***

Неделя без Филиппа была ужасно тяжелой. Весь персонал ресторана как мог помогал Ирману справиться с его главной задачей, но парень все равно смертельно умотался.

Директор ресторана потребовал, чтобы он работал полный рабочий день. Ирман позвонил в клинику и попросил доктора Сеттона придержать для него место помощника санитара, и очень извинялся за то, что не сможет работать у него еще несколько недель. К тому же скоро начнется учеба, и он не знал, когда у него появится свободное время для подработки. Шеф позвонил какому-то своему знакомому в кулинарную академию, Ирман сходил на собеседование, и его приняли с распростертыми объятиями. А посему очень скоро на него свалятся еще и занятия, которые будут занимать все его свободные часы.

Но, несмотря на полную загруженность и смертельную усталость, Ирман начал обретать веру в себя. У него все отлично получалось, он мастерски справлялся со своими обязанностями, у него появилась еще одна жизненная цель, к которой он мог бы стремиться, вот только с сеансами психотерапии возникла огромная накладка. Ирман так и не смог записаться к Амису на прием.

Сперва он забегался так, что просто забыл позвонить в клинику и уточнить дату и время сеанса. После чего выяснилось, что ему вообще не назначили прием. И только потом он узнал, что у Амиса забита вся неделя до самого отъезда.

Ирман в отчаянии звонил и звонил, каждый час выспрашивая в регистратуре, не освободилось ли окно. Он сильно перепсиховал, понимая, что просто свихнется, если не поговорит с Амисом о том, что его волнует. Из-за нервного перенапряжения и из-за физического истощения парень почти не спал. А когда ему удавалось провалиться в сон, он с ужасом вскакивал, не понимая, где он и что с ним, и почему все его тело взмокло так, словно он пробежал много-много миль без остановки.

Осознание того, что он упустил свой шанс, отточенными ударами выбивало из него все желание двигаться дальше. Но Ирман каждое утро неизменно вставал с кровати, как бы ни хотелось остаться дома и никуда не выходить, и пинал себя на работу, повторяя, что нельзя так просто сдаваться. Нужно уверенно идти к своей цели, даже если на пути будут встречаться внезапные подножки и непреодолимые препятствия. 

***

- Я могу записаться на прием? – спросил Ирман, дозвонившись в клинику во время короткого обеденного перерыва.

- Простите, господин Гердер, но нет. - В голосе медсестры не было сожаления, скорее уж раздражение.

- Вы можете позвонить мне, если окно освободится? - спросил парень не менее раздраженно.

- Я же вам уже сказала, что позвоню, - не очень-то вежливо отозвалась женщина.

- Это очень важно... понимаете?

- Да уж понимаю, - ворчливо проговорила та и оборвала связь.

Ирман положил мобильный в карман и стал раскачиваться на стуле, нервно поглядывая в окно.

В ресторане наступило вечернее затишье. Но о затишье в душе он мог только мечтать.

Стрелки часов, бегущие по нежно-голубому циферблату, неумолимо приближали Ирмана к моменту величайшего фиаско. Конец был близок. Конец смены. Конец лета. Конец его жизни...

- Гердер, выпьешь сегодня с нами? - Райан, один из официантов, присел рядом с ним и, выудив из пачки одну сигарету, засунул ее в рот. Подержал так несколько секунд, а потом, словно опомнившись, вернул ее в пачку. - Проклятые правила. Убил бы за затяжку.

- Ирман, тебя одолела хандра? - подкравшаяся сзади Стейси положила ладони на плечи парня и сильно сжала, вызвав у него невольный стон. - Ты слишком напряжен. Как глыба...

- Глыба льда! - захохотал Райан.

- Это опасно, - предупредил Ирман.

- Да ладно, Гердер, - она склонилась ниже, почти к самому его уху, и проговорила, вызвав в парне легкую дрожь. - Многие скажут, что это приятно. Тебе что, никто никогда не делал массаж?

- Я бы не отказался от массажа, - блаженно зажмурился официант.

- Райан, ты статус свой видел на доске почета? Лентяй года! Вот это звание. Ты не заслужил массаж...

Ирман сидел в неподвижности. Болтовня коллег проходила мимо его ушей. Стейси, разговорившись с Райаном, машинально гладила его по плечам. Парень не мог сказать, что ему нравились действия девушки, но они явно что-то меняли в нем.

Колючая дрожь ползла по коже Ирмана от плеч до затылка. Даже щеки и лоб, казалось, покрылись мелкими мурашками. От паха вверх по всему телу разливалось пульсирующее тепло, и парень резко вскочил, снова хватаясь за телефон.

- Гердер, ты что, девственник? - спросил Райан, внимательно вглядываясь в пунцовое лицо коллеги.

- Тебе какое дело? - огрызнулся Ирман, и тут же спросил у медсестры, которая ответила на его звонок: - Окно появилось?

- Вы звонили пять минут назад! Господин Гердер, я вынуждена буду внести ваш номер в черный список.

И снова короткие гудки.

- Ну ты и дурак... – развозмущалась девушка, обращаясь к Райану.

- А что я? Как Ирман появился, так у тебя крыша поехала. Все крутишься вокруг него.

- Это моя работа, кретин. Держи свой грязный язык под замком.

- Да ладно тебе. Голубоглазый блондин, еще и недотрога. Мечта любой девчонки.

- Много ты понимаешь в девчонках...

- Гердер, заказ! - позвали из кухни.

- Хватит болтать, - бросил Ирман, и поспешил заняться работой.

Кровь стучала в его висках. Тело напряглось, действительно превращаясь в камень. Прикосновение Стейси вызвало в нем массу противоречивых чувств и тьму предположений, одно безумнее другого.

Он никогда не боялся женских объятий. Относился к ним ровно и даже несколько враждебно, но ломать девушкам руки ему совсем не хотелось. Теперь же такое легкое и невинное касание всколыхнуло в нем желание. Нет, он вовсе не желал конкретно эту девушку. Пульсирующему в штанах монстру было безразлично, кто именно окажется его жертвой. Он очень навязчиво твердил об этом Ирману, требуя заняться поисками подходящей кандидатуры.

- Утихни, - посоветовал Ирман, чувствуя себя дебилом, разговаривающим с собственным членом. - Не до тебя сейчас.

И ведь, правда, парню было совершенно не до секса. Хотя природа требовала свое, он настойчиво гнал от себя похотливые позывы и старался не смотреть в сторону девушки, которая суетилась за его спиной. Он знал, что это всего лишь зов крови. Мысли его были в просторном кабинете Джозефа, где сидел главный кошмар его жизни, который со дня на день уедет в Англию, и так и не узнает...

Ирман отдал Стейси готовое блюдо и, схватившись ладонями за столешницу, прикрыл глаза.

А хочет ли Сеттон знать? Нужно ли ему это? Может быть, вдали от Нью-Йорка, вдали от своей неудавшейся любви, он тоже поддался зову крови и плоти, и теперь в его сердце нет места тому, кто так безжалостно растоптал его чувства?

Даже если и так... Ирман упрямо достал телефон и позвонил в клинику. Гудки сорвались, вызвав волну беспричинной злости.

- Провались все! - процедил он сквозь зубы и всадил нож в огромный запеченный свиной окорок.

Злиться было бессмысленно. Он сам был виноват в том, что сейчас происходило. Запарившись на работе, куда теперь приходилось выходить на целый день, Ирман совсем забыл записаться на прием, а когда опомнился, то узнал, что расписание Амиса уже было забито до конца месяца. С тех пор он не оставлял попыток пробиться к нему, но все было тщетно. А месяц неумолимо подходил к концу. Время, отведенное ему Сеттоном для разговора, утекало как вода сквозь пальцы, и он ничего не мог с этим поделать.

Ирман даже не мог узнать, когда парень уезжает. Грегори Сеттон, которому парень звонил с просьбой придержать для него место санитара, наотрез отказался давать подобную информацию.

«Вот и все, Ирман. Приплыли. Ты никогда не проигрывал, но сейчас потерпел самое сокрушительное поражение в своей жизни».

- Гердер, так идешь с нами в бар? - вновь спросил Райан. - Скоро закрываемся.

- Да... - бездумно кивнул парень, думая о том, что напиваться сейчас не лучшая идея, но все же это может помочь справиться с подкрадывающейся депрессией.

Сеттон не в последний раз приезжает домой. Они еще увидятся. Они еще обязательно увидятся и поговорят.

***

Неделя для Амиса пролетела быстро, и, в то же время, каждый день тянулся невероятно медленно. Парень уже давно не испытывал ничего подобного. Время давно не играло с ним в игры разума и ощущений, а вот теперь...

Вторник, который еще пару дней назад казался ему чем-то недостижимым и невероятно далеким, наступил так неожиданно, что парень в какой-то момент почувствовал, что задыхается. Работа не помогала отвлечься, и все его мысли неизбежно возвращались к Ирману. И за эти дни Амис столько всего передумал, словно пережил несколько жизней разом.

Странное ощущение с привкусом безумия и легким ароматом весенних цветов прочно засело в его душе. Тревожная музыка ожидания и волнительного предвкушения звучала у него в мыслях, исцеляя сердечные раны. В таком состоянии было очень просто поверить в сказку. В это глупое, идеализированное, невозможное «долго и счастливо», о котором мечтает каждый герой сопливого романа. И парень поддавался, иногда погружаясь так глубоко в собственные ощущения, что совершенно не хотел возвращаться в реальный мир.

Но, как это обычно и бывает, Амис сильно переоценил и свои душевные силы, и стремление Ирмана исправить прошлые ошибки, и волшебство момента в целом. Гердер не явился на прием в положенное время. Вместо него в кабинет вальяжно заплыла удрученная жизнью дамочка, которая «припарковала свою кривую кобылу» у входа и с первых же секунд сеанса приступила к сути вопроса.

Амис не слушал. Поглядывая на часы, он думал, думал, думал... А под конец сеанса извинился перед женщиной и честно признался, что не уловил ни слова из ее рассказа.

- Вам самому психолог не помешает, - совсем беззлобно сказала она и поднялась с кушетки. - Впрочем, это доказывает, что вы тоже человек. Я запишусь к вам снова, естественно за хорошую скидку. 

Амис искренне обрадовался такому исходу и проводил пациентку до выхода из клиники, по пути извиняясь за свою некомпетентность. А когда женщина ушла, чуть ли не бегом бросился в регистратуру.

- Беатрис, посмотрите, пожалуйста, мое расписание, - хмуро почесывая переносицу, попросил парень, пытаясь скрыть сильное волнение, которое, вдруг, охватило его. – Гердер… Ирман Гердер записывался ко мне на прием на этой неделе или нет?

- О, Боги! - не молодая уже женщина закатила глаза и сурово глянула на молодого доктора. – Этот настырный мальчишка обрывает мой телефон четвертый день подряд! Он, видите ли, записаться забыл! А я тут при чем, спрашивается? Объясняю ему, значит, что у вас расписание забито, а он меня, паршивец, терроризирует с утра до ночи. 

Сердце Амиса пропустило удар. Замолкло на мгновение, и вновь пустилось вскачь, да так неистово, что на мгновение стало трудно дышать. Парень резко поджал губы, чтобы скрыть от женщины улыбку, и, облокотившись на регистрационную стойку, попросил со всей любезностью, на которую был способен:

- Беатрис, милая, позвоните Гердеру и запишите его на прием. Это очень важно.

- Но доктор Сеттон, ваше расписание....

- Я знаю. - Амис медленно выдохнул скопившийся в легких воздух и улыбнулся как душевнобольной. - Я приму его после рабочего дня. Звоните, Беатрис, звоните. У меня не так много времени, и... скажите ему, если, вдруг, спросит, что это директор клиники назначил сеанс.

Женщина только кивнула и начала выискивать в толстой учетной тетради нужный номер телефона, а Амис направился к себе в кабинет.

Мысли больше не крутились в голове рассерженным роем взбесившихся пчел, а сердце постепенно выравнивало свой бег. Вот только руки все еще сильно дрожали, да воздух казался ледяным и колючим, а глупая и абсолютно счастливая улыбка никак не хотела сойти с губ.

***

Звонок из клиники застал Ирмана перед самым выходом из ресторана.

- Доктор Сеттон ждет вас, господин Гердер, - проговорила медсестра из регистратуры каким-то удрученным голосом.

- Сейчас? - голос парня сошел на сип.

- Личное распоряжение доктора Сеттона-старшего, - ответила женщина. - Вам выделили дополнительный час сегодня. Вы приедете?

Было начало одиннадцатого ночи, но Ирман, сглотнув тяжелый комок, сказал:

- Я приеду. Буду через двадцать минут.

- Ирман, ты куда? - позвала Стейси, когда он, наспех застегнув пуговицы рубашки, побежал к выходу. - А как же вечеринка?

- Потом!.. – голосом, похожим на хриплый рык, выкрикнул Ирман. - Все потом!..

Сейчас главным было увидеть Сеттона, сказать обо всем, наконец-то признаться. Заткнуть, если снова будет мешать говорить. Выкрикнуть ему в лицо обо всем, что тревожит разум, обо всем, что накипело за эти бесконечные два месяца.

Такси ехало быстро, и все равно слишком медленно. Адская неделя давала о себе знать, и Ирман клевал носом, вскидываясь и хлопая себя по щекам.

Нельзя спать, ведь встреча с Сеттоном уже близко. Так близко, что даже сердце останавливается от счастья.

Санитар, открывший парню калитку, провел его в клинику и закрыл дверь на замок.

- Доктор Сеттон вышел. Подождите его в кабинете, - проговорил мужчина.

Ирман кивнул, и на негнущихся ногах поспешил в кабинет Амиса.

Парня действительно там не было. В кабинете было темно, только свет настольной лампы освещал письменный стол, чашку с парующим кофе и блокнот.

Ирман сел на диван и откинул голову на спинку, переводя дыхание.

Все... он здесь... он больше не упустит свой шанс. Сегодня он скажет Амису обо всем... обо всем, что думает... обо всем, что чувствует... непременно скажет. И все, наконец-то, встанет на свои места.

***

Время неумолимо близилось к одиннадцати, но стрелки часов ползли как увязшие в меде улитки. Вот уже сорок минут Амис сидел в своем кресле и гипнотизировал циферблат, словно это могло как-то повлиять на хитрый механизм восприятия. Ночной сумрак сгустился над городом, и укутал мир своим нежным бархатным покрывалом, но его колыбельная не касалась души Амиса.

Сердце парня вылетало из груди, словно он вернулся в прошлое и ждал встречи со своим безумным зверем. И чтобы хоть немного успокоить разыгравшиеся эмоции, Амис решил прогуляться по парку и привести свои чувства и мысли в порядок. А когда вернулся в кабинет, Ирман уже был там.

В горле Амиса тут же застрял комок, а по телу прошла волна дрожи. Даже волосы на затылке и те зашевелились, но не от страха, а от какого-то сладкого, ноющего чувства в груди.

Делая шаг вперед, Амис осознал, что ноги его совсем не слушаются. Ладони вдруг сильно взмокли, словно он был первоклассником, которого вызывали к директору, чтобы отчитать за глупую шалость. Он улыбнулся и собственным мыслям, и совершенно ненормальным ощущениям, но… приблизившись к дивану, на котором сидела окутанная мраком фигура, увидел, что Ирман спит, уронив голову себе на грудь.

Разочарованный вздох сорвался с уст Амиса.

«Уснул! Надо же… а так добивался этой встречи, как будто от нее зависела его жизнь».

Преисполненный праведного негодования, Амис потянулся к парню, чтобы растолкать его. Но едва коснувшись напряженного плеча, отнял руку и обреченно прикрыл глаза.

Гердер выглядел как жертва святой инквизиции. Такой же бледный, замученный и уставший, со впалыми щеками и темными пятнами вокруг глаз, с сухими, шероховатыми губами, и заострившимися чертами сильно исхудавшего лица.

Сердце Амиса предательски дрогнуло и защемило от жалости.

«Что же он сделал с собой?» - подумал парень, ощутив в груди болезненный укол сочувствия. – «Ради чего?»

Амис обеспокоенно поджал губы и осторожно уложил Ирмана на диван, после чего отошел к шкафу, достал оттуда небольшую подушку и плед, и вернулся назад.

Голова Ирмана была ужасно тяжелой, а кожа горячей и сухой. Волосы его потускнели и были очень жесткими наощупь. И пахло от них странно и очень вкусно. Светлые пряди буквально пропитались ароматами кухни. Парень явно не успел принять душ. Очевидно же, что спешил на сеанс.

Амис тепло улыбнулся и опустился перед диваном на колени. Осторожно подложил подушку под голову Ирмана, который никак не отреагировал на это действие, и укрыл его пледом до подбородка, борясь с желанием примоститься рядом и почувствовать в полной мере, насколько сильно скучал по своему голубоглазому психу. И все же в итоге подавил в себе эту слабость, боясь очередного разочарования.

Спустя несколько минут Амис поднялся на ноги и отошел от Ирмана. После чего сел за свой стол, делая небольшой глоток кофе и вглядываясь в умиротворенное лицо зверя.

Интересно, Гердер сильно расстроится, когда поймет, что упустил все свои возможности на встречу? И что он сделает потом? Оставит все как есть или попытается связаться с ним?

«Вот уж вряд ли!» - мысленно хмыкнул Амис. – «Нереальное предположение, безумное, губительное».

Но как же хотелось верить, что все было не зря. И пусть за этой верой скрывалась приторная горечь разочарования, Амис не хотел отказывать себе в удовольствии помечтать напоследок о несбыточном, и в то же время о самом желанном.

***

Чудовищный грохот и грязная ругань в звенящей тишине кабинета могли разбудить даже очень крепкого спящего человека. И Ирман не стал исключением. Внутри у него все оборвалось, и он вскочил, сбрасывая с себя одеяло и одурело глядя на источник шума.

Сеттон присел у порога и лихорадочно собирал в чемодан рассыпавшиеся по полу книги и предметы личной гигиены, запихивая все кое-как в ужасной спешке, словно его кнутами подгоняли.

- Что происходит? - хрипло спросил Ирман, вскакивая с дивана и с ужасом глядя на часы, которые показывали три часа ночи. - Я что, уснул?

Сердце Ирмана подскочило к горлу, и парню стало тяжело дышать, но он все же выдавил из себя:

- Прости... я снова напортачил. Всего пару минут... дай мне...

Дыхание сбилось, как будто он пробежал много миль. Глядя на то, как Сеттон наваливается на чемодан, чтобы его закрыть, Ирман, вдруг, понял: вот он, его личный конец света, а он стоит и мямлит что-то, не в силах произнести ни слова.

- Прости. - Амис печально поджал губы. - У меня регистрация на самолет через час. Такси уже ждет. Ключи на столе, отнесешь в регистратуру и... тебе надо больше отдыхать. Пожалей себя.

- Самолет?

Ирману пришлось совладать со своим голосом, потому что самолет ждать не будет, и регистрация на международный рейс тоже.

- Почему ты меня не разбудил?! - воскликнул он, но, когда Амис встал и, грустно улыбнувшись, направился к двери, выдохнул, чувствуя, как внутри все сжимается от страха: - Я помню тебя!

- Гердер, мы с тобой учились вместе, было бы странно, если бы ты меня забыл. - Амис задержался всего на мгновение, поправил челку, упавшую на глаза, и склонил голову к плечу, с тоской глядя на Ирмана. - Прости, мне пора.

Он тяжело вздохнул и быстрым шагом направился к выходу из клиники.

- Дурак совсем? Я не о том говорю!

Ирман выскочил из кабинета следом за Сеттоном и догнал его у лестницы.

- Да послушай же ты меня! - выкрикнул он, и Амис застыл на месте, но так и не оглянулся. - Все случилось здесь. В тот день, когда меня отволокли в кабинет шоковой терапии. Мой отец увидел, как мы обнимаемся в нише под лестницей, и вышел из себя. Он ударил тебя, когда ты пытался ему помешать. А потом... я держался за это воспоминание столько, сколько мог. Я знал, что тебя отнимут у меня. Еще какое-то время, когда даже твое имя стерлось, я слышал твой смех сквозь собственный крик. Прости меня... - выдохнул Ирман и почувствовал, как глазам становится горячо от обиды за себя и за этого парня, который пронес свою понятную теперь любовь через много-много лет. - Я не прошу полюбить меня снова. Я знаю, что мы уже не те мальчишки, которых разлучили много лет назад. Я знаю, что вел себя как конченый мудак и не исполнил ни единого обещания. Но я не могу потерять тебя снова. Прости... я не могу...

Кровь шумела в ушах Амиса. Сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот пробьет грудную клетку и выскочит из груди, чтобы воспарить к небесам как жаждущая свободы птица, и вернуться в руки того человека, которому принадлежало все это время.

Вот только он не птица. Он не может жить чувствами, забыв обо всем остальном. Он не может остаться. Поздно. Слишком поздно…

Но самое паршивое, что и ответить он так же не может. Слова застывают на подходе к голосовым связкам, колючим инеем оседают на устах. А стрелки на часах отмеряют оставшиеся секунды так громко, так стремительно, так неумолимо быстро...

Но есть еще мгновение. Есть еще миг.

Амис повернулся к Ирману и посмотрел в его глаза.

Мгновение…

Всего лишь несколько прерывистых вдохов, которых хватило, чтобы с головой окунуться в бездонную синеву, впитывая ее сердцем. А после вымученно улыбнуться, заметив влагу на густых ресницах, которая ранила подобно острым осколкам разбитого вдребезги зеркала.

Но миг скоротечен. Последняя песчинка отмеренного им времени с тихим шелестом опустилась на приличную горку песка, символизировавшего завершение очередного этапа жизни.

Теперь только вперед. Вперед, потому что в прошлом больше не осталось не завершенных дел.

А за спиной судорожное дыхание, негромкие шаги, горячий, обжигающий взгляд, провожающий до самого выхода из больницы. И оглушающее молчание, в котором больше слов, чем во всех речах мира.

Всего полчаса пути, и тишина автомобильного салона сменилась шумом аэропорта, а затем и гулом турбин.

В небе Амису было на удивление спокойно. Парень привычно смежил веки и начал медленно проваливаться в глубокий сон без удручающих мыслей. Но напоследок все же ухватил одну проказницу за мягкий пушистый хвост и тяжело вздохнул, осознавая: да, он не птица, и у него больше нет крыльев, чтобы бездумно парить в небесах, не думая о последствиях. Именно поэтому ветер судьбы против воли уносил его на другой континент, подальше от зверя и всего, что было с ним связано.

И все же… все же… Амис не знал наверняка, но все-таки чувствовал, что его обугленное электрическими разрядами сердце навсегда осталось с Ирманом, в его горячих и совсем не ласковых руках.

«Береги его, Гердер», – мелькнула непрошеная мысль и тут же начала угасать вместе с сознанием Амиса. – «Не дай ему разорваться от боли из-за твоего безразличия».

***

- Эй, Гердер, ты в норме вообще?

Голос друга доносился издалека, словно Аррек находился в другой комнате или вообще в другой квартире.

- Нет. - Ирман покачал головой и, бросив под вешалку сумку с документами и ключами, направился в свою комнату. - Завтра у меня выходной. Так что не буди меня.

- Как скажешь. Только...

- Спокойной ночи.

Ирман закрылся в своей комнате. Сбросил обувь и завалился в кровать прямо в одежде. Еще раз поднес к глазам найденную в кабинете записку, но не смог прочитать ни слова. Но это и не важно. Он помнил и текст, и смысл, и даже слышал у себя в голове голос Амиса, который как бы говорил ему:

«Жаль, что нам так и не удалось обсудить твою проблему, Гердер. Но ты молодец. Выбрался из своего склепа. Продолжай в том же духе, не опускай рук и будь счастлив».

Да... хороший совет. Вот только Ирман теперь совершенно точно знал, что без Сеттона у него не будет никакого счастья. Никакой нормальной жизни.

Ирману ужасно хотелось все бросить и забить на свою жизнь. Отказаться от места в кулинарной академии, в которую его приняли по личной протекции Филиппа. Бросить работу и подработку в клинике. Больше не хотелось бороться. Больше не было за что. И только слова, пропитанные участием и сожалением, все еще держали его мотивацию в тонусе.

Он пойдет учиться. Будет продолжать работать в ресторане. Будет подрабатывать в клинике на выходных или в ночную смену. Он будет ждать... в конце концов, Амис ждал его больше десяти лет. Очень долгих лет унижений и боли. Долгих лет бесполезной борьбы за свою любовь. И все эти годы парень не опускал рук и шел к своей цели.

Теперь настала очередь другого мальчишки исполнить свои обещания. И Ирман намеревался отдать все долги, которые из-за потери памяти пришлось отложить в долгий ящик.

***

Туманный Альбион встретил Амиса унылой погодой. Земля привычно утопала в густой белесой дымке, а затянутое серым свинцовым пологом небо навевало тоску, от которой хотелось вздернуться на первом встречном фонарном столбе.

Даже кофе, и тот не мог взбодрить заторможенный разум Амиса. Горячий напиток проливался в желудок обжигающей струей, но не приносил никакого удовольствия. Наоборот, только сильнее раздражал и без того шаткую нервную систему.

Вот уже больше двенадцати часов мысли Амиса были заняты исключительно тем, что произошло в клинике перед его отъездом. Голос Ирмана все еще звучал в голове и тревожил воспоминания. В самолете Амис уснул очень быстро. Перелет всегда усыплял его, и даже моральные потрясения и встряски никак не влияли на эту странность. Но стоило железной птице приземлиться, как мысли тут же начали свой беспощадный штурм.

И сейчас парень находился на странной развилке.

Одна линия его жизни проходила здесь, в Лондоне.

Он видел ее так отчетливо, так ярко, словно уже вступил на этот путь, приняв окончательное решение.

Учеба, работа, любимая девушка... тихие семейные вечера, добрая любящая супруга, уважение сотрудников, признание близких и знакомых. Спокойная жизнь обычного человека. Мерное течение без встрясок и нервов. Райский сад для среднестатистического мужчины.

Но была и другая линия, которая шла параллельно первой.

Там, за океаном, в самом центре огромного мегаполиса, Амиса ждала бурная и яркая жизнь, полная безумств и нервных срывов.

Это была неясная дорога, затянутая пеленой тумана, в котором бродят призраки давно ушедшего прошлого и фантомы несформировавшегося будущего. Нелегкая дорога, устланная раскаленными гвоздями, битым стеклом и острыми лезвиями. Дорога в самое сердце ада.

И сделать выбор не так уж просто. Ведь каждый опрометчивый шаг может закончиться плачевно. А он так устал от разочарований. Устал от ситуаций, когда единственным мостиком над ямой с зыбучим песком служит тоненький ивовый прутик.

«Может, ну ее к черту, эту другую, малопонятную жизнь?» - думал он. – «Может быть лучше всего выбрать спокойную гавань, где никогда не бывает штормов? И, как следствие, к сорока годам превратиться в умудренного жизнью, всеми уважаемого психиатра, с выводком детей, а быть может и внуков?»

Окончательно запутавшись, Амис прижал пальцы к саднящим векам и пробормотал, беспощадно терзая зубами нижнюю губу:

- Право или лево? Лево или право? Что выбрать? Как узнать верный ответ? – а потом, словно опомнившись, резко поднялся со скамейки, на которой сидел, и бросил зло: - Да пошло оно все к черту! Нахер условности! Третий вариант, и только он.

Да, так будет лучше всего. Иначе эту задачу никогда не решить. Иначе по следам любой из его жизней так и будет тянуться ворох из вопросов: А что, если бы?.. А, вдруг, он ошибся в выборе? Вдруг, пошел не той дорогой? Вдруг, все могло бы сложиться по-другому?

Вдруг?..