***

Тихий щелчок замка вонзился в виски Вити раскаленными спицами, и парень медленно сполз по стене на пол, закрывая лицо ладонями.

Внутри все сжималось в тугой узел. Обида, злость, разочарование. Все это мешалось в дикий коктейль и отравляло душу.

«Условия ему не понравились!» - негодовал парень мысленно. - «Да как будто мы только спим и видим, как бы поглубже залезть в социальную задницу и навечно обустроиться в непроходимых недрах анала. Вот же!»

Сделав глубокий вдох, Витя отнял руки от лица и, подтянув колени к груди, уставился пустым взглядом в стену.

Неделя в Египте была лучшим в его жизни временем. Он был так счастлив рядом с Айзеком, а теперь сам прогнал его.

Вот только зачем? К чему вообще был этот скандал? Почему на каждое слово мужчины в его душе поднималось такое бешенство? Ведь, как ни крути, а Айзек был прав в каждом своем слове. Так почему же тогда любовь к загибающейся стране, которая не дала ему ничего хорошего, затмила чувства к человеку, который всего за неделю сделал его самым счастливым человеком на планете?

«Идиот! Распушил хвост, защищая какие-то бесполезные идеалы. Полный придурок!»

Витя поднялся с пола и посмотрел на блестящий в свете лампы золотой ободок.

А ведь Айзек был серьезен в своих намерениях. И приехал далеко не за долгом. Ну не дарят своим должникам подарки. А особенно американцы.

- Вот же, блять! - громче, чем хотелось бы, сказал Витя и саданул кулаком по столу. - Идиота кусок!

- Витенька! - голос матери, полный ужаса, прозвучал так неожиданно, что парень вздрогнул. - Там на улице... там твоего профессора избивают...

- Какого профессора? - не понял Виктор, но страх уже заполз в грудь, толкая его к выходу.

Как и был босиком, парень выскочил из квартиры и бросился вниз по лестнице.

- Да что же это за проклятье такое?! - ругался Витя сквозь сжатые зубы, перепрыгивая через две, а иногда и три ступеньки. - Идиот! Придурок, каких свет не видывал! Додумался же! Позволил водке и тупой обиде взять над собой верх!

Сердце парня бешено отбивало дробь. Сердце сжималось от страха за Айзека, а в голове все звучали и звучали проклятия, адресованные самому себе.

Только бы успеть. Только бы...

Что-то острое врезалось в босую ступню Виктора, но страх за Айзека заглушил боль в ноге, и словно кнутами подгонял парня вперед.

Витя свернул за угол дома и яростно выругался, увидев представшую его взору картину. А потом подбежал к Айзеку и, не сдержавшись, врезал ему по лицу.

- Ублюдок! - выкрикнул парень, впечатывая свой кулак в грудь мужчины и не обращая внимания на тихие стоны лежащих на земле уродов. - Я же чуть не умер от страха, пока бежал сюда, а с тобой все в порядке! Не смей! Не смей больше так меня пугать!

От неожиданного удара Виктора Айзек закашлялся. Все-таки ему уже было не двадцать лет, чтобы без последствий переносить уличные драки. Но парень все никак не хотел успокоиться, и с нервным воплем лупил его по всему, до чего мог дотянуться.

- Виктор, ты так испугался за жизни этих ублюдков, что решил меня добить? – спросил мужчина и, перехватив руки парня за запястья, резко притянул его к себе.

Когда эта шпана скопом бросилась на него, Айзек, несмотря на затуманенный алкоголем рассудок, с легкостью расправился с ними, основательно так сбив себе кулаки в кровь об их наглые рожи. Но все же оставаться рядом с хулиганами было небезопасно, а потому мужчина потащил Виктора за собой к подъезду, чтобы обезопасить его от возможных неприятностей.

- Ты придурок! – всхлипнул Витя, ковыляя следом за Айзеком.

Из-за страха за жизнь Айзека и сильной, почти нестерпимой боли в ноге, слезы сами текли из глаз парня и даже не думали останавливаться.

Айзек не обращал на это никакого внимания и тащил Витю к подъезду, а парень всю дорогу без остановки костерил мужчину за неосторожность.

- Нужны мне эти угребки! А что, если бы они тебя убили, Айзек? Что?! Об этом ты подумал?! Тоже мне, нежная ранимая душа! Таких циников как ты, еще поискать. Ты же старше, ты должен быть умнее. Сильнее. Терпеливее. А ты... подожди. - Витя резко остановился и, приподняв пораненную ногу, тихо заскулил, не в силах больше выносить боль. - Я не могу нормально идти.

- А что прикажешь делать? – раздраженно спросил мужчина. - Идти дрочить каждый раз, когда ты меня посылаешь?

Айзек оглянулся и нахмурился, глядя на то, как мальчишка пытается выковырять что-то из своей ноги, при этом как-то уж очень жалобно поскуливая.

- Что там у тебя? – спросил Айзек с беспокойством. – В ногу что-то загнал?

- Не знаю, - скривившись, сказал парень, и вновь попытался ухватить ногтями кусочек какой-то дряни. - Скорее всего, осколок от бутылки или что-то вроде этого. Помоги мне, пожалуйста. Сам не дойду. А, вообще, не вижу проблемы в моих словах. Не хочешь дрочить сам, сказал бы мне, я бы помог.

Витя хмыкнул, чувствуя, как удушливая волна страха уходит, и теперь на душе становится легко и мерзко одновременно.

- Прости. Я вел себя по-идиотски и... прости.

- Да чего уж там, - отмахнулся Айзек и, вручив Виктору сумку, попытался взять его на руки, за что тут же получил кулаком по своему многострадальному затылку.

- Только попробуй вычудить что-то подобное, - с угрозой прошипел парень, боязливо оглядываясь по сторонам. - Я не красна девица, чтобы меня на руках таскать. Ты хоть представляешь, что меня ждет после подобного представления? Да меня же с говном сожрут все кому не лень.

- Тогда обхвати меня за плечи, - предложил Айзек. – Это, надеюсь, ни у кого не вызовет возражений? А то я такими темпами до утра не доживу.

- Ты не доживешь?! - с сардоническим смешком переспросил Витя, обнимая Айзека за плечи. - Да это я скорее в могилу слягу. Чуть не помер от страха. Думал, эти ублюдки тебя убьют.

- Я и не в такие передряги в молодости попадал, - фыркнул Айзек. - Этой шпане далеко до настоящих преступников. Так что тебе не стоило идти за мной. Ничего со мной не случилось бы.

Он довел Виктора до подъезда и, усадив его на скамейку, сказал:

- Уже поздно. Не мог бы ты вызвать для меня такси, после того, как я помогу тебе подняться в квартиру?

Витя бросил на мужчину злой взгляд, в глубине которого прятался сильный страх, и язвительно спросил:

- И что, просто так возьмешь и уедешь? Так сильно обиделся, что и минуты не желаешь оставаться?

- А зачем мне оставаться? - спросил Айзек. - Ты постоянно мне грубишь, и я уже молчу о рукоприкладстве. И делаешь меня виноватым в том, что я призываю тебя к лучшей жизни. Я не готов терпеть необоснованные оскорбления от такого сопляка, как ты. Так что, или учись держать язык за зубами, или давай расстанемся прямо сейчас.

- Я не делаю тебя виноватым, - буркнул Витя в ответ. - Я пытаюсь объяснить тебе, что мы живем в разных мирах. И то, что в твоем мире можно решить с помощью закона, в моем не работает. Потому что никаких законов нет. Впрочем, если тебе нужен немой покорный любовник, тогда нам точно лучше закончить на том, что есть сейчас. Я хочу сохранить о тебе лишь хорошие воспоминания. А не смотреть на то, как ты злишься, стоит отказать тебе в сексе. Нет, ну правда, такое ощущение, что тебе никто и никогда не отказывал. Такого просто не может быть.

- И, тем не менее, это так, - сказал Айзек, опустившись перед Виктором на корточки, и приподнял его ступню, чтобы осмотреть на наличие осколка или занозы. - Ни один из моих любовников не был таким своенравным и вредным как ты. И уж тем более никто из них не позволял себе хамить мне. Так что ты своего рода особенный для меня. Даришь мне новые непередаваемые впечатления.

Мужчина прошелся пальцами по подошве ноги мальчишки и нащупал острый край стекла. Осторожно поддел его и выдернул без предупреждения.

- Твою-то мать! - вскрикнул Витя, резко выдергивая свою ногу из рук Айзека. - Больно! Что б тебя!

Острая боль в стопе сменилась неприятным жжением, и все же парню стало легче. Он посмотрел на нахмурившегося мужчину и проглотил очередной поток ругательств, готовый сорваться с губ.

- Спасибо, – переборов желание высказать что-нибудь гадкое в адрес садиста, проговорил Витя, и немного смущенно улыбнулся, накрывая руку Айзека своей ладонью. - Правда, спасибо. И прости... нет, ну серьезно, прости меня.

Он помолчал немного, но, так и не дождавшись от мужчины никакого ответа, сказал:

- Слушай, Айзек, я не принцесса и не неженка. Я довольно грубый, своенравный и резкий человек, и все эти не самые хорошие качества проявляются во мне намного сильнее, когда ты рядом. Не потому, что ты на меня так влияешь. Нет. Все дело в том, что, когда ты подходишь слишком близко ко мне, я начинаю нервничать. Я начинаю бояться и переживать. Мне страшно, что все это лишь безвкусный и жестокий розыгрыш. Что в итоге ты скажешь спасибо за хорошо проведенное время и исчезнешь непонятно куда, словно тебя и не было в моей жизни. Я агрессивен, когда боюсь. Могу ударить или оскорбить. Это не со зла. Это всего лишь средство самозащиты.

- Думаешь, я стал бы ехать непонятно куда, только ради развлечения? - нахмурился мужчина. - Я разве хоть единым словом или действием дал повод усомниться в моих чувствах к тебе?

- А в каких именно чувствах? – прищурившись, спросил Витя. - Ты ни о каких чувствах кроме желания не говорил. Я не могу знать, что ты чувствуешь ко мне. Свои я тебе открыл, и могу еще сто раз повторить: я люблю тебя. Люблю твои глаза. Люблю твои губы. Люблю твои руки. Я люблю твой голос. И твой запах я тоже безумно люблю. А что же ты?

- В сильных чувствах, - ответил Айзек, ощущая, как от слов Виктора в его душе разливается приятное тепло. - В таких сильных, что я примчался за тобой на другой конец света. Разве этого недостаточно, чтобы понять, как ты дорог мне, как я ценю тебя, как мне хочется, чтобы ты был рядом со мной... и не только для того, чтобы заниматься с тобой сексом. Для меня всё намного серьезнее. Постарайся понять это без слов. Потому что ты никогда не услышишь от меня то, что хочешь услышать. Я просто не могу позволить себе произнести это.

Айзек тяжело вздохнул, понимая, что никогда не признается Виктору в любви. Ни за что на свете не навлечет на мальчишку проклятие, которое довлеет над ним самим, наверное, с самого рождения.

Витя молчал. Запрокинув голову назад, он всматривался в ночное небо, которое было сегодня на удивление чистым и звездным. А потом, тяжело вздохнув, согласился.

- Как скажешь. - Он выпрямился и поднялся со скамьи. - Только и ты от меня больше не услышишь ни слова о чувствах. Будем вместе учиться понимать друг друга без всяких там определений и эпитетов. Пойдем. Мама будет волноваться.

Айзек на мгновение поджал губы.

Виктор был явно расстроен из-за того, что не услышал желанных слов, но мужчина считал, что лучше быть расстроенным, чем мертвым, и поспешил сменить тему.

- Так я могу остаться у тебя с ночевкой? - спросил он.

- Айзек, - усмехнулся Витя, открывая дверь в подъезд, - я, может быть, и отношусь в твоем понимании к скоту, но я не скотина. Пойдем уже. Мне рану надо промыть, а то еще заражение пойдет, и мне отрежут ногу. Тогда я тебе вообще не буду нужен.

- Только не начинай... - попросил мужчина, уловив явную обиду в словах мальчишки. - Я вовсе не считаю тебя скотом. И... ты нужен мне.

Виктор не слушал.

Не проронив больше ни слова, он, прихрамывая, пошел вверх по лестнице, оставляя за собой цепочку из капель крови.

Мама парня ждала их на пороге.

Втащив сына в квартиру, она уложила его на кровать и принесла медикаменты, чтобы обработать рану. Отец тоже не спал. Принес Виктору стакан с самогонкой и заставил его выпить, называя это внутренней анестезией.

- Надо бы укол от столбняка сделать, - внес свое весомое слово Айзек.

Но мать Виктора только покачала головой и сказала, что нужно ехать в больницу, потому что у нее нет такого лекарства, и, вообще, она не умеет делать уколы.

- Я сейчас приду, - сказал мужчина и, не слушая возражений, пошел в аптеку, которую заметил неподалеку от дома парня.

Аптека, к счастью, оказалась круглосуточной, и в ней нашлось нужное лекарство.

Купив всё необходимое, мужчина вернулся в квартиру Виктора, и присел рядом с ним на кровать.

- Будет больно, - проговорил он, подготавливая шприц к инъекции, и почти сразу же вогнал иглу прямо в открытую рану парня, медленно вводя лекарство.

Вите только и оставалось, что до крови закусить губу и с силой смять покрывало пальцами. Айзек делал укол с таким видом, словно всю свою жизнь только тем и занимался, что мучил подопытных кроликов всяческими пыточными приборами.

Мама с отцом внимательно наблюдали за его действиями, и, когда укол был сделан, все же пошли спать.

Выпитый самогон бил в голову, и теперь Витя чувствовал головокружение и свойственную алкогольному опьянению легкость.

- Зря я пил, - тихо хихикнул он, понимая, что разум начинает творить с ним свои чудачества. - Теперь я пьян, и ты сможешь без труда воспользоваться моим состоянием и подло отыметь меня, как тебе заблагорассудится.

Айзек сел на матрас, который расстелили для Виктора на полу, и начал расстегивать рубашку.

- У меня еще будет время отыметь тебя, - сказал он. - Но это будет не сейчас. Ты спи. Завтра мы оба протрезвеем и сможем все нормально обсудить.

- Ну уж нет. - Витя тряхнул головой, прогоняя накатывающий на него туман, и капризно поджал губы. - Я хочу сегодня. Я сейчас хочу.

Он сполз с кровати и встал перед Айзеком на колени. После чего положил свои ладони на его живот и медленно провел ими вверх, глядя мужчине в глаза.

- Ты там что-то говорил о... а, хотя, чего я спрашиваю?

Руки парня вновь скользнули по животу Айзека, только теперь в другом направлении, и, когда достигли пряжки на ремне мужчины, замерли. А в следующий миг почти неслышно звякнул металл, и Витя с хитрой улыбкой расстегнул ремень.

- Подожди, - Айзек сжал запястья мальчишки, чтобы остановить его, - твои родители дома. Давай продолжим завтра, когда они уйдут на работу.

- Ой, да ладно тебе! – фыркнул парень. - Я буду тихонько. Как мышка. А ты постарайся сильно не ныть, жалуясь на свой старческий ревматизм.

Витя настойчиво высвободил свои руки из пальцев Айзека и, быстро расстегнув его ширинку, обхватил член мужчины ладонью.

- К тому же, кто-то еще совсем недавно хотел, чтобы я сосал ему до потери пульса.

И, не дожидаясь ответа, Витя обхватил член любовника губами и опустил голову, вбирая горячий орган так глубоко, как мог.

Мужчина задохнулся от острых и, в то же время невероятно приятных ощущений, и только и смог, что впиться пальцами в плечи мальчишки и податься бедрами вверх, проникая в его рот еще глубже.

Сдерживать стоны было невероятно сложно, и Айзек закусил губу, чтобы не забыться и не выдать родителям парня их маленькую шалость.

Витя не прекращал двигать языком, все сильнее возбуждая мужчину и чувствуя, как с каждым мгновением заводится сам. Он поднял взгляд на Айзека и, хитро прищурившись, вобрал его член в свой рот полностью, но тут же выпустил его, понимая, что это было слишком глубоко. Впрочем, опомниться Айзеку он не дал, и вновь принялся за дело, при этом расстегнув свои джинсы и обхватив ладонью торчащий колом орган.

Мальчишка ласкал Айзека так искусно и с таким желанием, что мужчина полностью отдался этим ощущениям. И, слушая тихие стоны парня, вдруг, осознал, что вот-вот кончит.

- Виктор, остановись... - выстонал он, прогибаясь и пытаясь сдержать волнами накатывающее удовольствие, - иначе я снова сделаю то, что тебе не понравится.

- А вот этого не надо, - просипел Витя, без труда догадавшись, о чем толкует любовник.

Он быстро отстранился от Айзека, но оставлять мужчину без удовольствия он не собирался. Впрочем, как и себя.

Быстро стянув с себя джинсы и трусы, Витя забрался к Айзеку на колени и потерся ягодицами о пульсирующий от желания член.

- Айзек... – тихо прошептал он на ухо мужчине и игриво провел кончиком языка по его мочке. - Хочу, чтобы ты меня трахнул. Прямо сейчас хочу.

И, пока любовник не успел возразить или перенять инициативу на себя, Витя приставил член мужчины к своему неразработанному проходу и резко опустился на него, зашипев и яростно закусив губу.

- Виктор... не спеши... - выдохнул мужчина, чувствуя, как крепкие мышцы парня болезненно сжимают его член. - Если будешь действовать неосмотрительно, можешь травмироваться.

- Тогда покажи мне, как надо, - попросил парень, впиваясь пальцами в плечи Айзека и чуть выпуская его член из себя, но тут же снова насаживаясь обратно, только уже не так порывисто.

- У тебя отлично получается, - признал Айзек, поглаживая ладонями поясницу Виктора и начиная мягко направлять его. – Двигайся медленно, прислушивайся к своим ощущениям, ищи удобную для себя позу. Сначала ты будешь чувствовать дискомфорт, но, стоит вспомнить, с кем ты это делаешь, и ради чего, и неприятные ощущения уйдут. Ты начнешь получать удовольствие, и я вместе с тобой.

На мгновение Айзек прижался губами к губам Виктора и, одарив его нежным поцелуем, откинулся назад, чтобы парень мог взять инициативу в свои руки.

Прислушавшись к словам любовника, Витя принялся медленно двигаться, и уже совсем скоро им овладел совершенно ненормальный жар. Он пожирал парня изнутри, не позволяя насытится мужчиной. Но еще сильнее был жар в сердце Виктора, порожденный желанием принадлежать Айзеку. Только ему. Навсегда. И, чтобы показать мужчине искренность своих чувств, Витя отпустил себя, позволяя первобытным желаниям вырваться наружу, сметая на своем пути предрассудки, стыд и неловкость.

Движения парня с каждым мигом становились резче и быстрее. Витя то полностью выпускал член Айзека из себя, а потом резко насаживался обратно, то сжимался так, что практически не позволял мужчине шевелиться.

От собственных действий у парня кружилась голова. От смелости зашкаливал пульс. И наградой ему были протяжные, трудно сдерживаемые стоны Айзека.

Витя сделал еще несколько резких движений бедрами и почувствовал, как мужчина, достигнув предела, кончил в него, сильно сжимая пальцами его бедра и впиваясь в кожу ногтями.

Но сам Витя не был удовлетворен. Тяжело дыша, он разочарованно застонал и с обидой проговорил:

- Так нечестно. Я остался без сладкого.

- Нет. Не остался, - проговорил Айзек сдавленно, чувствуя, что едва может шевелить языком от того, что творилось в его груди.

Ураган, буря, целый тайфун эмоций, которые хотелось выплеснуть на этого невероятного мальчишку, чтобы он понял, что не является просто развлечением, чтобы он осознал до конца, как на самом деле нужен, как на самом деле дорог.

- Теперь мне придется приставить к тебе вооруженную охрану, мой мальчик, - выдохнул мужчина, ловко укладывая Виктора на матрас и подминая его под себя.

Член Айзека вновь окреп от одного только воспоминания о том, как Виктор отдавался ему, и мужчина снова вторгся в теперь уже хорошо разработанный и влажный проход парня. Он двигался стремительно, словно пытался наверстать упущенное время, и очень скоро Виктор стал прогибаться в ответ на его действия и кусать себя за руку, чтобы сдержать стоны удовольствия.

Страсть, сумасшествие, восторг... Витя словно оказался в запредельном мире удовольствия, которое Айзек щедро изливал на него. И совсем скоро Витю накрыл невероятной силы оргазм, заставивший его потерять разум от удовольствия. Впрочем, Айзек не позволил их маленькому секрету раскрыться и поцелуем заглушил стон парня, после чего еще долго целовал подрагивающие губы Вити, при этом продолжая неспешно двигаться внутри него.

- Ты нечто, Айзек. Ты такой... такой... голова кругом... - сбившееся дыхание никак не хотело приходить в норму, и Витя замолчал, чувствуя, что, если скажет еще хоть слово, то просто разревется от переполняющих его эмоций.

- Я рад, что ты доволен мной. - Усмехнулся мужчина, целуя мальчишку в шею и осторожно скатываясь с него, чтобы дать возможность отдышаться. - Мне тоже очень хорошо с тобой. Нет. Не просто хорошо. Мне бесконечно восхитительно.

- Это хорошо, - прошептал парень счастливо и, поднявшись с матраса, перебрался на кровать.

Улёгся поудобнее и, укрывшись тонким одеялом, улыбнулся.

- Спокойной ночи, Айзек, - проговорил он. - Загадай желание, и ответ тебе приснится. Таковы правила ночевки на новом месте. И не буди меня завтра, пожалуйста. Хочу выспаться.

Сказав это, Витя укрылся с головой и прикрыл глаза.

Тяжелый хмель самогона и изнурительный секс быстро увлекали Витю в мир снов. Но все же на сердце у парня было тоскливо. Он так и не услышал от Айзека слов любви. Даже самым тихим из всех возможных шепотов, и это печалило парня, делая его невероятно несчастным человеком. Впрочем, долго размышлять об этом у Вити не получилось, и совсем скоро он провалился в тяжелый хмельной сон без сновидений.

- Виктор, что-то не так? - спросил Айзек тихо, чувствуя в парне какое-то напряжение, но ответа так и не получил.

Мальчишка замкнулся и спрятался от него, забиваясь в глубокую нору каких-то своих страхов и опасений. Он наверняка очень хотел услышать заветные слова. А кто бы ни хотел? Кто бы ни хотел знать, что дорог, что значим, что любим...

- Я люблю тебя... - проговорил мужчина одними губами, так, чтобы мальчишка не услышал его, и прикрыл глаза.

Тут же вспомнились слова парня о том, что надо загадать желание. И Айзек загадал, чтобы Виктора никогда не постигла участь прошлых его любовников, чтобы он был счастлив и здоров, и жил много лет в радости и любви.

И сон был ему ответом.

Жаркий летний день в Нью-Йорке. Заброшенная свалка наподобие той, куда его притащили люди Кано в далеком прошлом. Клифф с металлической трубой в руке, которой он насквозь проткнул грудь Виктора, лежащего на замусоренной земле изломанной куклой. Дикий хохот брата и его резкие, злые слова:

- Я уничтожу все, что тебе дорого. Я уничтожу, Айзек, даже не надейся на счастье!

- Айзек, проснись! Не слушай его! Проснись! - громкий окрик сотканной из солнечных лучей фигуры Ники.

Мальчишка тянет к нему свои окровавленные руки и просит проснуться. Просит не думать о плохом.

- Айзек, - бесплотное тело прижимается к нему, но кровь, стекающая из ран на запястьях, очень горячая.

Она прожигает кожу мужчины подобно кислоте, и он морщится от боли, но мальчишку не отталкивает.

- Ники... - прошептал Айзек дрогнувшим голосом.

- Я присматриваю за тобой, - уверил парень. - Я рядом. А этого нет. Его нет. Проснись, Айзек! Проснись! Проснись!

Истеричный вопль в ухо заставил мужчину вскинуться на матрасе и схватиться за взбесившееся сердце. Он был весь мокрый от пота, а на щеках еще не высохли слезы.

- Виктор... – сипло позвал Айзек мирно спящего парня, но так и не получил ответа.

А ведь уже было далеко не утро. Солнце стояло в зените, и в комнате было душно как в печке. Неудивительно, что ему приснился такой сон. И все же, если считать его ответом...

Сердце забилось с новой силой, и Айзек повалился на подушку, пытаясь успокоиться.

«Клифф не доберется до Украины», - сделал себе внушение Айзек. – «Не сможет. Он и страны-то такой, наверняка, не знает. Он не достанет мальчишку. Все будет хорошо. Это просто сон, ничего больше. Просто сон».

***

Витя слышал, как на кухне отец собирал себе обед на работу. Мама уже ушла, а до ухода отца оставалось еще минут двадцать. Парень давно проснулся, но все так же продолжал лежать под покрывалом с плотно закрытыми веками.

Голова ужасно болела. Все тело ломило, и Вите жутко хотелось пить, но он терпел, понимая, что просто не сможет нормально посмотреть отцу в глаза после того, что творил этой ночью. Впрочем, если отец до сих пор не скрутил ему шею, значит, они с Айзеком вели себя достаточно тихо, и их полуночные забавы остались незамеченными. И это немного обнадеживало парня.

Но, стоило ему вспомнить о том, что происходило ночью, и к горлу подкатила тошнота. В животе все скрутило, и Витя почувствовал, как стыд румянцем заливает лицо и уши.

Но больше всего ему не давал покоя Айзек, который во сне опять звал Ники. Какого-то Ники, которого уже давно нет, но который по-прежнему занимает в сердце мужчины важное место.

Вите было очень обидно из-за этого. И, несмотря на то, что ревновать к мертвым было глупо, Витя все же ревновал. Ведь иногда мертвые затмевают даже живых. И как видно с Айзеком произошла именно такая ситуация.

Щелкнула входная дверь, и в квартире стало очень тихо. Только глубокое и ровное дыхание мужчины, лежащего на полу, нарушало эту тишину.

«Спит? Или просто отдыхает?» - подумал Витя и поджал губы.

Разницы не было. Всё равно от общения с мужчиной ему не скрыться. А свое распутное поведение всегда можно списать на действие алкоголя.

Витя медленно поднялся и скривился, почувствовав под собой неприятную лужицу.

«Ну конечно! О презервативах вчера не думалось», - мысленно проворчал он и едва слышно чертыхнулся.

Теперь ему снова предстояло долгое мытье и приступы диареи, сопровождаемые болью, и настроения парню это отнюдь не добавляло.

Он с раздражением взъерошил свои волосы и, повернув голову, посмотрел на Айзека, который, как оказалось, уже не спал и смотрел на него своими насмешливыми зелеными глазами.

- Доброе утро. - Хмуро поздоровался Витя. – Хотя оно ни черта не доброе, и уже давно не утро. Голова болит?

- Доброе, - натянуто улыбнулся Айзек. - Но было бы еще добрее, если бы я проснулся рядом с тобой. И нет, голова не болит. Я пил пойло и похуже того, которым угостил меня твой отец.

- Это было не пойло, а самогон. Кстати довольно хороший самогон маминого производства. - Витя провел ладонью по лицу и нахмурился. - А вот у меня болит. Я вообще очень слаб на алкоголь. Меня очень быстро уносит. А тут столько выпить за вечер. Жуть. Ладно, ты, если хочешь, отдыхай еще, а я пойду, помоюсь.

- Это было именно пойло, которое в большом количестве может привести к печальным последствиям. - Айзек пересел на кровать и, не в силах больше находиться в стороне от Виктора, заключил его в объятия. - Твои родители ушли, так ведь? Может, теперь я могу немного побыть рядом с тобой? Ну, после того, как ты приведешь себя в порядок и выпьешь таблетку от головной боли?

Витя подозрительно прищурился.

- И тебе не противно после того, что я вчера вытворял? Ты не посчитал это излишним? Боже! Да я вел себя как распоследняя блядь. Хотя шлюхи и то скромнее будут.

- Ты вел себя просто божественно, - тепло улыбнулся мужчина. - И ты не был похож на шлюху, так что не наговаривай на себя. Я не понимаю, почему люди считают свои истинные желания чем-то постыдным. Тебе хотелось заняться сексом именно так, как это было вчера, и ты это сделал. Это не показатель блядства, это показатель честности в первую очередь с самим собой.

Витя уткнулся лбом в плечо мужчины, пряча появившуюся на губах улыбку.

- Но это все равно было слишком развратно, - негромко проговорил он. - Чувствую себя сейчас не в своей тарелке. Да еще и похмелье. Ненавижу это состояние. Я пойду, воду нагрею. Хотя... холодный душ будет куда как лучше и полезнее. А потом приготовлю нам завтрак. Вернее уже обед.

- Иди, ставь кастрюльку, мне тоже не мешало бы помыться, - проговорил мужчина, приглаживая ладонью растрепанные волосы парня.

Витя улыбнулся шире и быстро поднялся, поморщившись от боли и в ноге, и в заднице.

- Чувствую, каждая наша встреча будет приносить мне только боль, - пробормотал парень ворчливо и, прихрамывая, пошел на кухню.

Вода нагрелась быстро. Лето и жара в квартире сделали свое дело, и уже через сорок минут Витя выполз из ванной комнаты посвежевший и более бодрый. Он набрал еще воды и поставил на огонь. А сам принялся готовить нехитрый завтрак, делая бутерброды и заваривая чай.

- Айзек, - позвал он мужчину из кухни, - а ты вообще надолго приехал? Я не прогоняю, просто интересуюсь, сколько у нас есть времени.

Пока мальчишка купался, мужчина заправил постели, пытаясь хоть таким образом отплатить Виктору за гостеприимство, и, когда услышал его вопрос, вышел к нему.

- Открытие школы «Имени Святого Исаака» будет в августе. Правда с конкретной датой я еще не определился, и все же еще как минимум месяц я свободен. Так что времени у нас полно. И не волнуйся, я не стану обременять твою семью весь период пребывания в Украине. Может, сниму себе какое-нибудь жилье, а, может, ты захочешь показать мне красивые города своей страны, и мы немного попутешествуем. В общем, решать тебе. Как скажешь, так и будет. До августа я в полном твоем распоряжении.

- «Школа святого Исаака»*? - переспросил Витя, поворачиваясь к мужчине.

И когда тот утвердительно кивнул, парень рассмеялся.

- Ты себе льстишь. Ты далеко не святой. Да что там, ты грешник, каких еще поискать. Садись, - он указал Айзеку на стул и сам сел за стол. - До августа, значит? Города у нас интересные есть. Да, думаю, путешествие по нашим городам будет занимательным. Тогда надо подумать, куда и когда мы поедем.

- Куда и когда скажешь. Я не привередлив. - Улыбнулся Айзек. - Я просто хочу побыть с тобой, пока есть такая возможность. Когда откроется школа, мне будет сложнее вырваться. Но, думаю, вместе мы сможем найти решение этой проблемы.

- Тогда вечером я поговорю с мамой, и мы отправимся в импровизированное путешествие.

Витя кивнул своим мыслям и отправил в рот кусочек колбасы. А потом подошел к плите и, попробовав пальцем воду, улыбнулся.

- Вода готова, господин. Изволите, чтобы холоп помог вам в купальне?

- Изволю, - пошутил мужчина. - Только позавтракаю, и пойдем.

Айзек умял два бутерброда и запил их горячим чаем. После чего поднялся и, взяв кастрюлю прихватками, отнес ее в ванную.

- Показывай систему, - попросил он, поворачиваясь к мальчишке.

- Ну, система не особенно сложна, - усмехнулся Витя. - Для начала тебе следует обнажиться и залезть в чугунное корытце.

Он указал на довольно просторную ванну.

- А потом... лучше я все покажу тебе в процессе. Так что, обнажайся.

- Ну что ж. Начнем.

Айзек заискивающе улыбнулся и разделся, аккуратно сложив одежду на корзину для белья. После чего забрался в ванную и с недоумением уставился на мальчишку, который потянулся за металлическим ковшиком.

Витя проигнорировал озадаченный взгляд любовника и, зачерпнув ковшиком немного воды, начал медленно поливать тело Айзека, едва сдерживая рвущийся из груди смех. А потом намылил мочалку и принялся медленно водить ею по коже мужчины.

- Во всем этом есть один, несомненно, огромный плюс. - Усмехнулся парень, размазывая мыльную пену по рукам и плечам Айзека. - Когда ты вернешься в Америку, то сможешь с гордостью говорить всем, что побывал в средневековье. Поверь, это многого стоит. Такой ценный опыт.

- Да уж. Теперь я буду знать, как я не хочу жить, - хмуро проговорил Айзек, понимая всю абсурдность происходящего. - Впрочем, если ты будешь каждый раз мыть меня, то я согласен, чтобы и мне отключили горячую воду. Мне приятно... приятно, что ты делаешь это для меня.

- Я делаю это только потому, что сам ты вряд ли сообразил бы, как это делается. - Витя скользнул мочалкой по груди мужчины и медленно повел ею вниз, обильно намыливая живот и спускаясь к паху, стараясь игнорировать начавший подниматься член мужчины. - Меня бы не устроил сошедший с ума любовник. А оставь я тебя одного, твоя психика не выдержала бы подобного потрясения и... Айзек, я тебя купаю, а ты нагло возбуждаешься при свете дня. Тебе не стыдно?

- А чего мне стыдится? - мужчина чувствовал, как учащается его дыхания, и как в паху все напрягается от этих ласковых и мягких прикосновений. - Это моя природа. Ты прикасаешься ко мне, мне от этого хорошо, и мой организм совершенно естественно реагирует на это. Я не зажимаюсь и не прячусь ни от других, ни от себя. И мне очень легко и просто жить в этом мире.

- А как же общественное мнение и мораль? - Витя изогнул бровь. - Ведь общественное мнение всегда довлело над людьми, а в особенности над людьми, наделенными властью и силой. Любых богов могут свергнуть, и потому надо подчиняться мнению черни. Или ты выше всего этого?

- Спроси у моего брата, как я отношусь к морали. Он тебе расскажет, как я успешно позорил семью на протяжении двадцати лет, каждый раз появляясь на публике с новой шлюхой, наплевав на закон и на общественное мнение. - Воспоминание о Клиффорде радости не прибавило, и все же Айзек сумел выдавить из себя улыбку. - А холопы меня не интересуют. Мое благосостояние зависит от сильных мира сего и от моего ума. Не вижу лазейки, которая могла бы позволить простонародью хоть как-то влиять на мое положение.

- Наверное, ты прав.

Витя так же выдавил из себя улыбку, полностью копируя улыбку Айзека. И зачерпнув ковшиком еще воды, начал поливать мужчину, смывая с него пену. А после того, как водные процедуры подошли к концу, протянул ему чистое полотенце.

- Думаю, дальше справишься сам, - сказал Витя и вышел из ванной.

На душе парня отчего-то было до безобразия тоскливо и мерзко. Витя и сам не мог понять, почему его гложет странная и совершенно не нужная тоска. Айзек был здесь, был рядом, но парня не покидало ощущение, что мужчина всего лишь призрак. Мираж из прошлого, который вскоре развеется, словно его и не было. И эта неуверенность в реальности происходящего, неуверенность в собственных силах и еще бог знает что, раздражали и заставляли мысли Виктора уходить в совершенно ненужную и даже опасную сторону.

Витя вернулся на кухню и встал у окна, опираясь руками о подоконник и рассматривая унылый пейзаж. Судьба дала ему шанс посмотреть на то, как можно жить, и сразу же вернула с небес на грешную землю, чтобы показать, как ему жить предстоит. Но самым паршивым было то, что, как ни стремись, как ни борись за лучшее для себя, без должного финансового обеспечения, которое никак не получить в этой прекрасной, но прогнившей насквозь стране, ничего у тебя не выйдет.

Выбравшись из ванной, Айзек завернулся в полотенце и вышел к мальчишке, который стоял у окна и смотрел куда-то вдаль, о чем-то задумавшись.

- Что не так с нашими отношениями? - спросил мужчина и присел на табуретку, глядя прямо перед собой и хмурясь из-за того, что сейчас все не так, как было в Египте. Так напряженно, так безрадостно как-то, словно они отягощают друг друга. - Если тебе тяжело рядом со мной, то ты скажи мне, не бойся обидеть. Потому что мне тяжело.

- Да нет, не тяжело, - все так же глядя вдаль, проговорил Витя. - Мне хорошо с тобой. Но все это как-то не по-настоящему. Ну, знаешь, как будто бы спишь и не можешь проснуться. И сон вроде бы неплохой, но присутствует постоянное ощущение фальши и нереальности... так сильно напрягает, что невозможно расслабиться и насладиться ощущениями в полной мере. Ты здесь, ты рядом, большего и не надо, но... ты уедешь. Рано или поздно ты уедешь. И неизвестно, когда мы встретимся снова. А я тебе даже позвонить не смогу. Переговоры стоят слишком дорого, и это за какие-то две минуты разговора. Приехать так же не получится, мне просто не откроют визу в Америку. Да и ты сам... захочешь ли видеть меня в своем доме, в своей жизни? К тому же ты сам сказал, что тебе тяжело. Я не обвиняю. Даже не сержусь, правда. Все, наверное, так и должно быть. Мы из разных стран, из разных сословий. Мы из разных миров, Айзек. Легко не будет никогда.

- Ты накручиваешь себе кучу ненужных проблем, - проговорил мужчина. - Ты думаешь, что мне просто нечего делать, и я решил развлечься с тобой? Но это было бы глупо, согласись, вот так мотаться из страны в страну ради развлечения. Я не боюсь трудностей, и готов даже терпеть многие твои капризы, но и ты должен понять, что постоянного напряжения и выпрашивания у тебя внимания я просто не вынесу.

- А я не вынесу неопределенности, - горько сказал Витя и, тяжело вздохнув, повернулся к Айзеку. - Пойми, это не прихоть. Это не банальное желание нежности и ласки. Мне будет достаточно услышать это один раз. Всего один раз, Айзек. Один раз. А потом просто скажешь мне, что всё закончилось. Потом, когда придет время.

- Я не понимаю тебя. - Мужчина покачал головой в знак того, что действительно запутался в словах мальчишки. - Что ты хочешь услышать? И что должно закончиться после этого?

- Я хочу знать, что ты не просто развлекаешься со мной. Я понимаю, что твой поступок, твой приезд ко мне уже о многом говорит, но я хочу услышать от тебя лично о том, что ты ко мне чувствуешь. Один раз скажи. Повторять не придется. Я больше не буду просить. А потом, когда чувства исчезнут, если они вообще есть, потом ты скажешь мне, что все кончено. Я действительно не смогу нормально жить, если буду в такой же неопределенности, как и сейчас.

- Чувства есть, - сказал Айзек искренне и прикоснулся ладонью к своей груди. - Но говорить о них не проси. Я не могу. Я просто не могу, поверь, это для твоего же блага.

- Почему?

Витя не понимал причин, по которым Айзек упорно не хотел произнести эти, казалось бы, такие простые слова. Простые и, в то же время, волшебные.

- Почему? Чего ты боишься? Что не так с этими словами? Я не понимаю. Это выглядит так, словно ты переступишь через себя, если скажешь. Или что ты просто не хочешь лгать, и прикрываешься моим благом. Мое благо, Айзек, это знать, слышать, чувствовать. Но ты, наверное, думаешь, что ты вправе решать за меня, что для меня хорошо, а что плохо. Спешу тебя разочаровать, но ты ни черта не знаешь о том, что мне нужно.

- Не думаю, что тебе нужно двадцать лет провести в психушке под действием пыточных лекарств или вскрыть себе вены лишь для того, чтобы спасти мою никчемную жизнь! - раздраженно бросил Айзек, стиснув кулаки и морщась от боли в костяшках, на которых треснула едва затянувшаяся кожица после вчерашней потасовки с хулиганами. - Эти слова не стоят того, чтобы из-за них подвергать себя такой опасности!

- Пытаешься меня запугать? - Витя прищурился и пальцем поманил Айзека к себе. - Подойди. Пожалуйста, подойди ко мне.

Мужчина поднялся и сделал то, о чем просил его парень.

- Я не пытаюсь запугать тебя, - сказал он. - Просто с теми, кто слышал от меня слова о любви, случались ужасные вещи, причем в очень короткие сроки. И я теперь боюсь даже заикаться о каких-либо чувствах.

Витя взял Айзека за запястье правой руки и, притянув ее к себе, осторожно поцеловал сбитые в драке костяшки.

- Айзек, - он приложил свою ладонь к груди мужчины, где под кожей громко колотилось его сердце, - я знаю, что оно бьется и для меня тоже. Пусть не так сильно, как билось для Ники. Возможно, для меня оно бьется в разы спокойнее. Но все же мне очень хочется услышать от тебя эти слова. Один раз. Со мной ничего не случится, ведь я не рядом с тобой. Нам не быть близко друг к другу. И только поэтому я очень хочу услышать от тебя о твоих чувствах. Для себя. Просто для того, чтобы не сойти с ума, пока тебя не будет рядом. Чтобы не попасть в ту же самую психушку и не вскрыть себе вены. Но не из-за того, что тебе будут угрожать, а потому что я не вынесу этого одиночества.

- Ну что ты такое говоришь? - Айзек привлек мальчишку к себе и крепко обнял его, глядя в окно на противоположный дом, где ему снова померещилось дуло снайперской винтовки. - Ну почему ты снова вспомнил о Ники? Я говорил во сне? Но вы всегда снитесь мне оба, вот только с тобой в этих снах уже нет никакого смысла разговаривать. Ты мертв. Всегда в моих снах я вижу, как ты лежишь с распахнутыми глазами, в которых нет жизни. А Ники, он призрак со вспоротыми венами, которому из-за меня нет покоя. Я не хочу видеть, как ты умрешь у меня на руках. Я не хочу больше смотреть на то, как по моей вине уходит бесконечно дорогой мне человек. Виктор, это не пустые страхи, и, если это проклятие, то никакое расстояние не спасет тебя от него.

- Какой же ты глупый. - Витя прикоснулся пальцами к щеке мужчины и обиженно поджал губы. - Боишься снов. Боишься собственных страхов. Не ты ли совсем недавно говорил, что силен до такой степени, что тебе никто не указ. Что никто и ничто в этом мире не сможет тебе противостоять. И боишься. Жаль.

Парень тяжело сглотнул вдруг вставший в горле ком.

- Правда, очень жаль. Ведь, если всё так, как ты говоришь, и твой брат или кто там охотится на твоих любовников, все же доберется до меня, мне будет бесконечно обидно умирать, так и не услышав от тебя этих слов.

- Прости... - треснувшим голосом проговорил Айзек. – Но я действительно не могу признаться тебе в чувствах.

- Значит, подвергать меня опасности можешь, а признаться - нет? - разозлился парень. - Охренеть расклад, господин Айзен.

Витя оттолкнул от себя мужчину.

- Меня, значит, в любой момент могут прикончить только из-за того, что я тебе приглянулся?! Я, конечно, понимаю, что для тебя это очень заманчиво. Варваров и скотов у тебя еще не было, и отказаться от экзотики ты просто не смог. Но я не игрушка! И не позволю с собой играть.

Витя сделал глубокий вдох и на несколько мгновений задержал дыхание, успокаивая внутренний гнев.

- Ты говоришь, что не хочешь подвергать меня опасности, и все равно стремишься быть рядом. Ты не хочешь моей смерти, и с каждым мигом, проведенным со мной, приближаешь её. И, даже несмотря на это, не хочешь сказать, что любишь меня.

Ещё один глубокий вдох и уже очень спокойно и очень тихо:

- Если не хочешь подвергать мою жизнь опасности - уходи. Уезжай и забудь обо мне. Забудь, что я вообще существую, и живи спокойно без страхов и нервов. Так будет лучше. Я переболею. Постараюсь переболеть.

Слушая мальчишку, Айзек чувствовал, как учащается его собственное дыхание, как в груди все сжимается от осознания того, что мальчишка во всем прав. В каждом своем слове.

Дело не в словах. Дело в нем самом, и в сложных отношениях с братом.

- Ты прав, - прохрипел мужчина, морщась от того, что его горло свело сильным болезненным спазмом. - Ты прав. Это все я. Я должен был все это остановить, но не смог. Не смог поднять на него руку. Ведь он мой брат. Мой старший брат. Моя кровь. Единственный родной человек, который был у меня до недавнего времени.

Глядя в наполненные болью и разочарованием глаза Виктора, Айзек вновь привлек его к себе, заслонив собой от окна, за которым могла таиться опасность, и прошептал, прислонившись лбом к его лбу:

- Я люблю тебя. Я люблю тебя сильнее, чем когда-либо кого-либо любил. Моя жизнь закончится вместе с твоей в ту же секунду, когда тебя не станет. И мне страшно... мне впервые в жизни так страшно. Потому что, если ты уйдешь туда, где я не смогу тебя отыскать, мое сердце разорвется от боли и тоски по тебе. Ну что, ты готов отдать жизнь за то, что услышал? Готов, что максимум к завтрашнему утру нас друг у друга не будет?

Сердце Виктора замерло и тут же пустилось вскачь, отбивая сумасшедший ритм и больно отдаваясь в висках.

- Готов, - тихо прошептал он, прижимаясь к мужчине всем телом и целуя его в шею. - Теперь готов. Теперь мне не страшно. Ничего не страшно. И, если все пойдет по твоему сценарию, значит, так тому и быть. Но в моем будущем мы вместе и нам хорошо. И, знаешь, если мое будущее тебе нравится, то могу тебе его подарить. А твоё, страшное и безрадостное, мы выкинем. Что скажешь?

- Я хочу, - сдавленно проговорил Айзек. - Я хочу твоё будущее. Я очень хочу твое будущее.

Он крепко прижал мальчишку к себе и впился поцелуем в его губы, пытаясь заглушить накрывшую его паническую истерию.

Это в последний раз. Последний поцелуй. Последнее прикосновение. Последнее...

Айзек с шумом втянул в себя воздух, понимая, что его разрывает на части от ужаса и предчувствия беды, и, сглотнув тяжелый комок, едва слышно проговорил, чувствуя горячую влагу на своих щеках:

- Если уйдешь, забери и меня с собой. Не уходи один. Я не вынесу. Больше не вынесу такого.

- Я не уйду. - Витя стер мокрые дорожки со щёк мужчины и улыбнулся ему. - Теперь ты от меня хрен избавишься. Вот поверь, еще будешь умолять своего братца избавить тебя от меня.

Он провел ладонью по шее мужчины и запустил пальцы в его коротко остриженные волосы.

- Всё будет хорошо, Айзек. Всё будет прекрасно.

- Да... да, будет... - мужчина кивнул и вновь оглянулся на окно.

«Какого хрена они такие большие, эти окна?!» - с раздражением подумал он и, не удержавшись, вытянул руку и задернул плотную штору.

А потом обратился к Виктору:

- Пойдем в твою комнату.

Парень кивнул и без возражений повел Айзека за собой.

Оказавшись в маленькой спальне, мужчина сначала подошел к окну и проделал со шторами те же манипуляции, что и на кухне, а потом тяжело опустился на кровать и спрятал лицо в ладонях, пытаясь справиться с панической атакой.

Витя внимательно наблюдал за манипуляциями мужчины, а когда Айзек тяжело опустился на кровать, присел перед ним и, сжав запястья любовника, отнял его руки от лица.

- Айзек, это навязчивая идея, – успокаивающе проговорил парень и мягко улыбнулся. - Ничего со мной не случится. Ну вот скажи, кто знает, куда ты поехал? Есть хоть один человек, который знает обо всех твоих передвижениях?

- Есть, хотя этому человеку я полностью доверяю, - проговорил Айзек. – Но за мной могли следить. Могли прослушивать мои разговоры. Клифф на все способен. Ты не представляешь, на что он готов пойти, лишь бы ударить меня в самое больное место. А все, что я смог сделать ему в ответ, это наградить его жену ребенком, который теперь будет расти в условиях жесточайшей тирании. Всех дорогих мне людей я обрекаю на страдание. Я причина всех несчастий и... Виктор, ты думаешь, я спятил, но однажды я пришел домой и нашел своего любовника, Ники... этого мальчика, который в своей жизни и слова грубого никому поперек не сказал... который был предан мне всем своим существом... я нашел его лежащим посреди гостиной со вспоротыми венами. Он был уже мертв. А через год я начал встречаться с парнем, с которым прожил пять счастливых лет, даже не подозревая, что он нагло ворует деньги с моих счетов. Но не это самое страшное. Когда Алан сбежал, прихватив с собой половину моих сбережений, он оставил мне записку. Оказалось, что это он по приказу Клиффорда заставил Ники убить себя. А ведь Ники совершенно не нужно было себя убивать. Он сделал это, чтобы спасти мою жизнь, потому что Алан угрожал убить меня. Виктор, - Айзек вцепился в запястья мальчишки и с силой притянул его к себе, - ты пойми, это не шутки и не игра. Это очень опасно. Я зря сюда приехал. Прости мне мой эгоизм. Но я так соскучился по простому человеческому теплу, что не смог удержаться от соблазна.

Витя сделал глубокий вдох, переваривая все услышанное, а потом поднялся и крепко обнял Айзека, прижимая его голову к своей груди.

- Айзек, в такую дыру, как этот город, путь найти довольно сложно, - проговорил он, ласково массируя затылок мужчины. – И, знаешь, основная сила твоего брата в том, что ты его боишься. Что ты постоянно ждешь от него удара в спину. Но ты ударил больнее. Он воспитывает твоего сына. И, поверь, этот удар по самолюбию станет для него фатальным. А что до меня... он обломает на мне свои зубы. Я, конечно, не всесилен, но пусть лучше ко мне не суется. Я вырос в стране, где дети уже с пеленок учатся защищать себя, чтобы выжить. Успокойся и перестань бояться. Тебе не к лицу страх. Ты сильный, влиятельный, смелый. Единственное, что тебя подводит, но, в то же время делает тебя сильнее, это то, что, в отличие от твоего брата, ты все еще любишь его и не позволяешь ненависти ослепить тебя. И поэтому он ничего не сможет нам сделать. Совершенно ничего.

- Ты, правда, сможешь дать ему отпор, если он доберется до тебя? – спросил Айзек, чувствуя себя в объятиях уверенного в себе мальчишки маленьким беззащитным ребенком, который ищет поддержки у всезнающего взрослого. - Ты не бросишь меня, если он будет угрожать тебе? Ты не предашь меня, если он будет угрожать твоей семье и твоему благополучию?

- Не брошу и не предам, - уверенно сказал Витя, целуя губы мужчины. – Главное, будь во мне уверен. Твоя сила придаст сил мне, моя - тебе. Верь в это. Просто верь и ничего не бойся.

- Я постараюсь. - Айзек натянуто улыбнулся и поцеловал мальчишку в ответ. - Но я не выпущу тебя из объятий до самого вечера, и не проси.

Мужчина повалил Виктора на кровать и, откинув в сторону полотенце, которое все еще было обмотано вокруг его бедер, резким рывком стащил с мальчишки футболку и вжал его запястья в матрас.

- И раз уж мы выяснили, что я люблю тебя, я буду любить тебя до тех пор, пока не залюблю до потери сознания.

- Даже так? - рассмеялся Витя, чувствуя возбуждение Айзека. - Что ж, думаю, меня это не пугает.

Он обхватил бедра мужчины ногами и подался вперед своими бедрами.

- Так что, будь добр, сдержи свое слово и отпусти меня только после моей отключки.

- Как пожелаешь, - томно прошептал Айзек мальчишке на ухо. - Но потом не обижайся. Только разреши мне сделать одну вещь. Позволь завязать тебе глаза и ненадолго связать запястья. Обещаю, что не переступлю границ и не причиню тебе боли.

От предложения мужчины тело Виктора прошибла сильная дрожь, и он судорожно втянул воздух через плотно сжатые зубы.

- И кусаться не будешь? Как тогда в Египте. Это, знаешь ли, было чертовски больно. Если не будешь, то можно попробовать.

- Я не буду кусаться. Я буду любить тебя.

Айзек расстегнул молнию на джинсах Виктора и стащил их с худых ног, а потом проговорил:

- Дай мне что-нибудь, чтобы я мог закрыть тебе глаза. Что-то, что не спадет во время секса. Есть у тебя шарф или плотная маска для сна?

- Маска для сна? - Витя сначала удивился, а потом искренне рассмеялся. - Вот же буржуйские замашки. Там на вешалке есть мой шарф. Черный в тонкую красную полоску. Можешь взять его. А руки чем свяжешь?

- Ремнем, - проговорил Айзек с улыбкой, целуя смеющиеся губы парня. - Не бойся, боли не будет. Я помню, что ты у меня неженка.

- Я не неженка. - Витя прихватил зубами губу мужчины. - Я всего лишь не люблю боль. Это разные вещи. Но мне, если честно, уже не терпится узнать, что же ты такого интересного собрался со мной делать. Так что давай не будем томить друг друга и приступим. Удовлетвори мое любопытство, Айзек. Иначе оно сожрет меня заживо.

Мужчина только хмыкнул и сходил за шарфом. Закрыл мягкой тонкой тканью глаза Виктора и завязал концы двойным узлом на его затылке. После чего перевернул мальчишку на живот и стянул своим ремнем его запястья. Не очень туго. Так, чтобы Виктор при желании мог ослабить давление и высвободиться, но, чтобы у него это получилось не сразу. А потом закрыл дверь в спальню на замок и извлек из кармашка своей сумки лубрикант, презервативы, массажное масло с афродизиаком, который вызывал в мужчинах сильное возбуждение, и разложил рядом с парнем на кровати.

Эти вещи были необходимы, чтобы немного расслабить Виктора, и, чтобы он мог прочувствовать всё до последнего прикосновения.

Начал Айзек с массажа ног. Постепенно он поднялся от ступней Виктора к его ягодицам, которые в этот момент обделил вниманием, и сразу же потянулся к ушам мальчишки. Как следует помяв их пальцами, он спустился вниз от шеи к пояснице и, перевернув разомлевшего парня на спину, принялся разогревать его кожу спереди, вновь обделив вниманием самые чувственные места. И, когда Виктор чуть ли не замурлыкал от удовольствия, мужчина навис над ним и мягко поцеловал его в губы, при этом легко поглаживая его торчащий колом член пальцами.

- Теперь ты достаточно расслаблен, чтобы отдаться мне не только телом, но и душой, мальчик мой.

С этого момента ласки Айзека стали настойчивыми, поцелуи чувственными, а любое касание к коже Виктора сопровождалось стимуляцией эрогенных зон.

Айзек сходил с ума от стонов, которые издавал мальчишка, когда его губы или пальцы вновь и вновь проходились по его телу, а сам Виктор задыхался и метался по кровати, прогибаясь под его ладонями и подаваясь навстречу ласкам. Уже очень скоро с губ мальчишки сорвались первые просьбы взять его, и Айзек удовлетворил это желание.

Сперва мужчина стимулировал простату Виктора пальцами, пока член парня не заблестел от выступающей спермы. А потом вторгся в его хорошо подготовленный проход и стал медленно и размеренно двигаться, постепенно набирая темп, пока мальчишка не предупредил срывающимся голосом, что сейчас кончит. В тот же момент Айзек остановился и, выдержав паузу, вновь начал двигаться.

После третьей подобной остановки Виктор забился в неудовлетворенных конвульсиях и впал в истерику, требуя прекратить это издевательство, а Айзек, резко приподняв его, освободил его руки и стал двигаться еще резче, еще настойчивее, вкладывая все больше страсти, и только сейчас полностью отпуская свою похоть.

Теперь и Айзек горел, словно был охвачен всепоглощающим пламенем. Он громко и несдержанно стонал, чувствуя, как к его чреслам подступает оргазм. И за миг до того, как их обоих накрыло ошеломительным удовольствием, мужчина жарко проговорил:

- Виктор, я люблю тебя... я люблю тебя... я тебя люблю...

Все действия Айзека, все его прикосновения и ласки сводили Витю с ума, заставляя парня просить о том, чтобы эта сладкая пытка прекратилась и молить, чтобы она никогда не заканчивалась.

В голове мутилось. Туман обволакивал сознание Вити, и только яркие вспышки удовольствия слепили закрытые глаза. Ему не хотелось вырываться. Наоборот даже, хотелось навсегда остаться в волшебном плену Айзека. Хотелось умереть в его руках. Хотелось отдать этому зеленоглазому дьяволу свою душу.

И Витя отдавал. Он щедро одаривал Айзека своей любовью, вручая мужчине свое сердце на сотканном из солнечных лучей блюде. И Айзек принимал подношение. Принимал и обещал, что будет хранить его вечно. Что будет оберегать. Что не позволит отнять или испортить то, что было ему отдано. Обещал.

Витя верил. Потому что не поверить было невозможно.

- Айзек. - Тихий шепот Виктора после продолжительного молчания был хриплым и глухим. - Айзек, я вырву свое сердце и отдам его тебе. Если ты захочешь, я сделаю это. Чтобы не только словом, но и действием показать, что я принадлежу тебе. Что я...

Витя замолчал, пытаясь подобрать слова, но слов не нашлось. То, что он чувствовал сейчас, было столь необъятным, столь всепоглощающим, что в мире попросту не было фраз, способных описать всё это. Чувства, эмоции, оголенные до предела нервы. Истина в своей изначальной форме не поддавалась словам.

- Не надо ничего показывать, мальчик мой, - проговорил Айзек, чувствуя, как в его груди растет огромный удушающий шар счастья. - Я верю тебе. И, надеюсь, что ты так же будешь уверен во мне. Я твой. Я весь твой без остатка.

- Я верю. Я верю, Айзек. Верю. - Витя повернулся к мужчине и, положив голову ему на плечо, просто молчал, вслушиваясь в его дыхание и наслаждаясь биением его сердца. - Давай уедем сегодня. Сегодня ночью. Неважно куда. Просто уедем. Позвоним на вокзал и узнаем, какие поезда и в каких направлениях сегодня ходят, и возьмем билеты на ближайший. Только родителей дождемся. Давай?

- Как скажешь, - согласился Айзек, ведь он готов был пойти на любые безумства ради этого мальчишки. - С тобой хоть на край света. Возьмем этот богом проклятый «СВ», и будем наслаждаться друг другом дни и ночи напролет.

Виктор счастливо улыбнулся, и сердце Айзека не выдержало. Дрогнуло, сбиваясь с ритма. И пустилось в сумасшедший галоп.

- Я люблю тебя, - вновь признался мужчина, понимая, что потерял много времени, обделяя дорогих ему людей признаниями в чувствах.

Но с Виктором он подобной ошибки не совершит.

Мальчишка должен знать, что любим. И Айзек собирался доказывать ему это каждую минуту не только словами, но и поступками. Чтобы лучистое счастье никогда не покидало выразительные, немыслимо-синие глаза этого невероятного, вредного и, в то же время, искреннего человека.