Интересно, как часто люди занимаются саморефлексией в перемешку со стендапом? Вот я постоянно. Не проходит ни дня, когда не случаются и пара ситуаций, в которые я могу пошутить и посмеяться. На самом деле это всё достаточно юморительно и забавно, когда рядом есть люди — ведь все шутки созданы для того, чтобы у них был свидетель.

Как жаль, что свидетелем шуток собственного производства являюсь только я.

Никто другой не поймёт странного юмора, слов, которые вылетают из рта, да и в принципе, а что смешного в том, как упала, например, ложка? А ведь есть столько жизненных ситуаций по поводу падения ложки! У меня есть, а не Юзухи. Потому что сложно объяснить Тайджу и Хаккаю про то, как ложка оказалась в кошачьей миске. У Шиба никогда не было домашних животных.

Вот и сейчас точно также.

Я смотрю в небольшое настольное зеркало, в котором видно только мой живот и немного бёдра, кручусь, отхожу то дальше, то ближе, рассматривая одежду. Школьная форма висит как на вешалке. Нет никакой разницы между тем, как она была в шкафу и тем, что сейчас находится на мне. Юзуха тощая девочка со всклоченными волосами, даже расчёсывать не особо хочется, но всё же придётся. Школьный дресс-код, чтоб его за ногу.

Волосы собрать, рубашку заправить, юбка строго ниже колен, гольфы ниже колен. Примерная девочка, не хватает только дневника, в котором будут одни пятёрки. Или тут европейская система оценивания? Не знаю, но по всей видимости сегодня я это и проверю.

Форма всё же сидела отлично, окей. Она нигде не сжимала, не натягивалась и вообще в ней было на удивление комфортно. Плиссированная юбка-солнце красиво разлеталась в разные стороны, стоило только начать кружиться на месте.

Пай–девочка, мамина гордость, папина радость…

И все подобные эпитеты — да, это Юзуха в школьной форме. Да, настало время выходить из дома и идти грызть гранит науки. Самое позорное и плохое, что может только случится со взрослым человеком, так это обучение всему заново. Я не хочу вычитать и умножать, делить логарифмы и выделять косинусы из угла девяносто градусов. Математика вызывает у меня просто особый вид ненависти, и проблема в том, что это обязательный предмет, от которого нельзя отказаться. Мне кажется, что в Японии вообще нет предметов от которых можно отказаться…

Пока в моей голове пролетали мысли о расписании и том, в каких конвульсиях будет биться преподаватель точных наук, я уже успела спуститься на кухню и начать подогревать рис.

Что же, за хорошую работу вот вам миска риса и кошко–жена. Шутка, кошко–жены не будет.

Хаккай спускается немногим позже меня, пусть он и учится последний год в младшей школе, которая находится немногим дальше моей. Тайджу заваливается в кухню–гостиную последним, сонным и недовольным.

— Доброе утро, — я мягко улыбаюсь мальчикам и выставляю крепкий зелёный чай. Лайфхак, который я усвоила ещё с прошлой жизни: есть нужно взбодриться, то лучше вместо кофе пить зелёный чай, потому что в нём больше кофеина. Поразительно на самом деле, если это всё же правда. Меня, на удивление, он бодрит и в той и этой жизнях, поэтому с недавних пор, когда Тайджу собирал список покупок на наши скудные средства, которые мы нашли в доме, то в него был вписан самый обычный зелёный чай в пакетиках.

Мы всё же не такие богатые, чтобы раскошеливаться на чайные листья!

А ещё я знаю, что Тайджу редко посещает школу, на грани вызова родителя. Не понимаю, как он лавирует между прогулами и уроками так, чтобы папаша не узнал и в банде не начали чморить. Уникальный случай, конечно, мне такого, увы не дано.

Впрочем, никто Юзухе и не даст прогуливать. Первая причина: нет оснований, чтобы это делать. А вторая это все твои мечты… А вторая это наличие справки от врачей и жизненная необходимость наверстать упущенную программу. Совсем не важно, что упущенная она только у Юзухи, а не у меня. Ага… Совсем.

Мальчики давятся рисом и чаем, потому что сахара в доме тоже нет. Мы как бедные родственники, хотя почему сразу как… Мы и есть бедные родственники друг для друга.

Мне приходится присоединиться и запихать в себя рис, который я уже ненавижу. Нет ничего хуже риса.

Из дома в итоге мы выходим вместе, вот только Хаккай движется в противоположную от меня и Тайджу сторону. Есть небольшой плюс, что Юзуха учится в одной школе со старшим братом: его неоспоримый авторитет. А ещё сила, скорость, небольшой пробег… Ну и далее по списку машинных характеристик. Кто в здравом уме пойдёт задирать девочку, у которой старший брат бандит и правила для него не писаны?

Совсем не важно, что у них внутрисемейное общение тоже не ахти. Никто просто не должен об этом знать.

Школа на самом деле оказалась довольно волнующим местом, поскольку раньше я не видела подобных огромных зданий, огромной кучи детей, которые как маленький водопад стекаются к воротам. Тут словно царит собственный микромир. Дорожки чистые, трава не затоптана, нигде нет мусора, впрочем, как и самих мусорок. Настолько идеально, что глаза режет.

Внутри точно должно быть отвратительное место даже не только в плане оформления и грязи, сколько людей.

Тайджу доводит меня до кабинета, оглядывает пристально с ног до головы и разворачивается на пятках. Вместе со своими, вполне возможно, что друзьями, которые приклеились к нам в процессе, он уходит на этаж выше, ни разу не обернувшись. И мне предстоит трудная задача: влиться в коллектив двенадцатилеток. Я не умею вести себя как ребёнок, не смотрю телевизор, не листаю журналы и не читаю газет. Мне скучно играть в догонялки, прятки и тому подобные игры. Всё, что я могу рассказать — сугубо научные и жестокие данные, которыми наполнена моя голова.

Например, что самцы дельфином убивают дельфинят, чтобы у них была возможность спариться с самкой. И что это «милое подкидывание» над волнами это изощрённая пытка во время которой детёныш погибает.

Но я банально не могу об этом рассказать детям. Это же просто… Жестоко? Ну, мне не хочется быть причиной их сломанной психики. На починку своей денег нет, а тут ещё приблудыши.

Вздох.

Я захожу в класс.

Мой взгляд скользит по партам, по редким детям, что занимают сейчас свои места. Японский класс совсем не такой, каким я ожидала его представить. Он больше похож на европейский с их одиночными партами в несколько рядов. Достаточно большая аудитория, много света и плакатов на стенах. Кажется они тут все про технику безопасности, если я правильно поняла иероглифы.

Дети смотрят на меня. Я смотрю на детей.

Не хочу называть их ровесниками, потому что это совсем не так. Мы разные.

— Где моё место? — мой голос разрезает тишину, какие-то девочки переглядываются. Одна из них показывает рукой на третью парту среднего ряда, совсем недалеко от себя.

Киваю ей и занимаю стул. Дети шепчутся так громко, что я могу разобрать их слова.

«Это та новенькая…»

«Наверное справку купила, чтобы прогуливать!»

«А правда, что она попала в аварию?»

Ох, baby, если бы всё было так легко, как вы думаете, я бы тут не сидела. Мне даром не нужно смотреть на ваши детские мордашки пять дней в неделю по восемь часов.

К моей парте подходит девочка. Типичная представительница завоёвывающих популярность: длинные волосы, опрятно одета, миленькая круглая японская мордашка. Таких не любят девочки, за такими пока что не бегают мальчики. По сравнению с ней угловатая от недоедания Юзуха кажется болезненной и некрасивой. Впрочем, кому до этого есть дело? Мне уж точно нет.

— Привет, Шиба! — девочка улыбается, глядя мне в глаза. Но есть в ней что-то такое, что заставляет почувствовать себя не в своей тарелке. — А почему ты не позвонила, когда тебя выписали из больницы?

Дура, как будто у Юзухи есть телефон.

— Привет. А почему ты не зашла ко мне, когда меня выписали из больницы? — отвечать вопросом на вопрос невежливо, но когда меня это, извините, ебало. Эту девочку я впервые вижу и совсем не важно, что Юзуха знала.

Такие девочки не становятся подругами до гроба. Такой «дружбой» пользуются, пока от неё есть выгода, либо возможность использовать человека ради буллинга или принеси–подай–иди–нахуй–не–мешай. Интересно по какой причине дружили с Юзухой?

Впрочем, дружили и дружили.

Мне друзья не нужны.

Мне нужны слуги, ха–ха…

— Я не хотела тебя беспокоить! Это правда, что тебя сбила машина? — любопытной Варваре на базаре нос оторвали, дорогуша. Я выгибаю бровь и смотрю безымянной девочке в глаза своим самым безразличным взглядом.

Интересно, а как моё поведение отличается от поведения обычной Юзухи? Семья Шиба не заметила ничего странного, словно всё так и было, а тут вот, школа, социум, другие люди.

— Нет, меня сбила карета, запряжённая тремя белыми лошадьми. Молодожёны так спешили в ресторан, что не смотрели по сторонам.

— О–о! — рот девочки округляется и меня начинает раздражать её излишняя эмоциональность. — Значит тебя сбила карета… Хочешь после школы погулять вместе со мной и Ито–чан?

— Нет.

— Почему?

— Не хочу.

Может быть девочка и бесхитростная, наивная, но у меня сжимается задница от мысли, что придётся гулять с прошлыми знакомыми Юзухи, развлекать их и возможно становиться темой сплетен. Ненавижу сплетни.

Конечно только те, что были пущены не мной.

— М–м… Ну как хочешь, — пожимает плечами девочка и садится за парту справа от меня. Блеск, просто блеск. В классе парты стоят в четыре ряда и она по определению является моей соседкой во время парных занятий.

Этот день был тяжёлым.

Минори Ито — та самая Ито–чан — оказалось девочкой более задиристой, чем я предполагала. Не могу сказать точно как она ко мне относится, потому что это всё на грани добра и зла. Весьма лицемерно, можно даже выразиться. Так вот, Минори — самая обычная среднестатистическая японская мордашка. Глаза словно вбиты глубоко в череп, типичное азиатское веко, приплюснутое лицо как будто девочку смачно били об асфальт. Она выглядела по моим меркам на любителя, но для Японии из разряда «нитакусек», потому что внешность хоть и специфическая, но они такое любят поболее лощёных красоток. Конкретно Ито–чан пользовалась авторитетом местной задиры, но лишь на уровне девочек–семиклашек, ибо выше лезть было чревато неплохими ударами по лицу от других «принцесс–бандиток».

Благодаря Ито–чан, сидящей позади меня и не затыкающейся на уроках, я узнала новые бандитские термины, гуляющие в народе, и к которым она стремится, вдохновившись старшим братом. Вот уже где яблоко от яблони недалеко упало. Я, конечно, знала, что теперь меня будут окружать малолетние бандиты, но не думала, что так скоро это всё начнётся. Понимаю, что Тайджу уже связан, а Хаккаю предстоит долгий и трудный путь, но всё же… Мне бы хватило только их, чтобы не оказываться в опасности, проживать жизнь тихо и мирно, поскольку иного не желаю.

Мне не нужны эти все ваши романтики под огнестрелами, драки до кровавых соплей и что там ещё бандиты делают. О, и убийства мне тоже не нужны. Ни свои, ни чужие.

Но дело вообще не в этом, а в Ито–чан. И в её подруге с именем Чиаса Огава. В той самой красивой девочке, которая через пару лет станет буквально мечтой всех половозреющих мальчишек. Чиаса и Минори представляют из себя классический дуэт «плохой и хороший полицейский», где роли видны невооружённым взглядом.

Они так активно меня обрабатывали до конца уроков.

Это донельзя забавно наблюдать, будучи прижатой к стене коридора. Ито–чан держит руку у меня на плече, сильно сжимает, пока её школьная сумка весьма неблагонадёжно висит на запястье вытянутой руки, надавливая весом. Осталось буквально секунд десять–двадцать, прежде чем ей придётся решить эту маленькую проблемку.

Боже, и это будущее бандитского мира? Она бы ещё ногу на стену поставила, чтобы я точно не убежала.

Какой позор, брат Ито–чан перевернулся бы в гробу, будь он мёртвым. Или он мёртвый? Ладно, к чёрту это всё.

— Итак, Шиба, поговорим по–хорошему, иначе сама знаешь, — Ито–чан немного выше меня и это позволяет смотреть в мои глаза с толикой надменности.

Чиаса, беспокойно оглядываясь, стоит на шухере.

— Говори, — я бы пожала плечами, не будь одно немного занято.

— Я ни за что не поверила в ту бредятину про карету, которую ты сказала Огаве, но это меня сейчас не так сильно волнует. Ты говорила, что имеешь связь с бандой своего брата и обещала мне… Помочь с этим вопросом. Ты уже помогла?

Чё… Какие связи, какая помощь?

— В мужские банды не берут девчонок, — я наклоняю голову в сторону, — ты никому не нужна.

Ито–чан багровеет от злости как спичка — быстро и неотвратимо. Я не знаю какой вопрос Юзуха должна была обкашлять три месяца назад, но, впрочем, решился он весьма быстро и без особых последствий. У двенадцатилеток только такое и на уме. Ну, как у Уэнсдей из фильма: «Мальчики?», «Нет, убийства». Не уверена, что все девчонки нулевых мечтают подвинуть с пьедестала мальчишек и их игру в армию, но всё же… Это так очевидно!

— Не берут? Не нужна?! Да я покажу им! — Ито–чан отпускает моё плечо и смотрит мне в лицо яростно. По ней сразу видно, что какие–то шестерёнки в мозгу задвигались и они явно не в мою пользу, ой, совсем не в мою.

— Показывай, что хочешь, но меня больше не впутывай в это дело.

Я подхватываю свою сумку с пола и спешно ретируюсь из коридора. Если не ошибаюсь, то меня должен ждать Тайджу, который обещал тщательно контролировать меня в школе. Правда его контроль… Только на словах. Это что–то из разряда «запугиваний», когда ждёшь подлянки из-за угла, но она не происходит. Но подсознательно за каждый косяк, за каждое движение не туда кажется, что прилетит оплеуха.

Кажется, абьюзивная семья, как бы я хорошо ни понимала все проблемы и заскоки, всё же начала влиять на меня. Я в какой-то степени очень даже внушаемый человек.

Кто бы знал, что Минори Ито такая огромная проблема в жизни. Девочка–пиявка: пока своего не добьётся, то не отстанет. Наверняка она ещё гроб раскопает, постучит и скажет «ты чего умерла, я ещё не договорила!».