***

Бесконечные дожди, которые, казалось, вознамерились смыть Нью-Йорк с лица земли, прекратились, и из-за плотной серой пелены тяжелых туч наконец-то выглянуло солнце. Несмелое, оно опасливо взирало на просыпающийся город, не решаясь скинуть с себя дымчатый наряд из клубящихся свинцовых облаков и явить миру свой распрекрасный лик.

Этельстен смотрел на соседние дома, в окнах которых отражались утренние лучи, и любовался яркими красками окружающего мира. Конечно же, в целом, пейзаж был так себе, не шедевральный, но все же повеселее, чем обычно.

Вообще, наблюдать за тем, как просыпается город, было интересно. Не то, чтобы подобное зрелище было чем-то захватывающим или впечатляющим, но все-таки Этель находил его занимательным, приковывающим к себе внимание и будто бы гипнотизирующим. По крайней мере, это медитативное созерцание помогало парню отвлечься от тяжелых мыслей и держать в узде подступающую панику, к которой так безудержно стремилось все его существо.

Этель проснулся еще до рассвета. В окутанной глубоким сном палате было тихо и безмятежно. Ленард спал в кресле у кровати Рики, в той самой позе, в какой уснул накануне ночью. Усталость тяжелым грузом лежала на плечах любовника, выматывая его и, словно бы истощая, и Этельстен тихо радовался тому, что парень, наконец-то, смог уснуть. Рика крепко держал Ленарда за руку и чему-то улыбался в своем, наверное, единственном за прошедшее время, спокойном сне. Этель, конечно же, был счастлив от того, что терзавшие мальчишку кошмары сгинули прочь, и все же царившая между Рикой и Ленардом идиллия ранила его неспокойное сердце. Осознание собственной ненужности еще острее чувствовалось парнем в такие моменты. Еще глубже в душу вонзались шипы обиды и зависти.

В последнее время подобное случалось с Этельстеном все чаще. Все ярче в сознании вспыхивали пугающие мысли. Все горше становилось на душе, когда он смотрел на тянущихся друг к другу любовников. Все выше и выше поднимались вокруг него ледяные стены отчуждения, которые он изо всех сил крушил, раня сердце и душу.

Мерзко чувствовать себя лишним. Гадко. Но встать и уйти... нет, этого он сделать не мог.

Этель слышал когда-то о том, что в настоящей любви нет места третьим лицам, а теперь… теперь он видел это своими глазами. В царящей идиллии он чувствовал себя тем самым третьим, ненужным, путающимся под ногами, мешающим…

Тревога и тоска теперь стали его верными спутницами, будто хотели заменить собой Ленарда и Рику. Чувства сплелись в змеиный клубок недоверия, и жалили, жалили, жалили... Страх и любовь смешались в одну гремучую смесь, и теперь Этельстен не всегда мог отличить одно от другого.

С каждым днем было все сложнее игнорировать навязчивый шепот внутреннего голоса, который без конца, без края звучал в голове, требуя разрешить, наконец, всю эту запутанную ситуацию. И только постоянные уверения Ленарда в любви да редкие взгляды Рики, в которых, кажется, все еще вспыхивали слабые искорки былого чувства, удерживали парня рядом с любовниками.

Теперь Этельстен все чаще замыкался в себе. Все чаще вел с самим собой беззвучные диалоги, во время которых размышлял над тем, как же им выбраться из той пропасти, в которую они угодили по милости судьбы и сильных мира сего. Конечно, подобные мысли настроения не прибавляли, но такой «разбор полетов» позволял справиться с хандрой и себяжалением, выводя парня на другие, не менее сильные, эмоции и порождая желание бороться за эти отношения. Бороться за внимание любимых людей. Бороться за будущее, в котором их будет трое, и не меньше.

Город просыпался. А вместе с ним просыпалась и клиника. Начался утренний обход. В коридоре послышались шаги докторов и медсестер. Чьи-то голоса, слившиеся в монотонный гул, встревожили сонную тишину и стихли. Несколько минут в помещении царило неестественное умиротворение, а потом, вдруг, в дверь настойчиво постучали. Да так громко, что вздрогнул не только Этель, но и Рика. Мальчишка резко вскочил на кровати и, уставившись на дверь перепуганными глазами, с силой сжал руку Ленарда, заставляя парня проснуться.

- Прошу прощения за беспокойство, - не дождавшись приглашения, в палату заглянула немолодая уже медсестра, - скоро начнутся процедуры, не опаздывайте, пожалуйста. И еще охрана с первого этажа просила передать, что прибыл ваш завтрак.

Мальчишка смотрел на медсестру как на исчадие ада, таким затравленным взглядом, будто та показала ему отрезанную голову младенца. Ленард вообще ничего не понимал спросонья и выглядел так мило в своей растерянности, что Этель горько усмехнулся, болезненно искривив губы в подобии улыбки.

- Большое спасибо, - тепло поблагодарил Этельстен женщину, выдавая свое присутствие в палате.

Не произнеси он этой фразы, и любовники, наверное, даже не заметили бы его и...

«Хватит!» - рявкнул он на себя мысленно. – «Хватит уже этого!»

- Я спущусь за завтраком через минуту, - обратился Этель к медсестре.

Женщина добродушно улыбнулась и удалилась, прикрыв за собой дверь. А сам Этель поднялся с подоконника, на котором сидел, и направился к двери.

- Я скоро вернусь. Если, конечно, это кому-то интересно.

Он неопределенно пожал плечами и вышел в коридор, ругая себя за свою по-детски глупую несдержанность.

Спустившись на первый этаж, парень быстро нашел доставщика из ресторана. Мама позаботилась не только об их регулярном питании, но и о том, чтобы это самое питание было сытным, здоровым, и чтобы доставлял его один и тот же человек. Это было хорошо. Не приходилось нервничать и переживать из-за того, что в больницу ворвутся вооруженные до зубов люди Итана Легрима и вновь разрушат такой хрупкий и нестабильный мир.

Хотя, отцу Ленарда, возможно, даже делать ничего не надо… Этель и сам неплохо справлялся с этой задачей, когда начинал вести себя как законченный ревнивый идиот. И, что самое ужасное, происходило это все чаще и чаще.

Поблагодарив работника ресторана, Этель уже хотел возвращаться к лифту, но его внимание привлек шум у регистратуры.

Отдаленно знакомый женский голос разносился по холлу больницы, и парень насторожился, отступая обратно за угол и с опаской выглядывая из своего импровизированного укрытия.

У регистрационной стойки развернулось целое представление. Высокая стройная женщина с аккуратно уложенными в стильную прическу короткими волосами беседовала с доктором на довольно высоких тонах. Зажав в кулаке галстук мужчины, она очень красочно, проникновенно и невероятно подробно описывала медику не самую приятную процедуру прощупывания его простаты его же яйцами. В дополнение ко всему вышесказанному, видимо для того, чтобы окончательно убедить почтенного человека в серьезности своих намерений, эта особа перечислила еще несколько разнообразных извращений, в которых несчастный доктор должен был принять самое непосредственное участие.

Заинтригованный таким затейливым рассказом, Этельстен даже забыл об осторожности. И теперь совершенно не таясь, наблюдал за тем, как, выхватив у доктора папку с документами, Дженни Умино вчитывалась в бумаги. С каждым мгновением лицо женщины бледнело все сильнее, а под конец чтения оно, казалось, и вовсе превратилось в алебастровую маску, сделавшись таким же белым и таким же неподвижным.

- Если через три дня ему не станет лучше, на его месте окажетесь вы, - исподлобья глядя на опешившего врача, заявила она и впихнула папку обратно в руки мужчины.

После чего, стремительно развернувшись, поспешила к выходу.

Этель словно оглушенный следил за женщиной, думая о том, что мир, должно быть, и, правда, перевернулся.

Хотя, наверное, глупо было полагать, что в этой особе неожиданно взыграли материнские чувства. Скорее уж в ней взыграл страх перед Ральфом Гердером.

Впрочем, размышлять на «философские» темы было как-то не к месту. Этель понимал, что и так задержался дольше обычного. И потому поспешил вернуться к любовникам.

- Завтрак подан, господа. Жрите не заляпайтесь! - торжественно провозгласил Этельстен, втолкнув тележку в палату и подкатив ее к кровати с той стороны, где сидел Ленард.

После чего, стараясь не обращать внимания на недовольные взгляды парней, обращенные в его сторону, вернулся к окну и занял уже привычное место на подоконнике, вновь уставившись на улицу и наблюдая за мельтешащими перед клиникой людьми, которые с высоты были похожи на кукол.

- Давай, Рика, садись. Тебе нужно съесть хотя бы что-то.

Ленард, который после ухода Этеля еще на несколько минут провалился в сон, теперь с остервенение тер пекущие от усталости глаза одной рукой, а другой пытался приподнять койку мальчишки.

Но проклятый механизм, кажется, заклинило, и теперь парень боялся, что когда все заработает, любовника просто-напросто подкинет в воздух или, что еще хуже, сложит пополам, как в идиотских комедийных фильмах.

Наконец, внутри каркаса что-то тихонько щелкнуло, и койка приняла нужное положение.

Рика все это время лежал смирно, разглядывая сидящего на подоконнике Этельстена. Задумчивый, непривычно молчаливый, он словно бы отрешился от всего происходящего. Словно заперся в комнате со стеклянными стенами. Вот он, тут, его видно, порой даже слышно, но не прикоснуться… слишком далеко. Слишком глубоко в плену своих, по всей видимости, не особо приятных мыслей.

- А ты, Этель? Ты разве не будешь с нами? – осторожно спросил Рика, когда Ленард, зевая и раздраженно почесывая нос, начал раскладывать переносной столик над койкой.

Этельстен промолчал. Не расслышал? Сделал вид? Или просто не захотел услышать? Рика обеспокоенно посмотрел на Ленарда, но тот, кажется, ничего не заметил.

Этель мысленно хмыкнул.

Надо же! О нем вспомнили!

Идиотская усмешка вновь тронула губы Этельстена мучительной судорогой. Превратила лицо в маску озлобленного шута, призванного не смешить, а наводить ужас. Яд разъедал язык, но все же остался внутри - невысказанный, загнанный здравым смыслом в потаенные глубины души.

- Нет, маленький, не хочу. - Этельстен повернулся к Рике и тепло ему улыбнулся. – Я, правда, не голоден. А ты поешь. Тебе нужно много сил, чтобы поправиться. И ты тоже. - Он строго посмотрел на Ленарда, который раскладывал перед Рикой приборы. - На скелета похож. Страх и ужас, а не красавец.

- Вчера ты тоже не хотел.

Рика потупился и уставился в тарелку, наблюдая за тем, как Ленард наполняет ее жиденьким бульоном и бросает туда горсть сухарей.

Придет время, и он сможет питаться нормальной едой. Придет время и, возможно, они наконец-то смогут есть за одним столом. Все вместе, как семья, наслаждаясь обществом друг друга, а не этой ужасной, гнетущей тишиной.

Этель едва сдержал гадостную ухмылку.

«Да что же это?!» - язвительно подумал он. – «Откуда столько заботы? Да еще и таким обвиняющим тоном. Хотя можно было бы уже и привыкнуть».

- Я действительно не голоден. Да и есть по утрам как-то... непривычно, что ли.

Этельстен пожал плечами и провел пальцем по холодному стеклу, вырисовывая замысловатый узор.

- Не хочет, пусть ходит голодный. Хотя... такой завтрак и я не прочь был бы пропустить.

Ленард скептически осмотрел предложенную рестораторами кашку и поморщился. Серая овсянка с немым упреком взирала на него из тарелки. Парень с не меньшим укором взирал на нее в ответ. Они явно не пришлись друг другу по вкусу. Так зачем же тогда продолжать знакомство, да еще и делать его столь близким?

- Этель редко ест раньше одиннадцати, – примеряясь к совершенно неаппетитной каше ложкой, сказал Ленард. - Дурной график. Но он привык.

- Вот видишь, - Этельстен улыбнулся шире и немного склонил голову к плечу, - даже Ленард подтверждает.

- И после шести, - вздохнул Рика и уныло зачерпнул ложкой прозрачную жидкость вместе с кусочком засушенного хлеба.

Рикальда сильно расстраивал тот факт, что он не знает Этельстена и его привычек. А снисходительные пояснения Ленарда и вовсе повергали его в тихое отчаяние.

Разве он виноват, что не мог проводить с ними больше времени? Разве он не просил, чтобы его забирали из школы чаще?

- Да, и после шести, - глухо отозвался Этель и отвернулся от парней, не выдержав тяжелого взгляда Ленарда. – Но, думаю, это можно будет исправить.

- Ага, как же, - рассмеялся Ленард, с презрением пережевывая то, что пережевыванию не подлежало или, по его самым кошмарным предположениям, уже было пережевано кем-то другим.

Впрочем, жаловаться на консистенцию было глупо, ибо на вкус сия субстанция была такой, словно ее вдобавок ко всему еще и переварил кто-то неизвестный. Но, думать об этом Ленарду не хотелось, потому что добровольная голодовка сейчас была бы не лучшим решением в его жизни.

- Скажи еще, что станешь пай-мальчиком, - поддернул он Этельстена.

- А вот и скажу. - Надулся Этель, чувствуя, как привычная перепалка с любовником незаметно поднимает ему настроение. - И более того, сделаю.

- Рика, не верь ему, - уверенно заявил Ленард и, повернувшись к мальчишке, протянул ему ложку с кашей. - Овсянки хочешь?

Рика замотал головой.

Не хотел он никакой овсянки. Тем более что ее, кажется, даже ничем ни приправили. Обычная постная гадость на воде. Отрава, а не еда. Неудивительно, что Этельстен отказался ее есть.

- А что значит, станет пай-мальчиком? - спросил он задумчиво, помешивая свой бульон. - О чем вы говорите?

- О! – протянул Ленард, театрально закатывая глаза. - Это на самом деле неисполнимая мечта моего сердца. Послушный Этельстен. Немыслимо. Невозможно. Звучит так сладко, что я готов был бы полжизни отдать за подобное зрелище.

- Вот же навернул, - рассмеялся Этель, глядя на то, как округляются от удивления глаза мальчишки. - Не слушай его. Он просто извращенец. Скрытый такой, тайный извращуга, жаждущий покорности и подчинения.

Рика совсем ничего не понимал. Разве Этельстен делает что-то странное? Когда это он не слушался? Вернее, когда это он плохо себя вел? Всегда вежливый, внимательный, очень нежный...

Рика улыбнулся и посмотрел на парня, понимая, что безумно соскучился по тем дням, когда любовники забирали его из школы, увозили подальше из города в обычный придорожный мотель, и там насыщались его телом, словно изголодавшиеся звери. Там Этельстен вел себя достаточно прилично. Но, быть может, он делал что-то странное, когда они оставались с Ленардом наедине?

Кожа на спине покрылась колючими мурашками, и Рику передернуло. Он чуть было не перевернул столик, но Ленард вовремя придержал его, и с беспокойством посмотрел на мальчишку.

- Все хорошо, - проговорил Рика, залившись краской до самой макушки, и начал осторожно вытирать с халата пролитый на него бульон. - Глупость в голову пришла, вот и... ничего страшного, правда.

Этельстен нахмурился.

«Глупость в голову пришла...»

Не та ли это глупость, что заставляет Рику кричать по ночам? Не эта ли глупость черной тенью отражается в глазах мальчишки? Не она ли оставила отпечатки на его теле и не заживающие раны в его душе?

«Глупость ли? Нет, жестокость. Жестокость и напыщенная чванливость старых ублюдков».

Этель глубоко вздохнул, стараясь успокоить бешено пульсирующую в висках кровь, стараясь угомонить бунтующее в груди сердце.

- Слабость скоро пройдет, – попытался поддержать он Рику. - Не волнуйся. Скоро это закончится, и все будет хорошо.

- Принести тебе другой халат?

Ленард отодвинул в сторону столик, и когда Рика отрицательно покачал головой, взял его ложку и, зачерпнув немного бульона, поднес ее к губам мальчишки.

- Через двадцать минут процедуры, – напомнил он негромко, чтобы отвлечь Рику от мрачных мыслей. - Мы пойдем с тобой.

Парень послушно приоткрыл рот и проглотил все, что было в ложке, и Ленард тут же воспользовался благосклонностью любовника к еде и скормил ему остатки бульона.

Рика ел и заодно обдумывал слова парней. В его голове роились полчища мыслей.

«О чем они говорили? Разве с Этельстеном что-то не так? И почему тогда я ничего такого не заметил за парнем?»

- Может, все-таки отдохнете немного? - спросил мальчишка, заметив, как подрагивают руки Ленарда, когда тот начал убирать пустые тарелки на тележку. - Выглядите ужасно. Совсем не высыпаетесь. Устали. Мне, правда, лучше. Этель, только не говори, что спать ты тоже до обеда не любишь? У вас будет примерно час, может, воспользуетесь им с толком?

- Спать я люблю, - мечтательно протянул Этельстен и непроизвольно зевнул.

Все же он действительно не выспался сегодня. И вчера. И позавчера. Когда же он последний раз нормально отдыхал?

- А ты не обидишься? – спросил он у Рики. - Не будешь бояться?

Рикальд снова отрицательно замотал головой. Он уже привык к персоналу больницы. Его обслуживали одни и те же люди, которые не вызывали у него беспокойства. И хоть страх потерять любовников так и не оставил его, мальчишка понимал, что нужно дать им возможность отдохнуть. Иначе кто-то из парней просто свалится от бессилия и тоже очень серьезно заболеет.

- Все будет хорошо, - пообещал он, сделав глубокий вдох. - Никаких обид, обещаю.

- Тогда я останусь, - сказал Этель, подавив зевок.

Ему очень хотелось выспаться. Вот только вряд ли у него получится.

- Я пойду с тобой. - Ленард упрямо посмотрел на мальчишку. - Хочу быть уверен, что ты в безопасности.

- Я в безопасности, - твердо сказал Рика, облизнув пересохшие губы. - Прошу тебя, отдохни. Мне страшно за ваше здоровье. Вы едите эту гадкую еду, чтобы не дразнить меня нормальной. Ты спишь в кресле, Этель на краю моей кушетки. А ведь там есть диван.

Он махнул рукой в сторону довольно удобного атрибута мебели.

- Спите на нем, - попросил Рика. - Хотя бы иногда или по очереди. Этель, хоть ты ему скажи!

- Ленард, послушай Рику, - серьезно обратился парень к любовнику. - Хотя бы один раз.

Ленард поджал губы и нахмурился еще сильнее. Отпускать мальчишку одного не хотелось. Страх не покидал его душу, и с каждым днем рос все больше. Буре всегда предшествует затишье. Как бы ни произошло очередной грозы. Они сейчас вряд ли выдержат новое ненастье.

И все же, после недолгих раздумий, он кивнул. Раз Рике так хочется, он останется.

- Но только сегодня, - поставил парень свое веское условие. - Только в этот раз.

Рикальд согласно закивал. Пусть так. Пусть только раз. Возможно, убедившись в этот один единственный раз, что с ним ничего страшного не случилось, к ним троим, наконец, придет такой желанный покой.

Этель видел, что Ленард не хочет отпускать мальчишку. А еще он видел, что Рика очень хочет, чтобы они остались. И потому, соскочив с подоконника, он подошел к любовникам и, приобняв Рику за плечи, осторожно поцеловал его в щеку.

- Хочешь, помогу тебе переодеться? - спросил он, не особо рассчитывая на положительный ответ.

- Да.

Теплые мягкие ладони Этеля дарили Рикальду покой и умиротворение. Дыхание грело кожу на щеке. Нежность Этельстена и его тихий, проникновенный голос помогли ему расслабиться, и он мягко улыбнулся любовникам.

- Мне уже лучше, - признался он. - Вы рядом, и, кажется, даже раны затягиваются быстрее.

- Вот и славно. – Этель совсем легко коснулся губами тонкой шеи мальчишки и потянулся к завязкам халата на его спине.

Быть может все не так и плохо, как он себе напридумывал? Быть может, это всего лишь усталость терзает разум и вселяет в душу сомнения? И, может, все будет хорошо? Может, все вернется назад, к прежней отправной точке, и они начнут с того момента, когда были счастливы? Вместе… втроем…

Худое, измученное тело Рики тут же отозвалось на нежные прикосновения мучительным томлением. Забывшая ласку кожа болела, и когда Этельстен начал осторожно снимать с него халат, огладив ладонями его обнажившиеся плечи, он вздрогнул и невольно откинул голову назад, вжимаясь затылком в грудь любовника. Рика не понимал, приятно ему или нет. Кожа покрылась мурашками даже там, где, казалось, их вообще быть не могло. В паху все напряглось, потяжелело. Вот только от удовольствия это было или от страха, разобрать было сложно.

- Я люблю вас, - тихо прошептал Рика, на всякий случай уверяя парней, что если он и испугается чего-то, то в этом не будет их вины.

Просто, возможно, он еще не до конца осознал, что все худшее осталось позади.

- И мы тебя, маленький. И мы тебя. - Этель прижался губами к плечу мальчишки и взял протянутый Ленардом халат. - Ничего не бойся. Ни о чем не переживай. Все наладится. Нас так просто не сломить. Никому и никогда.

- Никому и никогда, - глухо повторил Ленард и вскинулся, когда в дверь постучали.

- Прошу прошения. - Вновь пришедшая медсестра удивленно уставилась на парней, но тут же тряхнула головой, возвращая своему лицу безликое выражение. - Пора на процедуры.

Рика отвернулся, чтобы скрыть от женщины жуткое смущение и продел руки в широкие рукава. После чего Этельстен помог ему перебраться в кресло-каталку, и Рикальд, обхватив руками шею любовника, шепнул ему на ухо:

- Заставь Ленарда уснуть. И сам тоже отдохни. Вы мне нужны. Свалитесь с ног, и я останусь один на один со своими страхами.

- Хорошо, маленький. Обещаю, что уговорю его.

Этель невесомо прикоснулся губами к щеке мальчишки, и позволил медсестре увезти Рику. После чего повернулся к Ленарду, который все это время молча сидел в кресле, изображая статую.

- Ну что? – спросил Этель. - Что ты уставился на меня как на прокаженного? Что я снова сделал не так?

- «Я останусь, с удовольствием», - передразнил Ленард язвительно, хотя злости в его голосе не было, скорее страх, ледяным панцирем сковавший душу. - Он снова скажет, что нам плевать. Сперва гонит прочь, уверяя, что все нормально, а потом впадает в истерику от страха.

- Про удовольствие я ничего не говорил. - Нахмурился Этель и сел на диван, откидываясь на спинку и прикрывая глаза. – Или ты специально?.. Я надоел вам, да? Мешаю? Пока Рики нет, скажи мне. Пока он ничего не слышит, можешь быть откровенным.

- Совсем дурак? - Ленард устало посмотрел на любовника, который в последнее время вел себя даже слишком странно, и покачал головой: - Ты зря себя накручиваешь. Только еще больше нагнетаешь все это дерьмо. Рика только начал успокаиваться. Давай, задай ему этот вопрос, чтобы уже окончательно добить.

- Да что тут спрашивать. - Отмахнулся Этельстен и тут же одернул самого себя. - Не бери в голову. Я просто устал и смертельно хочу спать, - попытался оправдаться он, виновато взглянув на парня. – Может, все же вздремнешь часок нормально? Я в кресле посплю.

Он похлопал ладонью по сидению дивана, приглашая любовника на удобное местечко.

- Бессмысленно. Я все равно не смогу уснуть, - проговорил Ленард упрямо, буравя тяжелым взглядом дверь. - Кто знает, что у этих докторов на уме? Мы уснем, а его вывезут из больницы и...

Воздух с хрипом ворвался в легкие Ленарда. Перед глазами тут же всплыли фотографии, которые он впервые увидел на проходной собственного дома. Все напряглось внутри. Ярость поднялась в груди разрушительной волной, и из-за этого было очень сложно усидеть на месте.

Нельзя оставлять Рику одного. Нужно идти в процедурный кабинет и присматривать за ним, чтобы не случилось беды.

Вдруг, доктору заплатили, чтобы он убил мальчишку? Ведь может быть и такое. Никто не знает, как далеко простирается влияние их врагов. Никто не знает…

Парень сделал глубокий вдох и задержал дыхание, впиваясь пальцами в подлокотники кресла.

Этель с тревогой смотрел на любовника.

А вот это уже не просто страх и переживание, это паранойя во всей своей уродливой форме. Этельстен видел, как ее цепкие коготки впиваются в сердце Ленарда, разрывая его на части. Безобразные обглоданные губы шепчут и шепчут любовнику на ухо ужасы, расписывая кошмары и страхи.

Нет, так дело не пойдет.

- Иди ко мне, - позвал он парня, протягивая ему руку. - Не будем спать.

Сначала Ленард никак не отреагировал. Еще несколько мгновений он просто сидел, глядя в одну точку, будто превратился в манекен, а потом резко вскинулся и, тряхнув головой, поднялся.

- Ты должен отдохнуть, – приблизившись к Этелю, сказал он и запустил пальцы в густые светлые волосы парня, которые заметно отросли за прошедшие недели. - Кто-то из нас всегда должен быть начеку. У нас больше нет права на ошибку, понимаешь? Иначе мы потеряем его, а с ним и себя.

Этель с тоской посмотрел на любовника и кивнул.

- Понимаю. Все понимаю. И очень боюсь. - Он подался навстречу нежным прикосновениям парня и прикрыл глаза. - Безумно боюсь, что не нужен вам. Ленард, это так глубоко засело в груди, что не вытащить. Он тянется к тебе. Видит в тебе защиту. А я... так, приятное дополнение, без которого, по сути, можно и обойтись.

- Какой же ты идиот... - проговорил Ленард и, поставив колено на сиденье дивана между ног Этеля, крепко обнял его, привлекая к себе. - Ты сам его сторонишься. Прячешься в свой панцирь. Рика любит тебя больше, чем меня. Это так, поверь. Ему крышу сносит, когда он думает, что не нужен тебе. А я что? Он знает, что я никуда не денусь. Ты же для него загадка. Знаешь, почему?

- Почему? - Этель обнял Ленарда, впиваясь пальцами в кофту на его спине и пряча лицо на сильной груди.

Было слышно, как яростно, как неистово колотится сильное сердце парня. Этель даже мог поклясться, что слышит, как шумит горячая кровь, струясь по его венам. От Ленарда пахло больницей и потом. От него пахло силой и уверенностью. Так тепло. Так уютно. Так безопасно.

- Потому что ты никогда не показывал ему себя настоящего, - ответил парень проникновенно, пытаясь донести до любовника эту такую простую истину. - Рика видел только твои многочисленные маски, за которыми ты прячешь многогранную натуру. Конечно, он боится тебя. Ведь ему сложно понять, что у тебя на уме. И, следовательно, сложно довериться.

Этель молчал. Наслаждался близостью Ленарда, слушал его тихий голос, и молчал. Неужели все так и есть? Неужели он никогда не был с Рикой настоящим? И если никогда... если ни разу за столь долгое время... тогда, какой же он на самом деле? Кто тот Этельстен, которого Рика не знает?

- А с тобой? - Этель запрокинул голову и с тревогой посмотрел в глаза любовника. - Ты знаешь меня настоящего? Когда я настоящий?

- Всегда, когда мы остаемся с тобой наедине. - Ленард склонился к парню и мягко поцеловал его в губы. - Всегда, когда ты думаешь, что Рика на тебя не смотрит. Я знаю тебя... я вижу тебя насквозь... потому что ты мой. Всегда был и всегда будешь моим. Моей вредной, капризной, легкомысленной принцессой. В этом весь ты, Этель... Это я люблю в тебе больше всего. Твою откровенность, твою честность, твою открытость. С Рикой ты не такой. Поэтому не обижайся на него за то, что он не доверяет тебе.

Губы Этеля задрожали. Как бы ему хотелось и с Рикой быть таким же непосредственным, каким он может быть с Ленардом. Как же ему хотелось этого, но...

- Таким я совсем ему не нравлюсь, - печально вздохнул парень, вновь пряча лицо на груди любовника. - Таким я ему точно не буду нужен.

- Откуда ты знаешь? - спросил Ленард, лаская пальцами исхудавшее, бледное лицо Этельстена. Оглаживая его заострившийся подбородок, скулы, шероховатые от обезвоживания губы. – А, вдруг, понравишься? Ведь если нет, то вы никогда не сможете найти с ним общий язык. Так и будете тянуться друг к другу, и в то же время бояться сделать неверный шаг.

Этель мягко прихватил губами палец Ленарда и зажмурился.

- Ты… поможешь мне? - тихо спросил он, стараясь скрыть страх в своем голосе. - Подскажешь, когда я начну убегать и прятаться? Не позволяй мне этого. Прошу, Ленард, не позволяй. Я больше не хочу сомневаться.

- Я постараюсь, - проговорил парень чуть хрипло и властно поцеловал любовника, в надежде на то, что это придаст Этелю уверенности и сил. - Только ты тоже должен постараться и открыться ему. Расскажи, что тебя гнетет. Поделись с ним. Сделай то, чего тебе больше всего хочется. Даже если боишься, что он испугается и оттолкнет. Ты же любишь его, вот только он даже представить себе не может, насколько сильно.

- Я постараюсь. - Этель потянул парня на себя, и, когда тот пошатнулся, не устояв на ногах, опрокинул его на диван. - Давай отдохнем. Если не хочешь спать, не спи. Просто побудь рядом со мной. Я скучаю по тебе. И по Рике скучаю. Скоро совсем без вас с ума сойду.

- Ты сам себя изолировал.

Ленард больше не сопротивлялся. Не хотел отталкивать Этельстена. Он все еще переживал о том, что с Рикой может случиться что-то плохое, но только после разговора с Этелем осознал, насколько сильно зациклился на мальчишке. Совсем позабыл о том, что рядом есть еще один человек, который, к слову, не меньше Рики любил, чтобы с ним носились, доказывая свою любовь.

- Я не хочу тебя потерять, - признался Ленард, прикрывая глаза и расслабляясь в объятиях любовника. - Без тебя я не справлюсь. Да и не хочу. Мы или втроем, или... - он тяжко вздохнул и крепко обнял парня. - Думаю, Рика меня поддержит. Нас не может быть только двое. Мы будем неполноценны.

И это была чистая правда. Ступив на эту дорогу втроем, им не пройти путь поодиночке. Потеря даже одного приведет к катастрофе, к полному краху всех чаяний и надежд.

- Все у нас будет хорошо, - не особо уверенно сказал Этель и удобнее устроился на плече любовника, прикрывая глаза. - Все будет замечательно. Вот увидишь.

Он замолчал на несколько мгновений, наслаждаясь сладостным ощущением подступающего к сознанию сна. И уже в полудреме, вдруг, вспомнил о том, свидетелем чего стал в холле больницы.

- Когда я ходил вниз за едой, я видел мать Рики. Она ругалась с доктором. Обещала отправить его в реанимацию, если Рика не пойдет на поправку в ближайшие дни. Знаешь, в тот момент мне почему-то подумалось, что она все-таки любит его. Наш мальчик не сахар. Далеко не сахар, хоть и сладкий до умопомрачения. Быть может, и ее он не знает по-настоящему?

Ленард равнодушно пожал плечами. Причуды этой женщины мало его интересовали. Рика больше не имеет к ней никакого отношения. Теперь они с Этельстеном будут заботиться о мальчишке, а все остальные пусть катятся в ад.

- Может быть, она пришла сюда вовсе не из-за него, - все же проговорил парень, задумчиво глядя в потолок. - Она могла заявиться, чтобы успокоить дочь, или, чтобы отвязаться от Ральфа Гердера. Причин может быть сколько угодно. К тому же она даже не попыталась увидеться с ним. Так что, мне кажется, нет там никакой любви, и при Рике лучше об этом не упоминать.

- Хорошо, - быстро согласился Этель.

Рассуждать сейчас, о чем бы то ни было, парню не хотелось, и потому он больше не произнес ни слова.

Действительно, какая разница, зачем Дженни Умино заявилась в больницу? Не лезет к сыну, и, слава богу. Главное, чтобы Рика скорее поправился, и они могли уехать из этого ужасного места.

Сон мягко укутывал Этельстена своим саваном. Дыхание Ленарда, тихое и спокойное, убаюкивало, а тепло парня нежило и ласкало душу. Хорошо вот так с ним... хорошо с ними обоими. И теперь только так и будет.

***

Когда Рика вернулся в палату, парни уже спали крепким сном. Мальчишка попросил медсестру не тревожить их и, перебравшись из кресла в койку, еще какое-то время лежал без движения, внимательно разглядывая любовников.

Те уснули в обнимку на довольно просторном диване. Ленард лежал с краю, как всегда выступая для Этельстена той самой «каменной стеной», за которой было безопасно и спокойно. А Этельстен умастил голову на его плече и жался к крепкому, наверняка горячему телу, как будто очень сильно замерз и никак не мог согреться.

Хотя, возможно, так и было. На улице стояла сырая ветреная погода и, несмотря на то, что окна в палате были приличные, без щелей и трещин, сквозняк все равно пробирался в помещение сквозь вентиляцию в потолке и стенах.

Рика вздохнул, чувствуя легкую досаду.

Ну почему он прикован к постели и не может сделать хотя бы самую малость для них?

Встать бы... аккуратно снять датчики с тела...

Машины не реагируют. Не умеют различать доктора и пациента. Пластырь легко отделяется от кожи. Иглы очень просто выскальзывают из вен. Капельки крови стекают по бледной коже и тут же загустевают. Потом будет больно возвращать иглы на место, но ведь можно сказать, что они просто выскользнули во сне.

Пол холодит ступни. Тело слабое, непослушное. Каждый шаг дается с трудом, через мучительную боль, через шум в ушах, через подступающую к горлу тошноту. Схватиться не за что, но Рика упрямо идет вперед, прижимая к животу легкий, но теплый плед.

Он не такой слабый и бесполезный, как всем кажется. В процедурном кабинете ему разрешают семенить маленькими шажками от одного аппарата к другому. Если там можно, можно и здесь.

Упрямый шаг вперед, превозмогая боль. Осторожно, чтобы не навредить себе и не разбудить парней. Он вовсе не хочет доставлять еще больше беспокойства. Просто, кто этого не видел, никогда не поймет его чувств... но, Ленард и Этельстен, такие красивые, такие чувственно-расслабленные, безмятежные во сне, такие влюбленные друг в друга, словно и не проносилось между ними смертоносное торнадо в его лице. Смотреть на них больно. Слепят как искусно ограненные алмазы. Не смотреть невозможно, как невозможно отвести взгляд от ярких солнечных бликов на водной глади. Хочется приблизиться к ним хоть на миг, хочется стать их частью. Тем недостающим кусочком пазла, без которого картина кажется неполной. Хочется увидеть себя как бы со стороны. Тощая фигура в больничном халате. Впалые щеки, потрескавшиеся губы, отросшие пряди волос, облепившие вспотевшее лицо. Бледный как смерть и, наверное, такой же страшный.

Если бы Этельстен сейчас открыл глаза, то в ужасе бы отшатнулся от него. Рика знал это, но обида не коснулась его души. Он подошел к парням не красоваться. Он подошел, просто потому что захотел это сделать. Просто потому, что они сами этого делать не хотят. Вернее боятся. Все еще боятся приближаться к нему.

Стоять, склонившись, практически нет сил. Но все же очень хочется хоть как-то отблагодарить парней за терпение и заботу.

Осторожно расправить плед, укрывая обоих сразу. Подоткнуть края с обеих сторон очень аккуратно, чтобы не потревожить хрупкий и такой необходимый им сон. Еще минуту, наверное, любоваться умиротворенными лицами. С улыбкой наблюдать, как Этель, тихо бормоча себе под нос какую-то глупость, натягивает плед под самый подбородок и расслабляется еще больше, закидывая ногу на бедро любовника и зарываясь пальцами в его волосы. Смотреть как Ленард, улыбаясь, крепче обнимает парня в ответ.

Поразительно. Рика никогда еще не видел их такими близкими и родными друг другу, как сейчас. Осознание своей инородности в этой гармонии горечью растеклось по его языку. Горло свело спазмом, но Рика отругал себя последними словами за появившиеся мысли и вздрогнул, когда по палате разлилась противная трель телефонного звонка.

- Заткнись! Замолчи!.. - зашипел он на телефон и, превозмогая боль, быстро заковылял к комоду, на котором лежал мобильный Ленарда.

Схватив гаджет, он сбросил вызов, но через секунду звонок раздался вновь. Рика прикрыл динамик рукой и посмотрел на дисплей. Там высвечивался только номер абонента, который, к слову, оказался очень настырным.

Мальчишка успел вернуться в кровать и приклеить все датчики на положенное им место, а абонент все звонил и звонил, пока Рика не ответил.

- Легрим, не смейте меня игнорировать! - раздалось в динамике знакомое шипение, от которого по спине Рики прошелся противный холодок.

Рикальд отнял телефон от уха и, сосчитав до пяти, чтобы выровнять сердцебиение и дыхание, снова поднес гаджет к лицу.

- Ленард спит, учитель, - тихо проговорил он, и в динамике повисла мертвая тишина.

Но длилась она совсем не долго. Прошло всего несколько мучительных мгновений, и голос Садиса раздался вновь, только теперь мужчина больше не свистел от бешенства, а казался вполне себе спокойным:

- Умино, как ваше самочувствие?

- Хорошо. Спасибо, - ответил парень тихо, чтобы ненароком не разбудить Ленарда и Этельстена.

- Какое к херам «хорошо»?! - снова разозлился куратор, ну тут же сбавил тон, хотя Рика прекрасно понимал, насколько тяжело этому человеку справляться со своими эмоциями.

- Простите, я... - промямлил он в свое оправдание, но Садис перебил эту невнятную речь:

- Вам не за что извиняться, – успокаивающе сказал мужчина. - Вы помните, что с вами произошло?

- Смутно, - соврал Рика, краснея.

Неужели учитель тоже видел те фотографии? Стыд опалил душу Рикальда и загрохотал в ушах шумом крови.

- Вы помните лица своих похитителей? Хотя бы одного? – с какой-то странной надеждой в интонациях спросил Садис.

- Нет, простите... – коротко ответил Рика, и ответом ему была тишина, вновь повисшая в динамике.

- Не расстраивайтесь, Умино. Сейчас самое главное, это ваше здоровье, - заявил учитель после непродолжительного молчания, хотя в его голосе слышалось явное разочарование.

По-видимому, он очень сильно хотел знать, кто причастен к этому делу, но настаивать не решался.

- Скажите, могу я вас навестить? - спросил Садис, после вновь повисшего напряженного молчания.

- Может быть со временем... – ответил Рика дрогнувшим голосом.

В этой палате сейчас только Садиса и не хватало с его холодным изучающим взглядом и порицанием в змеиных глазах. И без того все шатко, не удержать. Не стоит ему приходить и выводить парней из себя, разрушая тем самым такое хрупкое равновесие.

- Я понимаю, - ответил учитель на удивление миролюбиво. - Выздоравливайте, Умино. Могу я позвонить вам на днях, справиться о вашем здоровье?

- Да, конечно... - заверил Рикальд и даже закивал в знак согласия.

«Господи, как глупо!»

- Простите, что игнорировали вас, учитель. Мне было плохо все эти дни. Теперь мне лучше, правда. Не беспокойтесь. И еще, надеюсь, у вас не будет неприятностей из-за меня? Если будут, я выступлю свидетелем и опровергну все претензии к вам. Я сам во всем виноват. Я любому это скажу.

- Благодарю, но вам не о чем переживать, Умино. - В голосе мужчины послышалась странная, несвойственная ему мягкость. - Отдыхайте и ни о чем не волнуйтесь. Помните, сейчас самое главное, это ваше здоровье. Выздоравливайте.

Попрощавшись, Садис оборвал связь, а Рика еще долго лежал с закрытыми глазами, прижимая телефон к груди, и в который раз думал о том, что своим глупым поступком подставил очень многих людей.

Учителя, директора Айзена, того же господина Родже, который вообще не был замешан в этом деле и которого Этельстен теперь так люто ненавидел. К тому же он заставил нервничать своих друзей и... Этид. Да, для сестры, наверняка, стало ужасным потрясением, когда он исчез прямо с порога дома. Должно быть, она очень расстроилась. Наверное, она и сейчас места себе не находит от беспокойства.

Рика распахнул глаза и в порыве братских чувств начал искать в телефонной книге Ленарда хотя бы отдаленно знакомый номер. И не прогадал. Номер Этид был внесен в гаджет.

«С чего бы это?» - подумал Рика.

Ревность противными коготками впилась в его сердце, но парень тут же отмахнулся от этого чувства.

Ну что он за человек такой сумасшедший? Почему ему во всем видится подвох и обман?

Дозвонившись до сестры, парень очень долго слушал, как она рыдает, захлебываясь слезами, а потом долго разговаривал с ней, пытаясь убедить, что с ним все хорошо, что его жизни ничто не угрожает, но навещать его пока не надо.

- Я должен сначала справиться со всем этим, разобраться в себе, и только потом...

- Ведешь себя как скотина, Рика, - выдохнула девушка раздраженно, но зато перестала плакать. - Я приеду!

- Не вздумай даже, - предупредил парень. - Не сейчас, прошу тебя. Я не хочу, чтобы ты видела меня таким.

- Каким «таким»? Ты что, специально издеваешься?

- Таким замученным, - пояснил Рика устало. - Но ты можешь звонить мне, или я буду звонить тебе. Хочешь? Буду звонить тебе каждый день. Только скажи.

- Это еще надо говорить?! Ну ты и засранец!

- А у тебя теперь очень грязный язык, я уже говорил? - спросил парень и усмехнулся.

- Прости, - отчего-то смутилась Этид и виновато притихла.

- Да ладно. Не бери в голову. Со мной все нормально. Не волнуйся. И еще одно: не вздумай ехать в больницу одна! Аррека попроси или Ирмана. Только не на этой неделе, хорошо? Я еще не готов к визитам.

- Как скажешь, - расстроено проговорила девушка. - Позвонишь мне? Ты обещал! Каждый день.

- И ничего я не обещал. Я спросил: звонить или нет?

- Звонить, конечно же!

- Договорились.

Рика улыбнулся и, еще раз заверив сестру, что с ним теперь все хорошо, попрощался.

Еще несколько минут передышки, и Рика набрал очередной номер.

Ирман, в отличие от Этид, не истерил и не плакал. Хотя, конечно, было бы странно, если бы староста проявил свои эмоции подобным образом. Ко всему прочему парень не стал ходить вокруг да около, и сразу же поинтересовался самочувствием друга, после чего признался, что знает обо всем, что случилось.

- Мне отец рассказал. Он был в полиции, – пояснил тот свою осведомленность. - Ты обращался к психологу?

- Не думаю, что это понадобится, - смутился Рика, закусывая губу.

- Ты заблуждаешься, – уверенно заявил друг. - Я даже готов поспорить, что в одиночку ты с этим не справишься. Но настаивать не стану. Только тебе решать. Я пришлю СМСкой номер клиники, в которой состою на учете. Если тебе понадобится помощь, поговори с доктором Сеттоном.

- Но сейчас меня это не беспокоит... - возразил Рика.

Он действительно чувствовал себя относительно нормально как для жертвы группового изнасилования. Стоило убедиться, что Ленарду и Этельстену не противно находится рядом с ним, и чувства пришли в гармонию, хотя страхи так и не развеялись окончательно.

Но Ирман тут же жестоко развенчал его уверенность.

- Это потому, что тебе вводят сильный препарат. Лекарство, которое угнетает негативные мысли. Его дают всем пациентам с психологическими травмами. Но когда тебя выпишут, может начаться сущий кошмар. Так что мой тебе совет, откажись от него прямо сейчас, пока ты еще под присмотром докторов.

После этого заявления Рике стало как-то не по себе. Он-то наивно полагал, что спокойствие и уравновешенность, это исключительно его заслуга, а тут…

Он еще немного поговорил с Ирманом, но разговор как-то не клеился, и потому парни распрощались.

Рикальд остался один на один со своими не особо приятными мыслями, но вскоре усталость сморила его, и он уснул, погружаясь в черноту без снов, которая, как оказалось, была лишь милостивым подарком докторов, а вовсе не душевным равновесием.