Я была готова сделать шаг на лестницу, чтобы из гостиной убраться восвояси в комнату, однако не успела. Этот резкий хлопок вынул душу из тела и запихнул обратно. Никогда не смогу привыкнуть к дурной привычке старшего брата открывать дверь с ноги. Пафосно, не спорю, заставляет всё тело содрогаться и оповещает, что пришёл хозяин дома. Но блять… Серьёзно? Это так глупо выглядит. На стене скоро вмятина от двери образуется с таким-то усердием.

Тело автоматически разворачивается по направлению к небольшой прихожей. Я разглаживаю домашнее платье — единственное свободного покроя, которое мне не мало — и через силу улыбаюсь, стараясь не смотреть в лицо Тайджу. Стараюсь не тревожить рассечённую губу и вообще не показать, что она травмирована. Медленно перебираю ногами, чтобы встретить брата и скорее всего провести на кухню. А там и рис как раз тёплый.

Почуял обед и вернулся домой, как пёс.

Это тринадцатилетнее животное уже неплохо раздалось в плечах. Брат подкачал мышцы и смотрится очень внушительно. На каких стероидах сидят эти детки из манги? Почему в таком возрасте они выглядят лет на двадцать минимум? Я не знаю сколько лет было Тайджу в момент той драки в церкви, но почему-то очень сомневаюсь, что он достиг совершеннолетия.

А, то есть до того как Юзуха пырнёт его ножом, осталось не так много времени? Блять…

Но его волосы ещё чёрные, а не похожи на кривую зебру в инверсии. Тайджу смотрит на меня и разувается, наступая на задники массивных потрёпанных ботинок. К удивлению, ничего не говорит, хотя обычно мог разразится тирадой. Вижу как он встаёт полубоком к гостиной точно по направлению к пьяному телу папаши. Кажется, я перестала даже дышать в этот момент.

Моя голова немного опущена вниз, выражая полную покорность. Честное слово — никогда не угадаешь какое поведение нужно использовать в той или иной ситуации. Иногда Тайджу нужен покорный щеночек, виляющий хвостом, а иногда буйная кошка с острыми коготками. Вот и сейчас, когда ситуация неоднозначная, как мне стоит себя вести?

После того как я вернулась из больницы, то братья держались в стороне. Если младшенькому было тяжело на меня смотреть без слёз, что я понимаю, расквасил меня папаша знатно, то старший… Тайджу просто был задумчив и спокоен как лев. Он не хмурился, когда я ловила его на подглядывании за моей работой по дому, не смотрел как на жалкое существо. Наблюдал с пустым выражением лица. Старший брат буквально не сделал ничего такого за эти два месяца, чтобы на мне остался хоть след от удара. Даже когда Хаккай вёл себя плохо, спорил и ругался, Тайджу устраивал ему головомойку без особого применения насилия, только психологическое давление. А я должна была стоять рядом и молча смотреть, не вмешиваясь.

Изощрённое наказание для двоих, не спорю.

Тайджу схватил меня за подбородок и вздёрнул голову вверх. Наши глаза встретились.

Брат смотрит на меня с толикой интереса, сжирает взглядом каждый сантиметр лица и когда добирается до разбитой губы, то его брови сходятся на переносице.

Я молчу. Тайджу молчит.

— Отец вернулся, — разрушаю я тишину спустя несколько мгновений.

— Вижу, — голос у Тайджу глубокий, красивый, — он ударил?

— Не высказала почтения как хорошая дочь, моя ошибка.

Брат ничего не сделал отцу за избиение и больницу, так что и в этот раз не сделает. Но Тайджу сжимает мой подбородок сильнее, становится больно. Я держу своё выражение лица, чтобы не скривиться.

— Усвоила урок?

— Да, аники.японское обращение к старшему брату.

Как тут не усвоить тысячу и один урок, когда за оплошность наказание едва–ли не смертная казнь? Жаль, что Юзухе всего двенадцать и в своём положении она не может ничего сделать.

Между мной, слабой девчонкой, и даже тем самым Хаккаем просто огромная попасть. В свои неполные одиннадцать младшенький уже гораздо выше и крепче Юзухи, словно они из разной семьи. Хаккаю несложно добраться до полки на кухне, а мне приходится вставать на стул. В прошлой жизни я была невысокого роста, меньше ста шестидесяти сантиметров, это привычное дело, но всё же… Папаша похож на каланчу, Тайджу стремится к тому, чтобы перегнать средний рост японского мужчины, и Хаккай туда же… Европейские гены пошли куда надо, делая из мальчиков высокие машины для убийств. И по чертам лица прошлись, сделали резче и фактурнее. По крайней мере у Тайджу точно — этими скулами можно резать масло.

— Я сделала рис, будешь обедать? — миролюбиво поинтересовалась я. Тайджу почти сразу отпустил моё лицо.

— Кроме риса ничего? — брат посмотрел на спящее тело папаши.

— К сожалению, — я покачала головой и тихо добавила, — яблок хочется.

Тайджу пошёл к столу, а я к кастрюле с рисом. Там из нижней полки я взяла тарелку и наложила ему месиво уровня треш–повара. Главное побольше, всё же растущий организм. Брат будет давиться, но съест. Не то, чтобы у него был выбор в еде.

Плюс мужчин, который я обозначила ещё с прошлой жизни, так это их всеядность.

Я включила конфорку под чайником, отнесла Тайджу тарелку, не забыв поднести палочки на специальной подставке. После того, как я случайно воткнула обе палочки в рис и получила такой пронзительный взгляд, которым можно было убить, подобных ошибок больше не совершаю.

— Будут тебе яблоки, — сказал брат и мгновенно занял рот рисом, чтобы не отвечать мне.

— Спасибо, аники, — моё лицо тронула довольная и счастливая полуулыбка.

Ждали закипающий чайник в молчании. Брат ел, а я смотрела куда угодно, но только не на него. Было как-то неловко стоять без дела, но и заняться нечем.

Я сделала чай и поставила перед братом большую кружку со сколом на ручке.

— Сядь.

Пришлось подчиниться и сесть напротив брата.

— Где Хаккай?

— Я отправила его гулять, не хотела злить отца ещё больше.

— Он тоже не высказал почтения? — хмыкнул Тайджу, а мне захотелось рассмеяться от его немного ехидного тона.

— Высказал, но пьяный отец себе не хозяин.

— И поэтому ты осталась одна в доме с пьяным мужчиной?

Я пожала плечами.

— У меня больше шансов угодить отцу, чем у Хаккая.

Так-то оно верно. Не будет же Хаккай готовить и убирать за папашей, если он что-то натворит? Это же моя зона ответственности, что забота о братьях, что о био-родителе Юзухи. Тайджу, казалось, удовлетворил этот ответ.

— Куда ушёл Хаккай? — а я откуда знаю, блин! Ты задаёшь такие вопросы, брат, на которые у меня нет ответа.

— На детскую площадку, я думаю. Ты запрещал покидать район проживания, мы не можем ослушаться.

Тайджу кивнул каким-то своим мыслям и мы снова замолчали.

— Как твои дела? — бросила я на пробу вопрос.

— Почему тебя это интересует?

— Ты долго не был дома, я волновалась.

Тайджу отложил палочки на подставку и посмотрел на меня. Пришлось выдержать взгляд этих проникающих в душу карамельных глаз. Ох, надеюсь у меня в будущем получится смотреть также, как он! Если от одного взгляда люди будут падать к моим ногам это же прекрасно.

— Тебе нужно завести подруг.

Прекрасный совет, брат! Вот только друзья не заводятся по щелчку пальцев, особенно у таких девочек как Юзуха.

— Мне хорошо с тобой и Хаккаем, — я постаралась отбрехаться от такого щедрого совета.

Друзья, с которыми я в огонь, воду и через медные трубы, остались в той реальности. Нежная привязанность и любовь к ним не позволяют мне завести замену. Этот суррогат ни к чему, я не хочу забивать голову ненужными связями. Та компания из трёх подруг навсегда останется в моём сердце и никто не сможет их оттуда вытолкнуть. Совет Тайджу даже несколько оскорбил меня. Возможно самой Юзухе это бы не повредило, но уж точно не мне. Я всегда тяжело схожусь с новыми людьми из-за проблем с доверием.

— У девочек должны быть подружки, — почти грубо отзывается Тайджу. Да что ему эта идея в голову ударила! Отстань от меня с подружками, не хочу я ни с кем общаться. Я и жить не особо хочу в японском мире, если уж на то пошло.

Интересно, если меня убьют, то я вернусь в свою реальность или… Нет, это не будет подлежать проверке. У меня кишка тонка вливаться в сомнительные авантюры.

— Никто не хочет со мной дружить, аники. Я не их кр…

— Заставь, — как само собой разумеющееся сказал брат и я даже несколько замерла от неожиданности, вытаращила глаза на подростка, пока тот отставлял в сторону пустую тарелку и складывал на ней палочки. — У тебя в школе была подружка, как её там… Не важно. Где она?

— В больнице и после выписки меня никто не навещал, — я опустила глаза в стол. Делаем вид, что мне грустно и больно, хотя даже не знаю, что за подружка и как её зовут! В комнате Юзухи не было никаких намёков на то, что ей дарили подарки, что кто-то переписывался с ней на листочках во время урока или что-то такое. Сентиментальные двенадцатилетние девочки ведь точно хранят такие вещи у себя в столе, верно?

Тайджу молчит.

— Друзья не нужны. Нужна свита.

Так, стоп… Как ты дошёл до этого умозаключения? Вернись на шаг назад, я заведу хоть сто друзей, сколотим банду и будем кошмарить начальную школу! Не надо мне свиту организовывать!

— Мне некомфортно с кем-то помимо аники и Хаккая. Семья превыше всего, — давай, авторитарный брат–отец, клюй на эту наживку.

— Семья превыше всего… — задумчиво тянет Тайджу, и я почти яростно киваю. Только брат–абьюзер и брат–тряпка, да–да, никого больше нам не надо! Мы самые отпетые гетто на районе, захватим власть и будем собирать дань с владельцев торговых автоматов, только умоляю, отстань!

— Потом поговорим об этом. Ты убиралась дома, пока меня не было?

И началось обсуждение моих будней труженицы–хозяюшки. Я всегда экспрессивно, с эмоциями и жестикуляцией рассказываю брату, что сделала, а что не смогла в силу роста, комплекции и прочего. Конечно нужно параллельно нахваливать Тайджу, что он самый сильный, самый любимый брат и без его помощи я как без рук, потому что Хаккай слабенький, он растёт и тренируется, а ты, аники, уже вот какой большой! И не важно, что он старше меня меньше чем на год, просто не важно. Всё уходит на второй план, когда нужно осыпать брата комплиментами и тешить его авторитарное эго.

Старшему брату льстит внимание и авторитет, который он получает. Сейчас единственная сестра, наверняка изменившаяся после травмы, нахваливает одного его, не смотря на пьянь в виде папаши, который уже, кажется, и не спит, лишь притворяется, чтобы первый ребёнок не обратил на него внимание.

Только вот от глаз Тайджу никогда ничего не проходит бесследно. Пусть он и слушает меня — действительно слушает! — но взгляд направлен только на отца. В какой-то момент, показывая мне знак, чтобы я продолжила говорить о том, как чисто теперь на кухне и какой радостью было соскребать жир со старых тарелок, брат бесшумно встаёт из-за стола и подходит к папаше.

Он смотрит на него в упор, как и я. Но мой голос по детски восторженный и непосредственный, какой, вероятнее всего, папаша никогда не слышал по обращению лично к нему. Био–родитель не подаёт никаких признаков, однако Тайджу хватает его за ворот футболки и приподнимает над диваном, упираясь коленом в старую обивку.

Папаше приходится открыть глаза и упереться взглядом в чёрные зрачки Тайджу. Я невольно замолкаю на полуслове. Голова брата немного поворачивается ко мне, но после он снова смотрит в лицо папаши. Тайджу выглядит пугающе — никого не ударил, ничего не сделал толком, но вот это выражение глухой злобы заставляет меня сжать кулаки и губы.

Тишина.

Давящая, напряжённая.

— Какое почтение ты ожидал от Юзухи? — спокойно спрашивает брат, что совсем не вяжется со сведёнными к переносице бровями.

Я не смею двигаться и даже не дёргаюсь на это имя. На то, что сейчас считается моим.

— То, что не смогла мне дать. Отвратительно воспитанная девчонка, — хмыкает папаша и хватает брата за запястье. Из его рта несёт отвратительно и неприятно, что даже я чувствую, а Тайджу… Ему будто всё равно, он будто не дышит этим смрадом.

— И вот сколько длится твоё навсегда? Я говорил тебе свалить. Меня достаточно, чтобы воспитать из Юзухи и Хаккая нормальных людей. Что ты, что мать…

Это… Блять, это неожиданно. Я ошарашенно смотрю на Тайджу не в силах контролировать лицо. Глаза расширяются аж до самых щёк, а губы непроизвольно размыкаются.

Он… Он пытался защитить Юзуху. Защитить Хаккая. Они нуждались в его защите после смерти матери и алкоголизма отца. Тайджу брал на себя ответственность за всё, делал как умел, как его воспитывали. Где ещё подросток мог бы научиться такому поведению, не у друзей же?

Я не нуждаюсь в его защите. Я не нуждаюсь в воспитании и обучении. Я уже взрослая и самодостаточная личность.

Но Юзуха нет.

Бедная девочка.

Вероятнее всего… Да, скорее всего и нож, и тюрьма для Хаккая… Она смирилась с тем, в какой среде находится, протащила это через японскую систему восприятия, тогда как я два месяца усердно строила мирный оплот, не совершая ничего непозволительного.

Мы разные.

Это помогло мне, женщине, которая сталкивалась со многими проблемами, которая с головой ныряла в чужие судьбы, потому что они были как свои. Разве можно бросить друзей? Охана значит семья, а в семье никогда никого не бросят и не забудут.

И Хаккая и Тайджу я протянула через это. Несчастливое детство — проблемы. Проблемы — родители. Родители — прошлое. А в прошлом — мать.

Ситуация выходит из-под контроля. Папаша меняется местами с Тайджу и вдавливает его лицом в диван. В пьяном теле — дурная сила.

— Нет! — я вскрикиваю и с шумом встаю из-за стола.

Стул скользит по деревянному полу с противным звуком и папаша оборачивается. Его глаза шальные, злобные, смотрят на меня.

— Юзуха, ты как всегда во всём виновата, — я вздрагиваю. Сука, если он пойдёт ко мне, то я воткну палочки для еды ему в глаза, и не буду расстроена этим. Пусть только попробует что-то сделать. Я на кухне, тут есть ножи. Юзухе двенадцать, меня не посадят за самооборону. Или это только в России так работает?

Блять, я не знаю!

— Надо было воспитывать тебя с самого детства, но эта шлюха не позволяла и пальцем тронуть драгоценную дочь, — голова Тайджу сильнее вдавливается в диван. Да, он не слабый подросток, да у него виднеются мышцы, но папаша взрослый, бешеный человек. Что ему стоит уложить собственного тринадцатилетнего сына?

Мой взгляд нервно мечется из стороны в сторону. Это опасно, это нереально опасно. Ситуация намного хуже, чем когда несколько часов назад я отказалась ставить чайник и устраивать церемонию с расшаркиванием при блудном папаше. Этот мужчина и тот, что утром, сильно различаются между собой, хоть и являются одним человеком.

Я сжимаю край стола до побелевших пальцев. Сука. Что мне прикажете делать?

Я вижу, как сильно папаша стискивает волосы брата, как напряжены руки Тайджу, чтобы резко вырваться. Но на нём сидит взрослый мужчина, это сложно сделать, пока тот сосредоточен.

— Отпусти его, — прошу я.

Я никогда ничего не просила и не умоляла.

— И что будет?

Он насмешлив.

— Всё. Хочешь избавиться от лица нашей матери, которое тебя преследует?

Я делаю обманчиво нежное и тёплое выражение лица. Совсем как на фотографии двенадцатилетней давности, которую выпотрошила из ящика стола.

Папаша не поддаётся на манипуляцию, но взгляд его темнеет.

Я ничего не знаю о том, какие были отношения между родителями, но явно ничего хорошего.

— Отпусти моего брата.

— Попроси как покорная дочь.

Моё сердце замирает. Он хочет, чтобы я встала на колени и уткнулась лицом в пол. Чтобы я открыла ему спину, извинялась и умоляла.

— Ты за всю жизнь так никогда и не высказала почтения отцу.

Нет бы бежать и прятаться…

Брат дёргается под отцом, пытается выбиться из его захвата, но ничего не выходит. Он говорит что–то, но голос глушится обивкой дивана.

Шаг.

Я отхожу от стола.

Шаг.

Я расправляю платье.

Удар.

Мои колени глухо бьются об пол.

Я опускаю голову на сложенные руки. В глазах стоят злые слёзы.

Я проиграла.

Мужчина хрипло смеётся и слезает с Тайджу. Я не поднимаю голову, слышу его влажный шлепок ноги по деревянному полу. А потом нога влетает мне в рёбра.

Мои глаза расширяются в ужасе.

Тайджу вскакивает с дивана и роняет отца на пол. Чавкающий звук раздаётся по всей комнате, я поднимаю голову и смотрю, как брат бьёт отца по лицу.

Он же убьёт его.

«Ну и пусть», злобно шепчет демон на плече.

«Это нужно остановить!», истерично визжит ангел на другом.

Я хватаю Тайджу за голую лодыжку и что-то в моём лице, когда брат оборачивается, заставляет его прекратить.

— Юзуха?

— Я… Я в порядке. Не убивай его. Нам будет хуже.

Мужчина с хлюпаньем втягивает кровь носом. Тайджу почти покорно слезает с его тела и хватает меня подмышки, поднимая на ноги. Рядом с ним я смотрю потерянной маленькой девочкой.

Впрочем, так всё и есть. Брат уводит меня из гостиной. На его футболке и руках кровь. Я смотрю на них, чтобы не потерять связь с реальностью, чтобы не провалиться в никуда.

— Ещё слишком мало времени… Я не успел научить тебя давать отпор, — бормочет Тайджу, пока я стискиваю его крепкое предплечье.

Тот, кого я должна была бояться, едва попав в этот мир, явно не он.

В чём ещё я ошибаюсь? В чём? Что тут не так?

— Как будто время всегда было на нашей стороне, — я нервно провожу ребром ладони под носом.

Хаккай должен скоро вернуться домой.