***

Сэй сидел за столиком в ресторане и с неясной тоской разглядывал посетителей.

Красиво одетые мужчины и женщины улыбались друг другу, вели неспешные беседы и просто радовались совместному времяпровождению.

Сэй ловил на их лицах оттенки эмоций, и от нечего делать придумывал им истории. Иногда счастливые, иногда трагичные. А иногда обыденные и почти гениальные в своей простоте и унылости.

Последних, к слову, было больше. Что, скорее всего, обусловливалось его собственным настроением, которое в этот вечер было не таким светлым и праздничным, как ему бы хотелось.

К Рождеству у Сэя всегда было неоднозначное отношение. Волшебство, витающее в воздухе, наполняло душу парня восторгом в ожидании чуда, но так же и смутной тревогой, что прекрасный вечер неизменно закончится разбивающим сердце разочарованием.

Сколько Сэй себя помнил, он никогда не получал на Рождество то, чего по настоящему хотел.

Вместо цветных карандашей Санта дарил ему свитера, вместо соболиных кисточек - конструктор. А когда Сэй на свое девятое Рождество попросил у него набор инструментов для скульптурной пластики, вечно хо-хо-хочущий старикан и вовсе поглумился над мальчишкой, оставив ему под елкой энциклопедию по биоинженерии.

Сэй еще долгое время недоумевал, почему так происходит. Не желая разочаровываться в волшебном духе, он придумывал Санте всяческие оправдания, списывая такую невнимательность к его письмам то на плохое зрение старичка, то на работников почты, которые просто не отправили письмо вовремя, то на коварного Гринча, это самое письмо похитившего. Из оправданий так же были нерадивые эльфы, лапландские вьюги и даже прожорливые олени. Но обида и разочарование от этих предположений меньше не становились.

Когда же Сэй стал старше и уже знал, что никакого Санты не существует, он задал маме прямой вопрос: «Зачем ты это делала?». На что любящая родительница только пожала плечами и ответила: «Нельзя безоговорочно верить всем подряд. Особенно старым дедулькам, которые пробираются к маленьким деткам под покровом ночи под предлогом подарить подарочек».

И хоть мама была с ним не до конца откровенна, со временем Сэй понял, что ее рождественские уроки оказались очень даже полезны, ведь не получая желаемого, он научился не принимать свои разочарования близко к сердцу.

Теперь же Сочельник был для Сэя особенным днем. Ведь именно в вечер накануне Рождества он мог лицезреть мать лично, а не ограничиваться её редкими и исключительно поучительными звонками.

Но мама опаздывала, что было для неё совсем не свойственно, и предчувствие очередного разочарования наполняло сердце Сэя грустью.

Чтобы отвлечься от не очень приятных мыслей, парень начал думать о Ренли и представлять, как парень проводит свой Сочельник.

Должно быть, он сейчас сидит за столом в кругу семьи и весело болтает с родственниками о всяких разных вещах. Делится своими планами на будущее, рассказывает о мечтах и смеётся, радуясь поддержке и пониманию со стороны своих близких.

И снова тоска уколола сердце Сэя.

Он хотел бы провести этот вечер с Реном, тем более что парень звал его на семейный ужин и даже передал ему красивое приглашение, лично написанное Эстер. В этой открытке женщина всячески заманивала Сэя в гости, подробно расписав план развлечений на вечер, и, ко всему прочему, приложила к приглашению праздничное меню, в котором отсутствовали блюда с пряностями и специями. Это приглашение и позабавило парня, и умилило, и даже растрогало, но он вынужден был отказаться.

Теперь же, сидя в одиночестве за столиком ресторана, он сомневался в правильности своего решения, но не спешил уходить, все еще надеясь на то, что мама придет.

Прошел час. Стрелки на больших красивых часах сделали полный оборот и начали новый круг, а Астрид так и не появилась. И парень не на шутку разволновался. С какими бы странностями ни была его мама, но таких опозданий она никогда себе не позволяла. И, стоило Сэю об этом подумать, как его телефон разразился сигналом, оповещающем о входящем сообщении.

Парень посмотрел на экран своего телефона и тяжело вздохнул.

В сообщении было всего четыре слова, но они окончательно испортили парню настроение.

«Извини. В другой раз».

В этот раз мама поскупилась на слова, даже не потрудившись объясниться.

«Не хватает только издевательского хо-хо-хо», - подумал парень и, жестом подозвав официанта, расплатился за кофе.

После чего вздохнул еще раз и, поднявшись, вышел из ресторана.

Зимний вечер зачаровывал своей красотой. Пушистый снег, сверкающий в такт с переливами гирлянд. Чистое звездное небо и яркий месяц.

Сэй сделал глубокий вдох и прикрыл глаза.

Проводить этот вечер в одиночестве парню совершенно не хотелось. Он хотел увидеть Ренли. Хотел вновь оказаться с ним в охотничьем домике и наслаждаться его любовью и лаской. И хоть это желание можно было легко воплотить в жизнь, Сэй не осмелился звонить Рену и просить его об этом.

- Ну и гад же ты, Санта, - обиженно пнув снег, пробурчал Сэй и запрокинул голову назад, устремляя взгляд в небо.

А потом усмехнулся и, собрав волю в кулак, решился-таки на отчаянный для себя поступок.

«Никто не исполнит твоих желаний, кроме тебя самого» - напутствовал Сэя голос матери, когда он ехал домой и забирал приготовленный для Рена подарок.

«Никто не сделает тебя счастливым, если ты не хочешь быть счастлив».

Такси остановилось у подъездной дороги к красивому особняку.

«Никто не искоренит твои страхи, если ты сам этого не сделаешь».

Последнее напутствие билось в висках ошалело грохочущим сердцем, и Сэй с замиранием смотрел на пугающий его до дрожи дом, в окнах которого почему-то не горел свет.

Рен говорил, что будет дома. Так почему же внутри так темно?

Сэй нахмурился и бегло гляделся вокруг. А потом плюнул на все и, быстро поднявшись на крыльцо, нажал на кнопку звонка.

Учитывая увлечения родителей Ренли, они вполне могли ужинать при свечах. Ну а если никого нет, он просто оставит подарок у двери и вернется домой.

Разочарованием больше, разочарованием меньше... какая разница? Рождество никогда не приносило Сэю того, чего он действительно хотел. И надеяться на то, что в этом году что-то изменится, было просто глупо.

***

Рождество для Рена всегда ассоциировалось с волшебством праздничной атмосферы, когда вся близкая родня собиралась за одним столом, чтобы поздравить друг друга с наступающими праздниками и поблагодарить духов Рождества за все хорошее, что случилось в прошлом году и попросить благословения на год грядущий.

Обычно в Сочельник к ним присоединялись родители Персивала, его сестра с мужем и детьми, и брат с тремя породистыми бульдогами, а еще приезжали бабушки и дедушки Рена со стороны обоих родителей. Дом полнился шумом голосов, заливистым смехом детей, ворчанием Уилла, который терпеть не мог собак, а те, в свою очередь платили ему взаимностью, и рычали, когда он проходил мимо них, и рождественскими гимнами, которые целый день играли по радио. Рена и Уилла заваливали подарками, которые потом с трудом помещались под елкой. А утром они с братом распаковывали всё это добро вместе с родными и соревновались, кому досталось больше желанных вещей.

Поэтому, когда в универе зашел разговор, кто и где будет праздновать Сочельник, Рен, не задумываясь, ответил, что проведет этот вечер с семьей, и тут же отдал Сэю приглашение от мамы, в надежде, что парень тоже присоединится к ним.

Но у Сэя были другие планы. Он тоже собирался встретиться со своей матерью, и Рену ничего не оставалось, кроме как пожелать ему счастливого Рождества и пригласить его приехать к ним на следующий день. Рен даже предлагал парню взять маму с собой, но тот как-то кисло скривился и сказал не очень-то уверенно, что поговорит с ней об этом, если выпадет такая возможность, и передаст ей приглашение.

Парни разъехались, чтобы готовится к празднику, но внезапно Рен узнал, что ему придётся провести Сочельник в одиночестве. Все потому, что мать Персивала сильно заболела и попала в больницу, и вся семья решила поехать на Рождество в Коннектикут, чтобы поддержать её. Рен тоже хотел навестить сводную бабушку, но мама попросила его остаться дома, так как на Рождество учащались случаи ограблений домов. К сожалению, сюжет этой отговорки был взят не из фильма «Один дома», а из вполне реальной криминальной статистики, и парню пришлось остаться.

Вот таким образом Сочельник в этом году превратился в самый уныл праздник, который Рен когда-либо отмечал.

Конечно, мама оставила для него целую тонну праздничной еды, да и под ёлкой было не так уж и пусто, но всё же Сочельник был испорчен, и у Рена не было никакого желания есть или развлекаться.

Он сидел в гостиной перед телевизором, смотрел на мелькающие черно-белые кадры и думал о том, что ёлка выглядит не такой уж праздничной, красные носки, висящие на каминной полке не вызывают никакого желания заглянуть внутрь, да и вообще настроение окончательно испорчено и ничего не хочется.

Как раз во время этих размышлений тишину дома нарушил дверной звонок. Рен лениво встал с дивана, отстраненно думая, а не грабители ли это пожаловали к ним на огонёк, но когда открыл дверь, с удивлением уставился на стоящего на пороге Сэя.

Сердце пропустило несколько ударов, и Рен, совершенно по-идиотски улыбнувшись, отступил в сторону, чтобы парень мог войти в дом.

- Не ждал тебя сегодня, - сказал он. - Но я рад, что ты смог приехать.

- Я тоже... - улыбнулся Сэй, рассматривая Ренли, который выглядел совсем не по-праздничному.

Да что там, весь вид парня говорил о том, что его нагло потревожили и вытянули из постели. Взъерошенные волосы, сбившаяся просторная футболка, которая своей мешковатостью прятала красивые очертания сильного стройного тела парня. Домашние штаны. И уморительные тапочки с большими выпученными глазами.

- А у вас что, вместо сочельника пижамная вечеринка? – спросил Сэй, переступая через порог. – Ты же говорил, что будут все твои родственники. Что-то я не вижу обещанных собак в ночных колпаках.

Он заглянул через плечо Ренли, высматривая забавных животных, но увидел там только темноту.

- Кстати, это тебе. – Сэй протянул Рену его подарок и смущенно улыбнулся. – С Рождеством.

Ренли принял из рук Сэя большой прямоугольный предмет, завернутый в упаковочную бумагу и перетянутый праздничной ленточкой, и, отставив его в сторону, крепко обнял парня в знак благодарности.

- Я очень рад, что ты пришел, - сказал Рен искренне. - Бабушка Уилла заболела, и все уехали к ней в Коннектикут. А я остался охранять дом от воров. Так что одного сторожевого пса в колпаке ты еще можешь увидеть.

Сэй рассмеялся, нежась в теплых объятиях парня, но тут же спохватился.

- Не жмись ко мне, заболеешь.

Он выкрутился из объятий Рена и даже отступил на шаг, чтобы не заморозить парня.

- А почему ты не позвонил мне? - стаскивая с себя пальто, спросил Сэй. - Я бы приехал раньше. А если бы я так и не пришел... ты что же, весь Сочельник провел бы в одиночестве?

- Ничего бы со мной не случилось, - ответил Рен, помогая парню раздеться. - А не позвонил, потому что не хотел отвлекать тебя от ужина с мамой. Кстати, как всё прошло?

- Никак, - ответил Сэй, стараясь, чтобы на лице не отразилось его истинное отношение к ситуации. - Она написала мне сообщение, что не сможет со мной встретиться. Зря только проторчал в том ресторане целый час. Официантка даже жалеть меня начала и принесла пироженку за счет заведения, чтобы подсластить мне испорченный вечер. Наверное, подумала, что меня бросили в канун Рождества.

- Думаю, она просто пыталась за тобой приударить, - сказал Рен, чтобы немного подбодрить Сэя, и. прихватив свой подарок, повел парня в гостиную.

В доме было темно, и Ренли заметил, что Сэй, несмотря на приподнятое настроение, настороженно оглядывается по сторонам.

- Ты в порядке? - спросил Рен. - Я смотрел фильм, и выключил свет, чтобы не мешал. Но мы можем его включить, если тебе тревожно.

Тревожно? О, да! Сэю было тревожно. До холодной дрожи по позвоночнику. Но рядом был Рен, и потому парень старался вести себя как обычно.

Они уже столько раз проходили через это, столько раз спорили и ругались... а портить Сочельник своей паранойей Сэй совершенно не хотел. Поэтому он только улыбнулся, как ему показалось, вполне спокойно и уверенно, и замотал головой.

- Нет, все хорошо, - поспешил заверить он парня, но все равно опасливо замедлил шаг, когда они приблизились к гостиной, где из освещения был только телевизор и россыпь гирлянд на елке. - А что ты смотришь?

- «Эту замечательную жизнь»*, - ответил Рен. - Это один из моих любимых рождественских фильмов.

Сэй удивленно округлил глаза.

- Не думал, что ты поклонник старого Голливуда, - усмехнулся он, присаживаясь на край дивана и неуютно поводя плечами. - Я думал, ты будешь смотреть что-то вроде... «Крепкого Орешка» или «Один Дома», к тому же второй фильм больше подходит к твоей ситуации.

- Мне нравятся старые фильмы, - признался Рен. - Они душевнее и добрее, их сюжеты направлены на то, чтобы прививать зрителю важные ценности, такие как семейность, дружба и любовь, а еще, чтобы учить людей взаимопомощи и эмпатии. Современный мир стремительно теряет эти качества, но лично я хотел бы сохранить их в себе.

- И у тебя прекрасно получается, - не стал отрицать очевидное Сэй, а потом признался: - А я вот никогда не видел этого фильма. Еще в детстве мама пыталась заставить меня посмотреть что-то черно-белое, но меня больше интересовали цветные мультики.

- Если хочешь, можем отмотать назад и посмотреть его вместе, - предложил Рен. - И еще, мама оставила тонну еды, так что, если ты голоден, можем устроить себе праздничный ужин на полу.

- Почему на полу? - удивился Сэй.

- В детстве, пока отец еще был жив, я всегда накладывал себе гору еды в тарелку, садился в гостиной на пол и смотрел рождественские фильмы почти до самого утра. Это было весело. Можем попробовать. Мамы нет, ругаться не будет.

- А если мы ковер испортим? - Сэй наигранно округлил глаза. - И твоя мама моей об этом скажет? Да меня же больше никогда к тебе с ночевкой не пустят!

- Постелем скатерть, - предложил Рен с улыбкой. - Ну так хочешь, или пойдем за стол?

- Хочу, - кивнул Сэй и сел на пол.

Диван ему действительно очень не нравился. Ведь с ним, как собственно и со всем этим домом, у парня были связаны наипаскуднейшие воспоминания, о которых он так хотел забыть. Вот только память не сотрешь. А, значит, надо наполнить ее тем, что затмит собой всю гадость, которую там посеял Уилл.

Ренли улыбнулся и даже будто бы немного оживился, но, стоило ему направиться к кухне, как Сэй вскочил и нервно закусил губу.

- Эм... тебе, наверное, понадобится помощь. Я с тобой.

- Конечно, идем, - сказал Ренли. - Сам я вряд ли справлюсь.

Он улыбнулся, но, отвернувшись от парня, тут же помрачнел.

Было видно, что Сэй старается бороться со своими страхами, но получалось у него пока еще не очень хорошо. И с этим нужно было что-то делать. Все же, рано или поздно, мама захочет увидеть Сэя снова, а если он будет дёргаться, она что-то заподозрит, и может затронуть неприятную для Сэя тему, чего Рену очень не хотелось.

Вот только как избавить Сэя от его страхов, Рен не знал. Впрочем, он надеялся, что хорошие впечатления рано или поздно затмят плохие, и парень сможет без содрогания находиться в этом доме.

Они возились на кухне минут десять, выбирая еду, которую хотели бы съесть и накладывая её в большие блюда для тортов. Сэй был удивлён выбором посуды, но Рен сказал, что так им не придется бегать по сто раз на кухню, и парень согласился, что это хороший план.

Потом они нашли скатерть и расстелили в гостиной на полу, где и устроились с угощениями.

Рен, как и обещал, отмотал фильм назад и включил его, чтобы Сэй мог посмотреть начало. После чего придвинулся к парню поближе и, возблагодарив духов Рождества за то, что они не позволили ему остаться в Сочельник в одиночестве, пригласил Сэя приступать к трапезе.

Фильм, выбранный Реном для коротания предрождественского вечера, оказался действительно очень хорошим. Добрый, светлый и по-настоящему красивый.

Сэй не любил монохромность, и потому избегал старых фильмов, старательно обделяя их своим внимание. И, оказалось, что делал он это очень даже зря.

Работа осветителей и операторов старой школы поражала воображение. Так мастерски играть свето-тенью современные представители киноиндустрии явно не умели. И уже к двадцатой минуте фильма, Сэй напрочь забыл, что смотрит черно-белое кино, ведь для него оно заиграло всевозможными цветами.

Так они и сидели. Совсем по-домашнему, уютно и беззаботно. Ели вкусности, приготовленные мамой Рена, и пили легкое игристое вино, переговариваясь и обсуждая тот или иной поворот сюжета.

Сэю нравился этот вечер. И все же тревога не отпускала парня. Иногда ему казалось, что где-то за дверью притаилась опасность. Что кто-то смотрит на него из сгустившейся по углам темноты и ждет, когда он потеряет бдительность, чтобы вновь превратить его жизнь в ад. И это портило восхитительный праздник.

В такие моменты Сэй украдкой оглядывался по сторонам, и даже объятия Рена не помогали ему отвлечься.

В итоге парень заметил, что с ним творится что-то неладное, и спросил:

- Сэй, тебя что-то беспокоит?

- Нет, нет, ничего. - Сэй замотал головой и невольно придвинулся к Рену поближе. - Все хорошо. Дома действительно никого нет? Я, кажется, слышал какой-то шум наверху.

- Здесь только мы с тобой, - ответил парень и, подумав немного, остановил фильм.

После чего повернулся к Сэю и предложил:

- Слушай, если тебе беспокойно, можем пойти, осмотреться. Ты ненавидишь это место, потому что здесь с тобой случились плохие вещи. Но не дом был причиной твоей боли. Это просто стены и мебель, ничего особенного. Зло в нём творили люди, которых тут нет. Может быть, если ты убедишься, что никто не притаился за одной из дверей, тебе станет спокойнее?

Сэй виновато опустил взгляд и прикусил губу.

Ренли был прав, дом не виноват в том, что с ним случилось. Дом всего лишь стены. Всего лишь наполняющая его мебель и люди, которые в нем живут. Вот только среди вполне себе добрых и порядочных людей затесался садист. Жестокий, беспринципный, опасный. И даже если его сейчас не было, Сэю все равно казалось, что он где-то рядом, и только и ждет момента, чтобы вновь начать свои адские игры.

- Считаешь меня странным? - спросил он, не поднимая глаз и отчаянно крутя вилку в пальцах. - Ты так стараешься мне помочь... а я... я не специально, Рен. Я просто не знаю, как побороть этот проклятый страх.

- Я не считаю тебя странным, - ответил Ренли. - С тобой случилась ужасная вещь, неудивительно, что ты до сих пор испытываешь сильное напряжение. Забыть такое непросто, но ты должен знать, что я всегда буду рядом с тобой, всегда поддержу и сделаю все, о чем ты попросишь. Но сегодня позволь показать тебе этот дом целиком, от чердака и до подвала, чтобы ты убедился, что эти стены не таят в себе опасности.

От упоминания о подвале к горлу Сэя подступила тошнота. Все, что он съел этим вечером, нестерпимо просилось наружу, и парню пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы его не стошнило на все вокруг.

Ренли тут же присел к нему ближе и бережно обнял, продолжая говорить о том, что все хорошо, что он рядом, и что бояться нечего. Но все его слова растворялись в настойчивом звоне, от которого у Сэя кружилась голова.

Сэю понадобилось какое-то время, чтобы грохочущее в неистовстве сердце успокоилось, и к нему вернулась способность ясно мыслить и ровно дышать. И когда это произошло, он сказал:

- Я устал... я так устал бояться, Рен. Я хочу, чтобы это прекратилось. Поэтому... покажи мне дом.

- Всё будет хорошо, - сказал парень вкрадчиво. - Если доверишься мне, то поймешь, что ничто тебе не угрожает.

Сэй кивнул, снова давая свое молчаливое согласие, и Рен помог ему подняться.

- Для начала включим свет, - сказал парень и, приблизившись вместе с Сэем к выключателю, нажал на него.

Парни тут же зажмурились из-за резкого контраста между полумраком и ярким освещением, а когда их глаза привыкли, пошли к лестнице.

- Начнем с чердака, - сказал Ренли, крепко сжимая руку Сэя в своей. - Там мы храним всякий хлам в коробках. Наверное, у каждой уважающей себя семьи есть такое хранилище ненужных вещей. Но я всё равно покажу тебе его.

Они поднялись на второй этаж, и Рен дернул за веревку, свисающую с потолка, опуская лестницу, ведущую на чердак. Но, прежде чем идти дальше, он включил там свет.

Парни поднялись на чердак и облазили его, исследуя содержимое коробок, в которых действительно не было ничего особенного или интересного. И все же Рен рассказал Сэю пару историй, касающихся той или иной вещи, которые были связаны с его детством.

Потом Ренли повел Сэя в комнату для гостей, в родительскую спальню, и даже в комнату Уилла.

Сначала Сэй заупрямился, не желая смотреть на логово этого ублюдка, но Рен уговорил его заглянуть туда и убедиться, что Уилла там совершенно точно нет.

Сэй заглянул, но наотрез отказался заходить в эту комнату, и лишь окинул её с порога пренебрежительным взглядом, после чего сам захлопнул дверь и брезгливо вытер руку о штаны.

Рен, заметив этот жест, рассмеялся:

- Похоже, Уилл и всё, что с ним связано, больше не вызывает в тебе такого сильного страха. Всё же отвращение лучше, чем ужас, а там и до полного безразличия недалеко.

- Мне кажется, что тошнота, которая появляется при упоминании всего, что с ним связано, никогда не исчезнет, - хмуро проговорил Сэй и передернул плечами.

- Ну... вообще-то я тоже с ним связан, - напомнил Рен немного обиженно. - От меня тебя тоже подташнивает?

Сэй вскинул на парня взгляд и тут же покачал головой. Да так яростно, что в шее что-то захрустело.

- Нет! Конечно же, нет! - возразил он пылко. - Ты... Рен, для меня между тобой и Уиллом нет ничего общего. И, вообще, хватит о нем. Даже вспоминать эту мразь не хочу, не то, что беседы о нем беседовать. Покажи мне лучше свою комнату. Что ты там прячешь? Уверен, кучу всего занимательного.

- Ничего особенного я там не прячу, - смутился Рен, но всё же взял Сэя за руку и повел его к себе.

Его комната мало чем отличалась от всех остальных в доме. Такая же светлая, просторная и чистая. Правда она имела свои особенности.

Над письменным столом висел плакат легенды тайского бокса Апидейя Сит-Хируна*, «Чемпиона Семи титулов» и «Бойца Века», чей рекорд до сих пор не удалось побить ни одному бойцу муай-тай. А рядом на небольшом застекленном стеллаже были выставлены медали, кубки и пояса, и еще фото Рена с соревнований, заключенные в строгие рамки. На самом столе аккуратной стопкой лежали книги и учебники.

В противоположную от стола стену была вмонтирована шведская стенка, а с потолка свисали спортивные кольца и боксерская груша.

Приблизившись к стеллажу с наградами, Сэй даже присвистнул от восхищения.

- Ого! Это все твои? - спросил он, рассматривая мерцающие золотым отблеском медали.

Рен говорил ему что-то о соревнованиях и матчах, но Сэй не придавал этому особого значения, думая, что состязания, о которых рассказывал парень, это не более чем дружеские схватки для закрепления тренировок.

Но теперь, глядя на все эти награды, Сэй понимал, как сильно заблуждался.

Но больше всего парня поразило количество медалей, кубков и грамот.

- Ты что, с пеленок тайским боксом занимаешься? Откуда у тебя столько? - спросил он с неприкрытым восхищением.

- Просто не отказываюсь, когда приглашают поучаствовать в соревнованиях, - пожал плечами Рен, но Сэй заметил легкий румянец смущения, тронувший скулы парня.

- А-а-а, - протянул он и улыбнулся. - А я вот только один раз выиграл художественный конкурс. Было это еще в детском саду, но я занял первое место. Темой были слоны. И хоть мой слон стал победителем лишь потому, что, в отличие от остальных художеств, немного напоминал слона очертаниями, мне все равно было очень приятно. И я с радостью и злорадным превосходством сожрал презентованную мне шоколадную медаль на глазах у проигравших неудачников.

Сэй рассмеялся и, чуть повернувшись в сторону, кивнул на плакат.

- А это кто? - спросил он, ехидно прищурившись. - Твоя первая любовь?

- Можно и так сказать, - усмехнулся Рен. - Он мой кумир еще с детских лет. Этот человек легенда. Он был обладателем многих чемпионских титулов по муай-тай и обычному боксу. Когда я только начинал спортивную карьеру, я мечтал превзойти его, но теперь я понимаю, что этот человек был по-настоящему талантливым, а мне приходится добиваться всего изнурительными тренировками. Мне никогда не достичь его уровня, впрочем, я уже давно перестал расстраиваться по этому поводу.

Сэй уловил в голосе Ренли нотки светлого сожаления, и ему захотелось поддержать парня.

- Я думаю, у тебя ещё всё впереди, - сказал он. - Тебе только девятнадцать, не забывай об этом. И я считаю, что ты одержишь еще немало побед. К тому же ты выглядишь сильнее, чем этот старичок. Выше, крепче... и, безусловно, привлекательнее. Хотя последнее вряд ли поможет тебе на ринге, если только противник не будет падким до твоих юношеских прелестей.

Рен рассмеялся.

- Это мне точно в бою не пригодится. Разве что только для привлечения болельщиков.

Он взял Сэя за руку и, погладив его по волосам, посмотрел на него с самым серьезным выражением лица.

- Чердак и второй этаж мы уже осмотрели, - проговорил парень, - гостиную и кухню ты тоже видел. Осталось только одно место, куда мы сегодня еще не заглядывали. Но если ты не хочешь, мы можем остаться в моей комнате. Здесь ты спокоен, и мне это очень льстит. И всё же, я хотел бы, что прошлое перестало довлеть над тобой. Я хотел бы, чтобы ты освободился от своих страхов. И я готов пойти ради этого на любые жертвы.

Рен поднес ладонь Сэя к своим губам и стал укрывать ее нежными поцелуями, смещаясь к запястью, там, где чувствовался учащенный пульс.

Ренли хотел показать Сэю, что ему нечего бояться. Что призраки прошлого не властны над настоящим, если не зацикливаться на них. Но ему требовалось разрешение парня, потому что он хотел помочь, а не окончательно пошатнуть его психику.

Щека Сэя нервно дернулась, словно ему влепили пощечину. Сердце взбунтовалось, отчаянно загрохотав в груди, и парень прикрыл глаза, шумно втягивая носом воздух, чтобы хоть немного успокоиться.

Рен целовал его руку, касался губами запястья, словно хотел забрать себе часть его страхов, но Сэй понимал, что только он сам может справиться с ними.

Каждый одинок в борьбе со своими демонами. Никто не придет на помощь. Никто не защитит и не спрячет. Но если кошмарам не дать бой, они вечно будут преследовать свою жертву, медленно отравляя жизнь и делая ее невыносимой.

Сэй не хотел для себя подобного исхода. Он хотел быть счастливым. И потому, сглотнув неприятный ком, вставший в горле, он постарался улыбнуться.

- Только будь рядом, - попросил Сэй, уткнувшись лбом в плечо Рена. – Будь рядом, и я все преодолею.

- Мы преодолеем это вместе, - сказал Рен, заботливо обнимая парня, чтобы показать ему свою поддержку.

А потом крепко сжал его руку в своей, и повёл за собой.

Они спустились в гостиную и, обогнув лестницу с правой стороны, вошли в длинный узкий коридор, который вёл к подсобным помещениям и маленькой неприметной дверце в самом конце.

Остановившись возле нее, Ренли обнял Сэя за талию и открыл вход в их личный ад, один на двоих, там, где их судьбы сплелись воедино.

Будут они вместе или нет, проклятие этого чертового подвала нужно снять. С них обоих нужно снять. Иначе вся эта ситуация так и будет стоять между ними бездонной пропастью.

- Пойдем? - тихо спросил Рен, чувствуя, как Сэй напрягся и сделал попытку отступить назад. - Пожалуйста, пойдем туда. Это как в детстве со страшным домом. Знаешь? Когда о каком-нибудь заброшенном доме ходит много страшных легенд, от которых кровь стынет в жилах. Ты так боишься войти в этот дом, но спор с друзьями толкает тебя на безумие. Ты заходишь, у тебя поджилки трясутся и перехватывает дыхание... но вот ты оказываешься внутри, вздрагиваешь от каждого шороха, от каждого скрипа, а потом, спустя несколько минут понимаешь, что это дом как дом. Ничего опасного. Так и с подвалом. Это просто подвал моего дома. Там с тобой случилась ужасная вещь. Но мы пойдем туда вдвоем. Доверяешь ли ты мне настолько, чтобы спуститься туда? Уверен ли ты в том, что я смогу защитить тебя от любой беды? Тебе решать, Сэй. Хочешь ли ты узнать, какая между нами степень доверия или нет? Просто маленькое испытание. Быть может, мы многое поймем друг о друге, когда спустимся туда. Но... ты тоже должен хотеть исцелиться.

Сэй неуверенно покачал головой.

Рен говорил мудрые слова. Но разница в надуманных и реальных страхах была очевидна. Сэй не придумал себе все те ужасы, которые с ним случились. Он испытал их на собственной шкуре. А избавиться от въевшегося в разум кошмара было не так легко, как от плодов разбушевавшейся фантазии.

- Не оставляй меня, - стараясь унять бешено колотящееся в груди сердце, попросил Сэй и открыл глаза. - Я хочу избавиться от этой чертовой болезни. Я хочу. Но... в одиночку я не справлюсь.

- Я рядом, - снова повторил Рен и повел парня вниз.

Их шаги гулким эхом отдавались в темном помещении. Ренли крепко держал Сэя за руку и повторял ему, что всё будет хорошо. Но, чем ниже они спускались, тем сильнее парень нервничал.

- Рен, постой, - взмолился он, тяжело дыша и оттягивая ворот кофты, - мне не хватает воздуха.

- Если боишься, подожди здесь, я включу свет, - сказал Ренли, но Сэй вцепился в него мёртвой хваткой, не желая отпускать.

- Клянусь, там никого нет, - вновь проговорил Рен, обнимая парня, и медленно, но настойчиво подтолкнул его вниз. – Всё будет хорошо. Не сдавайся на полпути, пожалуйста.

Сэй не хотел идти в это горнило страдания и ужаса, но Ренли говорил так убедительно, что парень просто поддался уговорам, и вскоре они оказались в самом низу лестницы.

Рен, пошарив рукой по стене, нашел выключатель, и подвал озарился ярким светом.

Просто голые стены. Ни игрушек, ни креплений, ни крюков, ни камер... все это давным-давно отправилось на свалку. Теперь это был обычный подвал. Только металлическая, словно в бункере дверь в подсобку, всё еще служила напоминанием о том ужасном случае.

- У меня была температура, - тихо проговорил Рен, встав за спиной Сэя, чтобы он чувствовал себя в относительной безопасности. - В тот вечер я должен был участвовать в соревнованиях, но сильно заболел, и мама отвезла меня домой. Жаль, что она не зашла в дом. Она бы остановила все это. Я пытался тебе помочь, но был так слаб, что едва держался на ногах, и они смогли подкрасться ко мне со спины и ударить чем-то по голове. Там меня держали, - он указал на закрытую дверь, не зная, помнит ли Сэй об этом, - чтобы я не смог им помешать, когда приду в себя. Я видел на мониторе, что с тобой делали, но я не смотрел. Я пытался выйти. Я, правда, пытался, пока не упал без сил. Тогда впервые за много лет я плакал, как ребенок, чувствуя свою несостоятельность и неспособность помочь. Я до сих пор не могу простить себя за это. Я ведь пришел вовремя. Я мог что-то сделать, а оказался абсолютно бесполезным. Прости меня... Прости, что оказался таким беспомощным в тот день.

Рен заключил Сэя в стальные объятия и прижал его к себе, чувствуя, как сердце снова сжимается от боли за этого замечательного парня, который прошел через ад, только потому, что четверым ублюдкам скучно жилось.

Рен говорил, и воспоминания ядовитыми клыками вгрызались в сознание Сэя.

Он помнил...

Помнил боль и страх. Обреченность и ужас. Непонимание того, за что с ним поступают подобным образом. Помнил унижение и издевательства. Помнил все так ярко, словно это произошло только полчаса назад.

А еще он помнил, как кто-то отчаянно бился в прочную дверь, желая выбраться из ловушки и остановить происходящий ужас.

Нити боли, страха и отчаяния вновь поползли по венам Сэя. Угрожающе шипящими змеями они шевелились в жилах, пробираясь к желудку и сплетаясь там в тяжелый колючий клубок. А потом подскочили к горлу, мешая дышать и нормально говорить.

- Я слышал... - прохрипел Сэй, судорожно хватая ртом воздух. - Когда эти твари разрывали мое тело... Я просил тебя... Я умолял... только об одном, не жалеть меня. Рен, я не хочу, чтобы ты испытывал ко мне жалость. Только не так. Лучше ненавидь. Лучше презирай... только не жалей.

И, словно в бреду, словно вновь вернувшись в ту страшную ночь, он тихо прошептал, роняя на грудь горячие слезы:

- Кто бы ты ни был, там за дверью, не жалей меня. Пожалуйста, не надо. Не жалей.

И вновь каждая клеточка истерзанного тела отзывалась болью. Сильно саднила кожа. Запах пота и спермы бил в нос, вызывая волны тошноты, подкатывающей к горлу. В помещении было пусто, но Сэй чувствовал на себе бездушный взгляд видеокамер. Чувствовал сковывающие руки и ноги ремни. Чувствовал во рту металлический привкус кляпа. Он все это чувствовал вновь.

Ноги подкосились, и Сэй вцепился в обнимающие его руки.

- Рен, помоги мне, - прошептал он онемевшими губами. - Прошу, помоги мне. Помоги...

Сэй плакал, а Ренли умирал в душе, чувствуя свою беспомощность, свою несостоятельность и слабость. И, когда парень внезапно ослаб, и начал оседать на пол, Рен лишь в последний момент успел подхватить его на руки и поднять вверх.

Понимая, что чуть было не позволил Сэю упасть, Ренли прижал его к своей груди и поцеловал в мокрый от выступившего пота висок.

- Я не жалею, - проговорил он сдавленно. - Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я никому тебя не отдам. Сэй, их нет. Их больше нет. Здесь только я. Пожалуйста, забудь всех, кроме меня. Пожалуйста, забудь... ради нас с тобой. Ради своей свободы. А если не сможешь, тогда... сосредоточься на мне, как я сосредоточен на тебе. Живи мной, как я живу тобой. Люби меня и смотри только на меня, и со временем в твоем сердце не останется места для страхов, потому что моя любовь наполнит его до краёв. Ты веришь мне?

Губы Рена нежно прикасались к лицу Сэя, оставляя на коже приятное тепло. Руки скользили вдоль тела. Осторожно и бережно. Не сминали и не ранили... гладили медленно и очень чувственно. И эти исполненные любви прикосновения и переполненные нежностью слова, обволакивали сознание Сэя, успокаивая его и вселяя надежду в растрескавшееся от человеческой жестокости сердце.

- Рен, - тихий стон сорвался с губ Сэя, и он обнял парня, крепко к нему прижимаясь и мечтая лишь о том, чтобы Ренли никогда не отпускал его.

Чтобы всегда согревал в своих объятиях. Чтобы любил так, как обещал.

Сэй закрыл глаза и постарался расслабиться.

Тьма. Ничего нет. Никого нет. Тишина. Только тяжелое дыхание Рена на коже. Только его руки и губы. Только его слова. Только он.

- Хочу раствориться в тебе... тогда не страшно... с тобой... не страшно...

Сэй прижимался к Рену и дрожал, а парень успокаивающе приговаривал:

- Сэй... Я люблю тебя. Я тысячу раз повторю, что люблю тебя. Ты мой. Только мой. Навсегда. Сейчас в аду находится только один из нас. Но мы должны вдвоем оказаться на грани безумия, чтобы разорвать эту цепь. Ничего не бойся. Через минуту я тоже буду в агонии. И только ты сможешь спасти меня.

Прошептав это, Рен подошел к металлической двери и вошел в маленькую комнатушку размером не больше грузового лифта. Просто подсобка в подвале с кушеткой и столом. Губительное для него место, в котором он в прошлый раз чуть не лишился рассудка.

Опустив цепляющегося за него Сэя на мягкий матрас, Рен быстрым шагом вернулся к двери и захлопнул ее. Постоял немного с закрытыми глазами, тяжело дыша и царапая пальцами холодный металл, а потом защелкнул замок и повернулся к парню.

- Мой личный маленький ад, - хрипло бросил Рен сдавленным голосом, чувствуя дрожь в ногах и головокружение. - Теперь мы на равных условиях. Теперь мне так же плохо, как и тебе. Но... я готов пройти через это испытание, чтобы освободиться. А ты... ты готов?

Сэй с толикой недоумения смотрел на Рена, лицо которого стремительно бледнело и в плохом освещении подсобки казалось призрачным и даже каким-то прозрачным. В глазах парня отражался нешуточный страх, и Сэй, вдруг, вспомнив, что Ренли страдает сильнейшей клаустрофобией, чуть не рассмеялся нервным и даже безумным смехом.

Да, Ренли оказался полностью прав. Сейчас они оба оказались в адовом пламени. Оба были заключены в ловушку страхов, ставших для них преисподней. Оба опасно балансировали на грани помешательства, но... были вместе.

Приподнявшись на матрасе, Сэй протянул парню руку, и когда тот сжал его ладонь своими холодными, как лед дрожащими пальцами, сказал:

- Я тоже готов. С тобой мне не страшно падать в эту пропасть. Хоть в самые глубины безумия, хоть на дно вселенной. Рен, если ты будешь со мной... если просто будешь рядом, я готов оставаться в этой холодной тьме вечно...

С уст Ренли сорвался хриплый смешок, и он осторожно опустился на кушетку, нависая над Сэем. Его дыхание было тяжелым и прерывистым, но парень гнал от себя тревожные мысли, стараясь не обращать внимания на сужающиеся стены и на черные круги, расплывающиеся перед глазами. Жар расползался по его телу, выжигая внутренности. Тело вмиг покрылось потом... но Рен продолжал смотреть только на Сэя, который выглядел таким же потерянным, как и он сам, таким же... сломленным почти.

- Мы вместе освободимся от наших кошмаров, - сказал Рен едва слышно. - Утром мы станем новыми людьми. Я люблю тебя. Я уже не смогу без тебя. И ты... пожалуйста, дыши только мной. Пожалуйста, спаси меня от моих кошмаров.

Сэй не отрываясь смотрел в глаза Рена и видел в них тьму разверзшейся паники.

Они оба были слабы и никчемны. Два трясущихся от ужаса человечка пред ликом внутренних демонов и страхов.

И Сэй, вдруг, подумал, что завтра утром или ближе к вечеру, когда родители Рена вернутся, они обнаружат в своем подвале презабавнейшую картину - двух свихнувшихся от ужаса парней, которые, прижавшись друг к другу, вопят от одолевшей их паники.

И это образ был настолько ярким, настолько нелепым, что Сэй рассмеялся.

Его звонкий заливистый смех наполнил маленькую комнатушку. Отскочил от стен, зазвенел в ушах и истаял, растворившись во вновь поглотившей пространство тишине.

Но смешливость быстро испарилась, и страх с новой силой ударил по нервам. И, чтобы не поддаться ему, чтобы не отпустить руку Рена, которая с каждым мигом становилась все слабее, Сэй жарко заговорил, обхватив лицо парня ладонями:

- Я уже дышу лишь тобой. Живу лишь тобой. И вижу только тебя. И ты смотри на меня. Только на меня. Ты прав, это наш ад. Один на двоих. Наш! И только мы можем превратить его в райский сад. И мы можем, Ренли. Можем. Надо только достать из запыленных шкафов разноцветные занавески радостных воспоминаний и поставить на столы вазы с цветами нашего счастья. Все остальное я нарисую. А ты будешь хранить. Поэтому смотри на меня. Слушай меня. Растворись во мне. А я буду растворяться в тебе. Только так, Рен. Только вместе у нас получится.

Слушая Сэя, Рен растворялся в его нежном голосе, кутался в его неповторимый аромат, тонул в тепле его тела и наполнялся его чувственностью и красотой.

Все пять чувств парня сильно обострились, делая ощущения ярче и многограннее. Все, что происходило сейчас, виделось ему в ином свете. Все вокруг преображалось и становилось совершенно другим. Эмоции, запахи, цвета были четче, ярче, красивее, глубже... И Ренли выдохнул благоговейно:

- Какой же ты восхитительный... такой красивый и нежный, как цветок магнолии. И весь мой... хотя мне до сих пор трудно в это поверить.

Рен потянулся рукой к молнии на кофте Сэя и медленно расстегнул ее, обнажая красивый торс парня с бархатистой бледной кожей и соблазнительными сосками, к которым мучительно захотелось припасть губами. Но вместо этого Ренли прижал ладонь к животу Сэя и тут же почувствовал резкий укол, словно по пальцам прошел электрический разряд.

Рен затаил дыхание и медленно заскользил ладонью вниз, чувствуя, как внутренний ток прошибает не только пальцы, но и всю руку до плеча, отдаваясь в грудь, в живот и в пах резкими волнами возбуждения, от которого он чуть не задохнулся.

«Удивительно, во что может обратиться страх рядом с любимым человеком?» - подумал парень. – «Такое необычное чувство, от которого всё внутри трепещет и горит».

- Ты прекрасен, Сэй... – жарко прошептал Рен в приоткрытые губы парня, и страстно поцеловал их, робко лаская пальцами его кожу под поясом джинсов, словно это была их первая близость, и он боялся переступить черту дозволенного.

Протяжный стон невольно сорвался с губ Сэя и утонул в оглушительном шуме крови в ушах. Руки Рена обжигали кожу, оставляя на ней полыхающие жаром следы. Ладони скользили по животу, по ребрам, по груди. Нежили кожу так томительно сладко, что тело не замедлило отозваться на происходящее. В паху стало жарко и тесно. Желание растекалось по телу, вытесняя из сердца страхи, и усиливалось с каждым поцелуем Рена.

- Ренли... - Имя любовника слетало с губ парня подобно молитве. - Ренли... Люблю тебя... хочу тебя... только тебя... люблю...

Этот шепот был музыкой сердца. Симфонией звучавших в унисон душ. Он звучал переливами серебристых струн. Взрывался пятнами ярких красок и разгонял тьму, сгустившуюся вокруг.

Шепот, ставший спасительным мостом через бездну отчаяния.

- Ты, правда, настоящий? – спросил Рен, касаясь пальцами пылающей скулы Сэя. – Потому что сейчас мне кажется, что я валяюсь в этой комнате в бреду горячки, и всё это... только моё воображение. И это повергает меня в ужас. Ведь если ты окажешься всего лишь миражом, я просто сойду с ума.

- Я настоящий. - Легкая улыбка коснулась губ Сэя, и он, перехватив руку Рена за запястье, поцеловал его открытую ладонь. - И я хочу тебя. Так сильно, как еще никогда и никого не хотел.

Сэй чуть приподнялся и, переняв инициативу у Рена, перевернул парня на спину, подминая его под себя.

- Я твой, Ренли. Теперь я принадлежу только тебе.

Оставляя на шее и груди Рена легкие поцелуи, Сэй ласкал парня. Выцеловывал каждый миллиметр его тела. Проводил языком по затвердевшим соскам, обхватывал их губами и несильно прикусывал, сходя с ума от тихих стонов и тяжелого дыхания любовника.

Он спускался все ниже и ниже, лаская вздрагивающий живот парня, вырисовывая языком на его коже одной лишь страсти ведомые узоры. А когда добрался до самого сокровенно места Ренли, потянул штаны парня вниз и, приподняв голову, посмотрел в его затуманенные глаза.

- Я люблю тебя, Рен. Верь мне. Не сомневайся и верь.

Шепот стих, но ему на смену пришли другие звуки, когда Сэй полностью вобрал в себя возбужденную плоть Рена, заставляя его глухо застонать.

Ренли обессиленно прикрыл глаза и, скомкав в ладонях покрывало на кушетке, полностью отдался сладострастным ощущениям.

Еще никогда интимные ласки не приносили ему столько удовольствия и остроты. Парню все еще было тяжело дышать, но теперь уже не из-за замкнутого пространства, а от счастья, распирающего грудь.

- Ты невероятный... - срывающимся голосом сказал Рен, лаская пальцами затылок Сэя. – Мне так хорошо с тобой. Я хочу, чтобы так было всегда. Я хочу быть рядом, пока бьется мое сердце. Позволь мне... позволишь?

Сэй прервал свою ласку и сел. А потом стянул свою кофту и, взяв руку Рена, приложил его ладонь к своей груди, туда, где неистово и жарко билось сердце.

- Чувствуешь? - спросил он, глядя на парня и улыбаясь. - Оно бьется для тебя. Без тебя меня нет, Рен. Ты пленил меня. Пленил мою душу, мое сердце, все мои мысли. И если тебя не будет рядом, все это угаснет.

- Мой Сэй... – проговорил Ренли, блаженно улыбаясь от того, что сердце парня под его ладонью грохотало как ненормальное. - Только мой... навсегда.

Он резко поднялся и, заключив Сэя в объятия, посмотрел на него влюблённым взглядом.

В них обоих больше не осталось сомнений и страха. А ощущения нереальности происходящего растворились в пылком биении двух любящих сердец.

Рен сглотнул тяжело, понимая, что сейчас просто умрёт от счастья, и, протянув руку к волосам Сэя, зарылся в них пальцами. А потом поднёс к губам светлые, серебристые пряди и поцеловал их с такой нежностью и теплотой, как будто прикасался к произведению искусства.

Сэй, сидя в его объятиях, затаил дыхание, и Ренли поднял на него полный обожания взгляд, от которого сердце парня пропустило несколько ударов, а потом вспорхнуло до небес.

Глаза Рена были полны любви. Такие чувства невозможно было сыграть. Они поднимались из самой глубины души парня и искрились в воздухе яркими огоньками, наполняя пространство тесной комнаты волшебным сиянием.

Ренли был очарован Сэем, а Сэй, в свою очередь, уже не представлял, как сможет прожить без парня хоть один миг. Сегодня они обрели сильную зависимость друг от друга, но, в то же время, скинули с себя оковы прошлого, которое просто не могло пробиться сквозь яркий сияющий кокон их искренних чувств.

- Я люблю тебя, - повторил Рен в тысячный, наверное, раз, и припал губами к плечу парня. – Люблю тебя, мой Сэй. Люблю тебя... люблю...