1

***

Три недели прошли как в Раю. Присутствие Алекса сгладило все острые углы в отношениях с Виктором, и Айзек пребывал на седьмом небе от счастья.

Но, как и все прекрасное, это счастье так же оказалось недолговечным.

Как-то вечером Айзек подозвал к себе Алекса и, усадив его к себе на колени, печально улыбнулся, испытывая невыразимую тоску из-за скорого расставания.

- Малыш, - обратился он к Алексу, косясь на Виктора, который читал книгу и словно бы растворился в повествовании, ничего и никого не замечая, - мой брат завтра возвращается домой. Уже утром ты снова будешь со своей семьей. Ты рад, что скоро увидишь их всех?

Алекс не знал, рад он или нет. С одной стороны он очень соскучился по родным, и особенно по Бэль, а с другой - у дяди Айзека было так весело и интересно, что Алексу не хотелось уходить.

- А я смогу приехать сюда еще? - спросил мальчик и обнял мужчину за шею, уже начиная скучать по нему.

- Я не хочу обманывать тебя, и давать ложные надежды, малыш, поэтому скажу тебе честно: ты не сможешь приезжать, - не без грусти ответил Айзек. - Я буду иногда заглядывать к тебе, но, к сожалению, очень редко. Но ты ведь будешь помнить меня? Не забудешь своего дядю?

- Нет, - сдерживая слезы, проговорил Алекс, - не забуду. Но, кто же тогда будет давать мне вареные пирожки? Они ведь такие вкусные... и дракон... я буду по нему скучать...

Айзек улыбнулся, вспоминая тот вечер, когда Виктор заставил их с Алексом попробовать вареники. Сам Айзек не проникся данным блюдом восточноевропейской кухни, а вот Алекс был в восторге, и уминал «вареные пирожки» со сметаной за обе щеки.

- Вареные пирожки - это деликатес, малыш, - сказал мужчина. - Их не так-то и просто найти. Но ты не грусти, хорошо? Если тебе станет совсем уж тоскливо, попроси сестру связаться со мной. Она поможет нам видеться время от времени. И я обещаю, что, если ты захочешь, я разыщу для тебя вареные пирожки.

Алекс тяжело вздохнул и вновь прижался к дяде.

- Хорошо. - Кивнул он и тоскливо спросил: - А можно мне немного у дракона на руках посидеть?

Услышав последнюю фразу, Витя оторвался от чтения и посмотрел на мальчика, который прятал лицо на плече Айзека и украдкой поглядывал на него. Улыбка коснулась губ парня, и, отложив книгу на столик, он поманил ребенка пальцем.

- Ну что ж, я так понимаю, времени у нас осталось не много, - помогая малышу устроиться на своих коленях, проговорил Виктор. – А, значит, не будем терять ни минуты. Чем займемся?

- Я хочу убить колдуна! - выкрикнул мальчик весело. - Дядя, ты обещал, что мы убьем его световыми мечами.

- Я-то обещал. Но зачем ты хочешь убить моего колдуна, малыш? Королю без него ну никак, понимаешь? Нельзя мне без колдуна. Так что, может, выберешь другое развлечение?

Мальчик разочарованно поджал губы и засопел, и Витя решил исправить ситуацию.

- Алекс, бить колдуна, который на протяжении нескольких недель тратил все свои магические силы для твоего удовольствия, как-то не этично, не находишь? Давай лучше побьем короля. А то их королевские величества обычно спесивы и скупы. Обещают золотые горы, но ничего не делают.

Витя усмехнулся и искоса посмотрел на Айзека.

- Да как ты смеешь?! - притворно возмутился мужчина и, вскочив с дивана, схватил валяющийся на полу меч. – Нападайте! Посмотрим кто кого!

- Лекарь запретил принцу физические нагрузки, ты не забыл? – спросил Виктор у любовника.

- Тогда ты, Алекс, нападай, если не струсил! – призвал Айзек.

Мальчик тут же вскочил с колен Виктора и, схватив свой меч, встал в стойку.

- Готовься к смерти, противный король! - провозгласил он и кинулся в атаку. - Нельзя обманывать принца!

Витя с нежной улыбкой наблюдал за тем, как Айзек дурачится с сыном, и думал о том, что ему уже давно не было так весело.

Алекс оказался не по годам смышленым ребенком. Задорным, озорным, очень живым и любознательным. Мальчик был похож на солнце. Яркое летнее солнце, которое игриво дразнит своими теплыми лучами, вселяя в сердца людей счастье.

И Витя, вдруг, подумал, что будет искренне тосковать по этому неумолкающему почемучке. Но хуже всего было то, что и Айзек будет безмерно скучать по своему ребенку.

Любовник утверждал, что появление Алекса на свет было случайностью. Всего лишь незапланированной местью ненавистному брату. Но, глядя на то, как горят глаза Айзека рядом с этим маленьким чудом, Витя понимал, что эта странная и бессмысленная месть еще причинит любовнику немало душевной боли.

Надурачившись вдоволь, Айзек вновь повел Алекса в подземелье к колдуну, которому нравилось возиться с мальчишкой, и в игровой форме, незаметно для самого мальчика учить его той образовательной программе, которую он должен был проходить в садике. А, когда любовник вернулся, Витя печально проговорил:

- Ты истоскуешься по нему, и эта тоска сожрет тебя с потрохами. А когда еще и я уеду... даже не хочу об этом думать.

- Ты так беспокоишься о моем душевном состоянии? – спросил Айзек, блокируя дверь, чтобы Алекс неожиданно не ворвался в комнату.

И, приблизившись к Виктору, опустился перед ним на колени и обхватил его талию руками.

- И куда это ты собрался уезжать от меня? – поинтересовался мужчина, уткнувшись лбом в грудь любовника.

Витя глубоко вдохнул воздух и, запустив пальцы в густые волосы Айзека, нежно погладил его затылок.

- Моя учеба в Штатах не будет вечной, и через несколько лет мне придётся уехать. Но я это одно. Ты всегда сможешь прилететь ко мне и провести со мной столько времени, сколько твоей душе будет угодно. А вот Алекс... тебе будет очень сложно прятать от него свои чувства. Я же вижу, как ты к нему привязался. Вижу, что ты любишь его и гордишься им.

- Ради его защиты я загоню эти чувства так глубоко, что никто и никогда о них не узнает, - сказал Айзек. - Тебе не нужно беспокоиться об этом. Что же касается твоего отъезда... ты уверен, что не сможешь остаться со мной?

- Айзек, - ласково улыбнулся парень и коснулся нежным поцелуем губ мужчины, - у меня с обычной визой проблем было выше крыши, что уж говорить о виде на жительство. А о гражданстве и думать страшно. Я бы так хотел, - поцелуй в висок, - так безумно хотел бы, - поцелуй в кончик носа, - всегда, - губы Вити коснулись подбородка Айзека, - каждую минуту своей жизни быть с тобой. В твоих объятиях. Вечно...

- Мальчик мой, твоя любовь сводит меня с ума... - проговорил Айзек сдавленно и, поддавшись порыву, потянул резинку его домашних штанов вниз.

И, пока парень не успел ничего возразить, обхватил губами его член и глубоко вобрал в себя, не давая возможности ни отстраниться, ни испортить разговорами эту прекрасную ласку.

Полтора месяца он не прикасался к Виктору, полтора месяца не позволял себе даже думать о том, чтобы взять его. И вот, наконец, парень пошел на поправку, и теперь можно было сделать ему приятно, расслабить немного после напряженных дней и заставить хоть ненадолго забыть о том, что в мире существует грусть и печаль.

Витя чуть не задохнулся от острого наслаждения, которое прошило все его тело электрическим разрядом. По коже тут же побежали мурашки, и парень, глухо застонав, подался бедрами вверх, проникая в рот любовника глубже и сильнее впиваясь пальцами в его волосы.

Тяжелое дыхание, зашкаливающий пульс и блаженство... рядом с Айзеком всегда было так: радость, удовольствие и любовь.

- Я люблю тебя, - словно в беспамятстве шептал Витя, пока Айзек ласкал его. - Я люблю тебя так сильно... в мире просто не хватит слов, чтобы передать тебе это чувство. Не хватит... слов... люблю...

Яркая вспышка оргазма ослепила и вознесла парня на небеса. Свела с ума и заставила глаза слезиться от охватившего душу счастья.

Плакать от счастья? Когда-то это казалось Вите несусветной глупостью. Полной чушью. Но сейчас он плакал и смеялся одновременно. Прижимал мужчину к себе и целовал его губы с легким привкусом спермы на них, и понимал, что ему не противно, что ему не страшно, что ему просто хорошо вот так... с ним... просто быть...

- Мальчик мой... - Айзек крепко обнял любовника, который все еще вздрагивал от оргазма и, вжавшись губами в его ухо, прошептал: - Люблю тебя... люблю...

Мальчишка рассмеялся и совершенно по-детски шмыгнул носом, сильнее прижимаясь к нему и пряча лицо в его волосах. А Айзек провел ладонями по его спине и тихо проговорил:

- Пойдем в кровать. Я так сильно соскучился по тебе, что, наверное, могу сойти с ума.

Витя прижался к мужчине сильнее и кивнул.

- Идем, - проговорил парень, задыхаясь от волнения, которое неожиданно охватило все его существо. – Только ты поосторожнее, не хочу еще раз загреметь в больницу. Дракон от воздержания может вконец взбеситься, так и знай.

2

***

- Господин Остин...

Голос слуги в предрассветном сумраке казался голосом призрака, и Клифф лишь слегка повернул голову, чтобы усилить эту иллюзию.

- Что-нибудь узнали о моих сыновьях? – спросил он осипшим от долгого молчания голосом.

- Нет, господин. Ваших сыновей объявили без вести пропавшими. Их следов так и не нашли.

- Это все Айзек. Это он... из-за своей бляди... из-за этого славянского ублюдка! - Клиффорд хватил кулаком по столешнице и резко повернулся к слуге. - Пошел вон! И пока у тебя не будет добрых вестей, не возвращайся!

Немолодой уже помощник с прыткостью юнца ретировался из его поля зрения, а Клифф лишь раздвинул посильнее шторы и вновь уселся в кресло, привычно глядя на то, как тьма за окном медленно рассеивается в лучах восходящего светила.

Вот уже почти месяц один день был похож на другой. Долгие, бесконечные недели ожиданий и стрессов, слез жены и дочери, истерики гувернантки и воспитательницы детского сада. Долгие недели постоянных звонков из полицейских участков, из моргов, из больниц, из приютов. Долгие бесполезные недели.

Клиффорд был морально истощен и раздавлен всем этим невыносимым грузом. Он не ходил на работу, а дома прятался в своем кабинете и тщетно ждал звонка от похитителей его сыновей.

Дети словно сквозь землю провалились. Исчезли средь бела дня, и никто ничего не видел. Взрывы в садике, сломанные камеры видеонаблюдения, никаких свидетелей происшествия.

Полиция списала этот инцидент на террористов, а пропавшие мальчики до этого дня считались заложниками. Но, видимо, эта версия себя изжила, и Виллера с Алексом внесли в списки без вести пропавших.

Третья неделя поисков подходила к концу. И очередной рассвет ознаменовался для Клиффорда тяжелой от бессонницы головой и жуткой тошнотой, в предвкушении очередного безумного дня.

Вопль вернувшегося слуги взорвал тишину дома и словно молотом ударил по мозгу, заставив Клиффорда поморщиться.

- Господин Остин! Там машина у ворот! Машина с мальчиками!

- С какими мальчиками? - сразу и не понял мужчина, сжимая ладонями голову и с гневом глядя на слугу.

- С молодыми господами! С Алексом и Виллером...

Слуга не успел договорить, как Клиффорд вскочил и бросился на улицу. Бегом пересек двор и, распахнув калитку, выскочил прямо на стоящую у ворот машину, внутри которой на переднем сиденье сидел улыбающийся ему Алекс, а на заднем - спал Виллер, лицо которого было бледным как у мертвеца и осунувшимся, словно его пытали много дней.

- Папа, ты вернулся! - выкрикнул Алекс и бросился к отцу, который резко пресек эту попытку.

- Где вы были, и что с твоим братом?! - резко спросил мужчина, глядя как его старший сын, слабо постанывая, начинает шевелиться.

- Виллер спит, - расплылся в улыбке Алекс. - Я был у дяди Айзека. Мы играли в шпионов. И он купил мне кучу подарков!

Клиффорду показалось, что его ударили кувалдой в грудь. Он судорожно втянул в себя воздух и схватил Алекса за грудки, вздергивая его в воздух и начиная трясти его и кричать так, словно его ужалили:

- Ах ты мелкий ублюдок! Мелкий выродок! Тебе весело, да?! Тебе весело?!

Он отшвырнул сына от себя, и тот, ударившись о землю, тут же расплакался.

- Но дядя сказал, что ты ему разрешил!

- Я тебя убью! - взревел мужчина, бросаясь к мальчику, и, вздернув его на ноги, отвесил ему сильную пощечину.

Алекс расплакался еще сильнее, но Клиффорда это не остановило.

Он, наверное, убил бы младшего сына на месте, но мальчишка вырвался и залез под машину. А потом отползал от рук мужчины, когда тот пытался вытащить его оттуда.

- Оставь меня в покое! - кричал Алекс, едва ли не в истерике. - Ты плохой! Ты плохой!!!

***

Прекрасное состояние беспамятства и полного отсутствия сознания сменилось криками и плачем, которые почти оглушили Виллера.

Плакал ребенок, и парень поморщился.

Сколько он слышал подобных криков за последние несколько недель, сколько он видел слез... и как же ему хотелось, чтобы все это прекратилось, но... ад продолжался.

Потные тела, липкие руки, мерзкие прикосновения...

Тошнота вернулась. Желудок Виллера скручивало и сводило жуткими болезненными спазмами. Голова болела, а кости и суставы выворачивало наружу, словно его колесовали.

Виллер застонал громко и протяжно. Пошевелился и, вместо ожидаемой боли в растертых до крови запястьях, почувствовал легкость и неприятное пощипывание.

Открыть глаза оказалось сложно. Веки парня были словно налиты свинцом, а в висках болезненно пульсировала кровь. Яркий свет резанул Виллера по глазам, и парень зажмурился, сжав зубы, и схватился руками за голову.

- Прекратите... оставьте меня в покое... - просипел он еле ворочающимся языком. - Оставьте меня в покое!

Собственный крик показался Виллеру невероятно громким и оглушающим.

- Прекратите!

Его трясло. По коже бегали мурашки. И не было сил сдерживать рвотный ком, подступивший к горлу.

Виллер согнулся пополам, и его тут же вырвало на пол автомобиля.

Но мысли о боли исчезли из головы парня, как только дверца машины открылась и чья-то рука схватила его за локоть.

Приступ паники заставил Виллера брыкаться и вырываться, не обращая внимания на знакомый и даже заботливый голос, который без конца звал его по имени.

- Не трогай! Не трогай! Ублюдки! - вопил Виллер.

Не в силах контролировать свой страх, он продолжал царапаться и кусаться, превратившись в дикое запуганное животное.

***

Услышав крик и рвотные позывы своего старшего сына, Клиффорд оставил Алекса в покое и, распахнув заднюю дверцу, попытался помочь Виллеру выбраться. Но мальчишка стал кричать, вырываясь и постанывая от боли, и только теперь мужчина смог рассмотреть, как на самом деле пострадал его ребенок.

Бледный, исхудавший, измученный... в глазах паника, с губ срываются истеричные вопли, а руки отца словно жгут его израненную кожу.

- Что с ним? - выбравшийся из-под машины Алекс в ужасе смотрел на брата и, утирая слезы рукавом, опасался подойти ближе. - Что ты с ним сделал?

- Это ты мне скажи, маленькая дрянь, что с ним сделал твой ублюдочный дядя?!

Алекс стоял и недоуменно хлопал ресницами. А Клифф бесился... бесился так, что готов был разорвать маленького засранца за то, что он, в отличие от Виллера, был цел и невредим.

- Виллера не было у дяди... - тихо проговорил Алекс, глядя на то, как брат притих и мелко дрожал в крепких объятиях мужчины. - Это сделал не дядя. Это не он.

- Я убью тебя, мелкий выродок! - зашипел Клиффорд, обращаясь к Алексу, после чего поволок Виллера в дом, приговаривая: - Я убью тебя! Тебя... Айзека... его друзей... его блядь... всех его блядей. Он умоется кровью. Сынок...

Клиффорд резко остановился и, повернувшись к Виллеру, крепко обнял его.

- Сынок, он заплатит за все! Он заплатит... клянусь тебе.

***

Голос Алекса звенел, отдаваясь в висках Виллера колючей пульсацией. Испуганный, встревоженный, он касался слуха парня и отзывался в его сердце болезненными спазмами.

Судя по реакции отца, Алекс не пострадал и не видел всех тех ужасов, которые выпали на долю его старшего брата.

Пусть так... хорошо, что так...

Но отец злился. Сыпал гневными угрозами и обещал причинить Алексу вред.

- Не смей! - закричал Виллер и, оттолкнув от себя мужчину, вырвался из его стальных объятий. - Не смей его трогать!

Он взбрыкнул еще раз и, как только руки отца разжались, бросился к Алексу. Сгреб мальчика в объятиях и осел на землю, закрывая брата от отца, от выскочившей на улицу прислуги, от всего мира.

- Тебя никто не тронет, Алекс. Не бойся. Никто тебя не тронет. Никто, - словно в каком-то бреду повторял Виллер, боясь даже на мгновение отпустить ребенка.

- Тебе плохо? Что с тобой случилось? – спросил Алекс, чувствуя, каким горячим и мокрым от проступающего пота становится тело Виллера. – Братик, что с тобой?

- Тебя никто не тронет, - словно в бреду повторил парень. - Никогда, Алекс. Никогда-никогда. Ты только никого и ничего не бойся. Хорошо? Не будешь?

Виллер чуть ослабил хватку и, обхватив лицо мальчика ладонями, посмотрел в его широко распахнутые испуганные глаза.

- Не буду, - тихо сказал Алекс и накрыл руки брата ладонями. - Я не буду. Ты только выздоравливай скорее, хорошо?

- Виллер... - Клиффорд смотрел на сыновей, но злость его не утихала. - Это обожание исчезнет из его взгляда. Он вырастет и станет дерзким, своенравным, свободолюбивым. И ты возненавидишь его за это. Не повторяй моих ошибок. Не доверяй этому щенячьему взгляду. Однажды, он предаст тебя.

Мужчина схватил старшего сына за локоть, пытаясь поднять его и отвести, наконец, в постель. Но парень не поддался, продолжая цепляться за Алекса.

Алекс слушал отца и не мог поверить в то, что слышит.

- Ты не любишь меня? - спросил он, глядя в глаза мужчины, и, когда тот презрительно поджал губы и отвернулся в сторону, мальчик расплакался, сжимая кулачки.

- Папа!

- Ты вырастешь таким же дерьмом как и мой брат. И мне придется уничтожить все, что есть в тебе от него.

- Это была твоя ошибка! - рявкнул Виллер и вырывал свой локоть из рук отца.

А потом поднялся и, притянув к себе заливающегося слезами брата, крепко обнял его.

- Это ты ждал от своего брата обожания. А я от Алекса ничего не жду. Совершенно ничего. И пусть становится, кем хочет, мне плевать. А тебе я могу сказать только одно: я в бордель не хочу! И умирать из-за твоей идиотской ненависти я тоже не хочу. Так что оставь дядю в покое. Не лезь к нему. И так дров наломал!

Виллер гневно зыркнул на опешившего отца и, все так же крепко прижимая к себе Алекса, пошел в дом.

Навязчивое ощущение того, что он больше не сможет нормально жить, не покидало Виллера. Оно грызло сердце парня, впивалось в виски и тошнотой подступало к горлу. Обстановка в доме больше не казалась Виллеру родной. Все вокруг стало чужим и отталкивающим. И лишь Алекс, крепко сжимающий своими маленькими пальчиками его руку, все еще был родным, будто кроме него в мире не осталось ничего близкого сердцу Виллера.

Миновав гостиную, парень подвел Алекса к лестнице и повернулся к мальчику.

- Иди к маме, - негромко сказал он, отпуская младшего брата. – Она тебя не обидит. Она любит тебя. Только она, наверное, и любит.

Виллер отстранился от ребенка и, больше не говоря ему ни слова, побрел вверх, морщась почти при каждом шаге и крепко держась за широкие деревянные перила лестницы.

«Ты ошибаешься, отец. Я никогда и ничего не ждал от Алекса. Я никогда не хотел его обожания или его поклонения. Я ничего от него не хотел. Алекс всего лишь ребенок. Он просто ребенок. Не лучше и не хуже других детей. И, если ты не прекратишь доставать своего брата, я лично отправлюсь к дяде и сдам тебя с потрохами».

***

Алекс стоял там, где его оставил Виллер, и чувствовал, как по телу пробегает сумасшедшая дрожь, а боль отдается покалыванием в ладонях и ступнях.

Отец не любит его. Брат не любит. Никто его не любит... разве что, возможно, только дядя.

Мальчик рвано вздохнул, пытаясь сдержать рвущиеся из груди рыдания, но не смог.

У дяди было так хорошо, так тепло, спокойно... а здесь? Огромный холодный дом, напряжение, ненависть...

Закрыв рот ладонью, Алекс сел на пол и плакал до тех пор, пока чьи-то теплые руки не обняли его со спины, и он не услышал, как плачет сестра, крепко прижимая его к себе.

- Алекс... - Анабель всхлипнула и прижалась губами к светлой макушке мальчика. - Я так сильно переживала за тебя. Я так боялась. Как же хорошо, что ты вернулся. Как хорошо.

- Папа сказал, что не любит меня. - Несмотря на теплые объятия сестры, Алекс дрожал от холода и тоски по дяде. - Виллер тоже меня не любит. Он сказал, что только мама... А ты? Ты тоже не любишь меня, потому что я похож на дядю Айзека? Почему так плохо быть похожим на него? Он меня не обижал. Он играл со мной и он... он любит меня. Да, он любит! Почему же вы не любите? Что я вам сделал?

- Алекс, мы любим тебя.

Анабэль сама чуть не разревелась от безысходности. Она видела, как отец относится к Алексу, и не понимала этого.

- Я люблю тебя, Алекс, - сказала девочка. - И это так хорошо, что ты похож на дядю Айзека. Это просто замечательно. Он хороший. Он очень хороший, и тоже нас любит, что бы папа ни говорил. Не плачь. Не надо.

- Правда, любишь? - Алекс взглянул на сестру и вытер щеки ладонью.

Девочка улыбнулась ему и так же стерла слезы со своих щек, и прижала брата к себе.

- Люблю, - подтвердила она все сказанное, и мальчик обнял ее, спрятав лицо на ее мягкой и теплой груди.

- Мне было очень хорошо у дяди, - проговорил Алекс. - Очень-очень. Я скучаю по нему. Бэль, ты будешь играть со мной? Ты взрослая... взрослые всегда такие зануды. Но не дядя. Он и его принц веселые. С ними интересно. Они не стали взрослыми. И ты не становись. Не бросай меня...

Алекс часто заморгал глазами, пытаясь стряхнуть с ресниц новую порцию слез.

- Я не брошу. - Анабэль запустила пальцы в мягкие волосы брата и растрепала его светлые прядки. - Ты же мой братик, и я тебя люблю. Поэтому не волнуйся и не переживай. Я всегда буду с тобой. Всегда.

Девочка поцеловала брата в щеку и спросила с улыбкой:

- А принц дяди... он какой?

- Он хороший. Но мы иногда ругались. - Алекс чуть отстранился от сестры и посмотрел в ее глаза. - А потом мирились, и он играл со мной. Но он болеет. Так же как и Виллер. Что случилось с братиком? Почему он такой замученный? Он так кричал на папу, и его рвало. Это папа виноват в том, что с ним случилось?

Анабэль только краем уха слышала о вражде отца и дяди Айзека, но, несмотря на свой юный наивный возраст, она уже прекрасно осознавала, кто именно был инициатором творящегося в их семье безумия.

- Да, Алекс, - проговорила девочка тихо, - именно папа виноват в том, что произошло с Виллером. Только он один. А Виллер обязательно поправится. Не бойся, малыш, все образуется.

- Хорошо.

Алекс на мгновение прикрыл глаза и тут же вздрогнул, когда ворвавшийся в дом отец рявкнул, чтобы они убирались с его дороги и не попадались на глаза.

Анабэль тут же встала и отвела брата немного в сторону. Сам же Алекс только проводил мужчину взглядом и посмотрел на сестру.

- Он пошел к Виллеру? Он будет его бить? - испуганно спросил мальчик.

- Не знаю, - честно ответила девочка. - Но нам с тобой лучше пойти к маме. Она так обрадуется, что ты вернулся.

Алекс тяжело сглотнул и послушно последовал за сестрой.

***

Клиффорд проскочил мимо своих младших детей и ворвался в комнату Виллера.

Мальчишка лежал на кровати, прикрыв глаза, и сотрясался от сильнейшей дрожи, что еще больше вывело мужчину из себя.

- Где ты был, и что с тобой сделали? - холодно поинтересовался мужчина, но сын отвернулся к стене, не желая даже смотреть на него.

- Это Айзек? – продолжил допрос мужчина. - Твой чертов дядя?! Отвечай! Говори, где ты был! Явно не в Диснейленде как твой брат! Так, где же? Кого я должен наказать за то, что с тобой сделали?!

Вопли отца выбесили Виллера окончательно. Парень резко сел на кровати и, не в силах сдерживать скопившуюся в груди ярость, зашипел:

- Засунь свои наказания себе в задницу! Ты зарвался! Зарвался в своей дебильной беспочвенной ненависти! Я понимаю его. Прекрасно понимаю! Это чудо, что дядя продержался так долго. Ты перешел все границы. Смерть одного, издевательства над другим... и то, что произошло со мной, это... это ты виноват! Ты во всем виноват!!! Ненавижу тебя. Убирайся!

- Он содомит и позор семьи! - рявкнул Клиффорд. – И заслужил то, что с ним происходит! Что он сделал с вами? С Алексом он играл в шпионов и, наверняка, тискал в неприличных местах, пытаясь расположить к себе! Тебя он тоже тискал? Он прикасался к тебе?!

- Убирайся! - закричал Виллер, срывая голос.

Каждое слово отца воскрешало в воспаленном сознании картины прошедших дней, которые вызывали у парня приступы сильной тошноты.

- Убирайся! Иначе я сам уйду. Мне плевать на твои убеждения. Плевать! Ты придумал себе что-то, а расплачиваться за это должны мы?! Иди ты к черту! Несмотря на то, что он содомит, он честнее и лучше тебя. Лучше, потому что не скрывается за масками праведности и прочей дряни. А ты, весь такой из себя хороший и правильный, на самом деле садист и убийца!

- Заткнись! - Клиффорд бросился к сыну и, вздернув его на ноги, влепил пощечину. - Я твой отец, мерзкое ты отродье!

Клиффордом овладело слепое бешенство. Он так боялся за судьбу сыновей, а они вернулись с перевернутыми мозгами и с разрушенными ценностями.

- Эта паскуда!.. - мужчина толкнул мальчишку на кровать и навис над ним, сжимая ладонь на его горле. - Я твой отец, а не эта мразь! Я! Ты понял меня?! Ты будешь меня слушать, иначе все, кто тебе дорог, все они умрут один за другим, и твоя жизнь превратится в ад. Твоя мать, сестра, брат, Айзек, его любовник, его друзья, этот мафиози и политикан, их семьи... они все сдохнут! Все! Вы будете гореть в аду за свои грехи! Все вы, несовершенные, слабые... я вас уничтожу! Я всех их уничтожу, а ты будешь смотреть на это! Ты будешь смотреть на то, как все они дохнут один за другим!!!

Сын задыхался, но Клиффорд не отпускал его.

Мальчишка должен понять... Он должен знать свое место и должен отвечать за свои поступки.

Ладонь отца с каждым произнесенным словом сжималась на шее Виллера все сильнее, и, когда перед глазами парня начало темнеть, ужас в его сердце вдруг сменился безразличием.

Виллер неожиданно осознал, что отец не в себе и просто сходит с ума.

«Смешно. После всего... умереть от руки безумца. Как же смешно».

Несмотря на то, что дышать было невозможно, Виллер рассмеялся.

- Давай же! - прохрипел он. - Убей нас всех. Убей. Потому что мне плевать и на тебя, и на всю эту семейку. Вас для меня не существует.

- Ну посмотрим... - проговорил Клифф сдавленно и, резко отстранившись, вытащил из пояса ремень. - Даже со всей моей ненавистью к Айзеку, я люблю его. Я желаю его смерти, но мне будет больно, когда его не станет. Посмотрим, есть ли в тебе хоть капля любви к твоим брату и сестре. Посмотрим, как ты выдержишь их слезы. И, если выдержишь... что ж, можешь катиться на все четыре стороны. Из-за твоего неуважения ко мне я превращу их жизни в ад. Я не потерплю, чтобы мой наследник, надежда рода Остинов перечил мне. Я переделаю Алекса. Еще не поздно сломать его и подстроить под себя. И начну я прямо сейчас.

Клиффорд вскинул ремень и со всей силы стеганул им Виллера по плечу. Так, что на коже под одеждой осталась жгучая красная полоса. А потом молча развернулся и пошел в комнату супруги.

Алекс сидел у нее на коленях и о чем-то восторженно рассказывал. А женщина несмело улыбалась и гладила сына по светлым волосам.

Эта картина взъярила Клиффорда еще сильнее, и он стащил Алекса у матери с колен, и поволок мальчика за собой из комнаты, не обращая внимания на слезы жены и крики дочери.

- Ты следующая! - рявкнул Клифф на Анабэль. - Распустились! Дядю они любят! Я выбью из вас эту дурь! Буду бить, пока вы не позабываете свои собственные имена. А ты закрой рот! - рявкнул он на супругу. - Иначе и ты получишь!

- Папочка, не надо! Папочка, оставь его, он маленький!

Анабэль рыдала и пыталась отнять брата у отца, но мужчина был непреклонен.

Он тащил Алекса вниз по ступенькам, а мальчик плакал, не понимая, в чем его вина.

- Я его убью! - рявкнул Клиффорд, резко оттолкнув от себя дочь. - Я убью вас всех! Вы или будете слушаться меня, или...

- Я буду слушаться, папочка! - Анабэль упала на колени и обняла Алекса, пытаясь закрыть его собой. - Я буду делать все, что ты скажешь. Только не трогай его! Только не бей его!

- Мне придется его избить ради его же блага! – зло выплюнул мужчина. - Он должен запомнить. Должен усвоить, что дядя Айзек - это зло!

Вырвав Алекса из объятий сестры, Клиффорд с особой жестокостью ударил его ремнем по ногам, заставив заверещать и залиться слезами.

- Не надо, папа, не бей его!

Бэль рыдала, а Клиффорд стегал мальчишку, пока он не начал прыгать на одном месте и кричать, срывая голос. И тогда девушка бросилась к телефону, чтобы набрать службу спасения. Но отец ударил и ее. Сперва по рукам, выбив телефонную трубку, а потом оставил яркий след от ремня на бедре девочки, чувствуя, что действительно поубивает своих детей за дерзость и непослушание.

***

Остаться в стороне Виллер не смог. Плачь Алекса, крики Анабэль, почти звериный отчаянный вопль матери... сердце парня болезненно сжалось, заскулило, заколотилось в груди, отдаваясь болью в висках...

Он выскочил из комнаты и, подбежав к отцу, оттолкнул его в сторону, тут же подхватывая Алекса на руки и закрывая сестру собой.

- Не смей! - рявкнул он. - Не смей!

Кожаный ремень летел в его сторону, и Виллер выставил руку вперед, не позволяя жесткой кожаной полосе вновь коснуться Алекса. Ремень больно стеганул Виллера, и парень поморщился, но все же перехватил его, зажав в ладони.

- Чего ты хочешь от нас? Тебе мало того, что уже случилось? Мало? Так почему бы тебе просто не нанять киллеров? Или ты боишься, что тебе не над кем будет издеваться?

- Все же тебя проняло, я смотрю!

Клиффорд выпустил ремень из рук, и тот остался зажатым в кулаке у его старшего сына, который закрыл своих младших брата и сестру собственным телом.

- Ты их защитил, и теперь ты отвечаешь за них. Смотри, чтобы они не вели себя глупо или вызывающе. Я не потерплю этого в своем доме.

Бросив эти слова, мужчина отправился к себе, чтобы переодеться и навестить брата, которому намеревался скрутить шею за своих детей.

А Анабэль, тем временем, все еще не в силах справиться со слезами, обняла Виллера и Алекса, крепко прижавшись к ним.

- Спасибо тебе, - проговорила девочка. - Спасибо, что спас нас. Я этого не забуду. Никогда не забуду.

Виллер откинул ремень в сторону и приобнял сестру за плечи. А потом отпустил Алекса, поставив его на пол, и растрепал его светлые волосы.

- Бэль, отведи брата в комнату и уложи его спать. Он устал.

А потом быстро склонился к уху сестры и шепнул:

- Когда он уснет, зайди ко мне. Нам надо поговорить.

Девочка только кивнула и взяла Алекса на руки. Мальчик дрожал и тихонько ойкал, когда ее руки невольно прикасались к местам ударов.

- Тише... - проговорила она и понесла мальчика в детскую. - Тише, малыш. Если ты постараешься успокоиться, я свожу тебя к дяде, когда смогу. Ты будешь его видеть... очень часто, я обещаю.

- Спасибо.

Оказавшись в своей комнате, Алекс забрался под одеяло, даже не сняв с себя одежду, и, зарывшись в подушку, закрыл глаза, которые пекли, как и кожа в тех местах, куда бил его отец.

Он не простит. Никогда не простит мужчину за то, что тот сделал сегодня. И никогда не станет его слушать. Пусть бьет, сколько ему захочется. Пусть что хочет, то и делает.

- Бэль, я ненавижу его. Я хочу, чтобы он умер.

- Тише, Алекс. Спи. Все пройдет, а я буду рядом.

- Скажи Виллеру спасибо. Скажи ему, что я его люблю. Всегда буду любить.

- Я скажу... - тихо проговорила Анабель и погладила брата по волосам.

А, когда мальчишка уснул, прошла мимо комнаты мамы, с безразличием слушая ее тихие рыдания, и постучалась к брату.

- Она не мать, а непонятно что, - зашипела девочка, когда Виллер впустил ее к себе, и тут же уставилась на брата, только теперь осознав, насколько ему пришлось тяжело в последнее время.

- Что с тобой случилось? - обеспокоенно спросила Анабэль, разглядывая стертые в кровь запястья парня, которые были сильно воспалены, а кое-где на них даже виднелись нарывы. - Надо обработать эти раны, или тебе отрежут руки. С таким не шутят.

Виллер только кивнул и сел на кровать. Он молча наблюдал за тем, как девочка, взяв из ванной аптечку, готовит какие-то лекарства, как кладет на прикроватную тумбочку антисептики, вату и бинт, а потом с самым серьезным выражением лица осматривает воспалившуюся кожу на его запястьях.

- Это не все, - тихо сказал Виллер и отвел взгляд. - На спине и на животе. На ногах. Ссадин много, Бэль.

Девушка приготовила перекись водорода и вату, и села на пол перед Виллером. Осторожно взяла его за руку и, поддавшись внезапному сочувствию, поцеловала раскрытую ладонь парня.

- Бедный мой брат, - проговорила Бэль с сожалением и тоской в голосе. – Я не знаю, что с тобой сделали, но мне очень-очень жаль.

Виллер замер на миг, оглушенный поступком девочки и собственными чувствами, неожиданно пронзившими его сердце шипастыми спицами несвойственной ему нежности. Несколько мгновений он, не моргая, смотрел на Анабэль, а потом, поражаясь собственному поступку, нежно провел ладонью по её щеке.

- Я ведь не люблю тебя, Бэль, - признался парень, глядя в красивые глаза девочки. - И Алекса не люблю. Никого не люблю. Но позволить ему обижать вас... прости.

- А мы любим тебя, несмотря ни на что.

Анабэль улыбнулась этому странному парню, который поразил ее сегодня до глубины души, и, вдруг, рассмеялась, глядя в его серьезное и нахмуренное лицо.

- Но не волнуйся, наша с Алексом любовь не обяжет тебя ни к чему. Мы не эгоисты, и пользоваться тобой не станем. Будь спокоен, и потерпи немного.

Она смочила ватку прозрачной жидкостью и стала аккуратно промакивать воспаленные участки на запястьях Виллера. А, когда перекись немного пошипела, резкими движениями стала выдавливать скопившийся в ранках гной и стирать его ватой, совершенно не брезгуя и ничуть не волнуясь.

Анабэль ловко обрабатывала раны на его запястьях, а Виллер сидел и думал, сможет ли он когда-нибудь ответить ей и Алексу таким же теплом, каким они одаривают его.

- Бэль, - негромко позвал Виллер и, когда девочка подняла на него взгляд, сказал: - с этого дня я буду полностью под контролем отца. Мы должны скандалить и ругаться с тобой. Постоянно ссориться. Как в детстве, только сильнее и яростнее. Громче. По любому поводу. Алекса держи от меня на расстоянии. Я буду его обижать.

Девочка возмущенно нахмурилась и хотела что-то сказать, но Виллер прижал палец к ее губам и покачал головой.

- Буду, Бэль, - серьезно повторил он. - Потому что так надо. Отец не отстанет от вас, и ты это знаешь. Так что давай все решим сейчас.

- Алекс сильный. Он выдержит твои нападки. Но как же ты? Зачем тебе всё это? Я обещаю тебе такие скандалы, что отец их во веки веков не забудет. Но ты ответь мне, к чему ты хочешь прийти в итоге? Ты же видишь, что он творит с дядей Айзеком. Лезет в его жизнь... – девочка на мгновение замолчала, а потом, понизив голос, проговорила: - Убивает его любовников. С отцом опасно играть в игры. Если он раскусит нас, то беспощадно накажет не только меня, но и тебя тоже.

- Не раскусит, – хмуро и уверенно ответил Виллер. - Вы с Алексом будете под защитой дяди. Он не оставит вас. А я... Меня отец примет, я похож на него. По крайней мере, он так считает. Все так считают. И пусть так и остается. Я буду сыном своего «отца». В конце концов, кто-то же должен остаться с ним...

- Бедный мой брат, - тихо проговорила Анабэль.

Но Виллер резко перебил её.

- Не называй меня так больше. Я тебе не брат. Ни тебе, ни Алексу.

Девочка несколько мгновений смотрела на парня, лицо которого подернулось странной, неприятной гримасой, и, сделав глубокий вдох, призналась:

- Я знаю, что не брат.

И, когда Виллер посмотрел на нее с изумлением, ответила на невысказанный вопрос:

- Я слышала, как мама ругала отца за то, что он любит чужого ребенка больше, чем своих собственных детей. Они сильно поссорились. Отец сказал ей, чтобы она замолчала и никогда больше не упоминала об этом. Но мама, наверное, была пьяна. Она не захотела молчать, и разошлась не на шутку. Она сказала, что отец любил твою маму так сильно, что взял ее в жены, несмотря на то, что она была беременна от другого. А, когда ты родился, он признал тебя своим сыном. Через пару месяцев твоя мама умерла, и отец женился во второй раз. Он заставил мою маму заботится о тебе, как о собственном ребенке. И она заботилась, пока не родились мы с Алексом. Когда она увидела, что отец ненавидит нас и выделяет тебя, её терпение лопнуло. Но... Виллер, я слышала, как отец угрожал ей, что убьет её, если она расскажет тебе об этом. Как же тогда ты узнал?

Губы Виллера превратились в одну сплошную линию, и он отвел взгляд в сторону.

- Он сам об этом сказал, - проговорил парень глухо. - Но не мне. Он говорил об этом каким-то людям, которые пришли к нам в дом два года назад. Они требовали, чтобы он отказался от меня. Угрожали, что расскажут мне все. Но они лишь хотели денег. И, когда отец предложил им приличную сумму, они ушли. Кажется, это были родители моей матери. Я не знаю. И не хочу знать.

- И правильно, - подбодрила парня Бэль. - Мы твоя настоящая семья - я и Алекс. И, даже если ты не испытываешь к нам никаких чувств, мы тебе очень признательны за заботу.

Девочка улыбнулась и снова обработала уже очищенные раны Виллера перекисью водорода, а потом нанесла на них заживляющую мазь, дуя на кожу парня, чтобы ослабить жжение.

Виллер внимательно наблюдал за ее действиями и хмурился, а Анабэль, наоборот, улыбалась ему, пытаясь снять с него напряжение пережитого ужаса.

- Все будет хорошо, - бинтуя запястья парня, приговаривала Бэль.

А, когда закончила, выпрямилась и попросила:

- Показывай остальные раны.

Виллер хмуро кивнул и, быстро расстегнув рубашку, распахнул ее, открывая взору девочки оставленные на его коже следы от плети.

- Никому об этом не говори. Обещай, что никому не скажешь, - попросил Виллер, подпуская девочку ближе и позволяя ей внимательно осмотреть его кожу.

- Боже мой! - тихо проговорила Анабэль, глядя на вздувшиеся воспаленные полосы на груди и животе парня. - Что с тобой делали? Кто?

- Даже не спрашивай, - попросил Виллер.

- Хорошо, - кивнула Анабэль и начала обрабатывать раны. – Я не буду задавать вопросов. И никому не расскажу об этом. Ты можешь доверять мне. Но, если тебе все-таки захочется выговориться, я всегда выслушаю и поддержу тебя.

Виллер протянул руку и, обхватив запястье Бэль, поднес ее ладонь к своему лицу и прикоснулся к ней губами. Благодарно кивнул и, закрыв глаза, разжал пальцы.

Он не стал ничего говорить. Не хотел быть неблагодарным ублюдком. Но все же подумал о том, что когда-нибудь, возможно, он сможет проникнуться к «сестре» теплыми чувствами.

Анабэль сделала для него все, что могла. Обработав раны, которые были даже на ягодицах, девочка принесла Виллеру сильное обезболивающие, которое стащила у мамы, и заставила его выпить лекарство.

После чего забралась с ногами на кровать парня и протянула ему банан, который прихватила на кухне.

- Теперь тебе нужно отдохнуть, чтобы раны поскорее затянулись, - сказала она. – Съешь это, и постарайся уснуть.

- Спасибо, - сухо поблагодарил Виллер. А, когда Бэль счастливо улыбнулась, сказал: - А теперь уходи. С этого момента мы с тобой непримиримые враги. Помни об этом и не приближайся ко мне.

- Я буду тебе достойным врагом, ты не разочаруешься во мне, - ответила девочка и, склонившись к парню, поцеловала его в лоб, как бы благословляя на нелегкое дело. - Спокойных снов. Возможно, когда-нибудь мы сможем стать друзьями.

Сказав это, Анабэль встала с кровати Виллера, и, прихватив с собой аптечку, вышла из его комнаты.

А Виллер еще несколько мгновений смотрел на закрывшуюся за ней дверь, прижимая к груди банан.

- Спасибо, Бэль, - тихо прошептал он. - Только будь осторожна. С этого момента мы враги. И эта война затянется на очень длительный срок.

***

Школа Айзека встретила Клиффорда тишиной выходного дня. Мужчина думал, что ему придется прорываться с боем, но охранник на проходной, вписав имя Клиффорда в журнал посещений, спокойно пропусти его внутрь и объяснил, где он может найти директора.

Клифф проследовал в указанном направлении и застал Айзека в кабинете за заполнением каких-то бумажек.

- Скажи, ты доволен собой? – спросил Клиффорд с порога, прожигая младшего брата ненавистным взглядом.

- Более чем, - ответил Айзек, и тут же поинтересовался: - Как семья? Как дети? Не хворают?

- Хворают! – огрызнулся Клиффорд. - Оба моих сына. Сегодня им пришлось несладко. За то, что их так долго не было, я выпорол обоих, да так, что на младшем кожа лопалась. Не знаю уж, почему ты его пощадил, и что ты с ним сделал, но я выбью из его головы даже воспоминания о тебе! А тебя засужу за похищение!

- Как был ублюдком, так им и остался, - проговорил Айзек.

Он не хотел, чтобы Алексу причиняли боль. Но он предвидел, что Клиффорд может поступить подобным образом, и потому сумел сохранить самообладание, хотя в душе у него поднялась самая настоящая буря.

- Впрочем, - продолжил Айзек, - в будущем тебе еще воздастся за это. Однажды, твои дети возненавидят тебя, и уйдут из твоей жизни один за другим. Но это уже не мое дело. Зачем ты пришел?

Клиффорд сжал кулаки и снова разжал их, чувствуя, как внутри его жил вскипает кровь.

- Я пришел рассказать, что я сделаю с твоим мальчишкой, когда ты потеряешь бдительность. Тебе придется собирать его по куску по всему миру, а его член я лично насажу на шпиль самого высокого небоскреба в Нью-Йорке! Тебе будет больно, Айзек. Боль убьет тебя, я тебе обещаю.

Айзек мило улыбнулся в ответ на гневную тираду брата.

- Пусть так, но, прежде чем умереть, я успею отправить твоих детей в самый грязный и порочный бордель, который только существует. И они будут обслуживать там клиентов до самой смерти. А тебе будут каждую неделю присылать видеозаписи с ними, чтобы ты никогда не смог забыть их отчаявшихся лиц.

- Ты, ублюдок!

Клиффорд сделал шаг по направлению к брату, но Айзек вскинул руку и проговорил со всей серьезностью:

- Лучше не искушай судьбу. Ты видел, что сделали с Виллером? Если ты хоть пальцем тронешь Виктора или сунешь нос в мои дела, твои дети отправятся прямиком в ад. Я не шучу, Клифф. Время игр прошло. В этот раз Виллер был всего лишь на экскурсии – но, если ты не угомонишься, я клянусь памятью нашей матери, что уничтожу твою семью. Так что оставь меня и моего любовника в покое.

- Ты заплатишь за это, - процедил Клиффорд, багровея от злости. – Ты...

- Охрана! – позвал Айзек, нажав на кнопку переговорника.

И, когда в кабинет ввалились два амбала, приказал:

- Выведете господина Остина за ворота школы и проследите, чтобы с ним ничего не случилось по дороге.

После чего посмотрел на Клиффорда и сказал:

- Прощай, брат. И больше не попадайся мне на глаза. Потому что следующая наша встреча будет для тебя последней.

Клифф хотел было огрызнуться, но что-то во взгляде Айзека заставило его проглотить все слова.

Впервые в глазах младшего брата мужчина увидел холодную сталь, готовую разить врагов без жалости и сожалений. И ему ничего не оставалось, кроме как отступить. Но это была временная капитуляция.

В будущем Клиффорд собирался найти управу на зарвавшегося негодника, чего бы это ему ни стоило.

***

Когда за Клиффордом закрылась дверь, Айзек сделал глубокий вдох и посмотрел на часы.

Времени до отлета оставалось всего ничего, и он направился в потайные комнаты, чтобы обрадовать Виктора замечательной новостью.

Сегодня вечером они полетят в Японию, где проведут несколько месяцев, пока страсти вокруг похищения Алекса и Виллера не улягутся.

Виктору это путешествие пойдет на пользу, да и сам Айзек хотел, наконец-то, расслабиться и на время отринуть все волнения и опасения за жизнь своего мальчика.

А по возвращении он придумает, как защитить Виктора от Клиффа. Хотя, быть может, брат к тому времени осмыслит все случившееся и одумается.

А, если нет, то пусть пеняет на себя.