***

Стук в дверь застал Оскара в душе. Парень уже собирался выходить из кабинки, когда царящая в квартире тишина наполнилась нетерпеливым и требовательным грохотом.

Ос неспешно и тщательно вытерся полотенцем, надел джинсы и только после этого пошел открывать, улыбаясь настойчивой барабанной дроби по деревянной поверхности, звучащей как какой-то военно-патриотический марш.

Так мелодично и пафосно к нему мог ломиться только Дик, и это обстоятельство почему-то развеселило парня.

Однако когда он открыл дверь, на его лице не осталось и тени улыбки.

- Я же сказал тебе, что занят, - напомнил Оскар Ричарду, который мялся у него на пороге, строя ему невинные глазки. - У тебя ко мне какое-то дело?

Открывший Ричарду Оскар не походил на слишком уж занятого человека. Парень был одет только в джинсы, а стекающая с мокрых волос вода, явно говорила о том, что друг только вышел из душа.

«И чем же таким важным ты занимался, что мыться пришлось?» - мысленно проворчал Дик, но тут же одернул себя и постарался успокоиться.

В конце концов, он пришел к Оскару за примирением, а не за новым скандалом.

- Я могу войти, или твое «занятие» настолько «капризное», что не потерпит несколько минут? - проглатывая так и рвущиеся с языка колкости, спросил Ричард.

- Думаю, я смогу найти несколько свободных минут, - проговорил Оскар. – Только, прошу, постарайся говорить кратко.

- Могу я хотя бы войти? – вскинул бровь Дик. – Или так и будешь держать меня на пороге?

Оскар безразлично пожал плечами и отступил в сторону, пропуская парня в квартиру.

Под тяжелым взглядом друга Ричард почувствовал себя очень неуютно. Впрочем, отступать он не собирался, и, несмело переступив порог, быстро огляделся по сторонам.

Обычно, если Оскар был занят работой, то вся его квартира была завалена документами, бумагами и прочей финансовой дрянью в купе с несколькими включенными ноутбуками, но сейчас ничего подобного Дик не увидел. Гостиная сверкала чистотой и порядком, и вообще выглядела так, словно только что пережила если не ремонт, то генеральную уборку точно. Так же в квартире не оказалось никого, кто мог бы занимать внимание Оскара, и этот факт в который раз убедил Ричарда, что все это время друг его просто игнорировал.

Желание высказать предателю все, что он о нем думает, жгло горло и язык, но Дик пришел не за этим, и потому не поддался порыву, а тихо проговорил, стараясь не смотреть на парня:

- Я пришел, чтобы извиниться за то, что наговорил тебе в нашу последнюю встречу.

- Извиниться? - Оскар удивленно приподнял брови. - Но я на тебя не в обиде. Это мне стоило бы извиниться за то, что я сделал. Так что прости. И, если это все, чего ты хотел, то мне, правда, уже нужно ехать на работу.

В общем-то, Оскар не врал. Вернее не совсем врал. Ехать-то ему надо было, но не так срочно, как он говорил. Просто... ну просто он не знал, о чем теперь говорить с Диком после всего, что между ними произошло.

Ричард с подозрением прищурился.

- Так ты не обижаешься? – не совсем уверенно спросил он и тут же фыркнул. – Да быть такого не может! После всего, что я сказал... я...

Парень вновь стушевался, чувствуя себя ужасно глупо и неуютно. Оскар почти признался ему, поцеловав в тот день. И Ричард прекрасно понимал, что своими словами и действиями задел друга за живое, не просто наступив на больную мозоль, но и станцевав на ней гребаную самбу. За это было стыдно. Но хуже всего было то, что Дик не мог подобрать слов, чтобы объясниться с другом. И это косноязычие просто убивало его.

- Ты был пьян и напуган моими действиями, - сказал Оскар. - И поэтому я не воспринял твои слова всерьез. Так что передо мной можешь не извиняться.

Парень улыбнулся одними уголками губ и, похлопав Ричарда по плечу, направился в спальню, чтобы переодеться.

Дик поморщился.

Ужасное положение. Неприятное, отвратительное. Ричард чувствовал себя взвинченным до предела. Несмотря на уверения Оскара в том, что он не сердится, не злится и не обижается, Дик явно ощущал возникшее между ними напряжение, которое наэлектризованными нитями касалось кожи и пробивало тело мелкими разрядами тока.

- А... как там Ксандр? – спросил он, не давая Оскару уйти далеко. - Мне к нему, наверное, не стоит сейчас идти, да? Он сердится. Да и мальчишка опять истерить начнет, как только меня увидит. Ос... как они?

- Нормально, - ответил парень, задержавшись в гостиной. – У них все хорошо. И да, я думаю, что тебе не стоит им надоедать, по крайней мере, в ближайшие несколько недель.

«Спасибо, без тебя я бы не догадался», - мысленно съязвил Ричард.

Однако слова Оскара имели смысл. Как всегда, впрочем. И все же Дик не был уверен, что для его визита к Ксандру вообще хоть когда-нибудь найдется подходящий момент. Особенно после всего, что случилось.

- Что мне делать, Ос? Как поступить? – спросил Ричард дрогнувшим голосом и вскинул на друга несчастный взгляд.

Дик чувствовал себя совершенно разбитым. Он действительно дошел до черты. Потерять друзей для него было равносильно тому, чтобы отрубить себе голову. Нет, голова хрен с ней. И так всегда была пустой. Это было все равно, что вырвать себе сердце и растоптать его собственными ботинками.

- Для начала я бы посоветовал тебе полностью осознать свой проступок, - сказал Оскар. – Забудь на время о своем эгоизме и задумайся над тем, что случится в следующий раз, если Ксандр тебя простит, а ты снова не сдержишься. Мальчишка ему небезразличен. И если ты продолжишь обращаться с ним как с животным или прислугой, то сделаешь хуже только себе.

- Я осознал, и хочу извиниться перед ними, - сказал Ричард. – Но Ксандр игнорирует меня.

Оскар в ответ на это заявление злорадно усмехнулся.

- Да, в искусстве игнора нашему другу нет равных. И если уж он что и вбил в свою упрямую голову, то его так просто не переубедить.

Дик понимал, что Оскар прав в каждом своем слове. Понимал, что зря кидался на мальчишку. Понимал, что потерял доверие Ксандра, и что вернуть это доверие одним простым «прости» никак не получится.

И все же он попытается. Он должен это сделать. Для себя... для них. Просто должен, и всё тут!

- Помоги мне, пожалуйста, - взмолился Ричард несчастным голосом. - Ос, я прошу тебя. Ты ведь можешь на него повлиять?

Оскар покачал головой и, низко опустив голову, вздохнул. После чего подошел к бару и налил себе и Ричарду выпивку, понимая, что на трезвую голову он в этой ситуации разбираться не хочет.

- Присядь, - сказал парень, обращаясь к другу. – Я сейчас вернусь.

И, прихватив свой бокал, ушел в спальню, чтобы побыть немного в одиночестве, остудить мысли и просто выпить в тишине.

Смотреть на Ричарда после всего, что произошло между ними в подъезде, было невыносимо. Раньше, когда Оскар соблюдал дистанцию и не питал насчет друга никаких надежд, ему было проще притворяться ледяной глыбой и вести себя как ни в чем не бывало. Теперь же, вспоминая вкус его губ и жар его худого, жилистого тела, напрягшегося и дрожащего от сопротивления, парню было сложно удержать свои желания в узде.

Потому, залпом осушив один бокал, Оскар нашел в спальне припрятанную на случай похмелья бутылку бренди, и приложился прямо к горлышку, делая несколько больших, жадных глотков.

И все же алкоголь ударил в голову не так быстро, как парню того хотелось. Ему пришлось прикончить половину бутылки, прежде чем буря в его душе улеглась, и он смог смириться с тем, что Ричард никогда не будет ему принадлежать и что нужно сохранять в его присутствии прежнюю невозмутимость.

Еще раз наполнив свой бокал, Оскар надел футболку и вышел из спальни, чтобы тут же наткнуться на осуждающий взгляд Дика.

- Почему так долго? – спросил парень.

- Искал одежду, - ответил Оскар первое, что пришло ему в голову. – Только не говори, что скучал тут без меня. В жизни в это не поверю.

Теперь, заглушив в своем сердце неуместные чувства, Оскар снова смог вести себя, как ни в чем не бывало, и быть с Ричардом самим собой. Его близким другом, таящим в сердце далеко не дружеские мечты, но все же умело это скрывающим.

- Нужен ты мне, - почти неслышно фыркнул Ричард, но тут же осекся.

«Нужен. Еще как нужен. Только ты, болван, этого никак не признаешь», - протянул внутренний голос, и Дик упрямо поджал губы.

- Так ты поможешь мне? - спросил он, проглотив еще несколько колкостей, так и рвущихся с языка. - Ос, прошу тебя... без твоей помощи Ксандр меня и на порог не пустит.

- Вымаливать за тебя прощение у Ксандра? Ты шутишь, наверное? – с издевкой спросил Оскар.

Нет, он, конечно, мог пойти к Ксандру и поручиться за Ричарда, но где гарантии, что взбалмошный засранец снова не натворит каких-нибудь бед.

- Не обязательно вымаливать, - сказал Дик. – Просто убеди его, что я раскаиваюсь и хочу лично извиниться.

- Было уже, Дик, - напомнил Оскар. – Один раз я уже поручился за тебя, и Ксандр мне поверил. Поверит и в этот раз. Вот только, что мне за это будет, а? За тобой еще должок за прошлый раз. Веди ты себя хорошо, и я стал бы твоим верным рабом. Но ты повел себя плохо. Из-за тебя мне пришлось краснеть перед нашим другом. Успокаивать Тиля. Вносить порядок в тот хаос, что ты натворил. А у меня, между прочим, есть дела поважнее, чем подчищать твои косяки.

Дик тяжело вздохнул и понуро опустил голову, не в силах смотреть в полные укора глаза друга.

Оскар и тут оказался прав в каждом своем слове. Но Ричард уже решил для себя, что ни за что не потеряет дружбу Ксандра, и был готов на что угодно, лишь бы этого не произошло.

- Что захочешь, - негромко проговорил Дик, нервно сжимая пальцами ремешки браслета на своем левом запястье. - Я сделаю все, что ты захочешь.

- Даже так? – изумился Оскар, чувствуя укол зависти и ревности к Ксандру, ради которого Ричард готов был наступить на горло своему эгоизму и стерпеть любое унижение. – Как интересно. Он так тебе дорог, подумать только!

Сердце Оскара пропустило несколько ударов. Кровь ударила в голову с невероятной силой. Так, что он почувствовал, как лицо заливает жаром от одной только мысли, что Дик предоставил ему невероятно заманчивый, и, в то же время, бесящий выбор.

- Конечно, он мне дорог, мы же друзья, - отозвался Ричард едва слышно. – Чего ты хочешь, Ос? Говори уже.

- Как насчет секса? – предложил парень в шутку, хотя лицо его при этом оставалось предельно серьезным. - Только, чур, ты снизу. Я не очень люблю подставлять задницу неопытным юнцам вроде тебя.

На самом деле Оскар ничего подобного делать с Диком не собирался. Он просто мстил ему за брошенные в подъезде необоснованные оскорбления. И еще, где-то в глубине души хотел посмотреть, как на бледных скулах парня проступит яркий румянец стыда.

Ричард опешил.

«Неужели он это серьезно?» - заколотилась в висках пугающая мысль, которая вторила враз сошедшему с ума от страха сердцу.

Дик немного приподнял голову и посмотрел на друга. Он и рад был бы поверить в то, что это только шутка. Неудачная злая шутка. Но лицо Оскара было серьезным, а во взгляде не было и намека на веселье.

«Неужели только так?..» - мысленно завопил Дик, и его кадык нервно дернулся. – «Неужели только таким образом?..»

- Я... согласен, – едва слышно проговорил он дрогнувшим голосом. - Я согласен.

Оскар внимательно наблюдал за Ричардом и с каждым мигом все сильнее мрачнел.

Неужели он так сильно дорожит дружбой с Ксандром, что готов сделать что-то настолько противное своей натуре? Возможно ли, что в сердце Дика тлеет искра совсем недружеской симпатии к парню? И если так, как далеко он готов зайти?

- Приступай, - вдруг охрипшим голосом проговорил Оскар, чувствуя, как от одной только мысли о сексе с Диком его член наполняется соками и болезненно пульсирует, упираясь в жесткую джинсовую ткань. - Соблазни меня, раз готов зайти так далеко. Сможешь? Сможешь завести меня так, чтобы у меня крышу сорвало от того, что ты делаешь? На другой секс я не согласен. Потому что унылый секс мне будет неинтересен.

Дик почувствовал, как от слов Оскара в его горле моментально стало сухо. Ноги парня будто налились свинцом, а ладони взмокли. Дышать стало до ужаса тяжело, и каждый вдох давался Ричарду с невероятным трудом.

«Вот значит, какова цена у прощения. Что ж, Дик, никто и не говорил, что будет легко. В конце концов, ты сам накуролесил. Сам решил все исправить. Сам просил Оскара о помощи. Вот только забыл, что любой поступок имеет свою цену. У Оскара она оказалась несколько иной, чем тебе представлялось. Но ведь это Оскар. Это твой друг. Человек, который всегда тебя поддерживал и всегда был на твоей стороне, что бы ни случилось...»

Ричард очень медленно поднялся из кресла и на негнущихся ногах подошел к парню. Оскар сидел, развалившись на диване, широко расставив ноги, и смотрел на него странным и, казалось, совершенно пустым взглядом.

Щека Дика нервно дернулась. По спине пробежала неприятная дрожь. Он как-то судорожно вздохнул и, призвав себя к спокойствию, опустился перед парнем на колени.

«Он хочет, чтобы это было мозгодробяще? Хм, и как, по его мнению, человек, ни черта не понимающий в гомоебле, может ему это обеспечить? Ну что за мысли?! Соберись, Дик!»

Ричард не поднимал голову. Не мог посмотреть на Оскара. Просто потому, что, наверное, умер бы от стыда. Просто потому, что впервые за всю свою жизнь опустился перед кем-то на колени. Да еще и намеревался...

«Ну что, Ричард? Куда делись все твои колкости? К себе не применяются, да? Что ж ты засмущался? Хоть себе признайся, ты сейчас готов отсасывать свое прощение. Ничтожество. Трусливое никчемное ничтожество!» - не унимался режущий насмешкой голос в голове.

И как бы Дик ни пытался, заглушить его не получалось.

Почти не дыша, Ричард положил свои ладони на колени Оскара и медленно провел ими по мускулистым ногам парня к его паху, где под плотной и немного жестковатой тканью джинсов уже явственно ощущался возбужденный член. Накрыл выпирающий бугор рукой, несильно сжал его и трясущимися пальцами начал расстегивать молнию, высвобождая большой пульсирующий орган. А потом несколько мгновений с каким-то ужасом и совершенно неуместным сейчас восхищением смотрел на стоящий колом член Оскара. На покрытый вздувшимися жилками ствол, на чуть блестящую от выступившей смазки головку.

Дыхание перехватило от страха. В горле застрял комок, и Дик не мог сделать и вдоха, но все же пересилил себя и, облизав трясущиеся губы, склонился над членом Оскара и, зажмурившись, медленно обхватил его губами.

Ос наблюдал за действиями Ричарда с завидным спокойствием. И пока парень приближался к нему, заметил, как его лицо несколько раз поменяло оттенки с бледно-зеленого до ярко-розового и обратно.

По правде говоря, Оскар сомневался в том, что Ричард решится переспать с ним. Он видел страх и отвращение во взгляде друга, и мысленно умолял его не делать очередной глупости, о которой он потом пожалеет.

Но у Дика, похоже, что-то повредилось в голове от одиночества. И он, остановившись рядом с Оскаром, все-таки опустился на колени и решился сделать ему минет.

В любой другой ситуации Оскар, наверное, сошел бы с ума от счастья, но сейчас его перекосило от гнева. И даже прикосновение теплых желанных губ к сокровенному месту, не смягчило парня.

- Какого хрена ты творишь?! – выкрикнул Ос и грубо оттолкнул друга, борясь с желанием отвесить ему оплеуху.

Ему было приятно, да! Он хотел бы вонзиться в Ричарда так глубоко, чтобы тот задыхался от нехватки воздуха и давился заполнившей его рот плотью. Но не при таких обстоятельствах, когда парень вот так просто, без единого чувства, решился взять в рот чужой член.

Нет, за такое Оскару хотелось убить друга, чтобы больше не посмел делать ничего подобного!

Грубый удар широких ладоней в плечи заставил Ричарда отлететь в сторону, и теперь он с недоумением взирал на парня, лицо которого побледнело от гнева.

- Но... ты же сам этого хотел... - Задыхаясь от подкатившего к горлу ужаса, проговорил парень. – Сам поставил условие. Я не понимаю...

- Чего ты не понимаешь? - Оскар порывисто поднялся, пряча член в штаны и застегивая молнию, и навис над сидящим на полу другом, который с ужасом смотрел на него. - Думаешь, я захочу трахнуть такую маленькую блядь, как ты? Думаешь, я пал так низко, что захотел воспользоваться ситуацией? Спасибо, Дик. Ты открыл мне глаза на то, каким меня видишь! И показал мне свою натуру! Просто шлюха с заниженной самооценкой. Не думал, что у тебя нет ни капли гордости.

Каждое слово, слетающее с губ Оскара, словно раскаленный прут вонзалось в душу Ричарда. Внутри все сжалось в тугой узел. А сердце, жалобно заскулив, вдруг перестало биться.

Шлюха... Блядь и шлюха... шлюха...

Дик больше ничего не слышал. Только эти слова эхом отдавались в голове, усиленные презрительным, полным отвращения взглядом Оскара.

«Тише, не кричи, я слышу. Я все прекрасно слышу. Только не кричи. Тебя ведь никогда не было. Тебя не существует. Я ведь бездушная тварь. Ведь именно таким меня считают. Так чего же ты разрыдалась? Тебя нет. Не смей сейчас высовываться и показывать свое существование. Тебя нет, душа. Спрячься. И не кричи так отчаянно».

Медленно, чтобы не показывать, как же сильно хочется убежать отсюда, Ричард поднялся. Так же медленно, даже немного лениво, обошел застывшего на его пути Оскара. Все так же, не делая резких движений, подошел к входной двери, дернул ручку и вышел из квартиры, тихо прикрывая за собой дверь.

В глазах было темно. Нет, не темно. Как-то серо, что ли.

«Куда делись все краски? Где все звуки?»

Хотя нет, один звук все еще продолжает настойчиво биться в висках Ричарда:

«Шлюха...»

Оскар застыл посреди квартиры, почти даже не дыша.

Гнев то вздымался волнами, рождая в душе не самые приятные чувства, то опадал, а вместо него на парня накатывало чувство вины.

«Ревнивый кретин!» - ругал себя Оскар, понимая, что сам же, своими действиями подтолкнул Ричарда на опрометчивый шаг, а потом ранил его словами, даже не задумавшись над последствиями.

«Вот и вся твоя любовь», - мысленно приговаривал парень, направляясь следом за другом, которого совершенно точно нельзя было оставлять одного в растерянных чувствах. – «А сколько пафосных мыслей, сколько громких обещаний, беречь и любить его, невзирая ни на что!»

Распахнув дверь, Оскар вышел из квартиры, и успел схватить Ричарда за локоть прежде, чем тот вошел в лифт.

- Дик, прости меня, - попросил парень, продолжая удерживать друга, чтобы тот не сбежал.

Но Ричард и не думал уходить. Он даже не сопротивлялся, а просто стоял и смотрел в пустоту отсутствующим взглядом. И был такой бледный и осунувшийся, словно в одну секунду перенес тяжелую болезнь.

- Дик, прости меня, слышишь? - Оскар обхватил ладонями его лицо и попытался заглянуть в глаза, но так ничего и не добился. – Я выпил и... сам не знаю, зачем так поступил. Я не хотел, чтобы ты заставлял себя. Просто... ты вымотал мне всю душу, и я повел себя как последняя скотина.

Он обнял Ричарда, крепко прижимая к себе. А тот был словно безвольная кукла, которая сломалась точно так же, как и цветок мальчишки.

- Я наговорил лишнего, - шептал Оскар словно в бреду, прижимая парня к себе. - Я не должен был этого делать. Я всего лишь... без ума от тебя, и порой, мне сложно держать это в себе.

Ничего. Все та же реакция, вернее ее отсутствие. Всё тот же пустой взгляд в никуда.

Оскар на миг отстранился от парня и невольно повел плечами, так жутко ему сделалось и страшно, словно он пытался разговаривать с трупом.

- Дик, пожалуйста, прекрати это, - попросил он и повел парня в квартиру, чтобы постараться привести его в чувство. – Ты ведь тоже иногда говоришь не то, что думаешь. Неужели в твоем сердце не найдется даже капли сострадания к влюбленному идиоту, который сам не знает, что несет?

Дик не понимал, для чего Оскар остановил его? Зачем просит прощения... обнимает... Чтобы оттолкнуть опять? Чтобы через несколько секунд вновь унизить тихим презрительным полушепотом?

«Ну уж нет!» - взбрыкнуло что-то в груди. – «Второй раз я не позволю. Не будет такого!»

- Отпусти, – спокойно и даже холодно проговорил Ричард, но попыток вырваться не предпринимал.

Сил не было. Из него словно одним махом выбили всю жизнь. Странно... Никаких эмоций. Ничего. Пусто.

- Я хочу уйти. Нет, не так. Можно мне уйти? Опять не то. Подожди. Сейчас, я вспомню, как надо. Дай мне мгновение, я вспомню. - Мысли метались в сознании парня, заставляя слова слетать с губ так быстро, что Дику и самому было сложно их разобрать. - Как же?.. Сейчас... Ну же, вспоминай!

- Нет, Дик, ты никуда не пойдешь, пока не выслушаешь меня. Послушай... - Оскар усадил парня на диван, а тот продолжал шептать какие-то слова, что-то перебирая в уме. - Дик, я... всё, что я сказал тебе, всё это только из ревности. Я так долго скрывал свои чувства, а тут такое заманчивое предложение из твоих собственных уст. Я не смог сдержаться... но это была всего лишь шутка. А когда ты решил пойти на это... ты не представляешь, какая это боль, смотреть на того, кого любишь больше всего на свете и понимать, что он просто продается тебе за услугу. Не потому, что любит, а потому, что хочет получить что-то взамен. Дик, на самом деле ты сводишь меня с ума. - Оскар поставил одно колено на диван, между широко расставленных ног парня и склонился к его шепчущим губам.

Он понимал, что друг не слышит или не хочет слышать ни единого его слова, но сейчас, когда нельзя отпустить, и нельзя ни в чем убедить, нужны ли слова? Нужно ли и дальше соблюдать осторожность, когда и так все потеряно? Может, стоит показать... показать, что на самом деле твориться у него на душе?

- Дик... – шепнул Оскар в вдруг замершие губы. - Дик, я люблю тебя так давно, что уже почти превратился в бесчувственную тварь, чтобы не сойти с ума от понимания, что не нужен тебе. Я понимаю, что ты ненавидишь меня за это. Я понимаю, что возненавидишь еще больше, но я не хочу останавливаться... Дик, я не хочу больше сдерживаться и скрывать от тебя все это. Если ты сейчас не остановишь меня, я возьму тебя прямо на этом диване. Я так хочу этого, слышишь? Хочу тебя...

Ричард судорожно вздохнул и прикрыл глаза.

«Шутка... Слышал? С тобой пошутили. Хотел веселья? Получи!»

Он всегда сомневался, что у Оскара вообще есть чувство юмора. А вот оно как получилось. Есть. Да такое забористое, что челюсть сводит.

«Что ж, пусть шутит», - отстраненно подумал парень. – «С Оскаром это редко случается. В конце концов, он же терпел все твои идиотские шутки. И долго терпел. Поэтому надо быть благодарным».

Ричард застыл, когда Оскар оказался слишком близко к нему. Затаился, даже дышать перестал. Он ждал удара. Напрягся, но тут же расслабился.

«К черту. Уже не важно».

Оскар говорил, что любит.

«Ну да, он любит мальчиков».

Говорил что... хочет.

«Ну так это и понятно, кто не хочет шлюху».

Дик склонил голову набок и наконец-то посмотрел Оскару в глаза.

- Хочешь? - совершенно без интереса спросил он осипшим голосом, а потом резко улыбнулся и медленно провел языком по губам: - Бери.

От вызывающего взгляда Ричарда, Оскара прошибла нешуточная дрожь. И парень на миг прикрыл глаза, стараясь справиться с нахлынувшим на него возбуждением.

«Бери...»

«Бери и будь проклят. Окунись в отраву собственных чувств, в которой потом и утонешь. Бери и не думай ни о чем. Не думай о последствиях. Забудь обо всем, что тревожит, хотя бы на пару часов».

- Дик, что ты со мной делаешь? - в безумстве покрывая любимое лицо страстными поцелуями, спросил Оскар.

Он вжимался в Ричарда, ловя губами его губы, такие послушные, податливые и, в то же время равнодушные, словно целуешься с куклой, и чувствовал, что теряет рядом с ним рассудок.

- Останови меня... – просил Оскар, стаскивая с парня футболку и с упоением прижимая ладони к его обнаженной коже. - Не позволяй причинять тебе боль.

Ричард ничего не ответил, только прогнулся слегка в пояснице, когда пальцы Оскара задели его сосок, и приоткрыл губы, издавая едва различимый вздох.

- Какой же ты сейчас красивый, Дик, - прошептал парень, зарываясь пальцами в светлые пряди волос.

И уже про себя подумал:

«Такой доступный и недоступный одновременно. Словно делает одолжение, позволяя ласкать себя. Такой непозволительно сексуальный даже в своей отстраненной холодности. Неудивительно, что многие женщины охотятся за ним. А он никому так ни разу и не ответил взаимностью.

Глупый... глупый Оскар... тебя ведь ждет та же судьба, что и всех его любовниц. Он позволит тебе вкусить себя всего лишь раз, а после вытрет об тебя ноги и уйдет искать новые развлечения».

Ну и черт с ним! Пусть вытирает ноги. Пусть издевается и глумится потом. Если такова цена за ночь с любимым, Оскар готов был ее заплатить.

Одежда Дика полетела в сторону, но парень, казалось, совсем не обратил на это внимания. Оскар торопился, стремясь взять то, что уже очень давно желал.

Ричарда и раньше подозревал, что Оскар к нему не равнодушен. Но только теперь понял, каких масштабов достигло это влечение. Где-то в глубине души парень надеялся, что чувства друга искренние, но на деле оказалось, что вся его «любовь» это обычная неудовлетворенная похоть.

«Как и у всех», – напомнил себе Дик и поджал губы, сдерживая дрогнувшие на ресницах слезы.

А ведь ему так хотелось, по-настоящему хотелось верить в то, что Оскар любит его таким, какой он есть. Вредным, эгоистичным, неразборчивым в связях и желаниях, глупым, взбалмошным... любым.

Хотелось...

Дик даже пару раз думал над тем, чтобы вывести парня на чистую воду, хотел заставить признаться... а теперь...

Оскар оказался одним из многих, жаждущих его тела, его красоты, его денег. Жаждущих чего угодно, кроме самого Ричарда.

«Что ж, друг, бери. Для тебя не жалко. По крайней мере, твое терпение, наконец, будет вознаграждено».

Горячие ладони Оса скользят по груди и шее Ричарда, его пальцы зарываются в волосы и ласкают голову.

Приятно. И даже не противно.

Губы покрывают тело ласковыми поцелуями, язык оставляет влажную, словно горящую огнем дорожку от шеи к животу и ниже... пальцы ловко справляются с пряжкой на ремне, выдергивают жесткую кожаную полоску из шлеек и откидывают в сторону, чтобы уже через мгновение вернуться на пояс и расстегнуть джинсы.

Оскар выцеловывал живот Ричарда, и от мягких прикосновений его губ по телу парня разливался жгучий яд обиды. С губ Дика сорвался тяжелый вздох, но Оскар словно не заметил этого. Словно не захотел заметить, продолжая умело вызывать в Дике непрошенные волны удовольствия, которые ранили парня сильней любой обиды.

А Оскар, поглощенный своей маленькой победой, будто впал в транс, не замечая ничего вокруг. Он расстегнул молнию на джинсах друга и, высвободив из-под резинки трусов его полувозбужденный член, склонился над ним...

- Нет! - срывающимся голосом, наполненным страхом и истерикой, запротестовал Ричард и, впившись пальцами в плечи Оскара, попытался отстранить его от себя. - Нет, не надо. Не хочу так.

И тут же глумливый внутренний голос усмехнулся, напомнив:

«Шлюх не спрашивают, чего они хотят, так что заткнись и не вякай».

Пальцы Дика разжались и руки безвольно упали на диван.

«Ты прав, не спрашивают. Пусть делает, что пожелает».

- А как?.. – спросил Оскар хрипло, снова нависая над парнем.

Он уже почти ничего не соображал. Видел только Дика. Его странный, вновь угасающий взгляд. И кривую усмешку на покрасневших от поцелуев губах.

- Дик... – прошептал парень с тихим отчаянием, уткнувшись лбом в плечо друга и тяжело дыша. – Ты ненавидишь меня, да? Ну, конечно, ненавидишь. Но я не могу тебя оттолкнуть. Это сильнее меня, понимаешь?

«Нет, не понимаешь», - думал Оскар, нежно целуя теплое плечо, но, не ощущая от парня никакой отдачи. – «Это нельзя понять, если не чувствуешь. И простить такое тоже нельзя».

И все же, он не хотел останавливаться. Если уж им суждено разойтись, пусть у него будет хотя бы этот момент.

- Дик, как ты хочешь? – повторил парень свой вопрос, желая дать другу выбор хотя бы в этом, чтобы не быть совсем уж эгоистичной сволочью.

Ричард смотрел в глаза Оскара и не мог в них ничего разобрать. А раньше получалось. Пусть немного, но получалось распознать его настроение по взгляду. А сейчас... Наверное, это просто усталость. Да, скорее всего.

Дик медленно поднялся, стащил с себя джинсы и трусы, и вернулся на диван. Только теперь встал на сидение коленями и, вжавшись руками в спинку, прогнулся в пояснице.

«Ты задал правила, Оскар. Я принял. Теперь надетую маску не сорвать. Только не смотри на руки. Только не замечай, как сильно дрожат пальцы. Только не... распознай меня за этой уродливой личиной».

- Хочу так.

Оскар смотрел на Ричарда, на изгибы его соблазнительного тела, и не мог поверить, что все это происходит на самом деле.

«Неужели все это не сон?» - думал он, склоняясь над парнем и начиная мягко укрывать его спину поцелуями. – «Неужели сегодня мы действительно переступим черту, за которой нас ждет либо безумие, либо моральная смерть, после которой уже не будет возврата к прошлым отношениям?»

Дик стоял коленями на диване, широко расставив ноги, и от этого зрелища у Оскара темнело перед глазами. Он опустил руку и огладил молочные ягодицы без единого изъяна, которые тут же невольно напряглись.

- Боишься? – спросил Оскар, хотя даже не рассчитывал, что друг ответит ему. – Не нужно. Я не сделаю больно. Только не тебе.

Он отстранился и подошел к комоду, в ящике которого хранил смазку и презервативы. Но, прежде чем вернуться к Ричарду, еще раз приложился к бутылке со спиртным, утоляя жажду и заглушая слабый голос здравого смысла, который пытался достучаться до его сознания, взывая к нему откуда-то из глубин его души.

Дик по прежнему стоял, не шевелясь. Он не торопил Оскара, и не порывался никуда сбежать. А лишь низко опустил голову, словно приговоренный к казни на плахе.

Оскар вздохнул и подошел к нему. Встал одним коленом на диван позади Ричарда и выдавил себе на пальцы обезболивающий гель, так ни разу и не тронутый за долгое время.

Парень и сам не знал, зачем его купил. Он не водил к себе домой никого. Вообще никого. Его единственным гостем был Ричард.

«Был». Вот это верное слово! Но больше не будет.

- Все будет хорошо, - сказал он, обращаясь к Дику, и размазал гель между его ягодиц.

После чего, не обращая внимания на слабое сопротивление стенок ануса, протолкнул в парня сразу два пальца и начал медленно продвигаться вглубь, растягивая стенки, чтобы подготовить их к куда более болезненному проникновению.

Еще немного, и лекарство подействует. Дик совсем не почувствует боли. Только легкий дискомфорт.

Оскар хмыкнул невесело, насмехаясь над собственной наивностью и глупостью, и стал действовать более настойчиво, пока Ричард не отреагировал на прикосновение к простате.

Он не застонал, но как-то тяжко вздохнул, прогибаясь в пояснице и царапая ногтями обивку дивана. А потом снова вернулся в исходное положение, но лишь до того момента, пока Оскар не начал требовательно массировать волшебную точку внутри него, одновременно прихватывая вялый член парня, чтобы попытаться возбудить его.

Что-то влажное и липкое неприятно холодило кожу, а потом Дик почувствовал внутри себя пальцы Оскара. Странное ощущение, неприятное, и в то же время не такое уж и противное.

«Взял бы уже и забыл», – раздраженно думал Ричард, пока Оскар подготавливал его. – «Без этой смазки было бы лучше».

На самом деле Дик хотел почувствовать боль. Сильную, сводящую с ума, доводящую до грани. И способную заглушить жалкий скулеж издыхающей души.

Но Оскар отчего-то медлил. Зачем-то пытался его возбудить. Для чего-то старался.

«Хватит уже церемониться!» - хотелось выкрикнуть Дику.

Но он молчал.

Сжимал зубы, кусал губы, до боли впивался короткими ногтями в ладони и молчал.

Оскар входил плавно, стараясь не причинить боли. Но Ричарду не нужны были его нежности, и он подался назад, насаживаясь на парня.

Резкая боль пронзила тело, и Дик зашипел, отчаянно сдерживая рвущийся из груди стон боли. Напрягся, сильно сжимая в себе член парня, и в тот же миг услышал приглушенное рычание Оскара.

«Нравится?» - со злой насмешкой подумал Дик. – «Нравится. Но будет еще лучше. Будет так, что ты этого никогда не забудешь».

Ричард постарался расслабиться и немного отстранился от Оскара, позволяя его члену почти полностью выйти, и тут же подался назад, сильно сжимая мышцы.

Болезненный стон все же сорвался с его губ. Глаза заслезились, и Ричард начал двигаться еще яростнее, причиняя себе невыносимую боль.

От этих откровенных и немного мазохистских действий друга, Оскар почти сразу же достиг пика возбуждения. И, будь он трезвее, то, наверняка, в этот момент все и закончилось бы.

Однако алкоголь притупил чувствительность нервных клеток, и парень еще несколько минут стоял, почти не шевелясь, позволяя Ричарду вытворять с ним сумасшедшие вещи.

Несмотря на свою неопытность в сексе с мужчинами, Дик быстро сообразил, что должен делать, чтобы доставить партнеру удовольствие. Он вертел задницей, то прогибаясь в пояснице, то вскидываясь вверх, расслабляя мышцы и внезапно сжимая их в нужный момент так, что у Оскара искры сыпались из глаз.

Неудивительно, что о нем ходила слава как о любовнике, ночь с которым невозможно забыть. И вот теперь Оскар получил возможность на собственной шкуре испытать магию его сексуальности.

Раскрепостившись, Ричард практически перехватил инициативу на себя, заставив парня рычать от удовольствия. Но все же где-то в глубине души Оскар чувствовал, что друг не получает от этого секса никакого удовольствия.

Было похоже на то, что он наказывает себя за что-то. Что, отдаваясь, словно в последний раз и причиняя себе физическую боль, он пытается заглушить душевные страдания, к которым совершенно не привык.

В этот момент у Оскара словно что-то щелкнуло в голове. И он, в последний раз толкнувшись в друга, внезапно навалился на него, всем своим весом вжимая в диван.

Ричард попытался отстраниться, чтобы продолжить издеваться над собой, но Оскар не позволил ему. И, повалив на сиденье дивана лицом вниз, накрыл собой, практически обездвиживая.

- Хватит этого, - прохрипел Оскар немного раздраженно и прижался губами к затылку парня. - Довольно. Я все понял.

Он чуть приподнялся и, грубо раздвинув бедра Ричарда, снова заполнил его собой, только сделал это максимально медленно, больше не позволяя травмировать себя.

А потом, все так же лежа на парне, стал покачиваться, плавно скользя внутри тесного прохода, пока перед глазами у него не потемнело, а в ушах не раздался оглушающий звон.

Бедра прошил сладкий спазм. Кожа в нижней части тела покрылась мурашками, и Оскар задрожал, бурно кончая в друга.

Прижатый к дивану Дик только и мог, что неистово царапать пальцами мягкую обивку и до крови кусать и без того истерзанные губы.

Слезы катились по щекам парня, перед глазами плыло, и только сильные руки на его бедрах не позволяли Ричарду забывать, с кем он и почему.

Оскар сделал еще несколько глубоких толчков и, тяжело застонав, вжался в парня. Дик чувствовал, как член друга пульсирует внутри. Слышал тяжелое дыхание парня на своей шее и его тихий невнятный шепот. И от накатившего омерзения к самому себе тело Ричарда пробрала зябкая дрожь.

Ему хотелось бежать. От ситуации, в которой он оказался и в которую втянул Оса. От чувства ничтожности и выжигающего грудь стыда. От безысходности, которая вдруг хлынула в его сердце нескончаемым потоком душевной боли. И стоило Оскару выровняв дыхание и немного отстраниться, как Дик отпихнул его от себя и стремительно поднялся с дивана.

- С тебя четыре тысячи долларов, - стараясь, чтобы голос не дрожал, проговорил Ричард, поднимая с пола свою одежду. – Кредитки и чеки не принимаю. И поторопись, у меня еще уйма клиентов.

Приходя в себя от какого-то болезненного, мучительного оргазма, Оскар не сразу сообразил, чего Ричард от него хочет.

Мысли путались, чувства, переполняющие душу, казались неоднозначными, и парень впервые за много лет ощущал себя растерянным и разбитым.

И что это, спрашивается, только что было?

Зачем это произошло?

Что нашло на них обоих?

Дружить столько лет, и этим идиотским поступком все разрушить? Какая же несусветная дурость!

Оскар посмотрел на Дика, который порывисто одевался, и спросил:

- Может быть, хотя бы душ примешь? Ты вспотел, а на улице холодно.

Ричард как-то злобно на него покосился и натянул на себя футболку, но попал рукой в вырез для головы и разразился гневной тирадой, пытаясь выпутаться.

Оскар несколько мгновений наблюдал за ним, а потом поднялся и помог справиться с проблемой, за что тут же получил от парня по рукам.

- Не прикасайся ко мне, - выдохнул Дик. – Ты еще не заплатил мне за услуги.

- Я поговорю с Ксандром, не кипятись, - сказал Оскар примирительно. – Могу позвонить прямо сейчас, если хочешь.

- Считаешь меня совсем дешевкой? – разозлился парень и метнул на Оскара гневный взгляд. – Я сказал четыре тысячи.

В груди Ричарда словно взорвался давно уснувший вулкан. Тело парня было охвачено огнем, и с каждым мигом жар, идущий от сердца, становился сильнее. Кровь бешено пульсировала по жилам и, казалось, вскипала, достигая мозга. А желудок подводило от болезненных спазмов страха.

«Зачем? Для чего я это сделал?» - отчаянно пульсировало в висках парня.

Идиотский поступок, по-детски глупый, но после которого будут совсем не детские последствия.

Дику хотелось кричать. Сорвать голос ко всем чертям, только бы эта боль не сидела внутри, не грызла, впиваясь острыми зубами в сознание.

Надо было уходить. Как можно быстрее бежать отсюда, потому что подступающая истерика давала о себе знать лихорадочным ознобом, волнами прокатывающимся по телу.

- Чего застыл?! Я жду! – поторопил парня Ричард, пытаясь справиться с пуговицами на своем пальто.

- Я не буду тебе платить, потому что не считаю тебя шлюхой, - спокойно ответил парень.

Он понимал, что задел Ричарда за живое своими неосторожными словами, которые потом зачем-то еще и подтвердил действиями, но давать ему деньги за услуги – значило окончательно растоптать его достоинство, чего Оскару совершенно не хотелось.

Несмотря ни на что, он любил этого капризного, истеричного человека, и хотел для него только счастья, даже если счастливым его сделает кто-то другой.

Но Ричард, похоже, не проникся его благородным порывом и бешено сверкнул глазами.

- Давай деньги! - потребовал он. - Сейчас же!

- Нет, - покачал головой Оскар. - Прости, но денег ты не получишь.

Ричард чувствовал, как внутри все закипает от злости. Как ярость растекается по венам жидким огнем и требует выхода, испепеляя все на своем пути.

Он медленно подошел к Оскару и, глядя тому в глаза, прошипел:

- Я хочу получить свои деньги. Ты поимел мое тело, и я требую за это плату. Так что, милый мой, плати. Сумму я назвал.

Каждое произнесенное слово слетало с губ, оставляя после себя неприятный горький привкус. В горле першило, словно Ричард наглотался битого стекла. Но какое-то идиотское и совершенно дебильное чувство не позволяло ему просто уйти. Хотелось разорвать Оскара на части. Уничтожить его. Выжечь его душу раскаленным железом, чтобы парень хотя бы на мгновение, на маленькое ничтожное мгновение почувствовал то, что испытал он сам.

- Я жду.

- Нет. - Оскар сложил руки на груди и чуть склонил голову к плечу, продолжая упрямиться. - Уговор был другим. Его условия я выполнить согласен.

Тихо. Как же тихо вокруг. Словно все звуки вмиг исчезли. Ричард не слышал ни тиканья настенных часов, ни еле заметного шума включенного ноутбука на столе, ни биения собственного сердца. Мир для него замер, превратившись в иллюзию, созданную безумным сюрреалистом. Так обычно случалось перед взрывом. Перед ебаным атомным взрывом в его душе.

Но Дик не хотел взрываться. Он никогда не показывал друзьям, что на самом деле творится в его душе. И сейчас не хотел. Но где-то внутри с тонким звоном лопнула натянутая до предела струна.

Яркая вспышка перед глазами ослепила его, а растекшаяся по языку горечь яда, подтолкнула слова, и парень сорвался на крик:

- Я хочу получить свои деньги! Ублюдок! Мразь! - Ричард набросился на Оскара и резко ударил его кулаком в скулу. - Сволочь! Дай мне мои деньги! Я их заработал!

Удар был сильным и неожиданным, как и накрывшая Ричарда истерика, и все же Оскар успел немного увернуться, и кулак парня не нанес ему большого вреда.

- Дик, успокойся! – потребовал Оскар, перехватывая руки друга, и вжимая его в стену, чтобы угомонить. - Я прошу тебя. Не истери.

- Пошел ты, Ос! – выкрикнул Дик, начиная выдираться, впрочем, безуспешно, так как Оскар, несмотря на всё его внешнее спокойствие и благообразный задротский вид, был довольно сильным и крепким парнем. – Я хочу получить свою оплату, мудила! Плати, или я убью тебя!

Оскар на мгновение прикрыл глаза, почти не обращая внимания на пинки и попытки Ричарда вырваться, а потом, внезапно, накрыл его губы своими, заглушая непрерывный поток ругательств и угроз, и целовал до тех пор, пока друг не затих в его объятиях.

Когда Оскар отстранился, Дик уже даже не трепыхался. Он тяжело дышал, но больше не предпринимал попыток вырваться, и парень разжал объятия.

- Я заплачу тебе, если таково твое желание, - сказал Оскар все тем же спокойным тоном, за которым сложно было разобрать хоть какие-нибудь эмоции. – Но это не потому, что я считаю тебя продажным. Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты ушел отсюда в таком состоянии. Подожди здесь. Я принесу деньги.

Оставив Ричарда в прихожей, Оскар пошел в комнату, которую обустроил под кабинет и, открыв сейф, достал нужную сумму, в которую друг оценил себя. И, вернувшись к нему, вложил небольшую стопку стодолларовых купюр в его горячую ладонь.

- Вот деньги, - проговорил парень, глядя в покрасневшие глаза Ричарда, который, кажется, готов был разреветься в любой момент. - Только не надумывай себе ничего такого, ладно? Мне, правда, жаль, что я так с тобой поступил. И если ты когда-нибудь сможешь простить меня, дай мне знать. Не пропадай.

Стыдно, больно, тоскливо.

Губы Дика предательски дрогнули.

«Вот и всё», - пронеслось в его голове, когда Оскар отошел в сторону, больше не преграждая ему путь и не предпринимая никаких попыток заговорить с ним или прикоснуться к нему.

Дик же смотрел себе под ноги и тяжело дышал.

«Надо уйти. И чем быстрее, тем лучше».

Он оттолкнулся от стены и направился к выходу.

Вложенные в ладонь купюры словно прожигали в коже дыру. Неприятно. Мерзко. Гадко. Словно на голову вылили целую канистру дерьма.

Ричард схватился за ручку двери и потянул ее на себя, приоткрывая. А потом отшвырнул от себя деньги и быстро вышел из квартиры.

Спустившись на первый этаж, Дик вышел на улицу и, поймав такси, забрался в салон.

А когда водитель спросил, куда его отвезти, Ричард назвал адрес Ксандра.

В сердце парня в этот момент было пусто. Но прежде чем окунуться в воды скопившейся там тьмы, парень хотел окончательно покончить с прошлым, которое он так мастерски и так безвозвратно разрушил.

Через полчаса Ричард стоял перед дверью в квартиру Ксандра и не решался постучать. Может быть, ни Ксандру, ни тем более мальчишке его извинения были вовсе не нужны, но парень чувствовал, что если не успокоит собственную совесть, то окончательно впадет в такую депрессию, из которой потом уже никогда не выберется. Поэтому, собравшись с духом, он протянул руку и негромко постучал, а через несколько мгновений дверь ему открыл Тиль.

Мальчишка был встрепанным и выглядел так, словно только что проснулся. И его беззащитный и немного наивный вид резанул по совести Ричарда с новой силой.

- Я разбудил? - как-то растерянно спросил Дик и нахмурился, но тут же быстро продолжил, увидев, как напрягся подросток. – Извини, если помешал. Ксандр дома? Хотя... не так это и важно. Слушай, я к тебе. Я знаю, что в прошлый раз наговорил тебе кучу всякой дряни, и вообще был несправедлив к тебе, и в целом не прав. Знаешь, я не считаю тебя ни слугой, ни игрушкой, ни кем-то еще... Не принимай близко к сердцу и не обращай на мои слова внимания, хотя, наверное, уже и не придется выслушивать весь тот бред, что я несу. Я вот чего пришел. Я хотел извиниться перед тобой. Ты неплохой парнишка. Ксандр не повелся бы на тебя, будь ты какой-то херней. Нет, не повелся бы. В общем, я опять лажаю. Извини, Тиль. Правда, прости мне мою выходку. Я был неправ и несправедливо жесток по отношению к тебе.

От быстрого, сбивчивого потока слов Тиль немного растерялся и даже не сразу понял, что друг Ксандра извиняется. Но когда смысл сказанного дошел до парня, ему стало немного не по себе. Не потому, что он не хотел принимать извинений, а потому, что Ричард выглядел так, как будто в его жизни наступил крах, и теперь от результата этого разговора завесила его судьба.

- Ксандра сейчас нет дома, - проговорил Тиль, отступая вглубь квартиры и открывая дверь шире. - Не хотите зайти? Вы голодны? Или, может, хотите выпить чего-нибудь?

Мужчина покачал головой из стороны в сторону и как-то ссутулился.

- Может, просто воды? – начал настаивать парень, интуитивно ощущая в Ричарде напряжение и какое-то глубинное отчаяние. - Вы за рулем? Вы плохо выглядите. Не стоит вам, наверное, водить машину в таком состоянии. К тому же Ксандра не будет до самого утра. Он не приходит больше ночевать, когда я дома. Но он будет рад узнать, что вы заходили в гости.

Мгновение Тиль стоял и смотрел на мужчину, который топтался у порога в нерешительности, а потом, осмелившись, приблизился к нему и взял его за руку.

- Пожалуйста, - попросил парень. - Мне очень скучно тут одному. Выпейте со мной хотя бы чашку чая.

Когда теплые пальцы мальчишки сомкнулись на его ладони, Ричард невольно вздрогнул.

Добрый ребенок. Действительно хороший человек. А он его так подло обидел.

Дик вымученно улыбнулся и вошел в квартиру. По всей гостиной были расставлены цветы. Маленькие пока еще росточки в горшках разных форм и размеров. Они стояли повсюду. На полках и столиках, на подоконниках и просто на полу. Много. Целая оранжерея. Дик вновь повернулся к Тилю.

- За цветок тоже прости. Я, правда, не хотел, чтобы он пострадал.

Парень присел на диван, и пока Тиль делал на кухне чай, все вглядывался в тонкие, хрупкие побеги. Маленькие и беззащитные, как и сам подросток. И такие же чистые.

- У меня никогда не было друзей, - заговорил Дик, когда Тиль вернулся в гостиную и протянул ему чашку с чаем. - Я всех отталкивал от себя своей прямотой. Людям не нравится слышать правду. Они ее боятся. А потом, уже позже, наверное, когда был в твоем возрасте, я понял, что правда у каждого своя. И с этим ничего нельзя поделать. Но я всегда говорил то, что думаю. За это меня сначала недолюбливали, а потом и ненавидели.

Ричард усмехнулся и сделал небольшой глоток горячего напитка.

- Били часто. Руки ломали. За правду, кстати. А вот когда я намеренно обижал, почему-то терпели. Люди вообще странные существа. Непонятные.

Дик замолчал и несколько мгновений просто смотрел в стену перед собой. А потом как-то невесело усмехнулся и продолжил:

- Ксандр и Оскар были единственными людьми, которые приняли меня со всеми моими тараканами. Относились хорошо. Поддерживали. А я... а я умудрился потерять их...

Парень сделал глубокий вдох и прикрыл глаза.

Тоска и боль с новой силой атаковали душу, от которой почти ничего не осталось. Что-то в груди еще ойкало и айкало от настырных уколов, но Дик чувствовал, что это что-то стремительно издыхает и вскоре развеется прахом, не оставив после себя и следа.

- Ну да ладно, что-то меня понесло. Ты сказал, что тебе скучно, и я отчего-то решил нагрузить тебя своими проблемами. Не бери в голову все, что я сказал, приятель. Лучше расскажи мне о себе. Только немного. Мне, правда, интересно. Но доверять мне слишком много личной информации не стоит. Я могу потом ею воспользоваться и неудачно пошутить. А обижать тебя вновь не хочется.

- Мне нечего рассказывать, - Тиль растянул губы в вымученной улыбке и опустил взгляд.

Как же история Ричарда похожа на его собственную ситуацию. Ксандр так же сперва принял его таким, какой он есть, а потом отдалился, и теперь ждет, что он будет старательно учиться, что найдет друзей и будет общаться со сверстниками. Но взамен не дает ничего, кроме туманных обещаний на неопределенное будущее.

Тиль тяжело вздохнул и, сам не зная зачем, признался:

- В конце концов, ваши слова оказались правдой. Так что обижаться мне не на что. Ксандр больше не хочет со мной общаться. Он теперь гуляет, как и прежде. И вижу я его всего три раза в неделю по полчаса. Я больше не помеха вашей с ним дружбе. Теперь я, наверное, для него никто.

Губы дрогнули, и Тиль замолчал.

Ричард хотел было сказать парню что-то ободряющее, но потом, вдруг, с досадой заявил, что Ксандр всегда был эгоистом, который не считается с чувствами других, и что грустить из-за этого так же бесполезно, как злиться на ветер за то, что он дует с севера на юг, а не наоборот.

Это сравнение вызвало на губах Тиля улыбку. Но в ответ парень так ничего и не сказал. Он молча пил чай маленькими глотками и смотрел куда-то под ноги.

Они оба молчали, думая каждый о своем.

Ричард просидел с ним еще около получаса, а потом, сославшись на важное дело, попрощался и ушел.

Тиль же закрыл дверь и вернулся в свою комнату, чтобы вновь взяться за ненавистную физику, единственный предмет который он, как ни старался, все никак не мог осилить.

И который оказался его единственным спасением в окружившем его одиночестве.