***

С самого детства Миллеса учили тому, что ближним надо помогать. Что надо с сочувствием и пониманием относится к их проблемам и всеми силами стараться облегчить их жизнь, оказывая помощь в меру своих возможностей. И Миллес помогал. Маме с готовкой, уборкой и стиркой. Папе с починкой всяких разностей. Бабушке с покупками. А друзьям с учебой. И, конечно же, когда Кайлер уехал в командировку, Миллес не мог не помогать и ему. И, пусть его помощь сводилась лишь к проветриванию квартиры и уходу за небольшим росточком домашнего цветка, который он сам же и принес в квартиру Кайлера, выполняя эти нехитрые действия, Миллес чувствовал себя счастливым.

Единственное, что очень сильно огорчало парня, это то, что Кайлер за всю неделю так ни разу ему и не позвонил. Сам Миллес каждый день пытался связаться с парнем, но телефон Кайлера был отключен, и это заставляло мальчишку очень сильно волноваться.

От беспокойства и тревоги Миллес порой не находил себе места, и, чтобы хоть немного успокоиться, он приходил в квартиру Кайлера, занимался всякими домашними делами или просто сидел на диване в обнимку со свитером парня, и убеждал себя в том, что с Кайлером все хорошо. А дозвониться до него он не может, потому что на работе парня запрещено пользоваться телефоном. Или, что в том месте, куда Кайлер уехал, не ловит мобильная связь. Или, что он просто потерял свой телефон.

Оправданий для подобной «тишины» Миллес находил огромное множество, и всё же в глубине его сердца зарождалась тревога, успокоить которую он никак не мог.

Вот и в этот раз Миллес пришел в квартиру Кайлера с самого утра, и, чтобы отвлечься от беспокойных мыслей, принялся убирать и без того чистое помещение. А, когда всё было сделано, пошел выносить немногочисленный мусор. Но, покинув квартиру, замер, услышав за спиной довольно грубый голос, в котором звучала неприкрытая угроза:

- Это чё это за крендель?

От странной фразы с обилием местоимений Миллеса пробрала дрожь, и он вцепился в мусорный пакет так, словно он был его единственной надеждой на спасение.

- Эй! Я с тобой разговариваю. Ты кто такой?

- Бен, ты ослеп или всю память прокурил? - раздался ленивый голос Банни и еще такой щелчок, как будто кому-то отвесили затрещину. - Это парень Кайлера. Они уже несколько месяцев встречаются.

- А чё он тут сам делает? - спросил тот же грубый голос.

- Ну, ждёт его, наверное, - ответила девушка. - Миллес, ты чего застыл? Не узнал меня, что ли?

- Узнал, - тихо выдохнул Миллес, стараясь унять разошедшееся в груди сердце.

Голос Банни он узнал сразу, а вот голос Бена, хоть они и виделись до этого несколько раз, был слишком хриплым, словно парень был простужен, и прозвучал так неожиданно, что Миллес просто растерялся.

Теперь же, оглянувшись, и растерянно глядя на соседей Кайлера, мальчишка немного успокоился, и со вспыхнувшей в груди надеждой спросил:

- А вам Кайлер не звонил? Он вот уже целую неделю вне зоны доступа. Думал, может хоть вам что-то известно. Ну там, когда он приедет, или надолго ли затянется его командировка.

- Командировка? - спросил Бен и, ткнув Банни локтем в рёбра, рассмеялся: - Прикинь, как он свои блядки называет?

- Да какие блядки, Бен, что ты несёшь? - спросила девушка раздражённо, отталкивая руку парня, которой тот попытался облапать её зад.

- Ты чё, слова такого не знаешь? - спросил Бен с удивлением. - Это когда ебутся без продыху. Кайлер часто в такие «командировки» ездит. Блять, и придумал же слово.

- Да с чего ты вообще взял, что он на блядках? - спросила Банни. - Зачем ему это? У него парень есть.

- Он проституткой работает с тех пор, как из дома сбежал. Обслуживает старых морщинистых толстосумов. А ты чё, не знала? Во, блин! Да тут каждая собака на районе об этом знает.

- Нет, это неправда, - едва дыша, пролепетал Миллес, и замотал головой, еще сильнее сжимая пальцами пластиковый мусорный пакет. - Нет, Кайлер работает продавцом. И у него все очень хорошо получается. Его очень ценят на работе и даже обещали повышение. Он мне сам говорил, что в скором времени за хорошие продажи ему начислят премию.

- Ага, - заржал Бен, - какой-нибудь старикан отжарит его по первое число, а потом премию даст за то, что хорошо подмахивал.

- Да завали уже, Бен! - зашипела Банни, когда Миллес сильно переменился в лице. - Может, он раньше чем-то подобным и занимался, но сейчас, наверняка, бросил.

- Да с какого хера, вдруг? - округлил глаза Бен. - Вы чё такие наивные? Кайлер в своей жизни ни дня не работал. Уж не знаю, кем были его родители, но они точно были при бабле. Кайлер заселился в эту квартиру, когда ему еще шестнадцати не было. Он притащил с собой шмотки, которые в секонде не купишь. И был весь такой холеный, как будто его в лосьонах с младенчества купали. И еще разговаривал так... вот как этот вот.

Бен указал на Миллеса, а Банни его тут же перебила:

- И что с того? Мало ли, что у него дома случилось? Почему ты решил, что он проституткой работает?

- Потому что я сводил его с нужными людьми, - ответил парень. - Есть у меня приятель знакомый, сутенёр. У него только чистые девочки, которых он толстосумам подсовывает. Вот и Кайлер к нему поначалу устроился. А потом оказалось, что у него с кукухой нелады. Некоторые клиенты жаловались, что он вообще без башки в постели. Полный изврат, короче. Но и на него в итоге нашелся спрос. Есть у него парочка постоянных клиентов, с которыми он регулярно встречается. И не смотрите на меня так. Если Кайлер пропадает на несколько дней, а потом возвращается с баблом, это верный признак того, что он с кем-то перепихнулся.

Слова Бена впивались в сознание Миллеса осколками раскаленного металла. Всё, что парень говорил, было странным, и совершенно не укладывалось у Миллеса в голове.

Да, Кайлер был раскрепощен. Да, у него были порой кажущиеся Миллесу странными желания. Но с чего Бен решил, что он занимается проституцией?

- Нет, нет, - Миллес отчаянно замотал головой. - Этого не может быть. Ты врешь! Кайлер не такой. Он не стал бы делать ничего подобного. Он не стал бы мне врать! Банни! Ну скажи же ему! Кайлер бы не стал...

- Ну, конечно, не стал бы, - поспешила уверить Миллеса девушка. - Не знаю, как раньше, но сейчас он, наверняка, одумался, и действительно уехал в командировку.

- Пф, - фыркнул Бен, - если не веришь мне, спроси у него сам, как только объявится.

От зашумевшей в ушах крови Миллес плохо слышал, о чем говорит Банни и что ей отвечает Бен. Сердце отчаянно грохотало в груди. Билось о ребра, и от этого неистового грохота боль растекалась по всему телу. Пальцы до онемения сжались на мусорном пакете, а потом резко разжались, и мусор полетел на лестницу, постукивая пустыми банками из-под консервов и выбивая в висках Миллеса ужасающее «проститутка».

- Эй, Миллес, с тобой все в порядке?

Голос Банни был очень далеким и тихим. Он касался слуха Миллеса, но не достигал сознания, которое стремительно меркло за пеленой выступивших на глазах слез обиды и душевной боли. А потом и вовсе растворился во тьме, за которой, кроме разочарования и страха, больше ничего не было.

- Миллес! - Банни вскрикнула так, словно где-то началась перестрелка, и едва успела удержать начавшего оседать на пол парня.

А потом, все еще придерживая мальчишку, чтобы не распластался на холодном бетонном полу, рявкнула на любовника:

- Бен, ну почему ты такой идиот?! Ну кто тебя вообще за язык тянул?! Как можно быть таким тупым?

- А что я не так сделал? - спросил парень, подхватывая Миллеса с другой стороны, чтобы Банни его не уронила. - Кайлер напортачил, а я за него оправдываться должен? Пусть лучше они сейчас в своих отношениях разберутся. А то через пару лет поздно будет что-либо выяснять.

- Умник, да? - спросила Банни. - И что нам теперь с ним делать?

- К Кайлеру в квартиру занесем и подождём, пока проснется, - предложил Бен.

- Ну и тащи тогда! - приказала девушка и, пошарив у Миллеса в карманах, достала оттуда ключи и открыла дверь.

Бен подхватил мальчишку на руки и вошел вместе с ним в квартиру, после чего уложил на диван и почесал затылок.

- Кайлер мне теперь морду за это набьет, да? - спросил он у Банни.

- Дошло, наконец? - фыркнула девушка. - Хреновый из тебя друг. Хуже не придумаешь.

Парень лишь пожал плечами, как бы оправдываясь: «Я-то что? Не я же блядствовал», но, не дождавшись от Банни и тени сочувствия, завалился в кресло, ждать пробуждения мальчишки.

***

Миллес так и не очнулся, как бы Банни ни пыталась привести его в чувство. А потом обморок плавно перешел в тревожный сон.

Миллес спал беспокойно, тихо постанывая и с головой кутаясь в шерстяное одеяло, которым девушка его накрыла. А через пару часов у него поднялась температура.

Бледная кожа лица раскраснелась и стала ужасно горячей. Губы сильно потрескались, и парень то и дело водил по ним острым язычком.

Банни попыталась напоить его лимонной водой, но разлила большую её часть, когда мальчишка начал недовольно мычать и отворачиваться.

- Иди за лекарством! - потребовала девушка, с раздражением глядя на сидящего в кресле Бена. - Нужно сбить температуру или он сгорит.

- Может, к предкам его отвезем? - предложил парень.

- Он и без нашей помощи скоро к ним отправится! - огрызнулась Банни. - Вали, давай! Это из-за тебя он такой!

- А я тут при чём? - снова спросил парень, нехотя поднимаясь. - Не я его заразил. Если такой нежный, пусть бы дома сидел. Зачем он вообще с Кайлером связался? Таких проблядей ещё поискать надо. А этот прямо с первого раза нашел.

- Вали в аптеку! Живо! - разозлилась Банни. - Или хочешь, чтобы он тут умер?

- Да иду уже!

Бен отложил в сторону недопитую банку пива и направился к двери, по пути проверяя карманы. Но у порога остановился и, оглянувшись на девушку, спросил:

- У тебя наличка есть? У меня только на сигареты осталось.

Банни поднялась и достала из кармана несколько сложенных вчетверо купюр, после чего протянула их парню.

- Купи что-нибудь жаропонижающее и противовирусное, - сказала она. - И поторопись.

Бен кивнул, но не успел он сделать и шага, как в двери щелкнул замок, и в квартиру вошел Кайлер.

Увидев друзей у себя в квартире, парень округлил глаза и приветливо улыбнулся.

- Это что еще за пати-на-хате? - спросил он. - Что вы здесь делаете?

- Ну это... - застопорился Бен, - я уже уходить собирался.

- Стоять! - Банни схватила парня за локоть и посмотрела на Кайлера. - Мы тут за Миллесом присматриваем. Он в обморок упал, а потом у него температура поднялась. Бен вот в аптеку собрался.

- А Миллес почему здесь? - спросил Кайлер, тут же переменившись в лице, и заглянул в комнату, где на диване лежал скукоженный сверток из одеяла.

- Прибирался, наверное, - ответил Бен и сделал шаг вперед, пытаясь сбежать, но Банни его не отпустила.

- А в обморок почему упал?

- Потому что твой друг Бен, идиот, - сказала девушка.

- А чё я-то?! - снова возмутился парень. - Я по блядям не хожу, и от тебя ничего не скрываю, в отличие от Кайлера. Кто ж знал, что он отношения завел? Я вообще этого пацана впервые в жизни увидел! Откуда мне было знать, кто он такой?

- Ты видел его много раз, дебила кусок! - взвилась девушка. - Раз десять с ним на площадке пересекался. И я тебе ещё сказала, что он парень Кайлера.

- Да это что угодно может значить! - огрызнулся Бен. - У него этих парней граблями грести можно, не выгребешь. Перед всеми его, что ли, отмазывать?

- Да какого хрена тут происходит?! - вспылил Кайлер, окончательно запутавшись в перепалке друзей. - Что вы наговорили Миллесу?!

- Я ничего не говорила, а вот Бен сказал ему, что ты на блядках, еще и доказывал потом, что так оно и есть. А мальчишка в обморок упал. Но, возможно, это было из-за болезни. Сейчас у него температура поднялась.

У Кайлера от услышанного потяжелело в желудке, и он со злостью посмотрел на Бена.

- Зачем ты ему это сказал? Ты что, совсем тупой?!

- Я-то, чё?! - обиделся парень. - Он спросил, где ты, я ответил. Или, хочешь сказать, ты на самом деле в командировке был? Блять, вот же тупая отмазка. Да каждая собака во дворе знает, где ты шляешься. Он мог узнать от кого угодно. Это был только вопрос времени.

- Уйди! - попросил Кайлер раздраженно, понимая, что сейчас ему совершенно не хочется смотреть на потрепанную рожу Бена.

А потом, болезненно толкнув его в плечо, вошел в комнату и опасливо приблизился к дивану, на котором лежал Миллес.

Он слышал, как в коридоре Банни пытается заставить Бена идти в аптеку, но уже не слушал их перепалку. А, опустившись на диван рядом с Миллесом, склонился над ним и погладил его белоснежные, пушистые волосы.

- Мышка, проснись, - позвал Кайлер негромко. - Я вернулся. Ну же, просыпайся. Тебе нужно принять лекарство.

***

В тяжелом тревожном сне Миллеса царствовала круговерть мучительных образов.

Он видел Кайлера и сотни рук, тянущихся к нему. Отвратительные, покрытые слизью и гноем пальцы прикасались к мягкой коже парня и впивались в нее, отрывая по маленькому кусочку, пока от него не остался лишь голос. Печальный, сожалеющий голос, отчаянно зовущий Миллеса.

В груди болезненно сдавило, и веки Миллеса дрогнули. По щекам поползли капельки выступивших на глазах слез, и мальчишка до боли закусил губу, чтобы не разреветься. А потом почувствовал на своей щеке тепло чьих-то пальцев и поднял веки, уставившись на Кайлера несчастными глазами.

- Почему, Кайлер?.. - слова утонули в протяжном, наполненном горечью стоне. - Зачем ты этим занимаешься? Зачем ты мне лгал?

Кайлер тяжело сглотнул, понимая, что безрадостные предсказания господина Родже, вдруг, стали реальностью, но всё же постарался сохранить самообладание и спокойно проговорил:

- Мышка, не накручивай себя. Послушай, эти связи ничего для меня не значат. Абсолютно ничего. Это просто работа, как и любая другая. Прости, что не рассказал раньше. Просто я не хотел расстраивать тебя по пустякам.

- По пустякам?! - Миллес чуть не задохнулся от возмущения.

Впервые в жизни он чувствовал себя настолько гадко. Впервые чувствовал себя таким обманутым и преданным. И это мерзкое чувство расползалось по душе, оставляя на ней налет плесени и грязи.

- Продавать свое тело для тебя пустяки? Как ты можешь такое говорить?! Как ты можешь относиться к себе так пренебрежительно?

- А что в этом такого ужасного? - спросил Кайлер. - Мне нравится заниматься сексом, так почему бы не заработать на этом?

- Только поэтому? Только потому, что тебе нравится секс? – спросил Миллес, не в силах разобрать, какие эмоции сейчас преобладают в его душе. – Но ведь у тебя есть я. Тебе меня недостаточно?

Вопрос сорвался с немеющих губ Миллеса и шёпотом прошелестел в комнате. Вот только сердце заныло от страха, что ответом будет убийственное и безоговорочное «Да».

- Кайлер...

Миллес вскинул руку и вцепился в свитер на груди парня мертвой хваткой. А потом стремительно подался вперед и обнял Кайлера, прижавшись к нему всем телом и крепко сцепив руки в замок за его спиной, словно этот жалкий и слабовольный жест мог удержать парня рядом.

- Бросай эту работу. Она такая опасная. А, если тебе чего-то не хватает, говори мне. Я буду делать всё, что ты скажешь. Всё. Я дам тебе всё, что ты захочешь. Научусь всему, чтобы удовлетворить... я... я... я так люблю тебя.

- Миллес, я тоже тебя люблю, - совершенно искренне ответил парень. – Но я не могу бросить это прямо сейчас, потому что останусь без гроша. У меня нет образования, и я не умею делать ничего другого. К тому же, не так уж и часто я этим занимаюсь. Двух-трёх встреч в месяц хватает, чтобы оплатить жилье и нормально питаться. Все остальное время я могу проводить с тобой.

Миллес чуть отстранился от парня и, обхватив его лицо ладонями, уставился в его глаза несчастным взглядом.

- Но... но ведь можно... можно ведь найти другую работу. В мире столько всяких работ. Ты сообразительный. Ты умный. Ты очень обаятельный. У тебя есть руки. Кайлер, не обязательно продавать свое тело, ты можешь заняться чем-то, что не будет требовать от тебя образования. Физическая работа. Ну, я не знаю... но ведь можно. Можно!

- Да, ты прав, руки действительно есть, - проговорил Кайлер и, отстранившись от Миллеса, посмотрел на свои ладони, пытаясь разобраться в собственных чувствах.

Почему он так отчаянно цепляется за проституцию? Неужели только потому, чтобы не причинять Миллесу боли во время секса? Ведь ещё до мальчишки он просто ловил кайф от того, чем занимался. И сейчас, получается, обманывает и его, и себя, доказывая, что всё это только ради денег и благополучия мальчишки?

- Мышка, пойми, это неотъемлемая часть моей жизни, которая началась задолго до знакомства с тобой, - наконец, проговорил он и виновато отвел взгляд. – Это нереально бросить, понимаешь? Вот так сразу невозможно. Но я подумаю, что можно сделать. Только дай мне немного времени.

Миллес смотрел на Кайлера, но ему казалось, что он видит парня впервые в жизни.

- Но почему? Почему нереально? Я не понимаю. Если тебе нужны деньги, я могу тебе помочь с этим, и тебе будет чем платить за квартиру, и даже на питание будет. Я тоже найду подработку. Только бросай это дело, Кайлер, бросай. Проституция уничтожит тебя. Она выжжет твое сердце, изничтожит душу. Она убьет тебя.

Миллес всхлипнул и вытер мокрые от слез щеки.

- Ты говорил, что твои сердце и душа принадлежат мне. Но ведь они неотъемлемая часть твоего тела. И, если нет тела, то и их нет. Понимаешь? Я не смогу так. Не смогу делить тебя с кем-то ещё. Я с ума сойду, ожидая тебя, а потом... потом буду сходить с ума ещё больше. Потому что всё время буду думать о том, с кем ты был. Это убьет меня, Кайлер.

- Миллес, не усугубляй, прошу тебя. - Кайлер поднял на мальчишку взгляд и тяжело вздохнул. - Тебе просто не нужно думать об этом. Просто думай, что я дома и скоро должен прийти. И я всегда буду приходить. Всегда буду приходить к тебе. Не плачь, мышка. Ты разрываешь мне сердце. Обещаю, что постараюсь найти другую работу. Но это, скорее всего, будет не сразу.

- Я не смогу так, Кайлер! - Миллес и сам не заметил, как начал кричать.

Слезы уже вовсю катились из его глаз, и лицо Кайлера расплывалось, превращаясь в искаженную уродливую маску.

Чувства душили Миллеса, медленно убивали, отравляя сердце ядом ревности и отчаяния. И он не знал, как донести до парня то, что чувствует.

- Я не смогу сидеть и убеждать себя в том, что ты дома, когда знаю, что ты далеко не дома, а в постели у какого то старика! Понимаешь ты это?! Понимаешь?! Хотя... сейчас поймешь.

Миллес оттолкнул от себя Кайлера и, стремительно поднявшись, быстро направился к выходу. Толкнул дверь и, оказавшись на лестничной площадке, принялся тарабанить в дверь к Бену.

- Бен! Бен, открой! – заголосил Миллес, все сильнее ударяя кулаком в тонкую дверь. - Открывай же, ну!

Несколько мгновений ничего не происходило, а потом дверь распахнулась, и друг Кайлера уставился на Миллеса удивленным взглядом.

- Чего тебе, мелкий? - немного грубовато спросил он и покосился Миллесу за спину.

- Хочешь, я отсосу тебе? – в лоб спросил мальчишка и опустился перед парнем на колени, хватаясь дрожащими пальцами за пояс на его джинсах. – За пять центов. Это недорого. Мне как раз на проезд не хватает.

- Миллес, что ты делаешь?! – выкрикнул Кайлер, выскочив вслед за парнем из квартиры. – Что на тебя нашло?

- Малой, не глупи, - поддержал друга Бен и, перехватив руки мальчишки за запястья, отошел от него на несколько шагов, явно не желая ввязываться в очередную ссору.

- Мне, правда, не хватает на проезд. А Кайлер говорит, что это прекрасный способ заработать. Его совсем не будет волновать, что я сделаю тебе минет. А, если у тебя есть пара лишних долларов, можешь меня трахнуть. Так, как тебе захочется. Всё ведь нормально, это просто работа.

- Миллес, прекрати! - потребовал Кайлер и, схватив мальчишку за локоть, резко дернул его на себя, заставляя подняться. - Что ты творишь? К чему это представление?

- Я просто хочу заработать денег! - возмутился Миллес и вырвал свою руку из цепких пальцев Кайлера. - Я ведь тоже ничего не умею. У меня нет образования, родители денег не дают, так почему я не могу воспользоваться таким прибыльным делом как проституция?

- Миллес, это просто глупо! – разозлился Кайлер. - Такой шантаж ни к чему хорошему не приведет! Если ты хочешь таким образом заставить меня идти у тебя на поводу, то ты сделал неправильный выбор. Если действительно хочешь трахнуться с Беном, трахайся. Только не нужно этих представлений на публику.

- Придурок! – неожиданно даже для самого себя выкрикнул Миллес. - Ты ни черта не понял! Идиот!

Он резко и с силой оттолкнул от себя Кайлера, а потом притих. Задержал дыхание на несколько мгновений и, шумно выдохнув, закусил губу от немыслимой удушающей обиды.

Кайлер не понимает. И не поймет. Потому что не любит. Потому что не чувствует и толики того, о чем говорил. Иначе бы понял. Иначе бы...

Рыдания вновь подступили к горлу Миллеса, но он не хотел, чтобы у его слабости было столько свидетелей, и потому, коротко извинившись перед Беном, оттолкнул снова протянувшуюся к нему руку Кайлера и бегом бросился вниз по лестнице.

Слезы безостановочно катились по щекам Миллеса, и из-за этого глаза парня ужасно болели. Он остановился на мгновение и потер их кулаками, но сделал только хуже. Проклятые линзы съехали и теперь причиняли жуткий дискомфорт. Миллес попытался поправить их, но ничего не получилось.

«Чертовы линзы», - с ненавистью подумал он и в сердцах снял прозрачные полусферы с глаз. – «Проклятая внешность. Да гори оно всё!»

Миллес бросил линзы на пол и с остервенением вдавил их в пол подошвой ботинок. А, когда поднял взгляд, встретился глазами с удивленно глядящей на него Банни.

- Чего уставилась? – с ненавистью рявкнул он. – Уродов никогда не видела? Свали с дороги!

И, оттолкнув девушку в сторону, Миллес пулей вылетел из подъезда.

***

- Бен, что это было? - растерянным голосом спросил Кайлер.

Он не понимал, что с ним происходит. В груди болезненно потянуло и заныло, а в пальцах появилось противное покалывание. В голове творилась полная неразбериха, а в душе нарастала сильная боль, словно сердце вскрыли без анестезии.

- Вы два тупых кретина! - зашипела Банни, а потом напустилась на Кайлера: - Что, твои ёбари оказались для тебя дороже этого мальчишки?! Зачем ты тогда вообще начал с ним встречаться? Если хотел и дальше блядствовать, надо было обсудить это с Миллесом до того, как называть его своим парнем!

- Да знаю я всё! - вдруг заорал Кайлер и, обогнув девушку, бросился вниз по лестнице вслед за Миллесом.

Он не мог отпустить свою мышку, потому что сердце разрывалось от одной только мысли, что они больше не смогут быть вместе!

Выскочив на улицу, Кайлер заозирался по сторонам и, заметив Миллеса в конце улицы, бросился через дорогу на противоположную сторону, не обращая внимания на визг тормозов и грязную ругань водителя.

- Мышка! – хриплым голосом позвал Кайлер, пытаясь догнать мальчишку. – Миллес... подожди!

- Оставь меня в покое! – отозвался парень, даже не оглянувшись.

Но Кайлер уже догнал его и, вцепившись в локоть, остановил.

- Не уходи, - попросил он, крепко обнимая мальчишку со спины. – Я обещаю найти другую работу. Если... для тебя это так принципиально, я больше не буду встречаться с клиентами. Только не бросай меня, пожалуйста.

- Откуда мне знать, говоришь ты правду или снова меня обманываешь?! - выкрикнул парень и попытался оттолкнуть от себя Кайлера, но тот даже не заметил его попытки высвободиться. - Если бы Бен не проболтался, ты так и продолжал бы меня дурить. Я для тебя ничего не значу. Совсем ничего. Ты ведь даже не подумал о том, что мне может быть больно от одной только мысли, что ты с кем-то другим. Я понимаю, что своим появлением в твоей жизни я нарушил твои какие-то там далеко идущие планы. Так зачем же ты меня держишь? Зачем издеваешься?

- Потому что я люблю тебя, - ответил Кайлер. - И мне невыносима мысль, что тебя больше не будет рядом.

Глаза парня неприятно защипало от подступивших слез, из груди вырвался какой-то странный, болезненный стон, и он сжал мальчишку в удушающих объятиях, не желая отпускать его.

- Я ничего не знаю об отношениях, - проговорил Кайлер. - Я не умею ухаживать, не знаю, как выразить свои чувства, и даже не представляю, как сделать тебя счастливым. Встречаясь с клиентами, я всегда думал о тебе. Я думал, что заработаю денег и смогу куда-нибудь тебя сводить, что-нибудь подарить тебе, чем-нибудь тебя порадовать. Я думал о тебе каждое мгновение. Возможно, я поступил с тобой как последняя сволочь. Но я, правда, не хотел причинить тебе боль. Я просто не знаю, как жить по-другому. Но я обещаю, что не стану обманывать тебя. Если я сорвусь, то скажу тебе об этом. Согласен на такие условия?

Губы Миллеса задрожали, и он повернулся к Кайлеру. Посмотрел в его глаза и, тяжело сглотнув, спросил:

- А почему ты должен срываться? Если у тебя будет работа и деньги, зачем срываться? Я не понимаю.

- Я занимался этим слишком долго, - уклончиво ответил парень, не желая рассказывать Миллесу о своей тёмной стороне и своих истинных фантазиях. - Это уже вошло в привычку. И я не могу гарантировать, что сразу же избавлюсь от неё. Я могу нечаянно начать с кем-то флиртовать или заглядываться на кого-то. Но это не значит, что этот человек нравится мне. Просто я привык высматривать потенциальных клиентов и прощупывать почву, заигрывая с людьми. Но я буду следить за собой. Ради тебя я постараюсь измениться.

На улице было темно. Тротуары в этой части города почти не освещались. И Кайлер не видел лица Миллеса. Только светлое пятно в ночной темноте, и блики отсветов из окон в зрачках его глаз.

- Мышка, - прошептал он, понимая, что мальчишка всё ещё сомневается, - я искренен с тобой. Пожалуйста, не наказывай меня за это. Прошу, останься. Не уходи. Мне становится больно дышать, как только подумаю, что ты сейчас уйдёшь.

Миллес с силой сжал пальцы на свитере Кайлера. Он не знал, верить парню или нет. Но и отказаться от Кайлера было выше его сил. Миллес любил, и готов был принять парня со всеми его грехами и недостатками, но, как же сложно было это сделать, когда червь сомнения уже начал точить душу и сердце.

Несколько мгновений Миллес боролся со своими собственными демонами, а потом кивнул.

- Я останусь. Останусь с тобой, – тихо сказал он, прижимаясь к Кайлеру и пряча лицо у него на груди. – Только не обманывай меня больше. Никогда не обманывай. Я сделаю для тебя все, что попросишь. Только будь честен со мной.

Кайлер кивнул, а потом, вдруг, улыбнулся, и жарко прошептал мальчишке на ухо:

- Мышка, сегодня ты впервые показал мне свои зубки. Никогда не думал, что они у тебя такие острые. Но мне нравится. Очень нравится эта твоя сторона.

Миллес почувствовал, как от смущения его щеки заливает румянец, но даже лесть со стороны Кайлера не остудила его злости.

- Если хоть раз соврешь мне, эти зубки откусят тебе твои причиндалы, - пообещал Миллес, хотя голос его не напугал бы и муравья.

- Ты меня сейчас соблазняешь? - спросил Кайлер взволнованно, представив себе обещанную мальчишкой расправу. - Как насчёт того, чтобы вернуться ко мне и наказать меня за то, что я причинил тебе боль?

Миллес уныло вздохнул и покрепче прижался к Кайлеру, совершенно не желая его отпускать от себя даже на мгновение.

- Мне домой надо. Я целый день был у тебя. И не предупредил родителей. В новостях говорили, что в городе снова пропал какой-то подросток. Если я задержусь без предупреждения, родители подадут в розыск. Ты даже не представляешь, какие они у меня мнительные.

- Может, попросим Банни позвонить твоему отцу? - предложил Кайлер. - Скажешь ему, что задержался из-за школьного проекта, или из-за лабораторной.

Миллес зарделся и опустил голову еще ниже.

- Мне стыдно, - сказал он виноватым тоном. - Я накричал на нее. Был очень груб с ней. Я даже не знаю, как ей в глаза смотреть, не то, что просить о чём-то.

- Она не обижается на тебя, иначе не отчитывала бы меня после твоего ухода, - проворил Кайлер. - Ну же, мышка, пожалуйста! Я так по тебе скучал.

- Я тоже скучал, - едва слышно ответил Миллес и кивнул. - Я так сильно скучал по тебе. Ты даже не представляешь насколько сильно. Я хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной. Каждая минута без тебя подобна пытке. Подобна маленькой смерти. Я умираю без тебя каждое мгновение. И я так сильно хочу, чтобы ты был только моим. Я на самом деле очень-очень жадный. Это плохо, но я ничего не могу с этим поделать.

- Не нужно ничего с этим делать, - вкрадчиво проговорил Кайлер. - Люби меня. Ревнуй меня. Будь со мной столько, сколько пожелаешь. Я весь твой, мышка. От ногтей до кончиков волос. А ты мой. Договорились?

Миллес кивнул и счастливо улыбнулся.

Одна только мысль о том, что Кайлер искренне любит его, возносила парня на небеса, делая его настолько счастливым, что он готов был поверить в существование Рая. Впрочем, одно Миллес знал точно, стоит им с Кайлером оказаться в маленькой квартирке со старой потрепанной мебелью, и Рай, настоящий он или вымышленный, откроет перед ними свои врата.

- Договорились, - выдохнул он, сжимая руку Кайлера в своей ладони. – Теперь будет только так.

***

С отцом Миллеса проблем не возникло. Оторва Банни снова мастерски заговорила ему зубы и выдурила разрешение для Миллеса остаться у «них» с ночёвкой.

Кайлер искренне поблагодарил девушку за помощь и, уверив её, что они с Миллесом помирились, повел мальчишку к себе, где тут же набросился на него, страстно целуя.

Когда они только вошли в квартиру Бена, Миллес вёл себя очень странно. Прятал глаза за челкой, смотрел всё время куда-то под ноги, и Кайлер забеспокоился, не накрутил ли он себе еще чего-нибудь. Но теперь, стискивая в объятиях тяжело дышащего, страстно постанывающего мальчишку, успокоился.

Миллес, как Миллес. Немного робкий, немного застенчивый, и такой лапочка, что хотелось повалить его на диван и растерзать на маленькие кусочки. Заставить громко стонать и, быть может, немного помучить его, срывая с уст мольбу прекратить. А потом доводить его до исступления, чтобы услышать просьбу не останавливаться.

От этих мыслей по спине Кайлера пробежала волна мурашек, и он отстранил от себя мальчишку, переводя дыхание и улыбаясь как идиот.

- Снимай куртку, - проговорил парень, чтобы отвлечься от пагубных фантазий. - Пойдем на кухню, выпьем по чашке чая. А потом продолжим.

Миллес не хотел чая. Ему хотелось, чтобы Кайлер не останавливался, чтобы не отпускал его от себя ни на мгновение, чтобы нежил в своих объятиях и дал, наконец, поверить в то, что ничто не сможет разлучить их.

Но, несмотря на возбуждение, которое бушевало в Кайлере, и которое Миллес чувствовал каждой клеточкой своего тела, парень неожиданно остановился и пошел готовить чай.

Чай!

Миллес разочарованно вздохнул, но ничего не сказал. Снял с себя куртку и шарф и, аккуратно положив свои вещи на старое продавленное кресло, отправился следом за парнем. На кухне он сел на шатающийся табурет и, устроив руки на столе, низко опустил голову, вглядываясь в причудливый узор из ломаных линий, ползущих по потрескавшейся лакированной поверхности.

Чайник закипел очень быстро. Кайлер к тому времени уже подготовил чашки и заварку с сахаром. Разлил по ним кипяток и поставил одну на стол перед Миллесом.

И тут же нахмурился.

Мальчишка снова смотрел куда угодно, но только не на него. И это было странно. Ведь раньше взгляд Миллеса всегда был таким прямым и открытым, что это даже подкупало. А теперь эта откровенность между ними словно улетучилась.

- Мышка, ты грустишь? – спросил Кайлер виновато. - Всё ещё обижаешься на меня?

Миллес быстро замотал головой и обхватил похолодевшими ладонями придвинутую к нему чашку. По коже тут же растеклось приятное тепло, но согреть и унять внутреннюю дрожь горячая керамика, к сожалению, не могла.

Миллес боялся поднять на Кайлера глаза, и открыто посмотреть на парня. Он слишком долго терпел издевательства окружающих, чтобы без опаски открыться и позволить любимому человеку увидеть свое уродство. Изъян, который любящие родители, успокаивая его после насмешек и издёвок сверстников, называли Божьим Даром. Уникальность, которой надо гордиться, ведь она выделяла его среди других людей, делая похожим на ангела.

«Как же, ангел...» - вновь мысленно фыркнул Миллес и закусил губу. – «Внешность ангелочка... а глаза как у демона».

Сколько ночей он провел в слезах. Сколько боли душевной и физической пережил, прежде чем нашлось средство скрыть этот проклятый недостаток и, наконец-то, перестать быть объектом издевательств. Вот только комплексы никуда не делись. Страхи не исчезли. А неуверенность в себе просто была спрятана под цветной призмой контактных линз.

И вот сейчас он вновь оказался беззащитным перед миром, потому что в сердцах сам скинул свой панцирь. Сам растоптал его. И теперь всеми силами старался спрятать свои глаза, скрывая их то за белоснежной челкой, то за пологом прикрытых век.

- Я не обижаюсь, - тихо ответил Миллес, когда Кайлер вновь позвал его, и увернулся от протянутой парнем руки. - Совсем не обижаюсь. И не грущу. На самом деле я счастлив, Кайлер. Очень счастлив. Правда.

- Тогда почему ты не смотришь на меня? – спросил парень. - Я чувствую себя странно, когда ты вот так закрываешься от меня. Я тебе больше не нравлюсь? Или ты не хочешь меня видеть?

- Нет, нет, - отчаянно замотал головой Миллес. - Я хочу... всегда хочу тебя видеть. И ты не разонравился мне. Это вообще невозможно. Но...

Мальчишка замолчал и закрыл лицо ладонями, с нарастающей паникой думая, как же ему теперь быть. Но в голову ничего толкового не приходило.

Поведение Миллеса озадачило Кайлера, и парень совершенно растерялся, не представляя, что ему теперь делать.

Мальчишка явно из-за чего-то расстроился, но почему-то не хотел признаваться, в чём дело. И парню ничего не оставалось, кроме как попытаться растормошить эту ходячую застенчивость.

Он привстал и, схватив Миллеса за запястье, резко привлек к себе, усаживая его к себе на колени и обнимая.

- Открой глаза, - прошептал Кайлер ему на ухо. - Мышка, не знаю, что ты себе уже надумал, но... если любишь, посмотри на меня.

Голос Кайлера был мягким и вкрадчивым, и Миллес не мог отказать ему в этой невинной просьбе. И все же страх жалил сердце Миллеса, ядовитыми насекомыми заползая под кожу, и вгрызался в тело, причиняя боль.

- Прости... прости меня... - залепетал он, когда Кайлер вновь тихо позвал его. – Прости, я не могу...

- Да что уже случилось? – спросил парень растерянно, вновь любуясь низко опущенной головой и белой как снег челкой. - Мы что, теперь так и будем общаться? Если обижаешься на меня, так и скажи. К чему все эти ужимки?

- Это не ужимки! – совсем расстроенно отозвался Миллес и задрожал так, словно ему стало смертельно холодно. - Ты... тебе не понравится.

Он всхлипнул и прижался к Кайлеру сильнее, крепко обнимая его руками за шею и вслушиваясь в его тихое дыхание и гулкое биение сердца.

- Я хочу быть идеальным для тебя. Идеальным во всём, но не могу. И я не вынесу, если ты будешь считать меня каким-то дефектным.

- Я совсем запутался, мышка, - проговорил Кайлер. - О каких дефектах ты говоришь? Я ничего такого в тебе не заметил. Ты очень привлекательный, и с тобой приятно общаться. Когда ты рядом, я чувствую себя счастливым. Что ты себе уже надумал?

Миллес понимал, что поступает сейчас, по меньшей мере, глупо, но мысль о том, что он услышит в свой адрес насмешку от человека, которого любит, была просто невыносимой. Но Кайлер продолжал настаивать, и таиться больше не было смысла.

- Обещай, что не будешь... не будешь смеяться надо мной, - жалобно попросил Миллес.

И, когда Кайлер уверил его, что ничего подобного у него и в мыслях не было, Миллес отстранился от парня и, затаив дыхание, приподнял веки.

- Вот оно что... - протянул Кайлер с улыбкой и нежно погладил Миллеса по щеке, любуясь его прекрасными глазами.

Он догадывался... нет, он знал, что его мальчик особенный. Белоснежные волосы, ресницы, брови. Бледная, почти розовая кожа. А теперь вот и глазки... тускло-красная радужка, даже немного бордовая в свете электрической лампы. Такой невинный и чистый, словно ангел, спустившийся с небес. Ангел с глазами демона, от которого было невозможно отвести взгляд.

Кайлер всматривался в лицо мальчишки, и видел на нем отпечаток смятения и страха. Но совершенно не понимал причину этого беспокойства.

Разве ангелы могут быть смешными или уродливыми? Нет! Это самые прекрасные существа на свете. И одно такое существо сейчас сидело у парня на коленях и дрожало с головы до ног от совершенно необоснованного страха.

Понимая, что Миллес просто так не успокоится, Кайлер хмыкнул и сказал:

- А я всё думал, когда ты уже решишься открыться мне. Ты зря беспокоишься, мышка. Я давно уже знаю о твоей особенности, и считаю, что мне невероятно повезло повстречать тебя. Ты очень красивый. Ты красивее всех на свете. И я хотел бы видеть тебя таким всегда. Таким открытым... таким настоящим.

Пальцы Кайлера скользнули к волосам Миллеса и мягко провели по пушистым белым прядкам, отчего мальчишка тут же покрылся мурашками. Губы Миллеса задрожали, ведь в его душе всё ещё царило смятение.

- Так ты знал? – сорвался с языка Миллеса глупый и даже нелепый вопрос. – Ты знал и... тебе, правда, не противно? Ты, правда, не считаешь меня уродцем?

- Ты прекрасен, - с улыбкой проговорил Кайлер и, потянувшись к губам мальчишки, коротко поцеловал его, чтобы развеять все сомнения, - хватит уже этих комплексов. Просто расслабься и будь собой. Со мной тебе не нужно прятаться или стесняться. Я люблю тебя.

Каждое слово Кайлера проникало в сердце Миллеса крупицами волшебной пыльцы и оседало на нем золотой россыпью счастья. От переполнивших душу эмоций закружилась голова, и Миллес подался к Кайлеру и глубоко поцеловал его, вкладывая в это нехитрое действие всю свою любовь, всю свою благодарность и страсть.

А когда легкие начали гореть от нехватки кислорода, мальчишка оторвался от любимых губ и, заглянув Кайлеру в глаза, сказал:

- Я не хочу чай. Я не хочу ни чая, ни еды. Ничего не хочу. Только тебя.

Миллес привстал и, перекинув ногу через бедра Кайлера, уселся на парня и стащил с себя футболку. А потом потянулся руками к пуговице на джинсах Кайлера и принялся быстро расстегивать их.

- Только тебя, – повторил он и, справившись с молнией, взял руку парня и приложил её к своей груди. - Слышишь? Оно бьется только для тебя. Оно твоё, если ты этого хочешь. Моя жизнь принадлежит тебе. Только тебе. И это вряд ли когда-нибудь изменится.

- Мышка... я этого не заслуживаю, - с благоговением проговорил парень, чувствуя, как сильно и неистово бьется сердце его любимого мальчика, и отмечая розовый румянец возбуждения на его бледных щеках, - но я очень хочу всё это получить.

Кайлер подался вперед и оставил на шее Миллеса жаркий поцелуй, после чего поднялся и, поставив мальчишку на пол, стал медленно снимать с него одежду.

Миллес стоял смирно, глядя на Кайлера светло-голубыми, почти прозрачными глазами*. Сквозь бледные радужки проступала краснота кровеносных сосудов, придавая мальчишке сходство с неземным созданием из библейских легенд. Кайлер был буквально заворожен этим таинственным взглядом, и потому всё его внимание было сосредоточено на лице мальчишки. На пока еще плавных чертах, на мягких бледных губах, на светлых бровях и пушистых подкрашенных ресницах, часть из которых все равно не удалось замаскировать, и они белели на фоне других, привлекая взгляд.

Кайлер раздел Миллеса до трусов, а потом попросил его немного подождать, и пошел в ванную за ватными дисками и тоником для снятия макияжа.

Мальчишка проводил его удивленным и немного разочарованным взглядом, но ничего не сказал, а когда Кайлер вернулся, спросил у него:

- Что-то не так?

- Всего одна деталь, - ответил Кайлер. - Закрой глаза на минуту.

Миллес на мгновение нахмурился, гладя на бутылочку с прозрачной жидкостью в руках парня, а потом сделал глубокий вдох и выполнил просьбу, чтобы почти сразу почувствовать, как прохладная влага коснулась его век.

Осознание того, что делает Кайлер, током прошлось по позвоночнику мальчишки, и он напрягся, отстраняясь.

- Не надо! - взмолился Миллес. - Я тогда стану совсем уродливым.

- Нет, - ответил Кайлер и, обхватив Миллеса за талию, властно привлек к себе, чтобы не дергался и позволил смыть с себя тушь, - ты станешь совершенно идеальным. Стой смирно, иначе я могу случайно ткнуть тебя в глаз. Я хочу видеть тебя настоящего. Позволь мне увидеть тебя, мышка.

В голосе и взгляде парня было столько благоговения, что Миллес не смог отказать. И, нервно облизнув губы, он сделал глубокий вдох, будто перед прыжком в воду, и закрыл глаза, полностью отдавая себя во власть любимого человека.

Миллес пользовался качественной и дорогой тушью, и потому Кайлеру пришлось повозиться, чтобы смыть ее. Когда он закончил, веки мальчишки приобрели воспаленный вид, зато ресницы были почти белоснежными, хотя от длительного использования туши пигмент всё равно въелся в волоски, из-за чего некоторые из них казались бежевыми и даже рыжеватыми.

- Больше не пользуйся тушью, - попросил Кайлер. - Она только всё портит. Будь самим собой и ничего не бойся. Если кто-то обидит тебя, скажи мне, и я его уничтожу. Потому что никто не имеет права смотреть на моего ангела с насмешкой. Договорились?

- Тебе, правда, нравится? - с толикой удивления спросил Миллес, преданно заглядывая парню в глаза.

Его столько раз шпыняли и обижали из-за странной внешности, что поверить, будто она может понравиться хоть кому-то, было очень сложно. Но в глазах Кайлера горел огонь восхищения, подделать который было невозможно, и Миллес растерялся.

- Нравится, мышка, - уверил его Кайлер. - Очень-очень нравится. Ты совершенен.

От слов парня сердце Миллеса гулко заколотилось в груди, и он улыбнулся, чувствуя, как нега растекается по телу, зажигая в его душе яркие огоньки счастья.

- Кайлер, - Миллес потянулся к парню и крепко обнял его, желая почувствовать, что это не сон, и всё происходит по-настоящему. - Как же сильно я тебя люблю. Так сильно. И я сделаю всё, чтобы ты был счастлив. Всё-всё. Всё, чего бы ты ни пожелал.

- Я уже счастлив, мышка, - прошептал Кайлер, лаская ладонями спину мальчишки и сминая его ягодицы. - И я хочу, чтобы ты чувствовал то же самое.

- Но я чувствую... - признался Миллес.

- Не совсем, - отозвался Кайлер. - Я сильно обидел тебя, но я собираюсь загладить свою вину.

Он отстранился и снова окинул мальчишку восхищённым взглядом, лаская пальцами его обнажённое плечо, спускаясь вниз к груди и чувствительным соскам, которые тут же напряглись от легчайшего касания, и теперь соблазнительно торчали вверх, как будто призывая припасть к ним губами.

Кайлер затаил дыхание, глядя на эту красоту.

Какой же Миллес был отзывчивый на ласку! Какой же он был привлекательный в своей невинности!

Идеальная жертва, которую хотелось возвести на покрытый кроваво-алым шёлком алтарь.

Кайлер на мгновение прикрыл глаза и представил на шее и запястьях Миллеса кожаные ремешки, соединенные тонкими, но прочными цепочками.

Мальчишка не смог бы опустить руки ниже груди, не согнувшись. Цепочки были слишком коротки для этого. Его тонкую талию обхватывала атласная лента с приделанными к ней маленькими колокольчиками. Тонкие лодыжки были украшены драгоценными браслетами. В ушах, в сосках и в пупке соблазнительно поблескивал пирсинг. Маленькие бриллиантики, вделанные в золотые украшения, сверкали бликами десятков свечей. Розоватая кожа Миллеса светилась изнутри собственным светом, длинные белоснежные пряди волос мягко пружинили, касаясь плеч. Губы влажные, чуть приоткрытые, словно ждущие поцелуя. Игривый скользкий язычок. Ровные белые зубки. Большие, полные любви и преданности глаза.

Его божество на алтаре страсти! И сам он, словно хищный зверь у его ног!

Губы Кайлера растянулись в улыбке.

Он видел мальчишку в своих мечтах так ярко, что ему было даже немного больно от осознания того, что это невозможно воплотить в жизнь.

Миллес не останется таким чистым и невинным, после всей той грязи, что придется пройти, следуя к этой цели. Даже если сам того пожелает, он не сможет сохранить свою наивность, свою непосредственность, свою любовь.

- Миллес... мальчик мой... мышка... – хриплым шёпотом проговорил Кайлер, всё настойчивее лаская тело мальчишки. - Как же ты иногда мучаешь меня... так сладко терзаешь своей невинностью. Такой чувственный, нежный. Убиваешь меня и воскрешаешь каждую секунду, и я схожу с ума от твоей близости...

Ладони Кайлера медленно скользили по телу Миллеса, словно прикасались к нему впервые, и оставляли на покрывающейся россыпью мурашек коже горящие огнем следы.

Каждое прикосновение парня отзывалось в теле Миллеса сладостной дрожью и истомным томлением в паху. И от этой нежной ласки у Миллеса перехватывало дыхание.

В груди давило. Сердце было переполнено чувствами, от которых Миллесу хотелось плакать и смеяться одновременно. Сердцу было тесно в груди, а ещё тесно было совсем другому органу.

- Кайлер...

Имя парня сорвалось с дрожащих губ мальчишки, и он шумно выдохнул, подаваясь к любовнику и прижимаясь к нему, чтобы почувствовать его тепло. Чтобы ощутить его страсть и любовь.

- Я так хочу прикоснуться к твоему огню. Я так сильно этого хочу, Кайлер. Я уже говорил и повторю сотню, нет, тысячу раз, что готов быть с тобой. Я сделаю всё, чтобы ты был счастлив. Я сделаю всё.

- Не давай опрометчивых обещаний, ведь позже ты можешь об этом пожалеть, - проговорил Кайлер с возбужденной хрипотцой в голосе, начиная укрывать шею и плечи Миллеса поцелуями.

- Я не пожалею, - уверил Миллес и, откинув голову назад, провел кончиками пальцев по шее парня. - Ты мой Бог, Кайлер. И я полностью принадлежу тебе.

Кайлер затаил дыхание.

Как же приятно было это слышать, и как сильно раздражало. Миллес хотел донести до него всю силу своих чувств, предлагая своё тело на растерзание монстру, но он даже представить не мог, на какие страдания обрекал себя.

- Мышка, я... бываю очень жестоким в постели, - сказал Кайлер, опуская ладонь вниз и лаская мальчишку между ног, нежно терзая плотный бугорок под эластичной тканью трусов. - Давай лучше оставим всё как есть. Я буду любить тебя так, как ты того заслуживаешь, а не так, как я в действительности хочу. И, если я каким-либо действием напугаю тебя, просто скажи мне, и я отступлю.

- Так будет нечестно, - толкаясь бедрами в ладонь парня, сказал Миллес и закусил губу, сдерживая рвущийся из груди стон. - Я открылся тебе. И хочу от тебя такой же честности. Я хочу видеть тебя настоящего. Если ты действительно меня любишь, если ты действительно мой, то между нами не должно оставаться никаких тайн и недомолвок. Я не сбегу от тебя. Никогда не сбегу.

- Ты совсем еще маленький и глупый! – прорычал Кайлер то ли с возбуждением, то ли со злостью.

Он боялся навредить Миллесу, но соблазн поиграть с ним был настолько велик, что Кайлер не сдержался.

Прижав мальчишку к себе, Кайлер резко склонился вместе с ним к столу и смахнул все, что на нем было, на пол.

Чашки с чаем разбились вдребезги, заставив Миллеса вздрогнуть и замереть в капкане из рук. Но Кайлер не дал ему возможности одуматься или закрыться, и тут же распластал мальчишку на столешнице.

- Мышка моя, если бы ты только на секунду смог заглянуть в мои фантазии, ты бы сбежал от меня так далеко, что я никогда не смог бы тебя найти, - проговорил он, забираясь на стол, опасно шатающийся под тяжестью двух тел.

Миллес испуганно заморгал, схватившись руками за края столешницы, а Кайлер навис над ним и вжал колено в его пах.

- Ты приревновал меня к клиентам, но ни один клиент никогда не вызывал во мне такого чувства голода, как вызываешь ты, - признался парень, касаясь губ Миллеса своими губами. - Тобой невозможно насытиться. Невозможно до конца испить твой крик, твою боль и твое счастье. Мышка... утоли мой голод... хоть немножко утоли. Я хочу беспрекословной власти над тобой... я хочу тебя... всего... всегда...

Кайлер действовал неожиданно резко и стремительно. Миллес даже не понял, как оказался распластанным на столе, и только звон разбивающихся чашек всё ещё отзывался в его ушах и сердце. И было так странно и волнующе смотреть в темные полные вожделения глаза парня, слышать его жаркие и немного пугающие слова, затуманивающие разум и отзывающиеся в глубине души нестерпимым жаром желания.

- Если хочешь... бери, - тихо проговорил Миллес и, чуть приподняв голову, страстно поцеловал Кайлера.

А потом откинулся назад, полностью открываясь перед парнем, и уверенно сказал:

- Я хочу попробовать... я хочу, чтобы ты был счастлив, поэтому воплоти свои фантазии. Я не испугаюсь. Обещаю.

Кайлер нервно облизнулся и приподнялся, вставая на колени.

Дрожь волнами пробежала от кончиков пальцев к груди и обратно. По телу разлилась сладкая истома... а голодные, жаждущие спазмы скрутили низ живота, заставляя член окрепнуть.

Кайлер нетерпеливо рванул на себе одежду, словно превращающийся в оборотня человек. И человеческого в нем больше ничего не осталось. Вместе с последним лоскутком одежды ушли все мысли и чувства, и остались только голые инстинкты: похоть... голод... жажда... желание доминировать, подчинять, властвовать!

Хрупкое существо мелко задрожало под ним и протянуло руки к его шее, в надежде обнять, но Кайлер не позволил ему этого сделать. Грубо оттолкнул его руки, склоняясь к разочарованному лицу мальчишки, и облизал его нижнюю губу, всасывая её в рот и кусая так сильно, что Миллес болезненно вскрикнул и сжался.

Но Кайлер не обратил на это никакого внимания. Он стиснул худенькие запястья ладонями, вдавливая их в стол, и вжал колено мальчишке между ног, обездвиживая его таз. Язык Кайлера прочертил дорожку от подбородка мальчишки к его груди, лаская впадинку под кадыком. Долго, мучительно, заставляя Миллеса извиваться то ли от щекотки, то ли от удовольствия. Губы оставили цепочку из поцелуев от впадинки к соскам, а потом нежно сомкнулись на напрягшейся бусинке. Кайлер поддел её языком, заставляя твердеть и покрываться мелкими пупырышками, а потом укусил как будто от злости, из-за чего Миллес снова вздрогнул и заскулил.

Но парня уже понесло.

Он стал зализывать место укуса, пока Миллес не расслабился, и снова укусил, наслаждаясь гортанным истеричным вскриком мальчишки, из-за которого чуть не кончил.

- Мышка, покричи для меня... - попросил Кайлер сипло, смещаясь к другому соску и, приласкав его языком, стал неистово терзать зубами, иногда всасывая поглубже, как будто хотел растянуть.

Было бы чудесно, если бы в эту маленькую бусинку было вдето колечко, за которое можно было бы подёргать. Но пока это оставалось только фантазией, до воплощения которой было еще очень далеко.

Стон боли вырвался из груди Миллеса и зазвенел в тишине квартиры.

Кайлер пугал. Его бешеный взгляд, исполненный искрящегося сумасшествия, вселял в душу Миллеса ужас. А затуманенный разум уже плохо разбирал, что происходит.

Боль горячими волнами растекалась по телу Миллеса и таяла, заглушенная лаской. Но с каждым мигом нежности становилось меньше, а боль нарастала, и это заставляло Миллеса паниковать.

Пальцы Кайлера сжимались на его запястьях так сильно, что уже совсем скоро Миллес перестал чувствовать кисти рук. Сердце испуганной птахой билось в груди, трепетало от ужаса и замирало, каждый раз, когда зубы парня сжимались на сосках, причиняя мучения.

Кайлер что-то говорил, но Миллес его не слышал. Ему казалось, что все происходящее, это очередная насмешка над ним. Очередная попытка раздавить его, размазать, как надоедливое насекомое. И от этих мыслей из глаз парня покатились слезы.

Миллес плакал, закрыв глаза и повернув голову на бок. Плакал и понимал, что обманул сам себя. Что соврал себе о том, что готов принять от Кайлера всё, что тот пожелает ему дать. И не понимал, почему из сотни вариантов Кайлер возжелал окунуть его в кипящую смолу страданий.

Слёзы Миллеса сначала только подогрели желание Кайлера сделать ему ещё больнее, чтобы он пищал и вопил, умоляя о пощаде. Но потом в голове немного прояснилось, и нарастающее возбуждение начало понемногу спадать.

«Что я делаю?» - подумал Кайлер, отстраняясь от мальчишки. – «Знал же, что он не выдержит. Знал, но всё равно пошел на эту провокацию, идиот».

- Прости, - сказал Кайлер, отстраняясь, и спрыгнул на пол. - Вот и доигрались. Говорил же тебе, что ты не сможешь. Но ты и слушать меня не хотел.

Боль отступила, но уже через несколько мгновений появилась снова. Вот только теперь она терзала не тело, а сердце Миллеса.

Разочарование и горечь сожаления, сквозившие в каждом слове Кайлера, впивались в душу Миллеса острыми шипами и рвали её на части, и он расплакался ещё сильнее.

- Нет, Кайлер, нет! - мальчишка стремительно сел на столе и, потянувшись к парню, схватил его за руку, боясь, что тот уйдет, бросив его. - Я потерплю. Я буду терпеть, обещаю. Только не уходи! Пожалуйста, не бросай меня!

Кайлер вздохнул, понимая, что вся эта ситуация зашла куда-то не туда, и сказал:

- Все хорошо, мышка. Не нужно терпеть или переступать через себя. Я люблю тебя и никуда не уйду. Успокойся, я больше не буду так делать. Наш секс и так неплох. Мы можем обойтись и без этого всего.

Он сделал шаг вперед и заключил мальчишку в объятия, успокаивающе поглаживая его по спине и нежно целуя в плечо.

Несмотря на нежность, с которой Кайлер говорил и обнимал его, Миллес слышал в словах парня разочарование. Глубокое, едкое разочарование, которое непременно станет непреодолимой преградой в их отношениях. И Миллес растерялся, не зная теперь, как исправлять ситуацию, которая, кажется, зашла в тупик.

- Послушай, - тихо сказал он, обвивая шею Кайлера руками, - я не знаю, что должен делать. Не знаю, как реагировать на твои желания, потому что не понимаю, чего именно ты хочешь. Ты не рассказываешь мне о своих фантазиях и начинаешь странно себя вести. Это пугает, потому что я не понимаю, что происходит.

Миллес замолчал и отстранился от Кайлера, а потом спрыгнул со стола и, ловко развернулся вместе с парнем так, что теперь в столешницу упирался Кайлер.

- Я люблю тебя, - вновь повторил он, заглядывая парню в глаза и в то же время прислушиваясь к себе. - Быть может, ты прав, и я еще не готов к твоей настоящей любви. Но... если ты поможешь мне... если расскажешь, каким ты меня видишь... у нас все получится.

Миллес провел ладонью по груди парня и принялся медленно опускаться на колени, лаская кончиками пальцев живот Кайлера.

- Если ты расскажешь, чего именно ты хочешь, то я смогу пойти за тобой, куда бы ты меня ни позвал. Меня пугает не боль. Меня пугает не животная дикость, которая струится в твоих венах. Меня пугает темнота и неизвестность. Ты должен понимать это. И, пока я нахожусь в неведении, мне страшно.

Миллес провел кончиком пальца вокруг пупка Кайлера, а потом накрыл ладонью его пах, несильно сжимая возбужденный член парня и лаская его через ткань трусов.

- Будь со мной. Направляй меня. Помоги мне стать для тебя лучшим. Просто помоги. И тогда мы вместе сможем пройти через недопонимание и быть счастливы. Расскажи, что ты видишь, когда закрываешь глаза.

Миллес коснулся поцелуем живота парня, а потом стащил его трусы вниз и коротко коснулся блестящей от смазки головки губами.

- Расскажи мне, Кайлер, и я сделаю тебя самым счастливым человеком в этом мире.

Сказав последнюю фразу, Миллес прямо и открыто посмотрел Кайлеру в глаза, а потом быстро облизнул губы и вобрал орган парня в свой рот, заключая член Кайлера в горячий и влажный плен удовольствия.

«Расскажи...» - мысленно хмыкнул Кайлер. – «Если бы всё было так просто, то и проблем никаких не возникло бы».

Впрочем, нужно было только начать говорить, чтобы открыться, вот только юркий язык мальчишки отвлекал на себя всё внимание парня.

Кайлеру понадобилось некоторое время, чтобы абстрагироваться от происходящего и собрать в кучу разбегающиеся мысли.

Он прикрыл глаза и, запустив пальцы в волосы на затылке Миллеса, чтобы можно было направлять его голову, прерывисто проговорил:

- Мышка, я странный... мне нравится делать всякие грязные вещи с грязными людьми. С такими же... с такими, как я... с такими же извращенцами. Но ты...

Кайлер на мгновение задохнулся от прострелившего пах удовольствия и прогнулся навстречу интимной ласке, чувствуя, как в паху всё поджимается и настойчиво пульсирует.

Миллес что-то нечленораздельно промычал, призывая парня продолжить, и слегка прикусил его напряженный ствол, из-за чего у Кайлера подкосились ноги, а по телу пробежала волна сильнейшей дрожи.

- Мышка... думая о тебе, я вижу тебя на жертвенном алтаре, словно ты... это древнее божество, которое готовят к ритуальной погибели от рук демона. А я... твой мучитель и палач.

Миллес замер на мгновение, но лишь для того, чтобы сделать глоток воздуха, и еще глубже вобрать член парня в себя. Кайлер задрожал от мощного прилива возбуждения и чуть не кончил, но снова абстрагировался и продолжил говорить, испытывая какое-то извращенное удовольствие от того, что не может получить разрядку:

- В своих фантазиях я часто вижу тебя в цепях и кожаных ремешках. И еще в золотых драгоценностях, которые украшают твое тело. Я хочу видеть колечки в твоих сосках и уздечке, хочу играть с ними, доставляя тебе удовольствие сквозь мучительную боль. Эти фантазии возбуждают меня, но и злят одновременно, потому что я не могу воплотить их в жизнь. Для этого мне и были нужны клиенты, чтобы отрываться на них. Конечно, это еще и неплохой заработок, но не в деньгах счастье, мышка. Мое счастье в твоей улыбке и в том тепле, что ты даришь мне. Я не хочу тебя обижать. Я хочу тебя любить.

Кайлер говорил, и от его полушёпота, от страстного дребезжания и тихих хриплых ноток в его голосе, Миллес возбуждался всё сильнее.

Описанные парнем образы, яркими картинами вставали перед глазами и туманили рассудок, увлекая в свой эротический танец страсти.

«Вот, значит, чего ты хочешь», - думал Миллес, лаская Кайлера. – «Вот, значит, какие фантазии скрываешь от меня. Хочешь покорного и невинного агнца, но не для заклания, а чтобы вознести его на небеса сладкого блаженства».

Миллес так увлекся этой фантазией, что без труда представил себя лежащим на холодном мраморе жертвенного алтаря. Он чувствовал, как по его тонкой коже растекаются алые капли ритуального вина, безумно похожего на свежую кровь. Как горячий опаляющий язык скользит по груди и животу, слизывая их. Видел, как прогибается навстречу этой одуряющей ласке и...

Протяжный стон сорвался с уст Миллеса. Его член болезненно запульсировал, и мальчишка отстранился от Кайлера, выпуская его орган изо рта и глядя на парня с нескрываемым желанием.

- Возьми меня, - проговорил он жарко, поднимаясь с колен и обнимая Кайлера за шею. – Возьми, как демон взял бы своего ангела. И пусть у нас нет мраморного алтаря, но этот стол тоже сгодится.

Кайлер кивнул и, подхватив мальчишку под бедра, усадил его на столешницу, после чего надавил рукой ему на грудь и заставил лечь. Устроившись между широко разведенных ног Миллеса, парень толкнулся в его тесное горячее нутро, и навалился сверху, начиная неистово двигаться.

Мальчишка болезненно заскулил, но не отстранился, обхватив Кайлера ногами и тоже задавая темп, и уже вскоре старенький стол скрипел и опасно пошатывался под тяжестью двух разгоряченных тел.

- Мышка, люблю тебя, - рычал Кайлер, перемежая поцелуи с укусами, из-за чего бледная кожа Миллеса уже была покрыта бордово-фиолетовыми пятнами, - однажды, я воплощу свою фантазию в жизнь. Однажды я возведу тебя на алтарь блаженства, где ты будешь умолять меня сжалиться над тобой, а потом просить ещё и ещё!

Кайлер сопровождал каждое свое слово глубоким сильным толчком, и в последний момент бурно кончил, изливаясь в мальчишку и в неистовстве повторяя его имя, как будто оно было частью пламенной молитвы.

Миллес утопал в жарких признаниях Кайлера. Плавился подобно первому снегу под лучами еще горячего солнца и терял себя в объятиях парня.

Кайлеру было хорошо с ним, и это делало Миллеса самым счастливым человеком на свете. И пусть боли пока было больше, чем удовольствия, Миллес верил, что однажды он сможет испытать то блаженство, о котором говорил ему любовник.

- Я стану для тебя жертвенным божеством, - тихо пообещал Миллес, зарываясь пальцами в мокрые от пота волосы Кайлера и мягко поглаживая его затылок. – Я стану им. Не остановлюсь и продолжу этот путь. С тобой. Для тебя. Ради тебя... Ради нас.

Кайлер хотел было сказать Миллесу о том, что это будет нелегкий путь, который, скорее всего, уничтожит его хрупкую натуру, но слова растворились в собственном сладострастном стоне, когда мальчишка, сделав несколько движений ему навстречу, вновь сжал его до боли. До такой яркой, удивительной боли, от которой перед глазами поплыли разноцветные круги. И, несмотря на то, что Кайлер уже достиг пика наслаждения, это действие Миллеса продлило его экстаз ещё на несколько бесконечных мгновений.

Теперь же Кайлер просто лежал на мальчишке, вздрагивая даже от невесомого прикосновения его нежных пальцев к своей мокрой вспотевшей коже.

Лежал и улыбался как дурак. Самый счастливый дурак на свете.

- Моя мышка... - прошептал он хрипло куда-то в шею мальчишки. - Мой сладкий мальчик... мне так хорошо с тобой... так что, никогда не бросай меня. Просто будь рядом, мне большего и не нужно.

- Не брошу, - тихо шепнул Миллес и ласково погладил парня по щеке.

Он ласкал и нежил Кайлера, продолжая нашептывать парню о том, как сильно любит его и как не хочет его потерять. И искренне верил в то, что следующий день принесет им только радость. Радость и новую счастливую жизнь.