата[VII]! Ты вроде хотел меня в ученики!
— Что? — по другую сторону прутьев снова появляется муун — только теперь не воспоминание, а хранитель ловушки. — Что тебе здесь нужно, мальчик? Впрочем, это неважно. Ты не уйдешь.
— Ваш эксперимент с оживлением! — Фимор меняет тон на более восторженный. — Как вы контролируете мидихлорианы? Ведь для такого количества декогеренция мгновенна!
— Просвещенный? — удивляется муун. — Хочешь учиться? У меня? Но у меня уже есть ученик. Дзворокка юн. Ниашкувай, нвикувай[XIII].
— Он не соответствует вашему уровню! — выплевывает Фимор. — Тиуквай тайро тайак[IX]. Хиаратул'утмидваноттой Джинья ну[X].
Квай-Гон представляет в общих чертах, на что способен его… старший сын. И знает, что, несмотря на страсть к учению, у Фимора есть определенные моральные устои. Но сейчас от него веет таким холодом, что... бросает в дрожь. Ксанатос по сути — ударная сила. В своей худшей ипостаси он — разрушитель, которым и был после Телоса. Фимор... Накатывает неожиданное осознание того, что из мальчишки-фермера получился бы по-настоящему страшный лорд ситхов. Куда более страшный, чем из Ксанатоса — с его благородной кровью!.. Не зря же… Дарт Бэйн родился в семье шахтера.
— А ты, стало быть, соответствуешь? — в голосе хранителя мелькает интерес. — У тебя есть что предъявить, кроме длинного языка?
— Безусловно.
Взгляд Фимора отливает золотом. От фантома-мууна к нему текут струи — тот из любопытства приблизился к прутьям достаточно, чтобы попасть в зону воздействия. Квай-Гон не двигается. Знает, что оборванные темные техники зачастую приносят больше вреда горе-самоучкам, чем неправильно выполненные!..
Хранитель, кажется, наконец, понимает, что с ним происходит — начинает биться о прутья, рассыпая огненные искры... Стены будто нависают над сознанием — Квай-Гон усиливает сопротивление и тянется к Фимору по Узам, чтобы раскинуть щиты него. Обычно спокойную сигнатуру сына колотит от нагрузки, но он по-прежнему сосредоточен. На приток Силы и ослабление давления отвечает напряженным выдохом. А потом медленно отходит от прутьев и... двоится! Перед мечущимся хранителем остается фантом, обладающий схожей тональностью!..
«Почетная обязанность вытаскивать нас отсюда остается за вами, учитель. Ему... немного не до нас. А я... все».
У Квай-Гона не хватает слов. Потом. Все разговоры потом. Он осторожно пропускает новый слой щита между оседающим в беспамятстве Фимором и фантомом, и бьет светом прутья противоположной стены...
***
БОРТ «ТЕЛОСА», ГИПЕРПРОСТРАНСТВО. 32 ДБЯ (4:1:26).
Оби-Ван откинулся на спинку дивана в общем отсеке и потер небритую щетину. Последние дни выдались насыщенными настолько, что даже его аккуратность дала сбой. Интересно, а ему пойдет борода? Как у мастера. Может, он тогда будет выглядеть старше? И перестанет быть «мелким»?.. Эм… Ну, и мысли! Он определенно устал сильнее, чем кажется!.. Но даже близко не так, как Фимор…
Старший сейчас сидел напротив, сложив руки на груди и прикрыв глаза. То ли в какой-то дреме, то ли в управляемом трансе. Сформированные за почти два месяца тренировок и еще очень слабые узы Силы были перекрыты наглухо, а сигнатура — снова свернута под покров, поэтому последствия столкновения с ситхской ловушкой Оби-Ван не чувствовал. Но и так видел бледность лица под влажной от пота светлой челкой, сутулость в плечах, едва заметную дрожь. Память почему-то подсовывала образ мастера Мики Джиитта в последние минуты его жизни... Наверное, чтобы Оби-Ван наверняка понимал, что привязался к брату!..
— Что это было?! — спросил он сразу, как исчез… зеленый призрак. Даже не дождался того же вопроса от Энакина!..
— Вряд ли я смогу доходчиво объяснить, так что узнаешь потом у мастера, — отозвался Ксанатос, занятый управлением дроида-разведчика. — Но это нереально тяжело! У тебя был лучший учитель в Ордене, мелкий. И самый... безумный!
— Я знаю, — Оби-Ван окинул взглядом фигуру Квай-Гона.
Несколько минут молчали. Дроид, похожий на глаз, отправился в полет, однако ничего интересного на обзорном экране не появилось — одна и та же картина вулканической пустоши. Пепел, развороченный базальт, застывшие реки лавы и чадящий конус вулкана на фоне серого неба.
— Это... опасно? — Энакин подергал за ремень реванки, в которую Ксанатос переоделся сразу, как только появилась возможность. Естественно, мальчик подразумевал вовсе не полет разведчика!..
— Малыш… сложные техники всегда опасны. Но мастер у нас сильный — он справится.
— А Фимор?
— А Фимора учил мастер. Он тоже справится.
— Он реже тебя сражается на мечах.
— Здесь ему меч не нужен. Да и вообще… он — первоклассный практик, Малыш!
Это прозвучало не просто констатацией факта. Это прозвучало… гордостью?..
— Чего смотришь? — ухмыльнулся Ксанатос оторопевшему Оби-Вану.
Прежде, чем он придумал ответ, зеленая... струя со стороны горы ударила в замершие на трапе фигуры. Обе рухнули, но Квай-Гон тут же поднялся на колени.
— Взлетаем! — рявкнул он, вцепившись в бесчувственного Фимора. — Взлетаем, Ксан!
Ксанатос бросил пульт разведчика в Оби-Вана и рванул в рубку. Объяснять причину столь резкого старта не требовалось — гора содрогнулась до основания, грохнула и выдала новый столб дыма, за которым хлынула свежая лава… Извержение началось вновь.
Фимор пришел в себя, когда планетарная гравитация Муунилинста осталась позади. Но радости это почти не принесло — его основательно прополоскало, несмотря на кучу уже введенных бортовым меддроидом растворов. А потом развернулась сигнатура… Она мало напоминала привычную — текучую и горячую — колыхалась драными клочьями, звенящими эхом адского напряжения… Настолько сильным, что волосы вставали дыбом.
Мастер подкачивал Фимора по стандартной исцеляющей схеме до старта в гиперпространстве, после которого в медотсеке появился бледный, как полотно, Ксанатос. И, не раздумывая, добавил к его зеленому потоку яростный алый водоворот.
Только тогда Оби-Ван вспомнил выражение его лица на трапе... Полубезумное. Обычно в эмоциях Ксанатоса было очень тяжело ориентироваться — они слишком резко сменяли друг друга. Особенно тяжело, когда это был не гнев. С гневом Оби-Ван хоть как-то освоился за время совместных тренировок, но вот остальное… вызывало замешательство. И, тем не менее, он был уверен, что на тот момент Ксанатос по непонятной причине находился в состоянии, близком к болевому шоку. И был способен воспринимать... только прямые приказы.
— Я не при смерти, Ксан, — хрипло выдохнул Фимор. — Сбавь… обороты. Учитель, вы тоже. Лучше чаще, но понемногу.
Нечитаемое спокойствие в глазах Квай-Гона, знакомое Оби-Вану по случавшимся в прошлом потерям, сменилось заметным облегчением. Зелень в структуре окружающей Силы схлынула. Тьма тоже немного померкла... Но лишь «немного» — алый вихрь намертво переплелся с клочьями сигнатуры Фимора.
— Это был неуместный эксперимент, — упрекнул Квай-Гон.
— Вы так думаете? — синими губами улыбнулся Фимор. — А мне... показалось — очень... даже.
— Фанатичный идиот! — прокомментировал Ксанатос, сильнее стиснув его плечо.
— Это... кхе-кхе!.. сработало... — Фимор запрокинул голову на приподнятую спинку кушетки. — Ситхские ловушки... без жертв не... бывают, сам знаешь.
— Сработало, — согласился Квай-Гон. — Но эксперимент все равно неуместный.
— У меня был лучший учитель в Ордене по части неуместных экспериментов, — Фимор почти дословно повторил фразу, отпущенную Ксанатосом на трапе.
— Я тебя подобному не учил! — шутливо возмутился мастер. — Хотя...
— Вот именно! — слабо хмыкнул Фимор. — Вы подавали не самый... правильный пример. И, кстати… вы мне «Зеркало» обещали.
— Это было до того, как я узнал, что ты и без меня слишком много умеешь! — снова усмехнулся он. — А если серьезно... тебе нужно в исцеляющий транс.
— Я бы предпочел освежитель, — Фимор прикрыл глаза. — Да и… поговорить, наверное, надо. А потом уже отключаться.
Оби-Ван считал, что с физиономией, способной соперничать оттенком с голубой рубашкой, от которой меддроид Джи при установке капельниц оставил сплошные лоскуты, любой разговор может подождать. Это если не брать в расчет состояние сигнатуры!.. Но Ксанатос с Квай-Гоном почему-то решили иначе. И теперь Фимор — освеженный и переодетый в чистое — сидел за столом общего отсека «Телоса», представляющего собой смесь кухни, столовой и гостиной. Энакин терся рядом с ним на диване, а Ксанатос опирался позади на спинку в ожидании объяснений. Он выглядел донельзя хмуро, но уже не так... плохо.
— Уровень джедайского провидения позволяет покидать физическое тело и бродить на неимоверных расстояниях в любых промежутках времени. Эмпатия усиливает восприятие точки поиска при подобном выходе. В общем, если в двух словах… то я — по примерной силе ненависти — искал ситха в тоннелях до начала извержения, — Квай-Гон помолчал, дав, в большей степени, Оби-Вану переварить информацию, и продолжил: — Естественно, такая практика сопровождается своими рисками. Путешественник может затеряться в вариациях времен и мест. Его тело физиологически останется живым, а сознание не вернется. Как при медицинской коме. Эмоциональные связи или узы Силы (что еще лучше) выступают в роли маяков — ярко-окрашенные, они проще всего отыскиваются при возвращении. При наличии опыта можно, конечно, работать и без страховки. Но в более нейтральных условиях — не на склоне ожившего вулкана. Потому мне и нужен был Фимор. Как страховочный трос.
— Который вы хотели отстегнуть за ненадобностью, — напомнил Фимор.
— Я удивлен, что он вообще о страховке подумал! — заметил Ксанатос.
— Кто-то же должен был передать вам сведения, — последовало объяснение.
— Спасибо за доверие, дорогие мои падаваны.
— Мы не доверяем не вам, мастер, — поморщился Ксанатос, — а только одной вашей половине. Джедайской.
— У меня другой нет, — Квай-Гон задумчиво посмотрел на Фимора. — Ты сказал, что меня обожаешь, ты помнишь?
— Это было до того, как вы попытались отправить меня назад, — парировал Фимор. — И, тем более, до того, как вы взяли назад свое обещание насчет «Зеркала»!
— То есть теперь ты меня убьешь? — улыбнулся Квай-Гон.
— Пока не очень уверен, — он поежился от усиливающегося озноба. — Я же… учеником ситха так и не стал, чтобы соблюдать Чваятъюн[XI]. Хотя… эти ситхи, кажется, его вообще не соблюдают!..
— Ситх разве не за мной охотится?! — влез удивленно Энакин.
После Вур Тепе Квай-Гон поговорил с ним о видениях Оби-Вана и ситхе. Конечно, суть этих видений была последним, в чем нуждался девятилетний ребенок. Но Энакин догадался, что пугает… брата. А еще он хорошо запомнил, что о его опасности говорил Совет. И начал задумываться о причинах такого страха. Его домыслы могли принести куда больше вреда, чем дозированная правда. Мастер рассказал не все, но достаточно, чтобы мальчик понимал происходящее.
— Это не справедливо! — вспыхнул Энакин. — Я ничего не сделал! Я не стал учеником этого… банта пуду[XII]! И вообще… у меня есть учитель!..
— Энакин, язык, — напомнил для порядка Квай-Гон. — Хм… Ты же видишь плохие сны, так? Некоторые джедаи склонны видеть разные варианты будущего как такие сны, только наяву. И так же, как и ты, они не сразу понимают, что это всего лишь кошмар. Члены Совета подумали, что безопаснее не учить тебя совсем, когда увидели такой сон. Потом осознали — и изменили решение.
— Но… ты… вы же не боитесь? — с надеждой спросил он.
— Не боюсь. Я — мастер Живой Силы. И сужу обо всем по настоящему моменту, Энакин. Здесь и сейчас. Как ты сам сказал — здесь и сейчас ты ничего плохого не сделал.
— А если сделаю? — неуверенность дрогнула в голосе.
— А ты хочешь?
— Нет, конечно! — подскочил мальчик. — Но они говорят…
— Они пересказывают события видения… то есть страшного сна. Ты не обязан эти события повторять.
— Оби-Ван тоже видит… такие сны! — связал происшествие на Вур Тепе с темой разговора Энакин. — Потому он меня испугался?!
— Энакин, ты смотрел головиды с ребятами? Было так, что что-то тебе не нравилось, и ты думал, что могло бы быть иначе?
Мальчик кивнул.
— Так вот… если бы мы были героями одного из таких головидов, то члены Совета в самом начале видели бы варианты его конца — которые далеко не обязательно совпадут с настоящим. А Оби-Ван… видел бы его с изменениями во всем сюжете. То есть он видит иную… реальность. Как отражение в зеркале. Там многое происходит не так, как у нас.
— Почему… он ее видит?
— Сила посылает… знания. Вероятно, чтобы мы поразмыслили над ними и не совершили похожих ошибок. Мы все, Энакин.
— А вы… уверены, что это… не будет? — он шмыгнул носом. — Я видел, как вы… умерли.
Сила Великая! Никто даже не подумал, как Энакин отнесется к перехваченным образам. Там же был Тид… с другим финалом.
— Уверен, — Квай-Гон устало улыбнулся. — То, что ты увидел, мы уже пережили. Я цел. И, поскольку, я — твой учитель… то намерен сейчас убедить тебя провести час в медитации. Неси-ка коврик!..
Жалобный стон мальчика был ему ответом.
Как и следовало ожидать, Энакина возмутило предвзятое отношение Совета, но мало заинтересовал сам ситх, который будет на него охотиться, чтобы сделать своим учеником. Он не испугался. Сразу понял, что они занимается поисками этого ситха. И пожелал помогать. Квай-Гон согласился с тем, что Фимору в Архиве определенно требуется помощь — там столько нужно читать!.. И энтузиазм сразу пошел на убыль — мальчик предпочел учебу и развлечения по возрасту.
Впрочем, откровенность мастера пошла на пользу не только неуправляемому любопытству Энакина, но и их отношениям с Оби-Ваном. Начало у них получилось не самое удачное, однако мальчик все равно продолжал тянуться к нему — и потому, что чувствовал толику своей вины в его страхах, и потому, что... с Оби-Ваном ему было проще. Ксанатоса он слегка побаивался из-за его языка, а Фимора — не очень понимал. Да и старшие держались несколько обособленно — между ними сложно было влезть. А Оби-Ван был один — растерян и открыт для контакта. Ведь здесь они не остались вдвоем — разбитые смертью Квай-Гона, навязанные друг от другу, совершенно противоположные по складу характера, воспитанию и уже устоявшимся взглядам. Здесь они бежали... с семьей. Хорошему исходу мешали только страхи.
После видения на Серенно Оби-Ван некоторое время поддерживал неосознанную дистанцию, пока Энакин прямо не спросил, чем его обидел. Пришлось срочно пересмотреть свои поступки. Не скажешь же ребенку, что боишься плохо на него повлиять?! Ситх, в которого вырос его падаван, вызывал ужас. Но это был не Энакин. Не этот Энакин. Он не должен был из-за этого страдать!..
Большая часть мыслей, которые Оби-Ван до сих пор иногда дописывал в дневник, сводилась к поиску ответа на вопрос «почему?». Почему тот Энакин так поступил? Где он был плохим наставником? Где упустил ненависть ученика? Сам-то он своего учителя обожал!.. И Ксанатос обожал. И так же кричал Квай-Гону, что ненавидит его, как в том видении кричал Энакин… Мастер что-то однажды говорил об этом — о том, как выстреливают подавленные травмы. Наверное, сосредоточенный на своей боли после смерти учителя Оби-Ван вполне мог упустить из виду что-то важное. Что-то, что впоследствии привело к недоверию взрослого Энакина… и падению. Ведь он и сейчас-то не всегда понимал мальчика, у которого больше общего в характере было с Ксанатосом!..
— Это не тот ситх, Энакин, — отозвался на восклицание ребенка Квай-Гон. — Вопреки вашим обвинениям, дорогие мои падаваны, я не собирался там умирать.
— Стена света!.. — Фимор вымученно закрыл лицо рукой.
— Именно. Но ты не ушел, когда тебе было сказано. И лишил меня возможности действовать. Уперся, как...
— Квай-Гон Джинн? — предположил Ксанатос.
Учитель вопросительно изогнул бровь. Фимор сдавленно хмыкнул — полноценного смеха ему не позволяло состояние. Оби-Ван тоже заулыбался. Только Энакин не понял причин веселья, потому что еще не знал всех особенностей своего наставника!..
— Режим «банта» — ваша фишка, мастер! — нагло ухмыльнулся Ксанатос. — Мы все от вас нахватались!
— Допускаю, — не стал спорить Квай-Гон. — Но речь не совсем об этом. Фимор уперся, потому что решил, что я собираюсь… жертвовать собой. Один из возможных рисков техники «Зеркала» — влияние эмпатии. И если... она затмила рациональное мышление ему, то представьте, что было бы с вами? Оби-Ван, ты теперь понимаешь, почему я говорил об окружающем горе?
Оби-Ван не очень уверенно кивнул.
— Кажется, теперь я сдаю позиции, — Фимор перевел усталый взгляд с Оби-Вана на Ксанатоса. — Два пролета — за полтора месяца. Надо было все-таки отработать после Вур Тепе.
— Я предлагал, — пожал плечами Ксанатос. — Значит, под горой вас поджидала ситхская ловушка?
— Нас поджидал Хего Дамаск. А я ведь видел мууна… в маске-транспираторе. Но думал на расу с бескислородной планеты... Тьфу! Что там было… про покушение, учитель? Теперь жалею, что… сбагрил политику на вас.
— В семнадцатом году ДРС на ложу ордена Склоненного круга напали наемники-маладианцы, — Квай-Гон задумчиво потер бороду. — Прямо во время церемонии принятия Ларша Хилла из Межгалактического банковского клана. Дамаск был единственным выжившим. Теперь понятно — за счет чего. Ситхом, который приглашал тебя в ученики, был он?
— Фимора приглашал в ученики ситх?! — изумился Оби-Ван.
Учитывая страсть Фимора к знаниям, ситх, наверное, и впрямь многое мог ему предложить. Энакин, может быть, и Избранный, но он — ребенок. А вот старшие братья могли бы стать для ситха… находкой!..
— Хего Дамаск — ситх? — перебил его панику Ксанатос.
— Фимор! — Энакин придвинулся вплотную к старшему и… обнял. — Ты же не согласился?! Ну, с ситхом? Зачем тебе другой учитель, когда есть Квай-Гон?!
— Абсолютно незачем, — заторможено подтвердил Фимор, поглаживая ребенка по голове. — Я же нашего аджак-каара, вроде как, обожаю. И еще больше буду обожать, если он меня «Зеркалу» обучит…
Ксанатос захохотал. Напряжение в атмосфере отсека лопнуло. Квай-Гон скользнул по нему насмешливым взглядом и заговорил о том, что они увидели в своем нереальном путешествии — о лаборатории в пещерной зале, о ситхе Хего Дамаске и его ученике Сидиусе, об эксперименте, которому они стали свидетелями…
— И раз Дарт Мол по приказу своего наставника добывал бомбу для того, чтобы «Бандо Гора» сбросила ее на логово Хего Дамаска, можно сделать вывод, что ученику надоел контроль учителя.
— План все равно не сработал, — Фимор облизал пересохшие губы. — Хего Дамаск умер не там, а на Корусанте — в канун выборов канцлера. Нужно проконсультироваться у мастера Блэй — она возглавляет в Академии лабораторию мидихлориан. Изучение симбиоза и перспективы его использования. Я почти не сталкивался с работами по теме. А это, похоже, было… профилем Хего Дамаска. Меня он… уговаривал с использованием той же техники. Наверное, он Силе порядком надоел, раз трансляция такая же прямая, как видения братишки.
— Когда это… ну, случилось? — осторожно влез Оби-Ван.
— Видение-испытание Бездны Ру, — хрипло отозвался Фимор. — Пока вы с Энакином искали кристаллы на Вур Тепе.
Оби-Ван не придумал, что сказать — только отметил про себя, что его эгоизм явно недооценивается. Он так сосредоточился на себе любимом в последнее время, что перестал замечать проблемы окружающих людей. Точнее даже не так! Он просто забыл, что они у них бывают!
— А красномордый выродок в постановке не участвовал? — напомнил о забраке из Тида Ксанатос.
— Ученик — человек, — вернулся к теме Квай-Гон. — Хего Дамаск был его учителем, а Дарт Мол — вероятно, учеником. Как Фимор уже сказал, Хего Дамаск умер накануне выборов канцлера. Дарта Мола Оби-Ван убил в тот же день. А извержение здесь началось только шестнадцатого числа этого цикла. Ни один из них не мог его устроить и оставить ловушку. К тому же... уровень ловушки такой, что забрак не потянул бы — слишком молодой. Темная сторона Темной стороной, а его целенаправленно готовили как ликвидатора. Это же...
— Высшее ситхское колдовство, — закончил за него Фимор.
— Настолько серьезная? — нахмурился Ксанатос. — Что ты там устроил, Фиа?
— Хранитель ловушки — типичный пример… ситхского фантома, — в голубых глазах вспыхнула желтая искра исследовательского восторга… — Обычно такие фантомы создаются на перекаченной энергии другой формы жизни. Некоторые типы... фантомов подпитываются дополнительно еще и Силой создателя. Клетка... ну, сама ловушка была с эффектом поглощения — она должна была того, кто попался, с течением времени разложить на чистую энергию и впитать. И я подумал... Почему бы не устроить для него настоящее зеркальное отражение?
— Фантом из фантома?!
— Знал… кхе-кхе! что идея… тебе понравится! — закашлялся смехом Фимор. А заметив нахмуренные брови Квай-Гона и растерянный взгляд Оби-Вана, для которого предыдущее пояснение мало что значило, добавил: — Я сделал… фантом внутри клетки — на основе энергии фантома ситха. Ловушка стала вытягивать фантом… и ослабила воздействие на тех, кто внутри вместе с ним. На нас, то есть. К тому же… она не посмертная. Ну, ловушка. Она так выстроена, что я точно знаю, что ее создатель жив. И если бы он оставил подпитывающий канал, то постоянно терял бы силы в своей же ловушке! Жаль, затея не удалась. Канала не было… Осмотрительный тсавакут тук'ата[VII]!..
— Ситхова жопа! — Ксанатос трясущимися руками вытащил из бара бутылку кореллианки и глотнул прямо из горла. — Это каким же должен быть волевой резерв, чтобы пропустить через себя энергию… фантома, который настоящий ситх создал?!
— Благодарю за беспристрастную оценку моего таланта, — передразнил его Фимор, замученно жмурясь.
— Немалым, — согласился Квай-Гон. — Пора подвести итог и дать Фимору отдохнуть. Теперь мы точно знаем, что ситх здесь побывал. И даже не один. Тот, кого мы ищем — человек. Немного пониже меня ростом, не молод, если толкаться от возраста самого Дамаска и уровня мастерства. Его зовут… кхм… Дарт Сидиус. Он где-то среди партнеров или клиентов бывшего учителя. Нужно отрабатывать связи Хего Дамаска и, конечно, уделить внимание политике. Вряд ли единственной мотивацией лорда ситхов была нажива. В том хаосе, который Дамаск чинил столько лет, должна быть зависимость! И цель. На этом пока все. Куда мы сейчас летим, Ксанатос?
— На Орд-Мантеллу.
— Что ж… Значит, возвращаемся на Тайтон.
***
БОРТ «ТЕЛОСА», ГИПЕРПРОСТРАНСТВО. 32 ДБЯ (4:1:28).
Постель прогибается. Фимор резко выныривает из сна и пытается повернуться, когда сверху накрывает сползшее одеяло, удерживаемое хорошо знакомой хваткой.
— Это я.
— Я бы не догадался, — слабость волной растекается по телу. — Мало ли кто еще… может забраться ко мне в постель?..
После недолго транса он спит почти беспробудно — просыпается лишь по нужде и когда кто-то приходит его подкачать. Квай-Гон периодически заливает в него восстанавливающую болтушку из медотсека. Раствор номер сорок восемь, кажется. Первые два раза жидкость отдает насыщенным металлическим привкусом крови… Потом становится лучше. Хотя… был бы источник для вытягивания — лучше стало бы гораздо быстрее. Такие серьезные повреждения темной природы на темной сигнатуре нужно восстанавливать темными методами!.. Но поблизости только свои. А это не просто табу — Фимор не хочет даже думать об этом.
— Вообще-то, постель моя, — Ксанатос обнимает его со спины и упрямо обволакивает разрывы сигнатуры своей Тьмой. — В официально твоей теснится мастер.
— Очень похожа на мою. Ксан, не усердствуй, а?.. Сколько я проспал?
— Неважно. Спи дальше.
Фимор с трудом отрывает голову от подушки и сосредотачивает взгляд на цифрах таймера над дверью. Четыре утра. Корабль дрожит мелко и ровно — гиперпространство. Орд-Мантеллу миновали.
— Десять часов, — в тоне раздражение. — Доволен?
— Как учитель? — он зарывается обратно в одеяло.
— В порядке.
— А ты?
— Лучше, чем ты!..
— Ты разве не дежуришь в рубке?
— Мастер отправил нас с мелким передохнуть. И у меня больше нет настроения на спортзал. Ты прекратишь задавать вопросы?!
— А братишка совсем не поймет, что единственную койку в этой каюте занимаю я?
— Мне сейчас эгоистично насрать на его нежные чувства! — почти чеканит Ксанатос. — Спи, или я тебя отключу.
— Я тебе это припомню. И «идиота» тоже. Когда… оклемаюсь.
— Жду с нетерпением!..
Фимор чувствует прикосновение губ то ли к виску, то ли уже к затылку, и отстраненно понимает, что угроза с отключкой выполнена — сон снова накрывает сознание…
***
[I] Да'каар — ситх. «хранитель голокрона».
[II] Джиаасджен джидаи — ситх. «Тьма, поглоти джедаев» (не прямой перевод).
[III] Анхонт — нелв. «предков песня».
[IV] Вонвинот юн'кун ну'та — ситх. «освободимся вдвоем только мы».
[V] Юн'кун — ситх. «вдвоем только».
[VI] Аджак-каар нуйак аджакуска нун — ситх. «учитель мой обучил меня».
[VII] Тсавакут тук'ата — ситх. «воплощение отродья ситхов» (ругательство).
[VIII] Дзворокка юн. Ниашкувай, нвикувай — ситх. «их должно быть двое» и «ни больше, ни меньше».
[IX] Тиуквай тайро тайак — ситх. «ваш ученик бесполезен» (разг.).
[X] Хиаратул'утмидваноттой Джинья ну — ситх. «жажду могущества Темной Стороны я».
[XI] Чваятъюн — ситх. «Правило двух».
[XII] Банта пуду — даг. «банты дерьмо».