Нью-Йорк,

февраль 2017 года

1

***

Рано или поздно всё превращается в прах. Отсияв свой краткий срок, счастье, мечты и надежды обращаются белоснежным пеплом разочарований и боли. И душа Ксандра не стала исключением. Истлев в углях чужой злобы и ненависти, она рассыпалась прахом и опала под ноги судьбы невесомыми крупицами прерванной жизни.

Холодное помещение крематория. Белые, украшенные цветами стены. Легкие, словно сотканные из тумана занавески на окнах... даже здесь было уютнее, чем в доме, который умер.

Странно ощущать смерть, когда дыхание все еще продолжает насыщать тело жизнью. Странно чувствовать себя мертвецом, когда сердце все еще бьется. Странно и больно.

Умиротворенное лицо Тиля притягивало к себе взор. Такое красивое, нежное, бледное и... непоправимо мертвое. Ярко-алые розы вокруг тела парня только добавляли его коже бледности. И только губы на алебастровом лице казались живыми, слишком красными, словно их только мгновение назад целовали с пламенной страстью...

Ксандр не подходил к гробу. Стоял чуть в стороне и, словно погрузившись в сон, смотрел на того, кто еще недавно был частью его сердца, был смыслом его жизни. Был... и ушел. Развеялся подобно миражу. Растаял. Исчез.

Прошлые события Ксандр помнил очень смазано, будто это происходило не с ним.

Звонок из больницы... холодные, ничего не выражающие слова врача... тишина в трубке, и пустота...

Жизнь Ксандра оборвалась в тот миг. Сердце остановилось, и всё потеряло значение. Не осталось ни сил, ни эмоций, ни желаний. Всё утонуло в пучине боли. Всё поглотила тьма.

Несколько часов он провел в оранжерее среди засохших цветов. Несколько бесконечных часов он разговаривал с призраком, который, ничего не отвечая, стоял у высокой пальмы с пожелтевшими листьями и поглаживал сухой ствол кончиками пальцев. Призрак слышал всё, что говорил ему Ксандр, но молчал. Лишь тяжело вздыхал иногда и продолжал любовно ласкать свои растения.

А потом приехал Оскар. Ксандр не помнил, звонил он ему или нет, но друг примчался, словно чувствовал его боль и отчаяние.

Ксандр не помнил, о чем они говорили. Не помнил, и не хотел помнить. Он больше ничего не хотел. Жизнь ушла из него с последним вздохом Тиля. Жизнь ушла вместе с милым нежным мальчиком. Жизнь ушла... и Ксандр ей не препятствовал.

Сильная рука друга сжала его плечо, и Ксандр чуть повернул голову, чтобы встретиться с обеспокоенным взглядом Оскара.

Ксандр разомкнул губы, чтобы поблагодарить парня, но слова застряли в его горле и истаяли в тишине.

- Вы попрощались?

Голос работника крематория звучал очень далеко. Бесконечно далеко, но Ксандр все же отреагировал на них.

Он кивнул и отошел к стене, с поглотившим его безразличием наблюдая за тем, как гроб отправляется в печь.

«Прощай...

Прощай, Тиль. Надеюсь, там, куда ты ушел, тебе будет хорошо. Надеюсь, там тебе будет лучше, чем со мной. Я так на это надеюсь...»

Горячие слезы текли по щекам. Обжигали губы, скользили по подбородку...

Странно, Ксандр думал, что их не будет. Он считал, что слез в нем уже не осталось. Но они были. Были и рвались наружу, словно желали остаться с Тилем, как кусочки раздробленного в пыль сердца.

- Прости меня... - тихий шепот сорвался с губ, и Ксандр прикрыл глаза, не в силах смотреть на то, как пламя пожирает его самое ценное сокровище. - Прости меня... прости...

Трагедия ангелом смерти развернула свои гигантские крылья над Ксандром, но до финала еще было далеко.

Оскар не знал, чем для них обернется смерть мальчика Тиля, который так ненадолго вошел в их жизни и все в них перевернул. Но чувствовал, что ничего хорошего больше не будет.

Печь, в которой полыхал гроб, закрыли металлической пластиной, и Ксандр издал какой-то странный сдавленный стон, после чего покачнулся, словно мог в любой момент лишиться чувств.

Оскар подхватил его под руку и послал прощальную мысль вслед за улетающей в дымоход душой.

«Прощай, Тиль... тебя ждет райский сад, который от твоей заботы станет еще прекраснее, чем о нем говорят».

В печи что-то затрещало, и Ксандр вздрогнул, побледнел еще сильнее. По его телу прошла ощутимая дрожь, но Оскар был рядом и тихо проговорил:

- Всё закончилось, Ксандр... отпусти его, пусть идет с миром.

Отпустить. Наверное, это было единственным, что Ксандр мог сделать для Тиля. После всех тех страданий и мук, которые он невольно причинил мальчишке, отпустить его было бы самым гуманным.

- Это больно, Оскар. Ужасно больно, - тихо проговорил Ксандр непослушными губами. - Но я отпустил. Пусть идёт. Пусть он окажется там, где ему будет хорошо.

Слова комом встали в горле, и Ксандр замолчал.

Несколько мгновений они с Оскаром стояли в тишине, а потом Ксандр повернулся к другу.

- Он простит меня, Ос? Как ты думаешь, он сможет когда-нибудь простить меня?

- Тиль...

Оскар тяжело вздохнул и посмотрел на Ксандра, но видел перед мысленным взором лишь пожирающее гроб пламя, в котором лежал не мальчишка, а Дик.

Что же это? Внутренние страхи и страшное предзнаменование грядущей беды? Или просто бред, рожденный воспаленным от недосыпа сознанием?

- Тиль - ангел, - прогоняя непрошеное видение, проговорил Оскар. - Он не может не простить. Потому что это Тиль. Ты ведь понимаешь меня...

- Да... - глухо отозвался Ксандр. - Понимаю. И надеюсь, что я не испортил его ангельской сущности. Достаточно того, что я срезал ему крылья.

Ксандр медленно подошел к металлической заслонке, за которой полыхал огонь и приложил к ней ладонь.

- Я буду скучать без тебя, малыш. Я буду бесконечно скучать.

Боль пронизывала руку, но Ксандр словно и не чувствовал этого. Вернее чувствовал, но никак не реагировал, пока Оскар не оттолкнул его от печи.

- Ну что же ты делаешь?! - возмутился Ос, оттесняя Ксандра в сторону. - Не надо, слышишь меня? Не издевайся над собой. Тиль не воскреснет, даже если ты замучаешь себя до смерти.

- До смерти? - с безразличием переспросил Ксандр и с каким-то странным удивлением посмотрел на обожженную ладонь, кожа на которой вздулась и покраснела. - Было бы неплохо.

Он устало вздохнул и вновь посмотрел на печь.

- Прощай, мой маленький Тиль. Прощай, - одними губами произнес парень и, высвободившись из рук друга, направился к выходу.

Оскар не мог оставить Ксандра одного в таком состоянии и, поручив работникам похоронного бюро доставить прах Тиля по его адресу, поспешил за другом.

Ксандр уже садился в свою машину, но Оскар не позволил ему это сделать, и сам сел за руль.

- Отвезу тебя домой и побуду с тобой, и не возражай.

- Нет, - мотнул головой Ксандр.

И, накрыв руку друга ладонью, крепко сжал ее.

- Отвези меня в аэропорт, - попросил он сдавленно. - Я не могу здесь оставаться. Просто не могу находиться там, где больше нет Тиля. Со мной все будет нормально.

- Нет, - в свою очередь возразил Оскар. - Сначала я отвезу тебя в больницу, а потом поедем ко мне. Я не отпущу тебя так сразу. К тому же надо будет позаботиться о прахе. Доведи дело до конца, и тогда я не стану возражать против твоего отъезда.

Ксандр вскинул на Оскара несчастный взгляд.

- Можно тогда я поживу у тебя немного? - спросил он, отпуская руку друга и понимая, что спорить с ним нет смысла. - Недолго. Пока всё не решится. Я не могу вернуться в тот дом. Не могу, понимаешь?

- Ты можешь жить у меня, сколько потребуется, - уверил Ос. - И... Ксандр, обещаю, я найду Кайру... и, когда это случится, она пожалеет о том, что родилась на свет.

2

***

Счастье собственного ребенка всегда очень важно для родителя. И неважно, воспитывал ли он свое чадо сам, было ли оно всегда под его боком, или же обстоятельства жизни разделили их, раскидав по разным семьям.

Айзеку счастье его сына было не просто важно, оно стояло на одной ступени с благополучием и безопасностью Виктора. И ради этого мужчина был способен совершить любой, даже самый безумный «подвиг».

Именно это стремление возвести счастье сына в безоговорочный Абсолют и привело мужчину в психиатрическую клинику доктора Сеттона, где совсем недавно Алекс проводил свой незапланированный отпуск.

Договориться о визите к некоему Тилю Гаррэту мужчине не составило труда. А, толкнув дверь в палату мальчишки, Айзек понял, что явился как раз вовремя.

Подросток уже готов был распрощаться со своей жизнью и почти отправил в рот большую пригоршню белых пилюль. Но Айзек не мог позволить «десерту» своего сына ускользнуть в костлявые лапки безносой лакомки прежде, чем он поговорит с юным оладушком. И потому остановил мальчишку, пообещав, что после беседы позволит ему делать всё, что вздумается, и не будет вмешиваться в его решения.

И разговор этот был долгим.

В итоге, выслушав парня и рассказав ему о причинах своего визита, Айзек предложил Тилю иную смерть. Не менее опасную, не менее болезненную и, что самое главное, настоящую... и, к его удивлению, парень согласился.

И вот теперь, все еще пребывая в беспамятстве, Тиль Гаррэт лежал на диване в спальне Айзека, а мужчина сидел рядом с мальчишкой на стуле и прощупывал его очень слабый, но все еще присутствующий пульс.

Смелость и решительность этого ребенка подкупили Айзека. Ему действительно пришлось по душе, что ради возможности быть с Алексом Тиль осмелился пойти на безумство, которое могло стоить ему жизни. Смелый мальчик. Смелый и сильный. Не побоялся ни пламени крематория, в котором мог сгореть заживо, ни вечного сна от сильнодействующего яда, который ему пришлось выпить, чтобы инсценировать собственную смерть. Ничего не побоялся, и, когда принимал из рук Айзека отраву, в глазах его читались только решимость и немного безумное счастье.

Тиль пошевелился, и Айзек улыбнулся.

Слабо дрогнули сомкнутые веки, словно крылья мотылька затрепетали длинные ресницы. Мгновение, и большие глаза открылись, явив миру затуманенный снотворным взгляд.

- Как ты себя чувствуешь? - спросил Айзек и, тепло улыбнувшись мальчишке, провёл ладонью по его холодному лбу.

Яркий потолок крутился и вертелся, вытанцовывая перед глазами Тиля странный вальс, от которого парня сильно подташнивало.

Он лежал на чем-то мягком, и чей-то спокойный голос обращался к нему, спрашивая о самочувствии.

- Где я? - собственный голос показался Тилю чужим и слабым, а губы слипались от недостатка жидкости в организме. - Что со мной?

- Ты умер, Тиль, и находишься в преддверии Рая, - с тихим смешком отозвался Айзек, и, заметив, как мальчишка облизывает пересохшие губы, протянул ему стакан с водой. - Можешь некоторое время именовать меня Богом. Я против не буду.

- Вы...

Тиль тяжело приподнялся на одном локте и взял стакан дрожащей рукой. А, когда пытался попить, то пролил на себя почти всю воду.

Тело не слушалось парня. Реакции были заторможенными. А стены комнаты продолжали отплясывать дикие танцы, не давая ему возможности прийти в себя.

Айзек, понимая, что мальчишка все еще находится под действием токсинов, снова наполнил стакан водой и поднес к его губам.

Тиль сделал несколько жадных глотков и, смежив веки, повалился на подушку.

- Ты помнишь меня? - спросил мужчина, зная, что одним из побочных эффектов яда может быть кратковременная потеря памяти.

- Вы дядя Алекса... - просипел парень. - Вы... я выжил?

Тиль снова приоткрыл глаза, но комната сделала кувырок, и он решил больше не рисковать, так как таблетка маленькой смерти имела весьма неприятные для организма последствия.

- Нет, - отставляя стакан на небольшой столик, улыбнулся Айзек, - ты не выжил. Тиль Гаррэт умер от передозировки лекарственных средств и был кремирован и похоронен. Так что тебя больше нет. Но есть чистый лист, незапачканная душа, которая может начать жить заново. Думаю, ты это заслужил. Смелость вознаграждается, мальчик мой. И награда превзойдет все твои ожидания.

- Смелость? - тихо переспросил Тиль. - Я совсем не смелый. Я просто устал. И я люблю Алекса так сильно, что не хочу без него жить. Это не смелость, это отчаяние.

- Нет, это смелость. - Айзек пересел на диван и взял мальчишку за руку. - Признать собственную слабость, признать беспомощность и отчаяние, на это нужно много смелости. Ты смог. Ты выдержал последнее испытание в своей прошлой жизни. Я хотел бы тебе сказать, что новая будет легче, но... не будет.

- Думаете, я справлюсь после всего?.. - спросил Тиль, не особо надеясь на положительный ответ.

- Справишься. - Кивнул Айзек. - Твой дух закален. Твое сердце перековано в адской печи жизненных невзгод, и теперь тебе не будет страшно. Как бы сильно ни била нас судьба, с каждым ее ударом мы становимся крепче. Ты справишься. Я уверен в этом.

Айзек ободряюще сжал начинающую теплеть руку парня.

- Но впереди тебя ждет еще много трудностей. И тебе предстоит пройти еще много испытаний. Ну что? Ты готов к этому? Или оставим все как есть?

- Как Алекс? - тихо спросил Тиль, начиная понемногу приходить в себя и думать более осмысленно. - Он... знает о моей смерти? Он хочет, чтобы я вернулся к нему? Возможно, я не нужен ему. Когда я видел его в последний раз, он...

Тиль осекся, понимая, что не стоит рассказывать мужчине о том, что Алекс заигрывал с доктором Францом. В конце концов, это личное. И Алекс сам должен решать, с кем делиться этой информацией.

- Алексу очень больно. - Вздохнул Айзек. - И я не могу ему помочь. Он оплакивает тебя. Он очень хочет твоего возвращения. Он жаждет быть с тобой. И потому надо поторопиться. Порой, желание быть рядом с любимым человеком, не важно, жив он или мертв, может толкнуть на безумные поступки. И Алекс... впрочем, не хочу об этом думать, и тебе не советую. Так что бери себя в руки и поправляйся.

Тиль уставился на мужчину перепуганными глазами и резко схватил его за локоть, чувствуя волну удушливого страха.

- Скажите ему, что со мной все хорошо! - взмолился парень. - Позвоните Алексу и скажите, что я живой! Не издевайтесь над ним.

- Нет.

Айзек мягко высвободил свою руку из подрагивающих пальцев парня и жестом призвал его к спокойствию.

- Ты мертв, мальчик Тиль. Мертв так, что мертвее не бывает. Твой опекун похоронил тебя. Мой племянник оплакивает тебя. Так что я ничего не могу с этим сделать. Алекса ты увидишь, но уже под другим именем, и не так скоро, как тебе того хотелось бы. Так что успокойся и отдыхай. Чем быстрее ты придешь в себя, тем скорее вы с Алексом увидитесь.

- Но это не моя прихоть... - Тиль попытался встать, но мужчина удержал его. - Вы же сами сказали, что он может... а я хорошо себя чувствую. Прекрасно. Пожалуйста!

- Нет! - уже более строго сказал Айзек. - Имей же терпение, глупый ребенок! Или ты хочешь все испортить?

- Но вы же сказали, что он может что-то с собой сделать! - воскликнул Тиль.

Однажды он уже пустил ситуацию на самотек, полагаясь на других, и все это закончилось плачевно. Больше подобных ошибок парень совершать не хотел.

- Я не могу его потерять! - упорствовал он. - Пожалуйста, хотя бы намекните ему, что со мной все хорошо.

- Мой племянник не так слаб, как может показаться. - Айзек поднялся с дивана. - Я проведу с ним беседу и постараюсь убедить его не делать глупостей. Не волнуйся, я умею убеждать, поэтому все будет хорошо. Не дергайся и не накручивай себя. Сейчас я требую от тебя покоя и послушания.

Тиль обреченно выдохнул и обессиленно повалился на подушки, ведь больше ему ничего не оставалось. А потом снова обратился к мужчине:

- Спасибо, что подарили мне новую жизнь. Вы действительно подобны Богу.

- Я знаю, малыш. - Улыбнулся Айзек и растрепал волосы парня. - Если тебе что-то понадобится, позовешь меня, я буду в соседней комнате.

Тиль лишь кивнул и улыбнулся мужчине в знак того, что сделает все, как тот скажет, и прикрыл глаза. На самом деле он очень хотел спать. Дарованный мужчиной «вечный сон» не дал ему отдохнуть, а, наоборот, отнял очень много сил, и, прежде чем идти дальше, их надо было восстановить.

3

***

В доме Остинов впервые за много лет царило безмолвие и спокойствие. И Анабэль лихорадочно искала способ разбить эту давящую на сердце тишину, но на ум ничего не приходило.

Оружие массового поражения нервных клеток отца сейчас бродило по дому подобно призраку, и истончалось на глазах. Иногда то, что осталось от некогда живого человека, входило к ней в комнату и подолгу сидело на ее кровати, молча глядя в стену убитым взглядом, полным бесконечной тоски.

Анабэль и рада была бы помочь этому мученику, которого смерть близкого человека превратила в живую статую со стеклянным взглядом и фальшивой улыбкой, но пока не могла. И от этого у девушки разрывалось сердце.

Но утренний звонок дяди вселил в ее душу слабую искру надежды на то, что с Алексом скоро всё будет хорошо. Вот только для этого ей нужно было встретиться со своим женихом и попросить у него помощи. А она совершенно не представляла, как убедить этого педанта попрать букву закона ради счастья двух несчастных влюбленных.

И все же она должна была попытаться.

Собравшись с духом, девушка набрала номер телефона дома, в котором в данный момент проживал ее жених, и стала с беспокойством вслушиваться в длинные гудки.

К телефону долго никто не подходил, но в итоге в динамике вместо гудков прозвучал красивый мужской голос с едва уловимым акцентом:

- Слушаю.

- Здравствуйте, - проговорила Бэль, - могу я поговорить с Сайтоном Легримом?

- Кто вы?

- Мое имя Анабэль Остин.

- Одну минуту.

В трубке повисла тишина, а через несколько мгновений девушка услышала бесстрастный голос Сайтона:

- Чем обязан, Анабэль?

- Мы можем встретиться с тобой через час в кафе «Амур»? - спросила девушка. - Нам надо кое-что обсудить. Вернее, мне нужен твой профессиональный совет.

- Буду рад помочь, - совершенно безрадостно ответил Сэт. - Через час буду на месте.

- Спасибо, - девушка попрощалась и вернула трубку на рычаг, после чего подошла к зеркалу и бездумно поправила выбившуюся из прически светлую прядку.

Как раз в этот момент дверь в ее комнату приоткрылась, и улыбка девушки стала шире, так как предназначалась бесконечно любимому человеку.

- Ты с ума сошел? - спросила она у Виллера без тени укора и протянула ему руку. - Алекс дома. Что, если он нас увидит?

Виллер улыбнулся в ответ и, сжав тонкие пальцы девушки, приблизился к ней вплотную.

- В том, что брат беседует со своей сестрой, нет ничего предосудительного. Это вполне естественно, - спокойно проговорил парень и коснулся губами тонкой шеи девушки, оставляя на ней нежный и исполненный любви поцелуй. - Кому ты звонила?

Виллер задал вопрос, хотя сам прекрасно слышал, с кем разговаривала Анабэль. И эта неожиданная беседа девушки со своим так называемым женихом, сильно встревожила парня.

Он до сих пор помнил тот внутренний нервный мандраж, который охватил его, когда Сайтон Легрим впервые переступил порог их дома. Виллер нервничал не без причины, ведь «будущий муж» Бэль мог оказаться кем угодно. У него могла быть чарующая внешность, острый ум, и много других качеств, которые покорили бы сердце девушки. Но, слава всем богам, этого не случилось. Ни Анабэль, ни Сайтон не проявляли никакого интереса друг к другу. Холодные ответы жениха на слабые и безразличные вопросы невесты, короткие рукопожатия, банальные приветствия и прощания... и больше ничего. Абсолютно ничего.

Сначала Виллер сопровождал Бэль при этих встречах, но, убедившись, что угрозы от соперника не исходит, успокоился и даже иногда подыгрывал Бэль в этом не особо сложном фарсе.

Но сегодня случилось что-то странное. Анабэль сама назначила Сайтону встречу, и теперь сердце Виллера предательски сжималось от тревоги.

- Я звонила Сайтону, - нехотя призналась Анабэль.

Вообще, дядя запретил ей распространяться об этом деле, но обманывать Виллера девушка не хотела.

- Зачем? - поджав губы, спросил парень. - Снова отец заставляет с ним встретиться?

- Нет, - покачала головой Анабэль, - я хочу обсудить с ним расторжение помолвки. Но... возможно, для этого мне придется поехать с ним в Европу на несколько недель.

От подобного заявления на лицо Виллера наползла мрачная тень.

- Зачем? - глухо повторил он свой вопрос и тяжело сглотнул. - Что это за условие такое?

- Обычное условие, - проговорила девушка. - Между нами ничего не будет, клянусь тебе. Это будет деловая поездка, после которой я обрету свободу. Если Сайтон, конечно, не откажется. Это мне еще предстоит сегодня выяснить.

- Но зачем вам ехать в Европу? - с недоумением спросил Виллер. - Да еще и на несколько недель. Что это за расторжение помолвки такое? Как медовый месяц.

- Ты доверяешь мне? - спросила девушка. - Я не могу тебе сказать, зачем это нужно. Но к романтике это не имеет никакого отношения.

Судя по выражению лица, Виллер не особо верил ее словам, и Бэль ничего не оставалось, кроме как обнять его и зашептать на ухо:

- Это ради Алекса. После этой поездки он сможет уйти из дома и навсегда избавиться от тирании отца. Дядя придумал, как ему помочь. Но без Сайтона у нас ничего не получится.

Перспектива оставлять Бэль наедине с другим мужчиной совершенно не радовала Виллера, но блеск в глазах девушки был столь ярким, что сопротивляться ему парень не смог.

- А мы? Когда мы сможем вырваться из этого проклятого склепа? - спросил он устало.

- Как только Алекс будет в безопасности, - ответила Анабэль и поцеловала парня в губы. - Обещаю, скоро весь этот кошмар закончится. Только, прошу тебя, веди себя с ним как обычно. Нам нельзя допускать ошибок, потому что на кону стоит и наше с тобой будущее.

Виллер сделал глубокий вдох и прикрыл глаза. Помолчал немного, а потом кивнул.

- Хорошо, моя милая Бэль, - сказал он, крепко обнимая девушку и глубоко вдыхая сладкий запах ее волос. - Хорошо. Только молю тебя, будь осторожна.

Анабэль закивала и радостно расцеловала лицо Виллера, выражая ему признательность за доверие и понимание. После чего извинилась перед ним и стала собираться на «свидание» с Сайтоном, которое, как она надеялась, станет последним.

***

Сайтон вошел в кафе ровно в полдень, как и было условлено.

Его проводили в самый укромный уголок в кафе, где за столиком в форме двух слившихся боками сердец ярко-алого цвета сидела его невеста.

- Анабэль, ты как всегда прекрасна, - сказал он, и с ее позволения присел напротив.

После чего с нескрываемым презрением окинул взглядом приторно-розовый интерьер кафе.

Розовые стены, украшенные алыми цветами и плющом, вьющимся до самого потолка. Мягкие стулья. Романтическая музыка, составленная из череды французских мелодий. Над их головами, впрочем, как и над головами остальных клиентов, была встроена специальная машина, бросающая в парочку конфетти, и через несколько мгновений и Сайтон, и Анабель блестели как новогодние елки в свете сверкающих гирлянд.

- Странный выбор заведения, - задумчиво проговорил Сэт. - Надеюсь, ты не собираешься делать мне предложение?

- Нет, - улыбнулась Анабэль, - наоборот, я пригласила тебя сюда, чтобы расторгнуть нашу помолвку.

- Оригинально, - похвалил юрист. - Эти стены еще никогда не видели столь вопиющего пренебрежения стереотипами. Но почему ты просто не сказала мне об этом по телефону?

- Потому что ты не заслужил такого обращения, - ответила девушка. - Несмотря на то, что между нами так и не вспыхнула искра, ты всегда был образцовым женихом. К тому же, прежде чем освободиться от данных тебе обещаний, я хочу услышать твое мнение.

- Мне не интересен этот брак, - сказал Сайтон. - Сейчас у меня совершенно нет времени на семью. И, если ты хочешь разорвать помолвку, я не стану возражать.

- Что ж, раз никто из нас не желает этой свадьбы, значит, так тому и быть, - улыбнулась Анабэль и, подозвав официантку, заказала им с Сайтоном по чашке кофе и пирожному.

После чего сделала глубокий вдох и проговорила:

- Но, прежде чем я верну тебе кольцо, а с ним и свободу, могу я попросить тебя об одной услуге?

- Я слушаю, - кивнул Сэт.

- Я хочу, чтобы ты помог мне убить одного человека. А потом воскресить его под другим именем. Конечно же, только на бумаге. Формальность, не более того.

- Это незаконно, - тут же заявил Сайтон, но сразу отказываться не стал и поинтересовался: - Кто этот человек? Если он совершил какое-то преступление, я в это ввязываться не стану.

- Нет, он точно не преступник. Он... всего лишь тот, кого любит мой брат. По всем документам он уже мертв. И мой брат считает, что он мертв. Но... ты же знаешь моего отца... тиран, деспот, садист... а, особенно, когда дело касается Алекса. Так вот, по больничным документам мальчик мертв, но теперь надо помочь ему родиться. Сразу в двух обличиях. Две личности вместо одной. Ты поможешь?

- Парень «умер» по собственному желанию? - начал допытываться Сайтон. - Никто его не принуждал? Никто ему не угрожал? Документы делаются не для того, чтобы вывезти его за границу и продать там в рабство? Пойми, Анабэль, тут много нюансов. Мне нужно встретиться с этим человеком и поговорить с ним. И... в общем, сперва встреча - потом ответ.

Девушка поджала губы и кивнула.

- Хорошо. Я организую встречу. Но, Сайтон, если тебя устроят его ответы, ты поможешь? Поможешь нам?

- Да, - кивнул юрист. - Если этот человек сам хочет умереть и воскреснуть, я помогу ему.

- Что ж, - Анабэль улыбнулась жениху, - надеюсь, с его возрождением и мы переродимся.

***

Прошло уже несколько дней с тех пор, как странный мужчина, безумно похожий на Алекса, вошел в палату Тиля и удержал его руку с горстью таблеток в ладони, которую парень уже поднес к губам, намереваясь проглотить смертельную дозу и упокоиться навеки.

Но в тот момент, когда таблетки рассыпались по покрывалу, парень уже не мог ни о чем думать. Его словно обухом по голове приложило от этого невероятного сходства, и он жадно всматривался в лицо незнакомца, чувствуя, как сердце отчаянно грохочет от предчувствия надвигающихся перемен.

Тиль всматривался в глубокие зеленые глаза мужчины, которые были лишь на пару тонов светлее, чем у Алекса. Он изучал жестко очерченные губы, в уголках которых словно застыла вечная издевательская ухмылка. И скулы, так красиво проступающие на лице. Он любовался густыми, тронутыми сединой волосами, которые слегка отливали серебром. А мужчина, тем временем, оценивающе рассматривал его.

И после непродолжительной игры в гляделки незнакомец все же представился Тилю. Он оказался дядей Алекса, о котором парень отзывался с исключительной любовью и теплотой, и Тиль тоже почувствовал внезапную радость от встречи с этим человеком.

Господин Айзен долго разговаривал с Тилем, расспрашивая его о жизни, о пристрастиях и о прошлых отношениях. Потом попросил показать шрамы, и Тиль показал. Тогда мужчина стал спрашивать, почему он хотел покончить с собой, и Тиль ответил, что не знает, как ему жить рядом со своим опекуном, ведь эта близость приносит им обоим несчастья.

А потом, после долгих раздумий, господин Айзен задал Тилю еще один важный, но непростой вопрос.

Мужчина спросил, на что Тиль готов пойти, чтобы быть рядом с Алексом. И парень почувствовал, как болезненно сжалось его сердце, как заскулило, тоскуя по этому невероятному человеку, вырвавшему его из лап отчаяния, как забилось неистово от воспоминания об их последнем поцелуе, и о том желании, которое этот поцелуй вызвал.

И Тиль ответил, что он отдаст все до последней клеточки своего организма, если Алекс об этом попросит.

Мужчина хмыкнул скептически и спросил, готов ли он отдать за его племянника свою жизнь?

Тиль кивнул и разжал другой кулак, показывая господину Айзену маленькую сережку в форме паутинки, которую Алекс подарил ему перед уходом. Тиль собирался умереть, прижимая к сердцу этот подарок, и даже после смерти, он был в этом уверен, никто бы не разжал его кулака и не отобрал бы это сокровище.

Господину Айзену такой ответ, похоже, понравился, и он пообещал Тилю, что поможет ему найти выход, только нужно потерпеть еще пару дней. Тиль согласился, и мужчина ушел, а парень, преисполнившись надежды, вновь бережно собрал рассыпавшиеся таблетки в пакетик и спрятал, чтобы никто не смог их отобрать.

Два дня прошли как в бреду. Тиль боялся, что господин Айзен не успеет ему помочь. Что Ксандр заберет его из клиники и увезет куда-то, где их никто не найдет. Тиль не мог позволить этому случиться, иначе они оба будут мучиться до самой смерти. И смерть эта наступит очень скоро.

За день до выписки Тилю принесли его вещи, в которые следовало переодеться. И среди этих вещей Тиль нашел кольцо, подаренное Ксандром. Подержав его в руке, парень все же надел тонкий золотой ободок на палец, чтобы не потерять, ведь для Ксандра это кольцо очень много значило, и как раз в этот момент в его палату вошел господин Айзен.

Мужчина принес Тилю подарок. Маленькую таблеточку живой смерти, наподобие того зелья, что выпила шекспировская Джульетта. Тиль тяжело вздохнул, испугавшись такой ассоциации, но больше не проронил ни слова.

Он осторожно, но решительно проглотил таблетку, и, запив водой, прилег, чувствуя легкое головокружение и страх перед неизвестностью.

Господин Айзен сказал Тилю, что он уснет примерно через полчаса, и все процессы в его организме замедляться как во время летаргического сна. После чего присел рядом с парнем и стал ласково гладить его по волосам.

- Все будет хорошо, - уверял Тиля господин Айзен. - Доктор Франц, доктор Уэйн, а так же доктор Сеттон знают о том, что здесь произойдет. Они готовы пойти на этот риск и помочь тебе. Когда ты «умрёшь», тебя отправят в морг, где работают мои люди. Они задокументируют вскрытие, которое, естественно, не станут проводить, и будут настаивать на немедленной кремации. Они скажут, что яд, который ты принял, в считанные часы разъест твою плоть. Уверен, твой опекун не захочет хоронить полуразложившийся труп, и доставит тебя в крематорий уже завтрашним утром. Там тоже будут караулить мои люди. И, когда твое якобы мертвое тело отправят в печь, они заберут тебя из гроба, и положат туда тело бездомного. Проснешься ты уже у меня дома, ну или в больнице, если что-то пойдет не так. Ты выпил свою маленькую смерть, и скоро воскреснешь новым человеком. Следы боли с твоего тела я убрать не могу, но душа твоя исцелится, это я тебе обещаю.

- А как же доктор Франц и все остальные, кто в этом замешан? - спросил Тиль. - Разве они не окажутся в опасности, если правда, однажды, всплывет наружу?

- Не беспокойся о них, малыш, - посоветовал господин Айзен и сжал похолодевшую руку Тиля в своей большой теплой ладони, - они получат свое вознаграждение. У них все будет хорошо. Закрывай глаза, и ничего не бойся. Я буду рядом с тобой и помогу тебе выбраться из омута отчаяния.

Тиль слушал мягкий голос мужчины и чувствовал, как его начинает затягивать в бездонный омут забытья. Палата поплыла перед глазами, и парень, крепче схватившись за руку мужчины, вдруг, провалился во тьму. И не успел он уснуть, как уже открыл глаза.

И вот теперь Тиль жил в странных потайных комнатах в какой-то школе.

Парень часто смотрел из окна на улицу, наблюдая за мальчишками от семнадцати до девятнадцати лет, которые гуляли и дурачились в школьном дворе, и вспоминал дни, проведенные с Алексом в психиатрической лечебнице.

Тиль ужасно тосковал без парня, и часто просил господина Айзена позвонить племяннику, чтобы хотя бы услышать его голос.

Мужчина не отказывал, и звонил Алексу при Тиле каждый день. И парень с облегчением и бесконечной благодарностью прикладывал ухо к обратной стороне телефона, умирая от желания оказаться по ту сторону динамика, в объятиях своего любимого человека.

Так продолжалось несколько недель. А потом к Тилю пришли два незнакомых человека: белокурая, зеленоглазая девушка с длинными вьющимися волосами, и темноволосый мужчина, чье непривлекательное суровое лицо чем-то неуловимо напоминало акулью морду.

Мужчина оказался юристом, и пришел он к Тилю для того, чтобы узнать, зачем ему понадобилось новое имя. Тиль с разрешения господина Айзена рассказал этому человеку о своей жизни, и привел наглядные доказательства того, что ему действительно нужно забыть о прошлом.

Юрист долго раздумывал, испытующе гладя на Тиля, а потом кивнул и сказал, что согласен помочь.

- Отлично! - просияла девушка и подошла к Тилю.

После чего обхватила его лицо ладонями и поцеловала его в нос.

- Ты моя милашка, - сказала она. - Скоро весь этот кошмар закончится, и вы с Алексом будете вместе. Пообещай, что будешь заботиться о моем младшем брате вместо меня.

- Я буду, - сказал Тиль, чуть не плача от счастья, - я за него жизнь отдам, если будет нужно. Обещаю.

- Спасибо, мой хороший, - прошептала девушка, заключая Тиля в объятия. - Спасибо, что любишь его.

Она чмокнула мальчишку в макушку и, ободряюще улыбнувшись ему, ушла вместе с юристом.

А Тиль смотрел им вслед и мысленно повторял про себя:

«Алекс, когда мы встретимся, я сделаю тебя самым счастливым человеком на всей земле, во всей Вселенной... Я буду любить тебя, пока дышу. И, даже если ты не ответишь мне взаимностью, я буду твоим другом и твоей опорой, пока ты не встретишь истинное счастье. Обещаю... нет, клянусь. Только не отчаивайся. Потерпи еще немного. И все у нас с тобой будет хорошо».