1

***

От голоса Ленарда по телу Этельстена прошел озноб. Как будто сама судьба встала за его спиной и обожгла кожу ледяным дыханием смерти.

Как они умудрились так просто разрушить все, что построили с таким трудом? Как они не увидели ловко расставленные ловушки?

- Не извиняйся, - сказал Этель, продолжая смотреть в окно. - Я тоже не знаю, кому верить и кого обвинить в том, что случилось. Но, чем больше думаю, тем больше прихожу к выводам, что нужно винить только себя.

- Этель... – выдохнул Ленард, пытаясь остановить самоедство парня, и, сделав короткий шаг вперед, заключил его в объятия. - Этель... мы должны держаться… должны быть сильными ради Рики и… ради друг друга.

Он прижался лбом к затылку парня и прикрыл глаза.

- Я знаю... – ответил Этельстен, и его грудь сдавило от боли.

Что же они с Ленардом творят? Что же они делают со своими жизнями? И с жизнью Рики, которая сейчас висит на волоске?

А если мальчишка умрет? Что будет с ними? Смогут ли они остаться вместе? Смогут ли смотреть друг другу в глаза? Или сразу же вцепятся друг другу в глотки, в надежде причинить как можно больше боли и себе, и другому?

Ленард молчал. Возможно, все еще ждал ответа или действия, несмело касался его рук и прерывисто дышал, согревая кожу на шее.

Как тихо вокруг... как безнадежно тихо!

- Я умру, если он нас бросит. Я не смогу так жить... я не выдержу... – вдруг, выпалил Этельстен.

И, резко повернувшись, крепко обнял Ленарда, надеясь найти в нем свое спасение. Надеясь найти в любви к нему те силы, которые были так необходимы ему, чтобы жить дальше несмотря ни на что.

Сердце Ленарда в ответ на эти действия сжалось от тоски по потерянному счастью. А потом забесновалось, застонало, взвыло.

- Люблю тебя, - признался парень Этельстену, стискивая его в удушающих объятиях, - люблю тебя больше жизни. Вы с Рикой мое всё. Прости, что сорвался на тебе. Прости, я был сам не свой.

- Ничего, - прошептал Этель и, вдруг, расплакался.

И это было очень страшно. Потому что парень не издал ни звука. Он просто напрягся всем телом, а потом начал вздрагивать и хватать губами воздух, словно утопающий. Из его глаз брызнули слезы и потекли по лицу непрекращающимся потоком.

- Этель, - растерянно позвал Ленард, не зная, какие слова подобрать и как утешить парня.

Он еще никогда не видел Этельстена таким удрученным, убитым горем и безнадегой. Казавшаяся непробиваемой броня его сердца осыпалась крошкой. И парень впал в беззвучную истерику, словно в один миг утратил опору под ногами, и не знал, за что хвататься, чтобы не рухнуть в пропасть. Да и хотел ли он хвататься?.. хотел ли удержаться от падения?..

- Этель, Рика еще жив, - прибегнул Ленард к единственному значимому в данный момент аргументу. – Мы нужны ему. Ты нужен ему. Если сдашься сейчас, если опустишь руки… он это почувствует, и снова накрутит себя. Пожалуйста, успокойся.

- Хорошо, - выдавил Этельстен, давясь рыданиями. – Ради него я… буду держаться.

Голос Этеля был очень тихим и прерывистым, таким несмелым и опасливым, словно парень боялся спугнуть затеплившуюся в сердце надежду.

«Может быть, если мы с Ленардом поверим и попросим Рику быть милосердным, мальчишка пожалеет и простит нас? Может быть, он проявит великодушие и даст нам последний шанс все исправить?»

Этельстену так хотелось верить, что Рика любит их даже сильнее, чем всегда говорил. И что он найдет в себе силы жить ради них, ради их общего счастья.

И вера его была столь сильной и яркой, что он крепко зажмурился и представил, что вот в конце коридора проступает фигура в белом халате. Медленно идет к ним, просматривая какие-то бумаги. Тихие шаги рождают в коридоре несмелое эхо. И наконец, за спиной звучит ровный, но уже более воодушевляющий голос:

- Ваш кузен будет жить. Конечно же, без хорошего психиатра ему не обойтись, но физический кризис миновал. Сейчас пациент спит, но вы можете зайти к нему, если хотите.

Ленард замер, обратившись в слух на эти несколько мучительных мгновений, пока хирург шел к ним, уставившись взглядом в какие-то бумажки. И, когда все сказанное наконец-то дошло до его сознания, сердце парня еще несколько секунд заторможено молчало. Не верило, боялось, что это очередная злая шутка, и представить не смело, что им дарован этот шанс.

- Он будет жить? – спросил Ленард, с трудом ворочая немеющим языком.

Доктор хмуро смерил их с Этелем каким-то усталым и невыразительным взглядом и коротко кивнул.

- Только не будите его, - строго приказал мужчина. - Ему нужен отдых.

- Этель... идем. Этель, ну что же ты?

Ленард звал, но парень не отвечал. Дрожал как осиновый лист и не отзывался на зов.

Доктор лишь покачал головой и удалился, а Ленард попытался отстранить от себя любовника.

- Этель, нам надо к нему... нельзя терять ни минуты. Больше нельзя так опрометчиво тратить время.

«Нельзя?» - подумал Этельстен.

- Ленард... – просипел парень испуганно, - а что, если он не простит нас?

Да, Рика вернулся с того света. Выкарабкался из глубокой и холодной бездны небытия, куда угодил по их глупости и по их неосмотрительности. Но как же он теперь? Как же его разбитое, растоптанное сердечко? Забьется ли оно от радости, когда мальчишка увидит их рядом, или остановится навеки, раздавленное обрушившейся на него бедой?

- Ленард... Я не могу туда пойти. Не могу... – запротестовал Этель на грани истерического припадка, и до крови прокусил губу, чтобы сдержать рвущийся из груди дикий вопль.

Ленард молчал, позволяя любовнику излить накопившуюся боль.

Как странно было видеть Этельстена в таком состоянии. Как жутко. Голубые глаза застилал туман. Они больше не были похожи на яркое весеннее небо. В них поселилась тьма. В глазах, в душе, в сердце. Тьма, которая стала обителью страха и сожаления.

Их раздавили. Как букашек. Мелких, раздражающих насекомых.

- Мы должны, – твердо сказал Ленард, обращаясь так же и к себе, потому что и сам испытывал ужас перед неизбежным. - Хватит уже всех этих «не могу». Мы не могли… не могли быть с ним. И вот чем это обернулось! Мы слишком много не могли, Этель. А он для нас мог. Он даже дышит для нас. Неужели мы не можем сделать для него то же самое? Мы выбирали ложные долги. А должны были выбрать его. Идем, Этель. Пора перестать совершать одни и те же ошибки. Иначе... мы точно потерям его.

Слова Ленарда одновременно и успокаивали Этельстена, и жестоко врезались в душу, заставляя парня чувствовать свою вину еще глубже, еще ярче, как кроваво-красное жгучее клеймо на сердце. И все же эти доводы возымели свой эффект.

Этельстен беспомощно всхлипнул в последний раз и, отстранившись от любовника, крепко сжал его ладонь в своей.

- Идем, - сдавленно сказал он. - Пусть вынесет нам свой приговор. Я приму и... будь рядом, прошу тебя. Я не вынесу... его ненависти я не переживу.

Ленард не ответил. Его горло вновь свело спазмом, и слова так и остались не высказанными. Он только крепко сжал руку Этеля в ответ, чтобы хоть так показать, что не бросит его. Что никогда и ни за что не предаст его. И направился к двери в палату, которая сейчас казалась ему вратами в преисподнюю.

2

***

В теплом коконе из тьмы не было ни боли, ни страха, ни тревожных мыслей. Все это осталось за чертой яркого красного света, когда от удара узловатого хлыста сознание вдруг померкло, и Рика провалился в беспамятство.

Все забылось на несколько прекрасных мгновений. Жизнь показалась не такой плохой. Его качало на странных теплых волнах, убаюкивало, нашептывало успокаивающие слова.

«Смерть не так страшна...» - эхом проносилось в пустой голове парня, где не было ни единой мысли. – «Жизнь не так жестока».

Странно, но даже в этом кромешном забытье Рика многое помнил и многое понимал, но здесь он был не участником, а как бы сторонним наблюдателем.

Он помнил, как его волокли по коридору, избивая и насмехаясь, выкручивая руки, клоками выдирая волосы. Он помнил, как кричал, когда с него сорвали остатки одежды, и первый жирный ублюдок тут же насадил его на свой кривой член и стал вколачиваться словно изголодавшийся бык. Он помнил, как другие отогнали пьяного угребка, но только лишь для того, чтобы привязать его к столу и начать стегать кнутом, показывая чек и выкрикивая в лицо:

- Бери и ты свободен! Бери деньги и проваливай!!!

Рика плюнул в этот вопящий рот и лишился двух зубов. Его слюну выплюнули обратно, на чистую сторону чека, и приклеили измятую бумажку к его лбу.

Вспышка, удар, очередной член в анусе. Кто-то начал мочиться на него, кто-то ткнул членом в лицо. Рика уворачивался, кричал от отвращения, а потом сознание стало стремительно меркнуть... еще яркий чувствительный ожег от хлыста на коже и все закончилось.

Теперь он просыпался.

То, что это именно пробуждение, а не рождение в новом мире и не дверь в рай или преисподнюю Рика понял по тому, как сильно болела его голова. Тяжелая, словно медный колокол, она гудела, не переставая, и отзывалась сильнейшей болью даже на слабое движение бровей и век. Казалось, это единственные части тела, которыми он мог шевелить. Хотя веки также были ужасно тяжелыми, а во рту все слиплось от жажды.

Парень попытался открыть глаза, чувствуя, как усыпленный таблетками страх удушливой волной подкатывает к горлу. Неужели ничего еще не закончилось? Неужели сейчас он очнется и обнаружит себя едва живым все в том же жутком помещении, где в центре большого зала стояла внушающая громада стеклянного куба?

С губ сорвался стон и тут же потонул в писке какого-то прибора. Рика с большим трудом приподнял веки, но не увидел ничего, кроме белесого тумана. Зато прекрасно почувствовал неприятное ощущение в носу и гортани, в которые вставили что-то инородное.

«Что происходит?» - испуганно подумал парень. – «Что со мной сделали? И почему я еще жив?»

Откуда-то справа послышался хриплый вскрик, и Рике ничего не оставалось, кроме как застыть, с ужасом глядя в медленно рассеивающийся туман, в котором маячили неясные расплывчатые силуэты.

***

Беспощадное время тянулось до сумасшествия медленно. Минуты складывались в часы, часы казались вечностью. Ленард и Этель сидели в палате Рики вот уже пять часов, и за это время мальчишка ни разу даже не пошевелился. Приборы жизнеобеспечения показывали, что его состояние стабильно, а мерно вздымающаяся и опускающаяся грудь мальчишки подтверждала эти данные. И только внутри у парней что-то продолжало нашептывать, что все это ненадолго. Что всему этому скоро придет конец, окончательный и бесповоротный.

Этельстен задремал в кресле, а вот Ленард, несмотря на всю усталость, так и не смог сомкнуть глаз, и все вслушивался и вслушивался в дыхание Рики, стараясь не упустить ни вздоха.

Но, видимо, в какой-то момент Ленард сдался. Потому как, прикрыв на секунду веки, он распахнул их от приглушенного вскрика.

Взгляд парня тут же упал на Рику, и его сердце заколотилось еще быстрее, еще стремительнее, сжимаясь так отчаянно, что причиняло боль.

- Проснулся... Рика, ты проснулся.

Этельстен, так же моментально очнувшийся от своей дремы, бросился к койке, на которой лежал мальчишка, и замер буквально в шаге от нее.

Ленард же только сильно сжал зубы, приготовившись к худшему, и, так же, как и Этель, подошел к кровати, только с другой стороны.

В палате вновь повисла тишина. Ленард и Этель молча смотрели на мальчишку, а тот переводил рассеянный взгляд с одного парня на другого. Вот только эмоция в затуманенных глазах Рики была совершенно неясной, и потому парни молчали, ожидая худшего.

***

Голос Этельстена иглой вонзился в висок Рикальда.

Что Этель забыл в этом ужасном месте? Или это просто сознание выдает желаемое за действительное, и никого рядом с ним нет? Лишь жуткие бесплотные тени, пляшущие в тумане.

Но, моргнув несколько раз, пытаясь заставить зрение сфокусироваться на предметах, Рика увидел сперва четкие очертания силуэтов в белых халатах и масках, а потом и самих людей.

Двое, их было двое и...

Господи, лучше бы ему сдохнуть прямо сейчас!

- Вы здесь?.. – сипло выдавил Рика, но трубки в гортани и легких не позволили ему нормально говорить. - Я не умер?..

«Нет, не умер. Жив. Дышишь. После всего еще пытаешься трепыхаться. А что же дальше? Сможешь продолжить путь? Сможешь открыто смотреть им в глаза?»

Сейчас у Рики это не получалось, ведь его душу наполнял ужас и кромешная тьма отчаяния.

Ленард и Этель знают, что с ним было? Его так много и часто фотографировали… конечно же они знают! Конечно же, видели все в мельчайших подробностях, и сейчас их, вероятно, тошнит от одного взгляда на его изуродованное, загаженное спермой и мочой лицо.

Не в силах посмотреть парням в глаза, Рика перевел взгляд на прибор жизнеобеспечения, на штатив с подвешенными к нему капельницами, на закрытое жалюзи совершенно незнакомое окно.

Где он? Что произошло? Может ли такое быть, что его не убили и отправили в больницу? А что, если?..

Во взгляде, который он метнул на Ленарда, читался глубинный ужас. Прибор тут же взвизгнул, оповещая докторов о том, что у пациента поднялось давление, и над дверью замигала красная лампа.

***

Бесконечное ожидание подошло к концу. Так Ленарду показалось вначале. Но стоил только Рике открыть глаза, и боль во взгляде мальчишки кипятком ошпарила внутренности парня.

Рика что-то невнятно просипел и отвел взгляд в сторону. И в этом взгляде было столько презрения, ненависти и отвращения, что Ленард понял – после всего случившегося мальчишка знать их не хочет.

Но мысли долго не задержались в голове. Им на смену пришел страх, уже ставший привычным, почти сросшийся с душой. Он с новой силой ударил по нервам Ленарда, заставляя его внутренне трястись и задыхаться.

Что-то пошло не так.

Тихий вопрос Рики, который почти не разобрать из-за трубок, и тут же оглушающий визг датчиков.

Ленард кинулся к кровати и, опустившись рядом с ней на колени, сжал в ладонях холодную руку мальчишки.

- Этель, зови врачей! - рявкнул он на застывшего в ужасе любовника и тут же прижался к израненной ладошке щекой. - Тише, Рика, все уже позади. Не волнуйся. Не бойся. Все уже хорошо. Успокойся. Пожалуйста.

***

Успокоиться?!

Сердце Рикальда больно ударилось в грудную клетку и подскочило к горлу вместе с колючим комком чудовищной обиды.

Столько всего пережить, столько держаться, доказывая свою преданность, свою любовь, и, наглотавшись наркотиков, взять-таки этот проклятый чек!

Но как же ловко японец провел его! Как ловко выдал наркотик за смертельный яд!

На глаза Рикальда навернулись слезы, и голова отозвалась на этот эмоциональный всплеск острой болью. Рика судорожно вздохнул, давясь трубками и начиная хрипло кашлять. А Ленард и вовсе сошел с лица и всё оглядывался и оглядывался на дверь, беспомощно умоляя его успокоиться.

«Какой он все-таки великодушный», - подумал Рика. – «Простил предательство, не брезгует пользованной подстилкой, даже в больницу приехал, наплевав на долг перед семьей, а теперь вот пытается доказать, что все будет хорошо».

Горло сдавили рыдания, и Рика весь затрясся, продолжая истошно кашлять. Слезы брызнули из глаз, а по животу растеклось что-то горячее.

В палату вбежали люди в халатах и заставили парней выйти. Вбежала медсестра с тележкой, на которой были разложены стерильные тампоны и инструменты. Рикальду что-то ввели в капельницу, и он затих, обмякнув на койке.

Высокий широкоплечий доктор попросил Рику потерпеть и извлек из его легких трубки, тем самым заставляя несколько раз болезненно сглотнуть. Медсестра тем временем проверила состояние швов и сменила повязку, уверяя при этом, что ничего страшного не произошло и в реанимации он не нуждается.

Доктор проверил реакцию парня на свет, поводив фонариком перед глазами, и попросил что-нибудь сказать.

Рика, едва ворочая языком, спросил: что именно доктор хочет от него услышать? Доктор ответил: что услышал все, что хотел, и настроил датчики, чтобы они так не верещали.

Стало потише, и теперь голова у Рики трещала чуть меньше. Дергаться больше не было сил, успокоительное намертво обездвижило его конечности и туловище. Рика смирился и с этим, и перевел взгляд на небольшое окошко в коридор, за которым стояли Ленард и Этель и смотрели на него затравленными взглядами. У Этельстена под глазами красовались внушительные синяки, и у Рики болезненно сжалось сердце.

«Бедные. Переживут ли они все это? Смогут ли наступить на глотку своей гордости, своей брезгливости и остаться рядом? Или их удержит выедающее внутренности чувство вины, которое потом их же и уничтожит?»

- Можно они войдут? - спросил Рикальд у доктора, когда в ответ на его взгляд Этельстен улыбнулся, мучительно растягивая трясущиеся губы. А Ленард смертельно побледнел, сделавшись похожим на приведение.

Доктор, поразмыслив немного, кивнул. И, пощупав его пульс, попросил не волноваться и не напрягать брюшную полость и ребра.

Рика пообещал вести себя хорошо, и доктор с медсестрами ушел, пропуская в палату парней.

- Простите меня... - просипел Рика, едва те приблизились к кровати.

Губы его задрожали. И было так страшно, так гадко от самого себя… мерзко. На глазах набухли слезы и крупными каплями скатились по щекам. Легкие с жутким присвистом наполнились воздухом.

- Меня обманули, – выдавил Рика, пытаясь хоть как-то оправдаться. - Я никогда бы не взял его по собственной воле. Ленард, не верь им, пожалуйста, я бы не взял его ни за что на свете.

***

И вновь волна ужаса затопила сознание Ленарда.

Они с Этельстеном стояли в коридоре, и Этель так сильно сжимал его руку, что в какой-то момент Ленарду показалось, что парень сломает ему пальцы. Но вскоре все успокоилось, и доктор вновь разрешил им войти.

Вот только входить в палату было до жути страшно. И теперь уже Этель потащил его за собой, настаивая, что нужно сделать все возможное, чтобы их мальчик не чувствовал себя брошенным.

Рика плакал. Отвернувшись и не глядя на них, он плакал и умолял не верить, просил простить его.

«Но за что?» - в отчаянии думал Ленард. – «За собственные мучения? За ужас, который ему пришлось пережить?»

- Рика... не надо… не извиняйся... – выдавил из себя Ленард. – Это мы должны просить у тебя прощения.

- Маленький наш.

Этель подошел совсем близко к кровати и присел возле мальчишки, аккуратно взяв его за руку и покрывая прохладную ладошку короткими поцелуями.

- Мы так виноваты. Прости... прости нас, если сможешь. Только живи. Живи. Мы без тебя не сможем...

- Ленард... - Рика все никак не мог успокоиться и смотрел в стену отсутствующим и все же полным ужаса взглядом. - Этель...

Грудь его вздымалась и опадала, но датчики пока вели себя тихо.

- Я не брал этот чек. Пожалуйста, не верьте им. Они не правду сказали, я не брал. Вы верите?

Он снова хрипло вздохнул. Глаза защипало от слез, а чувство вины обрушилось на его сознание монолитной глыбой.

- Вы верите мне? – продолжал допытываться Рика. - Я не брал… а если и взял, то не хотел. Простите… простите, что предал вас. 

Сердце Ленарда сжалось от мучительной боли за этого доброго, искреннего мальчишку, которого использовали для достижения своих грязных эгоистичных целей.

Слова Рики походили на бред.

«За что он просит прощения?» - думал Ленард. – «За что извиняется? О каком чеке говорит? Почему жертва паскудных обстоятельств чувствует свою вину и молит о прощении тех, кто во всем виноват?»

- Мы знаем, что ты не брал, - уверил Ленард, так же присаживаясь на край койки рядом с Рикой.

И, наклонившись к нему, поцеловал его в уголок губ, чтобы хоть немного успокоить.

Все в ранках, припухшие, губы мальчишки остро пахли лекарствами, и Ленард сжал зубы от немой ярости, когда Рика, резко дернувшись от его действий, лишь сильней разрыдался.

- Ты бы никогда и ни за что не взял. - Кивнул Этель, прикрывая глаза и вытирая рукавом выступившие на глазах слезы. - Мы знаем и мы верим.

Рика притих, переваривая услышанное.

«Как же, не брал…» - мысленно завопил он. – «И спасла меня не слабость духа, а Санта-Клаус!»

- Но почему тогда я жив после всего? - спросил Рика тихо, одними только губами. - Мне сказали, что живым я без чека оттуда не выйду. Почему меня отпустили? Что я сделал?

Ленард судорожно сглотнул и перекинулся с Этельстеном тяжелыми взглядами.

Картина становилась яснее. Обрывки фраз, невнятные слова, вырывающиеся вместе с тяжелым дыханием. Теперь все становилось понятно, и от этого на душе у парней было еще паскуднее.

- Доктор сказал нам, что ты сильный, - хрипло проговорил Ленард в ответ на вопрос мальчишки. – Сказал, что тебя накачали каким-то наркотиком, почти смертельной дозой, но крепкий организм и рвота спасли тебя. Не думай об этом. Прошу тебя, не надо.

Рика молчал. Смотрел в стену, все так же стараясь не встречаться с парнями взглядом. И эти мгновения удушающей тишины показались Ленарду и Этелю бесконечными.

- Ладно…

Рика тяжело сглотнул и прикрыл глаза.

Он не мог сомневаться в словах парней. В их глазах читался откровенный ужас и никакой надежды, словно они его десять раз похоронили, и сами лежали в той же могиле. Но и верить им до конца он тоже не мог. Ведь они могли лгать ему, чтобы успокоить, чтобы усмирить его истерику. Чтобы не усложнять эту ситуацию еще больше.

К тому же Этельстен выглядел так, как будто его кто-то очень сильно избил.

Предположение одно ужаснее другого со скоростью света проносились в раскалывающейся на части голове Рикальда.

Почему так больно? Кажется, в последний день заключения, кто-то ударил его битой прямо в затылок. Теперь в том месте угнездилась навязчивая боль и трещинами расползалась по всему черепу.

Рика тяжело сглотнул.

Смотреть на парней было страшно и стыдно. Как, должно быть, они мучаются, сидя рядом с ним, по рукам и ногам связанные чувством долга и ответственностью за произошедшее? Теперь так и будут рядом словно прикованные, без возможности сбежать, без возможности отпустить то, что больше не нужно и не интересно.

Внутри у Рики все предательски сжалось, отзываясь мучительным спазмом сердца.

«Господи, почему нельзя было просто умереть?» - подумал он. – «Почему жизнь все еще бьет во мне неисчерпаемым ключом, вопреки всему, вопреки всем проискам врагов?»

Рикальд приподнял веки и сглотнул тяжелый ком. Несмелый вздох сквозь боль, осторожный взгляд на парней.

Как же страшно увидеть их истинные чувства. Отвращение в темных глубинах глаз Ленарда. Презрение в лазурной синеве глаз Этельстена. Душа боится, трепыхается испуганной птицей, желая покинуть тело до того, как чудовищное осознание превратит ее в жалкую горстку праха.

Но в глазах парней не было даже этого. Пусто… там, в глубине их чувств, словно выжжено все.

Рика едва сдержался, чтобы не закричать. Да лучше бы они презирали, лучше бы не могли на него смотреть от отвращения, чем это… это чувство долга, эта потребность оберегать его не потому, что он дорог их сердцам, а потому, что они чувствуют свою вину.

Глаза Рикальда вновь наполнились слезами.

«Уходите!» - мысленно завопил он. – «Раз не любите, идите прочь!!!» 

Но этот крик души так и не сорвался с уст мальчишки. Вместо этого он хрипло вздохнул и спросил у Этельстена, нос которого сейчас был похож на фиолетовый картофель, а сам он в целом - на человека-панду с этими ужасными синяками вокруг глаз:

- Что с тобой случилось? Кто тебя так?

Рикальд понимал, что нужно было о чем-то говорить. Нужно было, наконец-то, разбить ту зачарованную тишину, которая повисла в палате.

Но парни не пошли на контакт. Этель замялся, что-то невнятно пробормотав в ответ, и уставился на ладонь Рики, которую все еще сжимал в своей. А вот Ленард сразу как-то сник и отвел глаза в сторону. Щеки его вспыхнули, покрываясь красными пятнами.

Рика вздохнул.

Ну вот! Он так и знал, что им не хватит сил смотреть ему в глаза, разговаривать с ним после всего, что случилось. Они видели фотографии, они все видели…

«Стоп! Стоп…» - Рика сделал глубокий вдох, призывая себя к спокойствию.

Он знал, на что шел. Японец ясно дал ему понять, что его упрямство убьет парней. И вот результат на лицо. Он геройствовал, а они сходили с ума. Сошли. И…

Предположение острым ножом вонзилось в сердце Рикальда, вспарывая его, кромсая нещадно.

- Это ты?! – спросил он у Ленарда, и датчики снова пришли в беспокойство.

Ничего критического, лампочка над дверью так и не загорелась, но давление Рики продолжало стремительно расти.

«Как же так?!» - думал он, чувствуя болезненные спазмы в груди и сильную тошноту. – «Я столько вытерпел, чтобы они могли быть счастливы хотя бы друг с другом, и что же? Они тут же бросились друг на друга с взаимными упреками, и чуть не разрушили все, что так долго строили!»

- Я уже извинился, - ответил Ленард, чувствуя себя первоклассником, которого отчитывают за то, что он, дергая девочку за косички, вырвал ей пару клоков волос.

- Да, все нормально, Рика. - Этель попытался улыбнуться, но вместо улыбки получилась какая-то болезненная гримаса, перекосившая все лицо. - Я сам виноват… Мы оба виноваты. Но это... мы испугались. Мы так испугались, что чуть не свихнулись. И ему тоже досталось.

- Это мне досталось, - губы снова задрожали, но Рика крепко сжал зубы и смог сдержаться.

«Почему? Почему все так? Почему они сделали это? Почему решили разрушить то самое прекрасное, что было между ними?»

Это он виноват! Теперь Рика осознавал это так остро, как никогда прежде. Если бы Этель его не встретил, если бы Ленард не спас его тогда у школы, ничего бы этого не было. Никаких трагедий, никаких драм…

«Простите… простите и за это тоже…»

Датчики взвизгнули с новой силой, лампочка мигнула, но тут же погасла. Успокоительное сделало свое дело, уничтожая любой эмоциональный всплеск на корню. И Рика снова беспомощно обмяк на койке, раздавленный ужасным чувством вины.

***

«Это мне досталось...»

Руки Этельстена затряслись. В груди стало жарко, а в горле пересохло и запершило.

Рика прав. Пока они расслаблялись, пока занимались всякой ерундой, Рика... Этель судорожно втянул воздух и затравленно посмотрел на Ленарда. Тот казался мертвенно бледным, но ничего не говорил. Только в глазах его уж как-то стремительно гас зародившийся несколько минут назад огонек.

- Прости, - только и смог выдавить из себя Этельстен, понимая, что этим словом ничего не изменишь. - Мы не знаем, что делать. Не знаем, как загладить свою вину. Ну хочешь, со мной сделают то же самое?! Рика, если тебе от этого станет легче, я найду способ...

- Не смей даже думать о таком! - рявкнул Ленард и схватил Этеля за плечо, больно впиваясь в него пальцами.

- Вы ни в чем не виноваты, – пробормотал Рика, пытаясь переварить происходящее. - Если действительно любите меня, забудьте обо всем, что произошло.

Язык Рикальда распух от жажды, и парню было тяжело им ворочать, и от этого его слова казались безликими и безразличными.

- Вы столько раз это повторяли, что я вам поверил, – тяжело вздохнул мальчишка, хотя прекрасно понимал, что уже нет никакой любви, потому что ее просто уничтожили. - А теперь пришло время доказать…

Он сглотнул тяжело и облизал припухшие губы.

- Можно мне воды? Пить хочется.

***

Этельстен тут же потянулся за водой, а Ленард прикрыл глаза и поджал губы.

Похоже это конец. Первые ростки лжи брошены в почву, и пройдет совсем немного времени, прежде чем они втроем заблудятся в этом лесу.

«Рика, Рика... мне жаль».

- Забудем, - коротко ответил Ленард, глядя на то, как Этель поит Рику водой. – Мы забудем...

- Спасибо.

Рикальд облегченно вздохнул и зачем-то потянулся рукой к ладони Ленарда.

Как страшно все это. Страшно, что они больше не любят его. Страшно, что они встанут и уйдут, бросив его жить с этим кошмаром. Страшно, что они останутся, связанные, раздавленные, лишенные воли.

Кожа Ленарда грубая, горячая. Большая ладонь такая знакомая, каждая черточка на ней, каждый изгиб линий. А собственные пальцы распухли как сосиски, и были почти бесчувственные, если не считать тупой пульсирующей боли в воспалившихся ранках.

«Как же Ленарду, должно быть, мерзко чувствовать эти несмелые неуклюжие прикосновения! Как же противно осознавать, что его некогда любимого человека осквернили какие-то выблядки!»

Рика хотел одернуть руку, но Ленард не позволил ему, крепко сжав его ладонь в своих. Парень хотел было настоять, чтобы Ленард отпустил его, если ему неприятно, но у него не осталось сил на пререкания. И все слова остались не высказанными.

Рика снова закрыл глаза и почувствовал, как его сознание начинает медленно ускользать в спасительную тьму забытья.

Ленард молчал. Этель тоже. Рика тихо засыпал, проваливаясь в бессознательность. И когда дыхание мальчишки выровнялось, и он, наконец-то, уснул, Ленард повернулся к Этельстену.

- Мы начинаем врать друг другу, – тихо сказал он. - Теперь мне по-настоящему страшно.

- Сейчас ложь необходима, иначе мы просто свихнемся.

Этельстен смотрел на руку мальчишки, которой тот вцепился в Ленарда, и, вдруг, очень остро почувствовал себя обделенным.

«Почему? Почему я снова не у дел?» - с горечью подумал парень, и тут же начал мысленно ругать себя за это.

Рике плохо, а он ведет себя как ребенок. Какая разница, чью руку он сжимает? Разве не все равно? Главное, что Рика с ними. Главное, что не ненавидит их.

- А с ложью мы свихнемся потом, - холодно проговорил Ленард.

Он знал, что тропинка, на которую они ступили сейчас, приведет их к болоту обманов. И трясина лжи не оставит им шанса на жизнь.

И все же он отринул эти пагубные мысли и сказал:

- Тебе надо отдохнуть, Этель. Ты бледный. Я волнуюсь.

- Обо мне не нужно.

Этельстен осторожно прикоснулся пальцами к припухшей ссадине на руке спящего мальчишки, и едва сдержался, чтобы не прилечь рядом с ним.

Как же ему не хватало на островах этого маленького террориста. Его признаний, его любви, даже его глупых обид. И Ленарда не хватало, но сейчас это чувство почему-то сильно притупилось, словно то, что случилось с Рикой, действительно уничтожило их отношения.

- Я не хочу однажды тебя потерять, - проговорил Этель сдавленно и отнял руку от мальчишки, теперь глядя только на Ленарда, в его уставшие покрасневшие глаза. - Но меня как будто выпотрошили, не оставив ничего, кроме жгучей горечи. Рика увидел эту перемену, едва открыл глаза. Ленард, я люблю тебя. Я, правда, люблю тебя. Это не ложь. И его любовь не ложь. И это именно та правда, которая нам необходима. Все остальное ерунда. Все остальное мы переживем, ведь так? Скажи мне...

«Сказать...» - мысленно хмыкнул Ленард. – «Так просто. Так все просто на самом деле. Просто сказать эти пару слов, чтобы успокоить. Чтобы придать этой шаткой действительности хотя бы немного стабильности и уверенности».

Но ведь ответ неизвестен. Никто из них, попав в эту мясорубку, больше не будет прежним. Никто...

- Переживем, Этель. - Кивнул Ленард, нанизывая на прочную нить разрушения первую бусину лжи. Вскоре это ожерелье задушит их, но пока он будет продолжать цеплять на нитку острые осколки обмана: - Конечно, переживем. Мы еще будем счастливы. Все вместе.

Этельстен только кивнул благодарно и несколько минут просидел, не проронив ни слова, обдумывая, размышляя, пытаясь найти хоть какое-то решение возникшей проблемы.

Рика жив, и пока держится. Они все пока еще держатся в надежде на положительный исход. Ленард выглядит смертельно уставшим, но намеренно отказывает себе в отдыхе. А сам он завис в какой-то невесомости, и не может выудить из своей души ничего, кроме гнетущей пустоты и тихой, едва проклюнувшейся злобы.

И все же еще одна мысль не давала Этельстену покоя.

Рику по-прежнему ищут. Расследование надо как-то остановить, чтобы мальчишку пока не трогали. Не напоминали о том, что произошло в «Алом Кубе». Не тревожили свежие раны.

- Нужно попросить Ральфа Гердера забрать заявление, - сказал Этельстен, задумчиво дергая замок на своей кофте. - И Этид не мешало бы позвонить, она там с ума сходит, наверное. Как думаешь, Сайтон сможет договориться, чтобы нас оставили в покое хотя бы на некоторое время?

Голос Этеля вырвал Ленарда из мрачных раздумий. И только сейчас он вспомнил о брате. Сайтон все это время просидел в коридоре, ожидая от них хоть каких-то известий, а он совершенно забыл о нем.

- Я поговорю с ним. - Ленард осторожно поднялся с кровати, чтобы не потревожить Рику, и посмотрел на Этельстена. - Не отходи от него. Ни на секунду не отходи. Хоть пожар, хоть потоп. Я скоро вернусь.

- Я бы пришил себя к нему, если бы мог, - не очень удачно пошутил Этельстен, понимая, что раньше Рика пришел бы в восторг от этой идеи.

Ну а что теперь? Захочет ли он подобной близости, или будет шарахаться от них как от прокаженных?

- Если надо будет, пришьемся. Оба. - Ленард несколько мгновений постоял без движения, а потом подошел к любовнику и крепко обнял его со спины. - Мы справимся. Мы обязаны справиться. Мы забудем. Он не должен даже на мгновение в нас усомниться.

И отстранившись, Ленард направился к выходу.

С Сайтоном надо было поговорить как можно быстрее. И отпустить его наконец-то. Это не его несчастье. Пусть отдыхает.

***

Несмотря на усталость, Сайтон не хотел оставлять Ленарда. И пусть он не сказал об этом прямо, аргументируя свое присутствие в больнице ответственностью, которую якобы нес за младшего брата, в глазах мужчины Ленард читал плохо скрываемое беспокойство и волнение.

- Если хочешь помочь, помоги, - веско сказал Ленард, и Сайтон сдался.

Выслушав брата, мужчина уточнил несколько деталей и, уверив, что со всем разберется, уехал. А Ленард направился обратно к палате.

Заглянув в окошко, он несколько мгновений наблюдал за тем, как Этельстен, поглаживая Рику по плечу, что-то тихонько нашептывает ему.

Любовник казался совсем уставшим, измотанным, выжатым. Наверное, и сам он выглядит не лучше. Но с Рикой им не сравниться. На мальчишке живого места не осталось. Сколько же боли он пережил? Сколько страха испытал? Смогут ли они забыть этот кошмар, или он срастется с их кожей и уже никогда не отпустит? И что самое главное, смогут ли они с Этелем защитить Рику и уберечь его от очередных мучений?

Ленард надеялся, что смогут. Но для этого надо было разорвать все иные отношения. Для этого надо было отказаться от имени, от прошлого, от всего, что могло хоть как-то навредить им.

Прошлого нет. Есть здесь и сейчас, которое строят они сами. Будущего тоже нет. Только настоящее. Они слишком долго забывали об этом. Пора бы уже вспомнить. На лжи ничего не выстроишь. И, чтобы ее миновать, надо забыть.

Ленард потер глаза пальцами и отошел от двери.

Ему хотелось выпить крепкого кофе. Взбодриться. Прийти в себя. Снять усталость.

Сходив к автомату, Ленард вернулся в палату, но, когда переступил порог, увидел, что Этельстен уснул. Нежно и бережно обнимая Рику, парень спал, уткнувшись мальчишке в плечо.

Поставив стаканчики с кофе на столик, Ленард опустился в кресло. И, наверное, впервые в жизни пожалел, что сейчас у него нет под рукой знаменитого пыточного кресла Айзека Айзена.

Усталость сводила Ленарда с ума. Сон подступал так близко, что бороться с ним почти не осталось сил. Парень уже выпил и свой кофе, и кофе Этельстена, но его глаза все равно слипались, будто веки были смазаны клеем.

Но страх оказался сильнее усталости. Бывало, что Ленард, прикрывая глаза, кажется, даже засыпал, но любой шорох за дверью, любой голос, реальный или выдуманный, тут же будил парня. Тогда он поднимался из кресла и ходил по палате. Тихо, бесшумно, подобно тени или призраку.

А через несколько часов в дверь палаты все же постучали.

Ленард вышел в коридор, уже приготовившись выслушать от доктора нагоняй за то, что Этель спит рядом с Рикой, но пришел совсем не доктор.

За дверью стоял охранник.

- К вашему кузену пришли, – ровным, ничего не выражающим тоном сказал мужчина, игнорируя подозрительный взгляд парня. – Назвались друзьями и сестрой. Впустить их?

- Никого не впускать, - холодно проговорил Ленард, с силой сжимая кулаки. - Никого. Ни сестер, ни матерей, никого!

Это было подло с его стороны. Этид все же любила своего брата и искренне о нем переживала. Но шум и гам сейчас не пойдут Рике на пользу, а девчонка не сможет молчать. Начнутся упреки, слезы, сопли. Все это лишнее. Ненужное. А Рике нужен покой.

Мужчина кивнул и ушел. А Ленард вернулся в палату и, поборов в себе дикое желание забаррикадировать дверь, передвинул кресло так, чтобы было удобно перехватить любого, кто надумает вломиться в палату без его на то согласия.