***

После разговора со своим настоящим отцом, Алекс не выходил из комнаты еще несколько дней. Иногда к нему заглядывала Анабэль и, чтобы хоть как-то приободрить парня, развлекала его непринужденной беседой. Искренне переживая за брата, девушка просила его быть сильным и не замыкаться в себе, и обещала, что вскоре все переменится, и боль утраты в его сердце станет тише.

Алекс кивал и говорил, что ей не о чем беспокоиться. Что с ним все в порядке, и ему просто необходимо немного времени, чтобы смириться с потерей. Это не было ложью, но настоящая причина его затворничества крылась в ином - Алекс просто не хотел никого видеть.

Парня жутко раздражала вся его семья: так называемый отец, брат, мать и даже сестра, к которой он обычно питал очень теплые и нежные чувства. И Алекс переживал, что однажды просто не сдержится и вспыхнет, уничтожив своей яростью даже тех, кого очень сильно любит.

Поэтому Алекс и выжидал, спрятавшись от всего мира за стенами своей комнаты. А, когда боль немного утихла, поддался уговорам сестры и вышел из своего добровольного заточения. Вот только агония скорби выжгла его душу дотла. И первая же придирка старшего брата к нему закончилась дракой.

Вернее бил Алекс, а Виллер только и мог, что прикрываться от града сыпавшихся на него ударов и кричать о том, что его брат окончательно свихнулся и его срочно надо вернуть в клинику.

Анабэль разняла их. Отвесила младшему брату подзатыльник, а старшему влепила такую оплеуху за вопли и оскорбления, что щека Виллера до самого вечера была украшена отпечатком ее узкой ладони.

За ужином отец попытался высказаться по поводу внутрисемейных скандалов, но был остановлен потоком сарказма, сорвавшегося с губ Алекса. Словесная перепалка очень быстро переросла в потасовку с киданием в лица друг друга салфеток и хлеба. В итоге Алекс, оповестив всех о том, что с ублюдком, шлюхой и трусливой мразью сидеть за одним столом не собирается, ушел к себе в комнату. После чего опять закрылся, и не выходил несколько дней.

Тогда мама, обеспокоенная его душевным состоянием, попросила слесаря снять замок, и теперь парень даже запереться не мог, чтобы остаться наедине с самим собой.

Впрочем, вызванное этим обстоятельством раздражение утихло довольно быстро. Любой, кто пытался войти к Алексу в комнату, кроме Анабэль, конечно, был неминуемо встречен каким-нибудь тяжелым предметом интерьера, летящим в него. И уже очень скоро домочадцы оставили свои затеи поговорить с парнем «по душам».

И снова одиночество. Тихое, муторное, скорбное.

Одиночество, в котором Алекс находил успокоение. Одиночество, наполненное воспоминаниями о прохладных, но очень нежных руках Тиля, и об улыбке, прекраснее и теплее которой Алекс никогда уже не встретит в своей жизни.

Дни проходили в каком-то оцепенении. Словно время застыло и не хотело возобновлять свой бег. Жизнь стала однообразной и скучной. Да и не хотелось никаких развлечений и радостей. Ничего не хотелось.

Настоящий отец вновь уехал в какую-то поездку. Он позвонил перед отъездом, поинтересовался самочувствием Алекса и его душевным спокойствием, и пообещал, что как только вернется, то сразу наведается к ним на ужин.

Алекс высказал робкую надежду и скромное желание вырваться из змеиного кобла и жить к нему поближе, но Айзек был непреклонен и отказал сыну, пообещав только, что в скором времени всё изменится к лучшему, и ему следует лишь проявить силу духа и запастись терпением.

Но терпения этого у Алекса осталось чертовски мало. И, чтобы не сорваться, парень развлекался ежедневными скандалами и склоками с домочадцами.

Он без конца и края подтрунивал над отцом, задирал брата, спорил с матерью или откровенно игнорировал ее замечания. Хотя маму ему было жаль. В конце концов, она же не виновата, что судьба сыграла с ней злую шутку, заточив в золотую шипастую клетку. Да и человеком она была неплохим, и всем сердцем любила своих детей, хоть и не могла их защитить.

Поэтому после каждой такой перепалки Алекс приходил к женщине и искренне просил у нее прощения, объясняя свое поведение тем, что у него попросту больше нет сил терпеть высокомерие отца и заносчивость брата. Мама понимающе вздыхала и гладила парня по волосам, уверяя, что не обижается на него, пусть даже некоторые его фразочки сильно ранят ее.

Анабэль же пропускала все колкости Алекса мимо ушей, и терпела его выходки с завидным спокойствием и равнодушием. А по вечерам приходила к младшему брату в комнату и садилась рядом. Позволяла Алексу положить голову к себе на колени и долго перебирала его непослушные взъерошенные пряди пальцами, рассказывая какие-то истории, до которых парню не было никакого дела.

Алекс был благодарен девушке за теплоту, которую она ему дарила. Он был благодарен ей за понимание, за молчание, за присутствие и за то, что она не вмешивалась в его дела и не лезла с ненужными советами и нравоучениями.

Уходила Анабэль, когда Алекс засыпал, но на следующий вечер непременно приходила вновь, чтобы не позволить брату закрыться в себе и остаться наедине со своей болью.

А потом сестра куда-то уехала.

После этого жизнь парня превратилась в череду однообразных дней, в которых он не различал ни закатов, ни рассветов, ни течения времени.

Короткий стук в дверь вырвал Алекса из «анабиоза», и парень насторожился.

Анабэль стучала иначе, а больше за все это время к нему никто не приходил. Неясное предчувствие беды болезненно кольнуло сердце Алекса, и парень сел на кровати. Как раз в этот момент дверь открылась, и на пороге возник Виллер.

- Подрывайся, угребыш, - процедил молодой мужчина, явно недовольный тем, что именно его отправил к брату в опочивальню, - и спускайся к ужину.

- Я не голоден, - бросил Алекс в ответ и вновь повалился на подушку. - Так что можешь выметаться и, поджав хвост, бежать к папочке, чтобы нажаловаться.

Виллер что-то негромко прорычал, но тут же взял себя в руки.

- Я сказал, подрывайся и тащи свою задницу вниз! - повторил он, ударяя кулаком по дверному косяку. - Там твой любимый дядюшка заявился. Хочет видеть своего конченного племянника.

Упоминание Айзека заставило Алекса подняться с кровати и приободриться.

«Вернулся... наконец-то, он вернулся!» - загрохотало в груди парня. – «Теперь точно все будет хорошо. Теперь не будет так паршиво на душе. Теперь...»

Алекс оттолкнул Виллера от входа и быстро побежал вниз. Спустился по лестнице и ворвался в гостиную, чтобы тут же наткнуться на стоящего посреди комнаты Клиффорда Остина.

- Как ты и просил, отец, - раздался за спиной голос старшего брата, и его издевательский смешок.

Алекс застыл на месте. Повернул голову назад, окинул беглым взглядом довольно ухмыляющегося Виллера, перевел взгляд на мужчину, преградившему ему путь, а потом посмотрел в столовую, которая прекрасно обозревалась с того места, где он стоял.

За рассчитанным на восемь человек столом сидели незнакомые ему люди. Мужчина, женщина и девушка. Мать и Анабэль так же были за столом и развлекали гостей, а еще три места, предназначенные для него, брата и главы семейства пустовали.

Дяди не было и, судя по всему, его присутствие в доме Остинов вообще не ожидалось.

Девушка, лицо которой Алекс не мог рассмотреть, сидела как раз напротив его места, а это значило, что...

- Какого хрена? - прорычал парень, отступая немного назад и до боли сжимая кулаки. - Вы что, совсем ополоумели?!

- Попрошу не выражаться, - проговорил Клифф строго, и кивнул на вход в столовую. - У нас, если ты еще не заметил, гости. Веди себе прилично, и иди за стол.

- Проси сколько влезет! - Алекс отступил еще на несколько шагов. - Я не собираюсь развлекать твоих гостей. Или ты решил показать им редкую зверушку? Так вон Виллера показывай, он куда как более занятный орангутанг.

- На Виллера они уже насмотрелись. Теперь твоя очередь. Мы семья, и, нравится тебе это или нет, ты обязан присутствовать за столом, когда к нам приходят такие почтенные гости. Тем более что эти люди принадлежат к старинному дворянскому роду и приехали к нам из Европы. Так что перестань вести себя так, будто ты родился в свинарнике. Иди туда и будь предельно вежлив с ними и с их дочерью.

Возмущению Алекса не было предела.

Да как они посмели вообще?! Как только у них ума хватило решать за него?! Безмозглые мелочные ублюдки!

Ненависть в душе парня усиливалась с каждым мгновением. Раздражение и злость захлестывали его сознание. Он не позволит!.. Он больше никому не позволит вмешиваться в его жизнь!!!

- Да мне плевать, из какого они рода, дворянского или пастушьего! Плевать! Ты не наразвлекался еще? Тебе все еще мало? Может, отстанешь, а? Я тебе не игрушка и не зверек. И я не тупица, за которого ты меня держишь. Думаешь, я не понимаю, почему эту кралю усадили напротив меня? Думаешь, я настолько туп? А, хотя... что это я раскричался?

Алекс резко замолчал и растянул губы в мерзкой усмешке.

- Ты ведь не сказал им? – спросил он. - Ну, конечно, не сказал. Ты же трусливый и мелочный лгун. Что ж, тогда я сам расскажу. Как думаешь, глава приглашенного тобой семейства позарится на меня? Эй! - закричал Алекс, привлекая к себе внимание и, когда мужчина, сидящий за столом, перевел на него взгляд, продолжил: - Папик, тебе нравится моя задница?

Он повернулся боком к гостям и, немного выставив зад, шлепнул по нему ладонью.

- Нравится? Хочешь меня трахнуть? Ну или давай для начала я тебе отсосу.

- Прекрати! - рявкнул Клиффорд и, дернув Алекса за плечо, влепил ему пощечину. - Твои истерики тебя не спасут, так что закрой свой рот.

- Папа, Алекс, ну хватит уже устраивать сцены! - из столовой вышла Анабэль и встала между ними. А потом приобняла брата за плечи и, не позволяя ему скинуть свою руку, тихо проговорила: - Алекс, пожалуйста, ну что ты разошелся? Успокойся. Все не так плохо, как тебе кажется. Все абсолютно не так, как тебе кажется.

- Да что ты его уговариваешь?! Иди, извинись за него перед гостями! - пророкотал мужчина, хватая дочь за локоть и настойчиво подталкивая ее к столовой. - А ты заруби себе на носу, эти благородные люди знают о твоей болезни и твоем ужасном характере, и готовы принять тебя таким, какой ты есть. Так что не старайся.

Клиффорд подошел к сыну вплотную и зашипел ему на ухо:

- Ты женишься на этой девице, даже если мне придется держать дуло пистолета у твоего виска. Так что не искушай меня и иди к гостям, пока я тебя позорно не избил при всех!

Щека Алекса горела от удара, но это только сильнее разогрело в парне злость.

«Ублюдки. Вся семья, одни сплошные твари. Ненавижу!»

- Тоже мне, напугал ежа голой жопой. - Фыркнул Алекс и оттолкнул мужчину от себя. - Что ж красавица не кинется ко мне и не заголосит во всю глотку о том, как сильно хочет стать женой пидараса, а? Или у нее тоже дефекты? Эй, милашка, что с тобой не так? У тебя проказа? СПИД? Сифилис? Чем ты болеешь, раз они хотят от тебя избавиться?

Новый удар пришелся по правой щеке. Такой сильный, что зубы Алекса громко клацнули, лишь каким-то невообразимым чудом не сомкнувшись на языке. Алекс взвился и, резко развернувшись к мужчине, перехватил вновь занесенную для удара руку и прорычал с угрозой в голосе:

- Не смей прикасаться ко мне, ублюдок!

- Тебе не отвертеться! Достал уже! – окончательно разозлился Клиффорд и, схватив сына за грудки, чуть ли не пинками загнал его в столовую под недоуменными взглядами гостей. - Я тебе сказал, что ты женишься, и точка! А будешь препираться, тебе не жить. Запомни это. Я тебя собственными руками придушу, маленькая мразь! Ты не будешь таким, как мой брат! К тому же у тебя кишка тонка, чтобы выступить против всех. Так что смирись, и иди к своей невесте. И имей хоть каплю сострадания, она не может говорить, и не сможет ответить на твои вопли. А теперь пошел к ней, или твоя жизнь превратится в ад!

С этими словами Клиффорд отпустил сына и толкнул его в спину, заставляя-таки приблизиться к столу.

- Простите за этот шум, - проговорил он, обращаясь к испуганным гостям. - Мой сын невоспитанный и грубый, но это лишь игра на публику. На самом деле он другой. Слишком уж мягкотелый и добросердечный, чтобы выдержать капризы судьбы. Вот и ершится. Извинись немедленно и садись за стол! Позоришь всех нас своей истерикой!

- Ну что вы, Клиффорд, все нормально. - Отец девушки улыбался мягко и приветливо, словно его совсем не беспокоило то, что его дочь должна выйти замуж за психически-неуравновешенного гея. - Мальчика надо было подготовить. Объяснить по-человечески, а вы сразу ужин устроили. Ну ничего, уверен, как только страсти улягутся, дети подружатся и будут довольны друг другом.

Алекс слушал незнакомого мужчину и кривил губы в усмешке.

«Вот же урод», - думал он, - «так не терпится выдать свою дочь замуж, что даже плевать, кому именно она достанется».

Он подошел к несчастной девушке сзади и положил ладони на ее хрупкие напряженные плечи.

- Вам, я смотрю, прямо-таки невмоготу вставить мне, да, папочка? - процедил Алекс. - Как нехорошо. И не стыдно вам при дочери так откровенно выказывать свою радость по поводу нашего будущего соития? Ей может быть неприятно.

Парень метнул взгляд в сторону Клиффорда, и, когда тот угрожающе прищурился, заявил, снова обращаясь к отцу девушки:

- Предупреждаю сразу, я не намерен жениться. Ни на вашей дочери, ни на вас. Так что оставьте меня в покое, и не лезьте в мою жизнь. Тебя, - он кисло улыбнулся Клиффорду, - это касается в первую очередь.

- Не обращай внимания, дорогая, - обратился мужчина к девушке, которая низко опустила голову и прятала глаза то ли от страха, то ли от разочарования. - Мой сын одумается со временем.

После чего посмотрел на Алекса и приказал:

- А ты сядь на свое место, и перестань опошлять все, что тебе говорят!

- Алекс, ну в самом деле, девочка ведь не виновата, что ее сюда привели, - подала голос Анабель. - Не обижай ее, а лучше посмотри на нее, какая она хорошенькая. Тильда, подними свое личико. Пусть мой глупый брат поймет, как ошибается на твой счет. Ну же, не стесняйся и ничего не бойся.

Девушка нервно повела плечами и оглянулась на парня. Робко. Даже несколько опасливо. Словно действительно боялась его.

Шум голосов смолк, когда она повернулась. Все смолкло. Даже сердце Алекса перестало биться. Даже оно предательски умолкло, повергая парня в тишину, разрывающую перепонки. А потом...

Боль, яркой вспышкой пронзившая сознание, опалила грудь. Ужас ледяными цепями сковал душу, и Алекс неосознанно и порывисто отпрянул назад.

«Нет... нет...»

- Нет!!!

Слово само сорвалось с губ, а за ним из горла вылетел болезненный стон.

«Эти глаза!.. такие же... большие, наполненные непередаваемой тоской и глубоким отчаянием...»

- Нет... - хриплый шепот обжег губы Алекса, и он, сжав пальцами плечи девушки, с силой оттолкнул ее от себя.

Стул, на котором сидела гостья, пошатнулся, и хрупкая фигурка оказалась на полу.

Лязгнули столовые приборы. Гневно выругался Клиффорд. Испуганно вскрикнула мать девушки, и тут же бросилась к дочери, чтобы помочь ей подняться.

А Алекс медленно отступал назад, понимая, что вот оно, настоящее сумасшествие. Вот оно безумие, от которого больше не будет спасения.

Страх со свистом плети взрезал воздух и заставил Алекса позорно бежать. Чтобы спрятаться, чтобы укрыться от ужаса. Чтобы забыться и больше никогда не чувствовать этой выедающей душу пустоты.

Горячие пальцы сжались на запястье Алекса, и голос сестры проник в сознание через шум бешено пульсирующей по венам крови.

- Алекс, что случилось?

В глазах Анабэль парень увидел беспокойство и тревогу. Такие искренние, такие настоящие, что на борьбу с самим собой у Алекса просто не осталось сил.

- Звони в клинику, Бэль, - утирая ладонью слезы, отчаянно попросил парень. - Пусть готовят палату. Я свихнулся. Теперь уже по-настоящему. Это... проклятье. Я вижу его везде. Во всех. Я вижу того, кто уже умер. Бэль, позвони доктору Уэйну. Пожалуйста, позвони.

И вырвав трясущуюся руку из пальцев сестры, Алекс бросился к своей комнате.

- Алекс, подожди! Постой! - Анабэль уже хотела броситься за братом, чтобы вернуть его в столовую, когда легкое прикосновение прохладных пальцев к локтю остановило ее.

Девушка обернулась и встретилась взглядом с темными и очень грустными глазами будущей невесты Алекса.

- Он напугал тебя? - спросила Бэль, и получила в ответ слабый кивок и тихое, едва слышное:

- Я поговорю с ним. Можно?

- Уверена?

Утвердительный кивок в ответ и настойчивая просьба в глазах.

- Тогда иди. - Анабэль сделала шаг в сторону и кивнула на последнюю дверь в конце коридора. - Замка нет. Я прослежу, чтобы вам не мешали. Но не задерживайтесь надолго. Отец может что-то заподозрить.

Невеста Алекса благодарно улыбнулась и пошла к указанной комнате.

Анабэль же поспешила к родителям. И уже на середине лестницы услышала, как тихо скрипнула дверь в спальню Алекса и тут же закрылась с негромким щелчком дверной ручки.

- Удачи тебе, Тильда, - пожелала девушка искренне. И, вернувшись в столовую, проговорила: - Папа, Тильда пошла за Алексом. Думаю, нужно дать им немного времени привыкнуть друг к другу.

- А он ничего там не вытворит? – нахмурил лоб Клиффорд. – Зря ты оставила их наедине.

- Не беспокойтесь, - вмешался отец так называемой невесты. – Моя дочь не даст себя в обиду. Она, конечно, девочка воспитанная и скромная, но характер у нее бойкий. Уверен, она сумеет расположить вашего сына к себе.

- Хотелось бы, - хмыкнул Клифф, - но вы же видели, как он себя повел. Бэль, иди к ним, и присмотри, чтобы твой брат не обидел Тильду.

- Я подожду их на лестнице, - предложила девушка. – И, если услышу что-то подозрительное, тут же пойду к ним.

Клиффорду нечего было на это возразить, тем более что родители Тильды совершенно не беспокоились о ее благополучии, и он кивнул, давая свое согласие.

Анабэль украдкой улыбнулась и ушла, с благословения отца охранять уединение двух влюбленных сердец.

***

Алекс стоял, вжавшись ладонями в столешницу письменного стола, и тяжело дышал, когда дверь в его комнату приоткрылась.

- Уходи! – выплюнул он раздраженно и развернулся, чтобы прогнать незваного визитера.

Однако стоило Алексу повернуться, и он вновь застыл в неподвижности.

«Как же они похожи», - загрохотало в висках парня. – «Как безумно похожи. Особенно так, в полумраке... Такая же хрупкая фигура. Тот же рост. И глаза. Да, глаза особенно похожи....»

Алекс прикрыл веки и почувствовал, как по коже побежали колючие мурашки.

«Брось! Хватит! Хватит!!!» - приказал он себе, не зная, куда деться от подступающего к сознанию безумия. – «Он умер. Его больше нет! НЕТ!»

- Ты... - голос Алекса дрожал и не слушался, и все же он чувствовал вину перед девушкой, и считал своим долгом извиниться перед ней. - Прости... я был непростительно груб, и...

Алекс умолк на полуслове и невольно попятился назад, когда девушка решительно шагнула к нему.

Ему хотелось сбежать. Исчезнуть, раствориться, просочиться сквозь стену, чтобы не видеть... чтобы не чувствовать... чтобы не помнить...

Но гостья шла к Алексу, взирая на него глазами неумолимого призрака, и от нее некуда было деться.

С каждым шагом «невесты» Алекс отступал назад, пока не уперся в стол. А девушка все приближалась. Ее движения были неспешными и осторожными, словно она находилась рядом с запуганным диким зверем, которого, между тем, совершенно не боялась.

Сердце Алекса отчаянно колотилось, но, стоило девушке плавно вскинуть руку и убрать за аккуратное ушко прядку длинных светлых волос, и парень чуть не грохнулся в обморок. Его голова закружилась будто адская карусель, к горлу подступила тошнота, а перед глазами потемнело. И в сгустившемся вокруг мраке остался только зеленоватый отблеск драгоценного камня, запутавшегося в золотой паутинке на маленькой розовой мочке.

- Не может быть... - сорвался с онемевших губ Алекса взволнованный шепот, а ужас удушливой волной сдавил горло парня.

Тиль смотрел на Алекса, и его сердце обливалось кровью.

С их последней встречи парень сильно изменился, и эти метаморфозы были далеко не в лучшую сторону. Тиль видел отпечаток безутешной скорби на исхудавшем лице Алекса, и чуть не расплакался, не зная, как вымаливать у парня прощения и как объяснить, зачем потребовался этот спектакль.

Сейчас Тилю больше всего на свете хотелось подойти к Алексу, обнять его и больше никогда не отпускать. Но для парня он, наверное, был всего лишь призраком, который восстал из могилы, чтобы продлить его мучения. И эту иллюзию нужно было немедленно развеять.

Если бы Тиль мог, он сорвал бы с себя парик, смыл косметику и стащил женскую одежду, чтобы Алекс понял, кто именно стоит перед ним. Но он не мог так поступить, потому что все старания господина Айзена тут же пошли бы прахом.

В комнату Алекса вошла немая девушка Тильда, и она же должна будет выйти отсюда.

- Прости меня, – совсем тихо проговорил Тиль, стараясь совладать с дрожью в голосе, и подошел к испуганному парню еще ближе. - Алекс, прости меня за статью, и за этот цирк с переодеванием в девушку. Мне, правда, жаль, что тебе пришлось пережить мою смерть, которой на самом деле не было. Но я пошел на это ради тебя. Чтобы помочь тебе. Чтобы спасти тебя.

Ноги подкосились, и, если бы Алекс не упирался в стол, то, скорее всего, рухнул бы на колени. Тошнота вновь подкатила к его горлу и обожгла язык желчью, отчего парень скривился и часто задышал.

- Нет, - тихо проговорил он, тряхнув головой. – Этого не может быть... я сошел с ума? Это ведь галлюцинация, да? Это мое воображение?..

Сердце Алекса неровно колотилось, пропуская удар за ударом, но в груди уже назревал пожар. Смертоносное пламя, готовое выжечь внутренности, растекалось под кожей едким ядом, но Алекс уже не обращал на это никакого внимания. Он резко подался вперед и заключил стоявшего перед ним человека в объятия.

- Плевать. На все плевать, – зашептал он отчаянно, до боли сжимая хрупкую фигуру руками. - Пусть ты даже всего лишь плод моего разыгравшегося воображения. Пусть ты всего лишь последствие тяжелой болезни. Пусть... Ведь я так сильно скучал по тебе. Так сильно.

Алекс говорил очень быстро, словно боялся, что видение исчезнет, так и не услышав самого важного, и потому торопился излить призраку свою душу.

- Знаешь, когда ты умер, я думал, что сойду с ума. Все рухнуло. Все просто потеряло значение и перестало существовать. Без тебя мне ничего не хотелось. Даже дышать. Это все моя вина. Я дал тебе таблетки. Я вложил смерть в твои руки, Тиль. А, когда ты умер, я понял, что мне больше незачем жить. И я умер. Когда узнал, я умер вместе с тобой... прости... прости, что меня не оказалось рядом в тот момент. Прости. Я обещал, что буду с тобой, а сам... Тиль, прости меня. Прости...

От слов Алекса сердце Тиля рвалось на части. Такой несчастный голос. Мертвый почти. Испуганный. Дрожащий. И эти признания, от которых по позвоночнику проходит холодок. Тиль не мог смотреть на то, как Алекс мучается, думая, что сошел с ума. Он не мог видеть этого жизнерадостного, всегда веселого человека таким надломленным и отчаявшимся.

- Алекс, - сказал Тиль негромко, всем телом прижимаясь к парню, по которому безумно скучал, - я не умер. Я вообще не собирался пить те таблетки. Как я мог? Ведь я люблю тебя, а они были твоим самым первым, самым ценным подарком. Я не мог расстаться с ним. Вот, смотри...

Тиль нырнул рукой в карман скрадывающего фигуру женского пиджака и достал потрепанный, но все еще полный пакетик с лекарством, который показал Алексу.

- Я его тебе возвращаю, и себя вместе с ним. Если я тебе нужен, то вот он я, мертвый для всего мира и воскресший для тебя одного. Мы с Анабэль и твоим дядей Айзеком обманули всех: докторов, твоих родителей, моего опекуна. Я умер, и у меня, кроме тебя, больше никого нет. И, если я тебе не нужен, то скажи сейчас. Только не бойся сказать правду. Я уже сильный. После разговора с твоим дядей меня уже ничто не сломает. Поэтому можешь сказать мне все. Даже если ты любишь доктора Франца, я все пойму, и мы просто останемся друзьями. Я помогу тебе сбежать из этой семьи, и оставлю тебя. Обещаю, что больше никакого отчаяния и слез. Обещаю.

Алекс переводил взгляд с пакетика в руках Тиля на его лицо и все никак не мог поверить в то, что всё происходящее правда.

- Зачем? - негромко спросил он, абсолютно ничего не понимая.

Он отстранил от себя Тиля и, пошатываясь, сделал шаг назад.

- Ты, дядя и Анабель?

Сердце Алекса стучало часто и гулко. Сердце болело. А обида ядом растекалась по душе, и парню хотелось выть от досады.

- Зачем?

Тиль виновато потупился и прижал пакетик с таблетками к груди, ища в нем силы для продолжения беседы. После чего сделал глубокий вдох и поднял на Алекса твердый взгляд.

- Затем, чтобы спасти тебя, - повторил Тиль, стараясь говорить как можно тише. – Когда тебя выписали, я совсем отчаялся. Не буду скрывать, я подумывал над тем, чтобы выпить эти таблетки. Но твой дядя остановил меня. Он сказал, что я могу помочь тебе сбежать из дома, и тем самым сделать тебя счастливым. И мы договорились подстроить мою смерть, чтобы могла появиться Тильда, которая стала бы тебе невестой, и с которой ты уехал бы, и больше никогда не вернулся. Вся моя семья - липа. Отец и мать Тильды... они тоже исчезнут вместе с тобой и со мной. Пожалуйста, Алекс, не сопротивляйся. Когда мы выедем из страны, я тоже исчезну из твоей жизни, если ты того пожелаешь. Но сейчас позволь нам довести этот спектакль до конца. Позволь помочь тебе. Прошу... держи себя в руках ради своего же благополучия.

«Я исчезну из твоей жизни».

Оброненная Тилем фраза электрическим разрядом прошла по телу, и Алекс с недоумением и злостью уставился на парня.

- Я тебе исчезну!

Угроза шипением вырвалась из груди, и Алекс, сделав несколько размашистых шагов к Тилю, схватил его за грудки.

- Я тебе так исчезну, маленький засранец, что мало не покажется! - бросил Алекс злобно и впился в губы Тиля поцелуем, сильно прижимая парня к себе и яростно сминая ткань пиджака на его спине.

Тиль задохнулся от внезапного и даже болезненного поцелуя, но не отстранился и не испугался напора, а, наоборот, прильнул к Алексу всем телом, давая понять, что никуда больше не исчезнет и останется рядом с парнем до тех пор, пока будет гореть огонь их чувств.

Мучительно-сладкий поцелуй кружил Алексу голову. За считанные мгновения парня сотню раз кинуло то в жар, то в холод, но останавливаться он не хотел, и прервал поцелуй, лишь когда легкие начали гореть от нехватки воздуха.

- Скажи, что это правда, - прошептал Алекс, прижимаясь к Тилю всем телом и пряча лицо у него на плече. - Скажи, что я не сошел с ума, и все именно так, как ты говоришь, Тиль. Я боюсь, что сейчас открою глаза, а ты растворишься как туман. Я так этого боюсь. Я не смогу потерять тебя еще раз. Просто не смогу.

- Это правда... я действительно здесь, – едва дыша от счастья, проговорил Тиль, лаская пальцами волосы на затылке парня и чувствуя, как собственное сердце вот-вот воспарит к небесам. - Алекс, я с тобой. Если хочешь, то навсегда. Все, как ты захочешь. Все, как скажешь.

- Тиль... - голос Алекса сорвался на тихий стон.

Его сердце выпрыгивало из груди, колотилось так, что было больно, а в душе осталось только одно желание: навсегда присвоить себе Тиля и никому и никогда не отдавать.

- Навсегда. Я хочу, чтобы ты был со мной, пока я не состарюсь до такой степени, что тебе придется подтирать мне задницу и кормить меня кашками с ложечки. Кошмарик, я так тебя люблю. Так сильно, так невероятно сильно, Тиль.

- Я согласен, если ты действительно этого хочешь, - прошептал Тиль взволнованно, - согласен быть с тобой до самой старости, до самой смерти. Я тоже тебя очень сильно люблю. Прости, что мы так плохо с тобой расстались. Прости, я просто приревновал тебя к доктору Францу. Ты... правда, ничего к нему не чувствуешь?

- Правда, - жарко ответил Алекс. - Это была всего лишь шутка. Идиотская, глупая шутка. Прости меня за это. Прости.

Алекс прижал Тиля к себе, но тут же немного отстранился, чувствуя небольшой дискомфорт в области груди. И только когда его взгляд опустился ниже шеи Кошмарика, парень понял в чем дело.

Тиль не просто был переодет в женское платье, все в нем, от макияжа и до фигуры было женским, и это сбивало Алекса с толку.

- Слушай, я, конечно, понимаю, что мой вопрос может быть не к месту, но... надеюсь, они не настоящие? - проговорил он и, протянув руку, сжал накладную грудь парня пальцами, отмечая, что на ощупь она совсем как живая.

- Ну, конечно, нет, - непонятно почему смутился Тиль. - Я слишком угловатый для девушки, вот гримеры и сделали мои формы чуть более округлыми.

- Чуть более? - Алекс хмыкнул и вновь пожамкал накладную грудь. - Да тебя от девушки не отличишь. А учитывая, что к твоему образу приложил руку мой дядя, то вообще можно ожидать чего угодно. Кстати, он свои ручонки больше нигде не прикладывал? А то знаю я его.

- Я не понимаю, о чем ты? - растерялся Тиль, продолжая покорно ждать, пока Алекс наиграется с силиконовыми накладками. - Твой дядя замечательный человек.

- Ага, - усмехнулся Алекс и, оставив искусственную грудь в покое, обнял лицо Тиля ладонями, - а еще он пройдоха, мошенник, лжец, шулер, вымогатель, извращенец и мой настоящий отец. Поэтому мои переживания не беспочвенны.

- И вовсе он не такой! - вступился за господина Айзена Тиль. - Знаешь, как он обо мне заботился. И...

Парень осекся, во все глаза уставившись на Алекса, а потом спросил недоуменно:

- В каком смысле, твой настоящий отец?

- В том смысле, что ко всему перечисленному, он еще и соблазнитель, - рассмеялся Алекс и поцеловал парня. - Уж не знаю, что на него нашло, и почему он поступился своими нетрадиционными принципами и ступил на скользкий путь гетеросексуализма, но, если бы не это, меня бы не было.

Парень снова заговорил своими излюбленными многозначительными фразами, в которых неопытный слушатель мог запутаться как в паутине, и Тиль нахмурил брови, пытаясь уловить смысл сказанного.

- Господин Айзен соблазнил твою маму? - догадался он. - И ты его сын?

Алекс кивнул, и Тиль просиял, чувствуя невероятную радость от того, что у Алекса есть действительно близкий человек, который готов ради него весь мир вверх тормашками перевернуть.

- Тебе очень повезло с таким замечательным отцом! – выдохнул он. - Но ты этого заслуживаешь. Ты добрый, светлый человек. И ты достоин всего самого лучшего. Твой отец так сильно любит тебя. Я даже немного завидую.

- Я тоже себе завидую, - пошутил Алекс и вновь крепко обнял Тиля, словно парень мог исчезнуть или сбежать в любой момент. - Так сильно завидую, ведь у меня есть ты. Тиль, я несу всякую чепуху, веду себя как дурак и идиот, но это все потому, что я счастлив. Бесконечно, безгранично счастлив. Наверное, я бы до последнего не верил, что все это по-настоящему, если бы ты не упомянул дядю. И... да к черту все! Люблю тебя, Кошмарик. Больше жизни люблю. И никому не отдам. Никуда не отпущу.

- Тебе придется отпустить меня еще ненадолго, - проговорил Тиль, обнимая парня в ответ. - Но после свадьбы мы обретем свободу, и больше никогда не расстанемся.

- Я не хочу, - стиснув Тиля так, что парню стало трудно дышать, проговорил Алекс. - Не хочу отпускать. Пусть все идут к черту. Пусть катятся в ад. Я уже потерял тебя однажды, и больше не хочу проходить через этот ужас.

- Это только до свадьбы, - напомнил Тиль, чувствуя щемящую нежность к Алексу и неясную тоску из-за предстоящего расставания. - Твой отец... вернее, тот человек, который кричал на тебя в столовой... думаешь, он поверит, что ты так быстро проникся симпатией к своей невесте, что хочешь проводить с ней все свое время?

- Да плевать, поверит он или нет, - тряхнул головой Алекс и сделал глубокий вдох.

Он понимал, что Тиль прав, Клиффорд Остин ни за что на свете не поверит в такую метаморфозу. А, если не поверит, начнет докапываться до истины, открывать которую нельзя.

- Тиль... я ведь с ума сойду до этой проклятой свадьбы! - пожаловался Алекс, не в силах выпустить парня из объятий. - Не оставляй меня больше. Никогда.

- Сердцем и мыслями я всегда с тобой, - проговорил Тиль. - К тому же свадьбу можно сыграть хоть через неделю. Ты, главное, выбери правильную линию поведения перед тем человеком... чтобы он ничего не заподозрил. Пожалуйста, потерпи еще немного.

Тиль приподнялся на носочки и поцеловал Алекса в губы, пытаясь таким образом успокоить его и вселить немного уверенности, а еще дать понять, что сам он больше никуда не денется. Ведь это было бы глупо с его стороны - бежать от собственного счастья.

Нежный поцелуй, коснувшийся губ, прошелся дрожью по спине Алекса, и парень прикрыл глаза.

Жизнь в очередной раз совершила головокружительный кульбит, но теперь она летела не в пропасть отчаяния, а парила в небесах счастья.

- Да, ты прав, - тихо сказал он, поглаживая Тиля по спине и обжигая дыханием его висок. - Надо еще немного подождать. Но обещаю тебе, совсем чуть-чуть. Я знаю как надавить на папашку. Дядя ведь не просто так заварил всю эту кашу. Твоя «семья», судя по всему, баснословно богата. Я прав?

- Да, - ответил Тиль. - Недавно они выиграли целое состояние в фальшивых лотереях. Но их дворянский титул не подделка.

- О! Так ты у нас, оказывается, голубых кровей? - округлил глаза Алекс. - Теперь понятно, отчего папочка слюни пускает на этот брак. Что ж, тогда подыграем ему. Пусть потешит свое самолюбие.

- Только будь осторожен, - попросил Тиль. - Если нас снова разлучат, я, наверное, этого не переживу.

- Никто нас больше не разлучит, - пообещал Алекс и закрепил свое обещание глубоким, но между тем нежным поцелуем.

Он целовал Тиля долго и с упоением. Теряя себя в бескрайней любви к этому человеку и мысленно умоляя богов, чтобы они больше не вмешивались в их судьбы.

В коридоре послышался какой-то неясный шум, а следом за ним многозначительный кашель Анабэль, и Алекс оборвал поцелуй, с опаской оглядываясь на дверь.

- Вот же неугомонные, - ворчливо проговорил он, выпуская Тиля из объятий и отступая от него на шаг. - Сейчас сюда целая делегация явится. Но мы их опередим.

Алекс улыбнулся и подмигнул Тилю.

- Подыграй мне. Я буду очень зол и очень расстроен, и ты тоже не светись от счастья. Хорошо?

Тиль только кивнул и, чтобы выглядеть как можно более удрученным, сцепил руки в замок и низко опустил голову, пряча лицо за светлыми волосами.

Он боялся того, что последует дальше. Но понимал, что должен стоически пройти через это последнее испытание.

Не успели парни нацепить на лица маски подавленности, как дверь в комнату открылась, и на пороге появился глава семейства. Мужчина окинул парочку раздраженным взглядом, а потом уставился на Алекса.

- Только не начинай, - раздраженно бросил парень, смерив «отца» гневным взглядом. - Потом истерики будешь устраивать. Но скажу только одно, если ты действительно хочешь, чтобы эта свадьба состоялась, то тебе придется принять мои условия.

Клиффорд окинул молодых людей придирчивым взглядом, пытаясь понять, что тут между ними происходило. Но Тильда, кажется, была в порядке, и гнев мужчины немного поутих.

- Что за условия? - спросил он, теперь глядя только на Алекса.

- После свадьбы я ни минуты не останусь в этом проклятом доме, - твердо заявил Алекс, прожигая мужчину тяжелым взглядом. - А сама свадьба состоится не позднее чем через неделю. Несколько дней я еще подожду, но, если ты промедлишь хоть на час, то можешь забыть об этой сделке.

- Неделя - это слишком мало, - возразил Клиффорд, - мы не успеем ничего подготовить. Не думаешь о себе, подумай хотя бы о Тильде. Для нее это может быть важно.

Тиль, который до этого стоял, старательно пряча взгляд, засунул руку в карман и достал оттуда блокнот и ручку, которые специально подготовил для таких случаев. А потом быстро написал несколько строк и, вырвав листок, отдал его мужчине.

«Я не хочу привлекать к свадьбе много внимания. Мне не нравится большое скопление людей. Я хотела бы, чтобы все это поскорее закончилось».

Клиффорд прочитал записку и сказал:

- Я обсужу этот вопрос с родителями Тильды, и, если они не станут возражать, то я тоже. Что касается переезда, ты можешь делать все, что хочешь. Но, если ты обидишь девушку, или вытворишь что-нибудь, что опозорит ее доброе имя, я тебя собственноручно придушу. Ты это уяснил?

Алекс зло прищурился, но все же кивнул. И Клиффорд спросил:

- Это все условия?

Алекс сделал вид, что задумался, а потом криво усмехнулся.

- Есть еще одно, - язвительно проговорил он. - Дядя должен присутствовать на торжестве. И все два часа, или сколько там длится вся эта хрень, не должно быть никаких скандалов.

Лицо Клиффорда в этот момент перекосило так, что он едва сдержался, чтобы не влепить сыну затрещину. Возможно, он сделал бы это, но Тильда, стоящая за спиной Алекса, смотрела на него большими, грустными глазами, и мужчина не осмелился бесчинствовать при ней.

- Будь по-твоему! - прорычал Клифф. - Но его блядей я на свадьбе не потерплю. Так ему и передай.

Губы Алекса скривились в злой усмешке. Он хотел было добавить еще условие, при котором отец должен был лично пригласить своего младшего брата на торжество, но вовремя одумался.

- Я передам. А теперь... оставь нас наедине. Прежде чем связать себя узами брака, нам с Тильдой многое надо обсудить. Она не виновата в том, что, сговорившись, вы выбрали для нее в мужья именно меня. И ей стоит знать обо всех нюансах такого супружества. В конце концов, я не хочу, чтобы она повторила судьбу моей матери, и всю жизнь мучилась от того, что связала свою жизнь с ублюдочным чудовищем.

- Поговори мне еще тут! - в конец разозлился Клиффорд, но взгляд Тильды снова остановил его от рукоприкладства.

Было в нем что-то такое, от чего мужчину пробрало внутренней дрожью.

Странная девушка. Смотрит прямо в душу, как будто видит насквозь. И ни тени страха в глазах, только предупреждение, что лучше унять страсти, иначе вся эта затея со свадьбой пойдет прахом.

Клиффорд не мог допустить подобной оплошности и потому, улыбнувшись девушке кривой усмешкой, вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

И, как только они с Алексом остались наедине, Тиль сделал шаг вперед и обнял парня со спины, прижимая ладонь к его груди, где неистово грохотало сердце то ли от страха, то ли от гуляющего по крови адреналина.

- Этот мужчина ужасает, - прошептал Тиль, целуя Алекса в шею. - Пообещай, что всю следующую неделю будешь вести себя хорошо и не станешь раздражать его. Я боюсь за тебя. Мне кажется, он способен на чудовищные поступки.

Алекс сделал глубокий вдох.

- Он действительно на них способен, - признался парень и прикрыл глаза. - Но не волнуйся, тебя я в обиду не дам.

Он накрыл руку Тиля своей и мягко погладил ее, словно хотел успокоить и придать парню сил, но неожиданно попавшийся ему под пальцы металлический ободок, заставил Алекса замереть.

- Что это? - спросил он, рассматривая тонкое кольцо на пальце Тиля.

Оно не было похоже на простое украшение, и потому вызвало у Алекса напряженный интерес.

- Мы будем обручаться этим колечком?

Сердце Тиля в ответ на этот вопрос сжалось от тоски, и он проговорил виноватым голосом:

- Нет, это не наше с тобой обручальное кольцо. Это... ну... подарок Ксандра. Перед моей «смертью» меня собирались выписывать и вернули его. А я не смог отдать, потому что не встречался с... Ксандром. Я не виделся с ним, а он почему-то не забрал его и... прости, но я не могу выбросить его или снять. Это кольцо принадлежало его покойной маме, и он очень им дорожил. Я не могу потерять. Может, когда-нибудь я увижу Ксандра, и тогда отдам кольцо ему. Ты... простишь меня за то, что я буду его носить? Не станешь обижаться?

Несколько мгновений Алекс молчал, рассматривая изящный ободок на тонком пальце Тиля и чувствуя, как ревность неприятно жалит сердце острыми иглами. А потом кивнул и, повернувшись к парню, сказал:

- Не надо извиняться, Кошмарик. Я все понимаю. Не переживай. Нет ничего странного или неправильного в том, что это кольцо дорого тебе. В конце концов, ты ведь любил этого человека, и он тебя тоже любил. Просто ты предназначался для меня. Я не буду ревновать тебя к прошлому. А в настоящем ты со мной, и любишь меня. Это все, что мне нужно.

Алекс улыбнулся парню и легонько подтолкнул его к выходу.

- Пойдем. Чем быстрее мы закончим здесь, тем скорее сможем остаться вдвоем. Эта неделя будет тянуться как вечность, но вскоре все изменится. И тогда нас уже ничто не разлучит.

Тиль кивнул, и даже сделал несколько шагов вперед, но потом резко остановился и, обернувшись, снова обнял Алекса.

- Ты самый, самый, самый лучший. Самый-пресамый. Спасибо тебе за все. Спасибо.

И отстранившись, чуть ли не побежал вниз, чтобы поскорее закончить со всем в этом доме и ускользнуть на свободу вместе со своим любимым.

Алекс на мгновение задержался, глядя вслед парню и наблюдая, как он, стремительно шагая к лестнице, неловко путается в длинной юбке, и не смог сдержать счастливой улыбки.

Мрачный дом, в котором он прожил всю свою жизнь, больше не казался парню клеткой. Старые стены больше не давили на сознание, а жизнь, не имеющая значения еще несколько часов назад, вновь сияла красками. Жизнь искрилась перед глазами, подобно снегу на солнце.

Жизнь... их с Тилем жизнь только начиналась, и это делало Алекса бесконечно счастливым.