1

***

Тяжелый сон отступал. Как и много раз до этого, он нехотя разжимал свои удушливые объятия, выпуская Арэя из темной неги забвения.

Парень слабо, несмело пошевелился и вновь обнаружил себя прикованным к кровати. Он распахнул глаза, но яркий свет, заливающий помещение, заставил его зажмуриться. Впрочем, ненадолго. Уже через несколько минут Арэй вновь приоткрыл веки и смог рассмотреть комнату и обстановку в ней. Как и тогда в пансионате он лежал на свежих, пахнущих каким-то цветочным кондиционером простынях. Как и тогда в помещении было до звона в ушах тихо. Как и тогда голова Арэя нещадно гудела, а тело превратилось в один огромный саднящий комок плоти. Как и тогда… рядом с ним сидел священник. Дьявол, облаченный в монашескую рясу и прикрывающийся святым писанием как щитом. Нет, не дьявол. Этот человек был во сто крат хуже дьявола, потому что ни один дьявол не поступил бы так с тем, кто готов был отдаться ему без остатка.

Мужчина увидел, что Арэй проснулся и ласково улыбнулся, но парень только отвернул голову к стене и уставился на нее, безуспешно пытаясь сдержать покатившиеся по щекам слезы.

- Хвала Господу нашему, наконец-то ты очнулся, Арэй, - тихо и с сожалением проговорил Гарольд. - Как же мы волновались. Как сильно тревожились о тебе. Столько дней в молитве. Столько бессонных ночей... ты так нас напугал, мальчик. Так сильно.

Он протянул руку и погладил парня по волосам.

- Прости, но нам пришлось связать тебя. Демон внутри тебя взбунтовался, воспротивился святой земле. Он не отпускал тебя несколько дней. Заставил изувечить себя. Это было ужасно. Даже молитвы не помогали. Но теперь он утихомирился. Ты спал больше суток, мой мальчик. Ты прогнал Дьявола. Жаль, что это лишь на время.

- Уберите руку, - сипло выдохнул Арэй, и дернул головой, чтобы скинуть с себя ледяную как у трупа ладонь мужчины.

Гарольд выполнил просьбу мальчишки и убрал ладонь с его головы. Сейчас ему следовало вести себя очень осторожно. Сейчас надо было приложить все силы для того, чтобы парень уверовал в свою одержимость.

- Как скажешь, Арэй. Как скажешь. - Гарольд немного помолчал, собираясь с мыслями и подбирая слова, и только после этого начал говорить. - Приезжал брат Джонатан. Просидел подле тебя два дня. Он молился за твое здравие. Но демон в тебе лишь шипел и поносил его грязными словами. А еще приезжала Мари. Милое дитя. Она так же молилась о тебе. Смелая девочка. Не дрогнула, даже когда ты кинулся на нее и ударил. Она не держит на тебя зла и продолжает молиться в пансионате о твоей бессмертной душе.

- Надеюсь, вы все сгорите в аду, - ответил Арэй безразлично и прикрыл глаза. - И в первую очередь вы. У Дьявола на пиру вас и ваших монахов разложат на столе, и отдадут Церберу. Он будет вгонять свой член в ваши задницы, пока вы не сдохнете еще раз. Но Дьявол не остановится на этом. Он воскресит вас, и снова отдаст своему псу. И так до бесконечности.

Губы Арэя задрожали, и он тяжело сглотнул, уже даже не пытаясь сдержать подступившие рыдания.

- Я мог понять вашу жестокость, мог принять ее, но то, что вы сделали со мной... меня от вас тошнит.

- О чем ты, дитя? Твои уста источают яд. Но... - Гарольд прочитал слова короткой молитвы и осенил парня крестным знаменем, - демон говорит твоими устами, мальчик. И я не верю ни единому его слову. Арэй не может говорить такого. Арэй чист и невинен. Добрый ребенок с сияющей душой.

- Идите к черту! - выкрикнул парень, чувствуя, как его сердце обливается кровью.

«Подонок еще делает вид, что ни в чем не виноват!»

- Тише, Арэй, не кричи. - Гарольд чуть понизил голос. - Не волнуйся так, все будет хорошо. Мы не позволим демонам забрать тебя у нас. Ты будешь жить в пансионате под нашей опекой и под опекой самого Господа.

- Я сожгу ваш пансионат вместе со всеми обитателями, а ваше сердце скормлю псам. И они будут трахать ваш труп, пока сами не сдохнут! - не обращая внимания на слова мужчины, закричал Арэй и начал дергаться, пытаясь вырваться.

- Бедный мальчик, - жалостливо проговорил Гарольд и покачал головой. - Несчастное дитя. Но Господь не оставит тебя. Не оставит.

Мужчина поднялся со стула и, перекрестив мальчишку, направился к выходу. У двери он обернулся и улыбнулся тому, как неистово парень пытается вырваться из сковывающих его пут.

- Ты поправишься, Арэй. Ты поправишься, - уверенно сказал Гарольд и вышел из комнаты, оставляя мальчишку одного.

- Будьте вы прокляты! Горите в аду! Я вас ненавижу! Ненавижу! - парень обмяк на простынях и разрыдался еще громче.

«Что за игру затеял это человек?» - думал Арэй. – «Для чего он это делает? Почему поступил так? Почему позволил делать с ним все эти грязные вещи? И почему сейчас делает вид, что ничего не происходит?»

Поверить в Дьявола? Он не поверит! Ведь единственный Дьявол в его жизни - это Гарольд Холл, старый извращенец, который вывернул его душу наизнанку, а потом изувечил до неузнаваемости.

***

Покинув комнату мальчишки, Гарольд направился к своей спальне, где сразу же позвонил в пансионат и предупредил Джонатана о том, что мальчик совсем плох, и несет полную околесицу. Джонатан поохал-поахал, но тут же заявил, что отправил в монастырь доверенного психиатра.

Гарольд похвалил монаха за расторопность и, положив трубку, улыбнулся. Вряд ли опекунам мальчишки захочется иметь дело с ненормальным психом. Никакие деньги не стоят спокойствия и благополучия в семье, а у той, кому Кайли хотела отдать Арэя на попечение, была несовершеннолетняя дочь. Женщина вряд ли рискнет своим чадом и, скорее всего, откажется иметь дело с ненормальным, агрессивным парнем.

Эта мысль успокоила Гарольда. Теперь осталось только дождаться врача и его заключения о душевной болезни Арэя, и тогда мальчишка будет в его полной власти.

2

***

Гарольд любил тишину. Пронзительную, звенящую тишину, в которой можно было услышать биение собственного сердца и шум бегущей по венам крови. Эта тишина была словно глас Господень. Только погружаясь в ее удушливые объятия можно было узреть истинную природу своих желаний и чаяний. Но сейчас, Господь внутри Гарольда молчал, и только сердце, неистово колотящееся в груди мужчины, говорило о том, что он все еще жив.

Вот уже сорок минут Гарольд мерил шагами коридор перед комнатой Арэя, в которой психиатр, приехавший из пансионата, вел с мальчишкой слишком уж длительную беседу.

Гарольд, конечно, понимал, что любой разговор с врачом занимает немало времени, и все же он тревожился и нервничал, хоть причин для таких переживаний у него и не было.

Хорошенько поразмыслив над своим последним разговором с Арэем, священник пришел к выводу, что парень все же к нему неравнодушен. Отчаяние и злость, сквозившие в его надрывном, срывающемся на крик голосе, были такими жалобными, что не оставалось сомнений в том, что мальчик обижен на своего господина.

Но как это исправить, Гарольд уже знал. План родился в его голове мгновенно, стоило ему только осознать свою ошибку. И, поскольку мужчина всегда считал своей сильной стороной умение эти ошибки исправлять, он был уверен в том, что Арэй в скором времени вновь будет ласков и покорен с ним. 

Сейчас же Гарольд действовал по намеченному плану, и сворачивать с избранного пути не намеревался.

Погрузившись в свои мысли так глубоко, что все вокруг потеряло свое значение, мужчина и не заметил, как психиатр покинул комнату Арэя, и только его негромкий оклик заставил священника вынырнуть из собственных дум.

- Ну как он, доктор? - надевая маску крайнего беспокойства, спросил Гарольд у вышедшего в коридор мужчины. - Что вы можете мне сказать?

- Мальчик плох, - с сожалением сказал тот, качая головой. - Его речь сбивчива и полна злобы. Но самое плохое то, что он закрывается. Прячется за выстроенной им самим стеной и отказывается принять правду. Он одержим, но это вам и так известно. Я бы настоял на его изоляции, но, зная ваше мнение по этому поводу, промолчу. И все же я буду свидетельствовать перед опекуном о том, что мальчику не место в обычной семье.

- Все так безрадостно? - делая вид, что расстроен пуще прежнего, спросил Гарольд, хотя в душе его царило ликование.

- Сдается мне, что еще хуже, чем вы можете предположить.

- Какая печаль. Какая печаль. - Вздохнул священник. - Могу я зайти к нему?

- Думаю, да. - Кивнул доктор и, сняв со своего длинного носа очки, аккуратно сложил их в футляр. - Вы единственный, кто печется и заботится о нем. А внимание ему сейчас необходимо больше, чем лекарства. И все же не пренебрегайте успокоительным. Его бред слишком болезненный.

- Да, я понял. - Кивнул Гарольд и, проводив мужчину, передал его под покровительство монахов.

А сам вернулся к комнате Арэя. И, толкнув незапертую дверь, подошел к кровати мальчишки и уселся на стоящий подле нее стул.

- Мой бедный мальчик, - вновь затянул Гарольд свою песню. - Что же нам с тобой делать?

- Просто оставьте меня в покое! - огрызнулся парень и задергался в своих путах.

Ему было невыносимо видеть рядом с собой этого человека. Чувствовать его запах. Слышать его голос. Ощущать его прикосновения.

То, что творилось в этом монастыре до избиения и собак, еще можно было стерпеть. Сотню раз все обдумав, Арэй признался себе, что он действительно готов был подчиниться мужчине, чтобы избежать заключения в подвале. Но случай с собаками словно отрезвил его. И Арэй опомнился.

Если отец Гарольд наказал его подобным образом только за горячечный бред, то, что же сделает с ним за более серьезную провинность?

- Уйдите! - выкрикнул Арэй, вновь срывая голос, который еще толком не восстановился.

В груди все сдавило от сильной боли, и парень до крови прикусил губу, чтобы сдержать отчаянный вопль, который так и рвался из его горла.

- Почему ты прогоняешь меня, Арэй? - добавляя в свой голос немного обиженных ноток, спросил Гарольд. - Я был не в меру жесток, это да. Я заставил тебя искупить грех, которого за тобой не было. Но я был зол. Ревность выжигала меня изнутри. Терзала мое сердце, ибо ты отдал предпочтение другому, эфемерному, ненастоящему... но пара плетей не такое уж и страшное наказание. К тому же самобичевание никому еще не вредило. Отчего же ты тогда коришь меня в каких-то ужасах, мой мальчик?

Душу Арэя обожгло новой порцией жгучего яда, и он сделал глубокий вдох, чтобы не сойти с ума от нахлынувших на него эмоций.

- Это был всего лишь сон, - просипел он зло. - Ваша пара плетей перешла в оргию с псами! Вы хотели отдать меня им... из-за сна...

Грудь парня вздымалась и опадала, дыхание прерывалось, а к глазам вновь подступили слезы.

- Творец Всевышний! - воскликнул Гарольд и, протянув руку, осторожно прикоснулся к щеке парня, поворачивая его лицо к себе. - Я не делал ничего подобного, Арэй. Да, я разозлился, и прошу простить меня за мою ревность и злость, но я не отдавал тебя никому. Я отволок тебя в комнату и дал тебе в руки бич. Да, я приказал тебе отхлестать себя, но никаких собак не было. В монастыре нет собак. Даже для охраны. Арэй, ты потерял сознание уже после десятого удара. Я слишком поздно понял, что погорячился. Я не должен был тебя наказывать за сон в лихорадке. Прости меня. Я искренне сожалею.

Гарольд говорил так проникновенно и так искренне, что от собственной лжи на его глаза навернулись слезы, и одна из них даже скатилась по щеке.

Парень с ужасом уставился на мужчину, который говорил так уверенно, что не поверить ему было очень сложно.

- Вы ласкали себя, глядя на то, как они на меня прыгают... - дрожащим голосом проговорил Арэй и вновь дернулся, пытаясь растянуть ремни. - Вам безразлично, что со мной будет... я вам не нужен... я только для развлечения! Я только игрушка, которую ни для кого не жалко! Берите, кто хотите... собаки, жирные вонючие монахи!

- Арэй, Арэй, ну что ты такое говоришь, мой маленький? - Гарольд склонил голову и глубоко вдохнул спертый воздух комнаты. - Я понимаю, видение было слишком ярким, а жар, терзавший тебя, причинял много боли, порождая безумие, но... ты только мой, и я не позволил бы никому прикоснуться к тебе. Никому и никогда. Ну как же мне доказать тебе это? Как, Арэй?

- Но позволили... - неуверенно и очень тихо проговорил парень, всхлипывая. - Позволили...

Арэй прикрыл глаза, но лицо не отвернул, позволяя прохладной ладони священника ласкать свою щеку. Его сердце колотилось как сумасшедшее. Мужчина был рядом, и тело реагировало на него, как на какой-то опасный наркотик, вызывающий неизлечимую зависимость. Но, что было самым ужасным, несмотря на испытанную боль и кошмар той ночи, окрыленная надеждой душа Арэя рвалась в объятия этого человека. И это осознание заставило парня задрожать всем телом и зажмуриться еще сильнее.

А отец Гарольд тем временем снова завел свою песню:

- Нет, мой мальчик, не позволял и никогда не позволю. Ты принадлежишь мне. Только мне, и никому больше. Я - твоя вера. Я не могу предать тебя.

Мальчишка дрожал и тихо плакал. В нем больше не было агрессии, только усталость и растерянность. Только страх, выливающийся сейчас соленой влагой из глаз. И Гарольд решил отвязать его, чтобы таким образом показать, насколько правдивы были его слова. Он потянулся к ремням, стягивающим тело парня, и, быстро расстегнув их, проговорил:

- Я твой господин, Арэй. И ты принадлежишь мне. Я не отдал бы тебя. И сейчас в качестве доказательства своей невиновности я отпускаю тебя. И только тебе решать, останешься ты со мной или уйдешь в мир, полный опасности и предательства.

Приговаривая и ласково поглаживая парня по волосам, мужчина уже просчитывал в уме, сколько еще дней потребуется продержать мальчишку на наркотиках, чтобы окончательно доломать его.

Он не смог воспользоваться советом брата Джонатана и лишить Арэя дозы. Это привело бы к чудовищной ломоте во всем теле, которая свела бы парня с ума. Он уменьшал дозу постепенно, и так же постепенно рушил оставшиеся хрупкие преграды, которые Арэй выстроил в своей душе, чтобы отгородиться от него.

От поступка отца Гарольда парень совсем растерялся. Распахнув глаза, он с недоверием смотрел на мужчину, и понимал, что не может сказать ни слова.

Этот человек... такой жестокий, странный, но порой очень нежный, поражал его глубиной и содержанием своей натуры. Арэю было очень сложно понять, где ложь, а где правда. Мужчина так часто менял при нем свои лица, что парень все еще колебался, и не мог до конца поверить священнику. Ведь он совершенно точно помнил собак... и сперму отца Гарольда на своем лице... и его слова, которые он сказал монахам...

- Меня тошнит... - выдохнул парень и, повернувшись на бок, вжал ладонь в свой желудок. - Вкус их немытых членов до сих пор у меня во рту.

- Мой бедный мальчик. - Шумно выдохнул мужчина и склонился над парнем. - Я смою твое видение. Я уничтожу его. Поверь мне.

Он мягко прикоснулся к губам Арэя своими и, пока мальчишка не успел отвернуться, глубоко поцеловал его, нежно лаская трепетный горячий язык.

Арэю казалось, что он сейчас или разрыдается, или сойдет с ума.

Мужчина целовал его... целовал так нежно... так трепетно, как никогда до этого. И в этом поцелуе было столько всего, что парень не выдержал и прижался к священнику, обхватив его шею руками.

- Мне страшно... - выдавил он сквозь истерические рыдания. – Мне так страшно...

Гарольд ласково обнял мальчишку и прижал к себе, нежно поглаживая его по вздрагивающей спине.

- Я с тобой. Тебе нечего бояться. Со мной тебе нечего бояться, Арэй. Я помогу тебе справиться с этими страхами. И ты вновь будешь принадлежать только мне. Мыслями, душой и телом.

Священник говорил очень мягко и уверенно, и вскоре Арэй успокоился и расслабился, позволив мужчине уложить себя на постель.

Арэю все еще было плохо. Спина болела, тело лихорадило, но сердце и душа немного успокоились.

В конце концов, видел же он дракона, почему же тогда псы не могли привидеться?

- Помогите мне... - прошептал парень и, схватив мужчину за руку, прижал его холодную ладонь к своему горячему лбу и прикрыл пекущие глаза. - Кроме вас у меня никого нет. А вас в пансионате все так любят. Вся эта прорва людей... есть ли мне место подле вас? И насколько значимо для вас это место? И значим ли я, или вы просто жалеете безумца, как и заповедовал вам Бог?

- Ах, мой милый мальчик, ты даже не представляешь, насколько ты значим для меня. Даже не представляешь, - вкрадчиво проговорил Гарольд, ликуя в душе. - Спи, Арэй, спи. Тебе нужен отдых. Скоро ты поправишься, и я заберу тебя в свою комнату. Ты не будешь один. Больше не будешь.

- Только не уходите далеко, - попросил парень, действительно чувствуя себя выжатым и обессиленным. - Не хочу, чтобы сны возвращались.

- Я буду с тобой. До самого пробуждения буду с тобой, мой хороший, послушный мальчик, - проговорил Гарольд, и, чтобы мальчишка уверился в его словах, прилег рядом с ним и крепко обнял.

Арэй притих и замер, почти не дыша. Он не мог поверить... все еще не мог поверить, что все происходит не так, как он чувствовал, не так, как он видел... и все же мужчина был рядом. Теплый, приятно пахнущий самым простым мылом... опрятный, чистый, ухоженный... среди многих прочих людей он казался пришельцем с другой планеты. Такой весь до педантичности аккуратный.

Арэю нравилась эта его черта. Нравилось лежать рядом с чистым человеком, вдыхать его приятный аромат, расслабляться в его нежных объятиях, слушать его монотонный и такой проникновенный голос.

Парень улыбнулся и спрятал лицо на груди мужчины, вцепившись пальцами в его темную рясу и сминая в ладонях плотную ткань.

Теперь ему было чуть спокойнее... совсем немного, и все же, пока мужчина не приревнует его к очередному сну, он может надеяться, что с ним ничего плохого не случится.

Арэй уснул очень быстро. Успокоившись и немного уверившись в том, что ему не желают зла, он смог довериться и не бояться. А потому не смог бороться с усталостью и жаром, и провалился в глубокий, но достаточно тревожный сон.

Примерно час Гарольд еще лежал рядом с мальчишкой, поглаживая его по спине и нашептывая о том, как им будет хорошо вместе. Как прекрасно они будут жить вдали от всего мирского и бренного. Как потрясающе им будет в стенах их маленькой обители, полной страсти и любви. Но идиллия продлилась совсем недолго, и короткий настойчивый стук заставил Гарольда подняться с кровати и, заботливо укрыв парня одеялом, подойти к двери, за которой его ожидал служитель монастыря.

Теперь Гарольду предстояла кропотливая и достаточно ювелирная работа, но мужчина был уверен в том, что все приложенные им усилия в итоге окупятся сторицей.

***

Жар Арэя не проходил.

Арэй помнил, что вместе с психиатром к нему заходил частный доктор, обслуживающий только обитателей их пансионата, и сделал несколько уколов. Препараты немного обезболили раны, но воспаление было слишком сильным, и потому температура держалась выше отметки тридцать девять.

Провалившись в сон на долгое время, Арэй периодически просыпался, ворочался с боку на бок, то скидывая с себя мокрое от пота одеяло, то вновь натягивая его до подбородка, когда тело начинал пробирать озноб.

Каждый раз, открывая глаза, парень осознавал, что больше не привязан к постели. Он смутно помнил, что отец Гарольд освободил его и, кажется, даже поцеловал, впервые за все проведенное вместе время проявив небывалую теплоту. Но понять, было это на самом деле, или всего лишь приснилось, Арэй так и не смог.

И все же где-то на грани сознания он помнил, что мужчина обещал не оставлять его до самого пробуждения. Парень просыпался уже много раз, но священника не было рядом, а это значило, что и разговор, и поцелуй, и обещания, и извинения - все это было лишь плодом его больного воображения.

И стоило Арэю это осознать, как страх вернулся с новой силой. Парень не знал, кто и зачем развязал его, но он совершенно определенно не желал оставаться в этом месте и ждать, когда его снова отдадут собакам.

Арэй даже предпринял одну попытку подняться, но тело было настолько слабым, что он лишь со стоном повалился на подушки, и еще минут пять тяжело и с присвистом дышал.

Каждую его мышцу ломило от боли. Все стало ватным и каким-то неповоротливым. Язык распух от жажды, а желудок скручивало спазмами. Арэй слишком ослаб, чтобы бороться за свою жизнь и за свое здоровье. Но демоны не принимали в расчет его состояние. Наоборот даже, когда в комнате сгустилась тьма, и ни лучика света не проникало в помещение, Арэй услышал первые шорохи, знаменующие начало новых мучений.

За дверью кто-то прошел, тяжело шаркая подошвами обуви. Остановился у входа, дернул за ручку, заставив сердце парня сделать несколько отчаянных кувырков. И тут же пошел прочь.

Арэй вскинул руку и утер лоб, который был весь в крупных каплях пота. Все его нутро стянуло крепким жгутом, и парень едва мог сделать вдох. Лишь рваные судорожные всхлипы срывались с его уст.

- Кто-нибудь слышит меня?.. - звал он слабым сиплым голосом. - Отец Гарольд, это вы?

Никто не отзывался. Несколько бесконечных мгновений в коридоре было тихо, а потом в дверь внезапно кто-то громко постучал, заставив парня вздрогнуть и сжаться в комок от пронзившего его дикого ужаса.

- Уходите... - взмолился Арэй шепотом, крепко прижимая ладонь к груди. - Пожалуйста, уходи...

Договорить он не успел. Послышался громогласный лай нескольких собак, которые стали с остервенением царапать пол и прыгать на дверь, пытаясь ворваться в комнату.

Если бы кто-нибудь видел парня в этот момент, он бы решил, что у того случился припадок.

Арэй закричал дурным голосом и, заметавшись из стороны в сторону, упал с кровати, но больше не смог на нее подняться, так как его охватила слепая паника. Тело отказывалось слушаться его. Сознание пыталось ускользнуть. Парень отполз к стене и вжался в нее спиной, с ужасом слушая, как дверь поддаётся неистовому напру псов, людей и...

- Не надо, пожалуйста! - завопил он, закрываясь руками от несущегося на него монаха, у которого в руках была зажата плеть. - Не трогайте меня!

***

Плеть со свистом взрезала воздух и опустилась на изувеченную кожу мальчишки. Звонкий шлепок смешался с отчаянным воплем боли, наполнившим комнату, и Гарольд улыбнулся, скрещивая руки на груди и прислоняясь спиной к стене. Он стоял в коридоре за дверью и слушал, растянув губы в усмешке, как вопит от боли Арэй.

Наказывать парня священник не собирался, но после всего услышанного от Арэя и сказанного самим, ситуация требовала действий, которые он и предпринял. Сейчас самым важным было убедить мальчишку в том, что он в безопасности, но в то же время напугать его так сильно, чтобы мысль о том, чтобы остаться с кем бы то ни было, кроме своего господина, вызывала в душе парня душераздирающий ужас. И монахи монастыря усердно помогали мужчине в знак благодарности за маленькую игру, устроенную им совсем недавно в подвале.

Арэй, конечно же, не удовлетворил мужчин, а только усилил их желание, но мальчик из пансионата Айовы уже прибыл в свое последние пристанище, и монахи, удовлетворив первую вспышку своей похоти, были более чем благосклонны, и согласились на игры, придуманные Гарольдом.

Впрочем, крики Арэя усиливались, и мужчине пришлось вмешаться. Он влетел в комнату мальчишки и громогласно рявкнул:

- Что здесь творится?! - голос его полнился искренним негодованием и яростью, как и должно при лицезрении совершенно неприемлемой картины.

Монах, бивший Арэя, вздрогнул и, бросив плеть, прижался спиной к стене, начиная лопотать что-то про свою невиновность и непричастность ко всему происходящему. Арэй же заливался слезами и, обхватив себя руками, катался по полу. Из его ран вновь сочилась кровь, и это разозлило Гарольда. Он подскочил к монаху и несколько раз сильно ударил его кулаком в живот, от чего служитель монастыря согнулся пополам и тихо заскулил от боли.

- Брат Митчелл! - позвал Гарольд еще одного монаха, и тот незамедлительно появился в комнате. - Вызовите полицию. В наших рядах преступник.

- Отец Гарольд, нет, это не то, что вы подумали! Совсем не то! Он сам напросился! Сам! - вопил виновный в издевательстве над парнем монах. - Это было всего лишь наказание!

- Это было избиение! - рявкнул Гарольд и, взглядом пригвоздил монаха к месту, подошел к Арэю.

- Мой мальчик, - очень тихо сказал священник, помогая парню подняться. - Я говорил, что не оставлю тебя. Что не позволю кому бы то ни было приближаться к тебе. Прости, я не уследил. Прости меня, Арэй. Но его накажут. Накажут строго, не сомневайся.

- Что вы со мной делаете?! - завопил Арэй, начиная вырываться из крепких объятий священника.

Вновь открывшиеся раны парня болели вдвое сильнее, но эта боль была несравнима с той, что разрывала его душу на части.

- Почему вы снова позволили им трогать меня?!

- Я не позволял! - воскликнул Гарольд и покосился на монаха. - Как вы могли?! Вы служитель церкви! Как?!

Священник прижимал к себе парня и отступал с ним к кровати, а монах тем временем переминался с ноги на ногу и что-то лопотал о том, что Арэй сам напросился. Что мальчишку вновь одолел демон, и именно это подвигло его на решительные действия.

- Я не верю ни единому твоему слову! - прервал разглагольствования монаха Гарольд, и усадил Арэя на кровать, укутывая его в покрывало. - Арэй, как все было? Скоро придет полиция, и мы должны будем засвидетельствовать...

- Что?! Отец Гарольд, не надо полиции! Я говорю правду, мальчик сам!..

- Сам?! - рявкнул священник. - Да он на ногах не держится, не говоря уже о провокации! Арэй, как все было?

- А вы не знаете? - парня трясло так, что он с силой сжимал челюсти, чтобы зубы не стучали друг о друга. - Вы сами их и подослали! И этих монахов, и этих проклятых собак!

- Наглая ложь! - завопил служитель монастыря. - Никаких собак и в помине не было. Он начал кричать, я решил усмирить демона...

- Там были собаки! - дурным голосом закричал парень и бросился к монаху, желая разорвать его на мелкие кусочки, лишь бы не прикрывал ни себя, ни отца Гарольда.

Но сильные руки священника перехватили его и потащили назад.

- Отпустите! Не делайте из меня сумасшедшего! Я не одержим! Во мне нет демона!

- Тише, мальчик, тише, - прижимая Арэя спиной к своей груди, проговорил Гарольд. - Не кричи. Так ты только выставишь себя виноватым. Так ты только уверишь всех в своей одержимости. Тише. Я верю тебе. Верю и, как только приедет полиция и заберет этого богомерзкого отброса, мы проверим весь монастырь на наличие собак. Я верю тебе, Арэй. Ведь у меня нет причин не доверять твоим словам.

- Вы приказали привести собак в подвал... - парень обессиленно осел на пол и спрятал лицо в ладонях, изо всех сдерживая рыдания.

Он не знал, кому и во что верить. Он запутался во лжи, которая его окружала. Он не понимал, где друг, а где враг, но отец Гарольд не отступал. Мужчина без конца повторял, что если собаки существуют, они найдут и усыпят их. И что всех виновных, в таком случае, посадят в тюрьму.

- Мне страшно, - всхлипнул Арэй, когда священник присел рядом и обнял его. - Мне страшно от того, что вы с ними заодно...

Гарольд довольно покосился на монаха и прижал парня к себе крепче.

- Я на твоей стороне, Арэй. Всегда на твоей и... - договорить священник не успел.

Короткий стук в дверь прервал его, а хриплый голос брата Митчелла оповестил о том, что прибыла полиция, и готова забрать преступника.

- Открыто, - сказал Гарольд, продолжая поглаживать Арэя по плечам.

В комнату тут же вошли два приземистых, но достаточно крупных мужчины в полицейской форме, и тяжелыми взглядами своих пытливых глаз осмотрели помещение.

- Кто будет писать заявление? - строго спросил один офицер, пока второй надевал на монаха наручники и зачитывал ему его права.

Монах, конечно, что-то говорил, оправдываясь и уверяя стражей порядка, что он на самом деле невиновен, и что все это было подстроено мальчишкой, но его никто не слушал.

- Заявление напишу я, - проговорил Гарольд. - Мальчик слишком слаб, чтобы давать показания. Позже его опросите.

- Я сам напишу...

Арэй вскинул на мужчин взгляд и с трудом поднялся на ноги, но тут же пошатнулся и едва не упал.

Отец Гарольд успел подхватить и усадить его на кровать, и парень тут же намертво вцепился пальцами в его запястья.

- Там собаки... - выдохнул он, дрожа всем телом и мертвенно бледнея. - Собаки лают в соседней комнате.

- Собаки? - нахмурился офицер и посмотрел на стену, на которую указал парень. - Я не слышу никаких собак. - Пожал он плечами и нахмурился. – Рой, ты слышишь их? - обратился он ко второму полицейскому, но тот только отрицательно покачал головой и грубо подтолкнул заартачившегося монаха к выходу.

- Вы слышали, офицер? – привлек внимание полицейского Гарольд. - Арэй сам напишет заявление, и потому будьте так любезны уделить ему максимум своего внимания. Арэй, мне уйти? Быть может, ты хочешь поделиться с офицером тем, чем не можешь поделиться со мной?

Парень смотрел на полицейских так, словно они были призраками или восставшими мертвецами. Он не понимал... ничего не понимал... они не слышат собак? Как такое может быть?

- Вы не слышите их? - спросил он, и губы его затряслись от накатившей паники. - Я одержим?

- Тише, Арэй, – проговорил Гарольд. - Ты будешь в порядке. Это просто жар и страх. Ты пережил ужасный момент в своей жизни. Немудрено, что твое сознание играет с тобой в злые игры.

А полиция тем временем занималась своим делом. Тот из офицеров, которого назвали Роем, вывел монаха из комнаты и повел его по коридору к выходу, где ждала патрульная машина. А второй офицер с опаской оглядывался по сторонам в поисках места, куда можно было бы присесть.

- Эм... - начал было полисмен. - Не могли бы мы пройти куда-нибудь, где можно будет спокойно написать заявление? Мне нужна бумага и ручка, а так же стул и желательно стол.

- Да. Мой кабинет, думаю, вполне подойдет. - Кивнул Гарольд и повернул голову к Арэю. - Пойдем? - осторожно спросил он, стараясь не особо пугать парня.

- Нет. - Арэй замотал головой и еще сильнее стиснул пальцы на руках мужчины. - Я не пойду, пока они там. Прогоните их... - он поднял на священника взгляд и с надеждой посмотрел на него. - Демоны боятся вас. Прогоните их...

- Прогоню. - Кивнул Гарольд и повторил уже громче: - Прогоню.

Он осенил мальчишку крестным знаменем, потом прочитал молитву на мертвом языке, оберегающую от злых духов, и в итоге принялся громко произносить слова из обряда экзорцизма. Арэй в какой-то момент сильно напрягся и зажал уши ладонями, но Гарольд обхватил запястья парня ладонями и отнял его руки от ушей.

- Они все еще тут, или ушли? - спросил священник у мальчишки.

Арэй не мог вымолвить ни слова от сковавшего его ужаса.

Слова древней как мир молитвы были невыносимы псам. Те зашлись чудовищным лаем и стали прыгать на стены, пытаясь ворваться в комнату. Арэй слышал их даже когда закрыл уши. Голос священника не мог заглушить создаваемого собаками шума, и в какой-то момент парню даже показалось, что собачья морда проступает сквозь стену.

Он похолодел в душе, и едва не лишился чувств, пребывая в сознании лишь чудовищным усилием воли. Но когда священник закончил молитву и спросил у него, не слышит ли он больше лая, парень так и не смог ответить. Только жалобно заскулил и обмяк на кровати, потеряв сознание.

Гарольд покачал головой и улыбнулся, укладывая парня на кровать и укрывая его одеялом.

- Вы выполнили свою работу просто чудесно. - Повернулся он к полицейскому и кивнул ему на дверь, предлагая выйти из комнаты. И как только они оба оказались в коридоре, Гарольд продолжил: - Ювелирная работа, брат мой. Я в восторге. Поощрение не заставит себя ждать. Я позвоню в Иллинойс, и вам пришлют еще пару сирот для развлечения. Что до собак, продолжайте приводить их. Лучше всего ночью. Не дадим паршивцу спать, и тогда он быстро окажется в нашей власти. И да, чек в магазин костюмов выпишите с моего счета. Потрясающая одежда. Вас не отличить от настоящего полицейского.

- Спасибо, отец Гарольд. - Смиренно поклонился переодетый в форму монах. - Мы рады служить на благо нашего ордена.

- Замечательно! Просто великолепно. А теперь ступайте и не тревожьте нас до вечера. Убедить Арэя не так-то и легко, как может показаться.

Монах кивнул и, еще раз поклонившись, быстро удалился, а сам Гарольд вернулся в комнату и, придвинув стул к кровати Арэя, вновь занял свое место подле него.