1

***

- Арэй, выпей... ну же, будь умницей... тебе это поможет...

Парень послушно глотнул воду и слабо поблагодарил Гарольда, который держал его голову на сгибе своего локтя и прижимал к его сухим потрескавшимся губам горлышко пластиковой бутылки.

Мальчишку мучил сильнейший жар, который не проходил, даже после того, как он принимал лекарства. Священник был не на шутку обеспокоен этим и пытался всеми способами выгнать из Арэя болезнь, но у него ничего не получалось. Запущенные раны, истощение, недостаток витаминов, все это делало мальчишку слабым и уязвимым для болезни. Уставшее тело просто отказывалось бороться и восстанавливаться. Парень сгорал в лихорадке. Бывало, часами корчился от боли, не замечая ничего вокруг, бывало, спал сутки напролет, вздрагивая от малейшего прикосновения к пылающей воспаленной коже.

И сколько бы Гарольд ни взывал к нему, сколько бы ни внушал необходимость бороться с болезнью, сколько бы ни угрожал и ни стращал демонами, все было тщетно.

Мальчишка таял на глазах.

Навестивший их брат Джонатан настоятельно советовал мужчине отвезти Арэя в больницу, пока не поздно, но тот не мог допустить подобного. Объяснить докторам, откуда в крови парня присутствует столько наркотических веществ, было бы вполне возможным, если бы Арэй не числился в их ордене с самого рождения. Списать наркотики на пагубное влияние современного общества было бы куда проще, будь мальчишка подобран на улице, но наркотики в святой общине… слишком подозрительное и слишком компрометирующее обстоятельство.

Конечно же, Гарольд с каждым днем уменьшал дозу, чтобы к тому моменту, когда за Арэем приедет опекун, мальчишка был чист как стеклышко. Но все же этих мер было недостаточно. А в больнице кровь одержимого демонами пророка, который бредит похотливыми псами и драконами, тут же отдадут на экспертизу. В ней, конечно же, обнаружат наркотик, и мальчишку отправят на реабилитацию в психиатрическую клинику. И прощай многодневный труд над воспитанием идеального раба.

Нет, Гарольд не мог так рисковать. К тому же перед тем, как окунуться в агонию лихорадки, Арэй проявил чудеса послушания. Он был ласков, доверчив и весьма изобретателен в своем стремлении получить крохи жестокой ласки, кою мужчина в итоге с притворной неохотой дарил ему. Священник совсем не хотел терять достигнутый таким трудом прогресс, и потому терпеливо пичкал мальчишку лекарствами, моля Всевышнего о том, чтобы Арэй остался таким же послушным и покладистым, даже когда освободится от наркотического дурмана.

- Когда ты поправишься, мой мальчик, я подарю тебе незабываемую ночь.

Гарольд отложил в сторону бутылку с водой и провел пальцами по внутренней стороне бедра мальчишки, пытаясь вызвать в нем возбуждение.

Покрасневшая, влажная от пота кожа покрылась россыпью мурашек, но член так и остался в расслабленном состоянии, что отозвалось в душе мужчины ярким порывом злости. Но он сдержал свое бешенство и уложил парня на подушку, чтобы тот мог поспать.

- Мне нужно отлучиться ненадолго, - проговорил Гарольд, перебирая пальцами влажные пряди волос Арэя. - Не будешь бояться?

- Не уходите... - сорвался с уст Арэя болезненный сип.

Слабые пальцы мальчишки беспомощно скользнули по холодной, морщинистой ладони мужчины, и он улыбнулся.

- Увы, я вынужден, мой мальчик. Ты очень слаб, и потому я должен в уединении вознести молитву Господу нашему, чтобы он исцелил твое тело и наполнил твой дух своей благодатью.

- Вы так добры... - глаза парня наполнились слезами, и он устало смежил веки, вызвав на губах священника еще одну удовлетворенную улыбку.

- Отдыхай и набирайся сил, - проговорил мужчина, поднимаясь и не обращая внимания на слабую попытку парня задержать его.

Ему доставляло немыслимое удовольствие смотреть на то, как этот сломленный ребенок тянет к нему свою руку, а потом безвольно роняет ее на смятое покрывало. И как же хотелось вкусить сей неожиданно ставший запретным плод. Вновь срывать с искусанных уст сладкие стоны боли, вновь вторгаться в горящий огнем воспаленный проход и терзать эту слабую безвольную плоть до полного изнеможения.

Еще немного полюбовавшись мальчишкой, Гарольд перекрестил его и быстрым шагом покинул свою спальню, чтобы уединиться в комнате очищения с другим юношей, который был полон сил и здоровья, и мог на какое-то время унять сжигающий мужчину похотливый жар.

***

Едва дверь за святым отцом закрылась, и в коридоре стихли его шаги, Арэй скатился с кровати и, не обращая внимания на терзающую его боль, побрел в ванную комнату, с трудом переставляя ноги.

Разум его был затуманен недугом. Перед глазами плыло и двоилось. Кости нещадно ломило, и каждый шаг давался парню с огромным трудом. Мышцы сводило спазмами, ноги подкашивались, и он падал, но поднимался вновь, чтобы провести ежедневный ритуал очищения.

Кое-как добравшись до раковины, парень не медля засунул два пальца в рот и надавил на основание языка, вызывая рвотный рефлекс. Несколько раз повторив эту манипуляцию, он обильно вырвал, исторгая из себя таблетки, отравленную наркотиком воду и темные сгустки желчи. После чего, начисто вымыв умывальник, осел на пол, не в силах устоять на подкашивающихся ногах.

Но долго рассиживаться было опасно. Дважды он чуть было не попался, когда священник внезапно возвращался в комнату и заставал его не в постели. Тогда Арэю удалось обмануть мужчину, сославшись сперва на жажду, которую он ходил утолять в ванную, а потом на приснившийся кошмар, из-за которого он упал на пол. Но все же не стоило рисковать, испытывая судьбу на прочность, и навлекать на себя гнев мужчины, который в следующий раз мог заподозрить неладное.

Утерев трясущейся ладонью губы, Арэй вернулся в спальню и завалился в кровать, прямо на холодные влажные простыни.

Его корчило и ломало, выворачивало наизнанку и скручивало спазмами. По телу прокатывались волны боли, а за ними волны дрожи. В горле постоянно першило, из-за чего жутко хотелось пить, а голову, казалось, начинили битым стеклом и гвоздями.

Пока в комнате никого не было, парень вдоволь упивался этими чудовищными ощущениями, поскуливая и роняя слезы, желая только одного: сдаться и выпить святой воды, отравленной наркотиками. Но когда искушение становилось невыносимым, он воскрешал в памяти тот день, когда его организм впервые отторг возбудитель.

Его хорошо накормили и дали выпить антибиотик, чтобы снять воспаление. А потом опоили «целебной» водой из святого источника. Отца Гарольда вызвали для переговоров, а Арэй лежал и ждал его возвращения, чувствуя тяжесть в желудке и непрекращающуюся тошноту. Все запахи в комнате обострились. Его мутило, но он терпел до последнего. И все же в итоге не выдержал и вырвал, едва успев добежать до уборной.

Когда мужчина вернулся, Арэй хотел пожаловаться ему, рассказать о том, что случилось. Он уже открыл было рот, но тут уловил исходящий от священника запах сырости и секса, которым пропиталась его ряса.

В тот момент душу Арэя опалил ядовитый страх, смешанный с каким-то странным ощущением обиды.

«Вот, значит, как обстоят дела?» - подумал он тогда. – «Я заболел, и мне очень быстро нашли замену. Теперь отец Гарольд готовит для себя новою игрушку, а меня спишет за ненадобностью, после того, как получит... что? Что, собственно, ему нужно, если не послушание и не любовь, за которыми он так резво отправился к другому?»

Парень не знал, откуда в его голове вспыхнуло это яркое осознание, ураганом смешанных сумбурных эмоций пронесшееся по душе. Ему было плохо. Температура тела сильно поднялась. Каждую мышцу сводило судорогой. Но рассудок, вдруг, начал проясняться, приподнимая занавес над сценой недавнего прошлого.

Сперва это было практически незаметно. Обрывки воспоминаний, больше походившие на бред сумасшедшего. Отголоски фраз, никак не желающих сливаться в полноценный текст. Странные видения, абсурдные и пугающие до леденящего ужаса в сердце.

На следующий день Арэя вновь вырвало, пока мужчина развлекался со своей новой игрушкой. А потом парень начал вызывать рвоту сам.

Тело его корчилось от боли, но вот мысли и чувства пришли в дикое смятение.

Что он делает здесь, в монастыре, в постели старого извращенца? Что за чушь он нес, змеей извиваясь у ног священника, выпрашивая у него новую порцию боли?

Все, что было до этих вспышек просветления, казалось Арэю каким-то сумбурным сном. Галлюцинацией, спровоцированной жаром и болезнью. 

Он мучился от лихорадки, но она не спасала его от ужаса, склеившего внутренности, когда кусочки мозаики сошлись в его голове, и память, злобно ухмыляясь, показала ему уродливую картину недавнего прошлого. Теперь, стоило отцу Гарольду переступить порог комнаты, и сердце парня заходилось от отчаяния. Он сжимался как пружина, готовый в любой момент бежать из-под пристального надзора. Но что-то подсказывало ему, что подобное поведение может все испортить.

По непонятным причинам священник проявлял доброту и милосердие к своему строптивому ученику. Мужчина был терпелив и ласков, изливая на Арэя патоку сладких речей и обещаний. А парень никак не мог понять, явь это или бред, и что за новые кошмары обрушатся на него, когда мужчина снова потеряет контроль над собой?

Еще через несколько дней, когда наркотик полностью вышел из его организма, Арэй проснулся среди ночи от тоскливого собачьего воя. Он не вздрогнул, потому что был слишком слаб даже для проявления страха, но с трудом приоткрыл глаза и посмотрел на сидящего в кресле священника.

Тот, заложив пальцем странички библии, с улыбкой вслушивался в собачий вой и кивал сам себе, что-то проговаривая одними губами.

Наверное, именно в этот момент Арэй до конца осознал положение, в котором оказался.

Старый выблядок решил свести его с ума! Напоил наркотиком, внушил ужас перед галлюцинациями, ловко разыграл спектакль с собаками, а потом с невинным видом утверждал, что ни о каких псинах знать не знает.

«Ты должен слушаться только меня, Арэй».

Голос мамы тогда очень отчетливо прозвучал у парня в голове, и он вспомнил: мамы больше нет!!! А он, вместо того, чтобы оплакивать свое горе, виляет задом перед старым мудаком, похотливо постанывая от желания!!!

Боль утраты острой иглой пронзила сердце Арэя. На глаза парня навернулись слезы омерзения и обиды на проклятую судьбу, загнавшую его в лапы садиста-извращена. Священник, конечно же, тут же заметил их. Прилег рядом с парнем. Спросил, какие еще демоны терзают его бедную душу.

Соврать было легко, и Арэй «признался», что псы. Мужчина на это только скорчил печальную и сочувственную рожу, и стал успокаивать мальчишку, лаская его между ног.

Парень закусил губу и терпел, умирая от отвращения, но изо всех сил стараясь не проявлять его и поддерживать «игру». Даже застонал разок-другой, когда ломка скрутила его особенно болезненно, и прильнул к отцу Гарольду, якобы в поисках поддержки.

Мужчина остался удовлетворен, хотя и разозлился немного за то, что он так и не смог возбудиться, но потом списал все на лихорадку, за которую Арэй тут же поспешил спрятаться, как за надежный щит.

Вот и сегодня парень благодаря своей не проходящей болезни остался один в комнате, и смог избавиться от губительного дурмана, который вливали в него с завидным постоянством. Жаль только, долго пребывать в своих мыслях у него не получилось. Отец Гарольд вернулся, едва он успел натянуть на себя одеяло. Мужчина был чем-то весьма озабочен, и весь его вид выражал крайнее раздражение. Впрочем, на Арэя он смотрел предельно ласково и даже нежно:

- Ты ведь помнишь свое обещание, мальчик? - спросил священник с придыханием, и лицо его пошло красными пятнами, как бывало всегда, когда он сильно злился или нервничал.

Арэй слабо кивнул, глупо улыбаясь, как делал это под воздействием возбудителя. И мужчина облегченно выдохнул:

- Пришло время доказать. Завтра мы возвращаем в пансионат. Твоя покойная мать помутилась рассудком и перед смертью составила завещание, в котором указала, что до твоего полного совершеннолетия опеку над тобой получит бывшая жена твоего отца. За это ей дадут крупную сумму денег. Такую крупную, что этой дамочке и не снилось. Естественно, стервятница тут же согласилась забрать тебя у нас. Но, если ты откажешься, если будешь упорствовать, она тебя не получит.

- Откуда у мамы такие деньги, чтобы платить кому-то? - заплетающимся языком спросил Арэй, не в силах осмыслить все услышанное.

Все, что сказал мужчина, больше походило на бред. Опекун, завещание, жена отца... его отец никогда не был женат, даже на его матери. Или мама лгала ему, когда рассказывала о мужчине? А, может быть, это проверка? Очередная проверка его решимости остаться в ордене, с отцом Гарольдом. Проверка, которую ему надлежало пройти, чтобы на него снизошла «благодать божья», которая была хуже любой адской пытки.

По спине парня прошел неприятный холодок, и он поежился, закрывая глаза и натягивая одеяло на свое лицо, чтобы скрыть от священника нахлынувшие эмоции.

Гарольд подошел к своему столу и медленно опустился на стул. Внутренняя злоба была столь сильна, что он не рискнул приближаться к мальчишке, чтобы ненароком не сорваться на нем раньше времени.

Он сохранит в себе эти ощущения. Сохранит и приумножит, чтобы потом, когда Арэй вернется в лоно церкви, излить на мальчишку свою «любовь» в полной мере. В конце концов, полгода не так и много. Он ждал тогда, подождет и сейчас. И чем дольше он будет ждать, тем желаннее будет услада.

- О мертвых не принято говорить плохо, но, - Гарольд покачал головой, - твоя мать была похотлива и не сдержанна. Она умело находила тех, кто готов был платить за ее услуги. Поверь, мой мальчик, эти грязные бумажки не принесут тебе счастья. Соблазняться на них было бы глупо с твоей стороны. Но ты вовсе не глуп, верно?

Глаза мужчины яростно сверкнули, и он с силой сжал кулаки, воскрешая перед мысленным взором подвешенного на перекладине паренька, который ждал его в подвале. Это помогало немного отвлечься и не кинуться на Арэя, который, стянув с лица одеяло, смотрел на него так преданно, что хотелось отволочь его за встрепанные волосы в комнату очищения и брать, брать, брать, пока от криков и воплей он не порвет голосовые связки.

- Нет... - прохрипел парень и прикрыл глаза, лихорадочно обдумывая все сказанное мужчиной.

Его мать была шлюхой, которой платили за секс? Ее часто не было рядом... она разъезжала по Штатам, привлекая в орден новых прихожан, которые готовы были приносить ордену свои деньги. Она постоянно об этом говорила. Возвращаясь в пансионат, она закрывалась с Арэем в комнате и говорила, говорила, говорила...

«Ты должен верить только мне, Арэй. Я не желаю тебе зла. Я люблю тебя. И однажды вырву тебя из лап ордена. У тебя будет нормальное будущее, только не сомневайся во мне. Никогда во мне не сомневайся».

Глаза Арэя наполнились слезами.

- Мама лгала мне... - проговорил он дрожащими губами, скрывая за этими словами боль утраты, которая терзала его душу вот уже который день. - Почему? Почему она решила отдать меня чужим людям? Я не хочу уходить из ордена...

Страх и преданность в голосе Арэя отзывались в сердце Гарольда гипнотическим эхом. Слова мальчишки ласкали слух, согревали изголодавшуюся за последние дни душу, вселяли уверенность. А слезы, выступившие на глазах Арэя, и вовсе подвели сознание мужчины к той черте, за которой уже нет ничего святого, только безграничное, всепоглощающее удовольствие.

- Твое желание остаться не только похвально, но и осуществимо, - сказал Гарольд. - Ты должен настаивать, Арэй. Ты должен громко заявлять о своих желаниях и намерениях. Люди падки на деньги, но даже им дорог их покой. Не забывай об этом. Если ты выкажешь свое желание, к нему прислушаются. Не услышат с первого раза, ты скажешь громче. Так громко, что тебя услышит и глухой. Ты понял меня?

Арэй закивал, чувствуя, как все внутри сводит спазмами и обдает жаром.

- Понял, - ответил он и протянул к мужчине руку так, словно хотел схватить его за рясу.

Но, естественно, не дотянулся и уронил ее на кровать, судорожно сжимая и разжимая пальцы.

- В вас мое спасение. В вас и в Господе нашем, который ниспошлет на меня свою благодать через ваши молитвы и ласку.

Парень повторял всю эту заученную чушь, надеясь на благосклонность священника и на то, что тот отвезет его в пансионат, чтобы можно было посмотреть на этого опекуна.

Если делать все, что говорит отец Гарольд, если обманом убедить мужчину в своем послушании, можно будет попробовать сбежать. Не сразу, а когда священник потеряет бдительность, уверившись в его безоговорочной преданности. Вот только нужно что-то сделать с отвращением, которое подкатывало к его горлу рвотным комом каждый раз, когда мужчина прикасался к нему.

Впрочем, Арэй напомнил себе, что должен пройти через это, чтобы освободиться. И уверил себя, что сможет справиться с последним испытанием.

Жалкая попытка мальчишки прикоснуться к нему взвинтила сознание Гарольда.

Страсть вновь разгорелось в его чреслах, и теперь испепеляло мужчину. Невозможность взять мальчишку, невозможность подчинить его своим желаниям сводила священника с ума и туманила его разум. Экстаз окутывал Гарольда плотным саваном, а слабость мальчишки, весь его жалкий и несчастный вид, распалял внутреннее пламя мужчины, унять которое было не так-то и просто. Но Арэй в своем нынешнем состоянии не выдержал бы и малой толики его ласк, а потому  Гарольду приходилось терпеть.

- Отдыхай.

Мужчина порывисто поднялся и направился к двери, но, сделав несколько шагов, остановился и резко повернулся к мальчишке.

Долго смотрел на него, не произнося ни слова, а потом, так же безмолвно вышел из комнаты.

Бешенство пульсировало по венам Гарольда. Глаза застилала красная кровавая пелена, но пойти против обстоятельств было невозможно. Что-то тревожное продолжало расти в его груди. Семя неуверенности и волнения было брошено в благодатную почву, и теперь давало свои всходы. Но как бы Гарольд ни старался найти и выкорчевать их из своей души, в этом запущенном и старом саду сухие ветви мертвых деревьев хорошо прятали новый росток.

Впрочем, Гарольд знал, как прогнать тревожное предчувствие. Он знал, и собирался заняться этим немедленно.

Арэй сломлен и предан. О нем не стоит волноваться. Это всего лишь застоявшееся в теле желание тревожит разум своими позывами. В сложившейся ситуации нет никакой опасности ни для него, ни для ордена. Гарольд почти уверил себя в этом и, ворвавшись в комнату очищения, полностью отринул все сомнения, высвобождая свою страсть, которую собирался выплеснуть на подвешенного к стене послушника. 

2

***

- Господи, и за какие грехи на мою голову сыпется все это дерьмо?

После недолгого, но утомительного перелета из Нью-Йорка в Чикаго, Рике ужасно хотелось спать. Машина, которую они взяли напрокат в аэропорту, работала настолько тихо, что парень готов был в любой момент провалиться в дрему. Вот только голос собственной матери не давал ему ни минуты покоя.

Дженни вот уже битый час сверлила его несчастный мозг возмущениями по поводу всего происходящего, как будто это он заставил ее выйти замуж за подонка, родить от него детей, а потом мешал обрести счастье с другим мужчиной.

Все эти бредни были знакомы Рике с детства. Он мог на девяносто девять процентов предсказать фразу, которую мать произнесет в следующий момент. Мог слово в слово проговорить в унисон с ней ее речь о том, какой он бесполезный, никчемный лодырь, пиявка, присосавшаяся к ее шее и пьющая изо дня в день ее кровь. Он мог с точностью до полутона скопировать ее презрительную интонацию, когда она вспоминала свою первую неудавшуюся любовь. Когда сравнивала его с отцом. Когда говорила, что он превратился в такого же жиголо, живущего за счет других. Он мог бы слушать весь этот бред с завидным безразличием, если бы не сидящий рядом Ленард, который прожигал женщину бешеным взглядом и видимо с трудом сдерживался, чтобы не стукнуть ее по затылку.

- Не обращай внимания, - тихо повторял Рика, поглаживая любовника по плечу. - Она сама не знает, что говорит.

- Правильно, не обращай внимания, - согласно кивнула Дженни, натянуто улыбнувшись любовнику сына в зеркало заднего вида. - Мой разлюбезный муж так же говорил: не обращай внимания, Дженни. Твой отец сам не знает, что говорит. Просто поразительно, как они похожи. Одно лицо, словно я родила его клона! Такой же безответственный. Такой же болтун. Они похожи как две капли воды. Даже голос... я как будто вернулась в прошлое.

Ленард нервно передернул плечами и чуть сильнее сжал руку мальчишки, отворачиваясь и теперь глядя на то, как мелькают за окном высокие деревья.

Вот уже несколько часов он был вынужден слушать бесконечные возмущения этой женщины и молчать, не поддаваясь на провокации с ее стороны.

Как же бесит! Он зверски устал и хотел спать. А эта дамочка никак не желала заткнуться, и дать ему возможность отдохнуть и собрать в кучу запутанные мысли.

Поначалу Ленард вообще не воспринимал ее слова, пропуская все сказанное мимо ушей. Его куда больше заботили собственные тревоги, чем бесполезный беспочвенный треп. К тому же он изо всех сил боролся с усталостью, потому что сознание то и дело порывалось окунуться в негу сна, чего парень никак не мог допустить, чтобы не оставлять Рику наедине с его бешеной мамашей.

Понимание того, что силы, которые он бросил на работу, совсем скоро покинут его, заставляло Ленарда нервничать. Он даже наступил на горло своим принципам и согласился на требования Миранды отпустить Этельстена на собеседование, которое она устроила сыну. Нет, он вовсе не был против того, чтобы Этель работал, но когда решение этого вопроса подступило вплотную, почему-то сильно запаниковал.

А как же Рика? В какой-то момент их смены совпадут, и мальчишка останется дома совсем один, без присмотра, что не очень-то хорошо скажется на его самочувствии. Но после долгого и очень эмоционального разговора, они втроем все же смогли прийти к обоюдному решению, не последнюю роль в котором сыграл Рика, заявивший, что Ленард должен снять с себя часть ответственности и отпустить Этельстена на работу. А потом, когда придет время, отпустить и его, чтобы все было честно.

Ленард нехотя разрешил Этелю идти на собеседование, но благоразумно умолчал тот факт, что Рику, «когда придет время», ни на какую работу не отпустит, пусть даже придется взвалить на себя дополнительные смены, а мальчишку приковать к кровати. 

Теперь же, когда голос госпожи Умино все-таки пробился сквозь сумбурный поток мыслей в его голове, к переживаниям за Этельстена, который сейчас сидел в каком-то элитном ресторане и сдавал тест на профпригодность, добавилась обида за Рикальда, которого так необоснованно оскорбляли.

- Он вас в постель к уёбку не толкал, - все же огрызнулся Ленард на очередную колкость женщины. - Сами прыгнули. Так что нечего вешать свои ошибки на других. 

- Меня не толкал, но тебя толкнул... и не тебя одного. - Казалось, Дженни забавляется этим разговором. Смакует каждое свое слово и наслаждается реакцией сидящих на заднем сиденье парней. - Сколько вас у него? Двое? Трое?..

- Мама! - не выдержал Рика и упрямо поджал губы, намертво вцепившись в руку Ленарда. - Я не мой отец, ясно тебе?! Когда ты уже это поймешь?

- Да неужели? А по мне, так один в один. Давай-ка рассуждать логически. Ты его вылитая копия. Раз. - Она отняла от руля правую руку и продемонстрировала сыну указательный палец. - Ты бросил школу и не сдал экзамены. Два. - К указательному пальцу присоединился средний. - Правда, в этом ты его превзошел, школу он окончил, а вот с университетом не сложилось. Ты живешь на иждивении богатых любовников, которые готовы содержать тебя за красивую мордашку и томный блядский взгляд. Три.

- Ленард, не надо.

Рике пришлось впиться ногтями в ладонь любовника, чтобы тот посмотрел на него. Но во взгляде парня он увидел только плохо контролируемую ярость, которая полыхала там ярким обжигающим огнем.

- Потерпи немного, пожалуйста. Она всегда такой была. Этого не изменить.

- И вовсе не всегда. - Фыркнула Дженни. - Когда-то я тоже была влюбленной идиоткой, которая верила в сказки. А потом меня разбудили, и я узнала, что такое по-настоящему жестокая реальность. Ну что ты смотришь на меня как на психопатку, мальчишка? - обратилась она к Ленарду. - Думаешь, я не права, да? Думаешь он любит тебя... он любит твои деньги и деньги того другого парня. Смотри, как он ловко манипулирует тобой. Ты готов убить ради него, готов горбатиться на него всю свою жизнь, лишь бы он продолжал смотреть на тебя с такой щенячьей преданностью. Знакомая картина... прямо-таки взгляд из прошлого.

Чтобы успокоиться, Ленарду пришлось сделать глубокий вдох. Но даже кислород, пропитавшийся тонким ароматом цветочных духов, не смог рассеять кровавую пелену перед его глазами. И лишь тихий шепот Рики, все еще отчаянно сжимающего его руку, немного отрезвил парня.

- У меня нет денег, - прорычал Ленард. – А вообще, могу с уверенностью сказать, что Рика взял многое и от вас. Хотя по количеству любовников ему до вас далеко. Сейчас у вас какой по счету? Сто седьмой? Или двести тринадцатый? И не ради ли денег все это делается? Так кто из вас шлюха?

Дженни снова презрительно усмехнулась.

«Какой взгляд!» - с восхищением думала она. – «Какая страстная речь! Сколько ярости в глазах! Сколько оголенных чувств! И от всего этого веет непонятной ностальгией, словно призрак давно минувших лет, вдруг, восстал из своей могилы и заглянул в ее душу!»

- Слушай, а мы раньше не встречались? - спросила женщина, резко меняя тему. - Никак не вспомню, где я могла тебя видеть?

- Склероз налицо, - съязвил Ленард, вновь отворачиваясь к окну.

Смотреть на эту женщину у парня не было сил. Да и не хотелось. Но, чтобы завершить уже этот осточертевший разговор, он все же ответил:

- В вашем доме и видели. Я неоднократно приходил. Но ваша память, похоже, зациклена на более давнем прошлом.

- Я помню, что ты приходил в мой дом. Забудешь такое... - отмахнулась Дженни. - Где я могла видеть тебя раньше, до того, как ты спутался с моим сыном? Мне знакомо твое лицо...

- Может, в журнале, - предположил Рика, чтобы разрядить обстановку. - Или в интернете. Да мало ли где? Какая тебе, вообще, разница?

- Да уж никакой. - Пожала плечами женщина. - И все-таки жаль. Хороший парень пропадает. Какая потеря для всего женского населения. Женился бы, завел нормальную семью, вместо того, чтобы кормить этого заморыша.

- Мама, ну сколько можно?!

- А что? Можно подумать, я не права. Какое будущее вас ждет? И в частности тебя? Это сейчас ты молодой и симпатичный. Пройдут года, твое тело станет дряблым, твоя задница будет не такой упругой. Ты станешь подержанным товаром, и тебя выбросят на помойку. И что ты будешь делать без работы и образования? Загнешься где-нибудь в сточной канаве, проклиная меня за то, что я сломала твою жизнь? Как будто это я не даю тебе поступить в университет! Знаешь, я даже готова была заплатить за твое обучение, но вижу, роль содержанки тебе нравится больше.

- Я не собираюсь вечно сидеть у Ленарда на шее! - разозлился Рика. - Я пойду учиться, и мне не нужны твои деньги...

- Да уж конечно, не нужны. И когда ты собираешься поступать? Года через два, когда все полученные знания выветрятся из твоей головы? Я отдала тебя в лучшую школу в нашем городе, несмотря на то, что ты вечно доставлял мне одни проблемы. Но ты и здесь проявил себя во всей красе, ввязавшись в неприятности...

Рика со стоном откинулся затылком на спинку сиденья и прикрыл глаза.

И как его угораздило вообще согласиться на все это? Почему он до сих пор не может отказать сестре в ее самых безумных просьбах? Она уже не ребенок, но умоляющий взгляд больших темных глаз все еще оказывает на окружающих прямо-таки магнетическое воздействие. Вот и они с мамой снова попались на ее удочку, и теперь вынуждены были терпеть друг друга на протяжении очень долгого времени.

- Хватит! – вызверился Ленард.

Слушать весь этот бред и дальше у него не было сил. Парень и так уже трижды проклял и чертову поездку, и идиотскую прихоть паршивой малявки, которая, «заботясь» о брате, отправила Рику в это адское турне.

- Надоело слушать этот бред, - раздраженно продолжил Ленард. - Как будто вам есть до Рики хоть какое-то дело. Его будущее – больше не ваша забота. Так что заткнитесь, наконец.

Дженни смерила парня насмешливым взглядом, но ничего ему не сказала. Сам узнает. Придет время, и он горько пожалеет о том, что не послушал ее.

Впрочем, на разговоры времени уже не осталось, потому что, свернув на повороте, они выехали к нужному им месту.

***

Большой трехэтажный особняк встретил приезжих с распростертыми объятиями. Правдива была народная молва - святоши действительно умели быть радушными хозяевами.

Как только машина остановилась у большого парадного входа, к ней подошли две женщины, одетые опрятно и скромно, и с миролюбивыми улыбками пригласили гостей в дом.

Дженни вышла из машины и окинула местность подозрительным взглядом. Чисто, красиво, чопорно, как будто они оказались не на севере Штатов, а в одной из провинций Соединенного Королевства. На клумбах с цветами перед особняком возились женщины и девушки. Несколько мужчин подстригали кусты и деревья. Вдалеке, в беседке, какой-то святоша, облаченный в черную рясу, читал маленьким детям библию, а те внимали ему, широко раззявив рты.

- Только фанатика мне в доме не хватало... - злобно проговорила женщина и окинула сына недовольным взглядом.

Рика опешил.

«Что снова не так?!» - подумал он. – «Разве это я заставил отца бросить нас, и завести другую семью?»

- Ты сама на это согласилась, - проговорил он упрямо. - К тому же он будет жить с нами, а не с тобой. Чего ты еще хочешь?

- Хочу, чтобы этот проклятый призрак прошлого оставил меня в покое... - сквозь зубы процедила Дженни и быстрым шагом направилась к главному входу.

- Ну что мне сделать, чтобы она от меня отстала? Пластическую операцию?

Рика посмотрел на Ленарда и совсем сник.

Ленард выглядел уставшим и бледным. Ему бы отоспаться в свой выходной, но из-за того, что у Этеля на этот день уже было назначено собеседование по поводу работы, Ленарду пришлось тащиться с ними в другой штат, по делу, которое было ему не по душе.

- Это ненадолго. - Рика сжал ладонь любовника. - Если бы не Этид, я бы ни за что не согласился, но ей жаль этого... брата, или кто он там. А мама... ну ты же понимаешь, я, если честно, даже злейшему врагу не пожелал бы такого опекуна.

Ленард устало посмотрел на мальчишку. Ему до зуда под кожей не хотелось, чтобы кто-то вмешивался в их жизнь. Но Рика слишком уж сильно потакал своей ненаглядной сестре, и потому приходилось терпеть весь этот абсурд.

- Я просто устал, - попытался оправдаться парень, когда Рика совсем уж жалостливо посмотрел на него. - Не обращай внимания. Сейчас закончим здесь и вернемся домой. Не волнуйся так, я не против.

Он окинул ухоженную территорию скептическим взглядом и поморщился.

- Райские сады, что б их! - тихо выругался Ленард и, раздраженно тряхнув головой, направился следом за Дженни.

Рика нахмурился.

Ну да, как же, не против он. Когда услышал просьбу Этид, даже побледнел от злости.

Но Рика не винил Ленарда. У них только-только все начало налаживаться, и новая проблема была сейчас очень некстати. Хорошо хоть этому брату досталась в наследство баснословная сумма денег. Он сможет сам кормить и одевать себя, и парням не придется работать еще и на него.

Хотя Этельстен отнесся к новости более благосклонно. Он открыто заявил, что теперь им будет проще, потому что даже если кто-то из них задержится на смене, Рика не будет в это время один. Это слабая, но подстраховка.

Ленард оптимизма любовника не разделял и сказал, что неизвестно еще, что собой представляет этот новоявленный брат. И потому очень переживал, что в их отсутствие этот святоша заморочит Рике мозг всякими ненужными бреднями.

Рикальд заявил, что он уже не маленький. И ни за что на свете не променяет их семейное счастье на какого-то там Бога. К тому же этот брат пробудет с ними только полгода, до своего двадцатиоднолетия.

Этель этого разговора уже не слушал. Он свое мнение высказал и пошел готовить себе ванную, громко сетуя на то, что о нем в этом доме никто не заботится, и он все должен делать сам.

Ленард посоветовал ему придержать язык, так как большая часть работы по дому была на Рике, и он не видел причин попусту сотрясать воздух необоснованными обвинениями.

Этель заявил, что он вовсе не это имеет ввиду, и, обидевшись на что-то, закрылся в ванной. Ленард же, ругаясь сквозь зубы, высадил хлипкий замок. А Рика в ужасе от происходящего быстро подбежал к ванной, накручивая себе с этой маленькой перепалки целую трагедию. Но когда заглянул в тесное, но светлое помещение, то с удивлением увидел, что Этель улыбается, сидя по шею в пенной воде, а Ленард послушно протягивает ему все необходимое с полочек.

Извинившись перед Рикой, Ленард обозвал скалящегося Этельстена капризной принцесской, и присел на бортик ванной, чтобы было удобно вспенивать шампунь на голове парня. Рика же, прислонившись плечом к дверному косяку, с изумлением смотрел на то, как Ленард ухаживает за Этелем, а тот блаженно жмурится и мурлычет о том, что: можно ведь было сделать все сразу, без скандала и сложностей.

Ленард в ответ на это пробурчал, что сейчас кто-то окажется под водой и больше не всплывет. Этель снова надул губы, и Рика рассмеялся. А Ленард, вдруг, склонился к нахохлившемуся Этельстену и поцеловал его.

В этот момент сердце мальчишки чуть не разорвалось от счастья.

«Они любят друг друга!» - осознал он. – «Они до сих пор безумно любят друг друга!»

Но Этельстен не позволил Рике долго восторгаться зрелищем, а, дернув Ленарда на себя, затащил его в тесную ванную. Парень громко выругался и попытался выбраться из ловушки, но крепкие объятия любовника и потяжелевшая от воды одежда сковали его движения.

- Рика, иди к нам, давай отмоем этого грязнулю! - с задорными нотками позвал Этель, удерживая Ленарда в воде.

Мальчишка, затаив дыхание, несколько мгновений наблюдал за неравной борьбой своих любовников, и, не устояв перед соблазном, забрался к ним так же в одежде, навалившись на Ленарда, чтобы тот не сбежал.

Странно, но это действие успокоило Ленарда, и тот, сдавшись на милость победителей, крепко прижал к себе Рику, мягко целуя его в губы.

Это было забавное купание в тесной ванне. В итоге они разделись, расплескав по полу большую часть воды. И хоть физической близости так и не случилось, потому что Рика ужасно ее боялся, а парни не настаивали, все же это был первый шаг к исцелению душевных ран, которые они с завидным постоянством наносили друг другу.

Рика до сих пор помнил все в мельчайших подробностях, и даже новые впечатления от пансионата не смогли затмить яркой картины, которая стояла в глазах мальчишки до тех пор, пока они не вошли в просторный светлый кабинет, где собралось не меньше десяти человек.

В центре помещения стоял длинный стол для переговоров, во главе которого сидел престарелый седой священник с суровым лицом. Слева от него разместились два юриста и полицейский, а между ними мертвенно бледный мальчишка, который выглядел младше своих лет: худой, черноволосый, с темными глазами, которые казались огромными из-за лихорадочного блеска в них и худобы лица.

Дженни, вытаращившись на подростка, гневно воскликнула:

- Это какое-то проклятие, право слово! Он наплодил своих клонов, а я должна возиться с ними!

Рика с тревогой посмотрел на Ленарда, но парень только пожал плечами.

И вовсе сидящий за столом мальчишка не был похож на Рику. Черты лица грубее, резче. В плечах шире. Ростом повыше. Разрез глаз совершенно другой. Суровые складки в уголках рта. Да и крупнее немного. Рика тонкий, стройный, как тросточка. Этот же более мужественный что ли, несмотря на пришибленный вид.

- У твоей матери галлюцинации, - проговорил парень, приобнимая Рику за плечи, и криво улыбнулся взглянувшему на них с удивлением пацану. - Вы совсем не похожи. Ну, разве что совсем немного.

Рика кивнул и вжался в бок Ленарда. На новоявленного брата парень смотрел всего лишь доли секунды, но потом его, вдруг, пробрала внутренняя дрожь, и он бросил взгляд в самый темный угол помещения.

Там, в глубоком кожаном кресле сидел священник, который смотрел на Рику с нескрываемым изумлением, словно увидел призрака давно минувших лет. И его лицо передавало в точности такие же эмоции, как и лицо мамы, когда она смотрела на парня, за которым они приехали. И от этого цепкого, прямого взгляда мужчины у Рики внутри все похолодело.