***

Квартира, которую снял Этельстен, была хоть и маленькой, но уютной. В самой отдаленной ее части расположились две спальни, в одной из которых стояла совсем новая кровать, такая широкая, что на ней легко могли бы поместиться четыре человека. Смежная с гостиной кухня находилась на небольшом возвышении, там же стоял и обеденный стол. А тесная, узкая ванная, так же смежная с санузлом, сверкала чистотой и свежестью. К тому же в квартире уже было все необходимое: средства гигиены, новое постельное белье, новая посуда, сменная и очень удобная одежда.

В ходе экскурсии парни признались Рике, что его уже выписали из больницы. И он совсем не обиделся на них за эту маленькую ложь. Ведь он был так счастлив, что другие чувства не могли пробиться через сверкающий кокон его светлых эмоций.

Завершив осмотр, Этель заметил, что Рика стал слишком бледным. Он поспешил на кухню заваривать чай, а Ленард отвел мальчишку в душ, где долго отмывал его от пота и больничных запахов.

Рика покорно принимал помощь, позволяя большим грубоватым рукам Ленарда свободно скользить по его телу. Прикрыв глаза, он наслаждался нежностью, с которой Ленард прикасался к нему. Даже иногда подавался вперед, когда парень задевал особо чувствительные места. Тогда кожа его покрывалась россыпью мурашек, а внизу живота разливалось приятное тепло. Рика млел, цепляясь пальцами за плечи любовника, и едва держался на ногах от слабости и удовольствия. Все его мечты, вдруг, начали обретать форму. И это было так необычно, так волнительно и чудесно, что Рике хотелось плакать от переполняющих душу чувств.

Ленардом и Этельстеном не сторонились его. Они всеми силами оберегали его, заботились о нем, холили его, лелеяли и нежили. И это было так чудесно, что Рике казалось, что он может в любой момент умереть от счастья.

Отогреваясь в душе в объятиях Ленарда, Рикальд заметил, что парень сильно возбудился. И хоть Ленард молчал о своем желании, оно явственно выпирало под тканью его мокрых трусов внушительным бугорком. 

Радуясь этому обстоятельству, Рика прикрыл глаза и несколько мгновений просто наслаждался ощущениями. Однако вскоре в воздушном шарике его счастья появился маленький прокол, из-за которого это чувство начало стремительно улетучиваться. 

Рядом с Ленардом было спокойно и тепло, но…

Рику эта близость почему-то совсем не возбуждала, словно внутри него выключили функцию физического влечения. Щелк! И его тело стало как у ребенка или старика. Ему были приятны прикосновения любовника, но и только. Никакого желания. Никакой похоти. Лишь чистые и невинные порывы навстречу нежности.

Это немного напугало Рику, и он больше не мог спокойно устоять на одном месте. Парень попытался убедить себя в том, что это временное явление, что во всем виновата усталость и бесконечные жуткие сновидения, которые тревожили его вот уже несколько ночей подряд. Он даже заставил себя поверить в то, что это пройдет. Но вскоре Ленарду пришлось забрать Рику из душа, потому что ему сделалось дурно.

После парни все вместе сидели в гостиной перед телевизором и ели пиццу. Рике кусок в горло не лез, но он старался не подавать вида, что его что-то тревожит.

«Быть может фригидность скоро пройдет?» - думал он. – «Быть может нужно еще немного времени, чтобы тело забыло все, что со мной сотворили?»

Мальчишке очень хотелось в это верить, и он упрямо поглощал пищу, протестуя против собственных страхов. 

Насытившись, Рика чуть было не уснул прямо на диване, и Ленард отнес его в спальню.

Засыпали они тоже все вместе. Этель с одной стороны от Рики, Ленард - с другой. Под одним одеялом, полуобнаженные, горячие, очень нежные. Раньше Рика уже расплавился бы как воск в искусных любящих руках парней. Но в этот вечер он просто уснул, наслаждаясь тихим шепотом о любви и ласковыми поглаживаниями.

Проснулся Рикальд глубокой ночью. Ленарда рядом не было, а Этельстен сидел на кровати и гладил его по волосам, успокаивающе приговаривая:

- Тише, Рика. Все хорошо. Я с тобой. Я никому не позволю тебя обидеть. Не плачь, маленький мой. Теперь все у нас будет хорошо.

Так и началась их совместная жизнь. С приятного сюрприза, ужасающего открытия, глубокой нежности и ласковых слов утешения.

Рикальд так же сел на кровати и обнял Этеля, чувствуя, как собственное сердце колотится от пережитого кошмара. И они проговорили почти до самого утра, обсуждая нейтральные темы, мечтая о будущем, строя иногда очень забавные планы.

Этельстен, к примеру, предложил как-нибудь вырядиться в фартучки на голое тело и встретить Ленарда с работы.

- Представляешь его лицо? Он надолго потеряет покой и сон.

- И свалится с ног на работе, - усмехнулся Рика.

- А мы оденемся так перед его выходным, - предложил парень. - Пусть помучается. Я приготовлю завтрак, а ты возьмешь кисточку для пыли и смахнешь с него всю портовую грязь прямо в прихожей...

- Ты умеешь готовить? - посмеиваясь, спросил Рика.

- А что там уметь? Берешь и готовишь. - Этельстен крепко обнял мальчишку. - Это будет чудесная жизнь, маленький. Вот увидишь, скоро все утрясется, плохое забудется, и мы сможем наслаждаться друг другом столько, сколько пожелаем.

Рика кивнул, а сам подумал: если желание в нем так и не проснется, что он сможет предложить парням взамен своего тела? захотят ли они ласкать его? смогут ли находиться рядом, когда поймут, что игрушка сломалась, и больше не может удовлетворять все их потребности?

Эти вопросы сильно мучили Рикальда. И через несколько дней, когда ничего не изменилось, а, наоборот, стало только хуже, его снова начали атаковать кошмары. И не просто какие-то там ужастики, а сны во снах, когда он терял связную нить сознания, и порой не понимал, спит сейчас или бодрствует.

Самым «любимым» кошмаром Рики был тот, где ему снилось, что парни приводят его в этот дом, а потом он просыпается и понимает, что этого вообще не было. Он по-прежнему живет по выходным у мамы. Этель на островах. Ленард проводит все время со своим отцом, и иногда звонит ему, чтобы предупредить, что возможно ему придется обручиться с какой-то девушкой.

После этого кошмара Рика всегда просыпался в слезах, и Этельстену приходилось очень долго утешать его.

Эти сны провоцировали сильные головные боли, с которыми Рика мог справляться только лежа на спине и без подушки. Ленард настоял на обследовании, но ни анализы, ни снимки головного мозга не обнаружили никаких патологий. Доктор, который осматривал Рику, сказал, что причина, скорее всего, кроется в психическом расстройстве и прописал успокаивающие чаи и психолога.

Но доктор Сеттон так же не смог определить характер болей. Он предполагал, конечно, что это последствия тревоги и беспокойства, но сильные седативные средства прописывать отказывался, и предлагал сперва попытаться самостоятельно справиться с проблемой.

Вот так и жили: Рика почти все время проводил в постели, прячась от слишком яркого дневного света за плотно задернутыми шторами. Ленард работал не покладая рук, и в свободное время занимался готовкой, потому что стряпня Этельстена на деле оказалась сущей отравой. А Этель присматривал за Рикой, всячески его развлекая, даже когда тот лежал полуживой и смертельно бледный.

Удивительным было то, что Этельстен не терял веры в лучшее и сохранял бодрость духа и оптимизм. Он кормил Рику, читал ему книги, переодевал, купал, расчесывал, по ночам почти не спал, готовый прийти на помощь и прогнать дурные сны. Он делал мальчишке массаж, каждый день пробовал что-то новое, что могло бы облегчить его боль. Искал информацию на форумах в интернете, писал каким-то докторам из разных стран. Даже связался с просветленным из Индии. От всего этого у Рикальда голова шла кругом. Несмотря на свою слабость, он был опьянен заботой парня. Он и предположить не мог, что Этельстен способен быть таким чутким и внимательным, так сопереживать и так глубоко любить.

В плену его заботы Рика незаметно для себя пошел на поправку. По крайней мере, его головные боли стали заметно слабее. Он смог вставать с постели. И, пошатываясь от бессилия, выходил к столу. А иногда даже сидел с Ленардом в гостиной, когда тот смотрел по телевизору старые боевики, которые, оказывается, очень любил.

Жизнь парней начала постепенно налаживаться. Вот только в интимном аспекте все было по-прежнему глухо. Рика никак не реагировал на ласки любовников, а те, в свою очередь, словно почувствовали его фригидность и даже не пытались приставать.

«Ну еще бы...» - думал парень, снова угодив в плен отчаяния. – «Заметили, наверное, что меня не возбуждают их прикосновения. И теперь не хотят пугать своей настойчивостью».

Но Рика, по правде говоря, был больше напуган тем, что любовники скоро обозлятся от подобной жизни без секса, и пошлют все к черту. И это будет конец... конец этой грустной, но все же желанной семейной сказки.

***

Свинцовые тучи, затянувшие небо после обеда, к вечеру разродились очередным осточертевшим дождем. Не то, чтобы сильным, но довольно монотонным и противным. Тяжелые капли мерно стучали в окна, шумели в водосточных трубах, отбивали свои причудливые ритмы на жестяных подоконниках и на площадках пожарной лестницы.

Этельстен сидел в гостиной, забравшись на диван с ногами, и смотрел в черный монитор выключенного телевизора. Ленард вот уже два часа как ушел на работу. Рика спал, успокоенный крепким ромашковым чаем. А ему самому ничего не оставалось, кроме как сидеть в полутемном помещении и, терзаясь невеселыми мыслями, прислушиваться к тишине квартиры.

За последние две недели Этель так привык к этому, что уже просто не мог занять себя ничем иным. И единственным «развлечением», которое ему оставалось, было самокопание и размышление над тем, почему, несмотря на все их старания, жизнь никак не хочет налаживаться?

Конечно же, с его стороны было наивно полагать, что переезд в квартиру сотрет все то дерьмо, которое вылилось на них в прошлом. Пожалуй, от этой дряни им еще долго не удастся избавиться. Но Этель даже не предполагал, что ситуация приобретет такой мрачный оттенок безысходности.

Рике с каждым днем становилось все хуже и хуже. И как Этельстен ни старался, выискивая способы помочь любимому мальчику, тот истончался, таял на глазах, превращаясь в привидение, которое боялось яркого света и громких звуков, и пряталось во тьме общей спальни, лишь изредка выплывая, чтобы поклевать немного еды во время общей трапезы.

В такие моменты, глядя на угасающего мальчишку, Этель впадал в отчаяние и уходил в себя, думая о том, что такого еще можно сделать, чтобы вырвать Рику из лап подкравшейся к нему гибели.

Ленард неоднократно намекал Этельстену, что он становится похож на психа, когда сидит в гостиной и смотрит в стену пустым взглядом, тем самым пугая мальчишку. Но парень упорно продолжал искать выход из сложившейся ситуации, все глубже погружаясь в собственные мысли и умоляя правящие силы Вселенной помочь ему отыскать верное решение этой проблемы. 

Вот и сейчас, глубоко задумавшись, Этельстен словно выпал из реальности, и даже не заметил, как Рика тихонько подкрался к нему сзади.

Теплые ладошки осторожно легли на плечи парня, и он вздрогнул, резко оборачиваясь и глядя в покрасневшие из-за полопавшихся капилляров глаза мальчишки.

- Как ты? - обеспокоенно спросил Этель, стараясь говорить как можно тише. - Боль прошла?

- Мне легче, - уклончиво ответил Рика и, наклонившись, обнял парня за шею.

Рикальда разбудил тревожный стук, как будто кто-то очень резко и громко забарабанил в дверь. Но, распахнув глаза, мальчишка понял, что это был всего лишь очередной кошмар. Уснуть больше не получилось. Этеля рядом не оказалось, что совсем не удивило Рику. Ведь парень, наверное, ужасно утомился целый день сидеть у его постели и неусыпно беречь его покой. Рика еще немного поворочался с боку на бок, но сон по-прежнему не шел к нему, и он решил ненадолго выйти из своего укрытия.

- Прости, что тебе приходится все это наблюдать, - выдохнул Рика. - Я знаю, ты устал. Не о такой жизни вы с Ленардом мечтали. Но я постараюсь это преодолеть. А если нет, не держитесь за меня из-за жалости или чувства вины. Я не переживу такого отношения.

- Рика... - простонал Этель, прикрывая глаза от усталости, но тут же распахнул их. - Иди ко мне.

Он высвободился из объятий мальчишки и, крепко сжав теплую ладонь, помог ему обойти диван. И как только Рика оказался напротив него, потянул его на себя, усаживая к себе на колени и крепко обнимая.

- Даже не думай о таком, - попросил Этель, нежно обнимая мальчишку. - Это не жалость и не чувство вины. Мы любим тебя. Всего тебя. И этого уже ничто не изменит. Не накручивай себя снова. Прошу, не надо. Мы справимся с этим. Справимся. Надо только чуть больше времени. И оно у нас есть.

- Это сейчас не жалость, - проговорил Рика, поглаживая пальцами по шву на вырезе футболки Этельстена, тем самым немного отвлекаясь от тяжелых, тревожных мыслей. – Но потом…

- А что потом? – спешно перебил его Этель. – Это «потом» может и не наступить.

- Дай мне сказать, - попросил Рика. - Я мечтал об этом всю сознательную жизнь... Хотел влюбиться без памяти. Хотел, чтобы любили меня. А когда получил желаемое, сам начал все ломать и рушить. Даже сейчас, мне бы радоваться, порхать от счастья. Но голова как будто чугунная. Ничего не хочется. Совсем ничего.

- Это пройдет, - пообещал Этельстен, и его сердце болезненно сжалось в груди.

Ну как же так? Почему он не может помочь своему хрупкому и до безумия любимому мальчику? Почему все, на что он способен, это лишь глупые советы и бесконечные бдения у кровати Рики, которые ничерта не помогают?!

Бессилие перед неизвестным недугом пугало Этельстена сильнее всего.

Вдруг, они не смогут справиться со всем этим? Вдруг, Рика просто устанет от них и захочет уйти? Вдруг, однажды они с Ленардом проснутся, и найдут в своей кровати бездыханное, мертвое тело мальчишки?

Эти мысли сводили Этеля с ума. Он так сильно боялся своих же предположений, что, порой, не мог справиться с эмоциями, выливающимися наружу скупыми слезами и тихой истерией.

- Это обязательно пройдет, – повторил Этельстен уверенно, чтобы отвлечь себя и Рику от тревожных мыслей. - Ты снова будешь улыбаться так же как раньше. Ты снова будешь радоваться, и мы с Ленардом будем радоваться вместе с тобой. Маленький, - парень провел ладонью по влажным от пота волосам мальчишки и проникновенно сказал, глядя в его затуманенные глаза: - Все будет хорошо. Вот увидишь, все наладится.

- Нет. - Рика покачал головой и, крепко зажмурившись, решил признаться в том, что его тревожит больше всего: - Все уже очень плохо. Во мне нет желания к вам, в вас нет желания ко мне. Вы с Ленардом не интересны друг другу. Как много времени пройдет, прежде чем все рухнет?

Мальчишка сжал пальцами футболку парня и спрятал лицо на его плече.

Как долго они смогут любить без физического контакта? Сколько считанных дней осталось до того момента, когда кто-то из парней заведет интрижку на стороне, пытаясь похотью заткнуть зияющую пустотой прореху в истерзанной печалями душе?

- Ну что ты?! - Этель прижался губами к виску мальчишки и закрыл глаза.

«Нет желания?!» - мысленно завопил парень. – «Ну да, конечно! Совсем нет».

И это не они с Ленардом по очереди закрываются в ванной, чтобы надрачивать на светлый образ слабого мальчишки, при этом чувствуя себя последними ублюдками, неспособными на сочувствие и понимание.

Нет, тут Рика ошибался, они его хотели. Безумно. Неистово. Как и раньше.

- Все совсем не так, – уверил Этельстен. - Мы хотим тебя. И друг другу мы все еще интересны. Просто как-то не до этого стало. Ленард постоянно работает. А ты еще так слаб, что я просто боюсь тебя тревожить. Любовь не подразумевает под собой издевательство. И я не хочу делать тебе больно.

- Но ведь можно сильно не тревожить... есть много способов... – проговорил Рика, прерывисто дыша.

Сейчас ему было по-настоящему страшно. Он ступил на очень тонкий лед, где каждый неверный шаг мог оказаться последним, а каждое неверное действие могло стать причиной полного краха.

Рика не хотел секса. Даже мимолетная мысль о физическом контакте вызывала в нем резкий протест. Но если не пытаться бороться с этим, ситуация зайдет в тупик. Платонической любовью сыт не будешь. Он сам, без ощущения обжигающей тяжести во всем теле, без сладкой истомы и трепета, что охватывали его каждый раз, когда он оказывался в объятиях парней, чувствовал себя неполноценным уродцем.

- Рика, это все психологическое. Тело тут совершенно не при чем.

Этель ласково улыбнулся мальчишке и осторожно, почти невесомо провел подушечками пальцев за его ухом. Раньше от таких прикосновений Рика чуть ли не мурлыкал, но теперь лишь нервно передергивал плечами и неосознанно отстранялся, пытаясь избежать нежности.

- Ты не волнуйся, это пройдет, вот увидишь, – проговорил Этель проникновенно. - Просто надо подождать. И мы подождем. Будем любить тебя всем сердцем, всей душой. Так сильно, как никогда еще не любили ни одну живую душу.

Этельстен мягко прикоснулся к губам мальчишки своими, вовлекая его в неглубокий, но ласковый и чувственный поцелуй.

Слова Этеля были для Рики сладким ядом. Нежные прикосновения обжигали его. Поцелуй дурманил рассудок. И мальчишка отдался этим ощущениям, думая о том, что: Если бы можно было просто расслабиться и поверить. Увидеть будущее наперед. Убедиться, что все будет именно так, и никак иначе. Наверное, он смог бы исцелиться.

- Я хочу, чтобы вы любили меня как раньше, - выдохнул Рика в губы Этельстена, глотая болезненный комок. - Хочу, чтобы это мерзкое тело по-прежнему привлекало вас. Такое никчемное, почти мертвое... вам со временем надоест...

- Не надоест, - уверенно заявил Этель, чувствуя, как кровь приливает не только к голове, но и к паху.

Он так сильно хотел мальчишку, он так долго сдерживался, так долго боялся, а теперь... Рика был так близко. Такой хрупкий, такой желанный, такой умопомрачительно сексуальный в своей почти невинной наивности.

- Ты не можешь надоесть, Рика...

Губы Этельстена скользнули по подбородку мальчишки, лаская тонкую шею и целуя пульсирующую под кожей жилку. От собственных действий в штанах у парня становилось тесно, и он мучительно застонал, прижимая к себе Рику еще сильнее.

- Ты всегда будешь желанным, - выдохнул Этель то, во что искренне верил. - Ничто этого не изменит ни для меня, ни для Ленарда.

- Если я не буду возбуждаться, я стану вам неинтересен... - выстонал мальчишка, цепенея в руках любовника.

Этель, вдруг, неуловимо изменился. Его действия, дыхание и поцелуи стали порывистыми и настойчивыми. Они не пугали Рику, не отвращали и не вызывали беспокойства. Но лучше бы его стошнило. А так Рика не почувствовал вообще ничего: только легкую россыпь мурашек на коже, и острую боль в сердце.

Ну вот, он действительно сломался. Раньше парни в два голоса твердили ему, как сильно он их возбуждает, и как им сложно противостоять его чарам. И вот чары разбиты. Принц превратился в жабу, у которой даже член не стоит!

Рика резко вздохнул и вжался ладонями в плечи Этеля.

- Пусти... - сдавленно выговорил он, с ужасом глядя прямо перед собой. - Отпусти... я так не могу...

Стон мальчишки, в котором боли было больше, чем в оглушающем крике, подействовал на Этельстена как оплеуха. Парень замер. Застыл, боясь сделать лишний вдох, и лихорадочно соображая, где он оступился и что сделал не так?

Этелю хотелось продолжить, хотелось ласкать мальчишку как раньше, хотелось доказать Рике, что он может позволить себе чувствовать, что может любить их с Ленардом без опаски, но... собственные страхи оказались сильнее надежд.

Этельстен ослабил объятия, но Рику не отпускал, целуя его в висок и загоняя свое желание как можно глубже.

- Рика... - очень тихо позвал парень. - Мы справимся с этим. Я обещаю. Не зацикливайся на плохом. Прошу тебя, маленький, не прячься от нас. Не надо.

- Думаешь, я этого хочу?! - спросил Рика звенящим от отчаяния голосом.

Прикосновения Этельстена обжигали его. Но не потому, что были неприятны, а потому что Рика понимал - это не навсегда. Теперь это точно не навсегда. И скоро его физическое равнодушие убьет в Этеле даже то желание, что еще осталось.

- Лучше бы я там умер, и не было бы у вас никаких проблем! – внезапно выкрикнул мальчишка и резко дернулся.

От неожиданности Этельстен ослабил хватку, и Рикальд упал на пол. Но он тут же вскочил, глядя на любовника затравленным взглядом.

- Вы должны меня забыть... - просипел Рика, заламывая руки.- Я теперь бесполезный. Мое тело больше не работает.

- Тело это тело! - Этель порывисто встал с дивана и, приблизившись к мальчишке, схватил его за плечи и заглянул в глаза. - Так случается с людьми! Их тела иногда отказывают! Но ты не только тело, Рика. Ты сердце, которое болит из-за нас. Которое любит нас. Ты душа. Чистая, открытая душа, красивее которой не сыщешь во всем мире. Ты - это твои мысли, твои чувства, твои улыбки, твои слезы. Тело это еще не весь ты. Пойми же ты, мы любим тебя не за тело. Не за секс. Не за желание. А за тебя самого. Рика, - Этель закусил губу, - ты не бесполезный, и никогда не был бесполезным. Мы с Ленардом не сможем жить без тебя, как ты не поймешь?

- Когда-нибудь, когда кто-то из вас изменит мне, мое сердце разорвется, - с трудом выговаривая слова, сказал Рика, и отступил от Этельстена на шаг назад. - Я умру, ты знаешь это. Вы не захотите ко мне прикасаться. Вам будет неинтересно. Зачем? Ведь я ничего не чувствую. А кто-то другой будет чувствовать. Кто-то не такой глупый, как я. Кто-то, кто не стал бы подвергать себя и вас такому испытанию. Вот тогда ты и скажешь мне, что я не только тело. Тогда и скажешь, только я уже не услышу. Если измените, если предадите...

Перед глазами у Рики все поплыло, и он бросился к необжитой комнате, которую они пока использовали под склад. И, ворвавшись внутрь, захлопнул дверь, закрывая ее на замок.

Из горла мальчишки вырвался крик, но он заглушил его, зажав рот ладонью.

Рика не мог уже выносить этого кошмара. Несмотря на советы психиатра, несмотря на старания и любовь парней, он не мог справиться с собой.

Рика не верил, что в его жизни может быть что-то хорошее. Сколько он себя помнил, он не слышал ни единого доброго слова от своей матери, а только упреки и бесконечные обвинения в том, чего он никогда не делал и не хотел делать. Потом в его жизни появились Ленард и Этель, но Рика прошел из-за них через все круги ада, пытаясь построить свое счастье на пепелище их жизненных устремлений и надежд, которые сам же и уничтожил. И вот, когда пришло время принести великую жертву во имя любви, он и с этим не справился.

Какой же он бесполезный, никчемный, жалкий. А теперь еще и фригидный!

Да кто захочет жить с таким отстоищем?! Кто вообще сможет выдержать рядом такое убожество?!

Рика сделал глубокий вдох и осел на пол, впадая в истерику.

Это было уже выше его сил, и он подумал: «Почему этот кошмар никак не прекратится? Почему все становится только хуже? И когда уже все это, наконец, закончится? Когда?.. Когда?!»

***

Рика сбежал, а Этельстен все стоял посреди гостиной и смотрел на захлопнувшуюся за мальчишкой дверь, с горечью осознавая, что эта тонкая преграда из прессованного дерева ведет не в спальню, в которой спрятался испуганный, затравленный мальчик. Эта дверь ведет в душу Рикальда. И сейчас, охваченный сомнением и болью, мальчишка перекрыл к ней доступ, намеренно отгородившись от всего, что могло бы ранить его оголенное, измученное сердце.

Слова Рики эхом шумели в ушах Этельстена. Болезненной пульсацией отдавались в висках. И все тело парня словно окаменело от страшного осознания.

Все кончено. Вот теперь, когда мальчишка испугался чего-то и спрятался от него за хлипкой дверью, надежда Этеля на то, что все изменится к лучшему, рухнула как карточный домик.

Как бы они с Ленардом ни пытались, но разбитое вдребезги зеркало уже не склеить. А если каким-то чудом им все-таки удастся собрать его из мелких осколков, то отражение уже не будет прежним. Все, что они смогут увидеть, это страшную, искаженную реальность, где трое влюбленных душ скитаются во тьме собственного отчаяния. Они все еще держатся друг за друга. Все еще стараются жить как прежде. Но костлявая рука неизбежности уже крепко сжимает горло каждого из них, нашептывая на ухо пророчество о неминуемом крахе.

«Рика, Рика, что же ты творишь?» - с отчаянием подумал Этельстен. – «Почему ты так слеп? Почему никак не можешь поверить в нас? Открой глаза! Распахни их пошире и загляни в наши души, которые болят не меньше твоей! Присмотрись внимательно, прочти истину в наших сердцах, и пойми уже, наконец, что не только ты влюблен без памяти, не только ты измучен и раздавлен всем, что происходит.

Не станет тебя, и нас не станет. Жизнь лопнет как мыльный пузырь и осядет каплями на пыльной дороге бытия. Бросишь нас или уйдешь за грань осязаемого мира, и наши сердца остановятся, души почернеют, в глазах померкнет свет. Все так же как у тебя. Все точно так же, маленький ты, бессердечный эгоист…»

Этельстен не знал, сколько простоял посреди гостиной как истукан. Время в очередной раз остановилось. Замерло, превращая квартиру в мертвый склеп, где обитают неупокоенные души некогда живых и счастливых людей.

Они хотели построить здесь свой маленький Рай. Хотели начать новую жизнь все вместе, одной крепкой семьей. Пытались мечтать и строить планы на будущее. Пытались взрастить хрупкое деревце доверия и взаимопонимания, которое со временем стало бы мощной основой для их взаимоотношений.

Не вышло.

Все, что они смогли создать, это новый ад, огонь которого испепелил слабый росточек, едва проклюнувшийся из-под золы. Но в этом некого было винить. Свой ад они воздвигли сами, общими усилиями, и теперь так же сообща пройдут все его круги, пока не спустятся в самое пекло и не истлеют там, осыпавшись горстками праха. 

Стряхнув с себя удушающее оцепенение, Этель быстро подошел к двери, за которой спрятался Рика, и сел, прислонившись к ней спиной.

- Ты не прав, маленький. Ты совершенно точно не прав. Мы справимся, - упрямо сказал парень так громко, чтобы Рика его услышал.

И подтянув колени к груди, обнял их руками и спрятал в них лицо.

«Мы справимся.

Мы обязательно все это преодолеем.

Иначе просто не может быть!»

***

И снова упрямое: «Мы справимся»! - заставившее Рику тихо расплакаться от жалости к себе и к парням, которые так старались ему помочь.

Как бы он хотел, чтобы жизнь вернулась в прежнее русло. Чтобы все у них наладилось. Чтобы все стало таким, как раньше. Но он боялся, что не сможет забыть, что не сможет заглушить в себе страх, который твердил без конца: «Вас все равно разлучат, вас не оставят в покое».

- Прости меня, прости... - выдохнул мальчишка беззвучно и присел у двери, прижавшись к ней лбом и ладонями.

Какой же он идиот. Прав Этель, таких во всем свете не сыщешь, как ни старайся.

Но открыть дверь и выйти в гостиную прямо сейчас Рика просто не мог. Сперва нужно было успокоиться, осознать то, что случилось, и определиться с тем, что же делать дальше.

А еще совершенно точно нужно было успокоиться до прихода Ленарда. Не хватало еще, чтобы во время работы парень переживал из-за их с Этельстеном истерик. 

Пусть хотя бы кто-то в этой семье остается в счастливом неведении относительно реального положения вещей. Хотя бы на какое-то время. А там, быть может, ситуация сама собой разрешится.