***

Оскар стоял в терминале аэропорта и с тяжелым сердцем смотрел в окно.

На улице царил серый мрачный день. Железная белая птица, выкатив на взлетную полосу, пронеслась по асфальтированной дороге, набирая скорость, а потом взмыла в небо, унося в пасмурное небо живого мертвеца.

Ксандр улетел в Европу, не оставив в Нью-Йорке ничего, что могло бы стать причиной его возвращения.

Горе выжгло Ксандра дотла, сожрало душу, и теперь он сбегал от себя самого и своей беды в неизвестном направлении, обналичив кредитки, бросив все, что у него было на произвол судьбы... он просто растворился вместе с самолетом в вечернем сумраке, ни сказав на прощание ни слова.

А Оскар еще долго стоял и бездумно смотрел в пустоту. Пока, наконец, чей-то громкий вскрик за спиной не вывел его из состояния оцепенения.

Оскар вздрогнул и оглянулся на шумную толпу школьников, собравшихся у выхода на посадку. Детишки радовались чему-то, шумели, перекрикивали друг друга, обмениваясь шутками...

Вот и они втроем когда-то были такими же беззаботными. Что же произошло с их жизнями? Почему все должно было сложиться именно так? И что сделать, чтобы все вернулось на свои места?

Оскар не знал ответов на эти вопросы, но одно он знал точно: если сидеть, сложа руки, и бездействовать, то проблема сама собой не решится. А потому...

Недолго думая, он подошел к кассе и купил билет до Амстердама на ближайший рейс, а потом, с гулко колотящимся сердцем пробил по личной базе данных министра Янга последние платежи по кредитке Дика, которую тот так и не обналичил.

Бордель, пентхауз в очередном отеле, бар в нескольких километрах от этого отеля, еще один бордель, стриптиз бар, ночной клуб, супермаркет, бар, бордель, клуб... ресторан в отеле... и это только за последние сутки. И так на протяжении нескольких месяцев.

Дика понесло. Он сорил деньгами своих родителей так, словно был мультимиллиардером, и вряд ли задумывался о том, что еще неделя подобной жизни, и он останется ни с чем в чужой стране.

Может быть, именно это понимание и толкало Оскара к нему. А, может, всему виной было выедающее чувство тоски, которое поселилось в его душе с самого первого дня разлуки с Диком, и которое теперь медленно сводило Оскара с ума.

В любом случае с этим безумием пора было заканчивать. Осталось только вытерпеть многочасовой перелет, а потом подобрать слова, которые помогут разрешить конфликт с Ричардом.

Это было непростой задачей, но Оскар надеялся, что сможет добиться своего, и уже скоро они с Диком снова будут вместе.

***

Любовь...

Ричард никогда не мечтал о любви. Никогда не стремился обзавестись парой, с которой можно было бы ворковать в свете полной луны на французском побережье в окружении пестрых бабочек. Его не привлекала перспектива обзавестись семьей, и уж тем более не прельщало испытать «счастье» бессонных ночей, проведенных в тоске по зазнобе.

Парню вполне хватало мимолетных интрижек, легкого, ни к чему не обязывающего флирта и головокружительных потрахушек, в которые он и окунался на протяжении нескольких лет.

И все же проклятое чувство настигло его, заключив сердце в стальные тиски и выпалив душу дотла.

Ричард и подумать не мог, что способен на столь сильные чувства. Он даже представить не мог, что душа способна адски болеть, а чувство вины, которое он почти никогда не испытывал, может сожрать его за считанные мгновения. Но с появлением в их жизнях Тиля все перевернулось с ног на голову. Ксандр остепенился, ледышка Оскар растаял, а сам Ричард превратился в чувствительного нытика, жизнь которого теперь рассыпалась на части.

Три месяца беспробудного пьянства и наркотического угара прошли для Ричарда как в тумане.

Страна сменяла страну, но города за окнами номеров в дорогих отелях были одинаковыми. Шумными, суетливыми и, несмотря на бесконечное неугомонное движение - мертвыми. Клонированные города, отличающиеся друг от друга только названиями, да речью рабов, трудящихся на благо этих стеклянно-металлических муравейников.

Ни в одном городе, ни в одной стране Дик не задерживался дольше недели. Не потому, что не хотел... нет. Все было куда прозаичнее. Просто рано или поздно, через пару дней или чуть больше, каждый мертвый город напоминал ему дом Ксандра. С темными провалами окон, высохшей оранжереей и погасшей жизнью. Дом, двери которого так и не открылись ему. Дом, в котором, заживо погребенными, остались его друзья...

Но как бы Дик ни пытался убежать от собственных чувств, как бы ни стремился спрятаться и скрыться от них, все было бесполезно.

Мысли парня неизбежно возвращались к тем прекрасным и чудесным дням, когда он был обласкан вниманием и изнежен любовью. И как же ему хотелось вернуть все обратно, как же безумно хотелось вернуться, но... он понимал, что сам, собственными корявыми ручонками, разрушил свое счастье. И самым паршивым во всей этой истории было то, что из-за его эгоизма, из-за его глупости и доверчивости рухнули не только их с Оскаром отношения, но и отношения Ксандра и Тиля.

День за днем, час за часом, Ричард пытался заглушить рвущую его на части боль. Но и тут боги судеб и злого рока ополчились против него. Спиртное, которое должно было действовать как целебный бальзам, затуманивающий проклятущий разум, имело совершенно обратный эффект, и воскрешало в памяти всё то, что он так старался похоронить на задворках своей памяти. Наркотики, в которых Ричард искал забвения, так же оказались бесполезны, да и не понравился парню их тяжелый угар. А что касается покупной нежности, то и здесь Дик оказался ни на что не способным. Чего он только ни делал, к каким изощренным фантазиям в своей голове ни обращался, без Оскара его организм отказывался наслаждаться.

С удивительным даже для себя самого спокойствием, Дик принял свою раннюю импотенцию, но развлекаться не перестал, и продолжал свои бесконечные походы по борделям и девочкам, воспринимая их как обычные тусовки в ночных клубах.

В конце концов, механизм саморазрушения был успешно запущен, и Ричард с какой-то идиотской радостью отмечал, что хотя бы здесь все работает без перебоев, и вскоре он таки сдохнет в какой-нибудь подворотне.

Может, гребанные боги наконец-то сжалятся над ним и заберут эту никчемную жизнь, которая даже ему самому была не нужна.

- Дик, зайчик, а может все-таки в клуб? - белозубая красотка с громаднейшим бюстом повисла на руке парня, но тот упрямо покачал головой.

- Нет, лапотулечка, - Ричард, пьяно пошатываясь, встал перед блондинкой, где-то на грани одурманенного сознания отмечая, что за невероятными сиськами этой девушки его попросту не видно, и хихикнул, утыкаясь в них лицом. - Я хочу спать, мои красавицы. И хочу, чтобы вы спали со мной. Так что прошу, мои дорогие!

Дик с пьяной галантностью распахнул дверь в номер и, поочередно кланяясь пятерым своим спутницам, пропустил их в помещение. После чего зашел сам и тут же с разбега повалил жгучую брюнетку на диван, заливаясь смехом.

***

В Амстердаме Оскар сразу же поехал в отель, в котором поселился Ричард, и снял номер на его этаже. А потом несколько часов провел в томительном ожидании, когда же блудный проказник вернется с прогулки.

Ричард явился далеко за полночь. Оскар даже через плотно закрытую дверь услышал его пьяный голос, за которым последовал смех каких-то девиц.

Выглянув в коридор, Ос увидел, что Дик привел с собой пятерых красоток, которых и впустил к себе в номер. Девушки галдели и суетились, поддразнивая Ричарда и требуя заказать им выпивку. И за всей этой болтовнёй даже не заметили, что к их шумной компании присоединился еще один человек.

Оскар вошел в номер Ричарда и несколько бесконечных мгновений наблюдал за тем, как парень тискается на диване с одной из своих гостий. А потом, все так же храня гробовое молчание, с грохотом захлопнул дверь, отрезая себя и суетливую компанию от посторонних глаз и ушей.

В номере тут же повисла тишина. Ричард с шалой улыбкой оторвался от красотки и посмотрел в сторону двери. Пару секунд он фокусировал взгляд, пытаясь разглядеть того, кто пожаловал к ним на вечеринку, и улыбка почти сразу же сползла с его лица, а во взгляде промелькнул ужас.

***

Звук захлопнувшейся двери заставил Ричарда обернуться, и то, что увидел парень, больше походило на сон. Приятный, волшебный и нереальный, как стая среброволосых перепончато-жабровых ирландских пикси.

Конечно, на пикси образ Оскара походил бы больше, если бы парень облачился в коротюсенькое платьице Тинкербел, но даже в привычной одежде мираж бывшего любовника казался Дику волшебным.

Забыв про девушку, в объятиях которой грелся, Ричард смотрел на Оскара, а Оскар смотрел на него и хмурился.

«Ну вот снова», - с печалью и сожалением подумал Дик, не в силах отвести от иллюзии взгляда, - «даже во сне он хмурит брови, от чего на лбу появляется эта очаровательная складочка».

Наверное, Дик мог бы предаваться созерцанию бесконечно, но восставший перед ним призрак прошлого пошевелился и, нахмурившись сильнее, двинулся к нему.

И Ричард, вдруг, почувствовал страх. Неподконтрольный, почти животный ужас, от которого все тело пробирало мелкой дрожью, и стучали зубы.

А призрак был все ближе и ближе. Призрак хмурился сильнее и дышал, нет, сопел, все громче...

Не думая о том, что делает, и, руководствуясь единственно чувством самосохранения, Дик отступал под нереальным, миражным напором своего прошлого, и словно щит выставил вперед своих грудастых спутниц, прячась за их хрупкими фигурками с совершенно не хрупкими бюстами, способными отразить не одну вражескую атаку.

***

Преграда из девушек, которые, вдруг, начали пьяно возмущаться и задавать какие-то несущественные вопросы, показалась Оскару смехотворной. Он молча раздвинул девушек в стороны, не обращая внимания на их пьяные попытки сопротивляться, и подошел к Ричарду вплотную.

Дик, оставшись без защиты, сделал еще полшага назад и опустился на диван. А Оскар, морщась от громких голосов раскричавшихся девиц, сказал негромко:

- Дик, лучше сам их прогони. Я не в настроении слушать этот визг.

Только сейчас, услышав голос Оскара, к Дику пришло настоящее понимание того, как сильно он в действительности скучал и тосковал по любовнику. И осознание это щемящей болью окутало сердце парня и заволокло глаза мутной подрагивающей пеленой подступивших к глазам слез.

- Уйдите, – дрогнувшим и враз осипшим голосом проговорил Ричард и быстро заморгал, чтобы не разреветься от смешанного со страхом счастья.

Красотки, развозмущавшись, залопотали что-то о его наглости и безкультурщине, но Дик не слушал их. Ведь даже если Оскар всего лишь сон, даже если он только мираж, рожденный больным, затуманенным алкоголем сознанием, Дик хотел насладиться этим волшебным видением и еще хотя бы на миг прикоснуться к своему потерянному счастью.

- Я сказал, УЙДИТЕ! - крик зазвенел в комнате, заставляя девушек умолкнуть.

И те, бормоча проклятия и оскорбления, которые сейчас просто не долетали до сознания парня, направились к выходу.

Как только за пташками закрылась дверь, и в комнате повисла тишина, мираж приблизился к Ричарду и присел перед ним на корточки.

Рука Дика сама потянулась вперед и коснулась теплой, немного колючей щеки призрака. Улыбка тронула губы парня, и маленькая, скупая слезинка все же сорвалась с его ресниц, опаляя щеку.

- Ос... - тихо прошептал он и прикрыл глаза, не в силах справиться с нахлынувшими на него чувствами.

Оскар ничего не ответил.

Теперь, когда они остались в номере только вдвоем, он смотрел на Дика, чувствуя невероятное облегчение от того, что они все-таки встретились. Но, в то же время, в сердце Оскара разгорался огонь бешенства на чужие запахи, которые окутывали его любимого человека.

- Почему ты снова в чужих объятиях, Дик? – спросил Оскар, сглатывая горький комок обиды. - Почему ты никогда не можешь подождать меня хоть немного, не прыгая при этом по чужим постелям?

Раньше вопрос Оскара взвинтил бы нервы Дика до предела, заставив его плеваться ядом и язвить, но сейчас он оказался несущественным. Сейчас все казалось несущественным, потому что рядом был человек, без которого жизнь Ричарда, оказывается, не имела значения.

«Почему не подождал?»

Отчего же, Дик ждал. Ждал, когда гнетущая боль уйдет из сердца. Ждал и надеялся, что однажды его душа вновь обрастет прочным панцирем, через который невозможно будет пробиться. Но все эти ожидания оказались тщетными, не свершившимися, а потому бесполезными и бессмысленными.

И сейчас Ричарду меньше всего на свете хотелось устраивать разбор полетов и выяснять, кто виноват, почему виноват и зачем виноват...

Не хотелось ему всего этого.

- Ос...

Очередной сип сорвался с губ, и Дик сполз с дивана на пол. Встал на колени напротив Оскара и теперь уже не только пальцами, а всей ладонью провел по его щеке.

Наверное, Дику было что сказать, но слова оказались бы лишними и ненужными. И потому он просто обнял Оскара, и, почувствовав его тепло, чуть не оглох от грохота собственного сердца.

- Дик... ну почему каждый раз одно и то же? – с горечью спросил Оскар, сжимая любимого в удушающих объятиях, словно хотел раздавить его.

Три месяца без Ричарда показались ему кромешным адом. Три месяца безумия, боли и нестерпимого желания вернуть его. Три месяца...

- Дик, я замерз без тебя, - выдохнул Оскар, пылко целуя парня в висок и зарываясь пальцами в его пропахшие сигаретным дымом и женщинами волосы. - Я так замерз без тебя, а ты раздариваешь другим принадлежащее мне тепло.

- Я не дарил, - тихо выдохнул Ричард, пряча лицо на шее парня.

Бессмысленные слова сотрясают воздух. Вот только зачем? Ведь снам не нужны оправдания... и в голосе видения нет укора, лишь тоска. Бесконечная, глубокая тоска.

Дик слышал ее, чувствовал в обжигающем кожу дыхании и в нежных прикосновениях Оскара. Он чувствовал ее, потому что его собственная тоска выжирала душу не меньше.

Ричард вжался в сильное тело любовника и затих. Затаился, чтобы не спугнуть сладостный мираж, о котором так долго мечтал.

- Побудь со мной, Ос. Побудь хотя бы немного. Потому что, если ты развеешься сейчас... я больше не выдержу... это меня просто убьет.

- Глупый... - едва слышно прошептал Оскар и ласково провел ладонями по прогибающейся спине Ричарда. – Глупый Дик... если так сильно любишь, как говоришь... почему делаешь мне больно? Словно душишь меня своими выходками. Убиваешь меня. Я так больше не могу, понимаешь? Я не могу делить тебя с другими. Я больше не хочу...

- Делить... - в какой-то задумчивости прошептал Ричард, а потом поморщился, словно его ударили. – Я не торт, чтобы меня делить, Ос. И не мандаринка. Я... чертов кусок говна, который прилип к твоей подошве. Ты моешь эти ботинки, моешь, но я все равно там. В щели между рельефными выемками, куда не проникнет ни одна щетка.

Он вновь сильно прижался к Оскару и, сделав глубокий вдох, чуть ли не проскулил:

- Не уходи... Ос, не оставляй меня. Не оставляй больше.

- От тебя невозможно уйти... – выдохнул Оскар, чувствуя, как от просьбы Ричарда внутри разгорается пожар. – Я останусь с тобой, Дик. Но, если ты еще хоть раз окажешься в чужих объятиях, я исчезну навсегда.

От этих слов Ричард весь напрягся и вцепился пальцами в рубашку Оскара, как будто старался удержать его. Но сейчас Ос не собирался сбегать от своих чувств и желаний. Он хотел попытать счастья еще раз. Дать Дику последний шанс одуматься и остепениться. И он искренне надеялся, что парень сделает правильный выбор.

- Мне больно, Ос.

Ричард немного отстранился от парня и накрыл его руку своей. Несильно сжал ее и поднес к своим губам, оставляя на теплой ладони легкий поцелуй.

И тут его словно прорвало. Словно плотина, которую он выстраивал все это время, рассыпалась мелкой крошкой гравия.

- Мне так больно... - Дик приложил свою руку к сердцу и сильно провел ногтями по коже, оставляя на ней саднящие полосы. - Так больно, Ос. Оно так болит... не хочет без тебя. Не хочет. Мне дышать не хочется. Чувствовать не хочется. Ничего не хочется. Хочется разорвать на себе кожу, хочется вырвать это проклятое сердце, чтобы отдать тебе... чтобы отдать навсегда, чтобы показать, ведь без тебя оно мне не нужно. А ты говоришь о каких-то объятиях. Ну что за болван? Даже во сне несешь какую-то ерунду, обвиняя меня во всякой чуши.

- Прости, - попросил Оскар и поднялся, увлекая Ричарда за собой. - Я не хотел причинять тебе боль. Я не хотел, чтобы все так получилось. Но теперь я здесь, с тобой. И никуда не уйду, если сам не прогонишь.

Ос поднял руки и обнял ладонями лицо Дика, всматриваясь в его покрасневшие глаза, а потом торопливо заговорил, словно боялся, что парень не станет его слушать:

- Поехали домой, Дик. Я так сильно тебя люблю. И больше никуда тебя не отпущу. Никому не отдам. Ни за что...

Он подался вперед и поцеловал Ричарда в губы, скрепляя свое обещание этой своеобразной печатью.

Поцелуй и прикосновения Оскара до боли, до дрожи, до спазмов в сердце пронзили все существо Ричарда. Мир растворился, истаял, исчез в звучании его голоса, в его хриплом дыхании, в чувственности, которую Дик ощущал практически кожей. И сон тоже развеялся. Истончился, взмахнул крыльями тумана и упорхнул в окно. А Оскар остался. Теплый, живой, настоящий.

- Ос, я так скучал, – простонал Дик, наконец, осознавая, что все происходящее никакой не мираж. - С ума сходил. Бесился от бессилия... ты говоришь, что я раздариваю то, что принадлежит тебе... но это не так.

Дик потянулся к парню, прикоснулся губами к его щеке, скользнул ниже, оставляя легкий поцелуй на шее, а потом мягко надавил на его плечи, заставляя сесть на диван.

- Я никого не трогал. - Руки потянулись к ремню Оскара, и пряжка с негромким щелчком поддалась пальцам Ричарда. - И меня, слышишь? Меня никто не трогал, Ос. Никто.

Оскар хотел верить словам Ричарда, ведь они живительным бальзамом проливались на его сердце. Тело отвечало на настойчивые ласки парня растущим желанием. В паху все пульсировало от неудовлетворенности, и Оскар застонал, блаженно прикрывая глаза.

- Я слышу, Дик... слышу... - выдохнул он и закусил губу. – Я хочу верить тебе... и я верю.

И пусть Ричард вот уже три месяца ходил по всевозможным борделям и водил к себе девушек. Пусть обнимал их, целовал, утопал в их нежности. Пусть хоть сто тысяч раз изменил... Ос хотел принять его ложь за правду и забыть все это как страшный сон. Потому что без Ричарда он просто не мыслил своей жизни.

- Я хочу тебя, Дик... – сдавленно проговорил Оскар. - Хочу быть с тобой всегда. Хочу, чтобы ты принадлежал только мне одному. Наверное, это очень эгоистично с моей стороны. Но я так хочу, чтобы ты чувствовал ко мне то же самое.

- Я чувствую, Ос. Чувствую. Как же ты этого не понимаешь?

Желание любовника, такое откровенное, такое неподдельное, отзывалось в теле Ричарда внутренней дрожью и собственным желанием слиться с Оскаром воедино, раствориться в нем и отдать ему всего себя.

Дик разделся так быстро, что и сам не заметил, как практически через мгновение уже стягивал джинсы с Оскара. А потом, когда преград из одежды не осталось, он, долго не церемонясь, сел на парня, не обращая внимания ни на свою боль, ни на болезненное шипение Оса.

- Прости, но я не могу больше ждать, - выпалил Дик и, впившись в губы любовника поцелуем, начал двигаться.

С губ Оскара сорвался болезненный, но в то же время сладострастный стон.

Ричард был таким тугим и жарким, что у парня поплыло перед глазами. А его движения были такими умелыми и ритмичными, что Оскар чуть не кончил.

И, чтобы этого не произошло, он подхватил Дика под бедра и опрокинул на диван, вжимая всем телом в сиденье и практически обездвиживая.

- Полегче, - попросил он, целуя поджавшиеся губы вредного любовника, - у меня три месяца не было секса. Если будешь спешить, надолго меня не хватит.

- Как будто бы у меня был, - возмущенно прошипел Ричард и до боли сжал плечи парня. – Почему ты такой эгоист, Ос? Почему все время думаешь только о себе?

- Прости, - снова попросил Оскар и провел ладонью по лбу Дика, любуясь его рассерженным лицом. - Прости, теперь я буду думать только о тебе.

Он качнул бедрами вперед, входя в парня до основания, и, заключив его в крепкие объятия, стал медленно двигаться, постепенно набирая темп и нашептывая парню на ухо какую-то бессмыслицу.

Очень скоро их тела взмокли от пота, а мышцы затвердели от напряжения. Дик в порыве страсти царапал короткими ногтями спину Оскара и протяжно стонал, умоляя его не останавливаться. И Ос повиновался желаниям любовника, медленно продвигаясь вместе с ним к источнику наслаждения.

А, когда они оба достигли предела, на Оскара навалилась сильная усталость. Пережитые неприятности и беды вымотали его, а изнурительный секс отнял почти все оставшиеся силы, и он чуть не отключился прямо на парне. За что и получил от него болезненный тычок в плечо.

- Прости, - пробормотал Ос, скатываясь на диван и укладываясь рядом с Диком, - последние недели выдались очень непростыми. Плюс ко всему смена часовых поясов. Спать хочу зверски.

- Это у тебя недели не задались?! – возмутился Ричард и болезненно ткнул Оскара локтем. – И что же у тебя не задалось? Личная жизнь не заладилась? Поэтому решил меня вернуть? Знаешь ведь, что я растаю как снег, занесенный в тепло, и потому решил не рисковать? Или это способ отволочь мою тушку к Ксандру на растерзание? И как ты меня вообще нашел? Детектива нанял?

- Просто проверил твои оплаты по кредитке, - пояснил Оскар, и погладил Ричарда по плечу, пытаясь его успокоить.

Но тот лишь вздыбился как рассерженный кот, явно намереваясь продолжить ссору.

- Что ты сделал? - Дик не поверил собственным ушам. - Это же конфиденциальная информация! Ты что же пришел в банк, состроил несчастную моську, и тебе сразу все выложили? Да они охренели! И...

Дик осекся. А потом пристально посмотрел Оскару в глаза.

- Зачем ты меня искал? Зачем ковырялся в историях моей кредитки? Зачем тащился черт знает куда? Для чего? В последнюю нашу встречу ты ясно дал понять, что больше не хочешь меня знать. Тогда для чего все это?

- Я был не прав, - ответил Оскар. - Слишком многое в тот вечер произошло. Я не справился с эмоциями. Не успел разобраться в ситуации. Прости.

- Разобраться он не успел, - съязвил Дик и обиженно уставился на любовника. - Ты обвинил меня в том, чего я не делал, и даже слушать не захотел мою версию. Ты поверил всем, кроме меня, Ос. Ты поверил Кайре, Ксандру, но не мне. Интересно, Тиль тоже думает, что я был заодно с этой мразью?

- Не надо сейчас о Тиле, хорошо? - грудь Оскара сдавило от сильной боли, стоило только вспомнить бледного мальчишку, лежащего в гробу, и Ксандра, который все время похорон и кремации находился в состоянии сильнейшей внутренней истерии. – Успокойся, и давай обсудим наши с тобой отношения.

- Посмотрите-ка на него! Он об отношениях вспомнил! - Дик подскочил как ужаленный и возмущенно воззрился на Оскара. - А все эти гребаные три месяца не вспоминал! Свалился как снег на голову. Выгнал моих девочек. Трахнул меня. А что дальше? Растаешь с рассветом, словно и не было тебя? А я опять буду с ума сходить? Нет! Нет, Ос! Еще одного ада я не выдержу. Я и так на пределе от всей этой хрени.

- Я не растаю, Дик. - Оскар сел, а потом потянулся к парню и поймал его за руку, снова привлекая к себе. - Я приехал за тобой, и никуда без тебя не уеду.

- Ты и раньше так говорил.

Ричард в очередной раз слабо взбрыкнул, но уже не так уверенно.

Он так сильно тосковал по прикосновениям этих рук, так мечтал вновь услышать от Оскара о том, что нужен ему, что любим... но сейчас, когда эти, казалось бы, несбыточные желания все же осуществились, ему было страшно.

- Ты говорил, и что в итоге? Мы разбежались по разным городам и странам. Вернее это мне пришлось сбегать... Я не верю, Ос. Хочу поверить. Очень сильно хочу, но не могу, потому что знаю, что измену не прощают. Потому что тебя постоянно будет от этого воротить. И пусть ты ничего не скажешь ни сейчас, ни потом, в итоге каждый раз, глядя на меня, ты будешь вспоминать те гребучие фотки.

- Чего же ты хочешь, я не пойму? – нахмурился Оскар. - Тебе мало моих извинений и признаний? Я больше не хочу вспоминать о прошлом. Хочу начать все с чистого листа, но одного моего желания мало. Ты тоже должен этого хотеть. Так что же мне сделать, чтобы убедить тебя? Уйти? Остаться? Только скажи, и я все сделаю.

- Я хочу... я хочу... - чуть ли не задыхаясь от нахлынувших чувств, проговорил Дик, сам еще до конца не осознавая, чего же он в действительности хочет.

Оскар приехал... нашел... он здесь, с ним. И это значит, что чувства все еще сильны, что чувства не погибли под острым каблуком проклятой суки, которая так стремилась разрушить их жизни.

«Так чего же тебе еще надо, придурок?!» - завопил внутренний голос, требуя от Ричарда немедленного ответа, который, впрочем, не заставил себя ждать.

- Женись на мне! И чтобы все было как положено, со священником, торжественной церемонией и сопливыми клятвами. Тогда я тебе поверю.

- Жениться? - нахмурился Ос, раздумывая над тем, серьезен ли Ричард, или просто издевается.

А потом, прикинув, что в парне, скорее всего, говорит алкоголь, предложил:

- Давай обсудим это утром, когда ты протрезвеешь.

- Ну ты и ублюдок! - прошипел Ричард и скрипнул зубами от досады. - А как же все твои «ради тебя все, что угодно», а? Или женитьба в список чтоугодностей не входит? Охереть вариант, Ос. Просто зашибись! Ты приехал потрахаться, да? Что ж, ты потрахался. Более того, ты даже кончил. Так что проваливай, раз получил, что хотел. Я тебе отдал свою девственность, а ты мной просто попользовался. Не хочу тебя видеть без штампов в наших паспортах. Понял?!

Дик ужом сполз с дивана и, сверкая голой задницей, направился к двери, за которой скрывалась еще одна комната гостиничного номера.

- Дик, подожди, ты все не так понял! – проговорил Оскар устало, но парень с грохотом захлопнул дверь, не желая слушать никаких оправданий.

Оскар еще несколько минут сидел на диване, размышляя над произошедшим, а потом оделся и, обыскав вещи парня, забрал его документы и кредитки себе.

Собравшись, Ос подошел к двери в соседнюю комнату и, приложив к ней ладонь, тихо проговорил:

- Ладно, Дик, я все понял. Будь, по-твоему.

После чего стремительно вышел из номера, плотно прикрыв за собой дверь.

***

Желанное беспамятство пришло к Ричарду не сразу. Он слышал, как одевается Оскар. Слышал его торопливые шаги и тихий стук закрывшейся за любовником двери, от которого сердце, казалось, перестало биться. А потом наступила тишина. Не только в номере... во всем мире для Дика стало тихо. Словно кто-то в одночасье выключил все звуки, оставив парня наедине с собственным рваным дыханием.

Ночник с прикроватной тумбочки врезался в закрытую дверь. Жалобно звякнула тонкая керамика, моргнула и погасла лампа. И он сам погас. Разбился и погас.

Но как бы Дик ни уверял себя в том, что без Оскара солнце не встанет, и новый день не наступит... Солнце встало, и день наступил. Потому что природа и извечный порядок вещей срать хотели и на него, и на его чувства.

Похмелье так же не интересовалось душевным состоянием Дика, и к болезненным спазмам бьющегося через раз сердца, добавляло парню сумасшедшую, невыносимую, раздирающую горло жажду и долбящую виски головную боль.

Пустой номер. Разбросанные по полу вещи... тишина.

Ричард смотрел на диван, где еще совсем недавно плавился в объятиях любимого человека, и чувствовал, как что-то внутри неумолимо ломается. Трещит по швам и рушится. Умирает.

Очередной осколок сердца раскрошился в стальном кулаке безысходности, оставив после себя лишь кровоточащую рану. Слезы подступили к глазам, но тут же были загнаны глубоко внутрь. И только одна единственная мысль крутилась в голове: бежать. Бежать как можно дальше, как можно быстрее, чтобы больше не поддаваться слабости, чтобы не чувствовать этой разъедающей душу боли.

Ричард подошел к своим вещам и, порывшись в карманах, застонал, не обнаружив документов и карточек.

Вот значит как? Значит, очередные речи о любви и прочей романтической поебени были только для того, чтобы окончательно растоптать? Чтобы уничтожить... Теперь понятно, почему Ос не хотел говорить о Тиле. Теперь понятно, почему он якобы решился простить измену...

Ну еще бы! На словах можно простить все что угодно, если это поможет добиться своего. Что ж, Ос добился. Вот только отдавать себя на заклание как козла отпущения за чужие грехи Дик не собирался. Если все, что случилось с Тилем правда, то Ксандр не пожалеет ни времени, ни сил, ни средств, чтобы отомстить. Но расплачиваться за Кайру перед другом Дик не хотел. А доказывать, что он не виноват, было бессмысленно. Ослепленный гневом Ксандр просто не станет его слушать. Просто не захочет понять.

Сдержав очередной рвущийся из груди стон, Ричард сильно сжал кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони, а потом, развернувшись, пошел в душ. Долго стоял под обжигающими струями горячей воды. Старался найти выход из сложившейся ситуации, но треклятый выход никак не хотел находиться.

В итоге, так ничего и не решив, Ричард оделся и, прихватив с собой из номера бутылку бренди, вышел на просторную террасу.

Ему хотелось побыть в одиночестве, там, где его никто не потревожит и не найдет, и крыша отеля была для этой цели идеальным вариантом.

***

Город жил своей жизнью. Шумной, быстрой и невообразимо однообразной. Машины и прохожие заполняли собой улицы. Все куда-то спешили, бежали, неслись. Кто-то радовался, кто-то, так же как и Ричард, грустил. Обычная серая жизнь с редкими вспышками ослепительного, но, к сожалению, быстро меркнущего счастья.

Очередной глоток крепкого напитка обжег горло и растекся по желудку Дика горячей волной. Парень выпил уже почти половину бутылки, но ни облегчения, ни алкогольного забвения так и не почувствовал. Голова была на удивление ясной и трезвой. Мысли четкими и незапутанными, и только сильнейшее расслабление во всем теле свидетельствовало о том, что алкоголь все-таки действовал на организм.

Сделав еще один глоток, Дик поддался неудержимому желанию подойти к самому краю крыши и, встав на ограждающий бордюр, посмотреть вниз.

И, вдруг, понял, что это не страшно. Совершенно не страшно, и даже хочется вниз. Хочется ощутить невесомость. Хочется взлететь. Взлететь в пропасть. На маленькое мгновение увидеть совершенно другой мир, неизвестный ему. И уйти... раствориться в воздухе, оставив свое тело украшать асфальт кровавой инсталляцией бессмысленного существования.

Улыбка тронула губы Дика, и он подался вперед. Глотнул еще немного бренди и пошире распахнул глаза, чтобы увидеть всё... чтобы запомнить... чтобы, наконец, освободиться...

***

- Ждите меня здесь. Это может немного затянуться.

Ос улыбнулся двум парням, сидящим в такси, и направился к гостинице.

Он встретил Вицлава и Норберта в одном гей-баре, где провел половину ночи в размышлениях о будущем. И, когда принял окончательное решение, попросил этих ребят помочь ему. Парни с радостью согласились, и теперь осталось только уговорить Дика довериться и поехать с ними.

Поднявшись на последний этаж, Оскар воспользовался ключ-картой от номера Ричарда, которую тоже прихватил с собой вместе с документами, и вошел в пентхаус. Но Дика в номере не оказалось.

Оскар проверил все комнаты, и только потом догадался поискать парня на просторной террасе, ведущей на крышу отеля.

Ричард был там. Он стоял на самом краю крыши, раскинув руки в стороны и покачиваясь вперед-назад, словно птица, которая пытается поймать ветер. И, казалось, вот-вот сделает шаг в пустоту и навсегда исчезнет из этого мира.

Тут же перед мысленным взором Оскара чредой кадров пронеслись воспоминания о Ксандре, и постигшем его горе. О том, как это горе сломало друга. И о том, как сам он смотрел на безжизненное тело Тиля и думал, что не смог бы пережить, если бы потерял Ричарда навсегда. Он просто не смог бы справиться с этой болью.

И только одна мысль пробивалась из калейдоскопа хаотичных образов, проносящихся в голове со скоростью света: «Если ничего не сделать, Дик уйдет навсегда. И больше не будет капризов, упреков и жарких слов о любви. Его больше не будет... не будет...»

Не теряя больше ни мгновения, Оскар бросился вперед и схватил Ричарда за запястья отведенных назад рук. А потом резко дернул парня на себя и оттащил подальше от края крыши.

- Ты с ума сошел?! – спросил Ос звенящим от волнения голосом, прижимая Дика к себе и вваливаясь вместе с ним обратно в номер.

- Отпусти! - то, что должно было быть гневным воплем, на деле оказалось жалким скулежом.

Дик безумно испугался, когда его неожиданно схватили за руки. Но, вопреки всему, сейчас, в тисках любимых рук, ему было еще страшнее.

- Отпусти, задушишь ведь! – просипел он, но объятия стали еще крепче, и парень притих, опасаясь, как бы Оскар не раздавил его к чертям собачьим.

- Задушу! - не стал спорить Ос, и тут же спросил с возмущением: - Дик, какого хрена ты делаешь? Вообще растерял остатки мозга?

- Мозг? А что это? - съязвил Ричард и отстранился от Оскара, хотя сделать это было очень сложно.

Ему хотелось не вырываться из объятий, а наоборот тонуть в них. Хотелось, чтобы Оскар всю жизнь прижимал его к себе. Хотелось и впредь слушать бешено колотящееся сердце в груди любовника, и радоваться от осознания, что это именно он заставляет сердце Оса биться так громко.

- И вообще, какого черта тебя волнуют мои шалости? Что хочу, то и делаю. Может, мне полетать захотелось.

- Хватит уже безумств, - попросил Ос устало. - Собирайся, нас уже ждут.

- Кто ждет?

Сердце Ричарда пропустило несколько ударов и как оголтелое пустилось вскачь.

- Кто ждет, Ос?! – повторил он свой вопрос, но ответа так и не услышал.

Любовник молча сжал его руку и направился к выходу. А Ричард чувствовал, как страх проникает в каждую клеточку его тела, парализуя и отравляя сознание, которое принялось рисовать ужасающие картины.

- Ос, прошу тебя, не надо, - взмолился Дик, страшась одной только мысли, что Оскар отведет его к Ксандру. - Оскар, пожалуйста... Ос...

Голос с каждой секундой становился все тише, но Дик не вырывался. Знал, что это бесполезно, раз Оскар взялся привести его на расправу.

В глубине души Ричард еще рассчитывал на то, что любовник пощадит его и отпустит. Но все его надежды и чаяния рассыпались прахом, как только Оскар запихнул его в машину, где сидели два жутких парня с внешностью отпетых, хоть и симпатичных вышибал.

- Ос... - еще раз жалобно проскулил Дик, и весь сжался, понимая, что Оскар попросту игнорирует его, не желая ничего слушать.

Оскар сел рядом с любовником и обнял его, вновь улыбнувшись парням, которые с интересом и одобрением рассматривали Ричарда.

- Познакомься, Дик, это Вицлав и Норберт, - представил Оскар. - Сегодня они сыграют не последнюю роль в наших с тобой жизнях. Будь, пожалуйста, приветлив. И не трясись. Ты сам напросился.

Дик через силу выдавил приветливую улыбку и, повернувшись к Оскару, умоляюще посмотрел на него. А потом чуть склонил к любовнику голову и прошептал:

- Ос, отпусти меня, а? Хотя бы в память того, что между нами было... отпусти... он убьет меня, ты же знаешь. А я еще так молод... Я жить хочу, Ос.

- Кто тебя убьет? – спросил Оскар с недоумением, даже не представляя, что творится у Ричарда в голове.

Дик сел к Оскару вполоборота и, сжав дрожащими пальцами отворот его куртки, заглянул ему в глаза.

- Тот, к кому ты меня везешь, - трагическим шепотом произнес он, и тут же уткнулся лбом в плечо парня. - Оскар, я не знаю, что предложить тебе. Правда, не знаю, но прошу... нет, умоляю тебя, не отвози меня к Ксандру. Ты ведь можешь ему сказать, что не нашел меня. Ты же можешь, Ос. Можешь!

Оскар в недоумении уставился на парня и, вдруг, грубо оттолкнул его от себя, неожиданно даже для самого себя, разозлившись на то, что Дик допустил подобную мысль.

- Ксандра там не будет, не бойся, - сказал он, отворачиваясь к окну и запуская руку в карман, где в маленькой обитой бархатом коробочке ждали своего часа обручальные кольца. - Никто тебя не убьет. Не знаю, почему ты подумал, что я способен отдать тебя кому бы то ни было. Не понимаю хода твоих мыслей.

Они почти приехали. Таксист уже сворачивал в узкую улочку, ведущую к маленькой церквушке, которую еще не было видно. А Оскар начал сомневаться. Вдруг, он поступает неправильно? Вдруг, Дику все это не нужно, и он просто выставит себя идиотом перед парнями, согласившимися стать свидетелями рождения новой семьи и перед священником, которому он все утро исповедовался, чтобы очистить душу перед таким важным шагом?

Оскар сделал глубокий вдох и, сбросив со своего локтя руку вцепившегося в него Ричарда, вышел из припарковавшегося у церковных ворот такси.

- Выходи! - он протянул парню ладонь и чуть наклонился, заглядывая в салон.

Услышав грубое «выходи», Ричард содрогнулся. Его сердце упало в желудок словно в пропасть, и притихло там, прикинувшись дохлятинкой.

Дик с опаской выглянул в окно и увидел небольшую аккуратную церквушку, у входа в которую стоял пожилой мужчина, облаченный в рясу.

«Вот и все, Дик. Вот и все», - пронеслась в его голове обреченная мысль. – «Ну хоть не зарыли как собаку, и на том спасибо».

Ричард глубоко и тяжело вздохнул и на мгновение прикрыл глаза, стараясь успокоиться. А потом, распахнув веки, вложил свою руку в ладонь Оскара и вышел из машины, понимая, что ничего не видит и не слышит.

- Мы готовы, святой отец, - проговорил Оскар, подводя Дика ко входу в церковь.

Любовник шел за ним на негнущихся ногах и дрожал, словно его вели не в церковь, а на эшафот.

Священник кивнул и пригласил их внутрь. Незаметно для Дика Оскар отдал Норберту коробочку с кольцами и вошел в полутемное помещение, которое освещали лишь несколько свечей и лампад, горящих у ликов святых. Старый дощатый пол тихонько скрипел под ногами. А воздух был пропитан запахом ладана, от которого немного кружилась голова.

Оскар подвел Дика к алтарю и вгляделся в его бледное даже в разноцветном свете витражных окон лицо. Склонил голову, собираясь с мыслями, и, дождавшись свидетелей, которые встали на положенные им места, взял Ричарда за руки и опустился перед ним на одно колено.

- Дик... - проговорил он треснувшим, взволнованным голосом, - ты знаешь, что я люблю тебя. Ты знаешь, что я готов ради тебя на все. Дик... я хотел бы, чтобы ты согласился обвенчаться со мной в этой церкви. Я предлагаю тебе себя. Свою руку, сердце и все остальное. И, если тебе это нужно, то все это твое.

Слова Оскара долетали до Ричарда, словно шли из глубокой бесконечной пещеры. Глухие и невнятные, они приобрели смысл только после того, как Дик оглянулся на довольного старикашку с крестом на животе, и на парней, умиленно склонивших головы друг к другу.

- Стопэ! - Ричард выставил перед собой ладонь и с подозрением посмотрел на коленопреклоненного Оскара. - Ты серьезно? Ты действительно все это серьезно?

Дик обвел рукой церквушку и присутствующих в ней людей, чувствуя, как страх в его душе сменяется чем-то волшебным, теплым и радостным.

- Ос, ты, правда, хочешь обзавестись такой истеричкой как я?

- Я-то хочу, - тихо ответил Оскар, продолжая стоять на одном колене и сжимать прохладную руку любовника в своих ладонях. - А ты?.. ты хочешь меня?.. то есть, хочешь обвенчаться со мной здесь сегодня? Дик, ответь, пожалуйста.

Это было так... так... так непередаваемо, так волнительно и так... очаровательно, что Ричард едва сдержался, чтобы восторженно не захлопать в ладоши.

Губы парня сами собой растянулись в счастливой улыбке, и Дик, протянув руку, провел пальцами по щеке парня, глядящего на него такими преданными, такими любящими глазами.

- Святой отец, - Ричард повернулся к священнику, - я заранее извиняюсь и прошу не перебивать меня, - а потом вновь посмотрел на любовника. - Ос, я эгоистичная скотина. Редкостная в своей капризности сволочь. Я подлец и мерзавец, предатель своих друзей и прочая поебень. И, если ты готов к тому, что, как минимум, один друг отвернется от тебя из-за того, что ты, упертый баран, все же хочешь быть со мной, то я согласен стать твоим... э... мужем? Господи, как же это смешно звучит... Ос, да! Да, я согласен!

- Хорошо. - Оскар кивнул, поднимаясь на онемевших ногах, и повторил: - Хорошо. Я счастлив. Иди сюда.

Он обнял Дика, и на мгновение прижал его к себе, все еще не веря, что это происходит на самом деле.

- Можете начинать, святой отец, - проговорил Ос. - Спасибо за терпение.

Мужчина улыбнулся им. Вицлав похлопал Оскара по плечу, и парень ему улыбнулся, поворачиваясь к алтарю.

Слова священника долетали до Оскара словно издалека. Он отвечал на вопросы, кивал, а потом онемевшими непослушными пальцами надевал на палец Дика кольцо, и с замиранием сердца смотрел, как и его собственный палец оказывается в плену изящного золотого ободка.

Все происходящее казалось ему настолько нереальным, что, когда священник позволил им поцеловаться, Ос просто привлек Ричарда к себе и крепко обнял, сминая в кулаках ткань кофты на его спине и пряча лицо на его плече, думая о том, что сейчас просто сойдет с ума от счастья.

Оскар так сильно прижимал Ричарда к себе, что на мгновение парню показалось, что его ребра треснут. Но потом, прислушавшись к тому, как неистово колотится сердце любовника, Дик понял, что Оскару либо страшно, либо слишком радостно.

- Я люблю тебя, - прошептал Ричард успокаивающе и, чуть приподняв руку, внимательно вгляделся в изящную золотую полосочку, обнимающую его палец.

Он чувствовал как радость, счастье и еще какое-то сумасшедшее и очень сильное чувство рождается в его груди. Зажигается в сердце маленькой искрой, которая в скором времени запылает бушующим пожарищем безграничной любви.

- Ос, не нервничай. Ну же, успокойся, я теперь твой со всем дерьмом, что во мне есть. Так что кушай, дорогой, не заляпайся.

- Я скушаю, - проговорил парень, целуя Дика в шею и чувствуя, как по телу проходит дрожь от осознания того, что все это реальность. - Не думай, что я не понимаю, на что иду. Люблю тебя... всего... такого...

И поцелуй. Долгий, требовательный, настойчивый.

Аплодисменты за спиной. Жар любимого тела. И эйфория от этого непередаваемого, сказочного момента. Лучшего момента в жизни.

Голова Ричарда кружилась от счастья так сильно что, наверное, если бы не надежные руки Оскара, поддерживающие его, то парень наверняка свалился бы на пол.

Это было странное чувство. Безумное, необычное и завораживающее. Теперь он стал любимым мужем любимого мужа. Звучит смешно и нелепо, но что-то в этом всем было. Что-то такое, чего не объяснишь словами. Что-то, что можно было только почувствовать.

- Я хочу вернуться в номер, - отчего-то смущенно проговорил Дик, когда поцелуй прервался. - Я требую начала медового месяца.

- Какой ненасытный, - улыбнулся Оскар, чуть отстраняясь от Ричарда и оглядываясь на свидетелей. - Спасибо, ребята. Вы нам очень помогли.

Норберт ответил на ломаном английском, что они рады были оказать эту услугу, и парни, распрощавшись, удалились, оставив свой номер телефона и свой адрес в Праге.

Оскар забрал у священника свидетельство о заключении их с Диком брака. И, обхватив теперь уже законного супруга за талию, повел его к выходу.

***

Первая брачная ночь, а вернее день, стала для Ричарда по-настоящему первой.

Прикосновения, поцелуи, жаркие слова и невероятно нежные объятия, все это ощущалось иначе. По-новому. Необычайно чувственно и бесконечно приятно. Словно только теперь они с Оскаром смогли полностью открыться друг другу. Полностью отдаться, отпустить себя и подарить все, что у них есть, не требуя ничего взамен.

Дик задыхался от пьянящего восторга, переполняющего его душу. Задыхался от счастья. И видел, ощущал, знал, что Оскар испытывает такие же чувства и эмоции.

Потом они долго еще лежали в кровати. Мокрые, уставшие, вымотавшиеся и до невозможного счастливые. Но, стоило первой эйфории развеяться, как в голову Ричарда начали лезть не самые приятные мысли.

Вопросы, так и не заданные раньше, теперь требовали ответов. Они обжигали горло и губы, и стремились на волю, не оставляя Ричарду возможности сопротивляться.

Он понимал, что стоило бы прикусить язык. Что стоило бы повременить, подождать, но чувство незавершенности раздирало его изнутри, и потому, приподнявшись на локте и подперев ладонью голову, он пристально уставился на Оскара и мягко провел по его груди подушечками пальцев.

- Ос, - негромко позвал Дик прикрывшего глаза и счастливо улыбающегося парня. - Ос, нам надо поговорить. Момент, конечно, не совсем подходящий, но... ты ведь все равно будешь настаивать на нашем возвращении в Нью-Йорк, и поэтому я хочу знать, что меня там ожидает.

Оскар лениво потянулся словно кот, объевшийся сливок, и приоткрыл глаза, с улыбкой глядя на парня.

- Ничего тебя там не ожидает, кроме совместной жизни со мной. Давай наслаждаться друг другом, и не думать о плохом. Расслабься и забудь все, что было, хотя бы на время медового месяца.

Ричард нахмурился и надавил на грудь Оскара сильнее, теперь уже проводя по коже ногтем и оставляя на ней красную полосу.

- Нет, Ос, я так не могу. Я должен знать. Ведь, как бы там ни было, Ксандр и Тиль мои друзья... были моими друзьями, - севшим, вдруг, голосом проговорил он, чуть ли не выталкивая из себя каждое слово. – Скажи... прошу, расскажи мне, как они? Что с ними? Прошу, Ос.

Оскар перевернулся на бок и посмотрел на парня, пытаясь подобрать слова, но понимая, что произнести их будет труднее, чем скрывать правду. И все же Дик имел право знать, хоть это знание, скорее всего, причинит ему сильную боль.

Оскар вздохнул и, придвинувшись к Ричарду ближе, обнял его одной рукой и сказал:

- Тиля больше нет. А Ксандр уехал из страны. И когда уезжал... он дал мне понять, что больше никогда не вернется. Все это очень тяжело... так что давай лучше забудем об этом на время. Все равно ведь уже ничего нельзя изменить.

Слова Оскара вогнали Ричарда в ступор.

- Тиля нет? – ошарашенно переспросил он, чувствуя, как осознание происходящего лупит по сердцу раскаленными добела прутами.

«Тиля нет?» - стучало в висках парня, а перед его мысленным взором появился наивный мальчишка с темными глазами, в глубинах которых прятался бесконечно прекрасный мир.

Следом за образом Тиля появился лик Ксандра, но оба эти видения растаяли под оглушительный смех Кайры.

«Тиля нет... Ксандра нет... Два человека, которые просто хотели жить... просто любить... Они ведь никому не мешали... никому... так почему же?» - пульсировало в мыслях Дика, обдавая взвинченный разум кислотой ужаса. – «И что получается? Спасая свою бесполезную шкуру, я разрушил... уничтожил чужие жизни?»

Тяжелый протяжный стон вырвался из горла, и Ричард повалился на подушку, пряча в ней мокрое от слез лицо.

- Ублюдок... какой же я ублюдок... – приглушенно сокрушался Ричард, глотая горькие слезы. - Из-за меня... Все из-за меня... да лучше бы я спрыгнул с той чертовой крыши... лучше бы сдох! Но Тиль... почему именно он? Почему?

- Тиль давно уже был на грани, и не выдержал того, что с ним случилось. Он покончил с собой в психиатрической лечебнице. Но тебе нужно понять, что в этом виноват не только ты. Ксандр так же несет ответственность. Он подпустил эту тварь, Кайру, слишком близко к Тилю, а ты подпустил ее слишком близко к себе. Вы не разглядели ее сволочной натуры. Вы оба не разглядели. Так что не вешай на себя весь груз ответственности за случившееся. И осознай, что твой прыжок с крыши ничего бы не изменил. - Оскар обнял Ричарда и уткнулся лицом в его волосы, проводя ладонью по его спине. - Все это очень тяжело, но мы должны жить дальше. Несмотря ни на что, мы должны. Когда-нибудь Ксандр вернется, вопреки своим уверениям. И у него никого, кроме нас с тобой, не будет. Мы должны поддержать его. Что бы ни случилось, мы должны пройти через это вместе.

Оскару было легко рассуждать, ведь не он был виноват в случившемся, не он сбежал и не он прятался. А вот Дику хотелось выть от душевной боли. Ведь, что бы там ни думал Ксандр, что бы ни думал Оскар, он любил Тиля. По-своему, не так явно, как они, но любил. И эта утрата резала его сердце тупым ножом, кромсая неистово колотящийся орган на кровавые ошметки.

- Это не оправдание, знаю. - Ричард повернул голову к Оскару и вздохнул. - Ничто меня не оправдывает, да и не буду я оправдываться, но... я спрашивал у Тиля... Ос, я, правда, спрашивал. И, если бы он только на мгновение подал знак, что боится, если бы только сказал, что не хочет, я бы не отвез его туда. Я бы не оставил его с ней... если бы только...

Слова застряли в горле, и Дик, не выдержав, разревелся.

- Мне так жаль... мне безумно жаль, что все так получилось... мне... мы должны найти ее... должны найти, и отдать ее Ксандру... я должен сделать для него хотя бы это.

- Мы найдем, - пообещал Оскар, прижимая Дика к себе. - Найдем и отдадим ему, тем более что сделать это не составит труда. Ее давно уже ведут люди Карла. Скоро мы расправимся с ней. А ты не оправдывайся больше. Не нужно. Я верю тебе. И Ксандр, однажды, поверит.

Дик прикрыл глаза и сделал глубокий вдох.

Быть может, однажды, Ксандр и поверит. Но простит ли? В этом Ричард очень сомневался.

- Быть может... однажды... - проговорил он тихо и прижался к Оскару. - Эта мразь заплатит за все. Кайра ответит за каждую пролитую Тилем слезинку. Я обещаю.

- Так и будет, Дик, - прошептал Оскар, поглаживая парня по спине, чтобы немного успокоить. - Так и будет.