— Да мы как настоящая команда, — радостно заявляет Светло, застёгивая белую рубашку, накинутую поверх эластичных бинтов.

Рёбра у него уже восстановились, иначе вожак не выпустил бы его на вылазку, но вот Евстигнеев настоял, чтобы тот хоть как-то поддерживал свои внутренности. «Мало ли на ходу развалишься, а мне время тратить, тебя собирать», — сказал тогда он. Но Ваня оценил это с улыбкой: заботится ведь! Просто тщательно это скрывает.

— Ты собрался идти убивать или на праздник? — нервно спрашивает Мирон, поправляя джинсы. Лучше, чтобы вампиры не поняли, что у него проблемы с ногой: поползут лишние слухи, а ему это совсем не нужно.

— Нет ничего лучше, чем вскрыть глотки парочке вампиров прямо у них дома, — с улыбкой замечает Светло. — Да и на себя посмотри, умник.

Мирон мельком разглядывает своё отражение в темном стекле шкафа. Джинсы, ремень, чтобы они не спали с бёдер, чёрная рубашка, привычно не застегнутая на три верхние пуговицы. И что не так?

— Не приставай к пенсионеру, — с улыбкой замечает Ваня, поправляя рубашку на гепарде. Действовать приходилось одной рукой: вторая занята тростью Фёдорова, которую он притащил ему из коридора. Евстигнеев осторожно расстёгивает верхнюю пуговицу, закрывающую глотку. Все равно никто не будет его кусать: кровь оборотня для вампира — яд. — Он наконец увидит любовь своей долгой жизни, надо выглядеть соблазнительно.

Мирон разочарованно фыркает.

— На чёрном просто не видно крови, — холодно заявляет он, рывком забирая свою трость.

Мирон гордо удаляется, а затем хлопает дверью ванной комнаты.

Ваня закатывает глаза. Конечно, удивляться нечему: привык за столько лет дружбы. Но лишний раз напомнить магу, что это не особо-то и приятно даже камбиону, не помешает.

— Нервный он какой-то, — подмечает Светло, поворачиваясь к Ване. Тот пожимает плечами, касаясь ладонями пояса гепарда.

Между их телами держится небольшое расстояние. Евстигнееву оно кажется непростительно большим, но и чертовски необходимым для комфорта Ванечки. Не хотелось поругаться с ним сразу перед вылазкой. Да и стоит уважать его границы, желания-то оказаться с разорванной глоткой у Евстигнеева не было.

И для себя он в таких дистанциях плюсы нашёл! Чем дальше Светло его держит, тем сильнее его желание оказаться ближе. Как навязчивая идея. И желание, теплящееся сейчас в груди, явно не пройдёт за одну даже очень страстную ночь. Ваню хотелось больше. Намного больше и в разных позах на разных поверхностях. Хотя... самочувствие постепенно стало ухудшаться. Издержки его корней, ничего удивительного, конечно, но и приятного совсем нет.

К тому же, чем серьёзнее Евстигнеев подходит к желаниям Вани, тем быстрее растёт его доверие к нему. Глупо ожидать, что юноша, потерявший родителей, а потом слушавший ложь от Круга, сразу прыгнет к нему в постель. Возможно, с чарами и можно было добиться чего-то подобного, но с Ваней... совершенно не хотелось их использовать.

Здесь Евстигнеев наконец понял Мирона. Он недоумевал, как смертный мог заставить самого Дракона захотеть отказаться от магии и от долголетия. Оказывается, любая связь с чарами приносит кучу неудобств. Магия ведь всегда требует что-то взамен.

— Он любит Славу, — напоминает Евстигнеев. — Конечно, он нервный. Его любовь стащили у него из-под носа.

— Потому что он стащил Грааль, — напоминает Ваня. — Да и Слава сбежал из-под его заботливого крылышка, потому что он...

— Я знаю, что я сам во всем виноват, — заявляет Мирон, возвращаясь из ванной. Он выглядел уже посвежее. Всё-таки маг решил привести себя в порядок перед встречей со Славой. — Вы бы лучше мусолили, как с вашей внимательностью быть в логове вампиров, — замечает маг. — Они даже тростью, — Мирон показательно пару раз ударил ей об паркет, — не стучат.

— У меня на инстинктивном уровне заложено их убивать, — отмахивается Ваня. — Успокойся, дедуль, а то сердце не выдержит.

Фёдоров явно злился. Паркет у ног Светло вспыхнул, но тут же потух, стоило Мирону взять себя в руки. Всего секунда, но Ваня уже успел испугаться, отпрыгивая от возгорания прямо в руки Евстигнееву.

— Не благодари, — улыбнулся маг. — Встретимся внизу.

Мирон вновь удаляется, а за ним громко хлопает входная дверь.

— Ему точно стоит подлечить его нервишки, — замечает Ваня, поднимая голову на Евстигнеева. Затылок гепарда очень правильно устроился на местечке под ключицей.

— Это его магия, — вздыхает Евстигнеев, покрепче обнимая Ваню за пояс, наслаждаясь моментом, пока тот не сообразил, что нужно отстраниться. — Она захлестывает его, и Мирон не может контролировать свои эмоции совершенно. Намного хуже, чем обычные маги. Внутри него сидит Дракон, а не домашний кот. Без обид, если что, — ласково улыбается камбион.

Ваня немного ёрзает, устраивая голову поудобнее. Даже отстраниться не спешит! Вот это удача. Наверное, стоит радоваться, что фортуна сегодня на стороне Евстигнеева. Только лямки на груди от ножен немного жмут. Знак, что сегодня серебряные мечи ему пригодятся.

— Слава, наверное, зря так остро среагировал, — вдруг заявил Светло. — Это все равно, что ты бы отказался от меня, потому что я превращаюсь в гепарда, — размышляет он. — Но ты же здесь.

— Я здесь, да, — довольно замечает Ваня, поглаживая Светло по низу живота: раз не протестует, то можно. — Я всю жизнь в этом варюсь. Я родился мертвым, странно было бы, если бы я возмущался, что ты умеешь превращаться в здоровенную кошку. Но у Славы-то совсем другая история.

— Он носитель метки, — напоминает Ваня. — Его предки спали с такими же тёмными магами, как Мирон. Более того, они могли спать и с демонами. И вынашивать их потомство. Где гарантия, что родился бы человек, а не такая же ящерица, как Пифон?

— Пифон мог и не спать с ними в обличье ящерицы с крыльями, — напоминает Ваня. — Он вполне мог наколдовать себе симпатичный образ человека.

— Сути не меняет. Это нормально, когда лицевая сторона мешается с изнанкой. Иначе мы бы давно вымерли, — заключает Светло. — Тебе ли не знать?

Евстигнеев кивает. Никого из них просто бы не было, не мешайся демонская кровь с человеческой. Он слабо улыбается.

— Но им-то явно не грозит размножение, — отзывается Ваня. — Тут дело в подрыве доверия, а не в том, что Мирон — Дракон. Но наша крылатая ящерица уже давно зациклилась на том, что все проблемы из-за умения дышать огнём и летать.

— Ну не мог же он рассказать всю правду первому встречному, — отмахивается Светло. — О себе всё никогда и никому нельзя вываливать сразу, — говорит он. — А потом... оно просто затянулось.

— Было бы лучше, если бы раскрытие правды о его сущности следовало сразу после признания в любви, — вздыхает Ваня. Гепард в руках переворачивается, упираясь ладонями в чужую грудь. Он смотрит сразу в глаза, но Евстигнеев немного неловко отводит взгляд: слишком много уж нежности и искренности на сегодня. — Он просто затянул с этим, а Слава... точно надумал себе лишнего. Он уже устраивал истерики и за меньшую ложь.

— Грааль — это меньшая ложь? — возмущённо интересуется Ваня.

— В масштабе изнанки — нет, — отзывается Евстигнеев. — А вот если в масштабе их отношений, то намного, котёнок, — он щёлкает гепарда по носу, умиленно улыбаясь. — А нам рисковать шкурами ради любви всей жизни великого и ужасного Дракона. Слава вообще никакой оценки своим действиям не даёт, во всяком случае, мне так кажется.

— Он человек, — напоминает Светло, щёлкая Евстигнеева по кончику носа в отместку. Тот смешно морщится, заставляя растянуться губы Ванечки в улыбке. — Ему свойственны иррациональные действия. Это кровь твоей матери выключает в тебе способность делать, а потом думать. И то не всегда.

Евстигнеев кивает. Единственный раз, когда он сделал что-то рисковое для себя, не имея определённых тактических мотивов, это тогда на площади. Уши до сих пор режет собственный крик: «Я ещё хочу с ним на свидание». Чертовы людишки. Даже в изнаночных существах умудрились всё испортить и внести свои порядки.

— Пойдём, — тянет Евстигнеев, разжимая объятия, но забирая руку Ванечки в свою ладонь. Тот даже коготки не выпустил. — Мирон нас слишком долго ждёт внизу.

Светло согласно кивает. Он даже не пытается вырвать руку, наоборот, лишь довольно улыбается, сжимая чужую ладонь в ответ.

Мирон на улице курил, сидя на лавочке у парадной. Судя по окуркам, выкинутым в мусорку, курить ему очень хотелось.

— Я думал, что вы решили переспать на моей кровати, — раздраженно замечает он.

— Окстись, — отмахивается Евстигнеев. — Нас бы тогда не было гораздо дольше.

Мирон ухмыляется. Аргумент убедительный, ничего не скажешь. Рассматривая лицо Вани, маг прекрасно видел, что необходимого антидота от человеческого начала он не принимал уже давно. Интересно, сколько он продержится? Ваня тогда уже поймёт, насколько ему это нужно? Или придётся изменять и пытаться это скрыть?

— Не ехидничай, — предупреждает Мирон. — А то отправлю тебя первым рейсом вселенского йогурта на Марс.

— Вселенского йогурта? — непонимающе спрашивает Светло.

— Забудь, — отзывается Мирон. — Просто «портал» — это уже как-то скучно, — вздыхает он.

Воздух разрезался, а в расщелине появилось перламутровое свечение.

— Почему нельзя было переместиться прямо из дома? — тихо спрашивает гепард.

— Сейчас мою магию время от времени всё ещё клинит, — пожимает плечами Мирон. — Не хотел окончательно испортить свой евроремонт.

Фёдоров даже не оборачивается для ответа. Он просто проскальзывает в портал, прекрасно зная, что камбион и гепард последуют за ним.

Когда все оказались напротив нужной парадной, Мирон взмахнул рукой, закрывая расщелину в пространстве.

— А как же правила этикета? — почти весело интересуется Ваня.

— Я сейчас совершенно не собираюсь выражать им своё уважение.

Евстигнеев вздыхает. Напускная жизнерадостность Ванечки и его весёлый голос уже явно раздражают Фёдорова. Пока Слава не скажет: «Я простил тебя», — Мирона будет раздражать вообще всё.

Стоило Фёдорову приблизиться к парадной, как железная дверь вспыхнула.

— А постучать?

— Ещё один глупый вопрос, и твоё возгорание будет в вечерней программе, — злится маг.

Жар был нереальной силы. Евстигнееву стало жарко, хотя он стоял довольно далеко от огня. Пламя мигрировало. За секунды железная дверь просто упала на землю, лишившись опоры.

Мирон наступил на неё, заходя внутрь пристанища вампиров. Теперь им будет не так хорошо дома — пока солнце высоко, никто и не покажет носа из квартиры, лишившись двери. Солнечные лучи, проникая внутрь, осветили первый этаж и лестницу. Все двери квартир были гостеприимно открыты, но ни один из вампиров не выглядывал, не изучал гостей. Хотя об их приходе уже точно знал весь дом — слишком громко они зашли. Но Фёдорову было уже нечего бояться. Ему нужно забрать Славу любой ценой. Даже если придётся к чертям перебить весь клан.

— Ignave! — крикнул Мирон старому знакомому. — Все вы — жалкие трусы. Решили измучить смертного мальчишку?

Но и на его возглас никто не появился. День был солнечным. Мирон шёл, сжигая шторы на окнах парадной. Ваня шёл следом, навострив свои кошачьи ушки. В отличие от мага и камбиона, он прекрасно слышал шорохи. И слышал запах мертвой вампирской плоти. Евстигнеев шёл замыкающим, нервно вытащив из ножен один из двух серебряных мечей. Он впервые столкнётся с вампирами у них дома.

— Так и ты не явился один, Мирон, — в тени перед последним этажом стоял его старый знакомый, отдавший ему кровь Пифона. — Притащил с собой веркэта? Смело, не правда ли?

— Я бы отделал тебя одной тростью, amica, — замечает маг. — Просто вампиры всегда играют нечестно. К тому же, вы звали меня на ужин. Разве я не мог пригласить с собой друзей?

— Пригласительный был один, — напоминает вампир.

— Да ладно? Какая оплошность, — наигранно испугался Мирон, хлопая себя по карманам. — Я уверен, там было написано, что приглашение на трёх персон, — он достаёт из заднего кармана джинс письмецо. — Так вот же, да, Мирон Фёдоров плюс два, — замечает он, протягивая письмо. Стоило вампиру потянуться за ним, как бумага вспыхнула в пальцах мага. — Ой, — невинно произносит он. — Как же жаль, что мы этого не проверим, — пожимает плечами Фёдоров. — Не умею контролировать магию, когда я злюсь, — выдавливает из себя он.

Вампир явно напрягся. Плохой было идеей звать в вампирскую обитель мага, который готов сжечь всё на своём пути.

— И если не хочешь оказаться на месте этой чертовой бумажки, ты немедленно отведёшь нас к Славе, — злится маг.

Ваня, если честно, был рад, что Мирон настолько зол. В таких ситуациях он действительно мог сжечь всё и даже не заметить этого. Присутствие здесь Фёдорова внушало намного больше уверенности, чем серебряный меч в руке. Да и Ванечка что-то напрягся. Наверное, инстинкты заиграли. Его вид был создан, чтобы избавить мир от зверств вампиров.

Стоило им двинуться за вампиром, как Светло обратился в прыжке, оказываясь рядом с Мироном. Он затормозил, чтобы поравняться с Евстигнеевым. Камбиону явно было нужно больше защиты, чем Дракону. Фёдоров же невозмутимо зажег огонёк над своей ладонью — так светлее. И чем больше они погружались во тьму, тем ярче становилось пламя.

Слава висел под потолком, опустив голову. Он без сознания. И раздет до белья. Мирон стиснул зубы. В таком виде только он мог смотреть на Славу.

— На что вы его прикрепили? — нервно поинтересовался Ваня.

— На крюки, — шумно глотает Мирон. — За кожу.

Евстигнеев видел за спиной Славы три мощные верёвки. Три крюка в спину. Кто бы не отключился от боли! Эти уроды явно не вкалывали ему пару кубиков лидокаина!

— Снимем его и пойдём отсюда, — заключает Мирон, делая шаг вперёд, Ваня за ним.

— Не торопись, — фигура вампира вырастает прямо между ними. — Сначала ты должен кое-что мне дать.

— Ах, точно, — вздыхает Мирон, глядя на протянутую руку. — Я совсем забыл!

Маг тянется в карман, но достаёт оттуда не Грааль, а свою кожаную перчатку. Тем временем, вокруг Славы стягиваются, кажется, все вампиры, живущие здесь. Мирон с гордостью плюет вампиру в протянутую руку и, пока тот не успел среагировать, бьет его перчаткой по лицу. Ваня закатывает глаза: вполне в духе его времени! Просто по лицу хорошенько ударить — он не может, бескультурье это современное.

— Достаточно? — интересуется Мирон.

Взгляд Евстигнеева цепляется за гепарда. Тот явно держится из последних сил, чтобы не прыгнуть в самую гущу вампиров. Дурацкие инстинкты! Будто стоит его жизнь какого-то десятка вечно холодных кретинов!

— Ты, кажется, не понял, Фёдоров...

— Нет, это ты меня не понял, — перебивает Мирон. — Нет у меня твоего Грааля, кретин, — психует маг. — Он разбился. Понимаешь, разбился. Мне надо было обрыть все мусорки города и притащить тебе горсть осколков?

— Ты врешь...

— Да на кой черт мне врать тебе? Никто из вас, живодеры хреновы, не смог бы призвать ни ангела, ни демона. И ни один маг в своём уме не сделал бы для вас этого. А уж стащить у ангела его кровь — непосильная для вас, узколобы, задача. Есть у вас Грааль, нет его – не так уж важно. В любом случае, вы так и останетесь жалкими бессмертными мешками с костями.

Вампиры замерли в ожидании. Ваня всегда поражался, как же у них так хорошо получалось замирать. Не отличишь от настоящей статуи. Есть в этом некая романтика. Судя по опыту, и в постели они хороши.

— Значит, сделка не состоится, — замечает вампир. — Кушать подано, господа!

Вампиры стали тянуть свои лапы к Славе. Мирону дважды повторять не надо.

— На ужин у вас — шашлык, — замечает он, взмахивая рукой. Пламя побежало по полу, окутывая вампиров. Только замертво упали почему-то далеко не все. А пламя, как по дуновению ветра, изменило направление, направляясь на Фёдорова, заставляя мага его потушить. Из темноты вышел незнакомый Мирону маг.

— Думаешь, я настолько идиот, Мирон? — интересуется вампир. — Я бы в жизни тебя не позвал, не будь у меня козыря в рукаве.

В ответ на это из утробы Светло раздался рёв. Даже Евстигнеев услышал, как по лестницам кто-то побежал. Зал наполнился ликантропами. Здесь были и волки, и медведи, и кошачьи. Так значит, оборотни захотели поучаствовать в заварушке!

— Не только у тебя есть козыри в рукаве, — с улыбкой заметил Мирон.

Ваня тихо чертыхнулся. Он думал, всё обойдётся без лишней крови. Как же он ошибался!

Внимание Фёдорова было переключено на мага. Пока оборотни кинулись к вампирам, задача Мирона была проста: не дать своему сопернику увеличить шансы вампиров в драке.

Сражение постепенно расползлось по всему залу. Мирон, как только появилась возможность, поджег плотные шторы. Евстигнеев побежал раскрывать те, пламя с которых сдуло ветром. Только вампиры никогда не дадут сделать ничего спокойно.

Кто-то с силой схватил его за плечи, оттягивая от окна из тени. Ваня совсем без раздумий протыкает тело серебряным мечом. Клинок проходит насквозь. Серебро, конечно, убьёт вампира. Так же, как и оборотня. Металл, несовместимый для них с жизнью. Ваня выдергивает оружие из туши, сплёвывающей кровь. Клинок окрасился в грязно-красный.

Ваня давно не обращал внимания на подобное. Кровь всегда одинаково блестит на серебре — мерзко и грязно. Он вытер клинок об рукав плотной кофты.

Оборотни и вампиры перемешались. Запах крови уже успел заполнить всё помещение. «Лучше бы пил чай», — проносится в голове у Вани, когда он раскрывает очередное окно. Оборотни гнали вампиров под лучи солнца. Где-то слышался скулёж — раненые волки и кошачьи.

«Я сегодня обязательно выживу», — обещает себе Ваня, окидывая взглядом зал. Ему надо пробраться через воюющую толпу к Фёдорову и второму магу, желательно, со спины последнего. Так его можно будет вывести из игры, а оставшихся вампиров Мирон просто сожжет.

Не так долго идти, кажется. В лучшем раскладе, отнять всего пятнадцать жизней. Глубоко вздохнув, камбион ринулся вперёд, почти сразу протыкая двумя клинками вампира. Слева и справа, между рёбер. Тот, увлечённый отбиванием прыжков волка, даже не заметил его. Все-таки было круто, что Мирон додумался позвать кого-то ещё: волчий запах напрочь отбивал всякие другие для вампиров.

До главы клана никому не было дела. Он так и стоял в тени, наблюдая за развернувшимся зрелищем. Сколько бессмысленных войн и битв он уже повидал? Вот и ещё одна.

Каждый раз чувствуя слабость, Мирон поворачивал голову на Славу. Он видел его спину в синяках и ссадинах, видел крюки, проткнувшие кожу. Это вселяло в него небывалую ярость и злобу, а следственно, придавало сил. Дракон внутри не унимался — как же он хотел вырваться наружу и сжечь абсолютно всех в этой комнате. Кроме Славы. Но Мирон не мог себе позволить так рисковать — в толпе смешались и вампиры, и ликантропы, где-то среди них был и Ваня.

Магию воздуха Мирон ненавидел больше прочих стихий. Она могла и раздуть огонь, и потушить его. И способности мага напротив ему совершенно не нравились. Сразу видно, что тот и тренировался, и книжки читал. У Мирона такой возможности не было в юности. А потом стало и не до этого. Единственное преимущество Фёдорова — это его кровь.

Две стены огня вокруг мага смыкались, и тому не удавалось их раздвинуть, только замедлить. Фёдоров чувствовал невероятное напряжение в ладонях, которые уже дымились. Золотой ободок энергии плотно объял пальцы. Только вот воздух в лёгких неумолимо заканчивался. Точно кто-то вытягивал его из него. Дышать становилось всё сложнее, и Мирон безуспешно пытался задерживать дыхание. Это был любимый трюк Димы — выкачивать воздух из соперника, оставляя его медленно задыхаться.

«Он предал тебя, сбежал,» — скандировал Дракон внутри, прибавляя злости и обиды. Но сердце Мирона было переполнено злобой и горечью уже по самое не хочу. Только этого все равно было мало.

Фёдоров понимал прекрасно, что либо он сможет стянуть огненные стены, сжигая соперника дотла, либо маг напротив успеет вытащить из него весь воздух. Сопротивляться двоим становилось всё сложнее и сложнее.

Мирон сам не понял, что произошло и почему стенам удалось сомкнуться, почему воздух вернулся в его легкие. А потом дошло. Евстигнеев пронзительно закричал. Ваня умудрился пронзить мага со спины, пока они были слишком увлечены друг другом. Огонь пал. Рядом лежало два тела.

Мирон метнул взгляд на побоище. Взмахом руки, он поджег вампиров, которые так неосмотрительно собрались в кучки, чтобы начать атаковать медведя. А затем уже ринулся к Ване. Тот дышал.

— Всё-таки ты поджарил меня, — смех вылетал вперемешку с хрипами.

— Я... я даже не заметил, — нервно говорит Мирон. — Он просто резко перестал сопротивляться, а я..

— Я знаю, — кивает Ваня. — Знаю, что ты никогда не хотел меня ранить. Но если мне придётся пересаживать кожу на лицо с задницы, я тебя прикончу, — отзывается он.

Кожа действительно выглядела не очень. Кое-где точно расплавилась. Одежда напоминала тряпки. Противные волдыри. Просто ужасные. Мирон прикусил губу.

— Я больше никогда не смогу есть жареное, — отшучивается Мирон.

— Просто оставь его приготовление Славе, ты явно его спалишь, — отзывается Ваня. — Переставай сидеть надо мной, как над умирающим. Я почти в норме, — слабо улыбается камбион. — Давай, сожги к чертям всех кровопийц. А я сейчас, как встану... встану и снимем вместе Славу с этих гребанных крюков.

Мирон улыбается. Но с остатками вампиров неплохо так справляются оборотни. У него была задача намного более приятная. И последняя проблема уже думала, куда ему бежать.

Мирон улыбается, зажигая огненные сферы на своих руках.

— Поиграем, amica?