Что ж, Ан’амелик, дорогой друг, если ты это читаешь, значит, я уже всё решил. В первую очередь я хочу извиниться перед тобой за свою наивность. Помню, ты постоянно говорил, что говорят дневные у нас за спиной и как собираются убрать нас обоих, а я не слушал тебя. Печально, что твою правоту я признаю только теперь, лёжа в больнице с тяжёлым отравлением. Прости, что не поверил тебе раньше, мой друг, и спасибо, что вовремя вызвал врачей. Я уже иду на поправку, поэтому не волнуйся: жить буду. Моё дело здесь ещё не закончено!

Ночных не любят, ты прав, и, к моему сожалению, нам придётся менять всё самим. Я долго верил в благоразумие дневных, много лет взывал к мирному решению расового вопроса в Доминации (ты и другие офицеры — тому свидетели), но меня не послушали. Что ж, в таком случае будем бороться за свою свободу в привычном смысле. Дневные, видимо, и правда понимают только язык войны. Но мы ведь тоже его знаем, правильно?

Пока я не восстановился окончательно, поручаю тебе собрать всех, кого перечислю дальше, а именно: магистра Ночи Ун’реймара, верховную судью Ши’винис, генерала Вей’нириаса и командира 46-го ночного авиационного полка Чаф’инис’алис. Им я доверяю немногим меньше, чем тебе, Ан’амелик, поэтому хочу видеть среди наших союзников в первую очередь. Мы должны держаться вместе и действовать, если хотим отстоять свою свободу. Я постараюсь сделать несколько набросков для плана, но основательно заниматься этим придётся позже, когда сможем встретиться в безопасном месте.

Ещё… У меня есть кое-что сугубо личное, поэтому надеюсь, что эту часть моего письма прочтёшь только ты. У меня было видение ещё много лет назад, я долго не понимал его сути. Помню взрыв в Храме Ночи на Ренторе, из-за которого обломки завалили вход туда. Помню тебя с перебинтованной грудью: тебе больно, а ты всё равно довольно улыбаешься и шутишь. И помню себя перед толпой солдат в Фест-Виале; город потрёпан войной, но мне по-детски весело, я собираюсь устроить представление.

Революция случится, ночные освободятся от постоянного угнетения — в этом у меня нет сомнений, но боюсь, что сам я погибну, не дожив до нашей победы. Мне хочется верить, что я просто неправильно истолковал своё видение, но если вдруг это окажется правдой, то…

Наверно, неправильно переводить давнюю дружбу в нечто иное, и я пойму, если ты не захочешь это делать, однако я слишком долго всё держал в себе. В общем, я люблю не знаю, как описать свои чувства, и, признаюсь, не силён в этом. Ещё во времена нашего кадетства, напиваясь вместе с тобой в баре, я хотел видеть тебя в своих объятиях. Понимаю, из моих уст это не звучит романтично, ведь тебе ли не знать, сколько партнёров на одну ночь у меня было благодаря этому желанию, и первые три года разницы действительно не было, а потом мы стали узнавать друг друга лучше, поладили… Я только недавно понял, что всё ещё мечтаю быть с тобой, и мысль о том, что мы могли больше не увидеться, приводит меня в смятение.

Впереди трудное время, мы оба можем погибнуть, поэтому мне кажется правильным именно сейчас сказать, что ты стал мне дороже друга, Ан’амелик, и что если ради твоего спасения мне придётся пожертвовать собой, то я без раздумий это сделаю. Наверно, это чувство можно назвать любовью?

Я буду безмерно счастлив, если оно окажется взаимным, хоть и могу только надеяться на это, но пойму, если ты мне откажешь. И… Спасибо тебе. Спасибо, что был рядом всё это время.

Анд’рикор