***

«Самолет заходит на посадку. Пожалуйста, пристегните ремни безопасности».

Усиленный динамиками голос стюардессы разносился по салону самолета, мешая Садису сосредоточиться. Парень бросил на стоящую в конце прохода девушку в униформе раздраженный взгляд, и тут же вернулся к своим размышлениям, понимая, что она не замолчит, пока не скажет всё, что должна, и что его гневные взгляды всё равно не помогут её заткнуть.

Размышления эти были сумбурными и беспокойными. Они терзали несчастную голову Садиса, рождая в его душе стремление вскочить и бежать домой сломя голову. Но он не мог этого сделать, потому что самолёт всё ещё заходил на посадку, облетая город по широкой дуге.

Внизу уже виднелась блестящая водная гладь Гудзонского залива, и пронзающие облака пики небоскрёбов. Пассажиры самолёта суетились, проверяя документы и складывая кое-какие вещи в ручную кладь. Стюардессы отдавали последние распоряжения. А Садис нервно постукивал пальцами по иллюминатору, умоляя пилотов поторопиться и приземлить уже железную птицу.

Уезжая на курсы повышения квалификации, Садис был вынужден оставить Джоя одного, и теперь не находил себе места от волнения. Конечно, парень договорился с соседкой, что та будет присматривать за подростком в его отсутствие, но всё равно чувствовал нешуточную тревогу.

Джой в последнее время стал вести себя очень странно. Даже еще более странно, чем обычно. Он стал замкнутым, дерганным и угрюмым, а еще он почти ничего не ел, плохо спал и постоянно вздыхал, как будто ему было тяжело дышать.

Садис предполагал, что Джой, возможно, влюбился или, что, быть может, его обижают в школе, но мальчишка называл эти предположения ерундой, и списывал свое состояние на стресс из-за сложной школьной программы.

Садису ничего не оставалось, кроме как принять эту версию, и ждать, когда же Джой откроет ему свое сердце. Но мальчишка продолжал хранить от парня секреты, которые плохо сказывались на его самочувствии. И потому Садису было вдвойне непросто оставить его в этот сложный период жизни.

Если бы не престижная работа в одной элитной школе, куда его недавно пригласили преподавать, Садис ни за что на свете не согласился бы уехать и оставить Джоя. Но дирекция требовала посетить семинар в Австрии и сдать несколько тестов, которые помогли бы выявить его профессиональные качества. А потому, обсудив с Джоем все перспективы работы в подобном заведении, он все же решился рискнуть.

Хорошая зарплата, возможность карьерного роста, подходящий рабочий график... стоило попробовать, чтобы на ближайшие тридцать лет забыть о финансовых проблемах.

Джой поддержал рвение Садиса и чуть ли не силой выгнал его из дома, наказав не возвращаться без стопроцентного результата. Он уверял, что все с ним будет хорошо. Что он просто будет продолжать вести свою обычную жизнь и ждать «братика» без истерик и претензий.

Тогда почему?.. почему он второй день не отвечает на звонки? Почему не открывает дверь соседке? Что с ним случилось? Что могло произойти за такое короткое время?

Добираясь домой из аэропорта, Садис весь извелся, продолжая названивать мальчишке. Но, переступив порог квартиры, понял, что звонить было бессмысленно, потому что Джой все равно ему не ответил бы.

В помещении царила абсолютная тишина и темнота. Комнаты выстыли из-за открытых настежь окон, в которые врывались резкие порывы сильного ветра. А из кухни тянуло неприятным гнилостным запахом прокисшей еды.

- Джой! – позвал Садис, и собственный голос показался ему до странности равнодушным, хотя в душе сейчас творилось что-то невообразимое. - Джой!

Парень стремительным шагом подошел к двери в комнату мальчишки и распахнул ее, чтобы с облегчением увидеть, что тот сидит за столом и что-то быстро пишет в тетрадке.

- Джой, я звонил, почему ты?..

Садис сделал два шага вперед, и его сердце пропустило удар.

Рука мальчишки так и летала над столом, оставляя на бумаге неровные смазанные буквы. Кисть мелко дрожала, и ручка то и дело выпадала из ослабевших пальцев, катилась по столу, но тут же возвращалась к владельцу. Лицо Джоя было бледным, как у мертвеца, с застывшей маской непередаваемой муки. Круги под глазами в свете настольной лампы казались черными. Потрескавшиеся от жажды губы шевелились, диктуя руке образы, рождающиеся в голове. А на щеках горел нездоровый румянец

- Джой! – позвал Садис, приблизившись к мальчишке.

Но тот никак не отреагировал на зов, продолжая создавать новую историю.

- Джой, ты меня слышишь?! – спросил Садис, так некстати вспоминая те ужасные дни в приюте, когда он пытался вывести мальчишку из состояния глубокой апатии.

Тогда виной всему стало халатное отношение опекунов. Сейчас же, Садис даже боялся предположить, что произошло.

- Джой, ответь мне, пожалуйста! – взмолился парень и, развернув подростка на стуле, тут же отступил на шаг назад, с замиранием сердца глядя в его пустые глаза.

Такие же... как и тогда... такие же безразличные ко всему происходящему вокруг.

«Но почему?» - снова подумал Садис. – «Что послужило причиной? Разве я не старался, чтобы Джою было комфортно и хорошо. Я старался изо всех сил, но все равно не сумел уберечь его от разочарований!»

Взгляд Садиса сместился с лица мальчишки на помятую школьную форму и на рубашку, выглядывающую из-под пиджака, на которой виднелись коричневые пятна засохшей крови. И мозг не смог справиться с информацией. Просто не захотел обрабатывать ее, словно не желал воспринимать уведенное.

- Джой! – Садис присел перед подростком на корточки и сжал его холодные руки в своих ладонях. - Джой, что случилось? Скажи мне, что произошло? Не уходи в себя! Ответь мне!

Тишина.

И только губы мальчишки продолжают нашептывать что-то практически беззвучно. А пальцы так и сжимают ручку, не выпуская ее не на миг.

- Джой!

Садис не оставлял попыток дозваться мальчишку, хотя прекрасно понимал: Джоя больше нет в этом теле. Джой заблудился в лабиринте собственного беспредельного мира. Джой вряд ли пойдет на контакт, даже если кричать на него и звать его до посинения. Джой не пойдет, да... но ведь есть другой. Он прячется глубоко в подсознании мальчишки, но он должен услышать.

- Пожалуйста... - Садис подался вперед и обнял мальчишку, прижимаясь к нему, чтобы почувствовать, что его сердце все еще бьется, все еще живет, несмотря ни на что. – Пожалуйста... колючка-Джой, не знаю, как ты относишься ко мне... не знаю, доверяешь ли ты мне, но, прошу, отзовись. Я так боюсь тебя потерять. Не оставляй меня в неведении. Не поступай так со мной.

- Уйди. - Спокойный и ровный голос глухим сипом сорвался с губ мальчишки. - Уйди, ты мешаешь. Всё потом. Сейчас, уйди.

Пальцы Джоя сильно сжались на ручке, и он начал водить рукой в воздухе, стараясь записать ускользающие, уже затихающие образы.

- Я должен успеть. Я должен записать... Уйди.

- Нет, - прошептал Садис, понимая, что сойдёт с ума, если мальчишка снова будет месяцами жить в своем мире. - Не уйду. И не проси. Послушай меня, Джой. Нельзя так с собой поступать. Когда ты спал в последний раз? Когда пил воду? Когда ел? Когда ты вставал с этого кресла?

- Уйди! - злобно выкрикнул парень и сильно рванулся назад.

Пальцы Садиса оставили на его запястьях красные полосы, и это разозлило Джоя еще сильнее.

- Мне надо совсем немного времени. Полчаса. Потом я поговорю с тобой. Потом!

Садис смотрел на Джоя и не узнавал его.

Дикий, словно зверь. Сильный. В глазах бушует гнев. Он готов отстаивать свое. Готов бороться до конца за то, что для него важно.

- Полчаса, - сдавленным голосом проговорил Садис и резко поднялся, отступая от парня и больше не говоря ни слова.

Назад, за пределы его комнаты. В холодную, пропахшую гнилью квартиру. Прикрыть дверь и опуститься на диван, глядя как ветер яростно взвивает тяжелую штору. И ждать... ведь больше ему ничего не остается. Ждать... и надеяться, что через полчаса сможет снова увидеть Джоя. Пусть ершистого и колючего, пусть злобного и неприветливого, но живого и в сознании.

***

Последний образ сверкнул на солнце рыбной чешуей и растворился в темноте. В холодной, сырой и пропахшей плесенью затхлой темноте.

Последнее слово, словно взмах руки на прощание. Точка, превратившаяся в кривой росчерк чернил на бумаге.

Ручка выпала из расслабленных пальцев и, скатившись по столу, упала на пол.

Несколько мгновений Джой еще сидел, глядя в стену. Несколько мгновений прислушивался к затихающим ударам сердца. Несколько глубоких вдохов, и стул отодвинулся, негромко проскрежетав ножками по полу.

Щелкнула дверная ручка, и, пошатываясь, Джой вышел в коридор.

Слабость во всем теле. Тошнота. Головокружение.

Зябко поводя плечами, парень прошел в гостиную и сел в пустое кресло, тут же поморщившись от боли, прострелившей ребра.

Глубокий вдох и тихий вопрос:

- Что бы ты сделал, если бы я не вышел в назначенное время?

В голосе Джоя совсем не было интереса, но именно этот вопрос почему-то волновал его больше всего.

- Не знаю.

Садис поднял взгляд, но всё, что смог увидеть, это смутный силуэт человека в кресле, проступающий в ночной мгле.

Хотелось встать и подойти ближе. Хотелось утешить, разобраться в проблеме, решить все за него, чтобы вновь доказать, что он дорог. Но... Джой должен был научиться справляться с проблемами сам. А, если не Джой, так хотя бы этот колючий и очень взрослый парень, заговоривший с ним безразличным чужим голосом.

- Я не знаю, Джой, - снова повторил Садис. - Но я должен был позаботиться о тебе, а на деле оказался совершенно никчемным опекуном. Расскажешь, что случилось?

- Должен? - парень склонил голову к плечу. - Пф! Не городи ерунды. Ты ничего и никому не должен. И, в особенности, мне. Уж кто тут и должник, так это я. А, что случилось...

Джой поморщился как от пощечины и, передернув плечами, выплюнул:

- Случилась мерзость. Самая отвратительная. Самая подлая и унизительная. Противно. От самого себя тошнит так, что блевать тянет.

Садис тяжело сглотнул и подошел к Джою, но остановился в паре шагов от него и всмотрелся в бледное пятно его лица.

- Ты можешь рассказать мне... - проговорил парень. - Можешь рассказать мне обо всем, ты же знаешь. Я выслушаю и поддержу тебя. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы тебе стало легче.

- Знаю, - после довольно продолжительного молчания, сказал парень и медленно поднялся. - Знаю, что могу. Вот только вспоминать не хочется, да и тебе это слушать... стоит ли?

Ноги были как ватные, и Джой, пошатнувшись, схватился за Садиса, чтобы не упасть. Боль в ребрах становилась все сильнее, и от нее перед глазами парня поплыли светлые круги.

- Садис, помоги мне. У меня что-то с ребром. Болит... до чертиков в глазах.

- Пойдем в твою комнату, я посмотрю.

Садис осторожно перекинул руку мальчишки через свое плечо и повел его в спальню, где все еще горела настольная лампа. Включил основной свет и, уложив Джоя на кровать, осторожно снял с него пиджак и рубашку.

И тут же выругался, когда увидел на боку у Джоя воспаленные порезы и желто-фиолетовые синяки от ударов.

- Нужно вызвать скорую, - сказал Садис взволнованно. - У тебя воспаление и явное истощение. И еще неизвестно какие повреждения.

Мальчишка приподнялся и попытался возразить, но Садис настойчиво уложил его обратно.

- Пожалуйста, не дергайся, - попросил он. - Ты измотал себя. Сейчас тебе необходимо отдохнуть и набраться сил. А еще тебе нужны лекарства, иначе всё это может иметь серьезные последствия.

- Не звони в скорую. - Джой схватил потянувшегося к телефону Садиса за рукав. - Не звони. Я еще несовершеннолетний, и тебя могут лишить прав опеки, а меня точно отправят обратно в приют. Не звони. Волокита и прочая бюрократическая дрянь... не надо нам всего этого. Сам все сделай, а я обещаю терпеть и слушаться. И... расскажу. Я все расскажу.

Джой несколько мгновений смотрел в глаза друга, а потом повалился на подушку и смежил веки. У него не осталось сил, чтобы сопротивляться. Садис был прав, он слишком сильно истощил себя. Он допустил оплошность, которую надо было исправлять, и как можно быстрее.

- Никто не отправит тебя в приют. - Садис провел ладонью по растрепанным темным волосам Джоя, как часто делал, когда тот был маленьким, и грустно улыбнулся. - Я никому не позволю поступать с тобой, как с вещью.

Мальчишка только что-то неопределенно фыркнул и уткнулся лицом в подушку. Ему бы выспаться сейчас и поесть. Но первым делом нужно обработать загноившиеся раны, а потом уже все остальное.

Садис сходил за аптечкой и заказал еду на дом, после чего вернулся к мальчишке и попросил его перевернуться на здоровый бок.

- Надеюсь, инфекция не ушла глубоко, - проговорил Садис мрачно, начиная обрабатывать раны антисептиком, - иначе больницы не избежать.

Джой зашипел и поморщился, когда Садис начал обрабатывать его раны, сетуя на то, что заражение могло уйти в кровь.

- Не хочу в больницу, - капризно повторил Джой и тут же добавил: - Если надо будет, просто срежь заразу и все. А потом прижги чем-нибудь.

- Ну да, у меня, помнится, где-то скальпель завалялся, надо только поискать, - саркастично заметил Садис и промокнул раны Джоя ватой, смоченной в обеззараживающем и заживляющем средстве.

Джой едко усмехнулся и тут же вскрикнул, когда Садис провел мерзко пахнущим раствором по его ране.

- Это, мать его, больно! - прорычал он и глубоко втянул в себя воздух. - Ненавижу боль. И ублюдков тех ненавижу. Мрази. Разве можно быть такими?.. Хуже диких зверей. Хотя, что там... звери не унижают себе подобных. Убивают, и дело с концом. Они не втаптывают в грязь только из-за того, что им что-то не нравится.

Садис так и замер, не донеся очередной ватный тампон до раны мальчишки. Мат, агрессия... на него это было совсем не похоже. Но, оказывается, даже у этого ребенка есть зубы, такие себе преострые ядовитые клыки.

- Расскажи мне, кто тебя обидел, - попросил парень, отставляя аптечку в сторону и накрывая Джоя одеялом.

Мальчишка насупился, не желая отвечать, но тут же вздрогнул, когда в дверь настойчиво позвонили.

- Это скорая? – с подозрением спросил он.

- Нет, - ответил Садис. – Это доставка еды.

Садис встал и вышел из комнаты Джоя, а через пару минут вернулся с куриным бульоном в пластиковой таре и теплым хлебом.

- Садись, тебе нужно поесть хоть немного, - попросил он. – А потом я все же хотел бы услышать, что с тобой произошло.

Джой кивнул и сел. Он хотел забрать у Садиса ложку, но тот только махнул головой и, зачерпнув немного бульона, поднес ее к губам парня.

- Я сам себя обидел, - проглотив нежирную теплую жидкость, проговорил Джой. – Слабак. Ни на что не способный слабак. Я себя защитить не могу. Но, черт с ним, не неженка, не сахарный. Но ее-то за что? Садис, - он пристально посмотрел в глаза друга, - как мне теперь быть? Я не смог защитить девушку. Ничего не смог сделать. И... это я виноват в том, что случилось. Только я. Ненавижу себя за это!

Кулак Джоя с силой врезался в стену, и на тонком перестенке появилась небольшая вмятина.

- Эти суки не заслуживают жизни. Ублюдков надо душить в колыбели, давить как тараканов. Уничтожать. А я ничего не могу им противопоставить. Особенно сейчас.

- Прямо сейчас, пожалуй, не лучшая идея. - Садис поднес ко рту Джоя новую порцию бульона, и тот послушно проглотил его, глядя перед собой бешеным взглядом. - Их было много и, если я правильно понимаю, у них было оружие. Будь ты даже самым отчаянным храбрецом, ни одно унижение не стоит жизни. Не нужно себя винить за то, чего уже не вернуть.

Садис отставил бульон, от которого Джой начал отворачиваться, и тяжело вздохнул, жалея, что мальчишке давно не восемь лет, и ему уже так просто зубы не заговоришь.

- Ты очень сильный, - сказал он уверенно. - Даже не представляешь насколько. Только ты должен позволить этой своей стороне проявиться как самостоятельной личности. Не знаю, понимаешь ли ты, о чем я говорю, но запомни одно: не сдерживай себя, не запирай в рамки. Хочется тебе быть разным и многогранным, будь им и ничего не бойся. Только не издевайся больше над собой. Как бы тебе ни было больно, как бы ты ни увлекся, соблюдай меру. Не впадай в крайности.

Джой перехватил руку Садиса за запястье и серьезно сказал:

- Джоя очень тяжело удержать, когда ему чего-то хочется. И... это было необходимо. Ты тоже это знаешь. Всегда знал. У меня не хватило сил его остановить.

- Будет печально, если из-за его слабости вы оба погибнете, - вкрадчиво проговорил Садис, понимая, что до кого-то все-таки достучался и этот кто-то способен на большее, чем думает. - Кто-то из вас должен взять на себя ответственность за это тело, которое нуждается в отдыхе, и в пище, и в защите. Джой на это вряд ли способен. А меня рядом может не оказаться, как в этот раз. Неужели из-за его прихоти ты позволишь случиться беде?

- Мы не так уж и безнадежны, - съязвил парень. - Все же, когда ты пришел, я еще мог говорить и держать ручку. И вообще...

Джой на мгновение замолчал, уставившись в стену, а потом посмотрел на Садиса полными слез глазами и, громко всхлипнув, бросился к другу на шею.

- Ты приехал! Ты наконец-то вернулся!

Слезы покатились из глаз, и Джой, до боли сдавив парня в объятиях, начал рассказывать все, что произошло несколько дней назад в классе математики.

Он говорил и говорил, то срываясь на крик, то переходя на тихий шепот. Воспоминания больно били по сердцу парня, заставляя жалкий мышечный комок сжиматься от обиды и злости. От отчаяния и жалости. Не к себе, совсем не к себе, а к бедной Одри, которая так и осталась лежать в школьном кабинете на полу. В разорванной блузке, с растрепанными волосами, испачканным спермой лицом и красной отметиной на шее.

Все, что темнота скрыла от Джоя, вновь вернулось и повергало парня в такое отчаяние, что ему хотелось умереть.

- Хватит! - резкий окрик вырвался из горла Джоя и он оттолкнул от себя Садиса. - Хватит вспоминать! Перестань! Уже все прошло. Садис, не говори с ним на эту тему. Пусть забудет. Достаточно того, что помню я.

Садис чувствовал, как по его позвоночнику проходят искорки тока, а волосы на затылке приподнимаются. И не только от перепадов настроения Джоя, а еще и от истории, которой с ним поделился мальчишка.

С Джоем сотворили нечто ужасное. Бросая из семьи в семью, обращаясь с ним как с вещью, опекуны и работники службы опеки пошатнули его психику. И все же Джой не казался шизофреником. У него было слишком богатое воображение, которое с легкостью могло породить более сильную личность. Личность, которая могла противостоять невзгодам. Личность, за которой ранимый мальчик прятался, чтобы действительно не сойти с ума.

- Джой, - обратился Садис к сидящему перед ним мальчишке, взгляд которого мог с легкостью разрезать сталь, - пожалуйста, больше не изводи себя. А я сделаю все, чтобы помочь тебе забыть о случившемся.

Он подался к мальчишке и, несмотря на сопротивление, крепко обнял его.

- Я люблю тебя, - сказал Садис. – Люблю тебя таким, какой ты есть, милого доброго мальчика, злобную колючку, и даже замкнутого в своем мире узника. Я люблю тебя, Джой. И я очень сильно беспокоюсь о тебе. Помни, я навсегда твой друг. Я сделаю все, чтобы ты был счастлив. Так что, позаботься о себе ради меня. Прошу, Джой. Не заставляй меня сходить с ума от страха за твою жизнь.

Джой на мгновение напрягся, а потом чуть расслабился и кивнул.

- Хорошо, – вздохнув, сказал он. – Хорошо. Я постараюсь.

Джой замолчал и прикрыл глаза. Несколько мгновений, и тишина вокруг зазвенела, затрещала, загудела противным низким звуком, в котором отчетливо слышались яростные щелчки. А, когда все стихло, парень почувствовал тепло.

Садис мягко обнимал его, баюкая в своих объятиях. И Джой, наконец, почувствовал себя в безопасности.

- Голова болит, - совсем тихо сказал он, утыкаясь лбом в плечо Садиса. – Очень сильно болит голова.

- У тебя жар.

Садис еще крепче обнял мальчишку и уложил его на кровать, а потом лег рядом и, зарывшись пальцами в его волосы на затылке, попросил:

- Прости, что оставил тебя так надолго. Прости меня. Я никчемный опекун, но я очень люблю тебя, Джой. И мне очень больно видеть тебя таким. Скажи, я могу тебе помочь? Скажи мне, что я могу сделать для тебя?

Холод постепенно отступал, но тело Джоя все еще трясло от дрожи, и он поближе придвинулся к Садису, чтобы впитать в себя его тепло.

- Просто будь рядом. Просто не бросай меня. Мне большего не надо, - прохрипел Джой, чувствуя, как сознание начинает ускользать в наполненную теплом темноту. - Ты можешь быть за километры от меня, но я всегда знаю, что ты рядом со мной. Ты только напоминай иногда об этом, чтобы я не забыл. Это так страшно - забывать. Так страшно...

- Я не позволю тебе забыть.

Садис прижался губами ко лбу засыпающего мальчишки, и почувствовал, что тот горит. В душу снова закрался страх, и парень решил, что больше не имеет права на ошибку.

Поэтому, когда Джой уснул, он осторожно поднялся и позвонил в скорую, понимая, что после такого истощения Джой может и не поправиться.

Конечно, существовал риск, что Джоя у него заберут. Но сейчас самое главное было спасти мальчишке жизнь. А об остальном он подумает позже.

***

Джой провел в больнице несколько недель, и, конечно же, социальная служба не оставила этот инцидент без внимания. Садису пришлось объясняться перед опекунской комиссией и снова ходить на консультации к психологам и социологам, чтобы его не лишили прав опеки над мальчишкой. Ко всему прочему он затеял разбирательство в школе и попытался вывести малолетних дегенератов на чистую воду. Но, поскольку, ни Джой, ни Одри не захотели давать против них показания, у Садиса были связаны руки.

Семья Одри переехала в другой город, чтобы оградить девушку от насмешек сверстников, а Джоя Садис перевел на домашнее обучение. Как бы тот, другой Джой не храбрился и не доказывал, что справится со всем, Садис настоял на своем и нанял мальчишке репетиторов.

Пока Джой лежал в больнице, Садис прочитал роман, который мальчишка написал в состоянии отчуждения. И от этой истории у него мороз по коже проходился, потому что Джой описал в этой истории свою жизнь. Сперва реальную, потом, как он считал, вымышленную, где изложил всё, что с ним происходило в другом мире, за пределами разума.

Этот роман был похож на жуткий психологический триллер с элементами фэнтези, и будоражил воображение, заставляя прочувствовать все до мельчайшей детали. Такие четкие образы, атмосферная прорисовка персонажей, динамичные, и, в то же время, трогательные сцены, которые пробирали до слез. Эта история могла бы покорить многих, вот только показывать ее Джою Садис не решился.

И все же, закончив чтение, парень набрал текст в электронном варианте, чтобы роман не потерялся. И, как оказалось, очень вовремя, потому что учитель Джоя по литературе сообщил о начале конкурса, в котором мальчишка мечтал принять участие.

Взвесив все «за» и «против», Садис отправил эту историю на конкурс, но Джою ничего не сказал, чтобы не обнадеживать его.

Жизнь понемногу вернулась в привычное русло.

Садиса приняли на работу учителем географии в младших классах. Джой успешно окончил школу, и теперь готовился к поступлению в университет. А в конце августа переехал жить в общежитие, чтобы научиться самостоятельности. Садис сперва противился этому, но Джой убедил его, что все с ним будет в порядке, и парень отпустил его.

Теперь у Садиса появилось время на личную жизнь. Но все, на что он мог рассчитывать, это случайные связи с женщинами, которые очень быстро исчезали из его жизни. Слова Анхелики оказались пророческим, но Садиса это никак не тревожило, ведь у него оставалось больше времени на работу и на Джоя.

Несмотря на то, что Джой теперь вел самостоятельную жизнь, он все так же требовал от Садиса тотального внимания к себе. И парню стоило немалых усилий, чтобы удовлетворить все его капризы.

Вот и сегодня Джой позвонил и сказал, что придет домой. И что Садис должен бросить все свои дела, забыть обо всех своих планах и посвятить ближайшие выходные своему самому близкому другу.

Думая о Джое, Садис собирал в портфель бумаги с рабочего стола и поглядывал на одного из своих учеников, который дрожащими руками прятал в сумку дневник с заслуженным неудовлетворительным баллом. Мальчишка вообще был дерганным, постоянно бледным и осунувшимся, словно его плохо кормили и не давали нормально выспаться.

Садис за полгода работы в школе очень часто замечал на его теле синяки и ссадины, и прекрасно понимал, что происходит дома у этого ребенка. Слишком знакомым был затравленный взгляд. Слишком знакомым был страх, отражающийся в глазах мальчика каждый раз, когда он получал плохую отметку или замечание за плохое поведение.

Ребенка ломали. Кто-то из домашних делал его жизнь невыносимой. Но мальчишка, как и он сам когда-то, скрывал жестокость близких ему людей и оправдывался падениями с велосипеда, ударами об стену, травмами на физкультуре.

Садис много раз говорил с его матерью, надеясь повлиять на нее и доказать ей, что с насилием в семье надо бороться, и что ей необходимо спасти ребенка от этого, но женщина отнекивалась и просила его не вмешиваться.

- До понедельника, господин Эйгерт, - тихо попрощался мальчик и, втянув голову в плечи, вышел из класса.

И буквально через мгновение в коридоре послышались женские вопли.

Садис как раз поднимал с пола скатившуюся со стола указку, и, так и не выпустив ее из рук, вышел на крик, чтобы в бешенстве уставиться на разворачивающуюся драму.

Мать мальчишки, которая была пьяна или не в себе, тащила его по коридору в сторону выхода, схватив за волосы, и кричала, что прибьет его, как только они окажутся дома. На крики выскочило еще несколько учителей, последовавших за психованной мамашей к выходу, где столпились школьники и их родители. Кто-то пытался успокоить женщину, кто-то грозился вызвать полицию, кто-то просил отпустить ребенка, но никто даже не попытался отнять мальчишку у психованной садистки.

Вот так же было и с ним. Все вокруг... соседи, учителя, социальная служба... все знали, что с ним делают, но никто ни разу так и не помог. Никто, ни одна тварь, до появления Тиффани... вообще никто.

Окружающее его общество было лишь сборищем равнодушных ублюдков, и за десять с лишним лет так ничего и не изменилось.

В глазах у Садиса потемнело, и он, не помня себя от злости, бросился к женщине. А когда у него перед глазами немного прояснилось, он осознал, что бьет орущую не своим голосом мамашу указкой по рукам и спине. Бьет так сильно, что та уже едва стоит на ногах.

Садиса пытались оттащить, а он все равно бросался на женщину, осыпая её ударами, чтобы он поняла... чтобы хоть раз ощутила на своей шкуре, на что обрекает своего ребенка. В тот момент в сердце Садиса бушевало лишь одно желание: Уничтожить эту тварь. Стереть ее с лица земли. Забить до смерти.

И плевать на последствия. Плевать на все. Таким мразям, как она, не место в этом мире. Так что пусть лучше сдохнет, и вечно горит в аду.

***

Занятия завершились раньше, чем Джой предполагал, и потому парень решил заехать к Садису на работу, чтобы уже оттуда вместе с ним отправиться в их тихую и уютную берлогу.

К тому же Джою не терпелось рассказать другу о случившейся сегодня странности, которая никак не укладывалась в его голове.

Утренний звонок от профессора Карпентера и его сообщение о том, что роман Джоя был номинирован на одну из престижнейших литературных премий, выбил парня из колеи. Джой понятия не имел, о каком романе говорит мужчина, и зачем вообще приписывает ему какое-то там авторство. Ведь единственным существующим произведением, которое парень написал к этому времени, была скромная коротенькая сказка о Принце Теней. И эти пятнадцать страниц сумбурного детского текста никак нельзя было назвать романом, и, уж тем более романом, достойным литературных премий.

Но профессор Карпентер обычно очень серьезно относился ко всему, что касалось работы, и потому не стал бы шутить так безвкусно и глупо. И Джой искренне полагал, что Садис сможет пролить хоть немного света на покрытую мраком тайну о романе-призраке.

Но, оказавшись во дворе школы, где работал Садис, Джой стал свидетелем странной и довольно жуткой картины, которая заставила его забыть обо всем на свете.

Садис, его преданный, добрый и заботливый друг, жестоко избивал указкой какую-то женщину. Молча, не проронив ни слова, выверяя каждый удар, он безжалостно исполосовывал хрупкое худое тело длинным деревянным прутом.

Вокруг молодого мужчины столпились люди. Они что-то кричали, просили Садиса остановиться, грозили полицией и судами, но никто, ни один из присутствующих не увидел того, что предстало глазам Джоя.

Жестокий демон с искаженной улыбкой, похожей на звериный оскал и с сумасшедшим голодным огнем в глазах. Демон, сущность которого прекрасно маскировалась за красивым лицом. Истина, которая пугала всех. Натура, которую боялся даже сам владелец, и все потому, что не умел ее контролировать.

Пелена густого мрака окутывала фигуру Садиса. Просачивалась сквозь его кожу и выплескивалась во внешний мир вместе с диким злобным рычанием. Перед окружающими людьми предстал ненасытный, безжалостный демон, способный сеять вокруг себя лишь хаос и разрушение. Но все же Джой считал его другом, и потому бросился к нему, чтобы попытаться вразумить и вернуть ему человеческий облик.

Однако какой-то мужчина опередил парня, и схватил Садиса за руки, оттаскивая его от заливающейся слезами женщины. Но Джой тут же бросился на горе-защитника несчастной дамочки.

- Отпусти его! - закричал он, хватая мужчину за рукав пиджака и оттаскивая его от Садиса. - Отпусти!

Джоя не слушали. Оттолкнули, как мешающегося под ногами котенка, и в голове у парня опять затрещало и защелкало...

Он увернулся от неожиданно полетевшего в его сторону кулака. Сделал шаг вперед, и ответным ударом лишил новоиспеченного рыцаря возможности дышать. А потом подскочил к Садису со спины и, обхватив его руками, быстро зашептал:

- Отпусти. Отпусти ее. Она все равно ничего не поймет. Садис, ты нужен мне. Нужен здесь, а не за решеткой. Садис, мы не справимся без тебя. Ну же, отпусти ее.

***

В душе у Садиса бушевало безумие, а перед глазами все заволокло кровавой пеленой ярости. Желание уничтожить мерзкую суку ядом пульсировало в крови. А в висках вместе с кровью стучало: «Убить поганую дрянь, втоптать в грязь, чтобы и думать забыла издеваться над ребёнком. Чтобы почувствовала, чтобы осознала, какую гнусность совершает по отношению к собственному сыну!»

Вокруг поднялась невообразимая суета. Садис слышал плач женщины и ребёнка, испуганные и гневные голоса коллег и родителей, собравшихся в школьном дворе, а еще, где-то вдалеке, вой полицейских сирен.

Но ему было всё равно. Он не боялся заключения. Он смирился со своим внутренним убийцей ещё в детстве, и прекрасно понимал, что рано или поздно окажется в тюрьме. Так почему бы напоследок не преподать запоминающийся урок.

Еще несколько раз ударив упавшую на землю женщину, Садис оглянулся, выхватывая взглядом кадры из окружающего его безумия.

Испуганные глаза ребенка, вжавшегося в стену школы и закусившего губу, чтобы не разреветься. Дикие маски прыгающих вокруг людей. Крепкие руки, обнимающие его торс. И знакомый голос на ухо: «Ты нужен мне...»

- Джой! - Садис выронил указку из рук и отступил вместе с оттаскивающим его другом назад, подальше от рыдающей на земле женщины. - Джой, уходи отсюда, сейчас приедет полиция... не вмешивайся. Это только моя проблема.

- Нет. Не уйду,- решительно сказал Джой и сжал друга сильнее.

Под своими ладонями Джой ощущал неистовое биение сильного сердца. Ярость утихала в груди Садиса. Демон, недовольно рыча, отступал во мрак, из которого вырвался. И вскоре рядом с Джоем остался только Садис.

- Все хорошо. Ничего страшного не произошло. Она заслужила. Ты не стал бы просто так... Я знаю это.

Вой сирены становился все громче. Женщина так и сидела на земле, только теперь вокруг нее суетились люди. И только ребенок, все еще утирая слезы, не подходил к матери, глядя на нее с тенью ненависти и жалости в глазах.

Рядом с Джоем и Садисом стояло двое дюжих мужчин, по всей видимости, на тот случай, если Садис, вдруг, решит сбежать.

И, глядя на весь этот бедлам, Джой, вдруг, рассмеялся и уткнулся лбом в спину друга.

- Знаешь, то, что с нами происходит, называют шизофренией, - проговорил он. - Два психа в семье, это забавно. Но не волнуйся. Мы справимся. И не такое переживали.

- Джой, меня, скорее всего, осудят, - проговорил Садис с долей безразличия и сжал ладонью предплечье парня. - Ты только не теряйся, хорошо? Мыслями я всегда буду с тобой.

- Я постараюсь найти для тебя хорошего адвоката, - пообещал Джой, выпуская Садиса из объятий, так как к школе подъехала патрульная машина, и из нее вышли два полицейских.

Кто-то из зевак рассказал, что произошло, и офицеры полиции направились прямиком к Садису.

Парень на всякий случай поднял руки вверх и по требованию повернулся спиной к стражам правопорядка.

На него тут же надели наручники, и повели к машине, зачитывая по пути его права.

Перед тем, как забраться в машину, Садис оглянулся на застывшего посреди двора Джоя и тяжело вздохнул, осознавая, что парню теперь придётся нелегко.

«Ты только не теряйся и верь в себя», - мысленно обратился Садис к другу. – «Будь сильным, и береги себя, что бы ни произошло».

***

Джой проводил Садиса печальным взглядом и, когда друг сел в машину, осмотрел двор.

Собравшиеся люди громко переговаривались и кудахтали над «жертвой». И Джой, с трудом подавив злость, направился к причитающей и скулящей женщине. Нахально растолкал собравшихся вокруг нее учителей и родителей, и сказал, глядя ей прямо в глаза:

- Вот из-за таких, как ты, срывающих свою злость и несостоятельность на детях, появляются такие, как он. Но, знаешь, он намного лучше и честнее тебя. Потому что он – человек. А ты - слабая бесхребетная мразь, которая только и знает, что вымещать свою злость на том, кто не может ответить. А вы, - Джой обвел взглядом толпу, - лучше посмотрите на тело ее сына. Даже мне заметны синяки и ушибы у него на руках и шее.

Бросив все это и, не слушая гомона голосов, какофонией разносящихся по двору, Джой поплелся домой, думая о том, что должен, во что бы то ни стало, помочь Садису преодолеть свалившиеся на него трудности.

Да, это будет нелегко, но они справятся. Обязательно со всем справятся. Надо только постараться, и не терять надежду.

***

Остаток дня Садис провел в комнате для допросов, где следователь безустанно спрашивал у него: «Зачем?.. Почему?.. Как часто?.. Кого еще?.. Влияние ли это детской травмы или психическое расстройство? Или попытка скрыть преступление за маской неуравновешенности?»

Потом у Садиса была беседа с адвокатом, который сказал, что дело дрянь, и лучше согласиться на чистосердечное признание, чтобы попытаться сократить срок заключения. Еще одним выходом было обследование у психиатра, но Садис сказал, что лучше возьмет на себя вину за случившееся, чем его признают невменяемым.

Вечером Садису разрешили сделать один звонок, и он минут десять разговаривал с Джоем, извиняясь перед ним и напоминая, чтобы он бережно обращался с деньгами, чтобы прилежно учился и следил за собой.

Джой бодро уверял, что все с ним будет в порядке, что он справится и, вообще, все ещё может наладиться.

После разговора Садиса провели в одиночную камеру, где он не сомкнул глаз до самого утра, думая о том, как же обезопасить Джоя от всего, что на него свалится после суда?

А на рассвете его внезапно освободили и, пока выдавали личные вещи, конфискованные во время обыска, извинялись за причиненные неудобства. А потом проводили до самого выхода.

Садис с недоумением посмотрел на офицера, который чуть ли не с поклоном вывел его на улицу и указал на подъехавшее такси.

- Произошло ужасное недоразумение, - сказал полицейский в ответ на подозрительный взгляд Садиса, когда они остались наедине. – С вас сняты все обвинения.

- Но почему? – удивился парень, думая, а не сошел ли он с ума.

- Женщина просто споткнулась, а свидетели неверно поняли. Езжайте домой, господин Эйгерт, и забудьте об этом случае.

- Бред какой-то, - проворчал Садис, но настаивать на возвращение в камеру не стал.

И, спустившись с крыльца, пошел к ожидающему его автомобилю.

Таксист к удивлению Садиса даже адреса у него не спросил, и без разговоров выехал на дорогу. А через полчаса парень уже поднимался в квартиру, даже приблизительно не представляя, что произошло, и кто заступился за него.

У него не было настолько влиятельных друзей или знакомых, которые могли бы одним словом заткнуть стольких свидетелей, и еще добиться его освобождения из-под стражи. И он начал не безосновательно переживать, что же от него потребуют взамен его свободы.

Впрочем, первым делом Садис хотел увидеть Джоя и убедиться, что с ним все в порядке. Мальчишка собирался провести эту ночь дома, и Садис к своему облегчению нашел его спящим в гостиной на диване.

- Джой, - позвал Садис, легко дотронувшись до плеча парня. – Просыпайся, я дома.

***

После непродолжительного телефонного разговора с Садисом, Джой еще долго сидел в гостиной, прислушиваясь к тишине за входной дверью. Он все ждал и ждал, когда замок щелкнет, и в квартиру войдет хмурый, уставший друг.

Время шло, но ничего не происходило. И уже ближе к рассвету парень понял, что чуда не случится, и Садис не вернется. Что все действительно очень и очень плохо, и теперь он остался один.

Преодолевая тоску и накатывающееся отчаяние, Джой поднялся с кресла и пошел в комнату старшего друга. Взял с его кровати плед и подушку, и вернулся в гостиную, где и уснул на диване, кутаясь в тонкое покрывало и вдыхая родной запах Садиса, который все еще хранила немного колючая ткань.

Джою снился школьный двор. Снился приют. Снился университет, в котором он учился. И везде он искал Садиса. Искал, но не находил. А потом он отправился на озеро. Долго смотрел на искрящуюся в лучах солнца спокойную воду и, когда уже готов был смириться с тем, что Садиса больше не будет рядом, услышал его голос.

- ... Я дома.

Джой распахнул глаза и резко сел на диване. Так резко, что в глазах потемнело, и закружилась голова. Но парень быстро справился с легким недомоганием и, широко улыбнувшись, бросился другу на шею, оставляя на его колючей щеке теплый поцелуй.

- Но как? – затараторил он. - Как так получилось?! Почему?! Я так рад! Так рад. Расскажи. Хотя нет, отдохни сначала. Ну же, ложись. Не спал, наверное? Тебя били? Пытали? Издевались?

Бьющая словно гейзер радость Джоя искрилась и вырывалась наружу, превращаясь в глупые вопросы и крепкие объятия.

Садис улыбался, обнимая Джоя в ответ, и искренне радовался, что нашел его в нормальном состоянии. Что мальчишка не ушел в себя, не замкнулся и не спрятался за более сильной личностью.

- Меня не пытали, - ответил Садис. - Но почему отпустили, понятия не имею. Всё так странно. Даже муторно немного. Признаться, я впервые испытываю такой страх и напряжение, потому что за подобные подарки судьбы всегда приходится дорого платить.

Джой немного отстранился от Садиса и, обхватив ладонями его лицо, сказал, все так же улыбаясь:

- Не думай об этом. Давай лучше проведем весь день вместе. Весь-весь день. Ты есть хочешь? Тебя же не кормили там, изуверы! Пойдем, в холодильнике вроде бы что-то было, и...

Джой стремительно развернулся и направился к кухне, но неожиданно остановился и замер. Медленно повернулся к другу и, прищурившись, посмотрел на него с подозрением. А потом сделал шаг в его сторону и, протянув руку, сильно ущипнул Садиса за мочку уха.

Парень поморщился и болезненно зашипел, но Джой на этом не остановился. Он ущипнул его за щеку, а потом и за нос. И, наверное, щипал бы еще долго и за разные части тела, да только Садис этого терпеть не стал.

- Хватит! Что ты вообще творишь?

Широкая улыбка вновь появилась на губах Джоя, и он глупо и совсем по-детски хихикнул:

- Вроде бы настоящий. Ну, идем же! Тебя надо накормить.

***

До обеда всё было более или менее спокойно.

Садис и Джой позавтракали, а потом пустились в размышления о чудесном избавлении Садиса от тюрьмы.

Джой предложил парню позвонить кому-нибудь из коллег и спросить, что заставило всех свидетелей отказаться от показаний. Но звонить никому не пришлось, так как директор школы, в которой Садис работал, связался с ним первым.

Сто раз извинившись, мужчина сообщил, что вынужден уволить Садиса, и что он может прийти за документами в любое удобное для него время. А потом произнёс фразу о том, что когда закрывается одна дверь, непременно открывается другая, и, пожелав Садису всего самого наилучшего, распрощался.

Садис некоторое время стоял и с недоумением смотрел на трубку домашнего телефона, а потом тряхнул головой и обратился к Джою:

- Я безработный. Жаль, конечно, но я ожидал чего-то подобного. Вот только мне показалось, что директор вел себя очень странно. Как будто очень боялся обидеть или расстроить меня.

Джой вновь посоветовал другу не расстраиваться и пристал к нему с расспросами о недолгом, но таком томительном заключении. Садис нехотя отвечал на его вопросы, пока их не прервал звонок в дверь, за которой стоял посыльный с небольшой коробочкой в яркой подарочной упаковке. К посылке прилагалось письмо в красивом конверте, подписанном размашистым, но аккуратным почерком.

Расписавшись в получении, Садис вернулся в гостиную и разорвал конверт. Развернул сложенную вдвое плотную бумагу и прочитал написанное чернильным пером послание:

«Дражайший господин Эйгерт!

Спешу утолить ваше, несомненно, голодное любопытство, и сообщить, что своим чудесным освобождением вы обязаны мне и только мне. Надеюсь, вы понимаете всю серьезность ситуации и не откажете мне в ответной маленькой услуге, которая не заключает в себе ничего предосудительного. Прошу вас явиться на собеседование в элитную школу для трудных подростков «Имени святого Исаака» и прихватить с собой все необходимые документы. Так же, в знак начала нашего сотрудничества, посылаю вам маленький презент. Надеюсь, он придется вам по душе.

С уважением, директор школы "Имени святого Исаака", Айзек Айзен».

Отдав письмо сгорающему от любопытства Джою, Садис разорвал упаковку на длинной и узкой коробочке, обитой черным бархатом, и открыл ее. И с удивлением уставился на лежащую на алой подушечке металлическую раскладывающуюся указку.

«И как это понимать?» - с тревогой подумал он. – «Что это? Чья-то злая шутка? Или судьба действительно улыбнулась ему своим острозубым оскалом?»

Телефонный звонок раздался как раз в тот момент, когда Садис открывал коробку с подарком. И, чтобы не отвлекать друга, Джой сам подошел к телефону.

Подняв трубку, парень услышал голос профессора Карпентера, который снова начал говорить о каком-то странном романе.

- Профессор, не хочу вас расстраивать, но...

Джой не договорил. Мужчина прервал его и радостно возвестил:

- Ты победил, Джой. Победил! Поздравляю тебя, сынок. Я вправе тобой гордиться. И твой опекун тоже, так что обрадуй его. А теперь мне пора бежать. Жду тебя в понедельник вечером.

Джой коротко поблагодарил профессора непонятно за что и положил трубку. После чего растерянно посмотрел на Садиса и сказал:

- Они словно с ума все посходили. Профессор Карпентер просил передать тебе, что ты можешь мной гордиться. Я, по его словам, только что получил премию Сомерсета Моэма* за какой-то роман, о котором даже не знаю. Я ведь не участвовал ни в каких конкурсах.

- Ошибаешься. - Садис прикоснулся пальцами к странной указке, больше похожей на прут, и поднял на Джоя радостный взгляд. - Ты написал кое-что перед тем, как попал в больницу. У тебя был жар, и ты, возможно, не помнишь этого. А я прочитал эту работу и отдал её на конкурс, потому что это был действительно стоящий роман. Так что, поздравляю. Тебя оценили по достоинству, и, думаю, теперь твоя жизнь круто изменится. И, что-то мне подсказывает, что не только твоя.

Садис вновь посмотрел на преподнесенный ему подарок и подумал: «Когда закрывается одна дверь, где-то открывается другая».

Вот уж, поистине, странные дела.