Слава не особо понимает, что происходит. Он проснулся с дикой головной болью под шум голосов. Нет, Мирон явно старался говорить тише и постоянно осекал обладателя второго голоса, но тот на эмоциях то и дело повышал тон.

— Всё хорошо? — спрашивает Слава, приподнимаясь на локтях, разглядывая Мирона рядом с его гостем.

Карелин видел только профиль, но тот уже ему не понравился. Высокий. Не выше него, конечно, но уж точно выше Мирона. Модная, немного растрепанная причёска, волосы светлые. Интересно, а Фёдоров причастен к тому, что уложенные прядки растрепались? Сережка в ухе торчит! В лицевой стороне уже бы по лицу схлопотал. А ухо-то, заострённое!

— О, ты проснулся уже, — радуется Мирон, вставая с высокого стула и подходя ближе к Славе. — Как ты себя чувствуешь?

— Голова раскалывается, — честно признаётся Карелин, опускаясь обратно на подушки. Наверное, было неприлично так долго рассматривать гостя. — Почему не говорил, что гости будут?

— А Мирон и не знал, что я приду, — объясняет неизвестный, не вставая со стула. — Вы столько шуму наделали, что я не мог не проведать старого друга.

— Так тебе не нужны приглашения?

— Мы слишком долго знаем друг друга, чтобы я спрашивал разрешение.

Слава ревностно цепляется взглядом за Мирона, требуя объяснений, пока тот удобно присаживается на кровать, укладывая ладонь на лоб, пытаясь снять головную боль магией. Та, ожидаемо, отступает.

— Мы с Ваней хорошие друзья, не смотри так на меня, — уверенно говорит Мирон, не вставая с кровати, хотя точно уже не колдовал. Руки плавно перекладывает на плечи, почти неощутимо сжимая их.

— И кто ты? — спрашивает Слава. — Тоже маг?

Гость почти с отвращением закатывает глаза. Мирон только смеётся: Карелин совершенно не знает правил этикета изнанки, разве не очаровательно!

— Свой вид называют только тогда, когда сами хотят, обычно всем и так всё понятно, — недовольно тянет этот Ваня, опуская на Славу презрительный взгляд. — Камбион.

— Что?

— Камбион он, — поспешно повторяет Мирон. — Получеловек-полудемон, — объясняет он.

— Так маги же тоже частично демоны, — непонимающе говорит Слава.

— Это другое, — отмахивается гость. — Маги — это детишки сильных демонов, сильнейших даже, рождённых человеческими женщинами. Поэтому они умеют колдовать, в животных превращаться и так далее, — объясняет он. — А камбионы — отпрыски суккубов.

— Тех, которые во снах соблазняют?

— Да, — кивает Фёдоров, не давая ответить гостю. — Камбионы рождаются у суккубов мёртвыми. И те, если хватит совести, немного жулят, возвращая детишек к жизни. И малютки получают от родителей «знак отличия», — Мирон кивает на уши гостя, — бессмертие, сильное демонское начало и беспредельное очарование.

— Не вижу ничего очаровательного, — ревностно подчеркивает Слава.

— Во мне нет ничего очаровательного для обычных людей, только если они очень сильно влюблены, — посмеивается Ваня, сверкая глазами.

Карелину уже сложно. Казалось бы, куда ещё существ! Но нет, Мирон вот водит дружбу с человеком, которому от мамочки досталась способность соблазнять всех и вся! Дружит с ним! Точно ли только дружит? А если Слава так, приятное дополнение к вечеру, пока этот друг не может дружить?

— Переставай здесь свои чары волшебные распускать, — фыркает Мирон. — Здесь только я колдую.

— Правильно, цени последние моменты своего колдовства, — почему-то со смехом заявляет гость. — После произошедшего Белый Круг найдёт тебя, лишит магии, и день за днём тебе будут возвращаться потерянные годы. Твой верный пудель, — он кивает на трость у стойки, за которой сидел, — покажется тебе сказкой.

— Мирона-то за что? — возмущённо говорит Слава. — Это я бед наворошил. И Дракон.

После упоминания летающей ящерицы глаза камбиона блеснули не по- доброму. Впрочем, бояться Дракона ему, наверное, не нужно: того интересовали только маги. Во всяком случае, Слава слышал только о сжигании светлых магов и членов Белого Круга.

— Смертные все настолько наивные? — с издёвкой спрашивает он у Мирона. — Не знаю, в каком мире живет твоя игрушка, раз считает, что Белому Кругу есть до него дело.

— Есть, раз уж они вызывали меня и предлагали сделку!

Славе категорично не нравилось, что Ваня его игнорирует и общается о нем с Мироном, как будто Карелин не сидел на кровати. Пусть уж думает, что Слава — важная шишка, за которой бегал Круг, чем узнает, что их сделка с треском провалилась.

— Сделки от Белого Круга? Ты веришь этой кучке миротворцев, которые допустили появления дракона в городе и кучи погибших, которых они и защищали, изгоняя Темных магов?

— Кого они изгоняли? — переспрашивает Слава, спиной прижимаясь к груди Мирона. Вроде здесь. Не изгнанный.

— Ты вообще ему ничего не рассказываешь? — спрашивает Ваня, вновь обращаясь к Мирону, игнорируя вопрос.

— Ещё не время...

— С твоим выжиданием «правильного» момента он помрет быстрее, чем ты расскажешь. Или ты сам сдохнешь быстрее, чем твоя игрушка узнает, почему нельзя соглашаться на сделки с Кругом.

— Так расскажи ему сам, — нервно рявкает Мирон, поднимаясь с кровати. С пальцев на пол снова летели золотые искры. — Вперёд. Устрой урок магической истории, пока я делаю завтрак.

С этими словами он спокойно идёт в зону готовки, недовольно бормоча себе под нос что-то про минусы жизни в студии.

— Давным-давно, — спокойно начинает Ваня, пересаживаясь на стул поближе к Славе и начиная отбивать странный ритм пальцами по стойке, — здесь жили демоны. Не было людей, не было вампиров, оборотней, даже суккубы сюда ещё не добрались. Только могущественные демоны. Им здесь нравилось. Но однажды силы, способные противостоять им, решили, грубо говоря, отжать этот мир. И создали здесь людей. Но не все из них хотели изгонять демонов. Некоторые из них умудрялись в них влюбляться. Некоторые демоны не были похожи на людей, они выглядели, как звери. Тот же Пифон был просто огромным змеем с лапищами, на нескольких фресках — с крыльями. Но даже у него появились детки. Дети эти были необычными. Люди это заметили не сразу. Они умели управлять стихиями, а в порыве гнева, которому они с лёгкостью поддавались, как и другим эмоциям, поднимали огромные цунами, сжигали города, разрывали землю на материки и острова, поднимали бури. Как ты должен был понять, это тёмные маги. Оставив после себя потомство, демоны исчезли и больше не возвращались.

— Так что про изгнание?

— До него ещё много веков, потерпи, — раздаётся голос Мирона. По запаху, он снова готовил яичницу.

— Не прерывайте лектора, — фыркает Ваня. — Постепенно люди обнаружили у них и другие способности. Они умели превращаться в драконов, змей и тому подобных в порыве самой страшной ярости. И в этом состоянии они были несокрушимы. Но, к сожалению, маги слишком легко поддаются эмоциям, поэтому часто происходило непоправимое. Время шло. Кровь мешалась. Чем больше обычные люди разбавляли магию своей кровью, тем сильнее она ослабевала. Появились светлые маги — им не дано ни превращаться в животных, ни контролировать стихии, только жалкие плазмы энергии. Мир был наполнен волшебством, но эту силу нужно было сдерживать. Тогда светлые силы, которые по могуществу могли противостоять демонам, создали фей из даров природы. Но и они не оказались способными сопротивляться. Тогда сюда прислали виряв, хранителей леса, обязанных защищать природу и фей всеми своими силами. Некоторые люди учились магии, пытались уединиться с природой. Некоторым из них открылась тайна. Они стали шаманами. Но шаманы тоже заигрались с открытыми для них возможностями — пытаясь воскресить умерших членов своего братства, они проводили ритуалы на крови. Так родились вампиры.

— Надели нимбы, но забыли прошлые грешки, — недовольно фырчит Мирон, но Ваня его проигнорировал.

— Люди гибли толпами. Вред солнечного света не помогал избавиться от вампиров, ведь они вновь и вновь пополняли свои ряды, при помощи яда в своих венах. Тогда шаманы пытались исправить свою ошибку. Похищая мирных людей, они травили их организмы своими снадобьями, вновь обращались к природе за помощью. И вот были созданы люди, чья кровь для вампиров была хуже солнечного света. Безумно сильные люди, способные причинить вред и боль тому, кто уже умер.

— Но шаманы и здесь совершили ошибку!

— Не перебивай меня, это мой урок истории магического мира, — отмахивается Ваня. — Когда на города опустилось полнолуние, все эти люди стали превращаться в зверей — медведей, волков, леопардов, лисиц, гепардов и львов. И смертей людей, не способных защищаться, стало намного больше. Шаманам за это досталось. Когда оборотни вернулись в человеческое обличие, они продолжали жить от луны до луны. Но вскоре выяснилось, что их детям передаётся их вирус, даже если второй родитель — человек. Тогда они нашли шаманов в лесах и перебили тех, кого не смогли спасти феи и вирявы. Тогда феи раскололись надвое — одни смогли пережить это, а другие, поражённые зверствами на их территории, так и не смогли перестать кричать. Теперь их называют «банши», предвестники смерти. Пока шаманы проводили ритуалы, пока маги колдовали, они напомнили демонам, что наш мир существует. И сюда полезла мелкая нечисть — так, собственно, и камбионы появились. После этого, кстати, шаманы тоже разделились. Кто-то топил за «светлый мир», оставался в лесах, а кто-то оценил мощь ритуалов и подался в ведьмы. Мир был на грани разрухи, и тогда тёмные маги решили ограничить людей от всех, кто был хоть как-то связан с магией. Так и появилось деление на «лицевую» и «изнаночную» стороны. Но маги всегда были тщеславны.

— Как и все с изнаночной стороны, — добавляет Мирон, явно недовольный, что его касту очерняют.

— Со временем среди нечисти стали появляться мысли: «Почему мы должны скрываться, если мы сильнее? Пусть люди служат нам». Но темные маги не замечали этого, — подчеркивает Ваня. — Взяв на себя роль спасителей, они надели на себя короны и считали, что со всем справятся в случае реальной угрозы. Тем временем, люди снова начали массово гибнуть. Это пугало и вампиров, и оборотней, и фей, и виряв, и шаманов. Они оставались без еды и способов продолжения своего рода. Но маги бездействовали, пока другая часть нечисти продолжала истреблять обитателей лицевой стороны. Пиком стало, когда здесь вновь загуляли высшие демоны, продолжая пополнять количество своих детей. Тогда светлые маги вместе с другими видами устроили бунт. Они назвали себя Белым Кругом.

— Камбионы в этом, кстати, не участвовали, — добавляет Мирон. — Их больше интересовал флирт и секс.

— Меня и сейчас он больше интересует, чем происходящее среди вас, — фыркает гость. — Тёмные маги были схвачены, а демоны изгнаны. Людей, имевших связь с демонами, способных призвать их, наградили метками проклятых, которые передаются по наследству. Награждали их ими, между прочим, сильнейшие тёмные маги. Их обязали, ведь Белый Круг тогда пообещал сохранить им жизнь. Но Круг никогда не держал обещания — все сильнейшие тёмные маги и их прямые потомки были убиты. Исчезли все, кто мог бы в порыве ярости стать животным.

— Я не понимаю, — отрицательно покачивает головой Слава, когда Ваня перестаёт говорить. — Если магия ослабевает, почему тёмные маги до сих пор существуют?

— Потому что эти умники убили только прямых потомков, — фыркает Мирон. — Дела крови очень сложные. Как и родственная, кровная магия. При смешивании может родиться и тёмный маг, просто слабее, чем прямой потомок демона, — рассказывает он. — Переставай грызть гранит науки, погрызи лучше бекон, — предлагает Фёдоров Славе, ставя на стойку тарелку.

Карелин послушно плетётся, переводя взгляд с тарелки на Мирона. Лучше бы не делал этого! У того за спиной, прямо на кухонной тумбе, стояло три банки с сердцами. «Медведь». «Лисица». «Волк».

— Мой подарок, чтобы Мирон меньше марал руки, — улыбается Ваня. Сердца! Он притащил тому сердца!

— Ты же не умеешь колдовать?

— Но я умею убивать, — пожимает плечами Ваня.

— Осталось с кошачьими повозиться, — вздыхает Мирон.

— Они же рвут быстрее, чем вздохнуть успеваешь, — вспоминает Слава.

— Не впервой мне рисковать, — отмахивается Мирон. — Долг есть долг. Я обещал.

— За кровь какого-то демона?!

— Ты, придурок, перед стычкой с Белым Кругом ходил к вампиру за кровью демона? — возмущённо взревел Ваня, ударяя ладонью себя по лбу. — Они прибьют тебя!

— Слава, вот опять ты не держишь язык за зубами, — тяжело вздыхает Мирон. — Да, это все ради крови демона.

— Ты придурок. Ты всех нас загонишь в могилу, — не унимается Ваня. — Если нога так замучала, организовал бы себе постельный режим!

— Я не собираюсь прятаться, пока они хотят перекроить мир! Лживые лицемеры, — отчеканивает Мирон.

— Ты полнейший кретин! Они сожрут тебя заживо, а потом придут за головами всех, кто поддерживал тебя, — продолжает ругаться Ваня. — Я никого не держу.

От этих слов Ваня вскочил и пошёл прочь. Слава только и услышал стук закрывающейся входной двери.

— Может, стоит догнать его? — спрашивает он.

— Побесится и простит. У нас так всегда, — говорит Мирон. — Кушай яичницу. — Не могу, — отрицательно покачивает головой Слава. — Они на меня смотрят.

Фёдоров непонимающе оборачивается. А. Сердца. Он щёлкает пальцами, и они исчезают. Наверное, отправил по магической почте вампиру. Во всяком случае, Слава на это надеялся — не хотелось найти эту коллекцию в шкафу.

— Мирон, — тихо начинает Слава. — Если Дракон летает, значит, что кто-то выжил после решения Белого Круга?

— Или демоны сделали кого-то нового. В любом случае, я понимаю, почему он злится на Белый Круг, — кивает Мирон. — Сложно признать власть тех, кто перебил, считай, кровную родню.

Злился ли Слава на тех, кто наградил его меткой? Нет. Он принимал её как данность. Его родители относились к ней так же. Она просто есть. Обязаны носить за грехи предков. За преступления нужно наказывать!

— Если Дракон такой могущественный, почему он не ворвётся к Белому Кругу и не закончит всё? Вы же изучаете историю своего мира, все понимают, кто он такой и почему бесится, — тихо шепчет Слава, отламывая вилкой небольшой кусочек яичницы.

— Слава-Слава, — улыбается Мирон. — Темных магов ненавидят и очень боятся, — рассказывает он. — Мы своеобразные могущественные отбросы. Все понимают, что Белый Круг сдерживает их только словами. Люди до сих пор гибнут от рук вампиров и оборотней. Когда у власти сидели прямые потомки демонов, сильнейшие тёмные маги, непокорных рвали на кусочки. Тогда они не могли получить лишних преимуществ за счёт принадлежности к изнаночному миру. Вампиры не могли испить жертву до капли, оборотни во время полнолуния запирали себя, а не гуляли по свету. В пересказе Вани был упущен огромный кусок — тех, кто нарушал правила, жестоко карали. Просто не всех можно было найти, а маги верили в презумпцию невиновности. Белый Круг поддержали те, кто совершал преступления. Но сейчас утекло слишком много времени. Никто не вспомнит этого, никто не решится свергнуть их. Это начнёт Гражданскую войну среди нечисти — а это неминуемо приведёт к смерти миллионов невинных жизней. Поэтому мы все тихо ненавидим друг друга.

— Почему он тогда не сжёг всех раньше?

— Слава, Дракон тоже рос. Учился магии. Он не родился сразу могущественным. Да и... чтобы превратиться в дракона, нужно по-настоящему разозлиться. Тогда магия берет верх над человеческим. А когда магия внутри побеждает, истинные цели туманятся.

Мирон явно больше не хотел говорить об этом. Он отвернулся от Славы, точно безумно занят приготовлением кофе. Когда всё было сделано, оставалось только ждать, Фёдоров всё равно не спешил повернуться к Славе. Он стучал пальцами по тумбочкам, повторяя странный ритм, который недавно воспроизводил Ваня.

— Не хочешь сходить на бал? — спрашивает он, не поворачиваясь к Карелину. — Бал? — переспрашивает Слава.

— Да, бал, — говорит маг, наконец поворачиваясь. — Сборище отбросов, Круг такие места не посещает. Ты расслабишься, а я найду тех, у кого можно будет одолжить недостающие три сердечка.

Мирон явно ждёт ответа, но Слава только устало ковыряется вилкой в тарелке. Столько всего узнал! Раньше Карелин думал, что шаманы довольно милые, безобидные, что любят всяких жучков и паучков. А тут! Создали вампиров и оборотней. Чуть не привели людей к гибели! Кому верить? У Славы было ощущение, будто в этом мире все постоянно врут. И друг другу, и себе.

— Так ты пойдёшь со мной на бал?

Слава поднимает глаза на Мирона. Стоит в своей рубашке. Руки на груди скрестил. А какие пальцы красивые! Жаль, что он постоянно прячет их в перчатках! Тёмные, легкие, узкие брюки. А какие ноги худые! И он приглашает его на бал!

— Если при мне ни у кого не вытащат сердце из грудной клетки, — кивает Слава. — Это страшно.

— Это наш мир, Слава, — отзывается Мирон. — Он кровавый, жестокий и страшный. Магия чудесна только в сказках. В наших реалиях этот концепт не выдерживает проверки.

— Иногда мне жутко не нравится, что мы не в сказке, — вздыхает Карелин.

— Сказки лишены многих прелестей настоящей жизни, — оспаривает Мирон. — Мы там, где мы есть. Значит, это лучший мир для нас. И другого не будет.

Слава вздыхает. Мирон прав. Выбора-то им никто особо не давал. Значит, можно либо бесконечно сетовать, либо жить и радоваться. Первый вариант Карелину совсем не нравился.