Нью-Йорк,

Весна, 1978 год.

***

Очередное утро в доме Остинов началось привычно - со скандала. Все члены семьи как обычно собрались за одним столом и ждали, пока слуги подадут завтрак. И как обычно, глава этой семьи и его старший сын, которые были похожи как две капли воды, словно их клонировали, начали обсуждать младшего отпрыска. Вернее обсуждать его начал брат, которому почему-то не давала покоя его личная жизнь.

- Пап, над ним уже смеются.

Клиффорд отпил небольшой глоток зеленого чая и отставил чашку в сторону. Парень не любил зеленый чай, но его любил Блейк Остин, его родитель, его обожаемый кумир и предмет поклонения.

- Его еще ни разу не видели с девчонкой. Он не ходит на танцы. Сидит в библиотеке со своим задротом Майки и шепчется там. А может и в штанах у него лазит. Кто знает?

- Не пойман, не вор, - дипломатично ответил мужчина, но младший сын удостоился раздраженного недовольного взгляда. - Айзек, почему у тебя нет девушки?

Айзек вскинул взгляд на отца, который сидел на стуле и держал перед собой развернутую газету, перевел его на брата, довольно ухмыляющегося и чрезвычайно гордящегося собой, взглянул на мать, которая ласково улыбнулась ему, и вновь уставился в пустую тарелку. Но не ответить на прямой вопрос, заданный отцом, он не мог, а потому тихо проговорил:

- Они все глупые*. Но, если я встречу достойную девушку, я обязательно приглашу ее на свидание и познакомлю с тобой.

Клиффорд скривился и хотел было сказать что-то еще, но Адель не дала старшему отпрыску вставить и слова.

- Это дальновидно, Айзек, - похвалила она младшего сына таким тоном, что любой другой уже готовил бы себе веревку и мыло, лишь бы больше не слышать подобных восторгов. - Женщина всегда во все времена была украшением мужчины. А глупость, как известно, людей не красит. Клиффорд, тебе бы стоило задуматься над этими словами. Множество любовных побед чести не делает. Даже наоборот, создает вокруг человека ореол ветрености, непостоянства и, соответственно, несерьезности. Ваш отец много времени посвящал учебе и в итоге многого добился. Я не вижу ничего плохого в том, что Айзек стремится соответствовать положению, к которому обязывает принадлежность к фамилии Остинов. Тебе бы тоже не мешало подтянуть некоторые дисциплины, Клиффорд, вместо того, чтобы упрекать младшего брата в том, что он опережает тебя благодаря своему упорству.

Клиффорд нахмурился и метнул на брата злой взгляд.

«Вечно этому засранцу достается всё лучшее», - подумал Клифф. – «Вечно мать его защищает. Всё время одно и то же. А всё потому, что брат похож на нее. Всем похож. И, если мне приходится прилагать немыслимые усилия, чтобы походить на отца не только внешне, но и повадками, то ублюдку Айзеку даже напрягаться не надо, и так копия мамочки. И такой же... такой же... весь из себя!»

- Ты, безусловно, права... мама, - слово, которое с самого рождения должно было считаться самым дорогим и любимым, оцарапало Клиффу горло подобно проглоченному кактусу. – Но, смею напомнить, что в нашем штате все еще действует закон об уголовной ответственности за мужеложство. А Айзек дает одноклассникам повод думать, что ему нравятся тощие, жилистые парни, а не пышные фигуристые девушки. Людям рты не позатыкаешь, и, как ты уже сказала, принадлежность к фамилии Остин обязывает следить за репутацией, чего мой дражайший братец не делает.

- А меня вот больше интересует, откуда к тебе поступает информация о том, чем я занят в школе? - Айзек посмотрел на брата, чуть склонив голову к левому плечу. - И почему идиоты, которые доносят тебе о моем недостойном поведении, считают библиотеку местом, где можно предаваться разврату и «ложить мужчин» под себя, ну или на себя? Их горький опыт не дает им покоя и внушает страх перед храмом знаний?

- Айзек, у тебя слишком острый язык, придержи его для своих сверстников, - строго проговорил Блейк и убрал газету, освобождая место для первого блюда.

- Почему? - спросил парень, вскинув брови. - За это тоже предусмотрена уголовная ответственность? Или, быть может, ум теперь вне закона? Я не понимаю мотивов Клиффорда и его необоснованных обвинений. И хочу знать, кто в моем классе доносит на меня.

- Мои мотивы вполне прозрачны, - спокойно проговорил парень и последовал примеру отца, расстилая на коленях салфетку и чуть отодвигая бокал с водой. - Я беспокоюсь о репутации нашей семьи. Слухи, Айзек, слухи и сплетни рушили не одну династию. А я не хочу, чтобы наше имя было запятнано из-за того, что ты не можешь найти себе, как ты выразился, достойную пару.

- Клиффорд, - Адель ласково улыбнулась старшему сыну, - завтрак требует к себе не меньшего внимания, чем семейная репутация. Так что кушай, сынок. Кушай и хорошо пережевывай пищу, дабы она усваивалась в твоем желудке так же быстро, как всякие сплетни усваиваются в твоей голове. Дорогой, - женщина кивком поблагодарила служанку, поставившую перед ней тарелку с легким шпинатным супом, и посмотрела на мужа, - ты помнишь, что еще вчера мы получили приглашение на благотворительный ужин в дом Спарксов? Мирриам была так любезна, что включила в приглашение наших отпрысков, но, думаю, им стоит посидеть дома и подумать над тем, как важен мир в кругу семьи. Что ты на это скажешь?

- Думаю, Клиффорду все же стоит пойти. Он мой наследник, и к тому же другие не должны знать о том, что у нас в семье бывают разногласия. А вот Айзек останется дома и будет думать о своем поведении в школе и на публике.

Выслушав отца, Айзек только усмехнулся и принялся за суп, думая о том, что так будет значительно лучше. Пока отец и брат будут расшаркиваться перед такими же снобами, как и они сами, он лучше займется изучением новых дисциплин, книги по которым пришли вчера утром и вызвали поток насмешек со стороны Клиффорда. Идиот считал себя всезнайкой и обзывал его тупицей, который только и делает, что выпендривается перед мамой, а оценки хорошие получает только потому, что хорошо обслуживает преподавателей. Сам же Айзек пропускал колкости брата мимо ушей и продолжал старательно учиться и всесторонне развиваться, понимая, что даже с их деньгами без должного образования и большого ума в этом мире можно рассчитывать только на пинки и подножки со стороны судьбы. И Клифф был ярким доказательством этого. Как бы он ни выпендривался, как бы ни изгалялся, пытаясь доказать свое превосходство, он был лишь тенью отца, который считался беспощадной и хитрой акулой бизнеса. И не унаследовал и грамма изворотливости и проницательности мамы. Бедный. Но, самое ужасное то, что он никогда этого не поймет, и так и будет всю жизнь кичиться богатством, которого не заработал.

Адель смотрела на своего первенца и все никак не могла понять, отчего у ее старшего сына такое жуткое всепоглощающее желание задавить младшего брата. Айзек действительно был умен. Колкий язык прекрасно гармонировал с острым умом и смекалкой. Добавить ко всему этому прекрасное сложение и симпатичное, даже красивое лицо, и в итоге получается идеальный молодой человек. К тому же не обделенный душевными качествами, такими как доброта и чуткость.

Клиффорд завидовал брату, и это огорчало женщину. Она не была против естественного братского соперничества, но совершенно не понимала, когда это соперничество успело перерасти во вражду?

Единственное, что в этой ситуации не давало женщине полностью пасть духом, так это то, что данная вражда была односторонней.

Отправив в рот последнюю ложечку супа, Адель промокнула губы салфеткой и отодвинула от себя тарелку.

- Айзек, насколько я помню, у тебя сегодня дополнительные занятия у госпожи Энгард. Ты, вероятнее всего, вернешься уже после того, как мы уйдем, поэтому перед тем, как отправиться в школу, я хочу, чтобы ты зашел ко мне. Я дам тебе список литературы, которую ты должен будешь прочитать к следующей неделе. Блейк, милый, я неважно себя чувствую, ты не будешь против, если я покину вас?

Мужчина хмуро кивнул и дал Айзеку знак, чтобы тот проводил мать до комнаты.

Парень и сам собирался пойти с мамой прямо сейчас, но отец любил считать себя значимым для всех членов своей семьи, и Айзек поддерживал эту игру, вовремя уяснив, что так жить гораздо проще и спокойнее. Сам он не стремился к главенству и думал больше о том, каким путем следовать, чтобы всего в жизни добиться самостоятельно. Клифф, скорее всего, завидовал именно этому рвению. Но старшему брату не понять, каково это, надеяться только на себя, не желая быть у кого-то на побегушках. Клифф родился первым и спал на теплых пеленках. Ему же, как младшему, пеленки никто греть не станет. Впрочем, это и к лучшему.

Айзек встал и помог встать маме. А потом последовал за ней, думая о том, что же она такого особенного приготовила для него? Умная женщина с прекрасным чувством юмора... от нее стоило ожидать чего-то действительно вдохновляющего.

Руки сына заботливо поддерживали Адель под локоть. Айзек был умным и проницательным парнем. И, конечно же, он раскусил её притворство в два счёта. Но ни словом, ни жестом не выказал этого, а, наоборот, охотно поддержал игру. Медленно ступая рядом с женщиной, он вел ее к лестнице на второй этаж, всем своим видом выражая беспокойство и тревогу за родительницу.

Как только они поднялись на второй этаж и свернули в коридор, Адель остановилась и положила свою ладонь на руку сына, несильно сжимая её.

- Что между вами происходит? – спросила женщина. - Я имею в виду тебя и Клиффорда. Мне не нравятся ваши склоки. Вернее, его склоки. И отец расстраивается. Айзек, милый, я хочу знать.

Парень на мгновение поджал губы, задумавшись над вопросом.

На самом деле между ним и братом ничего такого особенного не происходило. Просто Клифф это Клифф. Считает себя центром вселенной и думает, что и другие должны так считать.

- Брат хочет, чтобы я уподобился ему и отцу, не принимая во внимания того, что наши натуры сильно разнятся, - ответил Айзек, чуть улыбнувшись женщине. - Он считает, что я как младший должен стать его заместителем или что-то вроде того, эгоистично полагая, что я соглашусь на роль такой же безвольной тени как и он сам. Этого не будет. У них свой путь, у меня свой. Это его и бесит. И он пытается всеми силами настроить отца против меня. Мы с Майклом просто друзья. Он умный парень и во многом разбирается. С ним интересно общаться. Не думаю, что это стоит расценивать как гомосексуализм.

- Дорогой, есть одно правило, которому надо следовать в жизни, - сказала женщина и толкнула дверь в свою спальню, жестом приглашая сына следовать за ней. И, как только Айзек вошел в полутемное помещение, плотно закрыла за ним дверь и продолжила: - Греть твою постель должен тот, кто греет твою душу и сердце. Тот, кто разжигает внутри пламя. И совершенно неважно, какого пола будет этот человек. Наше общество, несмотря на то, что все кичатся своей цивилизованностью, довольно невежественно. Иначе никто бы не лез под твое одеяло и не рассматривал, болтается у твоего партнера что-то между ног или нет. Но я позвала тебя не за тем.

Адель подошла к своему туалетному столику и присела на мягкий пуфик перед зеркалом. Посмотрелась в него и, встретившись с взглядом сына в отражении, подозвала его к себе. А потом выдвинула ящичек с косметикой и достала оттуда чековую книжку, которую протянула сыну.

- Здесь пять тысяч долларов. Клиффорд настроен очень серьезно. Я хочу, чтобы ты был осторожен. Зная твою рассудительность, я уверена, что ты прислушаешься к моим словам. И не надо так кривиться, это всего лишь бумага, а не дерьмо. Айзек, - женщина развернулась к сыну и теперь смотрела на него со всей серьезностью, - ты же знаешь, я никогда не паникую. Но и материнское сердце не обмануть. Я верю своему сердцу, и поэтому даю тебе те жалкие крохи, что у меня есть. Это мои деньги, и о них никто не знает. Я просто хочу, чтобы они теперь были у тебя. Жизнь слишком непредсказуема, и у тебя всегда должны быть пути к отступлению.

Айзек принял книжечку и сел на пол у маминых ног. Поцеловал ее тонкие пальцы и положил голову ей на колени, зная, что женщина не оттолкнет его и не посчитает это слабостью или проявлением гомосексуальности.

- Думаешь, он может пойти на подлость? – спросил парень. - Он, конечно, тот еще сноб, но он мой брат. Да и отец не станет рубить сгоряча без каких-либо причин. Он ведь любит меня, несмотря на то, что я не похож на него. Или нет?

- Ну конечно любит, милый. - Адель запустила пальцы в светлые волосы сына и нежно помассировала его голову. - Он любит тебя. Не сомневайся в этом. Никогда не сомневайся. И Клиффорд любит. Мальчик ревнует, завидует, но все же любит. Вот только любовь иногда бывает очень странной. Злой и даже жестокой. Поэтому я хочу, чтобы у тебя была основа. Стержень. Не только внутренний, который у тебя, по всей видимости, из титанового сплава, а еще и тот, на который можно будет опереться в том случае, если судьба подставит тебе подножку.

- Хорошо.

Айзек кивнул и посмотрел на женщину.

Ее лицо было очень серьезным и немного бледным. Она и, правда, беспокоилась о его благополучии, и подозревала старшего сына в том, что он может навредить младшему.

Наверное, для мамы их с Клиффом перепалки были очень болезненными, и Айзек почувствовал из-за этого сильный укол вины.

- Мам... - улыбнувшись, позвал парень, и Адель вздрогнула, очевидно, задумавшись о чем-то своем. - Мам, все будет хорошо. Я постараюсь сделать так, чтобы у Клиффа больше не было повода придраться ко мне. Я тебе обещаю, что задушу змею в зародыше. Если нужно, я найду девушку. Какую-нибудь глупую и недалекую, для отвода глаз. Только ты не волнуйся больше обо мне, пожалуйста.

Адель тихо рассмеялась.

- Милый мой, твоя жертва будет не оправдана. Если ты найдешь себе глупую спутницу, ты, конечно, задушишь одну змею, но другая... высосет твой мозг. Нет уж, Айзек. Я не позволю тебе совершать подобных ошибок. Так что не торопись. Просто старайся не давать повода для сплетен. А теперь ступай. Надеюсь, ты не особо опечален тем, что останешься дома?

- Да с чего бы, вдруг? - фыркнул парень, поднимаясь и целуя маму в щеку. - Я найду, чем заняться. Желаю тебе приятно провести время и не умереть со скуки.

- Что ты, дорогой! Какая скука? Мирриам всегда умела развлечь меня своей непроходимой глупостью. Я повеселюсь от всей души. - Адель поцеловала открытую ладонь сына. – Всё, ступай. Если Клиффорд или отец будут спрашивать, говори, что я приболела и легла спать.

- Хорошо.

Айзек склонил голову в знак того, что принимает и ее помощь, и ее советы, и вышел из комнаты, сжимая пальцами тоненькую книжку с личными сбережениями мамы. И, думая о том, что ни за что на свете не позволит себе воспользоваться этими деньгами.

***

Школа находилась достаточно далеко от дома, но, несмотря на предложенную отцом машину, Айзек предпочитал ездить на автобусе. Он считал, что не имеет права пользоваться тем, чего не заработал. А машина, несмотря на отличные оценки по всем без исключения предметам, стоила гораздо дороже, чем упорство и прилежание.

Отец относился с пониманием к этому маленькому капризу, хоть и не одобрял подобное поведение, считая, что сын такого влиятельного человека как он, должен выставлять напоказ свое положение. Общество должно знать, что в семье Остинов все счастливы и богаты.

Клифф же бесился, называя его выскочкой и выпендрежником, голубым, задротом и прочими обидными на его взгляд словечками, на которые Айзек просто не обращал внимания.

Спрятав мамину книжку в карман сумки, парень надел пиджак и отправился на остановку.

Идти было далековато, - всё-таки школьники из этого района имели, если не личные машины, так личных шоферов наверняка, - а, когда добрался до места, заметил, что Майкл уже пришел, и теперь нетерпеливо оглядывается по сторонам.

Странный он парень - этот Майкл.

Старший сын в многодетной семье со средним достатком, что в их случае можно было считать минимальным, он стремился сделать хорошую карьеру в аналитической политике и просиживал днями и ночами над учебниками, вгрызаясь всё глубже в экономику и право. Иногда у парнишки просто вскипал мозг, и он срывался, начиная творить всякие странные штуки, несвойственные заучке-очкарику. И Айзек старался быть в такие моменты рядом с ним, потому что Майкл нравился ему. Не так, как думает Клифф. Просто нравился как человек. С ним было легко и, главное, интересно. У него была приятная внешность и покладистый характер, а ещё большой ум и какая-то трогательная опасливость по отношению к жизни и к людям.

Айзек подкрался к другу со спины и обнял его за шею, свесив руки ему на грудь.

- Заждался? – спросил он. - Думал не приду? Думал, сяду в снобскую тачку папашки и помчусь в школу с громким ревом двигателя и визжащими тормозами?

Майкл передернул плечами и попытался сбросить руки друга, но парень не поддался, продолжая виснуть на нём. Майкл был немного ниже Айзека, и таким щуплым, словно его вообще не кормили, и вызывал в парне острое желание накормить его.

- Господи, Майки, да ты тощий как гончая борзая. Ты должен прийти ко мне в гости. Я тебя немного откормлю.

Майкл лишь усмехнулся и выкрутился из объятий Айзека.

- Нет. - Мотнул он головой и повернулся к другу, вглядываясь в хитро прищуренные зеленые глаза. - Я, конечно, не боров, но и за ветром не летаю. Так что кормить себя не позволю. У меня достаточно средств на собственное пропитание.

Майкл понимал, что Айзек не имеет в мыслях ничего дурного, и его приглашение на ужин не таит в себе никакого подвоха. И он с радостью согласился бы на приглашение друга, но вот встречаться с членами его семьи не хотелось, а особенно с Клиффордом, каждая встреча с которым обязательно заканчивалась потоком вылитых на голову Майкла обидных оскорблений.

- У нас сегодня теоретические занятия по экономике. Ты подготовился? - спросил Майкл, стараясь уйти от разговоров о еде и прочих радостей для желудка, который у него со вчерашнего вечера пустовал.

К остановке как раз подъехал школьный автобус, и Айзек, прежде чем ответить, забрался в салон и упал на свободное сиденье, отодвигаясь к окну.

- Естественно, подготовился, - сказал он с улыбкой, когда Майкл примостился рядом, и тут же вернулся к интересующей его теме: - Жаль, что ты не хочешь зайти ко мне. Предки уходят на званый ужин и забирают Клиффа исполнять обязанности наследника. Скука смертная.

Парень даже зевнул, представляя всё это чинное и до тошноты приличное общество, и отвернулся к окну.

- Так дома никого не будет? - переспросил Майкл, внимательно глядя на друга, который делал вид, что рассматривает городские пейзажи в большом запыленном окне автобуса.

Айзек утвердительно кивнул.

- Вообще-то, ты мог с самого начала сказать, как обстоят дела, - посетовал Майкл. – Что у тебя за привычка такая, всегда ходить кругами и не говорить по существу?

- Скучно, - протянул Айзек, рисуя пальцем на стекле невидимые узоры, а потом повернулся к Майклу и, растянув губы в ухмылке, спросил: - Ну так что? Составишь мне компанию? Профессор Кроули прислал мне два десятка книг, которые помогли ему в своё время выбиться в люди. Думаю, и тебе, и мне не помешает просмотреть их и почерпнуть что-то для себя.

Майкл расплылся в счастливой улыбке и кивнул другу, но тут же отвернулся, почувствовав, как щёки начинают гореть от подступившего к ним румянца.

«Успокойся», - призвал он себя. – «Просто успокойся. Ты не имеешь права так себя вести. Так что возьми себя в руки и не расслабляйся».

Чтобы унять неуместное волнение, Майкл достал из сумки маленькую бутылочку с водой и, открутив крышку, приложился губами к горлышку.

Лимонная вода прохладой пролилась в гортань. Майкл сделал несколько жадных глотков и протянул бутылку Айзеку со словами:

- Я могу прийти к тебе всего на два часа. Потом мне нужно будет присмотреть за мелкими. Мама работает в ночную смену, а отец опять уехал в командировку.

- Ну... - Айзек задумался, отпивая немного воды, и слизал с губ кислую влагу, - мы можем поужинать у меня, взять книги и пойти к тебе. Обещаю уйти до возвращения твоей мамы.

Внутри у Майкла всё похолодело, и тут же сменилось сумасшедшим жаром, опалившим внутренности и заставившим сердце биться безумно быстро. И парень снова поспешил отвернуться.

- Я не против, - забирая у друга бутылку, сказал он. - Но... отпустят ли тебя? И... твой брат... Айзек, ты мой друг, и я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. Ты же знаешь, как твой братец относится к моей персоне. И потому... ну... если ты... я ... да, мать его, я очень хочу видеть эти книги! Так что ты зря мне о них сказал. Теперь я с тебя не слезу!

- Вот это я понимаю мотивация. - Айзек расплылся в довольной улыбке. - Ты далеко пойдешь в жизни с таким-то рвением. Значит, сделаем так, как я придумал, и ни слова о Клиффе. Он только и может, что подражать отцу и сплетничать. Не волнуйся, я сам с ним разберусь, если что.

Майк кивнул и легонько толкнул Айзека плечом в знак благодарности.

***

В школе всё было как обычно.

Уроки, которые большинству учеников казались нескончаемой адской пыткой, для Майкла пролетели как один миг.

Собирая учебники и тетради в сумку, Майкл задумался о том, что его ожидает этим вечером.

Возможность побыть с Айзеком наедине вдали от посторонних глаз выпадала не часто, и парень считал, что было бы очень глупо упустить то, что само идет к нему в руки. Но... страх перед последующими событиями был таким сильным, что у Майкла перехватывало дыхание и начинали трястись поджилки. А сердце... сердце просто останавливалось, не желая биться.

Для Майкла Айзек был не просто верным, преданным и всё понимающим другом. Он был больше чем человек, с которым ему посчастливилось общаться. Айзек... для Майкла он был тем, ради кого хотелось жить. Тем, ради кого он бросился бы в любой самый опасный омут. Тем, для кого он дышал.

Но, зародившееся в сердце чувство, не приносило Майклу радости и вызывало нешуточный страх.

Осознание того, что он испытывает душевную нежность к парню, ввергло Майкла в такой шок, что на некоторое время он выпал из жизни.

Майкл долго уговаривал себя, что эмоции и желания, появляющиеся у него, когда Айзек находился рядом, всего лишь жестокая шутка бушующих гормонов. Он снова и снова убеждал себя в том, что восхищение, нежность и желание быть рядом с другом всего лишь страстное поклонение кумиру. Но... с каждой новой встречей, с каждой новой улыбкой, с каждым новым теплым словом, адресованным ему, Майкл всё больше убеждался, что ошибается. Но поделать с собой ничего не мог. Потому что по приказу разлюбить невозможно. Впрочем, как и полюбить.

Однако желанное всеми чувство, неоднократно воспеваемое в искусстве, обратилось для Майкла кошмаром. Непроходимой чащей сомнений, переживаний и страхов, в которой блуждала его душа.

Законы нравственности и морали были слишком суровы, а общество слишком чопорным и черствым, не желающим принимать «неправильных» людей, и превращая их в забитых изгоев. И Майклу приходилось прятаться. Приходилось лицемерить. Загонять в закрома своей души то светлое чувство, что пульсировало в его венах, и врать. Бесконечно врать, ежедневно надевая маску дружеского безразличия, в то время как душа желала испробовать вкус любимых губ и услышать дорогой сердцу голос не в обычной ситуации, а в темноте ночи. Рядом с собой. Под одним одеялом.

И эта безумная борьба с самим собой продолжалась каждый день. Каждый час Майкл все больше сил прилагал для того, чтобы не сорваться. Чтобы никоим образом не выдать себя и не подставить под удар друга. Но все его старания неизменно летели к чертям под копыта.

Айзек был слишком откровенным. Слишком добрым и чутким. И эти, несомненно, потрясающие качества играли с ними злые шутки.

Клиффорд... этот чертов ублюдок постоянно старался задеть своего младшего брата. Постоянно упрекал его в чем-то. Постоянно сыпал колкостями и пошлостями, а Айзек терпел. Не обращал внимания. Игнорировал. Он игнорировал, а вот Майкл не мог. При каждой такой стычке в душе парня вскипало бешенство. Воспламенялось подобно взорвавшемуся газу. Но... все его попытки защитить друга имели совершенно противоположный эффект. Майкл понимал, что позволяя злости взять над собой верх, он собственноручно крушил выстроенную им стену отчуждения и открывал окружающим свои истинные чувства к Айзеку. Вот только сам Айзек был слеп как новорожденный котенок, и продолжал изводить Майкла своей заботой и добротой, доводя несчастного парня до сумасшествия, до воя одинокими ночами. До слез в подушку... до заходящегося в бешеном припадке сердца, когда он чувствовал на своем плече теплую ладонь друга.

- Я готов.

Майкл подошел к ожидающему его на крыльце Айзеку и встал рядом с ним, рассматривая разворачивающуюся посреди школьного двора драму.

Девушка, видимо отвергнутая своим ухажером, кричала на новую пассию своего бывшего парня. Соперница определенно не могла понять, чего от нее хотят, и, широко распахнув и без того большие глаза, удивленно взирала на орущую истеричку и хлопала длинными ресницами.

- Господи, какой бред! – вздохнул Майкл удрученно. - Неужели все женщины такие глупые? Такие несдержанные и истеричные? Даже моя мать... она хоть и добрая, но... пустая голова и непреодолимое желание размножаться убивают в ней даже эти жалкие крохи достоинств.

Айзек посмотрел на друга и сжал ладонью его плечо.

- Женщины не только глупы в своем стремлении обзавестись хомутом на шее в виде многочисленного потомства, но ещё хитры и лицемерны по своей природе, - сказал он таким тоном, словно был настоящим знатоком женской натуры. - Хотя моя мать разительно отличается от других представительниц слабого пола. Я женюсь, только если встречу похожую на неё девушку. Иногда я страшно завидую отцу, потому что у него есть она, а мне он хочет подсунуть любую тупую овцу на мой выбор.

- Забавно. - Усмехнулся Майкл, пряча за весельем жгучее желание сбежать, и осторожно убрал руку Айзека со своего плеча. - Он такой противник гомосексуальности, но поддерживает зоофилию, что поистине богомерзко и просто... мерзко!

Айзек прыснул и, обогнув ругающихся девчонок, направился к автобусу вместе с Майклом.

От автобусной остановки до дома, где обитало семейство Остинов, был еще приличный отрезок пути. Но это играло парням на руку, так как к их приходу родители и брат Айзека уже уехали.

Когда парни вошли в дом, в гостиной тут же появился управляющий, который окинул нежданного гостя подозрительным взглядом.

- Это мой одноклассник, Майкл, - представил Айзек друга. – Он останется на ужин. Скажи повару, что мы ужасно проголодались и хотим много еды. У нас началась подготовка к экзаменам, так что нам нужно много энергии.

Управляющий заверил, что всё передаст, и удалился. А Айзек схватил Майки за запястье и повел за собой на второй этаж, где находилась его комната.

Парню не терпелось показать другу книги. Он и сам-то их толком еще не рассмотрел, но уже предвкушал, сколько новой и полезной информации сможет подчерпнуть из них.

Когда они с Майки вошли в комнату, Айзек закрыл дверь на замок и, бросив свою сумку на пол, завалился на кровать, где были разложены несколько книг.

- «Политика и психология масс». - Парень протянул другу толстую книгу и потянулся за другой. – «Аналитический ум и как его развивать». Я попросил их специально для тебя. Можешь взять на время. Профессор Кроули написал, что я могу пользоваться ими в течение года. Года тебе хватит, чтобы их изучить?

Неловкость, вызванная пристальным взглядом управляющего дома Остинов, испарилась, стоило Майклу увидеть книги. Не веря собственному счастью, он взял протянутый другом учебник и чуть не выронил ее из рук, такой она была тяжелой. Несколько мгновений Майкл вчитывался в название, а потом открыл титульный лист и, коротко изучив его, пролистнул несколько страниц.

Восторг, зародившийся в сердце, был столь велик, что, не выдержав хлынувших на него эмоций, Майкл бросился к Айзеку на шею и крепко обнял его, тесно прижавшись к гибкому стройному телу.

- Спасибо! Спасибо, Айзек! Ты такой... ты... лучший! Правда, ты просто замечательный!

Айзек не знал, что именно вызвало в нём чувство сильного смущения. То ли внезапное «нападение» Майкла, и его тесные объятия, то ли сияющий взгляд парня за прозрачными линзами чуть съехавших с переносицы очков. Но он смотрел в лицо Майки, которое находилось очень близко к его лицу, и чувствовал, как его собственные щеки заливает горячий румянец.

- О! Это, пожалуй, лишнее, - проговорил Айзек чуть сдавленно, чувствуя невероятное тепло в душе от того, что смог порадовать друга. – Я всего лишь дал тебе книги, а ты благодаришь меня так, как будто я тебе жизнь спас.

Смущение подобно ушату ледяной воды обрушилось на голову Майкла, и он поспешно отстранился от друга. Горло свело неприятным спазмом, а желудок от страха скрутило в тугой узел, но парень никак не выдал своих истинных чувств, и только виновато отвел глаза.

- Прости, - сдавленно проговорил он и отсел от Айзека.

Сердце билось гулко и болезненно. Паника нарастала в груди, заставляя мысли метаться в голове и искать себе оправдания. И, чтобы скрыть свою растерянность, парень не придумал ничего лучше, чем попытаться сбежать.

Он вновь взял книгу в руки и, взвесив ее на ладонях, хмыкнул.

- Тут года, наверное, не хватит. Поэтому, если я хочу успеть управиться в отведенный срок, то мне лучше уже сейчас начать читать ее. Слушай, может, я пойду домой? Да и тебе сегодня на дополнительные занятия.

- Не пойду я сегодня на дополнительные занятия, - возразил Айзек, с подозрением глядя на друга, радость которого как-то уж слишком быстро сдулась, сменившись затаенной тоской во взгляде. - К тому же я позвал тебя на ужин, а ты согласился. Так что тебе теперь ни за что не отвертеться.

Майкл сглотнул колючий ком, вставший в горле, и постарался улыбнуться, мысленно умоляя провидение, чтобы Айзек не заметил, как его трясет.

- И все же это не самая хорошая идея, - проговорил Майкл, пряча от друга взгляд. - Мне, правда, лучше уйти. Я не хочу тебя подставлять. Твои родители не будут в восторге от того, что ты приводишь домой кого ни попадя. А я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. А они будут. Клиффорд и так постоянно к тебе цепляется. И, если я останусь, он вообще обозлится.

- Ты и так уже сюда пришел, так что Клифф, если захочет, найдет к чему прицепиться, - с безразличием к придиркам брата проговорил Айзек, продолжая прожигать Майки пристальным взглядом. - Но дело ведь не в нём, правда? Тут что-то другое. Давай, признавайся! Ты же знаешь, что я терпеть не могу тайны.

Майкл сделал глубокий вдох и ненадолго задержал дыхание, приказывая себе успокоиться.

Сердце неохотно, но послушно выровняло свой ритм. Дрожь стихла. Кровь замедлила свой бег по венам. И на губах появилась улыбка.

«Прости, Айзек. Прости, но тебе не надо этого знать. Ради твоего же блага».

- Все нормально, - сказал Майкл, вернув себе самообладание. - Это просто нервы. Ты же знаешь, что твой брат меня жутко бесит. Вот я и дергаюсь. И, если с его стороны начнутся нападки, я не смогу защититься. Отсюда и неуверенность. Прости.

- Ну раз так, тогда забирай книги, и пошли к тебе, - предложил Айзек, понимая, что Майки не до конца откровенен с ним.

Да, у Майкла с Клиффордом, порой, случались перепалки, но друг всегда давал Клиффу отпор. С чего, вдруг, сейчас он стал опасаться очередной стычки?

Этот вопрос не давал Айзеку покоя, и он решил поговорить с Майки на чистоту в комфортной и безопасной для него обстановке.

- Ты обещал мне этот вечер, - напомнил Айзек, заметив, что Майкл хочет отказаться. – Ты обещал, что поможешь мне развеять скуку, а на деле хочешь сбежать и оставить меня в одиночестве. Это как-то не по-дружески, не думаешь?

Майкл расслабленно перевел дыхание и радостно улыбнулся другу.

- О! Мои мелкие развеют твою скуку в два счёта, - ехидно усмехнулся он. - Тебя ждет адская ночка, приятель. Менять подгузники та еще радость. Но, думаю, тебе пригодится этот опыт в будущем. В конце концов, твоя женитьба на какой-нибудь блондинистой куропатке не за горами.

- Ничего. Поиграем в папаш. Может, лучше поймем, почему наши предки такие параноики.

Айзек достал из ящика письменного стола листок и ручку и, наскоро написал маме записку, что останется ночевать у Майкла.

Он понимал, какой крик поднимется утром, если о его самовольной ночевке узнает брат, и все же промолчать об этом было еще хуже. Так, по крайней мере, он снимет с себя все подозрения. Он ведь ничего не скрыл, а, значит, скрывать ему нечего. Брат, конечно же, заест его своими подозрениями и оскорблениями, но отец пропустит их мимо ушей и забудет через два-три часа.

***

Майкл жил далековато от дома Айзека, и потому им пришлось вызвать такси. И уже через двадцать минут парни слушали бесчисленные наставления мамы Майка о том, что можно, а чего нельзя делать с младенцем, словно парень оставался с ним впервые в жизни.

На диване перед телевизором сидело еще трое отпрысков этого семейства, девочки четырех, восьми и десяти лет, которые смущенно улыбались Айзеку и так же слушали наставления родительницы.

- Спать в девять! – приказала женщина напоследок. - Всем без исключения. Завтра в школу и в садик. Айзек, дорогой, спасибо, что согласился помочь Майклу. Он умный мальчик, но вот к детям у него душа не лежит. Все, пока-пока, я ушла.

Бросив эти слова и впихнув Айзеку в руки ухмыляющегося хитрой улыбкой младенца, она унеслась прочь, громко хлопнув дверью.

- А ты почувствовал свободу, не так ли, дружок? - спросил Айзек у ребенка и, поудобнее перехватив его, посмотрел на девочек.

- Несите пиво и сигары, будем играть в блэк-джек. А ты, - он улыбнулся самой младшей, - врубай джаз, будем отрываться. Вечеринка! Наш маленький крупье будет раздавать. Есть у вас карты?

- Мы не курим и не пьем. Мама не разрешает, - проговорила самая младшая девчушка. - Но у меня есть карты с куклами, мне Майкл купил. А что такое джаз?

- Музыка такая, - ответил Айзек с улыбкой. - А пиццу вы едите? Где у вас телефон?

Младшая девочка взяла его за свободную руку и смело потащила к телефону.

- Подержи-ка!

Не дав Майклу и слова вставить, Айзек отдал ему ребенка, и набрал номер доставки пиццы. А, когда на другом конце ответили, заказал четыре самых больших пиццы с мясной начинкой, чтобы уж точно на всех хватило.

Айзеку было больно смотреть на этих детей. Опрятно и чисто одетые, они все были такими щуплыми, словно голодали многие месяцы. Послушные, скромные... почему-то именно в бедных семьях вырастают послушные и скромные дети, а в богатых все больше воспитывается такое дерьмо как Клиффорд.

- А с чем будет пицца? - поинтересовалась младшая сестра Майкла, все так же не отпуская руку парня.

- С мясом, колбасой, грибами, помидорами, зеленью, а малышу с перцем чили, – ответил Айзек, и подмигнул нахмурившемуся Майки.

- Ему нельзя перец. - Девочка сморщила носик и посмотрела на ребенка. - Ему можно кашу и молоко. А пиццу нельзя.

- А, знаешь, я женюсь на тебе, когда ты подрастешь, - обратился Айзек к девочке, продолжая коситься на друга со смешинкой во взгляде. – Вот прямо с самого утра позвоню своему папаше и скажу, что я нашел себе достойную девушку. Майки, что скажешь? У твоей сестры больше мозгов, чем у большинства наших одноклассниц. Благословишь наш брак?

Майкл аккуратно передал малыша Купера старшей из сестер и нервно передернул плечами.

- Нет. Она еще маленькая, - бросил он и пошел на кухню.

Слова Айзека сильно задели его. Обычная шутка. Такая же, как и миллионы предыдущих и миллиарды предстоящих, но... Как же все-таки больно. Одна только мысль о том, что Айзек женится, что будет любить кого-то, что будет дарить свое тепло кому-то... не ему... убивала. Медленно убивала, заставляя чувствовать себя до такой степени отвратительно, что хотелось вздернуться на ближайшем дереве. Но и признаться в своих чувствах Майклу не представлялось возможным.

Признаться... Что может быть проще?

Подойти к нему, посмотреть в его ясные, яркие глаза с неизменной смешинкой в них, и сказать... произнести простое слово. Но как же это сложно. Как же страшно от одной только мысли, что вот сейчас, признавшись, ты увидишь на лице любимого человека только омерзение, только бесконечное презрение... нет, на такой риск он никогда не смог бы пойти.

- Ты жалок, Майкл! - прошептал парень сам себе, и его тихое шипение смешалось с шумом льющейся воды.

Он набрал воду в чайник и, щелкнув зажигалкой, поджег газовую конфорку.

- Кто будет чай? - громко спросил Майкл и отвернулся от плиты, чтобы тут же встретиться с пристальным вопрошающим взглядом Айзека, который стоял к нему почти впритык и, чуть склонив голову к плечу, чего-то ждал.

- Что? - несколько мгновений спустя спросил Майкл и осторожно отошел от друга, делая вид, что ищет чашки.

- Да нет, ничего особенного, - ответил Айзек и, сделав шаг назад, прислонился спиной к стене.

Майкл нервно сглотнул и быстрым шагом направился к шкафчикам, чтобы достать оттуда заварник и чай.

Айзек видел, что парень чем-то сильно расстроен. Что он нервничает, и из-за этого у него всё буквально валится из рук.

И потому, когда чайник издал громкий свист, оповещая о том, что вода закипела, Айзек оттеснил друга от плиты и сам занялся приготовлением чая.

- Ты слишком нервный, - сказал Айзек в ответ на вопросительный взгляд Майки. - Не хочу, чтобы ты поранился.

Он налил кипяток в заварник и, накрыв его крышечкой, повернулся к парню со словами:

- Майки, что бы у тебя ни случилось, ты можешь рассказать мне обо всем. Я поддержу тебя и окажу посильную помощь. Не думай, что я поверил в глупую отговорку о том, что ты боишься Клиффа. Но, если ты не готов быть откровенным сейчас, я подожду. Так что прекращай истерить, и пошли развлекать детишек.

«Легко тебе говорить», - мысленно вздохнул Майкл и низко опустил голову. – «Легко... Господи, ну почему? Почему все именно так? Почему именно Айзек. Вокруг столько людей. Вокруг столько девушек! Ну почему моё сердце так сильно болит именно из-за парня? Именно из-за друга?!»

Мысли сумбурно скакали в голове, причиняя боль, и Майкл поморщился. Но слабость была минутной, и вскоре он поднял на друга обычный спокойный взгляд и улыбнулся.

- Ты иди. – Майкл кивнул на дверь. - А я... мне не очень хорошо. Тошнит. Иди, Айзек, я скоро вернусь.

Майкл действительно чувствовал себя неважно. Но дело было вовсе не в физическом недомогании. Ему просто надо было успокоиться. Привести в порядок чувства, мысли, психику. В школе всё было по-другому. В школе было много людей, много уроков, библиотека. В школе ему было на что отвлечься. Было чем заняться. Было где спрятаться. А дома такой возможности у Майкла не было. И это угнетало, загоняя парня в тупик собственных страхов и переживаний.

- Жду тебя в гостиной, - проговорил Айзек, давая другу возможность побыть наедине со своими мыслями.

И, выставив чашки, заварник и сахарницу на большой поднос, понес все это в комнату.

Как раз в это же время раздался звонок в дверь. Это принесли пиццу.

Айзек расплатился за доставку и вернулся к детям с большими коробками, от которых исходил просто одуряющий аромат. И, расставив на журнальном столе угощение, пригласил девочек к трапезе.

Сёстры Майки просияли счастливыми улыбками и, переглянувшись, расселись вокруг стола, облизываясь от предвкушения.

Айзек несколько мгновений понаблюдал за тем, как они жадно уплетают пиццу, измазывая лица соусом и крошками, а потом перевел обеспокоенный взгляд на дверь, ведущую в кухню.

Если Майкла не разговорить, он, рано или поздно, может сорваться и натворить глупостей. Парень всегда был спокойным и покладистым человеком, но, если выходил из себя, то уже не мог контролировать свои эмоции и поступки. И потому его подавленность и скрытность тревожили Айзека.

Он должен был что-то сделать, чтобы предотвратить срыв друга. Вот только что именно, он и понятия не имел.

- А можно нам еще пиццу? – вдруг, раздался голос младшей сестры Майки.

Айзек посмотрел на девочек и увидел, что от двух пицц не осталось ни крошки.

- Да, - разрешил он. – Но только одну. Вторую оставьте брату. Он тоже еще ничего не ел с самого утра.

Девочка серьезно кивнула, соглашаясь с такими условиями, и вернулась к сестрам, которые тут же потянулись к новой коробке.

А Айзек вздохнул и подумал обреченно:

«Да уж, нелегкая будет ночка. И грязные подгузники – это не самое страшное, что меня ждет».

***

После того, как Айзек вышел из кухни, Майкл устало опустился на пол и, закрыв лицо ладонями, постарался привести себя в чувство.

«Успокойся. Ну успокойся ты уже!» - раздраженно приказывал он себе. – «Все нормально. Это не первый раз, когда вы остаетесь вдвоем. Не первый. Это верно, но...»

Майкл обреченно вздохнул.

Он устал. Устал притворяться. Устал прятать свои чувства. Устал так сильно, что сдавали не только нервы, но и сердце. Все чаще парень чувствовал сильную боль в левом подреберье. Все чаще замечал, что любое перенапряжение выливается в головокружение и слабость. Он понимал, что так продолжаться не может. Что жить так и дальше просто невозможно. Он должен был сделать хоть что-то. Убить в себе это беспощадное чувство. Или... отвадить Айзека. Но как ему было это сделать? Как?! Если одна мысль о том, что Айзека не будет рядом, приводила его в дикий ужас.

Просидев в одиночестве не меньше двадцати минут, парень отнял руки от лица и осмотрел кухню.

Чисто. Уютно. Мама всегда очень старалась, чтобы в их скромном доме было комфортно. Всегда прилагала очень много сил, чтобы их бедная квартирка была ухоженной и красивой. Она работала в поте лица, чтобы они не чувствовали себя хуже остальных. И отец тоже старался. Без конца работал и от того почти не появлялся дома.

Сердце вновь укололо, и на глаза Майкла навернулись слезы.

Родители не переживут... Они не смогут смириться с тем, что их сын гомик. А Айзек... он ведь нормальный. У него впереди прекрасное будущее. Прекрасная жизнь. Прекрасные перспективы...

Майкл сделал глубокий вдох и, поднявшись, подошел к одному из кухонных шкафчиков. Приоткрыл дверцу и, чуть отодвинув в сторону банки с крупами, достал спрятанную бутылку виски. Быстро отвинтил крышку и приложился к горлышку.

Он знал, что поступает сейчас не только бесконечно глупо, но и трусливо.

Прятаться за алкоголем? В его семье так не поступали, и презирали подобный метод решения проблем. Но у Майкла просто не осталось сил. А виски мог помочь. Пусть ненадолго. Пусть на очень короткий срок, но принести его душе облегчение. Ведь, если он не забудется, если не переборет свои чувства, то его непременно ждет срыв, а за ним психушка или тюрьма. А подобного парень допустить не мог.

Стрелки механических часов на стене с громким тиканьем отсчитывали пролетающие минуты. Стрелки спешили вперед в странное, пугающее будущее. Но Майкл не хотел следовать за ними. Он хотел остаться здесь, в этом мгновении. В этом времени. Когда за закрытой дверью еще есть то, к чему хочется стремиться. Пока еще есть надежда, что все останется в тайне. Пока еще он не сорвался и не выложил Айзеку все свои чувства и мысли.

Виски обжигало горло. Струилось по пищеводу в желудок и полыхало там адским огнем. Полупустой желудок тут же отозвался болезненным спазмом и приступом тошноты. Алкоголь быстро всасывался в кровь и разливался по всему телу, туманя сознание и... расслабляя.

Так лучше. Так... лучше... лучше...

Слезы потекли по щекам Майкла.

Последний рубеж? Нет, он еще не был пройден, просто, приблизившись к краю и заглянув за этот самый рубеж, Майклу ничего не оставалось, кроме как возрыдать от безысходности того, что он увидел за этой чертой.

«Да будь оно все проклято!»

Бутылка выпала из ослабевшей руки парня, и, разбившись о кафельный пол, разлетелась вдребезги. Золотистая жидкость полилась по полу, растекаясь безобразной остро пахнущей лужей. Но это уже не имело для Майкла никакого значения.

Руки сами потянулись к осколку бутылки. Сверкающий в свете электрической лампы осколок манил одурманенное алкоголем сознание парня. Звал, просил не ждать и не мучиться. Просил оставить все и... отдохнуть.

***

- Что там разбилось?

Самая старшая из девочек вскинулась и хотела пойти на кухню, но Айзек остановил её.

- Останься с младшим братом и сестрами. Отведи их к себе в комнату, и подождите там, пока мы с Майклом вас не позовём.

- К нам забрались воры? – испуганно спросила младшая девочка.

Но Айзек поспешил уверить её, что это Майки, скорее всего, разбил чашку, когда хотел попить воды. Хотя, судя по звуку, разбилось там что-то повнушительнее.

Впрочем, дети поверили его словам и ушли, а Айзек направился на кухню, и тут же обмер на пороге, глядя на то, как Майкл поднес острое стекло от разбитой бутылки к венам на руке, а потом, словно передумав, приставил острие к горлу.

- Дурак, что ты делаешь?! - выкрикнул Айзек и бросился к другу.

Майки вздрогнул от неожиданности и опустил руку, но Айзек всё равно отобрал у него осколок бутылки и выбросил его в урну.

«Сильный... какой же он на самом деле сильный», - пронеслось в мыслях Майкла, когда Айзек схватил его за руку и резко развернул к себе. – «И как ему это только удается? Как? Такой изящный, высокий, тонкий, такой... обворожительный и невероятно сильный. Вот только зачем он носится со мной? Зачем останавливает? Для чего? Боится за мелочь, сидящую в комнате? Но почему?»

- Да какая разница, - безвольно проговорил Майкл и попытался вырваться из крепкой хватки Айзека. – Какая, к черту, разница? Мне надоело! Мне все это безумно надоело. Надоело бояться. Надоело мучиться. Надоело страдать и постоянно трястись от ужаса. Понимаешь? Надоело.

Ноги Майкла подкосились, и он начал медленно оседать на пол.

- Майки, возьми себя в руки, - попросил Айзек, подхватывая парня и усаживая его безвольное тело на стул. – Скажи мне, что с тобой происходит. Я не смогу помочь, если ты и дальше будешь таиться от меня.

- Ты не сможешь помочь, даже если я все расскажу! - истерично выкрикнул парень и с силой оттолкнул от себя Айзека.

Его заботливый голос, теплые руки, обеспокоенный взгляд... все это хлестало по израненному сердцу Майкла стальной плетью. А осознание собственной никчемности и того, что теперь в глазах друга он не более чем размазня и нытик, просто убивало парня.

- Если не смогу помочь, то хотя бы поддержу тебя! - тоже перешел на повышенные тона Айзек. - Что бы у тебя ни случилось, я буду рядом. Ты мой друг, Майки. И мне больно видеть тебя в таком состоянии.

Он подошел к парню и положил ладони на его плечи, но Майкл сбросил его руки и спрятал лицо в ладонях, сотрясаясь от беззвучных рыданий.

- Сиди здесь, - сказал Айзек растерянно. - Я сейчас вернусь.

Оставив Майкла на кухне, Айзек взял со стола последнюю пиццу и пошел в комнату к девочкам.

Сестры Майки сидели на кровати, а старшая баюкала на руках младенца, который мирно спал, даже не подозревая о том, что с его братом творится что-то неладное.

- Всё хорошо, - сказал Айзек, обращаясь к детям. - У Майки разболелся живот. Он хотел попить воды и разбил чашку. Сейчас я отведу его в комнату и побуду с ним, пока он не уснет. Вы справитесь с младшим братом, или мне вызвать для вас няню?

- Я справлюсь, - уверенно сказала старшая девочка. - Я знаю, как за ним присматривать.

- Отлично, - улыбнулся Айзек. - Тогда позволь Майки отдохнуть сегодня. Он сильно переживает из-за экзаменов, и, если не поспит, то может заболеть.

Девочка уверила, что позаботится о младших, и Айзек ушел, оставив им пиццу.

Когда он вернулся на кухню, Майки сидел и смотрел в одну точку отсутствующим взглядом.

- Идем, отведу тебя в кровать, - проговорил парень, останавливаясь рядом с другом и рассматривая его макушку. - Ты выпил, я так понимаю. А на голодный желудок это вредно. Может, хочешь чего-нибудь съесть? Я закажу.

- Ничего не хочу, - отмахнулся Майкл и тяжело поднялся, чуть пошатываясь на нетвердых ногах. - Я устал, Айзек. Я очень устал. Тебе лучше пойти домой. Я хочу побыть один.

- Уж прости, но я не могу оставить тебя одного в таком состоянии, - проговорил парень. - Иди к себе, я сейчас приду. Надо тут убрать, чтобы дети не порезались.

Майкл безразлично пожал плечами, а Айзек обыскал комнаты в поисках щетки для подметания и швабры.

Он еще никогда в своей жизни не делал уборку, но это нехитрое занятие помогло ему собраться с мыслями.

Выбросив осколки и тщательно вымыв пол, Айзек проветрил кухню и еще раз заглянул к детям, чтобы проверить, все ли у них в порядке.

Младенец по-прежнему спал, а девочки смотрели мультики по телевизору. И Айзек оставил их в покое, понимая, что они достаточно самостоятельные, чтобы прожить одну ночь без присмотра взрослых.

После чего пошел к Майки, чтобы попытаться выяснить, что с ним происходит.