***

Гнев клокотал в душе Гарольда еще очень и очень долго. Ночь прошла, а злость, затопившая душу, все не унималась. Мужчина и сам не заметил, как небо на востоке озарилось солнечным светом, а он все мерил шагами комнату, где еще не так давно наслаждался теплом мальчишки, который так и остался запертым в подвале.

Голос Кайли, этой богомерзкой шлюхи, все еще звучал в голове священника. Чёртова проблядь все повторяла и повторяла ему, что Арэй освободится. Что не достанется ему, что вырвется из его цепких лап, навсегда разорвав связавшую их цепь. И этот голос сводил Гарольда с ума, заставлял бить посуду, переворачивать мебель и рвать простыни, пропахшие запахом мелкого паршивца.

И все же то, как Арэй тянулся к нему, несмотря на всю боль, что он причинил парню в их последнее соитие, заставляло маленькую искорку надежды трепыхаться в груди священника. Быть может, ему все же удалось приковать парня к себе настолько сильно, что теперь паршивец и помыслить не сможет о жизни без его благодатной ласки? Быть может, не все еще потеряно? Быть может, чертова мразь, продолжающая терзать его мысли, ошибается? Быть может, когда действие наркотика спадет, в глазах мальчишки по-прежнему будет гореть яркое пламя страсти, питаемое зависимостью от грубых, но сладких ласк?

Да, такое возможно. Такое вполне вероятно.

Гарольд хотел верить в подобный исход, и потому всеми силами сдерживался, чтобы не вернуться в подвал и не овладеть Арэем вновь, дабы убедиться в его искренней привязанности. Юное похотливое тело мальчишки манило и пленяло священника, делая его заложником собственной страсти. Воспоминания о сладких болезненных стонах лишали его разума и оголяли животные инстинкты. И так сильно хотелось вновь погрузиться в жаркое тесное вместилище удовольствия, что от одной только мысли об этом пах Гарольда подводило истомными спазмами.

И все же, вопреки соблазну и искушению, мужчина сдерживал себя.

Он не пошел к Арэю и на следующий день. И через день тоже, дабы укрепить юного строптивца в мысли, что нужно быть послушным.

Один из монахов сообщил, что слышал доносящиеся из подвала крики о помощи, но Гарольд отмахнулся от служителя ордена и проникновенно посоветовал ему не совать свой длинный нос, куда не следует. Монах на это увещевание только жадно облизнулся и уверил, что все понял. Вот только Гарольд видел, что эта развращенная мразь только и думает, как бы поиграть с Пророком и показать ему каждую грань всех девяти кругов ада.

Но Гарольд, несмотря на терзающую его злобу, не желал Арэю подобной участи. Хотя, конечно, мысль о том, чтобы на пару часов отдать мальчика монахам, все же грешным делом посещала его. Не со зла отдать, а в назидание, чтобы Арэй понял, как сильно ошибается в нем. Чтобы за мишурой своих заблуждений распознал доброту и ласку, проявленную к нему. И чтобы осознал, наконец, что отвергнув Божью благодать, можно угодить в лапы к настоящим монстрам, которые причиняют лишь боль, не заботясь об удовольствии. 

Ближе к вечеру третьего дня, когда монахи и прочие обитатели монастыря удалились на вечернюю службу, Гарольд все же решил посмотреть, как там поживает его ученик. Наполнив бутылку чистой водой и прихватив с собой немного фруктов, он спустился в подвал и остановился у тяжелой двери, отделяющей его от Арэя.

За дверью было тихо. Ни шороха, ни звука не доносилось оттуда.

Поначалу мужчина даже немного обеспокоился, но, здраво рассудив, что с отмеченным дланью господней Пророком ничего дурного случиться не могло, вставил ключ в замочную скважину и несколько раз провернул его, открывая крепкий надежный замок.

Давно несмазанные петли мерзко скрипнули, и Гарольд, толкнув дверь, вошел в помещение, остро пахнущее сыростью, потом и спермой.

Арэй лежал на полу и жался к стене. Мальчишка обнимал себя руками и раскачивался из стороны в сторону, что-то беззвучно нашептывая себе под нос. Веки его были закрыты, и на появление Гарольда он никак не отреагировал. И это задело мужчину, разозлив его не на шутку.

- Ты подумал над своим поведением? – после непродолжительного молчания, строго спросил священник, останавливаясь у порога и закрывая за собой дверь.

Сейчас от ответа мальчишки зависело очень многое, и Гарольд хотел услышать правильные слова. Потому и не торопил Арэя, терпеливо ожидая, пока тот обратит на него свое внимание.

***

Парень сразу даже и не поверил, что отец Гарольд вернулся за ним. За долгое время, проведенное в одиночестве в этом кошмарном месте, он так часто видел входящего в дверь мужчину, что потерял счет этому безумию. Священник появлялся, протягивал к нему свои руки, предлагая уйти с ним наверх, в теплую и мягкую постель, в жаркие объятия... Арэй со слезами благодарности бросался к нему, но лишь бился об стену или об дверь, и падал на пол, воя и крича от ужаса. Правда, когда становилось совсем худо, парня навещал дракон. Утешал, успокаивал, обещал свое покровительство. Обещал, что поможет, залечит раны, исцелит душу. Обещал, что очень скоро заберет его из этого ужасного прогнившего места.

Арэй затихал, слушая его шепот, так похожий на шелест опавших листьев. Жался к демону, к его сильному, но отчего-то очень холодному телу, и проваливался в сон, стоило только огромному крылу спрятать его от всего мира. А, когда просыпался, вновь был один.

Пережив все эти разочарования, Арэй не обратил никакого внимания на появление священника. Но, стоило тому заговорить, как новая, отчаянная надежда накатила на парня подобно шквалу, и смела остатки разума и здравого смысла.

Арэй отчаянно вскрикнул и чуть ли не ползком приблизился к мужчине. Схватил его за полу рясы и, уткнувшись лицом в прохладную ткань, громко разрыдался.

- Спасибо... спасибо, что вернулись за мной... спасибо, что не забыли обо мне... мне так страшно... мне было так страшно...

Гарольд молча наблюдал за терзаниями Арэя.

И все же мальчик был сломан. Эта пресмыкающаяся поза, эти искренние, словно бы идущие из самой души слезы, - все говорило о том, что Арэю уже не подняться с колен.

Гарольд слышал тихий скрежет покосившихся внутренних опор. Он слышал, с каким звуком ломается прочный душевный стержень мальчишки, и этот звук был для его ушей мелодичней церковных песнопений.

- Я задал тебе вопрос, - все еще холодно, но уже не так жестко проговорил мужчина, присаживаясь на корточки рядом с Арэем и запуская пальцы в его спутанные и влажные волосы.

- Я сделал что-то плохое? - парень поднял заплаканное лицо, по которому все еще катились горячие слезы и всхлипнул громче, когда сильная ладонь до боли сжала волосы на его затылке. - Простите меня. Не оставляйте одного... мне было очень страшно без вас... очень одиноко. Прошу... прошу...

- Ты хотел меня бросить. - Священник склонил голову к плечу и теперь с наслаждением и упоением смотрел на то, как горячие блестящие слезы катятся по бледным бескровным щекам мальчишки. - Ты хотел предать меня. Меня, своего господина! Променять на то, что тебе не нужно. И я пришел спросить тебя о том, насколько сильно твое желание быть со мной? Только со мной… навсегда…

- Я не хотел бросать. Я никогда бы не захотел подобного. - Арэй подполз ближе и, несмотря на весь свой страх перед мужчиной, вжался в него, надеясь на то, что тот не разозлится на его дерзость. - Я хочу принадлежать только вам. Я хочу вас... хочу вашей ласки... мое тело горит... как только вы вошли... и этот жар не унять... никогда...

Парень говорил чистую правду. Истосковавшись по мужчине, он не мог надышаться его запахом, не мог удовлетвориться лишь легкими прикосновениями к своим волосам. Он хотел большего. Хотел объятий... хотел поцелуев... хотел, чтобы мужчина прижал его к себе и делал своим снова и снова. И эти мысли, эти чувства сорвались с уст Арэя глубоким грудным болезненным стоном.

Гарольд едва удержался, чтобы не возликовать от услышанного.

Слова мальчишки звучали опьяняюще сладко. Медовой росой они проникали в сердце священника и питали ослабшие ростки его доверия, наполняя их силой и уверенностью. И поддавшись очарованию этого сладкого искушения, мужчина протянул руку и нежно погладил ладонью мокрую от слез щеку Арэя.

- Насколько твои слова правдивы, мальчик? – спросил Гарольд, желая удостовериться в искренности Пророка. - Еще недавно ты звал мать и умолял ее забрать тебя. Ты говорил все это в тот миг, когда я наполнял тебя своей благодатью. Как я могу верить тебе после этого, Арэй?

- Мой рассудок помутился, - признался парень дрожащим голосом. - Я лишился сил, и демон воспользовался этим. Он хотел забрать меня, а вас не было рядом. Была только мама, ее призрак... мне было плохо, я просил ее защитить меня от него. Не от вас... я бы никогда... никогда бы не отказался от вашей благодати...

Арэй задрожал всем телом и прижал ладонь к животу мужчины, в надежде на то, что тот не оттолкнет его и примет ласку.

Губы Гарольда дрогнули в самодовольной улыбке, а сердце забилось с удвоенной силой, когда лицо мальчишки исказилось мольбой. Его искусанные, бледные, немного потрескавшиеся от длительной жажды, но все еще бесконечно желанные губы шептали о преданности и верности. Арэй водил своей дрожащей ладошкой по ткани рясы на животе священника и оправдывался, уверяя мужчину в том, что этот зов был ни чем иным как наваждением, происками дьявола, жаждущего подчинить его себе.

- Что ж, - поддаваясь собственной слабости, проговорил Гарольд и, схватив парня за запястье, резко дернул его вверх, заставляя подняться, - я поверю тебе. Господь, Отец наш, заповедовал нам верить друг другу. И я поверю тебе, Арэй. Поверю, но только после того, как ты докажешь мне свою преданность. Ты должен показать, как сильно ты хочешь остаться со своим господином. И будь честен, мальчик, иначе я вынужден буду наказать тебя.

Сердце Арэя забилось так отчаянно, так неистово, что парень на мгновение потерял возможность слышать и видеть. В ушах зашумело, а мир перед глазами подернулся серебристой рябью. Чтобы не упасть на подкосившихся ногах, он схватился за мужчину и прижался к нему. От прикосновения прохладной ткани рясы к измученному лихорадкой телу Арэй издал слабый облегченный стон и, наконец, смог приоткрыть глаза и посмотреть на священника, который грозно взирал на него.

- Вы мой господин... - проговорил он слабым голосом и, погладив ладонью по впалой груди мужчины, схватился пальцами за пояс его рясы и распустил несложный узел.

После чего задрал ее полу, открывая себе доступ к телу мужчины, и прижался губами к теплой коже на его груди, при этом опуская руки все ниже, пока не коснулся возбужденного члена отца Гарольда.

- Позвольте доказать вам мою преданность.

Взволнованная мольба  мальчишки зазвенела в ушах Гарольда ангельскими песнопениями.

Парень готов был удовлетворить его, но не такого рода удовлетворения жаждал мужчина. Он хотел не только смирения, но и безропотного подчинения. Хотел, чтобы мальчишка стал рабом. Послушным, верным рабом, готовым днем и ночью исполнять прихоти своего повелителя.

- На колени! - тихо и жестко приказал Гарольд, и теперь внимательно следил за немного растерянной реакцией Арэя на свои слова.

Парень застыл, замер подле него. Вскинул взгляд своих очаровательных глаз на своего благодетеля и, продолжая смотреть в его лицо, медленно и немного несмело опустился на колени, словно ожидал какого-то подвоха.

- Молодец, - холодно похвалил Гарольд, внимательно наблюдая за мальчишкой, впитывая каждый его взгляд, каждое, даже самое малейшее изменение в его лице, чтобы не обмануться, чтобы окончательно убедиться в своей над ним власти. - Ты теперь не принадлежишь себе, и делаешь только то, что прикажу я. Ты меня понял?

Арэй кивнул и опасливо улыбнулся уголками губ.

- Хорошо. Закрепим результат. Видишь в том углу коробку? – Гарольд махнул рукой в сторону дальней стены. - Открой ее, и вернись ко мне с ее содержимым. С колен не поднимайся. Пред своим господином ты всегда должен оставаться коленопреклоненным.

Арэй вновь кивнул. Он был слаб, и его пробирала сильная дрожь, но предвкушение продолжения жестоких игр заставляло его тело покрываться каплями пота и гореть еще сильнее.

Оглянувшись на указанную вещь, Арэй медленно развернулся и пополз на четвереньках в угол, стирая кожу на коленях о каменный пол, но стараясь не думать об этом, чтобы совсем не расклеиться и не расстроить мужчину.

Приблизившись к коробке, парень медленно снял с нее крышку и заглянул внутрь, внимательно рассматривая странные вещи. Сверху лежали стальные наручники, тонкий гибкий прут с кожаной рукояткой и ошейник с поводком. Под ними кожаная маска без отверстий для глаз, но с фиксатором для рта, и странного вида трусы, с отверстием для члена и резиновой надувной грушей для ануса.

Представив, как мужчина применит все это, парень тяжело сглотнул, но все же поднял коробку и пополз обратно, холодея в душе и понимая, что новые пытки будут куда унизительней и изощренней, чем прежние.

Гарольд с удовлетворением смотрел на действия мальчишки, и, когда тот подполз к нему обратно, похвалил его, растрепав пальцами и так пребывающие в жутком беспорядке волосы.

- Хороший мальчик. Очень хороший мальчик. Теперь ты оденешь все то, что лежит в коробке, и мы с тобой немного прогуляемся. От тебя несет хуже, чем от скунса. Мне неприятно. Надо тебя помыть. Так что облачайся, и пойдем.

Арэй вновь заглянул в коробку и запустил в нее дрожащую руку. Извлек кожаные трусы и посмотрел на мужчину.

- Я должен надеть всё? - спросил он немного севшим голосом.

Гулять по монастырю в подобном виде Арэю не хотелось, но он не смел перечить, иначе его снова оставят в этом ужасном месте на растерзание страхов и лихорадки, которая с каждой минутой только усиливалась.

- Да, всё.

Кивнул Гарольд и усмехнулся, увидев в обращенных на него глазах страх и смирение.

И как же этот взгляд был сладок, как упоителен и желанен, как чарующе притягателен!

- Начни с этих трусиков. Они будут тебе впору. Поглубже засунь в себя эту штучку. Тебе будет хорошо и приятно, если ты представишь, что это моя плоть наполняет тебя. А, когда мы отмоем тебя от грязи, и ты станешь чистым и опрятным, ты сможешь доказать мне свою преданность.

Арэй тяжело сглотнул и посмотрел на длинную и тонкую резиновую грушу, которая при нажатии на определенную кнопку начнет раздуваться и вибрировать. Это было подробно нарисовано на небольшой инструкции, пристегнутой к трусам булавкой. Мужчина требовал засунуть это в себя. И, несмотря на страх, от которого желудок тут же скрутило в тугой жгут, Арэй не посмел ослушаться.

Стараясь не думать о стыде, который, вдруг, охватил все его существо, парень прикрыл глаза и приставил резиновый кончик к своему саднящему, опухшему анусу, и с большим трудом протолкнул грушу в себя. Было неприятно и до ужаса больно, но он отрешился от этих мыслей, лишь бы не вызвать в мужчине новый приступ гнева. Просунув полувозбужденный член в специальное отверстие, Арэй застегнул на боках ремешки, потуже затягивая их, и вновь поднял взгляд на улыбающегося священника, который наблюдал за ним с чувством превосходства и какого-то маниакального удовлетворения.

- Пожалуйста, можно мне воды... - попросил Арэй, чувствуя, как во рту все пересохло от жажды и мучившего тело жара, вызванного сильным воспалением так и не заживших ран.

- Потерпи.

Гарольд жадно облизнулся, когда горячий розовый язычок парня скользнул по шершавым, потрескавшимся и искусанным губам.

Арэй дышал тяжело и прерывисто. Его явно терзала лихорадка, но облегчать страдания мальчишки мужчина не намеревался. Наоборот даже, его кромсало на мелкие кусочки острое желание сделать парню еще больнее, унизить его сильнее, раздавить окончательно.

- Надевай ошейник. Застегни его потуже на своей шее. Так туго, чтобы палец не мог протиснуться между ошейником и твоей кожей.

Арэй тяжело сглотнул и обреченно потупил взор, понимая, что, возможно, плохо старается, если мужчина все еще недоволен. С тихим вздохом он запустил руку в коробку и выудил достаточно плотную и жесткую кожаную полоску с прочными застежками и кольцом для карабина. Обернув орудие пытки вокруг своей шеи, парень затянул его настолько туго, насколько смог, чтобы не удавиться, и застегнул, чувствуя, что с трудом может делать мелкие вдохи и выдохи.

- Я все делаю правильно? - хрипло спросил Арэй, с опаской глядя на мужчину. - Вы довольны мной?

Гарольд склонился к парню и несколько раз дернул за ошейник, проверяя, насколько тот плотно сидит, и хорошо ли застегнут. После чего выпрямился и, выудив из коробки кожаный поводок, сложил его вдвое и резким движением несильно шлепнул мальчишку по бедрам.

Арэй пискнул, и отшатнулся было в сторону, но одного взгляда священника оказалось достаточно, чтобы он перестал дергаться и вновь припал к его ногам.

- Да, теперь я доволен. Пока мы обойдемся без маски, но, если будешь плохо себя вести, я накажу тебя так, что ты запомнишь этот урок на всю свою жизнь.

Арэю было больно, но эта боль была несравнима с той, которая терзала парня в отсутствие мужчины. А потому, сколь бы мучительными ни были ласки священника, он ни за что не хотел бы променять их на вечное заточение в сыром подвале.

- Я буду послушным... - сипло выдохнул парень, сдерживая кашель. - Я хочу, чтобы вы были мной довольны.

- Вот и хорошо. - Благосклонно улыбнулся Гарольд и, прицепив поводок к ошейнику, потянул мальчишку к выходу. - Не отставай, я не потерплю рядом с собой грязного раба.

Сказав это, мужчина ускорил шаг, намереваясь как можно скорее зашвырнуть пропахшего сыростью, гниющей плотью и потом мальчишку в душ и хорошенько отдраить его от грязи.

Арэй сначала двигался очень медленно. Мальчишка чуть ли не полз позади, тихо поскуливая и ойкая от неприятных ощущений, которые доставляла ему анальная груша. Но, стоило только Гарольду представить, как мальчик будет выть, когда игрушка начнет увеличиваться в размерах, разрывая его, пах тут же свело судорогой, и он резко остановился, приподнимая полы своей рясы и обхватывая рукой вставший колом член.

- Ты маленький развратник! – зашипел Гарольд, и резко дернул мальчишку за поводок, притягивая его к себе.

После чего влепил ему пощечину, и по полутемному коридору пронесся звонкий звук шлепка.

- Пошлый и похотливый, - распалялся священник. - Стонешь, завлекая меня, выпрашиваешь ласки... но я добр сегодня, и позволю тебе немного вольности. Открывай свой жаждущий рот. И приступай к работе. У тебя есть немного времени.

Арэй не стал сопротивляться, не стал медлить или просить воды, которой ему очень хотелось, так как во рту уже совсем не было слюны. Он просто прижался к ногам мужчины и обнял его бедра, после чего приоткрыл губы и вобрал в себя влажную от смазки головку. Член мужчины был большим и почему-то прохладным. Парень подозревал, что температура его тела поднялась уже почти до критической отметки, но не стал жаловаться. Размазав по головке сухим припухшим языком вязкие капельки, он стал двигать головой, впуская в себя член еще глубже. И, пока священник наслаждался, не обращая внимания на другие его действия, надавил пяткой на грушу, и та вошла глубже, задевая простату.

С этого момента удовольствие получал не только мужчина.

Заглатывая толстый ствол как можно глубже, Арэй приподнимал и опускал бедра, заставляя игрушку дразнить простату, и начиная откровенно и пошло стонать, когда его собственный член стал наливаться силой и подергиваться в желании прикосновений.

Гарольд млел.

Мальчишка работал так старательно, словно от его действий зависела чья-то жизнь. Это радовало мужчину, опьяняло и заводило его только сильнее. А сам Арэй при каждом новом движении головы стонал так откровенно и развратно, что хотелось взять его прямо тут в коридоре. И невозможность свершить желаемое острым кинжалом взрезала душу Гарольда.

- Хватит! - коротко приказал он, и его член вмиг выскользнул изо рта парня.

Арэй же преданно смотрел на священника, облизываясь и как-то безумно улыбаясь, чем заводил мужчину еще сильнее.

- Идем в комнату, - поторопил Гарольд. - Тут сыро, и воняет немытым телом. Я больше не в силах этого выносить.  

Арэй кивнул и мягко провел ладонью по бедру святого отца, глядя на него преданным взглядом.

- Не оставляйте меня... - с трудом выговорил он, не в силах сдержать подкативших к глазам слез. - Я хочу... хочу быть вашим...

- Для начала тебя надо отмыть! - рассерженно бросил Гарольд. Впрочем, слова мальчика отозвались в его сердце приятной истомой. - Я явлю тебе свою благодать, только после того, как ты приведешь свое тело в порядок и вернешь ему чистоту. Так что, если ты хочешь этого, поторопись. Я долго ждать не стану, и накажу тебя за промедление. Не думаю, что тебе понравится, если я отдам тебя монахам.

- Не надо! - Арэй даже вздрогнул и сморщился от отвращения и страха, представив себе, как чужие руки будут касаться его тела.

- Тогда идем! - Гарольд потянул парня за поводок и быстрым шагом направился к комнате, где уже должны были сделать уборку.

Горячий душ и немного антисептиков не помешает парню, а отсутствие наркотика совсем скоро проявится нестерпимой болью, которую Гарольд хотел затмить собой.

- Я искупаю тебя и приласкаю. За послушание ты будешь удостоен подарка.

Арэй кивнул, хоть мужчина и не мог этого видеть. Он полз следом как преданная собачонка, стараясь как можно сильнее двигать бедрами, и к тому моменту, когда они поднялись по лестнице, ведущей к спальне, его член был полностью возбужден. Густые капли смазки срывались с головки, растягиваясь тонкими блестящими ниточками и, обрываясь, падали на шероховатый каменный пол и потертый ковер, вырисовывая слабый влажный след за мальчишкой.

Арэй был предельно возбужден и, казалось, находился в каком-то трансе. Это не могло не укрыться от Гарольда, но в причины подобного поведения мужчина не вдавался. Он понимал, что стресс, побои и высокая температура, терзающая мальчишку, играли с его сознанием злые шутки, но это Гарольду было только на руку. Затащив мальчишку в комнату, он открыл дверь в душевую, но, прежде чем втолкнуть парня в тесное помещение, мужчина нажал на кнопку, которая приводила в действие анальную грушу, и теперь просто наблюдал за тем, как Арэй медленно извивается на полу и отчаянно вертит задницей.

Несколько мгновений Гарольд любовался парнем, а, когда тот начал задыхаться, остановил рост игрушки, и сильным толчком впихнул Арэя в душевую.

Оказавшись в душевой кабинке, парень даже не смог подняться на ноги, так ему было плохо и хорошо одновременно. Он просто вскинул руку к крану и, включив прохладную воду, подставил лицо под стремительные струи, чтобы вдоволь напиться и утолить терзающую его жажду. Напор был сильным и колючим. Вода била по коже Арэя, заставляя ее гореть, отчего возбуждение становилось еще сильнее и, казалось, вот-вот достигнет своего пика.

Хрипло постанывая и задыхаясь, Арэй сбросил с полочки гель и мочалку и оглянулся на наблюдающего за ним мужчину. После чего выдавил тягучую жидкость на жесткую губку и принялся растирать ее по телу, стараясь сдерживать себя и не прикасаться к своему изнывающему от желания члену, наверняка зная, что это точно взбесит священника.

Покорность парня отзывалась в душе Гарольда ликованием и удовлетворением.

Арэй оттирал свое тело от засохших пятен крови и спермы, от пота, от подвальной сырости и затхлости, которыми, казалось, насквозь пропиталась его кожа. Раны мальчишки болели и саднили, о чем явно говорило красивое и изможденное лицо, которое то выражало крайнюю степень удовольствия, то кривилось от болезненных ощущений, когда мочалка проходилась по загноившимся ранкам.

- Тебе хорошо, мой мальчик? - ласково спросил Гарольд, когда парень в очередной раз проигнорировал свой колом стоящий член. - Тебе нравится то, что ты чувствуешь внутри себя?

Мальчишка кивнул и закусил губу, но к члену так и не прикоснулся. Такое послушание привело Гарольда в неописуемый восторг, и он решил поощрить искреннюю преданность и смирение парня.

- Можешь поиграть с собой немного. Садись на пол, прислонись спиной к стене и широко разведи ноги в стороны, чтобы мне было лучше видно. Ласкай себя, трогай, но не смей кончать! Я запрещаю тебе кончать!

Арэй устало осел на пол и тут же заскулил, когда толстая груша протолкнулась в него еще глубже. Отбросив мочалку в сторону, он сделал все, как велел мужчина, и потянулся руками к своему члену.

Ладонь Арэя сомкнулась на стволе, но его глаза были обращены на священника. Парень смотрел на него и медленно гладил себя, при этом немного приподнимая бедра вверх и закусывая губу.

Арэй ласкал себя и думал о мужчине. Не о пытках, нет. Он представлял себе нечто иное. Воображал, что после долгих и мучительных истязаний, мужчина приласкает его так, как никогда не ласкал, укроет поцелуями жаждущее тело, подарит удовлетворение, а потом просто обнимет... и скажет, что больше не бросит его, что больше никогда не оставит его в темном сыром подземелье.

Парень даже не понял, почему, вдруг, начал плакать. Слезы просто покатились по его щекам, смешиваясь с каплями воды. Он не хотел для себя такой участи, не хотел таких мучений, но, чтобы мужчина был доволен, он должен был делать все, что тот потребует.

Пальцы Арэя ослабли, и он выпустил свой член. Однако мужчину это разозлило:

- Верни руку на место! - приказал Гарольд строго, упиваясь зрелищем. - Верни руку на свой член, и продолжай сжимать его!

Парень громко всхлипнул, но послушался. И когда его пальцы вновь обхватили ствол, священник нажал на кнопку, которую до этого любовно поглаживал.

Груша внутри Арэя вновь начала расти. Только теперь Гарольд не хотел, чтобы парню было хорошо, теперь он желал услышать срывающиеся с уст мальчишки крики боли и мольбу о пощаде.

То, что творилось дальше, стало для Арэя настоящим испытанием. Груша все росла и росла, распирая его изнутри, терзая простату, раздвигая стенки все сильнее, пока это стало практически невыносимым.

Парень закричал и съехал на пол, начиная извиваться, захлебываясь льющимися сверху струями воды. Рука его безвольно и слабо сжималась на члене, но это не могло принести удовлетворения или облегчить рвущую его изнутри боль.

Арэй потянулся к мужчине, но тот отстранился от него, и с улыбкой наблюдал за происходящим.

- Помогите мне... - взмолился парень, ползком следуя за мужчиной, который отступал от него в темноту спальни. - Помогите...

- Все хорошо...

Парень был уже на пороге между ванной и комнатой, когда гибкий хвост обвил его лодыжки и потащил назад. Тяжелое тело демона навалилось на него сверху и придавило Арэя к полу. А хриплое, тяжелое дыхание обожгло кожу на его шее.

- Я помогу...

Когтистые пальцы обхватили соски Арэя, царапнули их, и парень изогнулся, выпячивая бедра вверх.

- Помогите, я больше не могу... - взмолился он и сорвался на рыдания. - Не мучайте меня... мне больно.

Гарольду нравилось то, что он видит. Зрелище мучений доставляло ему небывалое удовольствие, а, когда мальчишка, разрыдавшись, пополз к нему и на самом пороге резко остановился, не решаясь нарушить границы спальни и душевой, мужчина и вовсе испытал небывалое воодушевление.

Но с парнем начало твориться что-то странное. Он словно потерялся в дебрях своего сознания, закатывал глаза, стонал еще громче, царапал свою грудь и молил о том, чтобы его взяли. Но Гарольд не мог позволить себе этого удовольствия, и единственное, что ему оставалось до разлуки с парнем, это ломать его дальше, чтобы завершить начатое и поработить юное сознание.

Еще немного помучив Арэя, Гарольд нажал на другую кнопку, и груша внутри мальчишки начала медленно уменьшаться в размерах. Теперь надо было нормально вымыть Арэя и уложить его спать. Как бы Гарольду ни хотелось обратного, мальчишку надо было подготовить к встрече с опекуном, а для этого он должен был хотя бы опрятно выглядеть, и при осмотре на нем не должны были обнаружить следов сексуального насилия.