***

После светского раута, на котором Айзек представил Витю как своего любовника, жизнь парня особо не изменилась, за исключением того, что несколько недель его доставали проклятущие папарацци.

Особенно тяжело парню пришлось в первую неделю.

То и дело атакующие Витю репортеры не давали ему прохода, умоляя рассказать об их с Айзеком романе. И, чтобы избежать встреч с надоедливыми журналистами, Витя почти не выходил из своей комнаты в общежитии, покидая ее лишь для посещения занятий.

Повышенное внимание со стороны незнакомых людей ужасно раздражало парня, и он часто звонил Айзеку, чтобы пожаловался на это. Но любовник в ответ только смеялся и просил немного потерпеть, уверяя, что вскоре ажиотаж вокруг их персон утихнет, а потом и вовсе сойдет на нет.

И Айзек оказался прав. Спустя пару недель суматоха улеглась, и Витя вернулся к своей привычной и спокойной жизни.

Впрочем, несмотря на неприятные аспекты, их с Айзеком «выход из тени» имел свои неоспоримые преимущества. Их встречи и свидания стали не в пример чаще, и проходили в обычной обстановке, а не «по за углами, да по за сараями», как это бывало раньше. Теперь они могли, не таясь, выказывать друг другу знаки внимания и не бежать от каждой промелькнувшей рядом тени. И это обстоятельство несказанно радовало Витю.

В университете так же все было прекрасно. Отношение к Вите со стороны сокурсников и профессоров совсем не поменялось, и это так же радовало парня.

Он очень переживал, что не сможет избежать травли и оскорблений, но Америка не Украина, и толерантных людей в Штатах оказалось гораздо больше, чем у парня на родине. А, следовательно, и спонтанный каминг-аут прошел для Вити вполне безболезненно. Даже соседи по комнате к удивлению парня не проявили неприятия. Наоборот даже обрадовались такому положению дел, заявив, что теперь все увивающиеся за Витей студенточки из-за глубокого разочарования и несправедливости судьбы непременно падут в их объятия.

Витя в ответ на это заявление лишь пожелал парням удачи в нелегком деле «утешения» и вернулся к учебе, в которую и погрузился с головой.

***

В комнате было сумрачно и спокойно. Соседи по общежитию вновь укатили на какую-то загородную вечеринку, и Витя, наконец, остался один. Парни звали его с собой, но он отказался, сославшись на то, что должен встретиться с Айзеком. Однако Айзек позвонил в самый последний момент и, излив на голову Вити поток бесконечных извинений, перенес их совместный отдых на следующий день и уехал в Пенсильванию на какую-то встречу.

Впрочем, Витя не особо расстроился по этому поводу, расценив, что обстоятельства для учёбы складываются, лучше не придумаешь, и потому решил посвятить выпавшее ему свободное время чтению конспектов и учебников. Чем, собственно, и занимался, корпя над заумным талмудом какого-то, по всей видимости, не очень умного человека, который напичкал свое творение бесконечными научными терминами и пространственными определениями.

Буквы складывались в слова, слова в предложения, а вот сами предложения никак не хотели открывать парню суть, которую они якобы несли. И потому негромкий стук, а следом за ним и звук открывающейся двери вызвали в парне раздражение еще до того, как он увидел явившегося к нему человека.

Повернувшись к незваному гостю, Витя нахмурился.

Он видел этого человека впервые. И то, каким взглядом немолодой мужчина смотрел на него, парню очень не нравилось.

- Кто вы? - спросил Витя, нарушая повисшее в комнате молчание. - Кто вы, и что вам надо?

- «Я»? – надменно усмехнулся незваный гость. – Считайте меня духом перемен, господин Воронцов. Эта встреча изменит вашу жизнь, а вот к лучшему или к худшему будет зависеть только от вас. Могу я присесть?

Витя нахмурился еще сильнее и напрягся.

Лицо мужчины было смутно знакомо парню, но в то же время Витя мог поклясться, что раньше они не встречались. И именно это ему не нравилось больше всего.

- Нет. Не можете, - холодно ответил парень, внимательно вглядываясь в незваного гостя.

- Что ж, не думаю, что мне требуется ваше разрешение. Я все же присяду. Но сперва позвольте представиться.

Мужчина сделал пару шагов вперед и манерно проговорил:

- Мое имя Клиффорд Остин. Я брат вашего любовника. Он обо мне не упоминал, полагаю?

Витя знал, что рано или поздно эта встреча состоится, но не думал, что она произойдет так скоро. И уж точно он не ожидал, что братец Айзека заявится к нему лично.

- Отчего же, - спрятав свою растерянность, хмыкнул Витя, глядя на то, как мужчина брезгливо проходится белоснежным платочком по покрывалу одной из кроватей и присаживается на нее. - Я о вас прекрасно осведомлен. Кстати, позвольте спросить, а Олега вы где забыли? Почему он не с вами?

- Олега?

Клифф нахмурил брови, не понимая, о чем говорит новая блядь братца и в который раз поражаясь тому, как убого выглядит этот славянский оборванец.

Ни стиля, ни вкуса, ни даже манер. Низший класс, недостойный внимания.

«И что Айзек только нашел в этом отбросе?»

- Не понимаю, о чем вы. Впрочем, я здесь не за тем, чтобы говорить о неизвестных мне людях. Я хочу поговорить о моем брате и о том, что вы далеко не тот человек, которого мне хотелось бы видеть рядом с ним.

От такого наглого заявления Витя нервно рассмеялся.

- Надо же! - всплеснул он руками. - Что я слышу?! Не тот человек. Вообще-то, господин Остин, не тот человек здесь именно вы, а не я. Ну да ладно. Так чего вы от меня хотите? Вкусить запретной страсти? Если так, то вы обратились не по адресу. Мое сердце уже занято. А, если пришли, чтобы поведать мне о своем мнении, то и тут вы просчитались – оно мне совершенно не интересно.

- Содомия не по моей части, юноша. Но вам лучше бы не дерзить мне. Я без труда могу раздавить вас как букашку, так что лучше прикусите язык и послушайте, что я вам скажу.

- Раздавить? Не много ли вы на себя берете? - едко усмехнулся Витя, чувствуя, как волна злости поднимается в его душе все выше и выше. - К тому же мне совершенно не интересно, что вы там хотите сказать. Поэтому не тратьте мое время и не сотрясайте воздух. Я все равно не стану вас слушать.

- И это будет большой ошибкой, - предупредил Клиффорд, понимая, что столкнулся с ужасным упрямцем, но, зная, что и на него сможет найти управу. - Впрочем, ты еще можешь одуматься и принять мои условия. Я дам тебе определенную сумму денег, а ты взамен бросишь Айзека и вернешься в Украину. Если согласишься, получишь вдвое больше, чем Айзек платит за твое обучение в Штатах. Сможешь сам себя содержать до конца своих дней. Не нужно будет раздвигать ноги за деньги. Видишь, сколько перспектив открывается?

Витя нахмурился, но постарался не заметить гадкого оскорбления в свой адрес.

- Айзек платит за меня? Что за чушь! С чего вы вообще решили, что дело в деньгах? Мне не нужны его деньги. А ваши и подавно. Или вы считаете, что деньгами можно решить любую проблему, возникшую на вашем пути? Ну так я вас разочарую. Не все решается бумажками и монетами. К тому же если говорить обо мне как о проблеме, то каким боком это касается вас? Я проблема вашего брата, а не ваша. Или... - Витя неуверенно хмыкнул, - Вы, что же, влюблены в Айзека? Фу! Мерзость какая!

- А как иначе ты смог поступить в этот университет? – игнорируя колкость парня, спросил Клиффорд. - Ты хоть знаешь, сколько стоит твое обучение? А стипендия, которую тебе платят и которая пополняет твой банковский счет? Пойди, поинтересуйся у декана, платят ли стипендию студентам по обмену из страны, с которой даже договора на обмен нет? Мальчишка, не знаю, что ты там о себе возомнил, но ты просто шлюха, за услуги которой очень хорошо платят.

- И откуда же такая осведомленность? – скрипнув зубами от ярости, спросил Витя. – И как все это касается вас? Какого хера вы вообще пристали ко мне и к Айзеку? Хотите, чтобы он вместо меня трахал вас? Так скажите ему об этом, и не ебите мне мозг! А еще лучше проваливай отсюда, старый уебан, пока еще можешь ходить самостоятельно.

- Айзек порочит доброе имя нашего с ним отца, - прорычал Клиффорд и уставился на наглеца злым взглядом. - Мой брат никогда не будет счастлив, так и знай. И ему передай, если все еще сможешь разговаривать, когда встретишься с ним. Передай ему, что он избавится от меня только на том свете. А ты сгниешь в какой-нибудь дыре, куда я тебя отправлю. От тебя каждый день будут отрезать по кусочку, и отправлять ему. Он будет гореть в аду, и ты вместе с ним. А твою семью сживут со свету, всех, до самых дальних родственников.

Упоминание родных подействовало на Витю как красная тряпка на быка. Глаза парня заволокло кровавой пеленой и, прежде чем он опомнился, тело уже двигалось само.

Витя стремительно поднялся и, в несколько шагов преодолев расстояние, отделяющее его от мужчины, схватил проклятущего праведника за грудки и, вздернув его на ноги, что было сил ударил мужчину сначала в живот, а потом и в челюсть.

- Ублюдок! Не смей даже заикаться о моих родных. Я тебя уничтожу! - рычал он, пока бил Клиффорда, куда только мог достать. - Убью, если еще раз сунешься ко мне, гандон ты престарелый!

Мальчишка бил со всей силы и наверняка.

И Клиффорд, не привыкший к агрессивному сопротивлению, растерялся, потеряв преимущество. И все же ему удалось поймать занесенную для очередного удара руку парня и резко вывернуть ее так, что мальчишка даже вскрикнул от боли и согнулся пополам, пытаясь уменьшить силу давления на мышцы и кости.

- Охрана! - позвал Клиффорд, и в комнату тут же ворвались два его телохранителя.

Верзилы вмиг оттащили Виктора от мужчины, скрутив парня в три погибели, и, когда руки Клиффорда освободились, он достал из кармана телефон и сказал:

- Подержите его, но не калечьте. А я пока вызову полицию.

Клиффорд поднес сотовый к уху и с торжеством во взгляде посмотрел на парня.

- Комиссар местного департамента полиции - мой друг, - проговорил мужчина, ожидая, когда ему ответят на звонок. - Он тебя с дерьмом смешает. А за то, что ты ударил меня, твоя семья будет подыхать медленно и мучительно. Впрочем, то, что сделают с твоими родственниками, ты испытаешь на собственной шкуре уже сегодня ночью.

- Я тебя сам с дерьмом смешаю, ублюдок! - только и успел выкрикнуть Витя, перед тем как его выволокли из комнаты.

«Вот же мразь! Сволочь! И что же ему все неймется? За что он так ненавидит Айзека? Что он ему такого сделал?» - клокотало в висках парня, пока охранники старого ублюдка тащили его к выходу.

На улице Витю передали в руки двум подъехавшим к общежитию офицерам, и те, нацепив на запястья парня наручники, запихнули его в машину, даже не зачитав прав.

Витя спрашивал, почему сотрудники полиции ведут себя столь неучтиво и безалаберно по отношению к собственной работе, но в ответ получил только легкое предупреждение в виде болезненного тычка под ребра и совета заткнуться.

Решив не спорить с представителями закона, хоть вели они себя совершенно беззаконно, Витя замолчал. И молчал вплоть до приезда в центральный полицейский участок.

Передав его другому офицеру, мужчины отошли в сторону, а Витю повели по длинному коридору в сторону камер. На глаза парня попался телефон, и он резко остановился.

- Я имею право на телефонный звонок, - сказал Витя и указал кивком на телефонный аппарат, прикрепленный к стене.

Офицер сдержанно кивнул и подвел Витю к телефону. Сняв трубку, парень быстро набрал номер Айзека. Ему долго никто не отвечал, но, как только гудки сменились тихим и не совсем внятным голосом, Витя заговорил:

- Айзек, я в центральном полицейском участке. Твой брат, он...

Договорить Витя не успел, один из полицейских, которые привезли его в участок, нажал на рычаг сброса звонка.

- Время вышло, - усмехнувшись, бросил он, и повернулся к своему сотруднику. - В камеру. Пока в общую, до распоряжения начальства.

Мужчина безразлично кивнул и повел Витю дальше по коридору.

Остановившись возле большой просторной камеры, в которой уже находилось четыре человека, полицейский снял с парня наручники, и втолкнул его внутрь.

Лязгнула решетка, щелкнул замок. Витя оглянулся на удаляющегося офицера и прошел к узкой и длинной скамье, тянущейся вдоль бетонной стены. Опустился на нее и, игнорируя любопытные взгляды сокамерников, откинулся назад и прикрыл глаза.

Теперь ему оставалось только ждать Айзека, если, конечно, любовник вообще успеет приехать.

***

Время для Виктора тянулось подобно горячей смоле. Медленное и вязкое оно казалось бесконечным, и минуты были подобны часам.

Несколько раз к камере подходил охранник и подзывал к себе то одного, то другого заключенного. Негромко говорил с ними о чем-то, и снова уходил. И, когда офицер, повторив свои манипуляции в четвертый раз, удалился, все четверо сокамерников уставились на парня алчными взглядами.

- Мы слышали, ты голубых кровей. - Хихикнул один из мужчин и, поднявшись со скамьи, медленно направился к Вите.

Парень приоткрыл глаза и, нахмурившись, окинул взглядом не то что бы очень здорового, но вполне себе сильного сокамерника.

Бритая наголо голова, широкие плечи, несколько татуировок. Ну прямо «пацан» с задворков родного города.

- Нам шепнули, что ты по мужикам, - продолжал тем временем он, все ближе подходя к парню. - Может быть, тогда и нас обслужишь?

Витя проигнорировал слова мужчины. Мало ли что этим идиотам нашептали охранники, которых... которых сейчас как специально не было у камеры.

«Значит, драки не избежать», - с долей обреченности подумал Витя и напрягся. – «Видимо, братец Айзека решил как можно скорее воплотить свои слова в жизнь. Вот же старый урод».

- Отвали! - стараясь держать себя в руках, проговорил парень, но сам приготовился к худшему, глядя на то, как остальные сокамерники медленно подходят к нему. - Сколько он вам заплатил за то, чтобы вы доебались до меня?

- Ты о чем? - удивленно округлил глаза татуированный и усмехнулся. - Да и какая тебе разница? Лучше оголяй свою задницу, и мы оценим тебя по достоинству.

- Да пошел ты! - бросил Витя брезгливо. - Сам свою дырку дружкам подставляй.

- Строптивая сучка нам попалась, - заржал мужик и замахнулся на Витю.

От первого удара парень увернулся. От второго тоже, да еще и ответить успел. Но что он мог против четверых мудаков, которым пообещали за его тушку что-то очень выгодное?

Били его долго. Очень долго и очень сильно. Пинали ногами, стараясь по большей части попасть по животу и голове. Несколько раз Витя терял сознание, но его приводили в чувство и продолжали бить. Насиловать не стали. Видимо, на это у них попросту не было времени. Для Вити же это самое время остановилось. Просто застыло на месте, не желая двигаться вперед.

Время превратилось в глухие удары тяжелых ботинок, в гулкое биение собственного сердца и ужасную боль во всем теле.

А потом кто-то пришел.

Его схватили за воротник пропитавшейся кровью футболки и, чуть ли не придушивая, поволокли по коридору. Закинули в холодную тесную камеру без мебели и окон, но с толстой железной дверью, и, что-то напутственно сказав, закрыли на замок.

Чуть приподнявшись на руках, Витя попытался осмотреться, но головокружение и тошнота не позволили ему в полной мере оценить красоту и изыски карцера.

Витя хмыкнул собственным мыслям и, упав от бессилия на пол, провалился в черноту.

***

- Отличная сделка, друг, восхитительная! - Айзек хлопнул Карла по плечу и вышел из конференц-зала.

Размял спину, которая затекла от долгого сидения в одной позе, и уставился в конец длинного коридора, на прорывающегося через охрану паренька, размахивающего его телефоном.

- Господин Айзен! - кричал он, отбиваясь от мужчин в форме. - Вы забыли мобильный. А ваш помощник в панике! Он сказал, что случилась катастрофа! Господин Айзен!

- Кто это? - поинтересовался подошедший к Айзеку Карл.

- Кто знает? - туманно ответил Айзек и направился к мальчишке.

- Ваш помощник сказал: «катастрофа»! - отрапортовал мальчишка, протягивая мужчине телефон. - Перезвоните ему незамедлительно.

Но Айзек и так уже набирал номер.

- Хозяин, слава Богу! - отчаянный вопль шпиона дал понять, что случилось что-то очень серьезное. - Конгрессмен Янг с вами?

- Со мной. Что уже случилось?

- Скорее, берите его, и идите на улицу. Там ждет машина. Она отвезет вас двоих в Вашингтон. С Виктором приключилась неприятность. Поспешите.

- А охрана куда смотрела?! – рявкнул Айзек, чувствуя, как от внезапной слабости у него подкашиваются ноги.

- Охрана пропала, - ответил шпион. – А Виктор сейчас находится в полицейском участке, но я не знаю, в каком именно. Он позвонил на ваш телефон, но, поскольку вы не отвечали, сработала переадресация на мой номер. Я только услышал, что его задержали, и, что в этом замешан ваш брат. Номер, с которого звонил Виктор, действительно относится к окружному полицейскому департаменту, но по документам никакого Виктора Воронцова сегодня не задерживали. Комиссар этого участка учился в университете с господином Остином. Они хорошие приятели. Хозяин, боюсь, как бы не было беды. Надеюсь, конгрессмен сможет повлиять на этого человека. В противном случае боюсь даже предположить, что может случиться. Оставайтесь на связи, я постараюсь достать досье на комиссара Брайса. Может, что-то и найду.

- Давай, Ноль Ноль Семь, постарайся, - глухим убитым голосом проговорил Айзек и на мгновение прикрыл глаза, пытаясь переварить полученную информацию.

Карл смотрел на него и хмурился.

Айзек был бледный как сама смерть. И, казалось, вот-вот упадет без чувств.

- Что случилось? – спросил Карл. – Что-то с Виктором?

- Мой мальчик... - Айзек поморщился и схватился за сердце, которое болезненно пульсировало в груди, причиняя боль. - Мой мальчик у Клиффа. Вернее, он в полицейском участке.

Айзек кое-как заставил себя сдвинуться с места, и в сопровождении Карла поспешил на улицу, по пути рассказывая ему все, что узнал от Ноль Ноль Семь.

«Брайс», - подумал Карл. – «Знакомое имя».

- Кажется, я знаю, кто это такой, - сказал мужчина, забираясь следом за Айзеком в автомобиль. – Не паникуй. Успокойся, иначе тебя хватит удар.

- Если с Виктором что-то случится, я не переживу, - проговорил Айзек, чувствуя такой сильный страх, что его даже затошнило. – Это моя вина. Я нашел способ забрать его в Штаты, и этим подверг его жизнь опасности.

- Его не станут убивать в полицейском участке, - уверил Карл. – От трупа потом будет слишком сложно избавиться. Все, что ему грозит, эта пара синяков, и сильный стресс. Держи себя в руках, мы вытащим его оттуда.

- Хорошо, - кивнул Айзек, хотя ничего, кроме оглушающего страха больше не чувствовал. – Помоги мне, Карл. Спаси мою жалкую жизнь.

Мужчина кивнул и сжал плечо друга ладонью, давая понять, что сделает все возможное, чтобы для Виктора вся эта ситуация завершилась благополучным исходом.

И, пока машина неслась в сторону Вашингтона, стал выискивать в памяти ниточки, за которые нужно будет подергать, чтобы прижать этого Брайса к стенке.

***

В голове Виктора шумело так, словно его запихнули в медный колокол и со всей дури начали звонить в него. Неистовая боль пронзала тело парня. Каждая его клеточка нещадно болела и ныла. Футболка была мокрой от крови. Она липла к телу и неприятно холодила кожу. В карцере вообще было до чёртиков холодно, словно в эту комнату специально принесли холодильную установку и включили ее на полную мощность. Дыхание Вити было тяжелым, и каждый сделанный им вдох непременно перерастал в тяжелый кашель, что свидетельствовало о том, что ему сломали ребро или, что было более вероятным, несколько рёбер.

Тихий смешок сорвался с разбитых губ, и Витя, застонав, перевернулся на спину.

«Вот тебе и злой гоблин в сладкой сказке», - иронично подумал он и закусил губу.

Брат Айзека был настроен серьезно, и, судя по всему, хотел каждую из своих угроз воплотить в жизнь как можно скорее.

А ведь любовник предупреждал. Предупреждал и оберегал, как мог...

Но не уберег.

Несмотря на боль и страх, Витя не жалел о своем отказе конченому садисту. Ни на мгновение не пожалел и не пожалеет. Семью только жалко, если этот мудак все же до нее доберется. Но отступать Витя и не думал. Нет. Он не предаст Айзека даже в обмен на собственную жизнь. Даже в обмен на жизни дорогих людей. С террористами надо говорить коротко. С шантажистами тоже. Клиффорд привык, что его угрозы всегда срабатывают, и сейчас делал ставку именно на это. Но обломится. Его еще ожидает огромный пышный прибалтийский праздник «Обломайтис».

В коридоре послышались быстрые шаги, и уже очень скоро щелкнул замок, и дверь открылась, громко скрипнув петлями.

«Как в средневековье, епта! Только капающей с потолка воды не хватает».

Витя слабо повернул голову и уставился на вошедшего в камеру Клиффорда.

- Мой ответ остался прежним, - прохрипел парень и закашлялся, выплевывая кровь и закрывая глаза. - Так что можешь проваливать к хуям.

- Жалкое зрелище, - хмыкнул мужчина и подошел к парню ближе.

После чего поддел носком туфли его лежащую без движения руку и улыбнулся, когда мальчишка скривился от боли.

- У тебя есть два часа... – проговорил Клиффорд, - а, может, всего минута. Не знаю, насколько у меня хватит терпения. Айзек рассказывал тебе о своих бывших любовниках? Ему понравилось то, что я сделал с ними? Только представь, какими кровавыми слезами он умоется, когда получит тебя по частям. Впрочем, у тебя есть возможность избежать смерти. Хочешь, я отпущу тебя прямо сейчас, и даже вызову тебе скорую помощь?

Внутри у Вити всё сжалось. Тоска по Айзеку больно уколола сердце, но парень не подал вида, что его задели слова ублюдочного садиста.

«Прости меня, Айзек. Прости. Я обещал быть рядом с тобой. Обещал, что не брошу. И не выполнил своего обещания. Прости».

- Иди ты к черту, педрила старый. Засунь свое терпение и свою ебаную доброту себе в задницу и станцуй Гопак*. - Выплюнул Витя и хрипло рассмеялся, когда лицо нависающего над ним мужчины скривилось от отвращения.

- Что ж, будь по-твоему. - Клиффорд выпрямился. - Посмотрим, как долго ты продержишься, прежде чем начнешь молить меня о пощаде. Тебя будут резать живьем, и ты будешь наслаждаться каждым мгновением этой муки.

Бросив эти слова, мужчина вышел из камеры и с грохотом захлопнул дверь.

Строптивый, наглый мальчишка! Ему еще предстоит узнать, каково это, когда зубы без наркоза вырывают.

- Можете начинать через полчаса, - проговорил Клиффорд, обращаясь к застывшим у дверей мужчинам в черных масках и черных костюмах. - Пока будете работать, дайте ему шанс одуматься. Если не согласится, отрежьте ему пару пальцев, и отправьте их моему брату. Пусть осознает, наконец, какое он бесполезное ничтожество.

После этого Клиффорд направился к лестнице, думая о том, что надо бы снять номер в гостинице и переждать там до утра, а потом лично поехать к Айзеку, чтобы насладиться его отчаянием, когда он получит несколько кусочков тела своего любовника.

***

Мужчина вышел. Дверь за ним захлопнулась и по изнывающему от боли телу Виктора прошла волна сильнейшей дрожи. Взгляд, которым брат Айзека одарил парня перед своим уходом, не предвещал Вите ничего хорошего, и парень сжался в комок от предчувствия неминуемой беды.

Страх волной накрыл его душу. Жуткий, панический ужас взорвался в сознании и ослепил Витю, но парень до скрежета стиснул зубы, чтобы не позволить отчаянному крику вырваться наружу и порадовать больного ушлепка.

Его сердце стучало как сумасшедшее. Билось о ребра, пульсировало в висках, тошнотворным комом подступало к горлу, и Витя, сделав глубокий судорожный вдох, задержал дыхание. А потом, шумно выдохнул, закрыл глаза и повернулся на бок, подтягивая колени к груди.

- Прости... - тихо прошептал он, чувствуя, как по щекам катятся слезы. - Прости, Айзек. Прости...

И вновь время перестало существовать. Вновь предполагаемые минуты отсчитывались ударами сердца и сделанными вдохами. Сколько он пролежал так, думая об Айзеке, о своих родителях, о своей жизни, которая, по всей видимости, уже подходила к своему концу, Витя не знал. Единственное что парня заботило - это Айзек, который будет бесконечно страдать от того, что его не станет.

И вновь лязг замка, и скрип петель. Витя не повернулся на шаги вошедших в комнату нелюдей. Даже не отреагировал на них, погрузившись в странное оцепенение, проявившееся полным безразличием ко всему происходящему.

Впрочем, сильный пинок по почкам быстро развеял иллюзию равнодушия. Чьи-то руки вздернули парня вверх и швырнули к стене. Больно ударившись, Витя осел на пол и теперь с замиранием сердца и нарастающим в груди жутким страхом смотрел на то, как двое облаченных в костюмы и маски мужчин разворачивают перед ним сверток с какими-то приборами, очень похожими на хирургические инструментами.

«Вот и все», - мелькнула в голове страшная мысль, когда один из мужчин достал из небольшой сумки клещи и, прищурившись, протянул:

- Скажи «а», ублюдок. Дядя стоматолог посмотрит твои зубки.